Текст книги "Иной жизни для себя не представляю! Книга третья. Золотая лихорадка в русском варианте.(CИ)"

Автор книги: Александр Воронецкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

На этом второй день проверки закончился. Завтра будут смотреть не меня – определять направление дальнейших поисковых работ. А по завершению – общая оценка нашей работы, пожелания, напутствия. И все. После обеда проверяющие уезжают.

Часть восьмая.

Опер. 3 августа, среда.

В Мирном, откуда должен звонить Михаил Иванович, работа начинается с восьми утра. И там могли не вспомнить, что в городе народ ленивее, любит поспать и трудиться начинает с девяти. На всякий случай иду в управление пораньше. Телефон в приемной шефа, там и посижу, с Танечкой поболтаю.

Но подруга задерживается, чего я никак не ожидал. Начал беспокоиться – вдруг звонок, а я к телефону не попаду, дверь-то заперта. Наконец Таня появилась, со мной поздоровалась поцелуем в шечку, дверь в приемную открыла. И тут же раздался звонок.

Михаил Иванович мой голос узнал, поздоровался и рассказал о делах в Пионерном. Что Джафаров там четыре дня работал, я уже знал. Теперь добавилось не менее интересное: эти дни были оформлены Рогожиным как командировка по просьбе руководства горнодобывающего комбината, где возникла напряженка с выполнением плана перевозки добытой руды к железной дороге у поселка Солнечный.

А за неделю до этого дорожники двумя рейсами на двух Камазах вывезли четыре машины пустой, то-есть без золота, породы из отвалов этого же комбината. Якобы для засыпки промоин на только что намеченной трассе ведомственного асфальта.

Прямо из Пионерного Михаил Иванович посетил дорожников и заставил Рогожина показать путевые листы за март-апрель-май. Хотел увидеть те, по которым были рейсы за бутовым камнем и за четыре дня командировки Джафарова. Нужные дни он знал, но чтобы начальника дорожников не насторожить, проверил бумаги за три месяца. И никаких упоминаний ни о командировке, ни о рейсах за камнем не нашел. По документам все машины работали на отсыпке насыпи строящейся дороги. Михаил Иванович гражданину Рогожину ничего не сказал, вроде как у того все в порядке. А сейчас спрашивает, что же делать дальше.

Для начала оперативника хвалю как только умею. Много коллега раскопал и осталось сделать еще малость: советую уточнить, сколько рейсов с рудой сделано машиной дорожников за четыре дня, и самое важное – сравнить вес руды каждого рейса при ее погрузке в машину и разгрузке у железной дороги. Два веса должны быть одинаковы, и нужно убедиться, все ли было в порядке.

Это для Михаила Ивановича задание первое. Второе намного важнее: выяснить, не пытались ли взвесить груженые камнем машины дорожников, когда те приезжали за ним в поселок Пионерный. Идея подменить машину руды на машину пустой породы в голову преступников могла придти. Важно, что бы камни в обеих случаях были похожи визуально, что и было достигнуто – пустую породу взяли из отвала. А зная, что руда всегда взвешивается дважды, должны и машину с пустой породой взвесить, что бы при подмене был как говорят "баш на баш". Михаил Иванович моментально предположения мои понял, пообещал все нужное сделать в лучшем виде. И разговор на этом закончили.

Дальше до конца работы разбирался с автовладельцами – жильцами добавившихся трех ведомственных домов. Вначале посетил знакомое мне жилуправление и та же женщина, у которой я брал список жильцов дома ╧32 по улице Линейной, представила мне списки жильцов еще трех домов. Отсюда пришлось ехать в ГАИ – не диктовать же по телефону почти триста фамилий потенциальных автовладельцев. И еле успел дела там закончить к обеду, положив в карман листок с тридцатью двумя фамилиями владельцев транспортных средств.

По знакомому маршруту добрался до представительного здания геологического объединения, и после знакомой процедуры выписки временного пропуска попал в кабинет к Виктору Ивановичу, начальнику отдела кадров. На этот раз из-за значительного объема предстоящей работы меня провели в другую комнату и нужные личные дела на работников приносили отдельными порциями. Сегодня я не посещал паспортный стол и не узнавал, где проверяемые мною лица работали. Сейчас это выяснилось – из тридцати двух человек на одиннадцать личных дел не оказалось. То-есть работали на предприятиях других, с геологией не связанных, и были для меня менее интересны. Из оставшихся двадцати одного человека – десять полевых работников, редко бывающих в городе. И только с последними одиннадцатью я посчитал необходимыи разобраться.

Времени до конца рабочего дня оставалось немного, и после консультации с Виктором Ивановичем, здесь же в комнате побеседовал с двумя мужчинами, попавшими в список нужных мне лиц. Работали они в этом же здании, занимая довольно высокие должности. Выяснилось, что с интересующим меня автосервизом и его хозяином они дел не имели, так как свои дорогие машины доверяли более серьезным организациям. Прямых связей ни они сами, ни их близкие родственники с лабораторией тоже не имели, и я с удовольствием список проверяемых уменьшил на два человека. Осталось девять – число мистическое и для меня неудачное. И что бы себя душевно успокоить, плюсую к нему еще одну фамилию – Галины П. Она тоже проверяемая, так что получается десять. Это как-то успокаивает. С поднявшимся настроением направляюсь в родную контору, точно рассчитав попасть туда до конца работы. Таня обещала подождать, если я и опоздаю немного.

Совместная прогулка по магазинам расчтянулась надолго. Таня тщательно выбирала нужные вещи, постоянно интересовалась нравятся ли они, хотя по моему виду было очевидно полное отсутствие вкуса. Мне нравилось все. Таня это быстро поняла и обращалась не столько для консультаций, сколько желая чем-то привлечь, не дать заскучать.

Объемная сумка постепенно заполнялась приличными по размеру кусками материи. К моему удивлению, почему-то с разными рисунками и разного цвета, хотя все предназначалось для окон и вроде бы должно быть одинаковым. Но убеждение держал в себе, понимая что кое в чем женщин нужно просто слушать, не задавая глупых вопросов.

Сумку я притащил поздно вечером к Тане. А до этого успели у меня поужинать, после чего она замеряла на окнах все что можно, попутно объясняя, какая здесь получится красота и уют.

Геолог.

С утра у Игоря Георгиевича в кабинете я почти гость. Только смотрю и слушаю. На столе – обзорные геологическая и гравиметрическая карты площади наших работ, кальки с геохимией по редкой сети, магнитной съемки.

Говорит Игорь Георгиевич, на подхвате у него, то-есть в нужный момент подает кальки с геофизикой, Владимир. Все внимательно слушают – объясняется продолжение главной рудоконтролирующей структуры. Как в свое время у нас, у проверяющих сразу же возникают разногласия. Правда, высказываются они в корректной форме. Наблюдая со стороны, я все больше и больше удивляюсь, как очень близки по содержанию и наша недавние споры, и вот эти очень корректные возражения. И как плавно в обоих случаях они трансформируются в один и вероятно единственный правильный вывод.

То, что мы наметили для продолжения работ, сейчас проверяющими принимается как достаточно обоснованное. Но главный геолог объединения на этом не останавливается, считает только ближайшей перспективой. А дальняя – пора начать рекогносцировочные работы в другом районе – вдоль северной границы того скрытого, но выделенного по гравике крупного тела, на южном обрамлении которого найдены все золоторудные объекты.

На этом проверка нашей работы закончилась, и на пятнадцать минут все разошлись немного освежить голову перед подведением итогов. В своей комнате я сразу слышу вопрос:

"Ну как?"

Поднимаю вверх большой палец:

"Сейчас еще только скажут "как". Но можете не переживать, самое плохое – всех нас просто похвалят".

Ребята, конечно, хотели бы услышать обо всем поподробней, но я прошу их обождать. Скоро гости уедут, тогда и поговорим. И что бы не маячить у них перед глазами, пошел в соседнюю комнату, навестить жену. Но и там услышал все то же:

"Как дела?"

Здесь можно слегка и "приколоться", поэтому с умным видом отвечаю:

"Мужикам премию выделяют, а женщинам – по бесплатному билету, в Мирный на аэробику".

Женщины делают вид, что возмущены до глубины души, и я комнату с веселым настроением покидаю. Пора в кабинет главного геолога.

Когда все устроились за столами, шеф предложил представителям науки дать оценку нашей работы. Начали по очереди говорить примерно одно и то же: все делается правильно, выявленный объект явно промышленного масштаба. Мелкие недочеты есть, но упоминать о них не стоит, все решаются в рабочем порядке.

Слушать приятно, но говорили люди можно сказать посторонние, вернее представители других организаций геологического профиля. Шеф выступил последним, и речь можно вместить в одно слово: "молодцы". Все у нас делается грамотно, материалы хорошо смотрятся и придраться не к чему. Но – здесь главный геолог объединения сделал паузу и пальцем нам погрозил – собственной инициативы иногда не хватает. По его мнению, одну скважину мы уже должны были под руду бурить, не беря во внимание никакие проекты. Тем более, что с участком бурения дело плохо – руды нет и не будет. Ну а раз мы такие трусливые, сами решать ничего не можем, то шеф здесь же дал распоряжение все оставшиеся объемы разместить под руду. И напомнил, что победителей не судят, а вот слишком осторожных частенько не жалуют.

На этом все закончилось. Шеф и Павел Петрович пошли в кабинет начальника, остальные начали расходиться.

Когда вернулся с обеденного перерыва, ребята уже сидели в комнате. И с час я рассказывал как проходила проверка работы, как в итоге ее оценили. А раз оценили на "молодцы", то и подчиненных я назвал этим словом, хотя считал, что заслуживают они чего-то более весомого.

Потом меня пригласил к себе Игорь Георгиевич, и когда туда же подошли Николай и Владимир, признался, что хотя у нас все хорошо, втык персональный от шефа и вдобавок своего друга получил. Как он выразился, за "продолжение бурения на заведомо бесперспективной площади, хотя рудный объект уже определился". Еще раз посмотрели мой планшет с нарисованным рудным телом, определили положение первой оценочной скважины, в профиле с канавой с ВВ. В ней рудное тело вскрыто на максимально возможную глубину, и угол его падения замерен надежно. Завтра закрывается очередная скважина – уже перебуривает лишнее. Вот и потащат агрегат на первую рудную точку.

Дальше разговор пошел легкий и почти не по работе. Как обычно, говорили и плохое, и хорошее. Потом Игорь Георгиевич открыл сейф, достал из него четыре стакана и бутылку водки. Молча смотрели, как он разливал водку по стаканам, так же молча подняли их. "За удачу".

Часть девятая.

Опер. 4 августа, четверг.

Девять автовладельцев, вернее все, что удалось за день узнать о них от прямых начальников, коллег по работе и в личных беседах, не продвинули вперед ни на миллиметр. Не получалось близких контактов ни с хозяином автосервиза, ни с кем либо из лаборатории. Пока не получалось – за день разобраться с девятью мужиками не просто. Но подумать появилось о чем: автовладельцы народ общительный, друг друга знают отлично, как люди с одинаковым увлечением. И два человека подсказали, поняв мой интерес к хозяину автосервиза, что во дворе тот больше общался с лицами, машин не имеющими. Назвали две фамилии, которые я хорошенько запомнил.

Вот что значит ведомственное жилье! В обычном доме соседи по площадке друг друга часто не знают, не говоря об этажах и подъездах. А в геологическом квартале все чуть ли не друзья, потому как сталкиваются не только во дворе, а и по работе очень специфичной, требующей общения с широким кругом лиц многих специальностей.

Эти два человека проживали в разных домах. Один оказался соседом Панова И.Н по площадке, и особого интереса у меня не вызвал: ну с кем еще общаться, если не с соседом. И подвезти его в собственной машине никто не откажется. Так что фамилию в памяти отложил, но на втором месте. Подождет. Второй человек, Язиков Дмитрий Сергеевич, привлек побольше. Во-первых тем, что жил не с Пановым, а в соседнем доме, построенном позднее. Следовательно и связи, если они были, отличные от первого случая. Явно не соседские. А во-вторых, человек работал – пока со слов опрошенных – в здании лаборатории. Организовал там небольшой цех по производству женских украшений, как подсобное хозяйственное подразделение.

Слова о женских украшениях моментально вернули в сознание картинки совсем недавней встречи с представителями организации, контролирующей оборот драгоценных металлов. И мысль , что с Язиковым Д.С. может быть связано подпольное производство изделий из похищенного золота, о чем на той встрече шла речь, казалась не лишенной смысла. Во всяком случае разобраться стоит осторожно, не привлекая внимания руководителя этого цеха. Пока не привлекая.

Подумав, решил навестить в ведомственном квартале и автовладельцев, в геологии не работающих. Дело хотелось сегодня закончить, а так как нужных людей мог застать дома только после работы, то потихоньку и двинулся в нужное место. Конец рабочего дня как раз и наступил.

За вечер одиннадцать человек навестил и коротко с каждым поговорил. В данном случае большего и не требовалось. Вопросов всего три: знаете ли Панова И.Н., а если да, то пользуетесь ли услугами его автосервиза; с кем чаще всего владелец автосервиза общается, видели ли с ним человека с приметами Джафарова А.

На первый вопрос, как и предполагал, все отвечали утвердительно. Похоже, рекламную кампанию Панов И.Н. провел отлично. Но главное оказалось не в ней: за обслуживание соседей по домам брал дешевле, чем с других. И мог это позволить для знакомых, так как никаких документов по оказанию услуг по обоюдному согласию не составлял. То-есть не платил государству налогов. Этот факт для себя отметил, при случае пригодится.

На второй вопрос большинство пожало плечами, но двое все же подтвердили: Панов и Язиков больше чем знакомые. По крайней мере то, что они вдвоем либо в общий двор приезжали, либо уезжали, они заметили.

На третий вопрос – о Джафарове – ответили по разному, как говорят, пятьдесят на пятьдесят. То-есть половина его видела на автосервизе, когда пригоняли туда машины для ремонта или осмотра, а второй половине он в глаза не бросился. Но во дворе геологического квартала он не появлялся, вернее там не замечался.

И с чувством полного удовлетворения от проделанной работы, очень поздно навострился домой, по пути обдумывая что и как должен говорить начальнику отдела Томину С.М. на запланированной завтра встрече. Намечена она на после обеда, с целью знакомства с положением дел по расследованию. Цех женских украшений, да еще в здании проверяемой лаборатории, кое о чем говорил. А "дружба" его руководителя Язикова с хозяином автосервиза интерес к этим лицам повысили. Так что говорить было о чем.

Дома пошатался из комнаты в комнату, из угла в угол. Что-то скучно без Танечки, и дел никаких не находил. Время шло к последнему выпуску теленовостей. Посмотрел, послушал и сразу залез в кровать. Что бы не мучиться.

Геолог.

Три дня общения с представителями науки и начальством познания наши в геологии расширили и направили их в нужную сторону. Но, конечно, без негатива не обошлось. Не знаю как для других, а для меня потратить пол недели на разговоры – слишком много. И без того в поле завал, еле успеваю задавать канавы и скважины, переодически их смотреть, документаторам увиденное объяснять. Представляю, сколько всего накопилось, и по дороге на участок прикинул, как лучше завалы ликвидировать. Хотя с чего начать понятно – с буровой, которая уже лишнее перебуривает.

Возле нее из машины выскочил. Следом из салона вылезли два техника, попросили посмотреть канавы и объяснить что и как зарисовывать. Обещаю, но попозже. Сейчас важно разобраться со скважиной.

Машина отъезжает, а я прохожу в буровую. Скважину готовят к закрытию – промывают, что бы в ней не осталось ничего лишнего. Если не дай бог что-то не вымоется – имею ввиду даже мелкие камушки – может случиться прихват геофизического оборудования, опускаемого на забой. Камушек попадает между стенкой скважины и опускаемым прибором – и все, заклинивает намертво, вплоть до обрыва троса при попытках выдернуть его лебедкой.

Здороваюсь с буровиками, старшего прошу со мной выйти – не могу разговаривать, слишком здесь шумно. На свежем воздухе, где потише, предлагаю пройти со мной на новую точку. Дел сейчас на буровой немного – работает только насос, и за ним может приглядеть его помощник. Старший согласно кивает головой. Вообще-то новую точку я должен показывать не ему, а старбуру, но тот приедет на буровую с вахтовкой после восьми, и ждать его совсем не радость. Старшой это знает, но ссориться со мной не хочет. Мало ли что, вдруг авария и меня придется о чем-то просить.

Молча шагаем к канаве с ВВ, произведшей позавчера на проверяющих непередаваемое впечатление. Для буровика пешком далековато, но молчит, тащится следом. Я стараюсь больше "второй" скорости не включать, иду потихоньку. Наконец нужное место. Забиваю колышки "скважина" и "направление", предупреждаю старшего, что бы в канаву ничего не лили, не бросали, в туалет не ходили – она не задокументирована. Смеется, соглашается, обещает не забыть. И отправляется назад на буровую, к которой прямо сейчас подъезжает каротажка, скважину закрывать.

Самое важное я пока буровикам не сказал. Не хотел портить им раньше времени настроение. Проверю установку агрегата на эту новую точку, тогда и "обрадую", что керна из скважины, в том интервале, где должно быть рудное тело, придется поднимать много. Не шестьдесят процентов, к чему все привыкли, пока не было золота, а не меньше восьмидесяти. И пусть никто не надеется, что меня можно уговорить, если поднимут меньше. По руде не допускается, это закон – скважина бракуется и перебуривается.

В партии руды несколько лет не было (по скважинам, шахту я не беру в расчет). И буровики расслабились – к керну особых претензий от геологов не слышали. А меньше керна – больше скорость бурения, больше заработок. И к этому привыкли. Теперь положенный процент керна придется поднимать. Как правило, на первых рудных скважинах с первой попытки не получается. Вот и смотрел на уходящего старшего, зная что со всей бригадой и с ним в тои числе придется ругаться. Не верил, что положенные требования они выполнят с "налета".

Но неприятности впереди, а сейчас иду смотреть канавы и объяснять документаторам, что же в них вскрыто и как нужное описать. Для меня это по важности после скважин на втором месте. Во всех документах породы, детали строения и другие вещи должны быть одинаково названы. Названия я даю сам и внимательно слежу, что бы только ими мои подчиненные пользовались. Иначе нельзя, как лебедь, рак да щука в геологии ничего не сделаешь.

По высоким отвалам издали определяю, где из канав с ВВ экскаватором убрана взорванная порода. Иду к ближайшей из них. Техник-геолог в журнале уже все зарисовал, вдвоем кое-что подправляем, кое-чем дополняем.

Канавы с ВВ самые сложные. Коренные породы вскрыты на приличную глубину и, естественно, видны детали, которые в других канавах , просто экскаваторной проходки, не определяются. Так что сидим долго, с рудным телом и его строением разбираемся досконально.

Когда наконец все посмотрели, обговорили и из канавы вылезли, буровой агрегат к только что показанной мною точке подтаскивали. Посмотреть еще одну канаву и объяснить все второму технику-геологу придется попозже, когда буровую установят. Сейчас иду к ней. Скважина ответственная, будет рудный керн, поэтому весь процесс установки контролирую. А потом нокаутирую старбура требованием к керну – восемьдесят процентов по руде. Понимаю, что не готовы буровики к такому, а по другому не могу я. Что бы не было недомолвок, записываю все в буровой журнал, расписываюсь сам и заставляю расписаться старбура. Теперь можно уходить и своим видом буровиков лишний раз не раздражать.

Со вторым техником-геологом ковырялись в канаве, пока за нами не подъехал геологический ГАЗ-66, забрать последними перед возвращением домой.

В камералке рабочий день для меня не кончился. Сажусь за стол и составляю "буровой наряд" на заданную скважину: отмечаю на какой глубине и какие по крепости, трещиноватости предполагается встретить породы, где следует ожидать рудное тело. И конечно отмечаю, где и сколько должно быть поднято керна: в пустых породах шестьдесят процентов, по руде – восемьдесят.

С нарядом иду к начальнику бурцеха, и по двум причинам порчу ему настроение. Во-первых, так вот запросто они добиться нужного керна не могут – нужна специальная остнастка, инструмент. А его в партии сейчас нет. Во-вторых, "буровой наряд" я должен был принести вчера. На это замечание развожу руками: сам видел, сколько в партии крутилось начальников, я такая же жертва обстоятельств, как и он. И меня заставляют делать вещи внеплановые.

Начальник бурцеха трехдневную лихорадку видел, все понимает и со вздохом машет рукой:

"Ладно, проехали. Все равно ничего не изменишь".

Хоть здесь меня понимают, и с поднятым настроением иду на геологическую половину здания в кабинет главного геолога.

Игорь Георгиевич и Николай Матвеев заняты расчетами: формируют очередную пробу из отпалок пока не украденных и лежащих на площадке у шахты. С каждой кучи по одному ковшу экскаватора, что бы в целом проба получилась осредненной по составу и содержанию золота. Пойдет она на отработку технологии промышленного извлечения золота, поэтому содержание его не должно отличаться от среднего по объекту. Показывают расчеты – пока на нужное содержание выйти не могут, у них оно большее. И сейчас рассчитывают, сколько надо добавить бедной руды, что бы привести все в норму. Подумывают, где эту бедную руду взять, ее не так и много в отпалках.

Конечно, интересуются как дела у меня. Показываю планшет, на котором уже вынесена заданная сегодня скважина и две просмотренные канавы с ВВ. И говорю, что в отношении руды все отлично, но в целом для меня – завал. Не успеваю. Сегодня просмотрел канавы – так и экскаватор еще две вычистил. А за три дня говорильни что он наворотил! А канавщики! А буростолбостав! Это же все крутится! Игорь Георгиевич успокаивает:

"Не переживай. Завтра-послезавтра экскаватор у тебя заберут, руду с площадки грузить в машины – уже три дня перерыв. А дудки и позже можно посмотреть, ничего с ними не случится".

Николай не такой сердобольный, за меня переживает поменьше:

"А ты что думал? Что на разведке или оценке баклуши бьют? Вот и крутись между канавами, когда они одна на одной! Ноги только не поломай!"

Я собрался ответить, что скоро не я, а он между ними будет носиться, но не успел. Дверь в кабинет распахнулась и ворвался пылающий гневом т. Николаев. А за ним робко прошмыгнул и дверь за собой прикрыл начальник бурцеха.

Т. Николаев не то, что бы заорал, но и не по нормальному начал высказывать Игорю Георгиевичу:

"Что это ваши старшие геологи выдумывают? Хоть какой контроль за ними есть?"

Все мы, несчастные выдумщики и бесконтрольщики из-за стола повскакали, а самый из нас главный с удивлением поинтересовался:

"А дело то в чем? Что натворили?"

Т. Николаев сунул Игорю Георгиевичу, как я разглядел, мой "буровой наряд" на скважину:

"Где они в проекте такое взяли? Я что-то не видел, что бы столько запланировано было восемьдесят процентов керна поднять!"

Главный геолог посмотрел бумажку:

"Все правильно, по руде меньше керна не положено".

Николай вытянул голову и тоже сбоку бумажку посмотрел:

"А что вы хотите, по руде вообще без керна бурить?"

"Я в проекте смотрел"! – т. Николаева слова геологов не убедили, – "Там по скважине всего пять метров положено по руде, а вы в первой тридцать требуете!"

"Надо будет, и пятьдесят метров потребуем!" – Николай не сдержался, – "Радоваться надо, что руду наконец то ожидаем, а не с претензиями к нам!"

Я молчал, пока Игорь Георгиевич не поинтересовался:

"Юра, что у тебя по проекту с керном?"

"А ничего, полный порядок", – начал отвечать с удовольствием, наблюдая как начальник бурцеха за спиной т. Николаева жестами показывает геологам, что он тут не причем и сюда пришел не по своей воле, – "Просто главный инженер забыл, что мы еще ни разу не требовали восемьдесят процентов керна. А его по проекту – двести метров на все скважины. Сегодня первые тридцать и задал".

Я говорил и удивлялся тому, что т. Николаев хоть и бывший, но геолог же, пришел к нам с дурацкими претензиями. Словами своими его все же озадачил, потому как ничего лишнего – не по проекту – не требовал.

Игорь Георгиевич моментально положением дел воспользовался:

"Ну вот, оказывается все в порядке, еще семь скважин можно задать, как раз двести метров и будет с восемьюдесятью процентами".

"Да хоть десять!" – Николай не мог промолчать, – "Руда пойдет – будете и керн доставать, какой положено! Даже если в проекте этого нет!"

Т. Николаев как зашел к нам в гневе, так в нем и вышел, бурча под нос. Начальник бурцеха без слов развел руками: что сделаешь, коль и его в дрязгу втягивают. И мышкой выскользнул в коридор, прикрыв за собой дверь.

Мы с пол минуты молча потоптались у стола, потом уселись на стулья, и Николай зло выдохнул:

"Вот гад!" – и для меня уже поспокойней, – "Представляешь, как с ним работать на разведке? Не дай бог!"

Я покивал головой, соглашаясь с его оценкой деяний главного инженера партии, и поинтересовался о давно интересующей меня тайне:

"А как Павел Петрович с ним ухитряется без шума?"

"Он и ему всю плешь переел, зануда несчастный!" – уж на что ко всем лояльный, но и Игорь Георгиевич не смог промолчать, – "Наверное богу молится, что бы перевели в другое место, лучше подальше".

Настроение т. Николаев всем испортил. Делать ничего не хотелось, и я кабинет главного геолога покинул. После поля домой можно и пораньше.

Часть десятая.

Опер. 5 августа, пятница.

В управление пришел пораньше, надеясь увидеть Таню и вместе подумать о вечере: что будем делать. Увы, подруга занята, будет из закупленной материи шить новые детали интерьера. Получается, что вечером я один, и Таня в утешение предлагает сделать в квартире уборку. Если есть желание и свободное время. Тогда завтра ею заниматься не придется, и запланированное оформление нового интерьера моей квартиры закончится быстрее.

Со вздохои соглашаюсь, и...Игорь Константинович наш разговор прерывает, появляясь в приемной:

"Приветствую, голубки!" – и уже одной Тане, – "Ты с ним поосторожней, что бы на шею не сел. Видишь, как старается!"

"Что вы выдумываете, Игорь Константинович!" – Таня засмущалась, – "Сами же его хвалили!"

Шеф перевел взгляд на меня:

"Только один раз. Сегодня и узнаем, прав ли был".

Вроде ничего и не сказал, но для меня понятно: послеобеденное совещание в отделе пройдет под его контролем, и как бы мне не пришлось на нем выступать. Не очень обрадованный, приемную покинул и пошагал на рабочее место, поговорить с Виктором Рыбаковым, моим помощником. Обмен информацией сейчас просто необходим.

В комнате Виктор встречает словами:

"Слава богу, уже боялся, что не придешь!"

Пожимаем руки, усаживаемся за столом напратив друг друга и приступаем к делу. Начинает Виктор – сообщает о существовании в лаборатории подсобного цеха по изготовлению женских украшений. Я замечаю, что уже знаю о нем, но ничего конкретного. Виктор открывает записную книжку и посвящает в детали.

Цех организовал Язиков Дмитрий Сергеевич, по образованию геолог, ранее занимавший должность начальника отряда в геологической партии. Считался неплохим хозяйственником, но работа в поле не устраивала. Несколько раз обращался с просьбой перевести в город, выступал с предложением организовать производство ювелирных изделий. Приводил убедительные доводы в рентабельности такого предприятия: практически дармовой материал в виде полудрагоценных камней, постоянно попадающих геологам при работе, наличие кадров, хорошо владеющих инструментами для обработки каменного материала, а также распиловочных, шлифовальных, обрезных станков.

В итоге своего добился, цех организовал. Привлек к наиболее тонкой работе нескольких ювелиров со сторонних организаций. Однако если с полудрагоценным каменным материалом для вставок в кулоны, перстни, серьги, ожерелья проблем не было, его всегда достаточно, то с драгметаллами дело обстоит совсем плохо, вернее никак. Разрешения на использование золота, серебра, платины Язиков Д.С. не имеет, так как обеспечить должную охрану цеха, условия безопасного хранения драгоценного сырья и изделий из него пока не может. Поэтому для работы используется мельхиор, а изготовленные изделия большой ценности не имеют. Так, ширпотреб.

Изготовить в цеху что-то из золота незаконно конечно можно, но вряд ли в больших объемах. Ювелиры сидят в отдельной небольшой комнате, скрыть друг от друга ничего невозможно. Да и посторонние иногда заглядывают, то газовые горелки проверить, то электричество, то просто пол помыть.. А вот из каменного материала можно сделать все что угодно. Обрабатывающие станки стоят в другом месте – в подвальном помещении, и контроля там никакого. Огранщики и шлифовальщики очень самостоятельны в работе, оплата им идет за каждую изготовленную вставку, с учетом качества и сложности работы, по прейскуранту. А если они и сырье собирают у знакомых геологов , то получают доплату и за это.

Готовая продукция цеха реализуется через ювелирный магазин, как говорят, не залеживается из-за низкой цены: золото не всем по карману.

Виктор информацию по цеху выдал, и я поручаю ему следующее: как угодно, можно и под расписку, получить у Язикова Д.С на несколько дней образцы изготавливаемых украшений. Я полагал не лишним сравнить их с изделиями из золота, ранее попавшими в руки правоохранительных органов. Возможно, появятся совпадения в форме, рисунке, методах изготовления и т.д.. Виктор кивнул головой, сделал отметку в записной книжке. Обещает сегодня это дело провернуть.

Выдаю и я информацию: Язиков Д.С. во дворе геологического квартала считается близким к Панову И.Н. , владельцу автосервиза, человеком. Откровения мои коллегу взбодрили, и он тут же еще одну вещь интересную вспомнил: жена Язикова работает лаборанткой, проводит анализы проб на золото – разделяет их на бедные, рядовые, богатые. То-есть, первой узнает номера богатых проб.

Очень интересный разговор у нас получился. Без всяких натяжек вырисовывается цепочка: супруги Язиковы – Панов, по которой информация из лаборатории может попасть через Джафарова А. к начальнику дорожников Рогожину Б.С., или в партию к Ковригину В., бывшему горному мастеру.