Текст книги "На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет (СИ)"

Автор книги: Александр Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава третья. В другом качестве…

Жека уселся, и водитель тут же тронулся с места. Евгений нехотя, выбрался из кабины, и, подумав о стычке с самолетами противника, решил не докладывать. Потом еще немного подумав, решил все же доложить, но так, будто на них напоролся, и возможности уйти не было.

Вскоре уже в штабе, он докладывал:

– Ваше приказание выполнено. Обнаружен секретный вражеский аэродром. Из наземных целей никаких объектов больше не выявлено. Съемка произведена. По пути напоролся на истребители противника, пришлось отсреляться и уходить.

– С этим ясно, от себя что добавишь?

Начштаба ушел, готовить к проявке привезенные пленки, и вышел. И Жека позволил себе сообщить:

– На аэродроме видел не только сто десятые и сто одиннадцатые "Хейнкели". Заметил стоящие в стороне He 111 H-22 – Их приспосабливают для запуска ракет "Фау-1" с воздуха.

– Так ну-ка подробнее.

Евгений рассказал, что знал.

– Так, надо срочно ознакомиться со снимками, и связаться со штурмовиками. И в ближайшее время все там перепахать… Знаешь что старлей, я думаю назначить тебя, негласным заместителем комэска. Кто-то же должен помогать ему, учить молодежь. А ты, много чего можешь подсказать.

– Спасибо товарищ майор. – Искренне поблагодарил Евгений.

– Рано меня благодарить. На вот пока, ознакомься. А то с твоими провалами в памяти, о которых уже весь полк наслышан, хочу напомнить – и комполка достал какую-то бумагу, и протянул Евгению.

Жека взял лист, и пробежал глазами "шапку", это был приказ. Приказ Наркома Обороны СССР N 0299 от 19 августа 1941 года. г. Москва. О порядке награждения летного состава ВВС РККА за хорошую боевую работу и о мерах борьбы со скрытым дезертирством среди военных летчиков. Он начал читать дальше.

"Для поощрения боевой работы летного состава ВВС РККА, отличившихся при выполнении боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом. ПРИКАЗЫВАЮ:

Ввести порядок награждения летчиков за хорошую боевую работу, а командирам и комиссарам авиадивизий представлять личный состав к награде в соответствии с приказом:

I. А. В истребительной авиации.

1. Установить денежную награду летчикам – истребителям за каждый сбитый самолет противника в воздушном бою в размере 1000 рублей.

2. Кроме денежной награды летчик – истребитель представляется:

За 3 сбитых самолета противника – к правительственной награде;

За следующие 3 сбитых самолета противника – ко второй правительственной награде;

За 10 сбитых самолета противника – к высшей награде – званию Героя Советского Союза;

3. За успешные штурмовые действия по войскам противника, летчики премируются и представляются к правительственной награде:

За выполнение 5 боевых вылетов на уничтожение войск противника летчик – истребитель получает денежную награду 1500 рублей;

За выполнение 15 боевых вылетов летчик – истребитель представляется к правительственной награде и получает денежную награду 2000 рублей;

За выполнение 25 боевых вылетов летчик – истребитель представляется ко второй правительственной награде и получает денежную награду 3000 рублей;

За выполнение 40 боевых вылетов летчик – истребитель представляется к высшей правительственной награде – званию Героя Советского Союза и получает денежную награду 5000 рублей;

Во всех случаях результаты и эффективность выполнения штурмовых действий должны быть подтверждены командирами наземных частей или разведкой.

4. За уничтожение самолетов противника на аэродромах, летчики – истребители премируются и представляются к правительственной награде:

За успешное выполнение 4 боевых вылетов на уничтожение самолетов противника на его аэродромах летчик-истребитель получает денежную награду 1500 рублей;

За успешное выполнение 10 боевых вылетов днем или 5 вылетов ночью летчик – истребитель представляется к правительственной награде и получает денежную награду 2000 рублей;

За успешное выполнение 20 боевых вылетов днем или 10 вылетов ночью летчик – истребитель представляется ко второй правительственной награде и получает денежную награду 3000 рублей;

За успешное выполнение 35 боевых вылетов днем или 20 вылетов ночью летчик – истребитель представляется к высшей правительственной награде – званию Героя Советского Союза и получает денежную награду 5000 рублей;

Результаты боевых действий по аэродромам противника должны быть подтверждены фотографированием или разведывательными данными.

Летчики, применившие в воздушном бою таран самолета противника, также представляются к правительственной награде.

Количество сбитых самолетов противника устанавливается в каждом отдельном случае показаниями летчика-истребителя на месте, где упал сбитый самолет противника и подтверждениями командиров наземных частей или установлением на земле места падения сбитого самолета противника командованием полка.

Далее следовали пункты для ближних бомбардировщиков и штурмовиков. авиации. А еще ниже для дальних и тяжелых бомбардировщиков, и Жека их читать не стал.

Он вернул приказ, и спросил устало:

– Освежил в памяти – спасибо. Разрешите идти?

– Иди. И первым делом, доложи Яманову.

– Слушаюсь. Есть доложить. – Жека откозырял, и не в силах поверить такой удачной развязке, направился к выходу.

Он вышел, покрутил головой – небо чистое, не видно ни точки. Да и ни смотря на близость к Курску, в направлении которого, стягивались крупные силы, обоих сторон, немцы аэродром пока не вычислили. И нападать было некому, что радовало. Жека нашел комэска, сообщил о решении комполка.

– Отлично, а то сам, я уже запарился – сказал тот. Ладно поговорим позже, иди, вливайся в коллектив…

– Пойду, посмотрю – чем ребята заняты?

Но не успел – всех собрал замполит. Он прочел нужную, по его мнению, лекцию, словами поддержал боевой дух, и предоставил летчиков самим себе.

Они пообедали, и стали разбирать тактику и характеристики самолетов противника, выискивая уязвимые места, и зоны для атаки. Затем наступило свободное время, во время которого, каждый летчик занимался, чем хотел.

Кто-то писал родным, кто-то что-то мастерил, кто-то лип к парашютоукладчицам, или другому женскому составу. Кто играл в футбол, кто упражнялся на турнике, кто таскал гирю, Любой тяжелый предмет заменял ее. Перелетев на новый аэродром, немедленно делали перекладину, и ежедневно тренировались. Сочетание физкультуры с отдыхом во фронтовой обстановке необходимостью. Кто-то даже обтирался холодной водой в любую погоду. Хорошая физическая подготовка, могла выручить в ожесточенных воздушных боях.

Жека тоже уделил немного времени турнику, служащие в полку женщины, практически все были не в его вкусе, и он общался с ними только по-товарищески, без заигрываний. Послушал, о чем говорят товарищи, впрочем, ничего нового – анекдоты, мечты о мирной жизни, и разного рода байки.

– Слыхали, что фашисты сознательно не бомбили Липецк? Поговаривают, дело в том, что в местной авиашколе в конце двадцатых годов, тайно, училась группа немецких летчиков во главе с будущим рейхсмаршалом авиации Герингом. У некоторых курсантов, сделавших впоследствии блестящую карьеру в Рейхе, в городе остались внебрачные дети, потому Гитлер и запретил бомбить его…

– Бредни, это все, наверное. А вот точно, в тяжелых боях под Сталинградом участвовала… Верблюды! С лошадьми уже к тому времени была напряженка, поэтому и выдали "корабли пустыни".

– Там такая мясорубка была, что и не представить…

Жека не выдержал и встрял в беседу:

– Мясорубка много где была. Не все факты известны. Про битву под Москвой, про Панфиловцев, все вроде знают. А вот о "безумном десанте" кто-то из вас слышал?

– Нет.

– Не слыхали.

– Расскажи.

– Дело было так: однажды, летчик, возвращаясь из разведполета, заметил колонну немецкой бронетехники, двигающую к Москве. Он пролетел дальше, и вскоре понял – на пути немецких танков, нет советских заслонов. Пилот поспешил сесть и доложить. Было принято решение – перед танковой колонной выбросить десант. На аэродром привезли только, что укомплектованный полк сибиряков в белых полушубках. Думаете, их сбросили с парашютами?

Все молчали, но были явно заинтересованы, и Жека продолжил:

– Когда немецкая колонна шла по шоссе, неожиданно впереди появились низко летящие самолеты. Они словно шли на посадку. Пролетая на самой низкой скорости, всего в пятнадцати мерах от поверхности снега. На заснеженное поле рядом с дорогой, с самолетов посыпались гроздьями люди в белых полушубках Солдаты вставали живыми, и с ходу бросались под гусеницы со связками гранат…

Все собравшееся летчики пораженно молчали, это было неожиданно, Жека понял что перегнул, но осаживать было поздно, и он закончил.

– Наши бойцы, были похожи на белые привидения, их не было видно в снегу, и продвижение танков удалось остановить. Когда к немцам подошла новая колонна танков и мотопехоты, "белых бушлатов" уже практически не осталось. И тогда опять прилетели самолеты… И с неба хлынул новый белый водопад свежих бойцов. Немецкое наступление было остановлено, и только несколько танков поспешно отступили. После выяснилось, что при падении в снег погибло всего двенадцать процентов десанта, а остальные вступили в неравный бой. Вот такая самоотдача у нашего народа.

Незаметно подошел парторг, покачал головой и подойдя к Евгению, сказал:

– Вроде бы патриотично, но лучше Лютиков, оставь мне такие рассказы. Не всем все можно говорить.

– Понял, буду думать, что говорю.

– А ты почему еще не партийный?

– Так это же ответственность, да и я как бы, не созрел еще…

– Ты мне это брось – другим пример тоже подавать надо.

– У меня со сбитыми пока проблема, вот наверстаю, тогда и …

– Скоро случай представится. Ладно, ты думай, а у меня еще дела.

Жека оглянулся – все уже разошлись, и Евгений направился в расположение эскадрильи. Зашел в дом, прошел к своей койке, и раздевшись, улегся, откинулся на подушку. И не смотря на усталость, погряз в думах. Мысли парня были сумбурными, смешалось и желание попасть домой, и увидеть родных и друзей, и переживание завтрашнем дне. А по соседству, уже привычно затеяли шуточный спор армянин и грузин, по меркам полка уже старики.

– И у нас в Армении, сейчас все цветет и пахнет – мечтательно протянул Георгий Саркисян, жгучий брюнет, с щегольскими усиками – красота. Вот война кончится – все приезжайте сами посмотрите. Коньяк у нас, ох какой.

– Зато у на вино, пей, хоть сколько. Выпить можно бочку. Правда, из-за стола потом не встанешь. – Не уступал ему Реваз Арвеладзе. – А природа – вах геноцвале, зелени зеленее. А озера, какие чистые, думаешь там не глубоко, дно видно, а там метра четыре. Горы, воздух. Баран. Шашлык.

– У нас тоже горы…

– Мастера вы расписывать – усмехнулся Жека – у нас летом, такая красота на лугах, да и в лесах на полянах. Гор вот рядом нет, это да. Но рыбалка – ух, и в озерах, и в реках, рыбы полно. Вы таких рыб, и по названиям не знаете. А барана вашего едал я – не мясо, а проблема, куча хлопот с ним. На шашлык молодой барашек берется, а вот того что подрастет готовить заморочишься. И без вина и ткемали не съешь. А вино да – отменное.

Реваз расплылся в улыбке, и спросил – какое Жека пил? Пришлось осторожно рассказывать. А в конце добавить – но и Арарат, коньяк отличный. А затем резко перевести тему разговора – напитки, которые он знал, в это время, могли еще не производить.

Остальные летчики занимались кто чем. Жека решил отвлечься и почитать, взял оставленные парторгом газеты, и тут же натолкнулся на заголовок. Видимо это была подборка, сделанная специально капитаном Беляевым, который таким образом поднимал боевой дух летчиков.

Заметка посвящалась непревзойденному подвигу летчика-истребителя Бориса Ковзана, совершившему четыре воздушных тарана, причем трижды, возвращавшегося на родной аэродром на своем самолете. И когда Жека заговорил об этом, подхватились с коек и Семен Петраков, и Реваз Арвеладзе, и горячо заговорили.

– Это было меньше года назад – проговорил Семен – уже, будучи капитаном, Ковзан совершил четвертый таран. Он натолкнулся на своем "Лавочкине", на группу из семи "лапотников", под прикрытием шестерки "худых", и вступил с ними в схватку… Фашисты, заметили одинокий истребитель, и Ковзану пришлось вступить в неравный бой. Он попытался прорваться к "Юнкерсам", и тут один "мeссер" попытался встать у него на пути. Но после меткой очереди капитана, задымил и стал падать. И тут вражеская очередь ударила по кабине… Одна пуля попала Ковзану в правый глаз. Он сделал попытку выброситься с парашютом, но сил не хватило…

– И что? – Невольно подался вперед Игорь Середа, младший лейтенант из новобранцев.

– А то, что наши умирают героически, чего немцы никак не ждут, и не понимают. В момент, когда выпрыгнуть не получилось, прямо по курсу показался "Юнкерс", и Ковзан направил свой горящий самолет на него. Раненый в голову Борис, на горящем самолете пошел на таран. Когда самолеты столкнулись в воздухе, от резкого удара ремни просто лопнули, Ковзана выбросило из кабины. Три с половиной тысячи метров он пролетел, не раскрывая парашюта, в полубессознательном состоянии. И только уже над самой землей, на высоте всего двести метров, очнулся и дернул за кольцо. Парашют смог раскрыться, но удар о землю все равно был очень сильным. Капитан пришел в себя в госпитале Москвы, на седьмые сутки.

– И? – Напрягся уже Евгений – что-то я об этом не слышал…

– Это был приговор. У него было несколько ранений осколками, оказались сломанными ключица и челюсть, обе руки и ноги. Правый глаз Бориса, врачам спасти не удалось. Два месяца продолжалось лечение…

– Жесть какая – вырвалось у Евгения, но он тут же поправился – жестко судьба его помяла.

– Не только его – высказался комэск – таких летчиков много. – Еще в первый день войны, было совершено несколько таранов. Неизвестно кто это сделал первым – старший лейтенант Иван Иванов, или младшего лейтенант Дмитрий Кокорев? Но они подали пример, его и подхватили… И у нас тоже. Вано Габунии, повезло меньше – один таранный удар, и все… Может угол не тот, или столкнулся не так?

Тут в разговор вступили и другие летчики. И вскоре молодые, узнали, что таран, это не отчаянная мера, а метод ведения боя. И делался он четырьмя способами.

Первый и самый распространенный – удар пропеллером по хвостовому оперению врага. То есть атакующий самолет заходит на противника сзади и наносит удар пропеллером по его хвостовому оперению. При правильном исполнении пилот атакующего самолета имел довольно хорошие шансы, чтобы уцелеть.

Второй способ – это удар крылом. Производился как при лобовом сближении самолетов, так и при заходе на врага сзади. Удар наносился крылом по хвосту или фюзеляжу вражеского самолета, в том числе кабине вражеского летчика. Третьим способом был удар фюзеляжем. Он считался самым опасным для пилота. Ну и четвертым – удар хвостом самолета. Но в любом случае это требовало определенного мастерства, иначе можно просто врезаться во врага, и погибнуть.

Жека призадумался – да, или глупая смерть, или пацаны останутся в памяти, совершив подвиг. Таких примеров было много, особенно, как он знал в первые годы войны. В послевоенное время, такое самопожертвование было редкостью. По крайней мере, в училище им рассказывали только про два случая, и оба случились еще, когда был Союз…

Первым был Павел Шклярук, который будучи еще курсантом, погиб. Во время учебного полета у его самолета отказал двигатель, и перед парнем стал выбор – катапультироваться и бросить неуправляемый самолет, или пытаться планировать. А время щелкало, высота всего триста метров, а внизу река, мост, и пароход, рядом жилые дома, и выбора не остается. Приняв решение не катапультироваться, Павел отвернул, и врезался в берег…

Вторым, был тезка героически погибшего курсанта – Павел Ярцев. Который выпустив все ракеты по учебным целям, и оставшись без боеприпасов, пошел на таран, разведывательного беспилотника.

– Бывают же парни – подумал Евгений – за считанные секунды принимают такое решение. Жаль уходят молодыми…

Тут для перемены настроения, затянул свою песню Георгий Саркисян:

– Эх, домашнего бы чего-нибудь – протянул он – долмы, там или плова, я бы сразу был здоров как бык. А нас кормят пшеном. Что я птичка что ли? – Пошутил он.

– Какую долму? – Удивился комэск – где тебе листья виноградные брать? Да и не рекомендуется нам… И не пшенка это, а пшеничка, и то, только пару раз была, пока кухню настраивали, после перелета. Мы же на одном месте не сидим.

– А я бы от шашлыка не отказался, что дядя мой жарит. – Мечтательно заметил Реваз. – И от харчо, чахохбили, и сациви – почему я должен птичью пищу клевать?

– Потому что вы на службе – раз. На войне – два. Не все можно приготовить. Нашли мне ресторан…. Или вас на кухню помогать отправить? Вот и приготовите нам, чего-нибудь вашего.

– Нет-нет, это я так. Захотелось чего-то с родных краев…

– А меня и картоха устраивает – заметил Семен – с солененьким огурчиком, и рыбкой, не хватает только наркомовских сто грамм.

– Хватит вам – разошлись… – Не выдержал Матвей Гаврилюк – нас и так лучше кормят, чем ту же пехоту, которая и в грязь и в холод, на пузе ползает. И кухню не всегда подвести успевают…

– Да мы просто шутим – засмеялся Реваз – вспоминаем и мечтаем. Клубника вон уже поспевает…

– От такого лакомства и я не откажусь – мечтательно сказал Семен Петраков, высокий брюнет, с карими глазами – вот бы со сметанкой…

– А у меня мама с ней вареники делает – поделился Жека.

– А я бы всего, что уже родилось – поел – проворил Борис Жигуленко – хоть и зеленцом.

– В детство ударился? Кто тебе сейчас по полям, и огородам шастать даст? – Улыбаясь, поинтересовался комэск – Сейчас перекур, затем всем изучать район боевых действий, а то бывали случаи, летели не туда…

Сначала, правда пока было время, привели себя в надлежащий вид, затем немного уделили внимание спорту, а уде потом вновь принялись изучать карты, и варианты воздушных маневров. Так некоторое время эскадрилья разбирала преимущества, и слабости своих истребителей, в сравнении с немецкими. На каких маневрах немцев лучше подлавливать, а при помощи каких, уходить из-под огня, особенно если тебе зашли в хвост, а ты ведомый. С какими самолетами лучше выходить в "лобовую", а с кем лучше этого не делать. Когда уйти на вираж, когда закрутить спираль, а когда в стремительное пике.

Весь остаток дня, говорили, обсуждали, а после пошли на ужин, в "столовую", где кормили блюдом, которое Евгений назвал бы макаронами по-флотски, но с некоторым отличием. А после горячего чая с пряниками, всей эскадрилией, опять отправились к себе. А вечера, летный состав эскадрильи, коротал за написанием писем, чтением газет, и разговорами. Долго говорили о своих стариках, о родных краях, но вскоре все улеглись спать – их ждали боевые трудодни.

Жека хоть и сильно устал, сразу заснуть не смог – думал, как имея таких людей в стране, так долго били врага? Неужели из-за нерадивых командиров, и приуроченных к какой-нибудь праздничной дате, взятий городов? Ведь порой день-два ничего не решали. Зато павших и раненых защитников, было бы меньше. Так и провалился в сон, размышляя, и задумываясь о всяком. Снилась ему всякая чушь, бои между реактивными самолетами, и их винтовыми предшественниками. Полеты над поверхностью воды, и задевание "брюхом" пригорков. Затем все поменялось, и под утро, приснился цветущий сад, по которому он гулял с девушкой-пилотом, чье имя даже во сне, ускользало.

* * *

Утром следующего дня, пока комэск, был в штабе, Евгений по его просьбе, воспитывал молодежь. Используя для этого деревянные модели советских и немецких самолетов. Жека еще и говорил назидательно:

– У меня несколько другие принципы и правила, чем вы привыкли слышать. Забудьте – сам погибай, а товарища выручай. Руководствуйтесь другим убеждением – сам выживай, и товарища выручай. Не нужно бессмысленного геройства. И учитывая то, что почти все вы ведомые, главное прикрыть своего ведущего, а не стараться сбить самолет противника, отвлекаясь на это.

– Но товарищ старший лейтенант – не выдержал Игорь Середа – а как же главная задача истребителя – сбивать самолеты противника?

– Это, пожалуйста, если во время боя, противник на линии открытия огня, и ведущему ничего не угрожает. И если вылетели противодействовать бомбардировщикам, которые летят без прикрытия истребителей, вот вам и шанс.

Но если сбили – не отвлекайтесь на подтверждение факта падения. Насчет тарана – если вы не ас, это крайняя мера, когда выстрелян боезапас, и машина плохо слушается рулей. Если же все в порядке – ваша задача сохранить дорогостоящий самолет, свою жизнь, и вернуться, чтобы продолжить бить фрицев. Не разменивайте свою жизнь, на всего один вражеский самолет.

Михаил Попко, Валентин Мудрецов, Игорь Середа, Александр и Иван Колесниковы – Евгений говорил с ними, а сам вспоминал, как они себя проявят? Ведь начинать им пришлось, перед грандиозным сражением.

Вернулся Антон, сообщил, что сегодня вылетов, скорее всего не будет – грозовой фронт, выявлен в нескольких километрах. Жека тут же воспользовался этой новостью, чтобы наведаться к своему "Лавочкин".

– Командир, я пойду, проверю как там мой боевой "конь". Если что буду там.

– Давай, а то мало ли во второй половине вылет… Сопровождение.

Жека отправился на стоянку своего самолета. Там открыв капоты его полосатой машины, с чем-то возился его техник. По-сути лекарь самолета. Технический состав отдыхал мало, и практически всегда бы при работе. Особо трудно приходилось техникам зимой, в стужу: в холодных палатках и каптерках руки коченели от холодного металла. Но боевые помощники превозмогали усталость, холод.

И конечно, страх: ведь каждую секунду можно было ждать вражеского налета. Весь технический состав полка, работал слаженно, самоотверженно, без устали. Самолеты часто приходили с задания с пробоинами. Механики и мотористы днем и ночью в любую погоду делали все, чтобы скорее ввести их в строй. Стартех эскадрильи, авиационный механик, мастер вооружения, механик по радио, и другие боевые помощники летчиков не отходили от самолетов, пока не вводили их в строй. И так было во всех эскадрильях.

А средство спасения – парашюты, доверены были оружейникам – младшим ефрейторам, сержантам и солдатам. Были среди них и девушки – бесстрашные, сильные духом. Они окончили специальные курсы, хорошо знали свое дело. Не так-то легко было просматривать парашют в полевых условиях, а делать это полагалось через определенный промежуток времени. В сумерках при строгом соблюдении светомаскировки приходилось просматривать его с особой тщательностью, чтобы заметить малейший изъян.

Летчики и сам должен проверить парашют, но так повелось, что если парашют осмотрела коммунистка Мария Раздорская, они уже его не проверяли – так все доверяли Марии. А оружие и приборы самолетов, осматривали оружейники и прибористы.

Особую роль играли приборы, контролирующие работу самолета, и понятно, что их неисправность могла погубить летчика. Как и неисправные пушки.

Оружейникцам досталась тяжелая работа – снимать с самолета пушку, которая весит несколько десятков килограмм, тщательно ее чистить и ставить на место. Но оружейницы умело справлялись с работой, держали пушки в образцовом порядке. Оружие на самолетах работало безотказно.

Все они были славными и хорошими людьми, но больше всех Евгений подружился с Николаем Веткиным. Тот, такое впечатление всегда ждал его на старте, не успевал Жека приземлиться, а он уже тут как тут. И уже возится у самолета, расспрашивает. А в свободную минуту, они не раз, сидели под крылом, и говорили.

– Егорыч, ну как наш "конь", не сильно надорвался? – Подойдя, поинтересовался Евгений.

– Три пробоины, в хвостовой части. Тяги нужно заменить. Мотор сейчас смотрю, и вижу явную странность – самолет новый, а движок такое впечатление не один год пахал. Запчасти доставать придется. В полку таких нет.

Жека присвистнул – это уже не хорошо пахло. Нужно списать все имеющиеся номера, и как-то выяснить – где, когда, он был выпущен, или будет? Жаль перед парадом, не удосужился выяснить боевой пуь машины. Заводов выпускающих Ла5, точно было несколько, и во все запросы не пошлешь, даже если выяснить. Еще сочтут за шпиона.

– Вот засада – промелькнула мысль – и как же быть? Самолет требует, хоть и не большого, но ремонта. У особиста, он под подозрением, тот давно присматривается, и стоит ему начать копать, отослав запрос по инстанциям все – хана. Пока спасало только то, что его советы, облегчали некоторые вылеты, сократили потери, и сам он успешно выполнял сложные задания. И комполка, прикрывал. Но как, ни прекрасно было снова подниматься в небо, единственным выходом было свалить в свое время. Только как?

Время устроено сложно, и временная субстанция практически не изучена. Он оказался в точке определенных, пространственно-временных искажений и наложений. И остается только гадать – по каким-таким законам это произошло? Наверное, тут замешано все: – и время, петли которого соприкоснулись и пространственная точка, где это произошло, и наследственность – генная память. А может, что-то совсем другое. Хоть фаты такого перемещения имелись давно – человек этим не управляет.

– Жаль, нет летчицкого штрафбата – сплюнул Жека – там бы я так не парился… Конечно, дали бы какую-нибудь старую развалюху, и летай, бей врага. Эх, не прочел я в свое время нужную литературу, может, знал юы, как выкрутится…

– Ты чего такой хмурый? И вид озабоченный? – Спросил Николай – если из-за самолета – то починим мы его. Попрошу у Подорожного, чтобы запчасти выбил на заводе.

– Это ждать сколько?

– Ну… Не знаю.

– Ясно – уныло сказал Жека – давай помогу, чем смогу. Хоть фюзеляж "заштопаем".

Вскоре они уже возились, и это хоть как-то, помогало отвлечься от мыслей. Так провозились часа три, но теперь вся загвоздка была только в двигателе. Жека вытер руки, пропитанной тряпкой, затем помыл с мылом, и пошел в расположение. Там он нашел старые газеты, в том числе "Правду" от 10 июля 1941 года, и в ней очерк П.Павленко и П.Крылова "Капитан Гастелло". Он-то знал что это сомнительный персонаж, самолет которого, ДБ-3 упал возле болота, а не врезался в технику противника. Пилот выпрыгнул в последний момент, а экипаж на земле расстреляли немцы. Первый огненный таран совершил другой экипаж, но ребята этого не знали. Он пробежал глазами пожелтевшие листки, и, не выдержав, спросил:

– Ребят, как думаете – у Гастелло, и экипажа, был шанс уцелеть?

Сначала стояла тишина, затем Семен Петраков, первым ответил серьезно:

– Значит так – они были далеко за линией фронта, бензобаки пробиты, огонь охватывает самолет, пламя не сбит. Времени подумать нет, а тем более попытаться сесть. Значит однозначно правильным выбором, было направить горящий самолет на технику противника.

– А экипаж?

– А экипаж, видимо следовал за выбором командира.

– По-твоему значит без вариантов?

– Ну да. Попробуй они выпрыгнуть в воздухе могли расстрелять, или в плен взять. А так подвиг вышел. Самопожертвование высшего порядка…

– Хватит о боях – пора обедать – скомандовал Антон – потопали…

Встали, и отправились пообедать – их ждал довольно сносный борщ, котлеты и картофельное пюре, которое очень порадовало некоторых. Запили все киселем с булочками.

– Лютиков бегом в штаб – встретил его Кирилл Евстигнеев, на выходе из столовой.

Евгений чертыхнулся – он собирался пойти списать названия и номера запчастей, которые необходимо достать. И поспешил, не зная, зачем вызвали? Его-то, временно ставшего "безлошадным". Он быстро дошел, толкнул дверь, не спрашивая разрешения войти, переступил порог, и отчеканил:

– Старший лейтенант Лютиков по вашему приказанию…

– Отставить, давай сразу к делу…

Оказалось, в полк прилетел комполка штурмовиков подполковник Высотин Петр Васильевич, и Жеку вызвали, чтобы четко и детально, указал на карте маршрут, по которому он летел. Операцию запланировали еще с утра, но подвела погода, а теперь едва распогодилось, полк штурмовиков, был готов к вылету, оставалось только выяснить – куда лететь, и запросить прикрытие.

Евгений некоторое время потратил, чтобы проложить маршрут, как это делают штурманы, и не выдержав, заметил:

– Товарищ майор, я бы сам провел – да самолет вышел из строя.

– Никто и не сомневается, но коней на переправе не меняют. Да и нет запасных.

– Я могу его стрелком посадить – предложил Высотин – к себе, например, задание то особой важности. Стрелять-то умеешь старлей?

– Ну из РПК пробовал – начал Жека и осекся, но никто не отреагировал, и он ответил уже правильно: – Так точно умею – думаю с УБТ разберусь.

– Тогда давай, собирайся – я на У-2, прилетел, так что место есть.

– Есть собираться – и комполка – разрешите выполнять?

– Беги.

Деваться было некуда, и Жека откозыряв, бросился выполоть.

– С вами полечу – заскакивая в расположение, радостно воскликнул он.

– На чем? – Тут же спросил Яманов – у тебя же самолет…

– На "Илюшине". Полечу путеводителем, штурманом, стрелком-радистом. Так что вы уж прикрывайте братцы. Все я побежал мне пора.

Вскоре он уже забирался во вторую кабину У-2, вот такой неожиданной оказалась вторая половина дня. Если все выйдет удачно, это еще один плюс, в пользу Евгения. А ему ну крайне необходимо быть на особом счету.

Высотин поднял машину в воздух, и они полетели, к месту дислокации штурмовиков. Жека практически не наблюдал за полетом – нервничал, думая как справится с пулеметом. Вскоре зашли на посадку, на аэродром "Илов", а там без всякого промедления, перешли к штурмовику комполка Высотина. Евгений пропустил подполковника в кабину, тот надел шлем, перчатки и полез на крыло, на миг обернулся и напутствовал:

– Смотри, хвост нам не острили. И помни – летишь на почетно месте. Тех стрелков, которые остаются в живых после десяти штурмовок, награждают медалью "За отвагу". После пятнадцати – орденом "Красной Звезды".

– Постараюсь, не ударить лицом в грязь – нервно улыбнулся Жека.

– Ну тогда ни пуха нам…

Евгений и себе залез на крыло, откинул набок фонарь, и влез в кабину. Подсоединил шнуры шлема, к радиоразъемам, снял чехол с пулемета, осмотрел его, и закрыл фонарь. Затем застегнул ремешок шлема, опустил очки, и надел перчатки:

– Я готов.

– Тогда вперед! Я "Стриж 1 – всем взлет!

Выруливание разбег, подъем в небо, кргуг, дождаться, когда поднимется весь полк, выстроится звеньями, и ляжет на курс. Жека все это время осваивался в кабине, осматривая ее, и умащиваясь поудобней. Подлетело сопровождение его полк, обеспечивающий прикрытие, штурмовиков, летящих бомбить выявленный им аэродром. Летели все, за исключением тех, кто был на боевом дежурстве.