Текст книги "Лавка колониальных товаров (СИ)"

Автор книги: Александр Барышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

– На Керкинитиду пошел, – со знанием дела сказал Серега, подумал и добавил. – Или на Калос-Лимен.

– Греби, знаток, – одернул его Бобров.

Серега вздохнул и снова взялся за весла.

Приближаясь к Стрелецкой бухте, Бобров обратил внимание на стену, которая возвышалась на мысу, немного отступя от обрывистого берега. За стеной виднелись красные крыши.

– Надо наводить справки, – подумал он. – Для нас бы было идеальным прикрытием, если бы мы стали владельцем этой хоры.

Серега, заметив взгляд Боброва, тоже повернулся.

– Ты тоже обратил внимание? – полувопросительно-полуутвердительно сказал он. – Шесть тысяч.

– Что шесть тысяч? – не понял Бобров.

– Вилла стоит шесть тысяч драхм. И владелец готов ее продать. Но торговаться не будет.

– А ты-то откуда знаешь? – поразился Бобров.

– Э-э, – самодовольно сказал Серега. – Я этим делом сразу же поинтересовался. Видишь, как полезно держать руку на пульсе.

– М-да, – сказал Бобров задумчиво. – Шесть тысяч это деньги. И где их взять, я пока не представляю.

– Где взять, где взять, – пробубнил Серега, работая веслами. – МММ организовать. Ну или продать что-нибудь ненужное.

– МММ предполагает последующее бегство, – задумчиво сказал Бобров. – А вот продать что-нибудь ненужное… Ладно, подумаем. Передай-ка сюда список, – и Бобров внес в него еще одну позицию.

– Чего ты там дописал? – поинтересовался Серега.

– Свечи, – ответил Бобров. – Ты греби, не отвлекайся.

Серега навалился на весла, и пирога вошла в бухту. Бобров повернул к левому берегу.

– Здесь вроде, – сказал он.

Когда друзья подтянули лодку к окончанию ловушки, называемому некрасиво мотней, они были не то, что поражены, они были просто шокированы.

– Ну и как мы ее в лодку втаскивать будем? – поинтересовался Серега, ожесточенно скребя затылок.

– Как, как? – ответил Бобров. – Подтаскиваем поближе и будем выбирать прямо руками. Потом остатки затащим.

Часть рыбы все-таки пришлось выпустить – в лодку она не влезала.

– Прямо Дискавери какой-то, – бормотал Серега. – Поймали, посмотрели и выпустили.

– Да, – сказал Бобров, весь перемазанный в слизи и чешуе. – Обидно, понимаешь.

Сетчатый мешок, прихваченный специально для рыбы был наполнен под завязку. Серега затянул горловину и привязал веревку. Потом потихоньку подгреб к месту расположения портала. Мешок с рыбой бодро пошел ко дну. следом, прихватив пакет с письмом, бултыхнулся Серега.

Бобров осторожно пересел за весла и стал ждать.

Домус

Серега вынырнул неожиданно и несколько не там, где его ждали. Бобров обернулся на всплеск, удивился и одним гребком подогнал лодку поближе. Серега, пыхтя, перебрался через борт, вынул из зубов веревку и сплюнул. Бобров смотрел выжидательно.

– Шеф, видел бы ты их физиономии, – вдруг сказал Серега и заржал.

– Ну-ну, – поощрил его Бобров.

– Я вынырнул на фоне камней в тени, – начал Серега. – Лодка была уже на месте, Вован делал вид, что возится с мотором, а Юрка, сидя в центре, таращился по сторонам. Меня они сразу не заметили. Я тихо погрузился, подплыл под водой к самой лодке и вынырнул у борта. Сверху меня видно не было. Смотрю, Юркина рука на планшире лежит, ну я и аккуратно ее ухватил. Он как подпрыгнул! Шеф, это надо было видеть.

Серега опять заржал. Бобров укоризненно покачал головой, думая, однако, что, скорее всего, и сам поступил бы точно так же. Серега отсмеялся и продолжил.

– Смотрю, а сверху уже Вован веслом замахивается. Кричу: «Это я!» и взамен Вованова весла получаю по голове отСмелкова.

– Ага, – произнес Бобров. – То есть награда все-таки нашла героя.

– Да ерунда, – отмахнулся Серега. – Ну, я быстро залез в лодку, там приветствия, то да се. Стали выбирать конец, который к мешку был привязан и Юрка поразился, что так тяжело идет. А Вован и говорит: «Неужели?». И как раз вылезает из воды наш мешок. Вот тут, шеф, их и проняло. Вован сел прямо на горячий мотор, а Юрка, как человек интеллигентный, схватился за голову.

Бобров позволил себе улыбнуться. А Серега продолжал свой рассказ, в лицах представляя товарищей.

– Мы мешок втроем с трудом втащили в лодку, и они уже хотели отвали-вать, но тут я говорю: «А мешок?». Народ уже совсем обалдел, и Юрка спрашивает: «А тебе зачем?». Вот тут моя очередь настала. Я им толкую, что нам не во что будет пихать следующую партию рыбы, а они на меня таращатся, словно их разом от мозгов отключили. Нет, я понимаю, конечно, что не ждали они такого, но все же…

– Вытаскивай, что там у тебя на веревке, – сказал Бобров, берясь за весла. – По пути дорасскажешь.

Серега спохватился и потянул конец, который держал в руке. Из воды показался освобожденный от рыбы мешок, в котором находился аккуратно обернутый полиэтиленом пакет.

– И не боятся, что протечет, – проворчал Бобров.

– Все нормально, шеф, – отозвался Серега. – Они швы пропаивают. Вот только тащить пакет в город не стоит. Демаскирует он нас сильно. Придется по дороге утопить. Так вот, что дальше-то было. Смотрю, они в ситуацию никак не въедут, взял и сам стал горловину развязывать. Тут у Юрки в мозгах релюшка отлипла, и он бросился мне помогать. А Вован, тем временем, лил воду на задницу, хе-хе. Ну вот, рыбу мы вывалили в носовой отсек. Слушай, почти полный получился. Они мне дали с собой вот этот сверток, договорились на утро послезавтра, и отвалили, а я сюда.

– А что в пакете? – поинтересовался Бобров, не спеша работая веслами.

– А вот мы сейчас и проверим, – Серега оторвал кусок полиэтилена. – Глянь-ка, они сюда даже опись вложили.

– Вот молодцы, – сказал Бобров убежденно. – Читай.

– Так, – начал Серега. – Первое. Бумага писчая, две пачки по пятьсот лис-тов. Хм-да. Ручки ученические – пятьдесят штук. Обомлеть. Я даже знаю, где они их взяли.

– И где же? – заинтересовался Бобров.

– Да в твоей бывшей конторе на складе. Во, гляди, и перья стальные – сто штук. Подозреваю – тоже там. – Серега поднял глаза. – Шеф, а чего бумага-то?

– Эх ты, купец. А я вот заметил, что лист папируса на базаре тянет на одну драхму. А тут чуть ли не глянец. Да за три обола с руками оторвут, – Бобров подумал. – Ну, по крайней мере, должны. Так, не отвлекайся. Что там еще?

– Еще тут пять бутылочек с чернилами. Блин, придется ведь переливать. А во что? – Серега посмотрел на Боброва.

– Ерунда, – сказал Бобров. – Придумаем что-нибудь. Что еще?

– Все, – сказал Серега и на всякий случай показал ему список.

– Да, не густо. Трудно будет на этом капитал сделать. А?

Серега грустно промолчал.

– Ладно. Прочь тоску. Вот они нашу рыбу продадут – деньги появятся. А тут еще наш список. Вот тогда и посмотрим.

Бобров широко загреб веслами. Одно сорвалось с волны и обдало Серегу брызгами. Тот поежился, хотя вода была теплейшая.

В порт они вошли вдоль бережка, потому что оживление достигло максимума, и корабли сновали по акватории как тараканы. Правил движения, скорее всего, для них не было никаких, и попасть под форштевень Боброву не очень улыбалось. Они скромно пробрались на свое место, и Серега помчался к рыбному рынку или как здесь место торговли рыбой называлось. Вскоре он вернулся с шустрым низкорослым товарищем, который, посмотрев на улов, подумал и заявил безапелляционно:

– Драхма и четыре обола.

– Да забирай, – сказал Бобров небрежно. – А я-то думал.

Товарищ что-то крикнул, от рынка прибежали двое сильно загорелых хлопцев в одних набедренных повязках с чем-то вроде носилок, быстренько покидали в них рыбу и так же бегом удалились. Товарищ отслюнявил в Сере-гину протянутую ладонь десять монеток и отвалил.

– Шеф, – сказал Серега, потряхивая монетками. – Если мы каждый день будем проверять ловушку, то лет через десять разбогатеем до невозможности. Правда, если раньше не помрем с голоду.

– Не берите в голову, Серж, – ответил Бобров, забирая весла. – Мы разбогатеем гораздо раньше. Забери пакет и идем.

– И куда?

– Пока в трактир. Не забывай, что дом еще не наш. А вот завтра…

Агафон, навестив вечером залетных купцов, наверно был очень разочарован, однако вида не подал и был традиционно приветлив и, осведомившись насчет дальнейших планов и получив неопределенный ответ, удалился.

– Достал, – сказал Серега, немного погодя. – Зря мы с ним связались.

– Может быть и зря, – задумчиво произнес Бобров. – А может, вовсе и нет. Давай подождем еще, прежде чем рвать окончательно.

Утром они встали попозже, чтобы компенсировать вчерашний недосып и позволили себе подольше просидеть за завтраком. От вина оба категорически отказались, а так как чая и кофе почему-то в местной столовой не держали, пришлось довольствоваться чистой водой. Было непривычно, и Бобров отложил себе в памяти потребовать от Смелкова поставки и чая и кофе, желательно растворимого. Да, и надо было обзаводиться соответствующей посудой. Как-то непривычно было пить кофе из киликов или, того круче, из кратеров.

Вобщем из ворот трактира они вышли где-то около десяти утра. Свою ношу, не такую уже и тяжелую, Серега сложил в один мешок. Бобров, как начальник, нес деньги. До рыночной площади было всего ничего, а вот через толпу на ней пробираться было значительно дольше.

Никитос уже весь извелся за своим прилавком и, увидев подходящих Боброва и Серегу, неприкрыто обрадовался.

– Слава богам! – воскликнул он. – А то я уже и не надеялся.

А надо сказать, что Бобров и Серега не далее как вчера потратили остав-шееся время, кроме перерывов для принятия пищи, на погружение в языковую среду. И погрузились в нее довольно плотно. А вечер, после позднего ужина, посвятили изучению русско-греческого разговорника. Многие слова в нем, правда, не совпадали с, так сказать, действительностью, но уж всяко лучше говорить с акцентом, чем вовсе не говорить. Так что теперь они понимали Никитоса не с пятого на десятое, а, по крайней мере, с восьмого на десятое. И Серега ответил вполне уверенно:

– Это почему?

Никитос замялся. Потом все же решился.

– Ну, я думал, вы же чужеземцы.

– То есть, слово держать – это не про нас? – подхватил Серега.

– Нуда, – совсем смутился Никитос.

– А зря, – назидательно сказал Серега.

Бобров только посмеивался. Никитос тем временем оправился отсмуще-ния. Все-таки он был торговцем, а им долго смущаться не положено. Теперь в его взгляде был вопрос, который он не смел задать при большом стечении публики вокруг.

– Да принесли мы. Принесли, – поспешил успокоить его Бобров.

У Никитоса, даже видно было, как гора с плеч свалилась. Он тут же стал собирать товар и складывать все в большой мешок.

– Рано ты сегодня, – сказал Серега.

Никитос непонимающе замер.

– Все правильно, – успокаивающе произнес Бобров. – А ты, Серега, не пугай человека. Не у себя, небось, – добавил он по-русски.

– Да ладно, – пробурчал Серега.

Никитос быстро собрал весь товар, разложил по двум мешкам, снял все занавеси, сложил прилавок.

– Давай, поможем, – предложил Бобров.

Никитос посмотрел на него чуть ли не с ужасом.

– Вы ж купцы иноземные, – сказал он чуть ли не со священным трепетом. – А это работа как раз для нищего торговца.

– Фигня, – уверенно заявил Бобров. – На нас не написано, что мы купцы иноземные. А мешки твои не тяжелые, но один ты их не унесешь. А так мы все за один раз подкинем до твоего дома или куда там тебе надо. И веселее, опять же. Серега, берись.

Груженые не тяжело, но объемно трое взрослых и присоединившийся к ним сын Никитоса, тащивший свою ношу наравне со всеми, протолкались через народ на площади и не спеша пошли к центральной улице. Выйдя на нее, Никитос повернул налево и через один квартал еще налево. Наконец процессия остановилась перед низкой калиткой в облупленной стене. Никитос сказал смущенно:

– Ну вот, мы пришли, – и постучал.

Открыла девочка лет десяти в чем-то синего цвета до колена и со складками. Бобров не знал, как это называется, Серега тоже был не в курсе. Увидев рядом с отцом незнакомых мужчин, девочка задичилась и убежала. Друзья вслед за хозяевами втиснулись в маленький дворик, в котором они с трудом поместились со своей ношей. Из двери напротив вышла худая невысокая женщина со следами былой красоты, всплеснула руками и что-то быстро-быстро сказала. Бобров с Серегой переглянулись, ничего не поняв. Но Никитос быстро разъяснил им, что его жена Элина пеняет ему на то, что он слишком рано закончил торговлю, и если он так дальше будет работать, то семью прокормить будет слишком проблематично.

– Такты, что, ей ничего не говорил? – поразился Бобров.

– Нет. А надо было?

– Ну-у, братец, – развел руками Бобров, а Серега добавил: – Тебя, глядишь, скоро начнут нам в пример приводить.

– Так что, – поинтересовался Никитос. – Я могу вот сейчас прямо жене все рассказать?

– Конечно можешь. Что же здесь тайного. Только объясни мне, что ты со-брался рассказывать?

– Я расскажу, – загорелся Никитос. – Что я стал компаньоном богатых иноземных купцов и совладельцем большого дома с лавкой…

– Стоп, стоп. Не суетись, – остановил его Бобров. – Не надо так сразу пу-гать женщину, а то еще подумает невесть что. Во-первых, мы хоть и иноземные купцы, чего не скроешь, но не такие уж и богатые, чего тоже скрыть нельзя. Теперь насчет дома, ты официально считаешься владельцем, потому что по законам полиса покупать недвижимость имеют право только его граждане. А мы у тебя как бы квартиросъемщики. Правда, внутри дома, о чем остальным знать не надо, мы меняемся ролями. Но ты не делай испуганное лицо. Ты остаешься полноправным компаньоном, но младшим. Это значит, что при принятии решений, твой голос равен одному, тогда как у нас будет по два. Ну, и при распределении прибыли, ты получаешь одну пятую, в то время как мы по две пятых. Если тебе это кажется по какой-то причине несправедливым, лучше скажи прямо сейчас. Потому что, когда мы отдадим деньги задом, будет уже поздно.

– Ну что ты, Александрос! – горячо возразил грек. – Меня все устраивает. Условия просто великолепные. Я даже мечтать о подобном не мог.

– Ну, тогда информируй жену, да пойдем. Хочется уже начать.

Никитос поспешил уйти. Минут через десять из дверей выскочила его растрепанная жена и принялась кланяться и даже порывалась облобызать Бобровские сандалии. Серега ее еле оттащил. Бедная женщина все хотела устроить пир из всех своих скудных запасов, но Бобров попросил ее подождать и устроить пир уже в новом доме. Женщина, подумав, согласилась.

– Видал, какой неприкрытый энтузиазм, – сказал Бобров Сереге.

Тот важно кивнул.

– При такой смене статуса у любого крыша поедет. Это она еще не знает всех перспектив.

– Если честно, я их и сам еще толком не знаю, – признался Бобров.

Дом, который они собирались купить, оказался совсем недалеко от более чем скромного жилища Никитоса. И Никитос, уже на правах будущего собст-венника, постучал в калитку. Привратник задерживался. Никитос вопросительно посмотрел на Боброва. Тот поощрительно кивнул и Никитос постучал еще раз, уже громче. Калитка тут же распахнулась без предваряющего рассматривания посетителей. Привратник, кланяясь, попросил гостей пройти в перистиль. Атам уже дожидался Герасимос. Он был не один, рядом стоял какой-то неопределенный грек с незапоминающейся внешностью профессионального шпиона, но в отглаженном длинном хитоне с накинутым поверх красным гиматием.

– Привет вам, – произнес Герасимос важно. – Я правильно понимаю, что ваш приход означает, что деньги вы принесли?

– Совершенно верно, досточтимый, – слегка поклонился Никитос.

Не зря по дороге сюда Бобров его накручивал, мол, ты теперь богатый человек, так и держись соответственно. На довольно робкие попытки Никитоса сказать, что он пока плохо представляет себе, как должен держаться богатый человек, Бобров посоветовал держаться предельно нагло, но с достоинством. И теперь Никитос пытался определить грань между наглостью и достоинством. Надо сказать, у него получалось.

Герасимос не стал тянуть тельца за хвости обратился к тепло одетому греку. Тот вытащил откуда-то из складок гиматия скрученный в трубку лист папируса и подал Герасимосу, который его развернул и приготовился зачитывать. Бобров слегка подтолкнул Никитоса и тот протянул руку.

– Позвольте, уважаемый.

Герасимос удивился и безропотно бумагу отдал. Никитос, видно, что с трудом, но все-таки прочел. И даже пальцем по строкам не водил. На вопросительный взгляд Боброва он ответил почти незаметным наклонением головы. Бобров слегка расслабился и кивнул Сереге. Серега сделал небольшой шажок назад. А Бобров передал Никитосу мешочек с драхмами. Последовала процедура пересчета и проверки. Довольно длительная, надо сказать, процедура. Ведь чтобы перебрать триста монет надо много времени. Но наконец, все закончилось, и Герасимос повел покупателя, так сказать, принимать помещения.

– Ну вот, – сказал Бобров. – Мы и обзавелись домусом на первое время. Теперь нам надо бы как-то стремительно разбогатеть, чтобы прикупить участок на мысу.

– Разбогатеем, шеф, – безапелляционно заявил Серега. – Здесь же целина непаханая с нашими-то товарами. Нам бы только выяснить, что из местного там у нас будет пользоваться спросом.

– Вот это-то и есть самое трудное, – вздохнул Бобров. – Ладно, вон уже Никитос идет. Я так понимаю, что процесс передачи закончен.

Герасимос, подойдя, церемонно раскланялся. Следом раскланялся безы-мянный грек, так и оставшийся безымянным.

– Кто это был? – поинтересовался Бобров.

– Это? Ах этот. Это представитель городского самоуправления, – непонятно ответил Никитос.

Бобров проводил уходящих подозрительным взглядом. Потом обратился к Никитосу.

– Ну, веди хозяин. Поговорить надо бы.

Никитос оглянулся.

– Да можно и здесь поговорить. Все равно прежние хозяева всю мебель вывезли. И теперь во всех помещениях одинаково голые стены.

– Ну, здесь, так здесь. Вобщем, давай пока сделаем так. Ты переезжаешь сюда со всей семьей. Женщин поселишь в гинекее, все как положено. Мы с Серегой занимаем андрон и таблинум. Ну, столовка, то есть, тьфу ты, триклиний, конечно, остается триклинием. Все остальное там: кухня, кладовые, помещение для привратника тоже остаются при своем прежнем назначении. Теперь, лавку придется слегка переделать. Каким образом. В стене сделаем широкое окно, которое на ночь будем закрывать крепким ставнем. Сразу за окном будет прилавок, потом место для приказчика, это такой человек вроде продавца, и сразу за ним полки с товаром от пола до потолка и во всю ширину помещения. А за ними небольшой склад. Я прикинул, там места должно хватить. Поэтому надо привлекать столяра, а лучше двух – пусть трудятся. Опять же, мебель нам нужна. Так что, для столяров работы хватит.

Бобров перевел дух. Продолжил Серега:

– Хозяйством заниматься придется пока твоей жене и дочкам. Как дума-ешь, потянут, то есть, справятся?

Никитос совсем не древнегреческим жестом поскреб затылок. А потом ответил вопросом на вопрос:

– А что, мы слуг брать не будем?

– Будем, будем, – успокоил его Серега. – Но не завтра. Кстати, сколько у вас стоит приличный раб?

Никитос опять было полез в затылок, но опомнился.

– Я точно не знаю, – сказал он виновато. – По-моему, где-то мин до шести. Но это если квалифицированный раб, ну, то есть, знающий ремесло.

– Ну ни хрена себе! – присвистнул Серега. – Раб стоит как два дома. Шеф, может нам начать сюда рабов поставлять?

– Ага, – сказал Бобров. – Смелкова. Он правда неквалифицированный.

Серега жизнерадостно заржал. Потом резко закрыл рот и опять обратился к Никитосу:

– Так ты не ответил, справится твоя жена или нам придется срочно искать раба?

– Наверно, – страдальчески сморщился Никитос. – Только дом очень большой и ей с уборкой не справиться.

– Вон ты о чем, – с видимым облегчением сказал Серега. – Нет, убирать она будет только свои комнаты. Остальные пока подождут. А вот сготовить на два дополнительных рта сможет?

Никитостоже облегченно вздохнул.

– Конечно сможет.

– Ну и ладушки, – подвел черту Серега.

Никитос отправился перевозить семью, а Бобров с Серегой в «отель» подсчитывать свои возможности. Однако перед подсчетом возможностей зашли пообедать. Отведав местного варева, Бобров поморщился и попросил Серегу смотаться в комнату за коробочкой с пряностями, а когда тот принес, сыпанул себе перца. Это не укрылось от глаз Агафона, который старался держать заморских купцов в поле зрения. Он тут же подошел якобы справиться о самочувствии и попутно обратил внимание на коробочку, которую Бобров поставил на край стола.

– Какая красивая и аккуратная шкатулка! – фальшиво восхитился он.

Однако Бобров уже хорошо успел изучить своего «отельера». Он медленно открыл коробочку и продемонстрировал сразу же сделавшему стойку Агафону ее содержимое. Тот посмотрел на Боброва непонимающе.

– Это пряности, – вмешался Серега, чтобы дать шефу возможность поесть.

Бобров, опять обратившись к похлебке, бросил на него благодарный взгляд.

– Вот это перец красный, вот это черный, это молотый мускатный орех. Извини, как это будет по-гречески, я не знаю. Это гвоздика, это корица, это карри, это ванилин, а это тмин. Ну, ты, как имеющий отношение к кулинарии, наверняка знаешь назначение всех этих пряностей. Штука это очень дорогая и завозится к нам с Востока. Но тебе, как нашему компаньону мы… – Серега посмотрел на Боброва, и тот кивнул, двумя руками ухватив кратер с вином. – Но мы тебе дарим, – и Серега эффектным жестом двинул коробочку к обалдевшему от столь неслыханной щедрости Агафону.

Ну, конечно же, он знал и о назначении и о цене пряностей. А вот то, что иноземцы так легко и, можно сказать, небрежно расстались со столь дорогим товаром, наводило на определенные мысли. Но мысли эти Агафон пока предпочел держать при себе. А пока он схватил подарок, прижал его к груди и расплылся в самой сладчайшей из своих улыбок. Небрежным жестом подозвав девушку, разносившую яства, он велел:

– Сегодня эти купцы вкушают свою пищу бесплатно. Принесешь им все, что они попросят, и денег с них не возьмешь.

Когда он ушел, прижимая к тому месту, где должна была быть грудь, вожделенную коробочку, Бобров сказал Сереге:

– Вот она рыночная стоимость наших пряностей – один обед. Правда, обильный. Эй, еще вина!

Лежа после обеда на ложе в своей комнатушке, потому что сидеть было трудно, Бобров попытался подсчитать остатки былого могущества.

– Серега, ты должен помнить, что у нас осталось, потому что ты моложе, а меня одолевает Альцгеймер.

– Гипнос тебя одолевает, а не Альцгеймер, – пробормотал Серега со своего ложа.

Некоторое время оба сосредоточенно сопели. Серега очнулся первым.

– Шеф, а ведь надо еще послание нашим написать. У тебя есть мысли на этот счет?

– Кроме десятка коробочек с пряностями, никаких. Зато я придумал, что можно отсюда экспортировать. Век не догадаешься.

Серега приподнялся на локте и изобразил полное внимание.

– Оливковое масло, – сказал Бобров и победно глянул на товарища.

Серега на мгновение завис, а потом сел на ложе.

– Так, четырехведерная амфора тянет примерно на пятьдесят драхм. А вот сколько это будет у нас, я понятия не имею. Может ты в курсе.

– Поллитровка, а других расфасовок я не знаю, в рознице тянет долларов двадцать. Я, правда, сам ни разу не брал, но на витрине наблюдал.

– Это что же получается, – Серега выглядел огорошенным. – Несчастные пятьдесят драхм превращаются, превращаются драхмы… Опа, в тысячу шестьсот долларов. Ну, конечно, минус тара, минус этикетки, минус пробки и прочие накладные расходы. Но все равно, полторы штуки как с куста. Шеф, дай я тебя облобызаю.

– Погоди, погоди, – отмахнулся Бобров. – Налобызаешься еще. Вот скажи мне, для чего у нас Юрка там сидит? Один раз в двое суток продать пятьдесят килограмм рыбы? Или все-таки еще для чего-то?

– Ну-у, – неопределенно сказал Серега. – Наверно да.

– Тогда пусть отрывает задницу от дивана и ищет оптового покупателя на масло. И отдает амфору, тьфу ты черт, четыре ведра за штуку баксов.

Серега помолчал.

– А что, – сказал он осторожно. – Должно прокатить. Мы вполне можем и по три амфоры в день поставлять. А если там на эти деньги накупить нужного товара, который здесь на ура? Это ж представляешь, какой бузинес можно закрутить.

– Размечтался, – осадил его Бобров. – Давай, лучше прикинем, чем мы на сейчас располагаем.

– А чего тут прикидывать? – удивился Серега. – Тысяча листов бумаги, ручки, чернила. Следуя твоей логике – драхм на семьсот потянет. Завтра у гончара еще непроливайки закажем, вообще монополистами станем. Теперь, еще один кусок ткани на двадцатник, четырнадцать ножей на двести восемьдесят, три коробки специй и бусы. Вот две последних позиции я оценить затрудняюсь. То есть, ежели потенциально, то на штуку драхм у нас есть.

– Ну, значит, будет, что на первое время разложить на прилавке, – задумчиво сказал Бобров. – Надеюсь, что наши завтра все по списку привезут. Кстати, надо очередной список составлять, а у меня пожеланий кроме специй никаких. Пойдем-ка, пройдемся по базару, посмотрим товар и цены. И не вздыхай.

Товарищи поднялись с лож, привели себя в относительный порядок, что заключалось в одергивании хитонов и расчесывании волос пятерней, нацепили новые сандалии и, собравши весь товар, отбыли. Товар они решили отнести в свой новый дом и просто сложить где-нибудь в углу. Подумав, однако, Бобров решил взять с собой пару ножей и бусы, надеясь толкнуть их по сходной цене, используя опыт родной толкучки. Все-таки жить на что-то было надо. Опять же, платить столярам, давать деньги на содержание дома, да мало ли, сколько статей расхода наберется, а сотня драхм в кармане всяко не помешают.

На базаре Серега виртуозно развел двоих купцов, один из которых – торговец вином повелся на обстругивание палочки у него перед носом выскочившим невесть откуда лезвием, а второй – продавец тканей узрел выскочившее лезвие, когда странно выглядевший незнакомец вздумал рядом с ним почистить ногти. Ну а Бобров, используя прежние наработки, просто подошел к продавцу украшений и предложил ему купить пригоршню бус за смешные деньги в двадцать драхм. Деньги, видимо, были действительно смешными, потому что продавец заплатил, не торгуясь, и при этом выглядел достаточно озадаченным.

Через час они сошлись у конца площади и подсчитали свой навар.

– Семьдесят драхм, – сказал Серега. – Шеф, здесь можно и без лавки пре-красно жить.

– Можно, – согласился Бобров. – Но с лавкой лучше.

До своего дома они добрались буквально минут через пятнадцать не особо и торопясь. Преимущества расположения или компактного города? Спор был начат, но не закончен, потому что в калитке открылось окошко, и Никитосовский пацан важно спросил:

– Вы к кому?

Серега открыл, было, рот, но Бобров поспешил его опередить.

– Открывай, Петрос.

Лязгнул засов.

– Отец дома? – спросил Бобров.

– В лавке он, – ответил пацан, показывая на боковую дверь. – Столяр там.

– А вот это правильно, – заметил Бобров. – Лавка в первую очередь.

Столяр, сильно заросший мужик в хитоне застегнутом только на левом плече, внимательно выслушивал отчаянно жестикулирующего Никитоса. Увидев входящего Боброва, тот неприкрыто обрадовался. И не зря. Бобров тут же взял нить разговора в свои руки и несколькими жестами и словами объяснил столяру суть проблемы. Столяр радостно закивал, мол, все понятно и подозвал стоящего в углу незамеченного ранее мальчугана возрастом примерно как сын Никитоса. А Бобров в сопровождении Сереги вышел и направился в таблинум, где хотел устроить кабинет.

Таблинум был девственно чист и пуст. Стены с затейливыми фресками, два узких окна в перистиль и косая крыша над головой.

– Потолок нужен, – сказал Бобров, с сомнением глядя на темные балки стропил. – Интересно, какое здесь отопление? Я что-то никаких следов не ви-жу. Под полом, что ли проложено?

– Отвечаю, – сказал Серега. – А хрен его знает.

– Непорядок. К зиме надо готовиться заранее. Ладно, шутки в сторону. Дом у нас есть, жить в нем можно, а вот спать не на чем. А подать сюда гражданина Никитоса.

Минут через пять Серега привел Никитоса практически под конвоем. Тот выглядел недоумевающим.

– Никитос, – приступил к допросу Бобров. – У нас один столяр будет заниматься всем в доме? Да ему тут будет на полгода работы. Одной, блин, мебели нужен целый вагон. На базаре же ее не купишь.

Никитос попытался оправдаться, мотивируя тем, что столяр нынче дорог.

– Понимаешь, Александрос, эти ремесленники берут до одной драхмы вдень. А вот с этим конкретным столяром я сговорился на три обола.

– Не, – сказал Бобров. – Неправ ты дорогой товарищ. Надо не на время сговариваться, а на изделие. Время он будет тянуть, а изделие будет стараться сделать как можно быстрее. Потому что и там, и там сугубо экономический интерес. Так что, пересматривай отношения с тружеником. И найми еще одного. За деньги не беспокойся. Нам сейчас главное не деньги, а время. Серега, выдай партнеру двадцать драхм.

Когда озадаченный и озолоченный Никитос убежал, Бобров еще раз оглянулся и сказал:

– Надо у наших заказывать наборы мебели. Пусть местные столяры стараются для Никитоса, его жены и, так сказать, общественных помещений, а вот наши комнаты мы обставим более привычной нам мебелью.

– Ну не знаю, – с сомнением сказал Серега. – Ножки, перекладины всякие, ящички – да, согласен. А вот как перевезти столешницу?

– Столешницу, друг мой, – назидательно изрек Бобров. – Можно и здесь сделать. И не надо оваций. Даешь местному кадру размер, там, предположим, сто надвести и через день он тебе нужное притаскивает. А уж прикрутить готовое мы и сами сможем. Вотс кроватью проблемы. Матрац сюда протащить сложно, а местные ложа мне совсем не нравятся. Придется извращаться и прогрессировать.

– Ладно, шеф, с этим все ясно. Писать здесь все равно невозможно. На полу – не поймут, подоконник отсутствует, да и окно высоко. Пошли лучше в трактир. Там и кормят и столик имеется.

Пока Бобров с Серегой дискутировали, сын Никитоса привел еще одного столяра и, пользуясь случаем, успел свести его с Бобровым. Бобров на этот раз не стал жестикулировать, вставляя периодически греческие слова. Он просто взял из пачки лист бумаги, карандаш и изобразил несколькими линиями желаемую мебель. Столяр долго вглядывался в незнакомую графику, потом просиял и энергично закивал. Вобщем два ложа, стол и два табурета обошлись чертежнику Боброву почти в сорок драхм.

– Все, – сказал он. – Подальше отсюда. Иначе нам не на что будет поесть. Ну и дерут эти ремесленники. Честному спекулянту в таких условиях не вы-жить.

Однако, он зря жаловался на судьбу. Едва они вошли в свою комнату в «отеле», как тут же явился Агафон, не иначе предупрежденный привратником. Агафона было не узнать. Он страдал самым натуральным образом, он потел и даже, спал с лица. Удивленный Бобров спросил его: