Текст книги "Оружие Кроноса (СИ)"

Автор книги: Александр Петровский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Да, – сдавленно произнёс гипнотизёр.

– Тот самый?

– Да.

– Говорите правду! Впрочем, зачем я вас уговариваю? Я ведь тоже умею вводить людей в гипнотический транс. Ап!

Он что-то показал Анатолию Михайловичу, и тот застыл посреди улицы с открытым ртом. Глаза тоже остались открытыми, но приняли абсолютно бессмысленное выражение.

– Отвечайте правду, – теперь уже приказал Евгений Викторович. – Вы действительно Анатолий Михайлович Кашпировский?

– Да, – бесцветным голосом произнёс загипнотизированный гипнотизёр.

– Тот самый?

– Нет. Двойник, – будучи в трансе, он даже не стал уточнять, что именно имелось в виду под «тем самым».

– Я так и знал, – расстроился Евгений Викторович. – Ну почему мне так не везёт? Всё время вокруг одни подделки, сплошная фальшь!

Он что-то прошептал Анатолию Михайловичу на ухо, затем спокойно ушёл.

Сатана, сопровождаемый своими «клевретами», подошёл к незадачливому гипнотизёру и поинтересовался у него:

– Судя по тому, что я вижу, любезнейший Анатолий Михайлович претерпел полнейшее фиаско?

– Ме-е-е! – тот долго пытался сказать что-то осмысленное, но кроме блеяния, ничего из себя выдавить не сумел.

– Это всё, что вы хотите мне сказать? – удивился Сатана.

– Ме-е-е! – гипнотизёр энергично замотал головой.

– Попробуйте сказать что-нибудь ещё, пожалуйста.

– Ме-е-е! – было видно, что человек старается, и в какой-то момент ему это действительно удалось: – Кукареку!

– Похоже, ваш лексикон стал несколько ограниченным. Это, боюсь, приведёт к некоторому неудобству в общении.

– Может, его напугать надо, чтобы речь вернулась? – предложил Елубай. – Или сильно по голове ударить? Если что, я с удовольствием.

Гипнотизёр вытянул в его направлении правую руку, сжав при этом кулак и просунув большой палец между средним и указательным.

– Полагаю, многоуважаемый пациент не согласен с методикой лечения, предлагаемой светилом медицинской науки доктором Джумшутом, – отметил Сатана. – Со своей стороны, хочу обратить внимание высокоучёных коллег, что пациент вполне способен общаться языком жестов.

– И всё-таки, господин Сатана, что всё это означает? – поинтересовалась Ромуальдовна.

– У меня две версии. Первая – почтенный Евгений Викторович хотел довести до нашего сведения, что не менее почтенный Анатолий Михайлович – петух и козёл. Полагаю, нет необходимости пояснять присутствующим, что именно означают эти оскорбительные термины применительно к мужчине.

– А вторая?

– Ну, возможно, он имел в виду, что петух и козёл не только Анатолий Михайлович, но и все мы, вместе взятые.

– Нет. Это не может относиться ко мне, – возразила Ромуальдовна. – Я ведь женщина.

– Действительно, – согласился Сатана. – А что по этому поводу скажете вы, уважаемый Анатолий Михайлович?

– Гав!

– Всё понятно. Евгений Викторович явно имел в виду, что вы – сука. Впрочем, это неважно. И что нам теперь делать с этим великим экстрасенсом?

– Другого гипнотизёра у нас пока нет, – сообщил Елубай. – А как снять внушение без гипноза, я не знаю.

– А зачем что-то с ним делать? – поинтересовался Жора. – Миру осталось жить совсем мало, всего несколько дней. Некоторые глухонемые всю жизнь молча живут, и ничего. Только собачек топят.

– Му-Му, – прокомментировал Анатолий Михайлович.

– Не такой уж у вас и бедный лексикон, милостивый государь, – отметил Сатана. – Но бросать его в таком состоянии всё равно нехорошо. Пусть ему осталось несколько дней, но он имеет право прожить их человеком, а не кукарекающим козлом.

– Уважаемый Шайтан, этот Анатолий Михайлович, этот нехороший человек, не выполнил задания, не спас мир. Так почему теперь его самого кто-то должен спасать? Пусть остаётся петухом, – внёс предложение Елубай.

– Где-то я уже слышал подобный стиль речи, – задумался Сатана. – Ладно, неважно, не до того сейчас. Придётся звать на помощь коллегу Иешуа, то есть, Иисуса. Не думал, что доживу до такого позора.

– Меня всуе не надо звать, коллега, я уже есть вот тут, – сообщил незаметно подошедший Хесус. – И что есть позорного в том, что я буду оказавшим помощь?

– Действуй, коллега, – предложил Сатана. – Не нужно лишних слов.

Хесус провёл ладонью перед лицом Анатолия Михайловича, потом что-то ему сказал и щёлкнул пальцами.

– Ты всё неправильно делаешь! – заорал тот. – Надо сначала воздействовать голосом! Вот же идиот!

– Сколько живу, природа человеческая остаётся неизменной, – высказался Сатана. – Как были неблагодарными свиньями, так и остались. Наверно, правильно, что их всех уничтожат. Но всё равно жалко.

– Хрю-хрю, – откликнулся Кашпировский. – То есть, я хотел сказать, ничего подобного!

– И мне есть жалко, – согласился Хесус. – Но я есть сделавший всё, что мог.

– Что это за придурок? – поинтересовался Анатолий Михайлович.

– Это Хесус. То есть, Иисус, – проинформировал его Жора. – Господь, короче.

– Тот самый? – перепугался гипнотизёр.

– Может, тот самый. А может, двойник, вроде тебя. Мне откуда знать? Я его мамаше со святым духом свечку не держал.

– Не богохульствуй! А то в Ад попадёшь!

– Все вы в Ад попадёте, – предсказал Сатана. – Точнее, Ад придёт сюда. В том виде, как его себе представляют фанаты Хесуса. Но почему-то это не радует ни меня, ни его.

– Спаси меня, Господи, и помилуй! – попросил Анатолий Михайлович, упав на колени и ударив лбом по асфальту. – И избавь от лукавого!

Хесус ничего ему не ответил, поскольку был погружён в тягостные раздумья. Не прерывая мыслительного процесса, он медленно куда-то пошёл, причём с каждым шагом всё глубже погружался в асфальт, сам при этом обретая некоторую прозрачность. Он всё больше и больше становился похожим на привидение, но конец этого процесса от зрителей оказался скрытым: призрачная фигура исчезла с их глаз, пройдя сквозь стену ближайшего дома.

– Да не переживайте вы так, любезнейший господин Кашпировский! – посоветовал Сатана. – Он вас, вне всякого сомнения, простил. Сеньор Хесус прощает всех, кто его об этом просит, и значительное количество из числа тех, кто просить даже и не думал. А вот помиловать вас он не в силах. Это целиком и исключительно во власти милейшего Евгения Викторовича. Мой уважаемый коллега Господь также не в состоянии избавить ни вас, ни мир в целом от лукавого, коим в данный момент, несомненно, является вышеупомянутый Евгений Викторович, хотя обычно под этим термином понимают вашего покорного слугу.

– Я не понимаю, почему вы так вычурно выражаетесь, господин Сатана, – пожаловалась Ромуальдовна. – Неужели надеетесь, что кто-то примет вас за интеллигента?

– Да пошла ты на…!

– Чего матом ругаетесь? – обиделась женщина.

– Чего, чего… Мир гибнет, мы беспомощны, а тут ты, глупая баба со своими глупыми вопросами!

– Да пошёл ты сам на…!

* * *

Супругам было неимоверно печально, ведь до конца существования привычного им мира оставалось всего несколько дней, и предотвратить сие крайне нежелательное событие явно не удавалось. Печаль их была настолько велика, что даже секс не мог её развеять. Наконец, Жора не выдержал, вскочил с дивана и резво помчался к бару, откуда извлёк едва начатую бутылку водки, универсального русского утешителя, подумал, брать ли рюмки, и решил обойтись без них. Он мгновенно свинтил колпачок и вознамерился приложиться к сосуду с болеутоляющим для русской души, но был остановлен резким выкриком жены.

– Сначала – даме! – потребовала Ромуальдовна. – А тебе – то, что останется.

– А разве после тебя что-то остаётся? Капля, не больше.

– После тебя и капли не остаётся. Вторая бутылка есть?

– Нет. Только вино, сухарик. Женщины вообще водки не пьют, а пьют вино.

– А я – женщина?

– Конечно.

– Тогда давай бутылку сюда, проверим, пью я водку или нет.

– Обломаешься! Попробуй, отбери! Как дам по морде!

– И в тюрягу сядешь.

– А мне плевать! Всё равно миру на днях кранты, какая разница, где помирать – дома или в тюрьме?

– Наверно, правильно, что этот мир погибнет, – заявил появившийся из стены спальни Сатана. – Тут надо бы жизненные итоги подводить, последние дела, так сказать, уладить, а эти недоумки намерены устроить драку за пузырь водяры. Какой позор! Ну, вот какие из вас гомо сапиенсы? Просто гомо, сапиенсами тут и не пахнет.

– Сам ты гомо! – обиделся Жора. – Раньше хоть через дверь входил, пусть даже закрытую. А теперь вообще через стену. Настоящий пассивный гомо!

– Ладно, этот вопрос мы обсудим позже. Если у нас, конечно, будет позже. Мне тут кое-что подсказали… Короче, есть ещё один шанс спасти мир, хотя вы, засранцы, этого и не заслуживаете. Входи! – пригласил он кого-то невидимого, глядя на стену.

Через ту же стену в спальню вошла прекрасная женщина, практически полностью обнажённая. Увидев её, Жора неподвижно застыл, челюсть его отвисла, глаза остекленели. Одежду красавицы составляли халатик из совершенно прозрачной ткани и серебристые босоножки на неправдоподобно высоком каблуке. Её смуглая кожа не очень сочеталась с волнистыми светлыми волосами, свободно свисающими до плеч, но это ни капли не снижало её привлекательности.

– Приветик! – поздоровалась она. – Это вы, мля, типа спасители мира?

Жора энергично закивал, не в силах произнести ни слова.

– Ты кто такая? – грозно вопросила Ромуальдовна, поджав губы.

– Я – богиня любви. В смысле, того, что вы, мля, называете любовью. Меня зовут Афродита, ну, или Венера, если вас, мля, так больше прикалывает.

– Позвольте себя отрекомендовать, – неожиданно обрёл дар речи Жора. – Георгий Борисович…

– Кому нафик надо твоё отчество? – отмахнулась гостья. – Гоша или Жорик?

– Жорик, – расплылся в улыбке Георгий Борисович.

– Так, стоп! – объявила Ромуальдовна. – Что в моей спальне делает эта шалава?

– У неё идея, – пояснил Сатана. – А вы бы оделись, что ли. Всё-таки гостей, как-никак, принимаете.

– Вы незваные гости!

– И что с того? Вы хотя бы Георгия Борисовича оденьте, а то с первого взгляда видно, как он относится к уважаемой Афродите.

– Люцифер, какая я тебе, мля, уважаемая? Я для всех любимая!

– Сейчас кому-то глаза выцарапаю, – пообещала Ромуальдовна. – Так что ей ничего видно не будет.

– Эх, милейшая Ромуальдовна! Если бы богам было просто выцарапать глаза, уверяю вас, Евгений Викторович не представлял бы для нас ни малейшей угрозы. Но, увы, это совсем не так. Потому рекомендую одеться.

В мрачном молчании супруги оделись.

– Ну, вот, я тут, мля, одна голая осталась, – расстроилась Афродита.

– А у вас есть нормальное имя? – поинтересовался Жора.

– А что, Афродита и Венера – ненормальные имена?

– Ну, Афродита напоминает мне Америку. Они там своих черномазых афроамериканцами называют.

– Точно, мля! Я из-за них загорала, как сумасшедшая, чтоб кожа хоть чуток потемнела. А то народ не понимает, при чём тут афро.

– Тёмный народ, – отметил Сатана.

– Не только тёмный, – возразила богиня любви. – И белые тоже, и китайцы, и даже индейцы сиу. Или чероки, не помню.

– Какая она дура! – отметила Ромуальдовна.

– А я не богиня мудрости, мля! Я чисто конкретно богиня любви. Кстати, Жорик, а чем тебе имя Венера не нравится?

– При слове «Венера» сразу приходит на ум триппер, сифилис, сальмонеллёз и прочее подобное.

– При чём тут сальмонеллёз? – удивился Сатана.

– Он имел в виду хламидиоз, – пояснила Ромуальдовна.

– Ну, раз, мля, не нравятся эти два имени, есть ещё. Берегиня устроит?

– Берегиня – это что, тоже вы? – удивился Жора.

– Жорик, давай на «ты», свои ведь люди, верно? Да, Берегиня – это я. Ты что, мля, не знаешь древнегреческих мифов? Афродита, то есть я, родилась из морской пены. А где больше всего морской пены? Правильно, на берегу. Значит, по-русски я Берегиня.

– Господин Сатана, всё это спасение мира всё больше напоминает цирк, вы не находите? – поинтересовалась Ромуальдовна.

– Полностью с вами согласен, милейшая. Но увы, у нас нет выбора. Уважаемая Афродита, будьте так любезны, изложите ваш план спасения мира. Пока тут все не передрались.

– Ну, значит так, мля! Этот Евгений Викторович дурью мается, потому что его никто не любит. А если его кто-нибудь полюбит, он и думать забудет о всякой фигне типа победы Добра над Злом. Короче, мля, с ним надо кому-то переспать.

– Ну, так и переспала бы, – предложила Ромуальдовна. – Ты же шлюха.

– Боюсь, – призналась Берегиня.

– Чего боишься? У тебя моральных запретов – как у сучки с течкой! В чём проблема?

– Она вам не сможет объяснить, – вмешался Сатана. – У неё куку не хватит. Тут вот какое дело. Удовольствие от секса в конечном итоге обеспечивается исключительно трением. Нет трения – нет секса, согласны?

– Можно ещё и лизать, – возразила Ромуальдовна.

– Если нет трения, то и лизать не получится. Короче, трение – обязательное условие. А трение происходит только при соприкосновении поверхностей. И чем в большем количестве измерений существует тело, тем сложнее достичь полноценного прикосновения и, в итоге, трения. При бесконечном количестве измерений вероятность трения, а значит, и оргазма, стремится к нулю.

– Ничего не понял, – сообщил Жора. – Кроме нуля и оргазма.

– Я тоже, – присоединилась к нему Ромуальдовна.

– Совершенно не удивлён, – горестно вздохнул Сатана. – До сапиенсов вам бесконечно далеко. Но выбирать не приходится. Короче, нормально трахаться можно, если хотя бы один из партнёров ограничивается только тремя измерениями. Это понятно?

– Ну, допустим, – согласилась Ромуальдовна. – И что дальше?

– А отсюда следует, что для того, чтобы двое сверхъестественных существ, вроде меня, уважаемой Афродиты и, увы, Евгения Викторовича, с помощью друг друга могли нормально расслабиться и получить некоторое удовольствие, одному из нас придётся принять трёхмерную форму. При этом исчезнут все сверхъестественные защиты, и тот, кто так рискнул ради наслаждения, становится уязвимым. Для всех нас очевидно, что любезнейший Евгений Викторович рисковать не станет. Стало быть, рисковать придётся уважаемой Афродите. А она этого боится, и я её страх вполне понимаю.

– Вы имеете в виду, что переспать с ним должна я.

– Ну, посудите сами, любезнейшая Ромуальдовна, а кто же ещё? Ни одна богиня на это не согласится из-за риска погибнуть в трёх измерениях. А как реально найти и уговорить какую-нибудь другую смертную? Ведь времени у нас отнюдь не много.

– Да возьмите любую шлюху, и заплатите ей, зачем кого-то ещё уговаривать?

– К сожалению, обычные шлюхи не подходят. А искать необычную снова-таки совершенно нет времени.

– Это почему они не годятся?

– Тут, уважаемая Ромуальдовна, вот какое дело. Проблема Евгения Викторовича в том, что его никто не любит. Шлюху он и так себе раздобудет, было бы желание. А нужно, чтобы его кто-нибудь по-настоящему полюбил. Так вот, кроме вас, некому.

– Вы что, предлагаете мне изменить любимому мужу?

– Исключительно ради спасения планеты.

– Но измена! Это вам не пустяк какой-нибудь!

– Милейшая Ромуальдовна, у нас нет времени на этот театр. Вы что, хотите сказать, что ни разу Георгию Борисовичу не изменяли?

– Ну, – покраснела Ромуальдовна, – один раз не считается.

– Всего один? Вы уверены?

– Если всякий раз не считается один, то в итоге не считаются все.

– Браво, леди! – зааплодировал Сатана. – Вы самостоятельно освоили теорию множеств.

– Так я не понял! – разъярился Жора. – Ты мне, значит, изменяла, и не раз?

– Молчал бы уже! Кто в семью хламидиоз притащил? Пушкин?

– Пушкин не мог, – сообщила Берегиня. – Он, мля, давно умер. Убит каким-то Дантесом, графом Монтекристо. Жалко его, такой классный мужик был…

– Сатана, уберите отсюда эту тварь! Мало мне его измен с обычными бабами, так теперь он на эту запал! Она тут ходит почти голая, нафик она мне здесь?

– А ты на себя посмотри! – огрызнулась Берегиня. – Тоже одета, мля, не для театра! Я что, виновата, что ты за собой не следишь? Вот посмотри на меня. Волосы только на голове, и ещё брови и ресницы. Всё! А у тебя? Руки волосатые, ноги тоже, на животе пушок, а лобок вообще сплошные заросли!

– Не твоё дело! Я магией не владею, чтобы так.

– Какая ещё магия? Обыкновенная, мля, бритва. Просто ты ленивая слишком, чтоб ноги и лобок брить. А ну, подмышками покажи! Небось, там тоже джунгли!

– Не покажу!

– Значит, я права.

– Сатана, немедленно уберите её отсюда, или я за себя не отвечаю!

– Успокойтесь, Ромуальдовна. Эта леди нам ещё нужна.

– Как же, леди! Леди на букву «б»!

– Не собираюсь с вами спорить насчёт её морального облика, но она действительно нам нужна. Точнее, не она сама, а кое-что от неё.

– Что-нибудь у неё отрежем? Ухо? Или сразу грудь?

– Нет. Тем более, без одной груди она будет похожа на амазонку, а это не её стиль. Всё, что нам от неё нужно, это обувь. Эти босоножки – волшебные. В них женщина становится одновременно и страстной, и неотразимой, и самое главное, её потом не мучает совесть.

– Меня и так потом совесть не мучает.

– Тем не менее, попрошу примерить.

Берегиня разулась, и действительно, утратила значительную часть своей привлекательности. А может, просто так показалось.

– Не хочу! – категорически отказалась Ромуальдовна. – Чтобы я надела обувь другой женщины? Ни за что!

– Но она же не обычная женщина. Она – богиня.

– А мне плевать! Богиня, Берегиня, Вагиня – не вижу ни малейшей разницы! Если б она их хоть на чулки или колготки обувала, тогда другое дело. А так – нет!

– Это же босоножки, дура, – сообщила Берегиня. – Надевать их на чулки – дурной вкус! А колготок я вообще никогда не ношу, они только мешают.

– Ну вот! Значит, есть неслабый риск заполучить от неё грибок, а оно мне надо?

– У меня нет никакого грибка. Могу справку показать.

– Ха! Наши врачи за бабки любую справку выпишут, какую хочешь! Мне, например, дадут справку, что я девственница!

– Наверно, трудно жить на свете человеку, который никому не верит, – с грустью предположил Сатана. – Тем не менее, уважаемая Ромуальдовна, хотелось бы вам напомнить, что гораздо лучше жить с грибком, чем умереть без оного в атомной войне.

– Ладно, уговорили, – смирилась женщина и обула волшебные босоножки. – Ну, как я в них выгляжу?

– Чудесно, – выдохнул Жора, у которого теперь разбегались глаза между двумя красавицами. – А давай…

– Давай, – согласилась Ромуальдовна и начала расстёгивать халатик.

– Стоп! Вы с ума сошли! – заорал Сатана. – Ромуальдовна, ваша задача – соблазнить Евгения Викторовича, а вовсе не Георгия Борисовича, которого элементарно соблазнить и без волшебной обуви!

– Десять минут ничего не решают! – возразила Ромуальдовна, однако раздеваться прекратила.

– При чём тут время? – Сатана был вне себя. – Вы что, не понимаете? Евгений Викторович несчастен, его никто не любит. Тут появляется женщина, которая готова его согреть теплом своей любви. И что дальше? Оказывается, что она пришла к нему прямо из-под другого мужчины. Да он после этого не то что Америку снесёт, а весь спиральный рукав Галактики! Ну, думайте же вы хоть иногда головой, а не половыми органами.

– Подумал, – сообщил Жора. – И мне не понравилось то, что я надумал. Что ж получается? Моя законная супруга будет трахаться с этим ботаником, а я, значит, рогоносец?

– Вот! – Сатана назидательно поднял палец. – Именно для улаживания этого щекотливого момента здесь и находится прекраснейшая Афродита. Вы же понимаете, что её идею я мог бы и сам вам пересказать, личное присутствие богини для этого совсем не требуется. Да и принадлежащую ей пару волшебной обуви тоже вполне мог сюда принести. А вот скомпенсировать особым образом моральный ущерб Георгию Борисовичу – это уже только она, тут я, как вы, уважаемые, понимаете, бессилен.

– Я вас правильно понял? – глаза Жоры загорелись сладострастием, и смотрел он отнюдь не на супругу. – Если да, то возражение снимается.

– Вот же кобель! – возмутилась Ромуальдовна. – Сатана, это несправедливо! Мне достался какой-то хилый ботаник, а ему – богиня любви.

– Как же вы меня достали! Уважаемые, мы что, решаем проблему, как вам разнообразить семейный секс и получить максимум удовольствия? Позволю себе напомнить, что мы пытаемся на некоторое время продлить существование мира, который того наверняка не заслуживает, но его всё равно жалко. Кто и сколько испытает при этом оргазмов, вопрос даже не второстепенный.

– Ладно, – смирилась женщина. – Как мне до него добираться? Автобусом?

– Вас отвезёт знакомый вам господин Джумшут. Он с машиной ждёт у подъезда. В таком виде в общественном транспорте вам не избежать изнасилования.

Сатана вызвал своего «клеврета» по мобильнику, и вскоре Елубай позвонил в дверь. При виде двух практически обнажённых красавиц челюсть отвисла и у него.

– Господин Джумшут, немедленно придите в сознание! Эти цыпочки предназначены не для вас.

– Да я ничего, Шайтан. Я вообще супруге верен.

– Это правильно, тем более, что у вас их целых две. Или всего две, не знаю. Запомните, если уважаемая Ромуальдовна по дороге к несравненному Евгению Викторовичу с кем-нибудь совокупится, неважно, добровольно или нет, отвечать будете вы, а не она или кто-то ещё. Я с вами сделаю такое, что вы будете мечтать о христианском или мусульманском Аду, как о неплохих местечках, где обитателям изредка досаждают мелкие неудобства.

– Я вас понял, Шайтан. Поехали, женщина!

Как только Елубай и Ромуальдовна направились выполнять особо важное задание, а Сатана проявил деликатность и сквозь стену проследовал на кухню, Берегиня сразу же доказала, что независимо от того, является ли она на самом деле богиней любви или нет, в этой самой любви она совершенно точно богиня, даже без божественных босоножек.

* * *

Всю дорогу Елубай смотрел исключительно вперёд, избегая даже слегка повернуть голову, чтобы Ромуальдовна мельком не попала в его поле зрения. Остановив машину возле подъезда Евгения Викторовича, он всё так же сидел с каменным лицом, вперив взгляд куда-то за линию горизонта.

– Вы меня не проводите до нужной квартиры? – попросила женщина.

– Нет, – ответил Елубай, старательно не поворачиваясь к ней. – Я верен своим жёнам, и хочу, чтобы так и оставалось.

– Если меня в подъезде изнасилуют, Сатана вас накажет.

– Если вы пойдёте одна, вас, может, изнасилуют, а может, и нет. Если же я буду вас сопровождать, вас точно изнасилуют. Я, например. Вот тогда Шайтан меня накажет по-настоящему.

Ромуальдовна провела ладонью по волосам Елубая, и его аж передёрнуло от возбуждения. Да, поняла женщина, парень сдерживается на пределе сил, и лучше оставить его в покое. Она вышла из машины и направилась в подъезд. Сквозь тонкие подошвы босоножек она отчётливо ощущала заплёванный (и загаженный иными способами) пол подъезда. Что ж, мир далеко не идеален, подумала Ромуальдовна, но ему есть оправдание – он породил меня, воплощение совершенства в области женской красоты. Немного поразмыслив во время подъёма по лестнице, к списку своих неоспоримых достоинств она добавила незаурядный ум и несомненную скромность.

Евгений Викторович открыл дверь сразу, она даже не успела позвонить.

– Что на этот раз от меня хотят клевреты Сатаны? – поинтересовался он. – Давайте я попробую угадать. Вы снова хотите меня убить?

– О, нет! Евгений Викторович, я…

– Называйте меня Женя, я же просил.

– Хорошо, Женечка, всё будет так, как ты захочешь. Так вот, я пришла совсем за другим. Дело в том, что ты – мой идеал мужчины. И ты породил во мне целую бурю страстей. Я не смогла сдержаться, и вот я здесь.

– Что за бред? Какой из меня идеал мужчины?

– О, да! Я действительно брежу! Брежу тобой. Ты для меня – воплощение силы и сексуальности. Кто ещё способен убить столько народу? Целый континент!

– Они сами виноваты. Кто их заставлял служить Злу?

– Любимый мой Женя, мы так и будем разговаривать на пороге? Тем более, эта лестница такая грязная и вонючая, не то что наши с тобой сердца и души.

– Ты, вообще-то, клеврет Сатаны…

– Он меня заставил служить себе. Но это было раньше. Увидев тебя, поговорив с тобой, я нашла силы сбросить оковы, и теперь я совершенно раскованная.

– Ладно, заходи, – сдался Евгений Викторович под таким сумасшедшим напором.

Квартира-хрущёвка, где обитал будущий губитель мира (или спаситель его от мирового же Зла, термин целиком зависит от точки зрения), была обставлена чрезвычайно бедно (а может, аскетично), зато сияла чистотой. Вообще в ней явственно ощущалась женская рука, но столь же явственным было то, что женщины тут не живут.

– Милый, ты живёшь один?

– Да, мама умерла пару лет назад. Раз уж ты припёрлась в гости, наверно, надо тебя чем-нибудь угостить. Сейчас поставлю чай.

– Лучше коньяк, – попросила Ромуальдовна.

– Спиртного не пью, и в квартире, соответственно, эту гадость не держу.

– Коньяк – это не гадость, а прелесть. Ну, нет, значит, нет. Чай уж точно не нужен. Давай тогда сразу перейдём к делу. Где мы это сделаем? На диванчике?

– Что «это»? Зачем ты вообще пришла?

– Я полюбила, и не в силах удерживать внутри свою безграничную любовь!

– И при чём тут я?

– Дело в том, Женечка, что я влюбилась именно в тебя.

Ромуальдовна извлекла из кармана халатика сигареты и зажигалку, закурила, глубоко затянулась и эротично выпустила дым к потолку длинной струйкой.

– Терпеть не могу табачный дым, – брезгливо сообщил Евгений Викторович.

– А я – обожаю. Он так приятно горчит на языке… И вообще, если внутри женщины клокочет вулкан безумной страсти, должен же из неё идти дым?

– С отвращением отношусь к курящим женщинам, – презрительно проинформировал объект любви.

– Любимый, считай, что я уже бросила, причём навсегда, – пообещала соблазнительница, но курить, струшивая пепел на пол, не прекратила. – Может, потанцуем? Или я сама потанцую, заодно под музыку разденусь.

– Ненавижу танцы, да и музыку вообще! Ну, кроме разве что гитары в бардовских песнях.

– Тогда обойдёмся без танцев.

Она, наконец, погасила сигарету, точнее, окурок, догоревший до самого фильтра. Затем подошла к Евгению Викторовичу и поцеловала его в губы.

– Поцелуй с курящей женщиной по ощущениям подобен облизыванию пепельницы, – сообщил он.

– Неужели я для тебя совсем не привлекательна? – расстроилась Ромуальдовна. – Ну, посмотри на меня как следует. Особенно на босоножки.

– Зачем мне на них смотреть? Я не фетишист.

– Моя любовь безответна, – женщина горько заплакала (за редким исключением, в нужный момент любая женщина может горько заплакать, и некоторые неопытные в подобных делах мужчины иногда принимают эти слёзы всерьёз).

– Ты что, хочешь меня соблазнить? – догадался хозяин квартиры.

– Дошло, наконец! – она зарыдала ещё сильнее.

– Понимаешь, в чём тут дело, – попытался её утешить Евгений Викторович. – Ты ведь замужем. Я не хочу ломать чужую семью. Да и одна из заповедей Божьих велит не прелюбодействовать.

– Любовь выше всех заповедей, вместе взятых! – сквозь слёзы выкрикнула Ромуальдовна. – Она их напрочь отменяет!

– Давай так. Если твой супруг не против, то всё в порядке. В его присутствии это, пожалуй, уже не будет прелюбодеянием. Зови его.

– У меня нет с собой телефона, а номеров я не помню.

– Это – мелочь, – Евгений Викторович вынул из кармана мобильный телефон, и не просто телефон, а именно принадлежащий Ромуальдовне. – Время относительно, я взял телефон из будущего.

– А что, в будущем он будет лежать в твоём кармане?

– Не беспокойся. Пространство тоже относительно. Понимаешь, время и пространство – всего лишь четыре оси континуума с бесконечным количеством измерений, и все эти измерения относительны.

– Какой ты умный, – восхитилась Ромуальдовна. – Как это меня заводит!

– Погоди заводиться. Звони.

Она вызвала номер Жоры, но ответил не он, а Сатана.

– Уважаемая Ромуальдовна, к сожалению, милейший Георгий Борисович крайне занят. Я не смогу его заменить? Как там, кстати, обстоят наши дела?

– Вы не сможете его заменить. Чтобы произошло то, что мы запланировали, требуется личное присутствие Жоры.

– Зачем? Неужели там темно и он должен подержать свечку?

– Это требование Евгения Викторовича.

– Ладно, успокойтесь. Сейчас Георгий Борисович к вам подъедет. Раз надо, значит, надо, – Сатана оборвал связь.