Текст книги "Мулен Руж по-русски. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

* * *

Так или иначе, но у каждого из шестерых друзей был свой участок работы, за который он отвечал. Все вместе они собирались раз в неделю, чтобы обсудить и скорректировать общие планы. Хотя и без этого многим приходилось не раз в течение дня пересекаться друг с другом. Лапин до своего отъезда вёл всю бухгалтерию. После его отъезда этим занялся Агеев. Если разделить поровну все имеющиеся у них денежные активы, то на каждого приходилось около пятидесяти тысяч рублей. Это были большие деньги. Судите сами. На организацию фермы у них ушло пять тысяч рублей, на обустройство переселенцев жильём и работой десять тысяч. В тысячу Агееву обошлось полицейское управление, а Лапину в ту же сумму охрана со всем снаряжением и вооружением. Понятно, что самым дорогим было оружие. Друзья планировали со временем сами наладить его производство. А пока обобщали получаемую информацию. Приглядывались к людям, которые разбираются в химии и металлах, приглядывались к технологиям производства стали. Станки, которые делал Казанцев, сначала решили обкатать на других производствах, накапливая опыт. Строительством оружейного завода решили заняться года через два, три. К этому времени будут и нужные люди, и хорошие станки, и опыт работы.

ЗА СОКРОВИЩАМИ.

Странно проходило путешествие Лапина и его охраны. Торговый коч, на котором они спускались вниз по Туре, завернул в Пышму, и пошёл в обратном направлении от цели их экспедиции. Но охрана не задавала своему хозяину никаких вопросов, по большому счёту даже не представляя, где они и в какую сторону едут. Кормщик, он же и хозяин коча, тоже лишних вопросов не задавал, как и его экипаж. Им был дан задаток и обещана хорошая плата в конце путешествия, если они выполнят все пожелания заказчика.

Когда Иван приметил, что они почти дошли до места, в котором он проживал в лесу со своими друзьями, то приказал направить кораблик к противоположному берегу и пристать к нему. Объяснив всем, что им придётся тут недолго пожить, так как у него назначена встреча, Лапин приказал оборудовать лагерь для проживания. Пока охрана организовывала лагерь, он решил поохотиться. Для этого дела взял одну из собачек и поехал на лодке на другой берег. С собой у него был штуцер, два пистолета, два ножа и рюкзак, в котором лежала складная штыковая лопата. На ногах у Ивана были прочные кожаные сапоги для путешествий. Сам он был одет в штаны тёмного цвета, белую рубашку и зелёный камзол. Голову венчала серая папаха. Между камзолом и рубашкой на всякий случай он носил бронежилет. Бронежилет выглядел, как коричневая кожаная безрукавка с высоким горлом, внутри которой были железные пластины. Толщина безрукавки составляла почти два сантиметра. Штаны снаружи были из сукна, но изнутри почти до низа бедра состояли из двух слоёв кожи, между которыми находилось кольчужное плетение. В принципе вся его охрана имела подобную защиту. Отправляясь в дальнее путешествие, они были готовы ко всему, а он особенно. Сейчас Ивану предстояло найти места, в которых спрятаны сокровища. И узнать, что они собой представляют. После этого он решит, как быть дальше.

Подкравшись к ветхой ограде, за которой находились постройки их бывшего места проживания, Иван внимательно прислушался. Гейша (собачка) находилась рядом и вела себя спокойно, только с интересом поглядывала на хозяина. Не обнаружив опасности, Лапин приблизился к строениям. Нет, ничего ему не говорило о том, что здесь кто-то мог поселиться. Двор весь зарос травой, а двери были закрыты так же, как и в момент их ухода отсюда. С реки двор не просматривался, так как высокая трава и опутавший тонкие жерди плющ полностью его закрывали. Карту зарытых богатств Иван помнил наизусть, поэтому определив ориентиры, пошёл со двора к самому ближнему схрону. Место нашёл довольно скоро. Это был небольшой овражек, отделяющий друг от друга берёзовую рощу и сосновый бор. Достав лопату и приказав собачке охранять, Лапин принялся копать землю. На глубине около семидесяти сантиметров лопата ударилась во что деревянное. Продолжив капать дальше, он обнаружил, что это бочка. Диаметр бочки был не меньше семидесяти сантиметров. Вскрыв крышку при помощи лопаты и ножа, наш кладоискатель был разочарован. Внутри оказались шубы. Они буквально были утрамбованы в бочку. Мех большинства из них был, как на вшивой собаке. То ли шубы были старые, то ли влага вместе с ними попала в бочку. Так или иначе, ценности они не представляли. "Если только подарить крепостным крестьянам", – вздохнул Иван и стал откапывать следующую бочку, которая стояла почти впритык к первой. Ситуация повторилась. Лапин сильно расстроился, ему не хотелось думать о том, что все богатства – это ободранные старые шубы. В следующей бочке оказалась серебряная посуда. Это уже радовало. В общей сложности в этом схроне оказалось десять бочек. Из них шесть были с различной, некогда богатой одеждой. Остальные были забиты серебряной посудой. Иван решил, что все бочки нужно взять с собой в Китай. Одежду можно будет попытаться продать или подарить за какие-нибудь услуги. А серебряная посуда должна стоить дорого. Закрыв бочки, он присыпал их землёй и пошёл обратно на берег, день уже близился к вечеру.

На другое утро после тренировок и завтрака он снова пошёл на "охоту" взяв с собой только Гейшу. Чтобы охрана не расслаблялась, Агеев всем дал задание. Во-первых: он учил бойцов чтению, письму и счёту, объясняя всем, что дураков легко могут обмануть. Поэтому, дав казакам книгу, он велел, чтобы каждый прочитал по десять страниц текста вслух. Пообещав, что когда придёт, проверит всех. А во-вторых: кроме умственных заданий он велел охранять их лагерь, а ещё наловить рыбу и сварить хорошую уху. А команду коча, которая состояла из 15 человек, считая кормчего, попросил построить баню, пообещал оплатить работу.

Сегодня Лапин пошёл к самому дальнему месту спрятанных сокровищ. В нём оказалось семь бочек. Одна была с порохом. Порох был вполне качественный. Две бочки были с дорогими шубами, которые очень хорошо сохранились. В двух Иван обнаружил холодное оружие. Там были сабли, шпаги, кинжалы, палаши. Всё оружие имело не малую ценность. И в последних двух бочках оказались ружья и пистолеты. Не сильно пряча свои находки, считая, что больно тут никто не ходит, Лапин решил проверить ещё одно захоронение награбленных ценностей. Он пошёл к дальнему от этого места тайнику. Тайник скрывал девять бочек. Как всегда, без шуб не обошлось, но качество не разочаровало. Были бочки, в которых оказались просто одни шкурки, вполне годные для продажи. Нашлись наконец-то и деньги. Одна бочка была забита серебром и три медью. Иван всё думал: "Почему бочки, а не сундуки?" Решив, что так Саблину было проще прятать награбленное, он выкинул эту мысль из головы. Завтра предстояло отыскать ещё два тайника, а потом он и его охрана займутся переноской всех богатств на коч. Легенду для своих бойцов он уже придумал.

Как будто по закону подлости, самые ценные находки оказались в последнем схроне. В предпоследнем было двенадцать бочек, которые хранили в своих деревянных утробах холодное и огнестрельное оружие, серебряную посуду и снова шубы, а ещё сапоги и шапки. Последний тайник состоял из десяти бочек. В двух из них находились небольшие сундучки, которые вмещались в диаметр бочек. Они стояли друг на друге. Все были забиты всевозможными ювелирными украшениями из золота и драгоценных камней. Ещё в двух бочках были дорогие шапки. В трёх находилось серебряные деньги, в одной медные. В последних двух оказалось золото.

Лапин довольный пришёл с последней "охоты".

– Ну, что, хлопцы, – сказал он, играя бровями, – завтра нам предстоит трудный день.

– А что случилось, Иван Андреевич? – спросил один из казаков.

– Встретился я сегодня в лесу с теми, кого ждал. Товар они для меня доставили. Его нужно будет завтра перетащить на коч.

– Много товара? – спросил уже другой охранник.

– Сорок восемь бочек, – подняв указательный палец вверх, авторитетно объявил Лапин.

– А что в них? – не унимался самый любопытный боец.

– А в них, дорогой мой Макарка, – сверкнул глазами Иван, – хоромы для каждого из вас, жена красавица, резная упряжка с тройкой вороных и уважение окружающих. Только всё это будет после того, как мы вернёмся из Цинской империи. А пока, чтобы всё, о чём я рассказал, сбылось, слушайтесь меня и остерегайтесь посторонних. Всё, что вы умеете и имеете, дал вам я! Я о вас забочусь! Я вас ругаю и наказываю, как отец своё дитя неразумное, потому что хочу, чтобы это дитя выросло умным, сильным и удачливым. А вместе мы одна семья. И если кого из вас обидят, я первый порву пасть тому, кто посмел это сделать. Того же жду и от вас. Но помните, что есть чужие, которые говоря вам ласковые речи, хотят поживиться за ваш счёт, использовать вас, как барин девку и выгнать потом взашей. Нельзя никому открывать наших общих тайн, никому! Помните об Иуде, который предал Господа нашего Иисуса Христа! Господь принял его в свою семью, сделал одним из апостолов. И чем Иуда отплатил Его доброту? Храните верность в сердце своём, верность для братьев своих, с которыми вы плечом к плечу каждый день встречаете рассвет и провожаете закат. И гоните из сердца страх и зависть. Потому что страх и зависть ведут к предательству. А предателям нет покоя на земле, их души никогда не найдут успокоения. Слушайтесь меня, и у вас будет всё, что я обещал.

Бойцы застыли поражённые этими словами и эмоциями, которые Лапин вложил в слова. Расходились все в глубокой задумчивости. Не просто так их хозяин произнёс эту речь. Значит, что-то знал, что-то чувствовал и пытался уберечь каждого от глупых мыслей и поступков. А ещё он многое обещал, но, видать, труден будет их путь и не так легко получится потрогать это заветное.

На следующий день тренировок не было. Легко перекусив все сели на коч и переправились на другой берег, но выше по течению. Лапин не стал никому открывать место, где он жил с друзьями. Оставив экипаж корабля на берегу, дружина взял двое носилок, которые специально приготовили ещё вчера, и отправилась в лес.

– Так, – сказал Иван, приведя своих ребят к первому схрону, – достаём бочки и грузим на носилки.

Достали первые две бочки и понесли их на коч. Кузьма всё время был рядом с командой кораблика, присматривал тихонько за ними, да и за охранниками и казаками присматривал, когда Иван отсутствовал. Когда груз принесли на кораблик в третий раз, то Лапин, как будто нечаянно запнулся и уронил свой край носилок. Крышка у бочки открылась и оттуда выпали шкурки. Иван выругался, поднял шкурки, отряхнул и положил их обратно, плотно закрыв крышку. Это была единственная бочка, которая могла так легко открыться. Лапин специально продемонстрировал и своим бойцам и экипажу кораблика, чем они торгуют. После этого раза вместе с Кузьмой на берегу оставался ещё один охранник, а Ивану пришлось поработать грузчиком. Он боялся, что команда коча вдруг решит удрать с этими бочками, всё-таки шкурки тоже ценный товар. Но всё обошлось. К ужину все сокровища были на борту. Самым трудным было переносить деньги. Они были очень тяжёлыми в отличие от других ценностей. Поэтому Лапин не спешил и давал ребятам на отдых больше времени. Не зачем было рвать жилы. Здоровье и силы ещё пригодятся. Ночь прошла спокойно. Члены экипаж коча никаких агрессивных намерений не высказывал. Может потому, что по натуре были миролюбивого характера, а не разбойничьего. Или потому, что знали кто такой Иван и откуда. Всё-таки жили все в Тюмени. Да и плату он обещал хорошую. На следующий день коч уже плыл в сторону империи Цин.

ИМПЕРИЯ ЦИН.

– Как тебе массаж, Макарка? – спрашивал Лапин у своего любимчика, когда они после приятной процедуры вернулись во двор православной миссии, в которой проживали.

– Иван Андреевич, чудо, как хорошо! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Я подобное только зимой ощущал, когда из бани в снег прыгал.

Остальные охранники весело заулыбались. Лапин уже всех сводил на массаж, чтобы каждый почувствовал, так сказать, на собственной шкуре, что это такое.

– Нее, Макарка, после бани в снег – это другое, но тоже хорошо!

Лапин и его команда были в Пекине. Им повезло в составе торгового каравана, который только раз в три года совершает этот маршрут, добраться до столицы империи Цин. Проделав не малый путь, пройдя практически по всем рекам Сибири, захватив ещё озеро Байкал, путешественники дошли до пограничного города Княхта. Здесь осуществлялась торговля между Россией и Цинской империей, здесь же они застали собирающийся к отправке караван. По соглашению между двумя странами в караване могло присутствовать не более двухсот человек. Им места не хватало. Тупо расторговаться в Княхте и возвращаться обратно Иван не хотел, у него были другие планы. Не ради этого он потерял двух своих людей, казака Ефима и бойца Вольку, когда ночью на берегу Енисея на них напало племя остяков. Только чудом им удалось отбиться от злобных дикарей, успев увести коч дальше от берега. Кроме его бойцов погибли пять человек экипажа. Тогда они отступили. Отступили, но не ушли. Лапин обещал, что за своих людей он порвёт пасть любому, он сдержал своё слово. Вдвоём с Кузьмой они выследили место, где находилось становище остяков. А ночью Иван привёл туда всех своих бойцов и экипаж коча, который он вооружил до зубов. Становище было полностью сожжено, а мужчины и те, кто сопротивлялся, убиты. И в Княхте ему не хотелось уходить. Вспомнив свои гастроли в Петербург вместе с Агеевым, Лапин пришёл к выводу, что некоторые люди в караване лишние, потому что больны, а больным нужно лечиться, им дальний путь вреден. Как удалось Кузьме незаметно подсыпать отраву в несколько чанов, кроме Лапина никто не узнает, но перед отправкой заболело десять человек. Освободившееся место занял Иван со своей командой, заплатив кой-кому не малую взятку. Коч остался дожидаться их в Иркутске. Несколько человек из его команды согласились поехать с Иваном. Это был уже второй коч. Первый довёз их до Тобола, где команда, получив расчёт, отправилась обратно в Тюмень. С собой у кормчего было письмо Агееву, в котором Иван в зашифрованном виде рассказал Марселю все новости и просил скоро его не ждать, но и не терять. В Тоболе, найдя довольно бойкую ватажку из двадцати двух человек при опытном кормчем, Лапин легко договорился с ними об экспедиции и об оплате. Загрузив бочки на борт кораблика, они отправились в путь.

– Вот, Макарка, изучай язык и договаривайся с такими искусными девушками, чтобы они поехали с нами в Тюмень.

– Да как эту тарабарскую речь вообще выучить можно? Язык сломаешь, пока хоть слово научишься говорить, – возмутился охранник.

– А ты не ленись! – нахмурился Иван, – ибо сказано в Писании: "В поте лица своего будешь добывать хлеб свой". И запомни, здоровье можно потерять, а знания, что в голове – нет. Если ты немощен, что для тебя предпочтительней, унижаясь на паперти выпрашивать копеечку, или обучать человека, получая за науку и денежку и благодарность?

– Скажете тоже, Иван Андреевич! Побираться не хочется, но и немощных тоже жалко. Я всегда стараюсь милостыню подать.

– А ты лучше дай ему возможность заработать, тогда увидишь, действительно ли он тот, за кого себя выдаёт.

– Как так? – удивился Макар.

– Каком кверху! Ленивый специально может немощным прикинуться, лишь бы не работать. А немощный, но честный человек ухватится за любую возможность заработать деньги своим трудом, а не попрошайничеством. Так что учи язык! Кстати, это касается всех. Я поговорю с нашим батюшкой Алексеем, чтобы каждое утро после тренировок вам давали уроки цинского языка.

Сам Лапин нашёл себе учителя из местных. Это был бывший монах одного из шаолиньских монастырей. Познакомились они в "чайном доме", куда Иван пришёл развлечься с местными куртизанками. Лю Гуан, так звали знакомца Ивана, в одном из помещений этого дома занимался целительством. Первый раз именно он делал Лапину массаж после того, как Иван ощутил "дыхание весны". "Дыхание весны", так называли местных куртизанок, массаж не делали. Они усаживали гостя за невысокий столик, обкладывали его мягкими подушками, потом следовала долгая чайная церемония. Пока одна девушка наливала ему чай, две другие танцевали, а ещё две играли на музыкальных инструментах и пели. Чашечки для чая были не большие. После того, как гость выпивал одну чашку, девушки менялись, и уже другая наливала ему чай. После того, как гость выбирал понравившуюся ему любезницу, он уединялся с ней в другом помещение. Именно в тот момент, когда Иван следовал за девушкой в комнату наслаждений, он и заметил в одной из комнат Лю Гуана, который делал массаж. Туда Лапин и зашёл после любовных утех.

* * *

Григорий (второй казак) стоял перед Лапиным, опустив голову. Остальная команда находилась тут же, на подворье русской православной миссии в Пекине.

– Ты чем думал, когда полез защищать эту девку? – грозно вопрошал Иван.

– Так он же замучил бы её, – негромко отвечал провинившийся.

– А тебе какая печаль? Он её хозяин, что хочет, то и делает.

– Так живая душа же...

– Да пойми ты, и вы все, – Лапин, хмуря брови, обвёл взглядом собравшихся, – мы в другой стране, тут другие законы! Ты знаешь, сколько мне пришлось заплатить местному чиновнику, которому пожаловался хозяин этой девки? В Тюмени за такие деньги можно дом из камня построить и скотину завести! Если я за каждый ваш поступок так буду расплачиваться, то домой мы поедем нищими! Здесь чужая страна, и не нам решать, как им тут жить. Мы друг о друге должны заботиться, а не о местных красотках. Пойми, Григорий, своим поступком ты подверг опасности всех, кто сейчас здесь находится. Ты привлёк ненужное внимание к нам со стороны местных властей. Здесь к иностранцам и так относятся подозрительно, а теперь могут начать специально подталкивать нас, чтобы мы нарушали их законы.

– Зачем им нас специально подталкивать к нарушению законов? – удивился казак.

– А ты своей головой не понимаешь? Запомни, деньги! Всё из-за денег! Они перед тобой любую бабу резать начнут, лишь бы ты за неё заступился. А этим ты нарушаешь закон, потому что чужак и не имеешь права лезть в их частную жизнь. А нарушил закон, плати. Или рабом сделают. И будет у меня выбор: либо нищим стать, либо тебя в рабстве оставить. Как ты понимаешь, я не хочу ни того, ни другого. А ещё хуже – могут из страны выгнать, тоже перед этим хорошенько обобрав. Но мало того, что выгонят нас, другим русским запретят здесь торговлей заниматься.

– А девушки? Неужели им их не жаль?

– Нет, не жаль. Здесь, когда в семье рождается мальчик – это праздник, а когда девочка – горе. Так что запомните все простую истину: "Со своим уставом в чужой монастырь не ходят". Два дня всем никуда не выходить со двора, это приказ! Кто ослушается, откажусь от того, как от чужого.

* * *

Шёл октябрь 1777 года. Целый год Лапин со своей командой добирались до Цинской столицы. Уже четыре месяца, как проживали в ней. За это время Иван довольно хорошо научился понимать местный язык, но разговаривал на нём хуже. Весь свой товар он рассортировал и уложил в удобные квадратные ящики ещё в начале путешествия на втором коче. С торговлей, правда, сильно не спешил. Узнавал цены и спрос, да и сам приглядывался к тому, что из здешних товаров можно было бы продать в Тюмени за хорошие деньги. Уговорил Лю Гуана, отправится с ним в Тюмень, пообещав ему достойную и интересную жизнь. Вместе с целителем поедут ещё две девушки, которых тот обучал массажу. Практикуя с бывшим монахом цинский язык, Иван обучал его русскому. Часто вёл с ним философские беседы. Лапин, конечно, не Агеев и таких знаний, как он не имел, но дураком тоже не был. Поэтому, поймав доктора на крючок любопытства и познания нового, старался не дать ему с крючка сорваться. Даже по рецепту Кощеева угостил Лю Гуана чифирём. Чифирь доктора «цепанул» и прибавил Ивану уважения. А ещё через него Лапин познакомился с парой мастеров по боевым искусствам, которым показал своё умение. Способности Ивана оценили по достоинству, но ехать с ним в другую страну не захотели. Хотя за хорошее вознаграждение обещали помочь найти такого человека. Обычно это был молодой монах лет двадцати, который с пяти-шести лет обучался в монастыре. Когда же мальчик достигал совершеннолетия, которое наступало в девятнадцать лет, он решал или оставаться жить в монастыре, отринув от себя мирское, или идти путешествовать, проповедуя людям учение, полученное им в монастырских стенах. Не смотря на молодость – это были профессионалы высокого класса. Ивану довелось стать очевидцем, когда два таких молодца разогнали бунтующую толпу человек в тридцать. А он считал, что такое возможно только в кино. Хуже обстояло дело с хорошими ремесленниками. Все они были чьей-то собственностью или не имели права никуда уезжать. Лапин искал подходы к вельможам, чтобы договориться о покупке у них хороших специалистов. Были старики, которые обладали нужными знаниями, но они не желали никуда ехать, да и сам Иван понимал, что долгий путь в Тюмень такие не выдержат. А вот с девушками было проще. Хоть официально продажа запрещалась, но на деле с этим проблем не было. Можно было купить, хоть целую армию. Только Ивану столько было не нужно. Для его ткацкой фабрики требовалось пока не больше десяти.

* * *

– Как тебе, Иван Андреевич, в Пекине? – спросил Лапина глава русской духовной миссии архимандрит Николай, когда они после обедни прогуливались по церковному двору, расположенному на территории миссии.

– Не плохо, святой отец, не плохо. Хоть цинцы и погрязли в своей гордыне, считая весь остальной мир – варварами, но найти с ними общий язык можно.

– Они в гордыне, а ты в распутстве, Иван Андреевич. Больно часто ходишь в "чайные домики".

– Так я не к девкам, отче. Доктор там местный живёт, я с ним язык изучаю.

– А у нас при храме, что же, плохой учитель? Вся твоя дружина уроки посещает, а ты в сомнительные дома ходишь. Разговоры среди твоих ребят уже нехорошие ходят.

– Что за разговоры, святой отец? – насторожился Иван.

– Что все деньги от торговли на непотребных девок и развлечения тратишь, а их самих никуда со двора не выпускаешь.

– Нельзя им пока в город.

– Почему же? – удивился архимандрит.

– Дела не хорошие в городе творятся. На днях казнили Ван Сихоу.

– Это кто же такой будет? – заинтересовано посмотрел на Ивана отец Николай.

– Цинский знаменитый учитель по литературе и истории. Его родные и близкие тоже в опалу попали. Аресты и облавы по всему городу происходят, книги массово сжигают. А в моей дружине ребятки молодые, глупые, часто лезут, куда не надо. Один раз уже пришлось деньги не малые заплатить, чтобы Григория под суд не отдали.

– А сам, значит, в город выходить не боишься?

– Ничего не боятся только дураки, святой отец. А я сторожко, да с оглядкой стараюсь всё делать.

– Ну, хорошо, коли так. А сам что думаешь про эти события?

– Думаю, что плохо сие. Богдыхан отгородился от всего мира, с иноземцами торговать запрещает. Только озеро без проточной речушки в болото превращается. Сейчас император Айсиньгёро Хунли имеет неограниченную власть и сильную армию, но надолго ли? Науки хиреют, знания не приветствуются, учёных мужей на плаху отправляют, историю не чтят. А жизнь, святой отец, на месте не стоит. Ведь не зря же Пётр Великий окно в Европу прорубил. Хотел он, чтобы народ российский новые науки и знания постигал. И Государыня Императрица наша, тоже учёный люд жалует. А без новых знаний ослабнет Цинская Империя, тогда-то Европа и подомнёт её под себя. Флот, что у англичан, что у французов мощный. А со временем станет ещё мощнее. Голландцы и португальцы тоже от них не отстают. И все они живут торговлей, нужны им эти земли.

– А России, значит, не нужны? – с усмешкой посмотрел на Ивана архимандрит.

– Нужны, святой отец, ещё как нужны. Только не можем мы пока с Европой тягаться. Флот у нас не такой сильный и далёк он больно от этих земель. Нам порт хороший нужен на Тихом океане. А пока Европа бодается с Цинской Империей, вести себя стоит тихо и в их дела не лезть. Наблюдать за всеми тихонько со стороны. Покажем нрав, выгонят нас отсюда, а этого нам не нужно. Англичане привыкли брать нахрапом, вот и получают от Богдыхана от ворот поворот. Но это только пока.

– Думаешь, будет война?

– Не сразу, святой отец, далеко не сразу. Пока будет процветать контрабандная торговля в основном. А лет через пятьдесят, думаю, полыхнёт не слабо.

– Слишком далеко загадываешь, Иван Андреевич.

– Но бомба под империю уже заложена.

– Какая бомба?

– Что вы слышали, святой отец, о маковом молочке?

– Мак, это цветок такой? – подумав, спросил священник.

– Да. Так вот из него добывают млечный сок, сушат его, а потом продают под видом лекарства. Опиум называется. Обычно опиум смешивают с табаком и курят. После такого курения человеку хорошо становится, в сто раз лучше, чем пьянчужке от вина.

– Надо же! – удивился архимандрит.

– Только вот в чём дело, святой отец, после того, как человек покурит несколько раз этот опиум, зависимость наступает.

– Какая зависимость?

– Жить без опиума уже не может, дуреет, словно бесы в него вселились. Готов последние деньги отдать, на преступление пойти, лишь бы купить его и покурить.

– Ох, ты, спаси Господи, – перекрестился священник, – а ты откуда про это знаешь?

– Во многих странах побывал, многое повидал, поэтому знаю. Так вот, Англия уже несколько лет как начала торговать этим так называемым лекарством. Насколько я знаю, опиум завозят в Гуанчжоу и там продают.

– Тут и пушек не надо, – невесело усмехнулся архимандрит, – бедняк за это на любое преступление пойдёт, а богатый все ценности отдаст. Да, страшное оружие.

– Согласен, страшное.

– Ну, ладно, иди сын мой, а мне нужно поразмыслить над теми словами, которые от тебя услышал, – сказал архимандрит, перекрестив Ивана.

* * *

В конце февраля 1778 года русский купеческий караван возвращался на родину. Продажа меха, оружия и серебряной посуды принесла солидную прибыль. Обратно Иван вёз хлопок, чай, рис, арахис, шёлк и фарфор. Назад с ним возвращались почти все, кого он хотел увезти с собой в Тюмень. Не считая охраны и матросов с коча, с Иваном были целитель Лю Гуан с двумя помощницами, девять девушек, семь для работы на ткацкой фабрике и две танцовщицы, два мастера боевых искусств, один гончар, три каменщика и два кузнеца. А ещё Кузьма с двумя собачками и двумя попугаями. Чтобы увезти всех этих людей Лапину пришлось сильно потратиться на взятки. Пока караван дошёл до Княхты, он два раза подвергся нападению разбойников. Первый раз они напали ночью, но собачки и охрана вовремя подняли тревогу, и грабителям пришлось спешно ретироваться. Второй раз днём, когда не более пятидесяти всадников постреляли издалека стрелами, но близко подходить побоялись. Всё равно из-за этого пришлось останавливать караван и готовится к обороне. Не дождавшись нападения, караван продолжил путь. Обоз Ивана насчитывал тридцать семь повозок запряжённых двумя лошадьми каждая и одиннадцать верблюдов. До Княхты добирались четыре месяца.

ВОЗВРАЩЕНИЕ.

– Эй, сухопутные крысы, принимай концы, – весело кричал Лапин с коча, – когда их судно приблизилось к новенькой каменной пристани.

Шёл август 1779 года. Три года Иван не был в Тюмени. Из-за ранней зимы и холодов ему со всей командой пришлось перезимовать в Томске. Как только на реках сошёл лёд, они тронулись в путь. И вот он дома.

– Никак царь водяной пожаловал? – отвечали ему со смехом с причала, принимая брошенный канат и наматывая его на кнехт.

– Ага, водяной, и русалки со мной! – продолжал куражиться Иван, обнимая за плечи двух танцовщиц, которых вёз с собой из Цинской Империи.

– Вот мы твоих русалок на уху-то и пустим, – приняв его шутливый тон, отвечали портовые рабочие.

– Тогда я вас сам в русалок превращу, – припугнул расшалившихся работников Лапин, спрыгивая на берег.

С коча спустили трап и вслед за Иваном на пристань потянулись другие пассажиры. Все с любопытством осматривали город, куда они приехали жить.

– Эй, уважаемый, – обратился Лапин к одному из портовых рабочих, – а не подскажешь, где можно найти Марселя Каримовича, городничего местного?

– А чего же не подсказать, подскажу. Они со своею женой на именинах у воеводы.

– Ох, ты! – удивился Иван, – ну держи тогда рубль, выпей за их здоровье.

Приказав пока никому никуда не расходиться, Иван с Макаркой отправился к дому воеводы.

* * *

– Ваш благородие, – подошёл к Агееву один из слуг воеводы, – там господин какой-то вас требует. Если, говорит, Марсель Каримович не выйдет, он какой-то Мулен Руж устроит. Прям так и сказал.

Агеев порывисто встал со своего стула.

– Ваше высокоблагородие, разрешите выйти на двор, дела очень срочные.

– Что за дела такие, Марсель Каримович, что светишься, как новый пятак? – спросил удивлённо воевода.

– Лапин из Цинской Империи вернулся.

– Лапин? Так зови его сюда, пусть нам поведает, как путешествие прошло, – слегка хмельным голосом сказал Тихомиров.

Иван стоял во дворе нового трёхэтажного кирпичного дома воеводы и ждал Агеева. Марсель не спеша вышел во двор, окинул его недовольным взглядом снизу верх и спросил высокомерно:

– Ты что ли Лапин?

Иван опешил от такого приёма, а хулиган Агеев, насладившись реакцией Лапина, раскинул руки в стороны:

– Ну, привет, чертяка! Все глаза уже просмотрели тебя ожидаючи! – и заключил друга в объятья.

* * *

Пару часов пришлось Лапину провести у воеводы дома, осушая бокалы за его здоровье и рассказывая о своих приключениях. Потом, попрощавшись с хозяином, который заметно охмелел и уже клевал носом, Иван отправился на пристань. Вместе с ним туда пошёл Маллер, которого разыскал Макарка. На пристани терпеливо дожидались его люди. Собрав всех, он повёл их в свой новый дом, который закончили строить в этом году. Так же этим летом, как сказал ему Артур, полностью завершилось строительство ресторана и гостиницы, которые уже месяц как работают.

– Ну, как вам мой дворец? – обратился он к своим спутникам, когда все вошли в просторный двор, на котором стояло трёхэтажное здание, выполненное в стиле ампир. Стены этого прекрасного сооружения были небесного цвета, крыши и колонны завораживали своей белизной, а лепные украшения на фасаде и колоннах горели золотом. Все стояли и восхищённо смотрели на это красивое здание.

– Артур, я надеюсь, ты меня не разорил? – весело спросил Иван.

– Надейся, – скромно улыбнулся Маллер.

Остаток дня провели, размещая в доме Ивана прибывших с ним людей и перевозя с коча весь груз, который они привезли с собой. Для этого наняли грузчиков и подводы.