Текст книги "На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет (СИ)"

Автор книги: Александр Федоренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Федоренко Александр Владимирович
На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет

Советским летчикам ВОВ посвящается…

Пролог

… Евгений лежал и безучастно смотрел в потолок. Он уже помнил только их – потолки простых, деревенских изб, землянок и блиндажей. Белые и побеленные, лепные и натяжные квартирные стали, чем-то нереальным. Аэродромы, укрепления, вылеты и бои – вот это стало реальностью, и от нее не убежишь. Уже, которая неделя, пошла с тех пор, как эта война, стала его Войной, а мирные будни, стали фронтовыми. И рисковать приходилось каждый день…

Снаружи стоял июнь, начиналась настоящая жара, погожие летние деньки сменились зноем. И Жека думал о майских грозах, прохладе, и свежести. Наверное, ему хотелось не летной на сегодня, погоды. Потому что в воздух тогда никто не поднимется, и значит, не погибнет – останется в живых…

– Товарищ старший лейтенант! – Вбежал в расположение, сильный и рослый младший лейтенант, из недавно прибывшего пополнения Александр Колесников. – Вас в штаб вызывают.

– Хорошо. Свободен.

Жека встал, одернул и застегнул гимнастерку, накинул ремень планшета, и, надев фуражку, заставил себя поспешить. Идти было не далеко, он отмахал необходимое расстояние, и, толкнув дверь в дом, где расположили штаб, спросил:

– Разрешите?

– Входи старлей, входи.

Евгений переступил порог, козырну и щелкнул каблуками:

– Старший лейтенант Лютиков, по вашему приказанию прибыл.

– Отставить, давай сразу к карте – проговорил комполка – мы тут с начальником штаба, мозгуем кое над чем…

Жека отметил глазами командира части, начштаба, полкового штурмана, и своего комэска. Подошел к столам, на которых были развернуты карты.

– Мы вот, старший лейтенант, думаем – что у немцев вот в этом квадрате? – Указал майор Подорожный, место на карте. – Стоит нашим самолетам там появиться, высылают такой плотный заслон из истребителей, не пробиться. И наземная разведка потерпела неудачу. Что там может быть, как думаешь? Излагай идеи.

– Танковый корпус перебрасывают – подумав, ответил Жека. – Или что-то в этом роде…

– А еще что?

– Может ветка там железнодорожная, и по ней что-то перевозят. Возможно секретный аэродром.

– Вот именно что может, и возможно – необходимо точно выяснить что там? И в кратчайшие сроки. Потому, хоть и рискованно – полетишь один. Знаю сложно, знаю опасно. Но надеюсь, немцы особой разницы не рассмотрят, между твоим Ла5фн и Ла5. В глаза бросается только фонарь, и еще некоторые изменения. А раскраска твоего самолета, в данном случае только на руку. Такая маскировка только поможет. Наши проводят тебя до линии фронта, а потом будут барражировать встречая.

– Понял. Разрешите выполнять?

– Да погоди ты… Значит так – пойдешь низко, во время, когда у немцев обед. Они педантичные любят порядок, вот ты и проверишь, так ли это. Иди, готовься к вылету, у тебя еще час. За это время аппаратуру установят.

– Есть готовиться. – Евгений отдал честь, развернулся и направился к выходу.

В лицо пахнул полуденный зной, и он вдруг четко осознал – сегодня почему-то лететь никуда не хочется, что для него крайне необычно. Может дурное предчуствие? А может, простое нежелание?

Старлей покрутил головой – посмотрел на стоящие вокруг новенькие самолеты. Не то, что в конце мая – многие в полку летали на "остатках" – то есть не на закрепленных за ними машинах, а на собранных по принципу – один из двух, или выработавших свой ресурс. Сейчас и летчиков прибыло – полк увеличился на десяток младших лейтенантов, все молодые, крепкие, веселые. И боевые машины у всех новые, недавно с завода.

Да, полмесяца назад в полк пришли задорные, жизнерадостные ребята: Михаил Попко, Борис Жигуленко, Валентин Мудрецов, Игорь Середа. Два брата Александр и Иван Колесниковы – рослые, сильные, во многом похожие друг на друга. Стало шумно и весело, только перед глазами, все еще видятся: весельчак Пантелеймонов, рассудительный Серега Андрианов, и другие.

Жека автоматически подсчитал всех погибших, начиная с апреля до сегодняшнего дня. Пусть он не был знаком со многими вживую, но это все равно угнетало. Вспомнил всех: комполка Солдатенко, комэсков Гладких, Гавриша, и Гомолко, и просто летчиков – грузина Габунию, Пахомова, Мубаракшина.

Нет их больше, и только память способна воскрешать. Но хватит ли ее хотя бы лет на сто?

С момента перелета в Чернянку, на восточный берегу реки Оскол, километров на восемьдесят дальше от линии фронта, потеряли еще нескольких товарищей. Евгений знал, что их не станет, но от этого легче не становилось. И не зная точно, с какого боевого вылета, кто не вернется – он ходил весь напряженный. Ведь с нового аэродрома вылетали на прикрытие войск северо-восточнее Белгорода, железнодорожной ветки Старый Оскол – Валуйки…

С прибытием пополнения, в полку произошли подвижки и пополнения. Летный сержантский состав, наконец-то произвели в офицеры. Ведь в какой-то мере, было не справедливо – что теперь летное училище заканчивают в звании младших лейтенантов. А уже давно воющие летчики, все еще сержанты, потому как их выпуск был в первые годы войны, а тогда выпускали сержантов.

Вместо погибшего комэска в третью эскадрилию прибыл новый – Семенов Федор. Ваня Кожедуб, Кирилл Евстигнеев, и Алексей Амелин, стали ведущими пар, и заместителями командиров эскадрилий. Им всем в ближайшем будущем светило по золотой звезде, и другие награды. А пока сами еще молодые парни, учили воевать новичков, из прибывшего пополнения.

Да, этот аэродром, уже более благоустроенный, чем все предыдущие, на которых Жека, успел побывать. И Евгений прокрутил в голове, события последних месяцев, вспоминая, как попал в это полк, в это время, и вообще здесь очутился…

Глава первая. Виражи Судьбы…

… Память услужливо предоставила воспоминания. Мысленным усилием, Евгений вернулся в тот день, когда его жизнь перестала быть такой, какой была. Точнее он вспоминал все, произошедшее с того момента, как вышел из кабинета врачебной комиссии. Сам кабинет Евгений покидал не то чтобы в шоке – он получил такой стресс, что пол качался под ногами, а перед глазами стояла пелена. Так что тогда, он, ничего и ни кого не видел.

В голове, кавардак, мысли сумбурные и нереальные, но одна перекрывает все – требуется срочная госпитализация. Это дарило надежду на выздоровление. Дарило тогда, но спустя полгода, Евгений понял – надежды нет, хоть она и умирает последней. И если опустить военную и медицинскую терминологию, то звучать будет так – к дальнейшей службе, как летчик, не годен. С такими показателями, в военной авиации делать нечего. Разве что как наземный инструктор, или в ОБАТО – Отдельный Батальон Аэродромно-Технического Обеспечения, чтобы быть поближе к самолетам. Но это не выход – ему закрыли небо, и этим все сказано. И это почти что, приговор…

Небо, о котором мечтал еще мальчишкой, бредил с первого класса, небо к которому так долго шел, теперь недоступно! Конечно, оставалась гражданская авиация, где ни перегрузок, ни рисковых переворотов, да и пассажиром, он мог летать в небесной синеве, но нет остроты ощущений и выброса адреналина. Еще можно катать желающих, на городских праздниках в карнавальных самолетиках, но… Но Жека, сколько себя помнил, всегда хотел быть истребителем, и только им!

Потому с детства, год за годом читал военные мемуары, воспоминания пилотов, и обучающие книги. А когда Женя подрос, да и техника с наукой, шагнули вперед, стал штудировать разные авиасимуляторы в каком угодно виде. В общем, в старших классах, паренек уже окончательно созрел, и стал готовиться к поступлению в военное, летное училище.

Высшая математика, занятия спортом, тренировка вестибулярного аппарата, и всякого рода подготовка, стали неотъемлемой частью его жизни. А самое важное – учебные полеты с родным дядей Андреем, на винтовых, малых самолетах, на загородном аэродроме, который находился в тридцати километрах от города. Сначала, конечно, были прогулочные варианты, а потом и тренировочные, на всем, что там было, на чем разрешалось летать. Там же прыгали и с парашютом, если было по карману. Так Жека со временем, и научился…

Далее было поступление, учеба, окончание, и вот мечта сбылась. Да вот только ненадолго. Начались проблемы со здоровьем, и все – комиссия военврачей зарубила. Друзья и знакомые утешали, говорили, что небо не закрылось для него, есть ведь еще варианты. Но какие для него, истребителя-перехватчика, одного из тех, кого посылают на перехват нарушителей государственной границы? Еще бы поля опрыскивать посоветовали, или в МЧС… В общем, в один миг накрылось все, в пору было напиться и забыться, да только это не поможет. Не мог Евгений без неба, виртуозных маневров, крутых виражей, "бочек" и других фигур высшего пилотажа. Не мог без риска, и адреналина, когда несешься в пике, или мчишься на форсаже. Ему будто обрезали крылья. В общем, нужно было время, чтобы он созрел переучиваться, а пока, как бы там, ни было, жизнь продолжалась.

Время шло, Жека вернулся в родной город, нашел в себе силы, и начал временно приспосабливаться к жизни на гражданке. Конечно горькое ощущение, будто ему показали обертку от конфетки, а саму ее попробовать не дали, преследовало парня повсюду. И он стал мало улыбчивым, и угрюмым. Но старые знакомства и связи старался не терять. А в моменты, когда становилось совсем туго, дядя Андрей, словно чувствуя состояние племянника, вытаскивал его на городские праздники. Или еще как-то выманивал, его на аэродром.

И однажды, для участия в реконструкции посвященной дате освобождения города от фашистов, и семидесятилетию Дня Победы, понадобился летчик. Летчик умеющий пилотировать "Лавочкин", неважно какой серии. Ну, дядя и подсуетился – имел и нужные связи, и взлетать все должны были с аэродрома, где он работал.

Группа истребителей тех лет, должна была пролететь над аэродромом, и территорий где развернулось действие. И конечно так, чтобы видели зрители, сымитировать воздушный бой. В общем, все Евгению выпал шанс, чтобы он хоть чуть-чуть ожил, полетал, ну и для настроения – проникся торжеством. Последовали репетиция, инструктаж, предподготовка, знакомство с другими летчиками, и пробные вылеты.

И вот настал он, тот судьбоносный день. Бывший старший лейтенант ВВС Евгений Лютиков, переодетый для наглядности, в форму летчика-истребителя военных лет, оказался в кабине Ла-5фн, в свое время немало потрудившегося на благо Родины. Задание ответственное, но не такое и сложное – сначала показательный "бой", а потом пройти над амфитеатром реконструкции, на такой-то высоте, с такой-то скоростью, уже в составе группы. В общем, красиво пролететь…

Самолет был недавно разукрашен, маскировочными узорами, и имел довольно симпатичный вид, даже для двадцать первого века. Все шло отлично, показательный бой на виражах, пару "бочек", боевой разворот, и можно приступать ко второй части. Подлетела тройка, к которой, он должен пристроиться, чтобы звено стало полным – две пары, Жека занял свое место ведомого, и они полетели…

Евгений летел слева, самым крайним, а дальше… А дальше, Жека даже не понял, что произошло в небе над местом реконструкции. Была ярка вспышка в чистом небе, какой-то серебристый воздух, и все что он запомнил необычного. Затем все исчезло – небо было тем же, с майской синевой до горизонта, а вот рядом летящие самолеты куда-то исчезли.

Внизу, тоже никого – ни зрителей, ни техники, а вдалеке не видно телевышек, котельных труб. Получалось так, что влетел он в некое окно, и вылетел уже в другом месте. Но сразу этого не осознал. И лишь пролетев некоторое время, и не обнаружив под собой знакомых ориентиров, заподозрил неладное. Но и когда увидел летящую впереди "Раму", попробовал убедить себя, что это – часть инсценировки. Но тут по нему стеганула очередь, заставив, круто взять в сторону. Стрелок явно не имитировал, а отстреливался. Это было неожиданно и непонятно. Жека сморгнул, но нет – самолет-разведчик, ни куда не делся. Это был действительно "Фокке-Вульф 189 Филин". Немецкий двухмоторный самолет, и стреляли по нему явно прицельно. Нужно было уходить – но куда?

Мозг сосредоточенно трудился, перелопачивая ворох воспоминаний, и размышляя – что делать? Куда сесть? Домыслить Жека не успел – мотор "Лавочкина", вдруг "чихнул" пару раз, и заглох. Евгений судорожно вцепился в ручку управления, задвигал рулями высоты, и постарался спланировать вниз.

Неимоверными усилиями, ему удалось удерживать самолет, но далеко понятно дотянуть он не мог, и плюхнулся на более-менее ровное место, чуть в стороне от которого, успел увидеть замаскированные самолеты со звездами на крыльях и фюзеляжах. Ум опознал в них советские "Яки", и от сердца отлегло, хотя едва не ввергло в ступор. К нему бежали люди в форме, странно знакомые, но в то же время – чужие. Свои? Да, только из другого времени. А значит – ему не сдобровать… И прием может оказаться очень даже "горячим"…

Первой же мыслью было попробовать проснуться, но это был не сон, и как бы, не велик был шок, Жека заставил себя играть, первую в своей жизни роль. Ведь он совершил вынужденную посадку на один из аэродромов подскока. Такие аэродромы предназначены для кратковременной стоянки, дозаправки и ремонта самолетов с целью увеличения дальности действия авиации. Вот тут и начались его настоящие неприятности…

Отодвинув назад фонарь, и показывая всем своим видом перевозбуждение, Жека вылез на крыло и закричал:

– Братцы выручайте – горючее кончилось…

– Сам-то цел?

– Да вроде да… Главное чтоб самолет не подпортил…

– Подлатаем если что, главное руки, ноги, голова целы…

– Это да, но за то, что новый самолет угробил, по головке не погладят.

Жека слез, его окружили летчики и механик, примчалась санитарная машина, и "газик" комполка. Нужно было докладывать, сочиняя на ходу, выручили прочтенные когда-то книги.

– Старший лейтенант Евгений Лютиков. Сто пятьдесят восьмой истребительный полк. – Соврал Евгений.

– Майор Артемьев. Да видели мы, как ты его шуганул, а тем самым спас нас от раскрытия. Откуда ты тут взялся?

– Полк перелетал после переучивания. Я только с завода. В моем самолете, были какие-то неполадки с двигателем, вот я и отстал от полка. Попытался догнать, да сбился с маршрута. В общем, заблудился, район незнакомый. А пока пытался сориентироваться, наткнулся на "Раму". Атаковать не успел – кончилось горючее, вот и …

– Понятно. Мы поможем, но для начала – пройдемте в блиндаж – уладим кое-какие формальности…

– Да мне только топливо и нужно. Да на карту глянуть…

Не прокатило – дальше началось то, что Евгений и предполагал, и всячески старался избежать, но… Условия вокруг были полевыми, до фронта сто пятьдесят километров, и как следует в таких местах, не обосновывались, чтобы не демаскировывать. Так блиндажи, да землянки, соответственно и особых отделов нет, только замполиты. Но местный перестраховался, вызвал следователя из штаба дивизии. Хорошо хоть не из штаба фронта. А добраться самолетами связи, это дело недолгое…

Особисту выделили блиндаж, и вскоре туда ввели самого Евгения. Жека осмотрелся – в маленьком помещении накурено – прибывший ради него капитан, сидит за столом, и, попивая чай, курит. Больше никого, только за спиной солдат-конвоир, так сказать сила и кулаки, без особых проблесков ума – сделает, все, что скажут.

Капитан глянул на застывшего Евгения, на конвоира, и проговорил:

– На стул его, и подожди у двери.

Жека почувствовал, как в спину ткнули прикладом, и заспешил к столу, возле которого стоял свободный стул.

– Нус, начнем – сказал сотрудник особого отдела, туша окурок. Он раскрыл папку, вынул листок и карандаш, и продолжил: – Так, сел значит из-за нехватки топлива, угу. Так, при попытке взять под стражу оказывал сопротивление. Едва не искалечил двух бойцов… Ты что боксер? Откуда у боевого летчика, знание приемов рукопашного боя?

– Самбо, с детства изучал – буркнул Жека.

– Это интересно где?

– Был кружок, недалеко от дома…

– Ладно, с этим потом, а пока – имя, фамилия, отчество, звание? Номер полка? Куда гнал самолет?

Евгений читал много об этом времени, но точно соврать не мог. Потому сказал только часть правды.

– Старший лейтенант Евгений Михайлович Лютиков. Сто пятьдесят восьмой истребительный полк. Из-под Ленинграда, был отправлен на переучивание на ЛА пятые…

– Хорошо поешь. – Перебил особист. – Складно. Неплохо вас там готовят.

– Где там?

– В разведшколах. Или куда там тебя завербовали. Но ничего мы проверим. Так, а ну еще раз.

Капитан по-новой задал те же вопросы. Только в другом порядке. Но Жека стоял на своем – перегонял с завода в Горьком, новую модификацию, документы вытянули, а может в спешке обронил где. Хотел успеть догнать полк. Но особист хотел новые звездочки, или просто выслужиться перед начальством, потому ничего и слушать не хотел. В общем, не смотря на ситуацию, Жека был уже на взводе, и в полном отчаянии, как загнанный зверь.

Быть расстрелянным, или отправиться в лагеря прошлого века, ему никак не улыбалось.

– Стоянов, а ну приложи его разок – тем временем проговорил капитан – чтобы посговорчивей был…

Солдат, закатывая рукава, тут же двинулся к Евгению, видимо намереваясь, помочь разговорится. Жека понял – все уже не выкрутится, в названом им полку, летчик с таким званием и фамилией, числиться не мог. Итог такой проверки был понятен, лучше бы он вообще молчал. И, наверное, прилети он на немецком самолете, шансов было бы больше. Теперь по-любому последуют разбирательства, следствие, а потом, или застенки НКВД, или в лучшем случае штрафбат… Другое время, военные годы, невозможность все успеть хорошенько обдумать, и адаптироваться. Все это заставило Жеку, выказать протест, а не тупо смириться…

И он, неожиданно для себя самого взорвался, вскочил со стула и со всей силы, врезал локтем помощнику капитана в подбородок. А затем, сразу толкнул обмякшее тело, на стол, перед самим особистом, пока тот пытался достать пистолет. Но Жека тут же, подскочил к столу, схватил стакан, и плеснул остатки чая, в веснушчатую рожу. А потом, пользуясь моментом, вырубил того, быстрым ударом. Занятия некоторыми видами спорта пригодились.

– Но что делать дальше? Жека посмотрел на окно, на дверь, и понял – сбежать не получится, да и далеко он не уйдет с полевого аэродрома, раздетый, без воды и без еды… Да и если уйдет, что же потом скитаться по стране, каждого шороха бояться, и пережидать войну ныкаясь по тылам?

Решение пришло само собой, и до дрожи неожиданное. Евгений, в душе леденея от своего поступка, поснимал ремни с капитана и солдата, связал им руки, отобрал оружие, и… Жеку едва не занесло, он взял себя в руки, похлопал по щекам, лежащего на полу у его ног, помощника. Затем отодвинул стол, подхватил капитана, а после, обхватив сзади, и приставив пистолет к голове. Затем посмотрел в глаза солдату и зловеще проговорил:

– Беги и скажи, что товарищ капитан срочно приказал заправить мой самолет. Скажи – лечу по заданию Ставки, потому не могу себя раскрыть, и у меня нет времени на разбирательства. Если задержка будет по вашей вине, головы полетят. Дело на личном контроле у товарища Берии. Понял?

– П-понял.

– Понимаешь, чем это грозит?

– Да.

– Тогда давай, не томи. Мне его жизнь не дорога, если задание под угрозой…

Солдат умчался, а Жека огляделся – можно угнать связной самолет, и улететь. Да только куда? Везде линия фронта, затеряться где-то в тылу, и жить как позорная крыса?

– Нет, это не мое. Значит, пока придется побыть здесь. Может, удастся всех одурачить. И что делать – повоевать, отдавая дань дедам да прадедам. Он конечно не Покрышкин, но тоже, кое-что может. Хотя самолеты прошлого века еще предстоит освоить… – Дернешься – пристрелю – предупредил он капитана, и стал, как загнанный волк, ждать дальнейшего поворота в своей судьбе.

Минуты казалось, ползли как улитки, а нервы натянуты до предела, мысли только о том, чтобы отсюда вырваться, но надо себя контролировать.

– Капитан ты не серчай – как я наслышан в органах работают люди определенного типажа, которые обязаны во всех видеть врагов народа. Но я тебя уверяю – насчет меня ты заблуждаешься. Я не враг. Просто не могу тебе правду сказать, это государственная тайна. Могу раскрыть только – скоро большое наступление готовится. Так что утечка крайне нежелательна, и мне задерживаться никак нельзя. Сейчас мы выйдем, и ты пойдешь впереди, малейшее движение в сторону и я стреляю. Не убью, но покалечу точно, так что сделай как прошу – доведи до самолета.

Особист нехотя кивнул, и Жека стал выглядывать в окно, наблюдая – станут ли заправлять его "Лавочкин", или нет? И не окружают ли блиндаж?

Но лишней суеты, или беготни не заметил, сейчас у него не было даже намеков на четкий план – главное было сбежать. А уже в воздухе, если все удастся, он подумает, как быть дальше? Может действительно, от греха подальше, сесть где-то в поле, и пробираться в глубокий тыл, а там как у зека при побеге – куда кривая выведет…

Удостоверившись, что все тихо, он сгреб свой реглан, ремень, и шлемофон, подтолкнул капитана к двери, и вдвоем, они не быстро, но и не вразвалку, покинул блиндаж. Готов ли он стрелять на самом деле, Жека не знал, нервы были на пределе, и всякое могло случиться. Но видимо удача, пока еще была на его стороне, и до его самолета, они дошли без эксцессов.

– Все капитан – не поминай лихом – Проговорил Евгений – и не вздумай шум поднимать – и стреляю я без промаха, и в контрразведке тобой заинтересуются…

И тут же, впрыгнул на крыло, вполоборота посматривая на капитана, залез в кабину. И только тогда бросил тому, пистолет. Надо было конечно вырубить особиста, и оставить в блиндаже, но тогда его бы точно стали искать, а так может и пронесет…

Решали все секунды, и Жека, про себя молясь, что стал делать с недавнего времени, запустил мотор, и стал выруливать на взлет. И уже отрываясь от земли, не выдержав, поспешно убрал шасси, и взял круто вверх, делая своеобразную "свечу". А выровняв самолет, сосредоточенно начал думать – куда лететь? Он только что узнал – сейчас весна тысяча девятьсот сорок третьего года, где ему нет места. И тогда мозг выдал – временно-пространственный ориентир – Курскую Дугу, ведь кроме танковой битвы, там было немало и небесных схваток. И там летали на Ла-5…

Но туда возможно долететь, скорее всего, только с дозаправками, и как это сделать? Может, удастся дотянуть до Белгородского направления, где в это время, в Уразово, базировался двести сороковой истребительный авиаполк, триста второй воздушной дивизии. Единственный полк, местоположение которого ему было известно из прочтенной книги воспоминаний Ивана Кожедуба. Как и о самом полку. И он направил самолет в сторону Воронежского фронта, во вторую воздушную армию, в четвертый истребительный авиакорпус. Там тоже были особисты, политруки, замполиты, но иного выхода, не было…

О том, что будет дальше, Жека тогда почти не думал. Списание стало уже не важным, да без своей службы он жить не мог, но и сама жизнь ему была дорога. А тут либо расстрел без суда и следствия, либо допросы и ссылка в лагеря. Ни то, ни другое, Жеку не устраивало. Он должен во чтобы то, ни стало, влиться в полковые ряды, и вернуться в небо. И учится воевать на ЛА-5, потому что в тыл, или в обслугу, он не хотел аж никак…

Так выдерживая направление, он летел через синеву небес, наблюдая редкие облака, и на всякий случай, вертя головой, стараясь вовремя обнаружить неприятеля. Нити судьбы Евгения, сейчас в прямом смысле слова, зависли в воздухе. С одной стороны он был в отчаянье, с другой, небо снова было доступно. Доступны были ощущения, и виды, которые со сверхзвукового перехватчика, не очень-то, и увидишь.

Полет продолжался, местами накрапывал дождик, встречались черные тучи, и погода портилась. Но не настолько чтобы идти на экстренную посадку. Под крылом мелькала израненная земля, вспоминая карту, на которую удалось взглянуть, он как-то довел свой "Лавочкин" до аэродрома, где базировался полк истребителей, с прошлого года, летающий на "Лавочкиных". Полк, который как он знал из книги Ивана Кожедуба: "Верность Отчизне. Ищущий боя" – летает на Ла-5, и примет участие в битве.

С сильно бьющимся сердцем, Евгений, нажал на ручку, и рычаги, регулируя рули высоты. Самолет наклонился и пошел вниз, теперь можно было уменьшить обороты, сбавить газ, выпустить шасси и закрылки. Еще немного напряжения, и посадка удалась неплохо, недаром столько летал с дядей, на всяких монопланах.

Жека затормозил, заглушил мотор, отодвинул назад фонарь, и вылез из кабины. А затем как в последний раз, втянул ноздрями воздух, нехотя слез с крыла, и, поправив расстегнутый реглан, с каменным лицом, отправился к КП. Пока шел, бросал взгляды по сторонам – на дворе стоял май, и так не хотелось идти на риск. Хотелось побыть на воздухе, вдыхая весенний аромат, постоять у деревьев, или у реки, но никуда не денешься, пока нужно терпеть.

Его тут же окружили заинтересованные летчики, техники, и прочий военный люд. Жека козырнул, и представился:

– Старший лейтенант Лютиков. Из штаба фронта. У меня срочное донесение. Проводите меня к комполка. Дело неотложное, и не терпит отлагательств…

Его сопроводили к блиндажу комполка – оно и понятно, смысла не было строить что-то более приемлемое, полк все время перебазировался. А возле деревень, не всегда получалось разбить аэродром. И Жека пригнув голову, вошел. За столом сидел, знакомый по фотографиям из книг, офицер, который с непониманием, уставившийся на вошедшего незнакомца. Евгений опознал в нем, нового комполка, приложил руку к голове, и представился.

– Старший лейтенант Лютиков. Разрешите обратиться?

– Разрешаю. Вы кто, и что у вас?

– Я со срочным докладом. Товарищ майор, могли бы вы уделить мне, десять минут?

– Не понял, вы с донесением? Или с чем-то личным? Откуда прибыли?

Жека набрал в грудь воздуха, выдохнул, и начал:

– Сергей Иванович – в это невозможно поверить, но я только что с парада посвященного победе в этой войне…

– Что??? Старлей ты в своем уме? Что контуженный? Из госпиталя сбежал? Или перегрелся?

– Никак нет. Я из будущего. И чтобы вы хоть немного мне поверили готов привести всевозможные факты. О вашем полку. Об проведенных и предстоящих операциях. О летчиках… В частности об Иване Никитовиче Кожедубе, который к концу войны собьет шестьдесят четыре немецких самолета, и станет трижды героем Советского Союза… О его детстве, и что летать и воевать он начал, даже не будучи офицером. Он и сейчас еще сержант…

– Так, а ну-ка садись и рассказывай все без утайки.

Жека сел, и рассказал, только не стал говорить из какого он года. В красках рассказал о параде, о предстоящей битве, в которой полк примет участие в ближайшее время. И закончил словами:

– Товарищ майор, Сергей Иванович, помогите мне, пожалуйста. Я понимаю, как это звучит, но больше нигде мне не поверят. Я не знаю, как вернуться, и раз так, то хотел бы воевать. Тем более что я на Ла-5, нового образца.

– И когда война, по-твоему, закончится?

– Восьмого мая тысяча девятьсот сорок пятого года. Но официально праздноваться будет девятого.

– Гм. Поверить тебе конечно трудно, но чтобы сочинить такую нелепую легенду, и надеяться внедрится в наши ряды… Ладно, для пущей убедительности, давай про полк, и про то, что было, и про то, что будет.

Жека начал пересказывать все что помни, о том, что героев советского союза получит каждый комэск, о том в каких глобальных операциях, примет участие полк. Вот только, о том, что сам недавно назначенный комполка майор Подорожный Сергей Иванович погибнет в конце этого года, умолчал. На этой должности майор был человек новый, сам только принял полк, после гибели своего предшественника – майора Солдатенко Игната Семеновича, но был в курсе всего.

– Так ну про то, что было, верно говоришь. А вот что в ближайшие месяцы?

– К лету, немцы станут сосредоточивать в районе Курского выступа крупные группировки войск, и военную технику. К началу боев, фашистское командование стянет туда со всего советско-германского фронта три четверти авиации. Они спешно готовятся к операции "Цитадель". Они хотят окружить наши войска на Курском выступе, стремясь снова захватить инициативу и нанести сокрушительное поражение. Но нам удастся, вскрыло замыслы врага.

– Ясно. Ну а потом что? Ну после победы?

– Потом трудные, но счастливые будни. Сначала страну отстраивать будем, а потом…

И Жека немного рассказал про послевоенные годы, про то, как отстроят разрушенные города, и как будут чтить ветеранов, про парки, праздники, и стройки века.

– Да – похоже, ты не врешь, все это придумать не возможно. Но мне все равно нужно подумать. А пока идем, я распоряжусь – пусть тебя накормят, и осмотрят, а то вид, как у побитой собаки. Только рот держи на замке – во избежание… И еще замполиту и особисту, на глаза не попадайся – у них работа такая – всех подозревать. А остальным поясню – ты прибыл с особым заданием. Ох и задал ты мне задачку…

Евгений перевел дух – может не все так плохо, как кажется. Чуть приободрившись, парень побрел за майором, и тот, как ни странно не приказал взять его под конвой, а самолично передал в руки медперсонала. Но успокаиваться было рано – пока комполка не примет решение, жизнь Евгения висела на волоске. Да и особист по-любому заинтересуется…

В какой-то степени, парень не чувствовал себя здесь чужим, ведь почти каждого летчика он знал по имени. Помнил его боевой путь, характер, и испытывал своего рода, чувство близкие к дружественным. Хотя конечно всего его кумиры детства, были еще неопытными, и не имели на счету, много сбитых фашистских самолетов. Да и наградами и званиями, пока не блистали. Полк за два месяца после своего формирования, успел не особо набраться опыта, да и потери понес большие, как в командном составе, так и среди рядовых летчиков.

Потому у списанного в его времени летчика, если комполка решит все как надо, были все шансы летать. С одной стороны все было непонятно, с другой появился шанс вернуться в небо. Пока что это было своеобразное приключение в Прошлом, и за родными и родственниками, Евгений не скучал.

На месте проведения реконструкции, как можно догадаться, конечно, царила паника, и суматоха, все видели, как его самолет исчез, но больше всех будет переживать дядя. А когда после поисков и расследования, не найдут даже обломков самолета, случай припишут к невероятному…

После обработки йодом и зеленкой, его такого красавца, оставили при медсанбате, и накормили. Дали еду, вполне нормальную: кашу с мясом, хлеб и компот из сухофруктов. Жека умял с удовольствием, и начал сочинять в уме, свою историю. Не для комполка – для всех остальных. Политруков, замполитов, особистов и парторгов. Единственное что сейчас говорило в его защиту – он прилетел на фронт. Но это могли повернуть и против него – мол, к немцам летел. Тем более что его "Лавочкин" еще не был в серийном выпуске. Жизнь снова сделала неожиданный поворот, и пока Евгений, просто плыл по течению, и не знал, куда его занесет.