Текст книги "Мулен Руж по-русски. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Александр Решетников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

– Ты и правда очень богат, мой господин, – шептала ночью одна из танцовщиц, лёжа с Иваном на широкой кровати.

Вся мебель в доме была выполнена в одном стиле, цветом и рисунком гармонично вписываясь в роскошный интерьер. Умничка – Маллер и тут не подкачал.

– Да, девочка моя, я богат. Если будешь меня слушаться, то тоже станешь богатой, и у тебя будет большой дом и семья.

– Правда?

– Правда, – засыпая, отвечал Иван.

ЧАСТЬ III

СНОВА В ПОЛНОМ СОСТАВЕ.

НОВОСТИ ДЛЯ ИВАНА.

За время отсутствия Лапина, в Тюмени было построено ещё несколько заводов. Кроме кирпичного, что дал первую продукцию ещё при нём, сейчас работали заводы по переработке камня, лакокрасочный и стекольный. В начале лета заложили ещё парочку предприятий, необходимость в которых уже ощущалась, это металлургический и оружейный заводы. Кроме заводов, в одну фабрику объединили мастерские, где делали мебель, ткали полотно, выделывали кожу и изготовляли из неё обувь и другие необходимые вещи. Теперь эта фабрика насчитывала четыре цеха. Вокруг фабричной территории стоял забор в два с половиной метра высотой. На углах ограды грозно возвышались сторожевые вышки, а между вышками стояли собачьи будки с надёжными и чуткими стражами. Такие меры безопасности были не случайны. До объединения в фабрику столярные мастерские кто-то поджёг, в результате чего почти на месяц была парализована вся их работа.

Стараниями Агеева и при помощи Казанцева, все улицы города имели или каменное покрытие или асфальтное. Асфальт начали варить в одном из цехов завода по переработке камня. Марсель Каримович вместо штрафов наказывал некоторых нарушителей исправительными работами по благоустройству города. Благодаря этому улицы и тротуары имели опрятный и ухоженный вид.

Казанцев выполнил своё обещание, которое дал местному батюшке – укрепил сваями берег, который осыпался. Между сваями сделал деревянную опалубку в форме прямоугольника и залил её раствором из щебня, песка и извести. Получилась четырёхстенная конструкция, одна сторона которой упиралась в обваливающийся берег, другая стояла на кромке воды и две другие соединяли их. Пространство внутри конструкции засыпали песком и щебнем, а сверху уложили чернозём и посадили липы.

Построили длинный и широкий причал, поделённый на две части. От края каждой части к городу шла асфальтная дорога. Теперь на одной стороне причала разгружались корабли, которые пришли с грузом, а на другой стороне собирался груз, который нужно было загрузить на пустые суда. Получилось удобно и практично. Только за это удобство Казанцева чуть не убили. Сначала произошло неудачное покушение, которое вовремя пресекли полицейские. Вслед за покушением его вызвали на дуэль. Но воевода своим решением запретил её проводить, пригрозив зачинщику арестом. А случилось это из-за того, что ради новой пристани на берегу пришлось снести деревянные склады, в которых местные купцы хранили привозимый груз. Сами купцы Алексею Петровичу ничего сделать не смогли, поэтому науськивали на него дворян, которые зависели от них. Зато теперь все были довольны. Воевода за то, что больше не будут гореть деревянные склады, а это случалось не редко, потому что конкуренты частенько гадили друг другу. А купцы за удобство и спокойствие. Под склады отвели специальную зону выше берега. Строились они теперь по единой схеме и только из кирпича. Площадь этой зоны тоже обнесли оградой и поставили охрану с собаками.

Для нужд города и заводов построили три водокачки. А городская администрация обзавелась новым красивым трёхэтажным кирпичным зданием. Деревянную постройку мэрии снесли. На её месте сейчас строился "Тюменский банк".

Воевода, по проекту Казанцева, построил себе солидный трёхэтажный особняк из кирпича и камня. Сам же Казанцев только-только приступил к строительству подобного дома для себя. Ситуация требовала. Жена родила ему девочку, а ещё приехал из-под Ярославля "его" сын, которого привезла какая-то бойкая старушка, являющаяся дальней родственницей покойной жены. Теперь все жили у него дома. Мальчик подмены не обнаружил, а старушка тем более. Казанцев тоже сошёлся с мальчиком довольно легко и везде возил его с собой. Алексей Петрович оказался довольно хорошим рассказчиком и учителем. Мальчику с ним было очень интересно.

Агеев получил личное дворянство и женился на довольно молодой вдове, муж которой погиб год назад, упав с коня во время конной прогулки. Жил Марсель у неё, в двухэтажном деревянном доме. После гибели мужа женщина осталась буквально без средств к существованию. Оказалось, что её покойный супруг был заядлым игроком и оставил любимой жене в наследство кучу долговых расписок. В счёт долга пришлось продать оба имения, которыми она и покойный муж владели. Но этого оказалось мало. Скорее всего, вдове пришлось бы и с этим домом распрощаться, а самой идти устраиваться на работу гувернанткой, если бы не Агеев. Он симпатизировал молодой женщине, да и Марсель не вызывал у неё неприятных эмоций. Поэтому она без лишнего жеманства согласилась стать его женой. Расплатившись с её кредиторами, Агеев переехал жить к ней.

Муравьёв, после того, как срок договора с воеводой закончился, посвятил себя работе на ферме. Не менее трёх раз в неделю туда наведывались Агеев с Кощеевым. Тридцать подростков в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет постоянно проживали в построенном здесь общежитии, которое называлось "Приют для бедных", на тот случай, если кто-то начнёт сильно этим интересоваться. Из детей готовили будущих сотрудников безопасности их корпорации, которую они так и решили назвать – "Приют". Для этого и потребовался "Тюменский банк", строительство которого на следующий год должно завершиться. Многие дети действительно жили в очень бедных семьях, и родители были только рады пристроить их куда-нибудь. За небольшую плату заключался договор на десять лет, в течение которого их ребёнок должен был работать на корпорацию. Были среди детей и сироты. Кроме мальчиков обучались ещё семь девочек, которые выказали и желание и стремление работать на "Приют". Учили и тренировали их наравне со всеми. Не один месяц потратили наши друзья на составление плана занятий, по которому будет проходить учебный процесс у будущих сотрудников безопасности. Занятия начались год назад. Пока учили только чтению, письму и математике. Всё остальное время занимала личностная и физическая подготовка. Старались тренировать у детей логику, память, внимание, выносливость и координацию движения. Ребята не только учились, но и помогали на ферме, которая обеспечивала их всем необходимым. Кормили подростков пять раз в день, так что голодным никто не ходил. Одежда у всех была единообразной, синего цвета у мальчиков и коричневого у девочек. Обувь носили только в холода. Всё остальное время они были босиком. Утро начиналось с плавания. Зимой вместо плаванья было обливание и бег на лыжах. Кощеев развивал у подростков ловкость рук, учил игре в карты, тренируя их наблюдательность, внимание и память. Кроме этого Игнат обучал ребят владеть ножом и не бояться вида крови. Поэтому скотину для приготовления пищи подростки резали сами. Для этого было организовано дежурство по графику, по три человека каждый день. В течения дня дежурные под надзором Муравьёва готовили на всех еду. Агеев преподавал всем рукопашный бой и умение вести незаметно слежку. Муравьёв учил всему остальному и стрельбе. Ждали Лапина, который должен привезти учителей по боевому искусству и медицине. Понятия личной гигиены детям вбивались накрепко. Да и в бане пару раз в неделю парились все. Ещё при ферме были поставлены небольшие цеха, где изготавливали сыр, сметану, масло, кисломолочные продукты. Для их хранения были вырыты специальные погреба, стенки которых обкладывались льдом. Картофель и подсолнечник порадовали хорошими урожаями. Теперь подсолнечное масло и картофель заняли прочное место на тюменском рынке. И не только они. Были открыты несколько лавок, в которых торговали продукцией, как с фермы, так и с других предприятий, которыми владел "Приют".

Часовщик с ювелиром на пару сделали большие часы, которые теперь украшали новое здание ратуши, напоминая людям о том, что время управляет их жизнью. Ночью над часами зажигались два керосиновых фонаря. Фонари вообще были гордостью местного населения. В тёмное время суток, начиная своё движение от пристани и разбегаясь по всем улицам, эти весёлые огоньки указывали прохожим верный путь.

Шикарный двухэтажный ресторан и трёхэтажная гостиница, примыкающая к нему, стали излюбленным местом для городских богатеев. За то время, пока возводились эти здания, поваром был набран и обучен персонал. Кроме Никодима Михайловича, так звали лапинского шеф-повара, к обучению приложили руку Агеев с Маллером. Артур оказался знатоком этикета, да и к чистоте с уютом он относился с крайним пиететом. Марсель же учил тому, как нужно, не привлекая к себе внимания, всё видеть и контролировать. Персонал ресторана и гостиницы имел красивую единообразную форму. На входе в ресторан дежурили два крепких молодых парня, которые пускали, или не пускали посетителей. В самом зале четверть пространства занимала сцена, на которой для посетителей играли музыканты. Оставшиеся три четверти делились поровну на сектора. Один сектор занимали столики для некурящих, другой для курящих, и последний сектор был отведён под отдельные кабинки. Второй этаж ресторана был поделён на две части. Отделённые друг от друга прямым коридором. Правую часть занимали бильярдные и карточные столики. Чтобы попасть туда, нужно было отдельно заплатить за вход и подписать бумагу, которая огораживает владельца ресторана от всех претензий со стороны закона и посетителей. Здесь подавали только напитки, от простой воды и сока, до коньяка и водки. В левой части находились помещения, которые Лапин хотел использовать для массажного салона. Гостиница, в которую можно было попасть как с улицы, так и из ресторана была трёхэтажной и имела пятьдесят номеров. Десять номеров были трёхместными, остальные сорок делились поровну на одноместные и двухместные.

Все эти новости Лапин узнал на другой после приезда от своих друзей, когда они вечером собрались всей шестёркой в отдельном кабинете ресторана и отпраздновали его возвращение.

– Так что с завтрашнего дня, – говорил Агеев, сидя в мягком кресле и смакуя дорогое вино, – будешь, Иван, распределять своих китайцев по рабочим местам. Как у них с русским языком?

– Нормально. За то время, пока мы добрались до Тюмени, они сдали мне не один экзамен, – пьяно ухмылялся Лапин.

– Да, уж, это тебе не на самолёте за пару часов, – хохотнул Казанцев.

– Это точно! – поддержали его все остальные.

– В ближайшие год-два, надеюсь, мне больше путешествовать не придётся, – снова заговорил Иван, – устал я от этой дороги. Устал от постоянного напряжения. Места кругом дикие, народ такой же. Всё норовит гадость тебе какую-нибудь учинить.

– Главное, что ты возвратился, – поддержал его Кощеев, – давай, выпьем, Иван, за тебя!

– Давай, кореш, наливай! Кстати, если хочешь хорошо провести ночь, то у меня для тебя есть хорошенькая танцовщица.

– Договорились! Сегодня ночую в твоём замке! – и друзья опустошили свои бокалы.

ДЕЛОВЫЕ БУДНИ.

Первым делом Лапин оформил всех привезённых китайцев (так удобнее, чем говорить «цинцы»). Чтобы не слишком долго затягивать бюрократическую волокиту, он подарил воеводе китайский фарфоровый сервиз, чему тот был очень рад. Хотя в воеводской канцелярии и так бы всё сделали, но внимание и уважение к главе города лишней не бывает. Потом он познакомил Лю Гуана с доктором Дюраном и, оставив их вместе для обмена опытом, ушёл в ресторан со своими танцовщицами. В ресторане он познакомил весь персонал с новыми работницами, которых велел любить и жаловать. Теперь по вечерам оба Василия, которые стали уже красивыми семнадцатилетними юношами, вместе с Таней и Аней, как прозвал своих танцовщиц Иван, будут развлекать посетителей вместе. Танцовщицы должны привлечь новых клиентов. Единственное, что требовалось пока соблюдать, это степень открытости нарядов. Они не должны быть откровенными. Местная публика была ещё слишком религиозной. Да и священники могли взбаламутить народ и местные власти, и тогда придётся всё закрывать. Ивану этого очень не хотелось, поэтому он решил не спешить. Вначале всё будет чинно и благопристойно. Китайские шёлковые наряды скроют всё, кроме лица и кистей рук. А дальше он посмотрит. Жить, решил Иван, девушки будут в его новом доме, здесь же и репетировать вместе с Василиями. Ещё двух смышлёных китаек Лапин оставил в виде прислуги. Для всех остальных работников и работниц строились дома.

Два мастера боевых единоборств уехали вместе с Муравьёвым на ферму. Там им предстоит жить и обучать подростков всему, что они умеют. А умели они многое. За время совместного путешествия Иван смог в этом убедится. Врачевать они могли не хуже Лю Гуана, а уж владеть собственным телом и холодным оружием умели просто превосходно. Многому Лапин научился у этих двух скромных монахов. Но и заплатил он за них не мало. Пошли они с Иваном по велению их учителя, которому за это пришлось подарить две самые лучшие сабли, два дорогих пистолета, набор серебряной посуды и мешочек золотых монет весом в килограмм. Что ж, искусство требует жертв, а воинское искусство больших жертв.

Вся охрана получила недельный отпуск. Денег с собой Иван им давал немного, чтобы на радостях всё не пропили. Их основной задачей являлось обеспечить себя жильём. То есть каждый должен был выбрать место для будущего дома и согласовать с Казанцевым проект, по которому его будут строить.

– Все деньги я вам выдам, – говорил Лапин охране, – когда ваши дома будут готовы. Суммы большие и не стоит с ними шататься по улицам. А пропить вы их всегда успеете, на это много ума не нужна.

– А много ли каждому причитается, Иван Андреевич? – спросил Григорий.

– По две тысячи каждому.

Толпа взволновано зашумела. Это были большие деньги. На них каждый мог себе три больших дома поставить и ещё бы осталось.

– Поэтому, – продолжал Иван, – главная ваша задача, это постройка дома.

– А деньги на строительство? – не унимался Григорий.

– Ты сначала договорись с Его благородием капитаном-поручиком Казанцевым, где и какой дом будешь ставить, потом найди строителей и обговори с ними цену, а потом и ко мне приходи. За какую цену договоришься строить дом, ту и выдам тебе.

– А если я не хочу строить дом? Я за такие деньги и так хорошо поживу, – не унимался казак.

– Григорий, вспомни, как мы с тобой познакомились!

Ивану этот разговор начинал не нравиться. Этот вояка своими речами смущал других бойцов. Нет, денег ему было не жалко, он их мог отдать прямо сейчас. Только ничего хорошего из этого не выйдет. Ударятся ребята во все тяжкие и останутся ни с чем. А так хоть дом у каждого будет. Да и дисциплина от разгулов сильно пострадает.

– Ну, помню, и что?

– А то, что когда мы встретились, у тебя денег даже на миску каши не было. А возвращались-то вы с войны с богатой добычей.

– Когда это было, Иван Андреевич! Я за эти годы-то уже всякого навидался, знаю, как жить, – самодовольно усмехнулся Григорий.

– Так если "навидался", чего успокоиться не можешь? У каждого мужчины дом свой должен быть! Дом, куда он приведёт свою жену и где вырастит детей, которые в старости будут радовать его внуками. Запомни, ещё древние говорили (а может не древние), что каждый мужчина должен построить дом, вырастит сына и посадить дерево. А без дома мужчина – не мужчина, а голь перекатная без роду и племени.

– Значит, не дашь денег? – грустно спросил Григорий.

– По двадцать рублей всем выдам сегодня, на неделю отдыха этого хватит с избытком. За это время вы должны и отдохнуть и решить все дела со строительством. Через неделю с утра жду всех здесь. Макарка!

– Что, Иван Андреевич?

– Держи задаток и расписывайся.

Все стали подходить к Лапину, который стоял возле стола, на котором лежал журнал и мешок с деньгами. Расписавшись в получении оговорённой суммы, бойцы отходили в сторону, ожидая своих друзей, с которыми они сейчас собрались идти в ближайшее питейное заведение. Когда все ушли к Ивану Андреевичу, подошёл Кузьма.

– Ну, что скажешь, Кузьма? Тоже будешь, как Григорий просить, чтобы я тебе все деньги отдал? – хитро поглядывая на парня, спросил Иван.

– Нее, я по питейным домам не хожу. Собачки, запаха кабацкого не любят. Я тебя о другом хотел попросить.

– О чём же?

– Дом у тебя большой, охрана нужна.

– Нужна, согласен.

– Разреши, Иван Андреевич жить у тебя и охрану нести.

– Неужели своего собственного дома не хочешь? Не хочешь быть господином самому себе?

– Подле тебя моё место, Иван Андреевич. Ты тогда на Енисее меня телом своим закрывал от людей диких. И за товарищей побитых вернул долг сполна. Дал я себе зарок с того времени – служить тебе верой и правдой.

– Рад слышать, Кузьма, от тебя эти речи. Так тому и быть, назначаешься с этого дня начальником охраны в моём доме. Если ещё люди нужны, подыщи и приведи ко мне, если понравятся, будет в твоём подчинении работать.

– Хорошо, Иван Андреевич. Я, пожалуй, к калмыкам в слободу съезжу, там присмотрю ребяток.

– Съезди, Кузьма, присмотри. Что ещё? Вижу, вопрос тебя какой-то мучает.

– Я хотел узнать, кто этот человек, что в странном домике за усадьбой живёт?

– Этот истопник, – улыбнулся Лапин, – а домик называется бойлерная.

– А что это такое, бой-лер-ная? – по слогам выговорил Кузьма новое слово.

– Это, Кузьма, домик с механизмами, при помощи которых в холодное время года весь мой "замок" можно отапливать, как печкой. Поэтому этот человек, которого зовут Анисим, для нас очень ценен. Подбери к нему на всякий случай какого-нибудь мальчонку, чтобы при нём был и учился управлять бойлерной.

– Понял, Андрей Иванович.

– Тогда вот тебе пятьдесят рублей, приоденься получше, всё таки теперь начальник моей охраны. Останутся деньги, используй на своё усмотрение. Всё, ступай.

Чуть позже возвратился Лю Гуан. С ним Иван сходил в ресторан, где показал помещения, в которых целителю и его ученицам предстоит работать. Помещения Лю Гуану очень понравились. После этого Лапин показал ему несколько эскизов, на которых были чертежи и рисунки домов.

– Выбирай Лю Гуан, какой дом хочешь себе построить. Я обещал тебе достойную жизнь, пора начинать выполнять свои обещания.

– Благодарю тебя, Иван Андреевич, – поклонился целитель,

– мне все дома нравятся. Поэтому разреши выбор дома оставить за тобой.

– Эх, хитрец ты, Лю Гуан! Ну, что же, пусть будет по-твоему. Мне нравится вот этот дом, – указал Лапин на один из эскизов, – места под новые дома уже определены. С завтрашнего дня приступим к строительству. Каменщики, что приехали с нами этим и займутся. Первое время поработают с местными работниками, которые мой особняк строили. Всё-таки у тебя на родине дома ставят немного по-другому.

– Благодарю, Иван Андреевич. А где до этого времени я со своими девушками буду жить?

– Тебе комнаты, которые я для вас отвёл, нравятся? – спросил Иван и, дождавшись кивка, продолжил, – вот в них и будете жить. А сейчас иди, мне своими делами нужно заняться.

Лю Гуан снова поклонился и вышел. Оставшись один, Иван стал составлять план первостепенных дел. В первую очередь ему требовался повар или повариха. Не в ресторан же постоянно бегать. Территория вокруг дома тоже не маленькая, поэтому садовник был необходим. За чистотой помещений присмотрят китайские служанки, а вот в прачечную для стирки и глажки белья стоило присмотреть парочку девушек. Да, дом был большой. Первый этаж занимала просторная зала, в которой стояли кресла и столики. Там можно было принимать гостей. Человек сто свободно могли поместиться. Справа от залы находилась столовая и кухня, а слева спортзал и сауна с небольшим бассейном, попасть в которые можно было только со второго этажа или через небольшую дверь с улицы, и то, если только у тебя был ключ. У Лапина он был. На втором этаже был просторный холл с выходом на балконы. Один балкон располагался над центральным входом, а второй выходил на задний двор усадьбы. От холла справа размещались помещения для проживания прислуги. Слева была небольшая столовая, совмещённая с парой комнат, в которых можно было принимать гостей. Далее шли три спальни, одна из которых являлась спальней Лапина. Она была совмещена с рабочим кабинетом, в котором Иван хранил бумаги и ценности. Лестница в спортзал вела из спальни. Третий этаж был почти похож на второй. Правую половину этажа занимали спальные помещения, а левую комната для игры в бильярд, комната для танцев и музицирования, библиотека. Библиотека находилась над спальней и кабинетом Лапина. В неё можно было попасть только по лестнице из кабинета. Все спальные помещения в доме имели туалет и ванну. Бойлерная, отопление и канализация стоили столько же, сколько стоил весь дом Ивана. Это всё вместе обошлось ему в пятнадцать тысяч рублей. Ресторан и гостиница вместе стоили двадцать тысяч. Зато привёз он из путешествия в Китай сумму в тридцать раз больше затраченной на общее строительство. Плюс имелся товар, который тоже стоил не мало.

На другой день Лапин вместе с Маллером и Казанцевым отправился на стекольный завод. Учредителями завода были только друзья, поэтому посторонние сюда допуска не имели в отличие от первых трёх заводов. Да и туда старались никого не пускать из соучредителей. А все работники подписывали бумагу, по которой в случае разглашения технологий производства или описания механизмов, на них накладывался такой штраф, за который они не расплатятся всю жизнь. Поэтому сотрудники лишнего не говорили. А если им вне завода задавали чересчур прямые вопросы, то включали дурочку, а сами докладывали об очень любопытном человеке Агееву. Эти действия поощрялись премией. За время отсутствия Лапина скоропостижно скончалось пятеро таких любопытных. Причём один из них был иностранцем, а остальные из Тамбова и один местный. Насильственной смертью умер только один, на него ночью напали "бродячие" собаки и закусали до смерти. Остальные же, кто случайно упал в реку и утонул, кто отравился грибами, у кого просто остановилось сердце, а один и вовсе повесился, оставив предсмертную записку, в которой говорил о неразделённой любви. Конечно, умирали не сразу, да и не все годились в смертники. Прежде, чем что-то предпринять, Агеев тщательно изучал, что это за любопытный человек такой попался? Любознательность – это черта характера или приказ чей-то исполняет? Те, кто реально что-то разузнали уже на том свете, остальных кормили дезой. Один из дворянчиков, который работал на лакокрасочном заводе в небольшом чине и составлял отчётные документы, вынес и передал кой-какие бумаги иностранцу. Зарубежный гость увёз липовые документы, а продавец тайн повесился. Причём Кощеев запустил среди рабочих слушок, что повесился тот не от неразделённой любви, а от того, что лишнего говорил.

Так вот, пришёл Лапин сегодня на свой завод (официально считался хозяином) по той причине, что друзья спешили ввести его в курс всех дел, которые тут происходят. Кроме основных цехов, два были экспериментальных. Один был химической лабораторией, а другой приспособили под конструкторское бюро. Тут и новые марки стали разрабатывали, и механизмы усовершенствовали, и другие новинки воплощали в жизнь.

– Вот тут, Иван, мы с Артуром по методу Сергея Васильевича Лебедева по новой создали синтетический каучук, – говорил Казанцев, показывая на какие-то печи, баки и трубки из различного материала.

– А кто такой этот Лебедев?

– А, так ты же не технарь, поэтому не знаешь. Учёный это советский был. Вот мы благодаря ему теперь резину можем выпускать, правда, пока в малых количествах. Исключительно для нужд завода. Например, шланги для аппарата газовой сварки изготовили. Теперь у нас есть два умельца, которых можно по праву считать сварщиками, хотя они сами кузнецы.

– Я тоже с собой из Китая кузнецов привёз. Сюда их надо, пусть работают и учатся. А что ещё интересного?

– Пробуем нержавейку делать. Небольшие успехи есть, но с хромом проблемы, мало его, да и других компонентов не всегда хватает. В этом мире он ещё практически неизвестен и называется по-другому. Красная свинцовая руда. Недалеко от Екатеринбурга есть залежи. Я купцам показывал образец, обещали привезти.

– Нержавейка, это хорошо. А что ещё интересного?

– Динамит, – озорно улыбнулся Казанцев, – это тебе интересно?

– Конечно, интересно! Ты сделал?

– Нет, это Артур. Он в химии поумнее меня будет.

– Ну, и как, применяли?

– Применяли и применяем. Горную породу взрываем. Только всем говорим, что бочки с порохом взрываем. Купцы пальцами у виска крутят, мол, слишком дорого нам завод по переработке камня обходится. Да и воевода тоже спрашивал, откуда столько пороха?

– А ты?

– С купцами грустно соглашаюсь, а воеводе говорю, что на свои деньги закупаю, а то иначе слишком дорого камень для завода раздобыть. Агеев научил, как через жену ему дезу скидывать, она всё равно в этом не разбирается, а поболтать любит. Кстати, у неё же сестра есть младшая. Так та от Маллера без ума. Был бы он дворянского звания, то сразу бы замуж за него вышла.

– Да, было бы не плохо, – сказал Иван и подмигнул Маллеру, – ладно, что-нибудь придумаем. А как твоя жена с сыном, ладит?

– Ладит. Она у меня добрая. Он тоже к ней хорошо относится и сестрёнку любит. Они вместе с дочкой возятся, хотя нянька и кормилица стараются сами за Любушкой присматривать.

– Любушка-голубушка, значит. Дети, это хорошо. У меня вот никогда не было детей. Жена бесплодной оказалось. Может на стороне где и были, но я про них ничего не знаю.

– Ничего, вон у тебя какая танцовщица есть. Женись, родит тебе детей.

– Кто же, Алексей, на своих работницах женится? – усмехнулся Лапин.

– Тебе виднее, Иван Андреевич, – ответил Казанцев.

– Ладно, проехали. А по поводу хрома, может завод возле Екатеринбурга поставить, раз руда там хорошая есть? Недалеко от нас-то. В хорошую погоду за два дня можно доехать на почтовых.

– Было бы не плохо.

– Может, поговоришь с воеводой, да и съездишь туда, пробьёшь, что да как? Недельки тебе хватит. Моя охрана вся с тобой поедет на всякий случай.

– Хорошо. Только сначала нужно кое-какие дела здесь решить.

– А ты не спеши, моя охрана пока в отпуске. Дела делай, а через неделю можно будет и поехать. Может, там специалистов подыщешь каких-нибудь. Сам понимаешь, технически грамотных людей у нас мало.

– Решаем эту проблему. Училище механико-техническое строим. Первое время сами будем преподавать, а потом глядишь и преподаватели более менее опытные появятся. Если честно, Иван Андреевич, разрываемся. Артур вон практически живёт на работе.

– Понимаю, парни, понимаю. Но ничего, приехал я, как вы знаете не пустой. С материальными проблемами обращайтесь, всегда помогу.

– Тогда поговори с купцами, что с нами в доле на кирпичном заводе. Они всё равно кругом мотаются. Пусть за вознаграждение привезут из Москвы или Петербурга нормальных специалистов. И им прибыль и нам польза?

– Хорошо, поговорю. Ещё вопрос, что здесь с основным производством?

– Всё нормально. Стекло оконное делаем, а ещё стандартные бутылки и банки. Купцы раскупают всё, продукция пользуется спросом. Так что с этим проблем нет, – ответил Казанцев.

– Хорошо, парни. Я сюда завтра приду, осмотрю всё более подробно и постараюсь вникнуть в специфику работы завода. А сейчас мне нужно батюшку местного навестить, подарочки ему сделать, смотришь, чем и поможет. Да хоть молитвой, тоже лишним не будет.

Распрощавшись с друзьями, Иван направился в церковь при Свято-Троицком монастыре.

– День добрый, святой отец, – перекрестившись и поклонившись, сказал Лапин, войдя в келью.

– И тебе доброго дня, сын мой, – ответил священник внимательно глядя на Ивана, – с чем пожаловал? Три дня, как в городе, а в дом Господний не спешишь зайти. Совсем о душе не думаешь.

– Каюсь, святой отец, но сам понимаешь, не праздным бездельем маялся. Людей с собой привёз много, всех требовалось разместить, дать кров и пищу.

– Нехристей одних привёз, Иван.

– Так нехристи тоже люди. Вот ты их, батюшка и окрестишь

и научишь слову Божьему.

– Хорошо, коли так. А охрана твоя, что же не приходит? Или веру родную потеряли? Второй день по кабакам, как пьянчужки последние шляются. Как только господин городничий это терпит? – недовольно спросил священник.

– Не серчай на них шибко, святой отец, радость у них, три года дома не были. Сколько раз под смертью ходили! Двоих товарищей потеряли, прими Господь их души, – перекрестился Иван, – накажу я им, чтобы пришли к тебе, в грехах покаялись.

– А тебе есть в чём каяться?

– Есть, батюшка. Кровь на мне людская. Гневу и мести поддался. Как ребят в ночной стычке потерял, мстить начал.

– Кому же ты мстить начал, люду православному?

– Нет, племя дикое то было. Деревню их сжёг, а всех мужчин под нож пустил.

– Свят, свят, свят, – перекрестился священник и чуть позже добавил, – нет на тебе большой вины, Иван. Скверну людскую нужно калёным железом выжигать. Погрязли язычники в разбое и неверии. Может благодаря тебе ходят сейчас по тем дорогам православные люди безбоязненно и кладут молитву Господу нашему. Отпускаю я тебе этот грех. Какие ещё на себе грехи знаешь?

– Тяжело мне молодому со страстями плоти бороться. Грех прелюбодейства на мне лежит.

– С мужней женой прелюбодействовал или с девицей.

– С девицей, святой отец.

– Плохо, что без венчания лёг с девицей в постель, но и этот грех отпускаю тебе.

– Разреши, батюшка, дар преподнести во Славу Божию? – с этими словами Иван достал из сумки завёрнутую в тряпицу икону Святой Богородицы в очень дорогой оправе и передал её священнику.

– Где ты взял это чудо, Иван, – спросил изумлённый служитель Господа.

– В Цинской Империи. Аглицкие флибустьеры корабль греческий разграбили, а там священник находился. Разбойники, не смотря на сан, ограбили божьего человека и жизни лишили. Икону потом голландскому купцу продали, у него я её и увидел и решил выкупить святую реликвию.

– Благодарю тебя, сын мой. Ты совершил достойное дело. Я буду молиться за твою душу, – крестя Ивана, сказал священник.

– Батюшка, прими ещё сто золотых червонцев на укрепление церкви нашей, – и Лапин передал ему кожаный мешок с монетами.

– Это достойное подношение, – не в силах больше удивляться, ответил священник.

После этого он попросил Ивана обождать в келье, а сам с иконой и деньгами куда-то вышел. Минут через двадцать батюшка возвратился уже с пустыми руками.