Текст книги "Подводники атакуют"

Автор книги: Александр Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Самым большим уроном лодки явился выход из строя радиопередатчика. Когда лодка всплыла, она не смогла ответить на радиограмму командования, требовавшую срочно донести о месте лодки и ее действиях. Как выяснилось после возвращения в базу, причиной такого запроса было сообщение противника о потоплении нашей лодки. Характер повреждений радиопередатчика требовал вмешательства заводских специалистов. Но связь с командованием нужна была лодке именно теперь. Ожидать возвращения в базу не представлялось возможным. За дело взялся старшина 1-й статьи Коновалов. Пять суток почти без отдыха он возился с передатчиком и ввел его в строй.

С далекой родной земли на Щ-309 приходят радиовести. Совинформбюро сообщает о потоплении подводниками Балтики кораблей противника. Радостно от сознания, что в этой победе есть доля личного состава подводной лодки Щ-309.

Потопление вражеских транспортов было первым взносом за погибших отцов и матерей, за муки Ленинграда, за все, что наполняло сердца моряков нестерпимой болью.

В ночь на 28 сентября экипаж лодки получил приказ возвратиться в базу.

С тех пор как Щ-309 покинула базу, она прошла много миль, все ее ресурсы были на исходе. Командир электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенант Аверьянов озабоченно проверял электролит. Сократили суточную норму питьевой воды, навели жесткую экономию в расходе провизии. Все эти меры были приняты потому, что путь в базу был нелегким. Его нельзя было измерять только милями.

К тому времени, когда Щ-309 возвращалась из похода, противник усилил противолодочные рубежи в Финском заливе. Увеличилась опасность подрыва на минах.

Уже двое суток Щ-309 идет к родным берегам. Нет-нет да и взглянет нетерпеливый матрос или старшина на репитер гирокомпаса, который, к его удовольствию, свидетельствует об одном; лодка следует в базу.

В 6 часов 12 минут 1 октября Щ-309 подверглась длительной атаке глубинными бомбами внезапно появившимися катерами противника. Впереди по курсу лодки и за ее кормой было сброшено по семи бомб. Часть катеров вырвалась вперед с целью не дать лодке уйти, остальные продолжали поиск на месте ее обнаружения. Маневрирование, своевременно начатое командиром лодки, исключительно точная информация акустика Петрюка о движении вражеских кораблей, искавших Щ-309, удачно выбранное место для покладки на грунт, где наряду с ровными незначительными глубинами имелась на небольшом участке и солидная глубина, помогли ввести противника в заблуждение. Подводная лодка, притаившись за складкой грунта, стала неуловимой. Долго еще катера противника безуспешно искали ее.

Когда противник после долгих часов прекратил поиск, Щ-309 оторвалась от грунта и возобновила форсирование противолодочного рубежа. Прижимаясь к грунту, она двинулась на восток.

53 дня и ночи экипаж подводной лодки находится в боевом походе. Остров Лавенсари уже рядом, казалось, до него можно дотянуться руками, но едва лодка всплывала, кругом обнаруживались мины, и акустические, и дрейфующие...

Несколько дней подряд выходили корабли для встречи в назначенную точку, но лодка все не появлялась. Тогда командование приказало встречающим кораблям находиться в бухте в готовности к выходу в море.

Щ-309, задержавшаяся в море из-за длительного преследования, пришла с небольшим запозданием. В течение всего похода она всплывала только с наступлением темноты, и тем радостнее было на душе у подводников, когда лодка ранним утром всплыла в позиционное положение на видимости сигнального поста острова Лавенсари. И тут же от пирса бухты Норе-Капельлахт к ней, несмотря на волну, устремился катер МО-121 – вестник родной земли. Подойдя к лодке, он развернулся на 180 градусов и повел ее за собой в бухту, где в 9 часов 39 минут 5 октября она ошвартовалась у пирса.

Лавенсари не был обителью спокойствия. Ни днем ни ночью не знали покоя его защитники. Не прекращались набеги фашистских кораблей, налеты воздушных пиратов. Противник делал все, чтобы уничтожить гарнизон острова и корабли, стоявшие на его рейде. Но и в этих условиях гарнизон острова старался сделать все, чтобы окружить подводников вниманием и заботой.

Из-за штормовой погоды дальнейший переход лодки задерживался. Днем она лежала на грунте на Лавенсарском рейде, а на ночь подходила к пирсу.

Вечером 9 октября вместе с канонерской лодкой «Волга» под эскортом базовых тральщиков Т-210, Т-211, Т-215, Т-217, Т-218 и сторожевых катеров МО-202, МО-203 и МО-248 Щ-309 вышла с Лавенсари в Кронштадт, куда и прибыла в 8 часов 10 минут 10 октября. На следующий день она перешла в Ленинград для ремонта.

По возвращении весь личный состав был награжден орденами. А вскоре экипаж лодки был приглашен в гости на Кировский завод. Встреча с рабочими прославленного ленинградского завода проходила во время очередного обстрела города вражеской артиллерией. Ветераны завода – участники Великой Октябрьской социалистической революции дали высокую оценку ратному труду воинов, пожелали им новых успехов в бою с врагом. Это была незабываемая, волнующая встреча. В заключение ее один из старых рабочих-путиловцев обнял моряков, расцеловал их и сказал, что Родина всегда верила в мужество балтийцев.

1 марта 1943 года подводная лодка Щ-309 была удостоена звания гвардейской. В приказе народного комиссара Военно-Морского Флота, который был зачитан перед замершим в строю экипажем лодки, говорилось: «За проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость и мужество, за высокую дисциплину и организованность, за беспримерный героизм личного состава удостоены гвардейского звания... подводная лодка Щ-309 – командир подводной лодки капитан ранга Кабо И. С.»

21 марта 1943 года для вручения экипажу Щ-309 Гвардейского военно-морского флага прибыл командующий Краснознаменным Балтийским флотом вице-адмирал В. Ф. Трибуц. Поздравив подводников с высоким званием гвардейцев, командующий флотом призывал их еще крепче бить ненавистного врага.

Под торжественные звуки Государственного гимна вице-адмирал вручил командиру лодки Гвардейский военно-морской флаг. Приняв его, командир опустился на колено и поцеловал дорогое полотнище. В торжественной тишине подводники произносят священную клятву гвардейцев:

«Любимая Родина, слушай нас! Клянемся тебе жестоко мстить фашистским мерзавцам за кровь и страдания, за горе и слезы наших отцов, матерей и детей. Клянемся настойчиво, без устали ночью и днем искать и топить корабли врага, истреблять их до полной нашей победы. Клянемся высоко держать гвардейское Знамя, свято хранить и умножать боевые традиции балтийцев».

Отныне над рубкой Щ-309 развевался Гвардейский военно-юрской флаг.

Под гвардейским флагом

Экипаж подводной лодки Щ-309, воодушевленный своим первым боевым успехом, готовился к новым походам.

Обстановка на фронтах Великой Отечественной войны быстро менялась в нашу пользу. В сентябре – октябре 1944 года войсками Ленинградского, 3, 2 и 1-го Прибалтийских фронтов во взаимодействии с кораблями и авиацией Краснознаменного Балтийского флота были освобождены Эстонская ССР и большая часть Латвийской ССР, в районе между Тукумсом и Либавой оказались зажатыми в клещи более тридцати немецких дивизий.

Несмотря на огромные потери в живой силе и технике на сухопутных фронтах, противник упорно противодействовал выходу наших подводных лодок в Балтийское море, продолжал укрепить Гогландский и Найсаарский противолодочные рубежи. Он развернул мощную систему корабельных дозоров, повысил интенсивность воздушной разведки наших военно-морских баз.

Переведя финский флот из баз Ботнического залива в Финский и перебросив сюда торпедные катера и подводные лодки из портов Балтийского моря, немецко-фашистское морское командование стремилось сохранить за собой выгодную обстановку на всем протяжении Финского залива.

19 сентября вышла из войны Финляндия, что значительно облегчило выход наших подводных лодок в Балтийское море. Теперь они получили возможность выходить в Балтику по шхерным фарватерам северного побережья Финского залива, что свело на нет значение созданных врагом противолодочных рубежей в Финском заливе.

К началу кампании 1944 года произошли изменения в экипаже Щ-309. Часть личного состава была отправлена для выполнения различных заданий и укрепления экипажей других подводных лодок. Был переведен на другую лодку и я. 26 октября командиром Щ-309 стал опытный подводник капитан 3 ранга Павел Петрович Ветчинкин. Расскажу, как под его командованием гвардейская лодка уже утром 31 октября вышла в очередной боевой поход.

При движении на боевую позицию подводная лодка пересекла Финский залив и вошла в шхеры. Угрюма северная природа. Гранитные острова покрыты редким лесом. На третий день лодка прибыла в Хельсинки. Затем, пройдя Ханко, вышла в открытое море.

В 18 часов 32 минуты 2 ноября лодка заняла позицию. Море штормило, громадные волны заливали палубу, мостик и стоявших на нем людей. Темные ночи, туманы, близость берега, занятого немцами, и немецкие сторожевые корабли усложняли действия подводной лодки. Несмотря на это, лодка активно искала врага Экипаж работал слаженно, каждый знал свое место и точно выполнял обязанности. Безотказно работали механизмы.

Сигнальщики то и дело докладывали вахтенному офицеру об обнаруженных прожекторах противника, о его зенитной стрельбе. Где-то совсем близко шныряли вражеские катера, которые только вследствие плохой видимости не обнаружили лодку.

Обстановка постепенно усложнялась, личный состав действовал настороженно, каждую минуту ожидая встречи с противником. Наконец в 6 часов 58 минут 10 ноября 1944 года были обнаружены два транспорта, шедшие в строе кильватера без охранения. Командир объявил торпедную атаку.

После тщательной проверки всех данных, полученных при маневрировании для выхода в атаку, в 7 часов 10 минут был произведен трехторпедный залп из носовых торпедных аппаратов. Через 53 секунды в кормовой части судна раздался взрыв. Весь личный состав видел, как стремительно погружался в морскую пучину немецкий транспорт «Карл Кортс» вместимостью 902 брутто-регистровые тонны. Головной транспорт отвернул к берегу и скрылся.

В лодке царило оживление, всегда наступавшее после напряженной тишины. Командир прошел по всем отсекам и поздравил личный состав с очередной победой. Теперь он почувствовал новое в отношении к нему личного состава. Поначалу несколько настороженное, оно сменилось чувством гордости за своего командира. Теперь личный состав верил, что гвардейское знамя Щ-309 в надежных руках.

Днем, лежа на грунте, подводная лодка перезаряжала торпедные аппараты. По окончании перезарядки всплыла на перископную глубину и продолжила поиск вражеских кораблей.

В 21 час 5 минут 12 ноября вахтенный сигнальщик Коробко обнаружил силуэты двух транспортов, шедших в охранении военного корабля. Быстро были приготовлены к выстрелу торпедные аппараты, и по команде «Пли» в 21 час 10 минут был произведен трехторпедный залп. А еще через две минуты экипаж лодки услышал глухой взрыв. В носовой части одного из транспортов показалось небольшое пламя и огромное облако дыма. Кренясь на правый борт, судно быстро погружалось в воду. Итак, гитлеровцы потеряли еще один транспорт водоизмещением 4 тысячи, а вместе с ним несколько тысяч солдат и офицеров. Уходя на глубину, подводники слышали шум винтов второго транспорта, удалявшегося в юго-западном направлении.

Преследование лодки вражеским сторожевым катером продолжалось долго. Более 40 глубинных бомб взорвалось вокруг нее, однако они не причинили Щ-309 существенных повреждений.

В 4 часа 39 минут 14 ноября лодка обнаружила транспорт водоизмещением около 4 тысяч тонн. Во время маневрирования лодки для выхода в торпедную атаку транспорт выпустил осветительный снаряд, обнаружил лодку и отвернул. Атака не удалась.

Следующую торпедную атаку гвардейцы произвели 21 ноября у острова Эзель, где миноносцы противника своим артиллерийским огнем препятствовали продвижению наших сухопутных войск. Плавание в подводном положении в этом районе затрудняли небольшие глубины, а также вражеские корабли, осуществлявшие непрерывный поиск подводных лодок.

В 16 часов командир обнаружил в перископ силуэт немецкого миноносца, но видимость была плохой, и акустик Шитухин помогал капитану 3 ранга Ветчинкину следить за движением фашистского корабля.

Трудно занять позицию для залпа в таких условиях. Только в 17 часов 23 минуты раздалась долгожданная команда «Пли!», из кормовых аппаратов выскользнули две торпеды и достигли цели. Беспорядочная бомбежка Щ-309 глубинными бомбами не дала противнику успеха. Лодка благополучно оторвалась от преследователей.

В 21 час 49 минут гвардейская лодка всплыла в надводное положение и продолжила поиск врага. С мостика ни на минуту не уходил неутомимый Павел Петрович Ветчинкин. Сильная волна, мелкий снег и абсолютная тьма затрудняли поиск. В топливных цистернах оставалось соляра только на переход в базу.

В 7 часов 10 минут 7 декабря сигнальщик гвардии старшина 2-й статьи Анишин обнаружил сторожевой корабль противника, а в одном кабельтове за ним – транспорт водоизмещением 7 тысяч тонн. Левее транспорта, на траверзе его, переменными курсами ходил сторожевой катер.

Развернувшись на боевой курс, Щ-309 в 7 часов 15 минут произвела по транспорту трехторпедный залп из носовых аппаратов. Через минуту раздался сильный взрыв. Яркое пламя в районе мостика взвилось к небу, транспорт начал быстро погружаться. Это был не дошедший до Либавы «Норден-хамн» вместимостью 4592 брутто-регистровые тонны. Сторожевой катер повернул на лодку, а она ушла под воду и повернула на запад. Счет гвардейской лодки снова пополнился.

В 20 часов 13 минут 7 декабря лодка всплыла в надводное положение и направилась в базу. 10 декабря ее встретил в районе маяка Чекарсэн базовый тральщик Т-215.

Едва стали на якорь в Турку, недалеко от плавбазы «Полярная звезда», команда высыпала на мостик. Все радовало: солнце, которого долго не видели, мороз, так приятно пощипывавший лица, утренняя свежесть, пьянящий чистый воздух. Среди боевых друзей, облокотившись на барбет, стоит командир лодки. На его усталом лице улыбка. Глаза, воспаленные от бессонницы, ласково смотрят на тех, кто вместе с ним перенес тяжесть похода и испытал радость побед. Придя на корабль за несколько дней до похода, Павел Петрович, естественно, не знал экипажа. Да и сам он, хотя и имел большой опыт плавания, отправлялся тогда в свой первый боевой поход. Теперь он знал своих подчиненных. Поход настолько сблизил экипаж с командиром, что многим казалось, будто они плавают с ним уже много лет.

...Разместившись уютно в своем родном доме на плавбазе, матросы, старшины и офицеры Щ-309 читают письма от родных и близких, газеты, журналы, встречаются с экипажами других подводных лодок, вспоминают пережитое, делятся боевым опытом.

6 января 1945 года командир бригады подводных лодок контр-адмирал С. Б. Верховский вручил отличившимся в этом походе подводникам Щ-309 государственные награды. т.

Под холодными волнами

Ф. В. Константинов.

Капитан-лейтенант Филипп Васильевич Константинов (ныне капитан 1 ранга в отставке) в годы Великой Отечественной войны (1941–1942) командовал подводной лодкой Д-3 «Красногвардеец» Северного флота (впоследствии она стала гвардейской Краснознаменной).

Проявил себя мужественным и умелым командиром. Доблестный экипаж под его командованием, а затем под командованием капитана 3 ранга М. А. Бибеева, в дерзких и решительных атаках потопил 10 вражеских судов и 2 вывел из строя.

Подвиги матросов, старшин и офицеров – членов экипажа подводной лодки Д-3 «Красногвардеец» вошли яркой страницей в героическую летопись Северного флота.

Ныне гвардейский Флаг и славное имя корабля носит могучий атомный подводный ракетоносец.

Ниже публикуются фрагменты из книги Ф. В. Константинова «Под холодными волнами» (М., 1971). Кроме этой книги Ф. В. Константинов в соавторстве с И. И. Поповым написал книгу «Под перископом» (М., 1964).

Московский поход

Этот насыщенный боевыми событиями поход «Красногвардейца» начался 22 сентября 1941 года. На море сильно штормило. Порывы ветра доходили до ураганной силы. Лодка выходила через узкий пролив, отделяющий остров Кильдин от материка и называемый Кильдинской салмой. Д-3 покидала базу самостоятельно, так как катера-охотники за подводными лодками из-за сильного волнения выйти в море не смогли.

Лодка еще не успела высунуться из-за мыса Могильного, как стоявшие на мостике приняли первый холодный душ. Огромные валы вползали на плоскую палубу и, дойдя до рубки, с шумом разбивались о ее ограждение. Корпус лодки сильно вибрировал. Пришлось уклониться в сторону от намеченного курса, чтобы создать для корабля более благоприятные условия. К тому же столь сильный шторм исключал вероятность атаки со стороны фашистских подводных лодок.

Поднявшись на мостик, старший политрук Гусаров предложил командиру лодки собрать в первом отсеке свободный от вахты личный состав и поставить ему задачи на поход.

Качка в первом отсеке чувствовалась значительно больше, чем в центральном посту, и у многих молодых краснофлотцев, разместившихся вокруг длинного обеденного стола, лица были бледные, но парни крепились и внимательно слушали командира. Он говорил о том, что узел морских сообщений, на котором поручено действовать подводной лодке, имеет для гитлеровцев очень большое значение. Пользуясь им, фашисты подвозят егерям генерал-полковника Дитла, действующим на этом участке советско-германского фронта, подкрепления и боеприпасы, а из портов Киркенес и Петсамо доставляют в Германию никелевую руду для своей военной промышленности, ибо перевезти все грузы по единственной шоссейной дороге, связывающей эти порты с другими пунктами Норвегии, невозможно. Командование флота поставило перед Д-3 ответственную задачу активными боевыми действиями нарушать движение конвоев по данной коммуникации.

Кто-то из команды попросил рассказать о том, какие помехи оказывали фашисты нашим подводным лодкам, действовавшим ранее в этом районе. Командир ответил на вопросы и, покинув первый отсек, поднялся на мостик. После его ухода беседу с подводниками продолжил военком корабля. Даже при первом знакомстве с Ефимом Васильевичем Гусаровым было видно, что перед тобой прекрасный коммунист, человек с открытой душой. За несколько лет службы со своим военкомом подводники хорошо изучили его, знали и ценили его доброту и чуткость. К нему шли с любыми мыслями, вплоть до самых сокровенных. Перед ним раскрывали душу даже видавшие виды старшины и мичманы. Он был первым советчиком и молодым командирам, только ступившим на палубу подводной лодки.

Рассказывал Гусаров не торопясь, убедительно оперируя неопровержимыми доводами и фактами. Старший политрук завел речь о положении под Москвой. Он знал, что этот вопрос сейчас больше всего волнует экипаж лодки.

– Трудно бойцам под Москвой, – сказал он. – Наверное, так трудно, что мы и представить себе не можем. Но столицу они все равно не сдадут, и гитлеровским гадам ее никогда не видеть. Вы спросите, откуда я могу это знать? Очень просто. Я ставлю себя и любого из вас на место защитников Москвы. Разве бы мы от нее отступили или испугались смерти? Подумайте. А они такие же люди, как и мы. У фашистов пока техники больше, чем у нас. Со всей Европы собрали. Но и у нас будет техника, обязательно будет, и уже есть. А их хваленую авиацию и танки перемелют так же, как того «фоку», которого наш артрасчет в сопку вогнал.

В отсеке стояла напряженная тишина, нарушаемая только ударами волн о стальной борт лодки. Затаив дыхание, слушал экипаж своего военкома. Когда он закончил беседу, никто не спешил расходиться. Первым заговорил Николай Тарасов:

– Мне, Васе Морозову, Лене Проничеву и Саше Авдокушину лучше бы под Москвой драться. Мы бы показали гитлеровским воякам, как могут сражаться подводники-москвичи за свой родной город. Они бы на своей шкуре прочувствовали всю нашу ненависть к фашистским мерзавцам.

– Но ведь у нас москвичей гораздо больше, чем ты перечислил, – перебил Тарасова кто-то из краснофлотцев. – Ты не назвал Александра Силаева, Алексея Котова и Фаддея Виноградова. Они, правда, не в Москве живут, но в пределах Московской области.

– Совершенно правильное замечание, – присоединился к последней реплике Гусаров. – Я бы к перечисленным товарищам добавил еще одного нашего моряка. Он не живет в Москве и Московской области, но зато носит фамилию Москвин, а это тоже что-то значит.

Все посмотрели в сторону Москвина, сидевшего у хвостового оперения торпеды, и заулыбались.

– Но и это не главное, – продолжил свою мысль Гусаров. – Сейчас, дорогие товарищи, мы с вами все москвичи. Только поручено нам ее защищать не на волоколамском или смоленском направлении, а здесь, в Баренцевом море. Таков приказ командования. И мы его обязаны выполнить во что бы то ни стало.

– Товарищ комиссар! Тогда давайте свой поход назовем Московским. И все, чего мы достигнем в этом походе, будет нашим вкладом в дело защиты столицы нашей Родины – Москвы, – вступил в разговор секретарь комсомольской организации Сергей Оболенцев.

С предложением Оболенцева согласились все присутствующие.

– Ну что же, я думаю, что протокол составлять не будем. Пусть это решение будет записано в наших сердцах, в наших думах, – в заключение сказал Гусаров. – Сейчас следует разойтись по своим отсекам и разъяснить всем товарищам, стоящим на вахте, наши задачи на предстоящий боевой поход, который мы решили назвать Московским.

Когда Гусаров после беседы в первом отсеке поднялся на мостик, он увидел прислонившегося к тумбе перископа командира дивизиона И. А. Колышкина, который, совершив несколько боевых походов на «щуках» и «малютках», снова шел в море на борту «Красногвардейца». К Колышкину подводники настолько привыкли, что считали его членом своего экипажа. Им казалось, что он и не уходил с борта их подводной лодки и воюет с ними без перерыва, начиная со второго боевого похода.

В своем неизменном белесом от морской воды кожаном реглане, шапке-ушанке и высоких кожаных сапогах Иван Александрович Колышкин был похож на моряка эпохи парусного флота. Колышкин много читал. Говорил он немногословно, но метко. В разговоре очень часто употреблял русские народные пословицы и поговорки. Однажды, еще в мирные дни, на конкурсе пословиц в Доме флота ему был вручен первый приз.

Штормовая погода продолжалась несколько суток. Даже самые молодые моряки свыклись с сильной качкой и четко несли службу на боевых постах. Плохая погода не волновала экипаж подводной лодки. Люди больше всего думали о предстоящей встрече с вражескими кораблями. Но море оставалось пустынным... Только спустя четверо суток на подходе к Тана-фьорду встретили первый фашистский транспорт. Это было 26 сентября 1941 года. Около 11.00 были обнаружены два небольших мотобота, а вскоре в поле зрения перископного глазка стал вползать транспорт водоизмещением около 2 тысяч тонн.

Первым транспорт обнаружил Борис Алексеевич Челюбеев. Большую часть времени он проводил в центральном посту и отлучался в другие отсеки только для осмотра своего обширного хозяйства и в тех случаях, когда требовалась его консультация при ремонтных работах. Не упускал он случая взглянуть через глазок перископа на внешний мир. Обращаясь к вахтенному командиру, он обычно говорил одну и ту же фразу:

– У тебя, наверное, глаза устали от напряжения. Дай взглянуть на белый свет.

На этот раз Челюбееву повезло. Как только раздался его возглас: «Вижу корабль!» – по отсекам разнеслись пронзительные звуки колоколов громкого боя. Все заняли свои места по боевой тревоге. В лодке, как обычно в этом случае, наступила тишина. Все молча выполняли различные манипуляции у приборов и механизмов и по возможности старались послушать, что говорилось об обстановке на поверхности моря.

«Красногвардеец» лежал на курсе атаки и сближался с фашистским транспортом. В первый отсек по переговорной трубе и телефону полетела команда о приготовлении торпедных аппаратов к выстрелу. Когда умелые руки торпедистов привели торпеды в боевое положение, старший лейтенант Донецкий доложил в центральный пост:

– Торпедные аппараты к выстрелу готовы!

Вскоре стрелка торпедного телеграфа резко метнулась и остановилась на слове «Товсь». Эту команду отрепетовали по переговорной трубе. Напряжение в лодке еще больше возросло. Наконец стрелка электрического торпедного телеграфа снова дрогнула и замерла на команде «Пли».

Корпус «Красногвардейца» вздрогнул. Носовая часть лодки устремилась вверх, но мичман Нещерет своевременно переложил горизонтальные рули на погружение и удержал корабль на заданной глубине. Ему в этом деле хорошо помог старшина группы трюмных Проничев, как жонглер управлявший многочисленными клапанами воздушных и водяных магистралей.

Прошло около двух минут томительного ожидания, пока корпус лодки не ощутил на себе взрывы выпущенных торпед. Создалось впечатление, будто где-то очень близко лопнула труба или какой-то сосуд.

– Слышим взрыв торпеды – донеслось почти одновременно из нескольких отсеков.

Напряжение моментально сменилось оживлением. Больше всех ликовали торпедисты. Первая победа в битве под водой была одержана. Все сожалели, что налетевшие снежные заряды не позволили увидеть в перископ результат ратного труда. Но это нисколько не омрачило всеобщего приподнятого настроения.

Подводная лодка удалялась от вражеского берега, а в ее отсеках по-прежнему шла кипучая жизнь. Торпедисты приступили к перезарядке освободившихся торпедных аппаратов, электрики готовились к зарядке аккумуляторной батареи. Их старшина мичман Бибиков, кроме того, хлопотал над экстренным выпуском боевого листка.

Дул свежий западный ветер. Д-3 шла курсом на север. Бортовая качка, размахи которой доходили до 15 градусов, затрудняла работу торпедистов. Им на помощь пришли из других боевых частей комсомольцы-подводники Лебедев, Береговой, Малов, Перепелкин и Чернокнижный, добровольно пришедший на подводную лодку, чтобы заменить погибшего брата.

С рассвета 27 сентября «Красногвардеец» снова крейсировал вблизи вражеского побережья. Вахту у перископа нес старший лейтенант Донецкий. Здесь же рядом, в боевой рубке, находился командир лодки, а в центральном посту на бессменной вахте на любимой разножке расположился командир дивизиона И. А. Колышкин.

Все, казалось, складывалось благополучно. Ветер заметно стих. Небольшие волны с белыми пенными гребнями создавали благоприятные условия для использования перископа. Видимость была хорошей. Но неожиданно вновь захандрили клинкеты газоотводов дизелей и появилась течь в пятом отсеке. Туда отправил ся инженер-капитан-лейтенант Челюбеев. В отсеке уже вовсю трудились мотористы и трюмные. Они стремились снизить до минимума поступление воды в трюм отсека. Эту воду часто приходилось откачивать вместе с эмульсией топлива, попадающей в трюм из дизелей. Огромные пятна всплывавшего на поверхность соляра демаскировали подводную лодку.

Старшина Николай Туголуков предложил смастерить специальный трубопровод, по которому забортная вода, минуя трюм и, следовательно, не загрязняясь, поступит прямо в уравнительную цистерну, откуда ее по мере необходимости можно будет откачивать за борт. Двое суток потребовалось Туголукову, Котову и Чернышеву на выполнение этой работы.

Но в тот момент, когда обнаружилась неисправность клинкета, мысль о поступившей в лодку воде моментально исчезла, так как вахтенный командир доложил о небольшом фашистском танкере, следовавшем на восток. Д-3 оказалась почти точно на его курсе. Командир решил атаковать танкер кормовыми торпедными аппаратами.

Теперь пришлось поработать торпедистам седьмого отсека под командованием старшины торпедной группы Анашенкова. По команде «Пли» они нажали на рычаги торпедных аппаратов, и две торпеды устремились на врага.

На этот раз облегчился не нос, а корма Д-3, и лодка, получив дифферент на нос, стала уходить на большую глубину, но мастерство Нещерета не позволило ей даже на несколько секунд притопить перископ.

Поскольку фашистский танкер шел без охранения, лодка и после залпа продолжала следовать на перископной глубине. Из-за волнения моря следы торпед видны не были, и подводникам снова пришлось переждать несколько томительных минут, пока не раздался взрыв одной из них, а в том месте, где находился танкер, не взметнулся к небу огромный столб воды, пара и дыма. Танкер тонул кормой. Его нос сильно приподнялся над поверхностью воды и затем стал медленно погружаться в морскую пучину. Эту картину успели посмотреть несколько подводников, находившихся по боевому расписанию в центральном посту.

После атаки торпедистов седьмого отсека в шутку стали называть безработными, потому что запасных торпед у них уже не было и до конца боевого похода им только и оставалось драить до блеска пустые торпедные трубы.

Третья торпедная атака подводной лодки оказалась безуспешной. День был пасмурным, а море относительно спокойным.

– Вижу многочисленную рыболовную флотилию, – доложил стоявший на вахте у перископа старший лейтенант Соколов.

Командир и комдив поочередно внимательно осмотрели множество торчащих над горизонтом мачт.

– Что-то эти рыбаки больше похожи на пиратов, – сказал, отойдя от перископа, Колышкин и затем добавил: – Командир, рекомендую тщательно пронаблюдать за величиной изменения пеленга.

И действительно, вскоре быстрое изменение пеленга на мачты подсказало, что навстречу Д-3 на большой скорости движется отряд военных кораблей.

Колышкин спустился в центральный пост, устроился рядом с горизонтальщиком и замурлыкал про свои фиалки, а командир лодки и его помощник заняли места в боевой рубке.

С опущенным перископом Д-3 развернулась на курс атаки и полным ходом пошла на сближение с неприятельскими кораблями. Вскоре на горизонте показались мостики и трубы фашистских кораблей и командиру лодки удалось установить состав конвоя. 18 противолодочных кораблей составляли круговое ближнее и дальнее охранение большого океанского лайнера. Конвой следовал зигзагом со скоростью 18–20 узлов.

Д-3 находилась уже в 2–3 кабельтовых от кораблей, обеспечивавших дальнее охранение лайнера, когда был обнаружен сторожевик, устремившийся прямо на нее. Пришлось несколько увеличить глубину погружения. Подводники ожидали бомбометания, но тишину вскоре нарушил лишь приглушенный шум винтов удалявшегося вражеского корабля.

– Всплывай на перископную глубину! – услышал Нещерет команду из боевой рубки.