Текст книги "Сенатор (СИ)"

Автор книги: Александр Машошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Падме, – тихо сказала Рийо. – Ты будешь со мной встречаться? Анакину мы ничего не скажем.

– Конечно, буду, – я приподнялся на локте. – По-хорошему, после того, что произошло, я вообще должна на тебе жениться.

– Было бы неплохо, – засмеялась она. – Представляешь, полететь куда-нибудь на отдалённую планету, переодеть тебя мужчиной и обвенчаться... Но, пожалуй, это будет уже перебор. Нам ведь мужчины тоже нравятся.

– Ну... да, – кивнул я. Не объяснять же, что к мужскому полу испытывает влечение моё женское тело, а как личность я интересуюсь исключительно женщинами.

– Между прочим, у меня это первый раз, – сообщила она.

– К-как первый??

– Я имею в виду, с девушкой. Когда я училась в интернате, мы встречались с одной девочкой, она была на два года старше. Целовались, но больше ничего. Потом она окончила школу и улетела, а я снова влюбилась в парня.

– Снова?

– Да. До Тейли, так звали ту девочку, я была влюблена в другого мальчика, но он у нас вообще никого не замечал. После выпуска выяснилось, что у него с детства была дама сердца, соседка по поместью в городе, откуда он родом. Потом они поженились.

– Романтично, – сказал я.

– Не очень. Разошлись через два года. Гораздо больше ему повезло со вторым браком. Его жена – Зив.

– Певица с Иридонии?

– Да-да, она. Кстати, очень приятная девочка, умная, параллельно с гастролями учится в университете на дистанционном.

– А он сам чем занимается?

– Техник по энергоблокам, орбитальные маяки обслуживает. Падме, а у тебя сколько парней было?

– М-м... Про Раша ты, конечно, в курсе?

– Про него, думаю, все были в курсе.

– Ну вот, до него ещё двое. Пэло, он потом стал известным художником, и ещё один, до того, как меня избрали королевой. Первая любовь, в средней школе.

– А девушки? – не унималась Рийо.

– Как тебе сказать... – задумчиво произнёс я. Вопрос был сложный и деликатный. В моей собственной, земной жизни женщин было, скажем так, что-то среднее между "несколько" и "много". За кем-то я ухаживал, но так и не добился, с кем-то были отношения. Ладно, сколько мне сейчас лет? Двадцать шесть? Тогда можно считать, что остальных ещё не было.

Рийо ждала ответа.

– Если совсем подробно, – сказал я, – то влюблялась я три раза. Одна девочка была в курсе, но я её не интересовала, другая, скорее всего, даже не знала, что она мне нравится. А с третьей мы встречались всерьёз, довольно долго.

– Понятно.

– Сенатор Чучи, извините, что задаю бестактный вопрос, но... Вы не голодны? – шутливо поинтересовался я.

– Немного. Ужасно хочется сладкого, – призналась она. – Надеюсь, ты останешься поужинать?

– Честно говоря, на это и намекаю.

Быстро ополоснувшись в душевой, тут же, за стеной спальни, мы стали одеваться. Рийо помогла мне вновь закрепить на голове "корзинку", а себе соорудила на темени шиньон по типу балетного, только более крупный.

– Везёт тебе, Рийо, – завистливо вздохнул я. – На вашей планете обычаи допускают короткие юбки. А я, если надену, хотя бы, до колена, рискую прослыть бесстыдницей.

– Дурацкие предрассудки, – согласилась она. – К слову, твои эксперименты с длиной мне понравились очень. И мужчинам-людям в Сенате тоже.

– Я и сама заметила, – засмеялся я. – Буквально шеи сворачивают.

– А хочешь, надень сейчас одну из моих юбок? Посмотрим, как на тебе. У нас с тобой должен быть один размер. Сейчас, подберу в тон. Вот эта, например.

Видеть в зеркале себя в мини было довольно забавно и одновременно немножечко грустно. Потому что в таком костюме я стал до боли похож на обычную офисную сотрудницу какого-нибудь земного учреждения, ну, разве что, причёска выглядит чересчур выпендрёжно. Дорого бы я дал за то, чтобы отдохнуть сейчас дома недельку-другую от всей этой галактической кутерьмы – политики, светской жизни, заговоров, шпионажа... Хоть бы и в теле Падме, неважно. А потом можно снова в бой, спасать Галактику.

– Выглядишь просто потрясающе! – воскликнула Рийо.

Я только удручённо вздохнул.

– Нет-нет, не снимай, раз нравится, – замахала руками панторанка. – У меня тебя никто не увидит. Идём лучше к столу.

За ужином снова болтали о разной ерунде.

– Послушай, Падме, а когда ты переодевалась тогрутой, ты в чём была одета? – спросила Рийо.

– Не знаю, видела ли ты это платье. Такое тёмно-синее, в крупных ромбах по всему полю...

– Видела, как же. Ты в нём однажды дома была, когда мы с Мотмой и Танийл к тебе заходили.

– Ну, вот, оно самое. А к нему жилетка с отделкой и вышитый пояс с их орнаментом.

– Стильно, – одобрила она. – Я к тому, что тогрутой ты могла бы носить и короткое, если хочешь. Так будет даже лучше с точки зрения маскировки. Вообразить тебя в таком наряде никому и в голову не придёт.

– Спасибо за совет, – сказал я. И, не утерпев, добавил: – Я надеюсь, что в ближайшие дни смогу маскироваться не только под тогруту. Но пока помолчу, чтобы не сглазить. В любом случае, ты увидишь первая.

– Заинтриговала.

С лёгким шелестом открылась дверь в коридор. На пороге стоял офицер госохраны. В панторанском представительстве они выполняли функции адъютантов, а реальную охрану несли бойцы планетарной погранслужбы: на Панторе, за неимением монарха, не существовало королевских гвардейцев.

– Сенатор, – доложил он, – поступил вызов из представительства Набу. Госпожа Советник интересуется, у нас ли сенатор Амидала.

– Ответьте, что да, и переведите сюда звонок.

"Сенатор Чучи, добрый вечер, – произнесла возникшая перед нами голограмма Дорме. – Сенатор Амидала, у Вас всё в порядке? Мы начи... – помощница запнулась, увидев меня сидящей за столом в мини-юбке, да ещё ногу на ногу, но быстро взяла себя в руки: – начинаем волноваться."

– Всё хорошо, Дорме. Собираюсь домой примерно через четверть часа. Пришлёшь спидер?

Я возвращался домой в великолепном настроении. Проблемы с личной жизнью, начинавшие не на шутку меня тяготить, разрешились, и довольно удачно. Конечно, с формальной точки зрения случился сущий ужас и позор: сенатор Амидала завела себе любовницу! Однако, желания извиняться перед настоящей Падме я не испытывал ни малейшего. Мне казалось, она меня поймёт. Вот она сама: полюбила и тайно вышла замуж. А я... Ну, что я могу поделать, если девушки меня привлекают больше? К тому же, интрижка с женщиной – это, вроде как, и не измена вовсе. По-моему, у мужей от этого даже рога не растут. Хотя с уверенностью не скажу, там видно будет.

Друзья-враги и враги-друзья

Идею законопроекта об ограничении военных расходов выдвинули Мон Мотма и Бэйл Органа. Как это часто бывало, они и ещё группа сенаторов собрались у меня в верхней гостиной, чтобы предварительно обсудить наши действия. Видимо, предполагалось, что я всецело их поддержу, как и было в предыдущей версии событий. Однако, мне этот эпизод истории казался одним из самых странных за всю Войну Клонов, и я не понимал, почему должна действовать именно так. Почему я, девушка неглупая и не новичок в политике, поддержала эти бредовые формулировки, да ещё озвучила их с трибуны? И куда смотрела республиканская контрразведка? Может быть, вмешался канцлер, чтобы замять это дело? А я просто хотела проверить, насколько в Республике всё запущено, и по незнанию сделала неверный вывод? В любом случае, сейчас я не видел смысла делать то же. Обведя глазами присутствующих, я глубоко вздохнул и ровным голосом произнёс:

– Дамы и господа. Я попыталась взглянуть на вашу инициативу с точки зрения стороннего наблюдателя, и вот что я думаю. Не зная вас, можно заподозрить, что вы желаете Республике военного поражения. С последующим неизбежным распадом государства на отдельные фрагменты.

– Что за бред! – гневно воскликнула Мон Мотма.

– Что такое ты говоришь, Падме? – мягче изумился Органа.

– Это нонсенс, моя милая, – воздела кверху ладони с плавниками мон-каламарианка Мийна Тиллс. – Зачем нам, Сенаторам Республики, её поражение и распад?

– Хотя бы, для того, – пожал плечами я, – что сейчас мы, все здесь присутствующие, являемся пусть высшими, но, всё же, чиновниками, и наши деловые инициативы связаны республиканским законодательством. В случае распада Республики, у каждого есть все шансы стать правителем небольшого, но самостоятельного государства и самому устанавливать любые законы, какие удобны для ведения маленького семейного бизнеса.

– Так рассуждали и сепаратисты, когда стремились освободиться от Республики, – заметила Рийо. Я сделал изящный жест рукой в её сторону: дескать, вот именно.

– И это государственная измена, – проворчал Гарм бел Иблис.

– Так и я говорю, измена, а вы выдвигаете подобные законопроекты! – сказал я. – И подставляете свои и наши шеи под карающий меч службы безопасности.

– Но, Падме, ведь продолжение производства клонов – недопустимо! – произнесла Мон Мотма.

– Полностью согласна. Это либо идиотизм, либо банальный распил государственных ассигнований. С этим мы будем бороться решительно. Только подойти нужно немного иначе.

– Ты уже знаешь, как?

– Детально нет, но кое-какие мысли имеются. Прошу меня простить, Сенаторы, мне нужно проработать этот вопрос. Сенатор Чучи, сенатор Танийл, вы обе весьма обяжете меня, если останетесь, подумаем вместе.

Выпроводив таким образом остальных, мы втроём засели за текст, и час спустя законопроект был вычищен от сомнительных положений, и к нему было готово выступление для меня. После чего я пригласил девочек отобедать.

– Звёзды, как же легко и приятно работать, когда нет толпы вокруг! – Терр Танийл поднялась из-за обеденного стола, потянулась, словно довольная кошка.

– Без толпы часто не обойтись, у нас недостаточно опыта, чтобы учесть всё самим, – развёл руками я.

– Научимся и мы.

– Конечно. Со временем.

– Мой спидер на подходе, – Терр покосилась на свой наручный прибор.

– А мой что-то запаздывает, – притворно вздохнула Рийо. – В следующий раз сделаю внушение дежурному.

Я сдержал улыбку. Мне-то было известно, что никакого спидера она не вызывала вовсе, только сделала вид. Мы ещё утром договорились, что вечер проводим вместе, у меня, как раз, было чем удивить панторанку. Наконец, Танийл улетела. Мы с Рийо поднялись с веранды ко мне, посвятили несколько минут поцелуям, потом девушка спохватилась:

– У меня же для тебя подарок!

Это оказался костюм. Тёмно-серый, отделанный лентами блестящего чёрного шёлка, вполне строгий, если бы не длина юбки. И сидел он на мне как влитой.

– Секретарша, – засмеялся я, вертясь перед зеркалом так и эдак.

– Для маскарада. Тебе нравится?

– Просто бесподобно!

– Я заказала к нему брюки и вторую юбку по щиколотку, будет готово завтра, – сообщила Рийо.

– А вот это совсем замечательно! – воскликнул я. – Вот что, ты, пожалуйста, посиди тут минуток пять, а я сейчас вернусь. Хочу кое-что тебе показать.

Надеть устройство, сделанное для меня Старшим Инженером, и поверх него – головной убор, было совсем недолго, дольше ждать включения всех функций, но это обязательно надо было сделать. Когда я вернулся в спальню, Рийо сидела на кровати и листала что-то в Голонете на прикроватном терминале.

– Подружка-а... – позвал я.

Девушка обернулась и приоткрыла рот от изумления, а я, для усиления эффекта, пошевелил механическими лекками, лежащими на груди.

– Они... д-двигаются? – пролепетала она.

– Да. И чувствуют, как живые. Ты не представляешь, сколько там упаковано электроники и механики.

– Падме... Это потрясающе! А... поносить дашь?

– Могу даже сейчас. Видишь ли, я заказала одно такое устройство, а мастер взял и изготовил сразу два. На случай, если в таком виде девчонки не захотят отпускать меня одну.

– Ой, с Сабе вы могли бы изобразить сестёр-близняшек!

– Мне тоже приходила эта мысль. Разбирай свою причёску, давай сделаем тебе пучки поплотнее, чтобы интерфейс налез. У тебя тональник твоего цвета с собой?

– Да, есть. Я же хотела замазывать свои штрихи, чтобы краситься под тогруту.

– Отлично. Тогда им и покрасим лекки. А второго головного убора у меня нет, к сожалению.

Баллон с голубой тональной основой мы истратили почти весь, хорошо, что он был едва начатый. Получилось просто изумительно, настоящая твилека-рутиан.

– Если тебе немного затемнить глаза, можно выдать тебя за представительницу дома Секура, – улыбнулся я. – Правда, ты языка не знаешь...

– А вот и знаю, моя дорогая, – неожиданно перешла на рилль панторанка. – Можно подумать, только у тебя были в детстве подруги-твилеки!

– Убила. Наповал. И произношение идеальное, – ответил я на том же языке.

– Ха, знаешь, с кем я дружила? Со второй дочерью рилотского посланника. Матто, в отличие от старшей, Гелуни, была отличной девчонкой.

– А меня учила дочь придворной модистки. Потом, когда мать попросилась в отставку, Ваи заняла её место. Мы тоже были очень дружны... – я запнулся. Память вдруг подсказала, что Ваи Канна была не просто подругой, а моей первой девушкой. Ни фига себе скелеты обнаруживаются в моём набуанском шкафу!

– Как думаешь, получится у нас попасть в местную диаспору твилеков? – спросила, тем временем, Рийо. – Если явимся просто так, это же будет подозрительно, правда? Нужны рекомендации.

– Не проблема. Ты ведь уже знакома с баронессой Дару-Секура?

– Ну, да, она была на дне рождения у Аанга.

– Теперь держись за стену. На самом деле, баронесса – глава моей личной разведки.

– Что? Старшая дочь клана ночных убийц? Как ты умудрилась?

– Орн Фритаа отказал ей в помощи, буквально выпроводил на улицу одну с маленькой дочерью. А я наняла на работу. И заодно её младшую сестру, очень хорошая шпионка и великолепный стрелок.

– Падме, ты настоящий серый кардинал! Личная разведка, надо же!

– Ну, это я только так, для громкого словца, на самом деле, вся моя разведка это две женщины и хакер-цереанин, мой однопланетник.

– Всё равно, это галактично. Можно, я тоже буду твоим агентом? Вне штата.

– В таком случае, я – твоим. То, что узнаем друг от друга, будем солидно именовать "сведения от моей агентуры".

– Ха-ха, согласна.

В тот вечер мы решили никуда не идти. Надо было как следует потренироваться шевелить лекками, порепетировать манеры, интонации, чтобы выглядеть натурально. Я позвонил Кои, и она пообещала в ближайший удобный день устроить нам экзамен с пристрастием, сказав, что без этого – "извините, девочки" – к своим нас не поведёт. Она же посоветовала нам имена, одобрив мою идею насчёт Рийо. Панторанке присвоили псевдоним Карияс'экура, мне – Прадил'аруун. Цвет кожи для меня Кои посоветовала либо из самых тёмных, фиолетовый или коричневый, либо яркий, но обязательно холодных тонов. Ни в коем случае не жёлтый и не оранжевый, иначе меня слишком просто будет узнать.

– Хотя, надо признать, что с человеческим цветом ты смотришься просто потрясающе, – заметила она. – Такие полукровки у нас рождаются довольно редко и очень ценятся. В этом виде только мужчин соблазнять.

– Ну, это мне без надобности, – махнул рукой я.

А потом нас застукали мои фрейлины. Заглянувшая в спальню Дорме сперва лишилась дара речи, затем, не обращая внимания на мои запрещающие жесты, стала звать остальных. Сабе и недавно переехавшая на Корусант третья помощница, Текла Миннау, прибежали и тоже застыли, как статуи. Когда же пришли в себя, началось вопиющее нарушение субординации. Нас вертели, щупали, тянули за лекки и громко ахали.

– Ты как хочешь, – заявила Сабе, – а я в следующий раз тоже твилека. Прошу прощения у сенатора Чучи.

– Хорошо-хорошо, – улыбнулся я. – Для тебя и имя готово. Беррил'аруун.

Снять с себя нейроинтерфейсы для примерки помощницами ни я, ни Рийо не позволили: Ник специально предупредил, что первые два-три раза устройства надо носить подолгу, несколько часов, иначе возможны сильные мигрени. В качестве компенсации нарядили Дорме тогрутой.

– Ах, как мне нравится... – прошептала она. – Сенатор... то есть, Пради, дашь мне отгул на несколько часов? Попрошу Денни свозить меня в "Иноземец".

– Конечно, идите, – кивнул я. О том, что у Дорме роман с Денни Каламо, нашим шифровальщиком, в представительстве знали все. Пусть погуляют.

Было немного обидно, что нас спалили, и теперь Рийо не сможет остаться у меня на ночь – уж мы бы нашли, чем заняться! – но в целом вечер прошёл просто чудесно. Не снимая нейроинтерфейса, я разделся, искупался, лёг в кровать и набрал номер Храма, настроив фокус голопроектора так, чтобы была видна только голова и верхняя часть плеч.

– Не разбудила?

– Нет, что ты, – ответил Старший Инженер. – Я заполночь ложусь. Как себя чувствуешь, твилека?

– Превосходно! Начинаю привыкать к ним.

– Смотри, не сбеги на Рилот, я себе этого не прощу, – усмехнулся Ник.

– Постараюсь. Спасибо тебе большое. Можно ещё одну маленькую просьбу?

– Конечно.

– Нам потребуются ещё тогрутские рога. Одни точно, такие же, как мои, для Сабе. И другой формы, для Дорме.

– Вылеплю хоть пять штук, не вопрос. Там только слуховые полости сделать и делители частоты, это недолго.

– Буду очень благодарна.

– Лекками это показать сможешь? – хитро сощурился он. На секунду задумавшись, я сделал нужный знак.

– Хорошо. Теперь прощайся.

– Вот, – я сделал другой знак.

– Прекрасно. И тебе спокойной ночи, мисс твилека.

– Пради. Называй меня Пради.

– Очень приятно. Ник. Пока.

Я протянул лекку и дотронулся кончиком до сенсора отбоя. Изображение погасло. Как раз вовремя. Буквально через минуту в спальню заглянула Сабе.

– Не спишь? – спросила она. – Не смогла заставить себя лечь без того, чтобы ещё раз не подёргать тебя за лекки.

– Пожалуйста, мне только приятно. Ты очень ласково дёргаешь.

Она довольно бесцеремонно для фрейлины улеглась рядом со мной, придвинулась поближе. Сабе очень яркая, красивая девушка, и она мне очень нравилась – примерно так, как нравится собственное отражение в зеркале. Никакого влечения к ней я не испытывал, слишком уж мы похожи друг на дружку. Ещё когда я была королевой, мы с ней часто спали под одним одеялом. Там же, в кровати, вместе ревели, когда было грустно, делились самыми сокровенными секретами. Я знала обо всех её парнях, она – о моих, и даже об отношениях с Ваи.

– Не могу дождаться, когда сниму с тебя эту штуку и надену на себя, – со смехом призналась Сабе, теребя мои лекки. – Так хочется пару дополнительных конечностей.

– Да, с ними галактически удобно, – ответил я. – Я один вечер попользовалась, и они уже как свои.

– А вот Дорме давно хотела вторую пару рук, как у даби или кодру-джи.

– Что же она мне-то не сказала? Спрошу у мастера, наверняка, сможет сделать.

– Ты так нас всех одну за одной в другие виды превратишь.

– Откуда ты знаешь, может, в этом и заключается мой коварный план? А если честно... Мне бы сейчас очень хотелось недель на пять, а лучше на десять, стать какой-нибудь служанкой. Или секретаршей в министерском офисе. Перебрасывать документы с терминала на терминал, а по вечерам ходить по клубам, пить коктейли, слушать музыку, танцевать и не думать ни о какой политике.

– Думаешь, я этого не вижу? Всё оттого, что ты слишком много тянешь сама. А нас не используешь.

– В некоторых делах я просто не могу, Сабе. Вы решите, что я сошла с ума.

– Я – точно не решу. Ты меня знаешь. А я знаю тебя. Дело, конечно, твоё, но если надумаешь доверить мне какое-то задание, я его выполню, не задумываясь. Даже если буду знать, что умру.

– Ты не умрёшь. А вот Текла – да... И ещё одна моя хорошая подруга умрёт. Я точно знаю, когда и как. Главное, изменить это я не могу, не знаю, как это сделать, чтобы не повлиять на другие события.

– Я не пойму, ты будущее знаешь, что ли? Как магистры Ордена?

– Да. Почти как они. И хочу исправить кое-что очень-очень важное.

Сабе покачала головой:

– Нет, ты точно не сошла с ума. Ладно. Если мне нельзя что-то знать, можешь просто говорить мне, что именно надо делать, и точный момент?

Я слабо улыбнулся:

– Могу. Например, через два дня тебе придётся стать мной и тянуть всю текущую работу шесть дней.

– Ну, это несложно, сколько раз мы уже это делали.

– Дальше будет становиться всё сложнее и сложнее. Главное, чтобы враг не почуял, а его чутьё и талант стратега просто зашкаливают.

– Ты справишься. Мы справимся.

– На это и надежда. Иначе я тоже умру, и тело моё сожгут на мысе Тиида.

– Мрачная перспектива.

– Ради того, чтобы этого не случилось, стоит побороться, не находишь?

– Вот! Эту Падме я знаю и люблю! Выше нос, и всё получится.

– Спасибо. Вправила вывихнутые мозги, – усмехнулся я. И спросил: – Скажи, Сабе, а вот если бы у меня был младший брат... Как бы ты к нему относилась?

– Странный вопрос. Так же, как ты, разумеется. Я всегда так отношусь к твоей родне. Но у тебя нет брата, или я опять чего-то не знаю?

– Мне это просто приснилось однажды. Давно. Он был на шесть лет младше, я нянчилась с ним, водила в школу... Так забавно.

– Ты всегда была мила с маленькими мальчиками, – с ноткой ехидства заметила Сабе.

– Мальчики со временем вырастают...

– Весьма точно подмечено.

– Вот я и подумала, что было бы с ним сейчас?

– К гадалке не ходи, он бы вырос таким же умным, как ты, и, наверняка, тренировался бы с нами вместе, бегал, прыгал, стрелял, управлял всеми машинами. И старался бы нас защитить, хотя мы и сами очень даже можем за себя постоять. Мне даже кажется, что он обязательно ухаживал бы за ученицей твоего мужа. А твоя подруга Рийо влюбилась бы в него с первого взгляда.

– Вот тебе раз! – опешил я. – С чего ты взяла?

– Ну, разве я не вижу, как ты обожаешь Осоку? И с какой нежностью на тебя смотрит госпожа сенатор Чучи? Просто ты не парень.

– Да. Не парень... – вздохнул я.

– Тебе приятно так?

– А? Да, довольно приятно.

Только сейчас я обратил внимание, что пальцы Сабе легонько поглаживают мою правую лекку где-то возле уровня ключицы. Уж не знаю, каким образом была сконструирована система передачи ощущений, я просто чувствовал это место, как часть собственного тела.

– Чуточку выше, – шепнул я. – Да, здесь. Ой, Сабе, я сейчас во всамделишную твилеку превращусь, так хорошо.

– Спи. Пусть тебе приснится, что ты твилека. Я – жена важного вельможи, а ты – моя горничная. И самая близкая, доверенная подруга...

– Угу, – глаза мои помимо воли закрывались, я улыбнулся в полусне. – Госпожа, растолкай меня завтра в половине седьмого, ладно?

– Обязательно. Спи.

Удивительное дело, снилось мне именно то, что нашептала на ухо Сабе. Сон получился настолько приятным и расслабляющим, что утром я почувствовал себя великолепно отдохнувшим. Правда, и вставать тоже не хотелось ужасно. Пришлось фрейлине меня поднять, насильно умыть и затолкать в душ. После чего, усадив в кресло, Сабе сразу принялась укладывать мне волосы. К середине этого процесса я уже нормально соображал, в деталях вспомнил повестку дня в Сенате. Настроение от этого слегка понизилось. Как говаривал Игорь Губерман,

Бывает, проснёшься, как птица,

Крылатой пружиной на взводе.

И хочется жить и трудиться...

Но к завтраку это проходит.

Вспомнил я и ещё одну важную вещь. А именно, какой сегодня день. И, отправляясь на работу, захватил с собой кое-что из шкатулки в спальне.

Анакин и Осока ждали меня на посадочной площадке Сенатской ротонды. Едва удостоив мужа коротким "привет", я подхватил девушку под локти:

– Доброе утро, солнышко! С днём рождения!

– Спасибо, – улыбнулась она. – Удивительно, что ты знаешь.

– Ну, как же не знать! Мы ведь не чужие с тобой.

– У неё, кстати, новый наряд, – сообщил Скайуокер.

– Я, кстати, заметила, – я наклонился к Осокиному уху и тихо добавил: – Просто замечательно. Подчёркивает, что ты уже не ребёнок, а взрослая барышня. А откуда второй меч?

– Это то, ради чего я летала на стажировку. Теперь я умею обращаться с двумя, не хуже всяких там Вентресс.

– Не зазнавайся, юный падаван, – проворчал Скайуокер.

– Да, Учитель.

– Зачем одёргиваешь? – укорил я. – Осока, действительно, хороший фехтовальщик, это и Айла говорила. Новорожденная, а у меня для тебя кое-что есть...

Я извлёк из сумочки небольшое украшение, подвеску на цепочке из мелких цилиндрических звеньев. Его я увидел в одной из ювелирных лавок, когда ходил по магазинам с Рийо. Увидел и остановился в шоке. Это то самое или нет? Подвеска выглядела иначе: объёмный кубик, продёрнутый цепочкой насквозь ближе к одному из углов. Я поинтересовался материалом. Иридий, точно. Да нет, оно, оно, только вот эта тыльная часть – лишняя, и цепочка должна быть значительно короче. И тогда я сделал решительный шаг. Попросил ювелира прямо в моём присутствии отсечь задний угол кубика, чтобы лучше прилегал к шее, а цепочку укоротить, по прекрасно известному мне размеру. Сейчас подвеска плотно легла тогруте на воротник, нигде не топорщась, но и не болтаясь.

– Довольно миленько, – сказал Анакин.

– Не вижу, – огорчилась девушка.

– Дверь зеркальная, посмотрись в неё, – предложил я. – Нравится?

– Очень.

Скайуокер, со свойственным ему знанием этикета, прошёл вперёд, спиной своей демонстрируя, что бабские побрякушки его не интересуют, а кому интересно, могут хоть час смотреться в зеркало. Тогда я вынул из того же кармашка ещё один предмет – тонкое кольцо, к которому ювелир по моей просьбе припаял отсечённую часть кубика – и демонстративно надел на палец. Безымянный. Правый. Прямо рядом с тем, что подарил мне Скайуокер на венчании. Осока проследила моё движение взглядом, повернула своё украшение, чтобы посмотреть в зеркале размер среза... и залилась густым румянцем.

– Падме, ну... – пролепетала она. – Мне даже неудобно.

– Неудобно бывает, знаешь, что? – я вновь наклонился к её уху и объяснил, что именно.

– В смысле, через голову? – растерялась она. Потом, видно, вообразила и начала хохотать. Так, хихикая, она и шла рядом со мной по коридору. А, немного успокоившись, задала вопрос:

– Что означают цифры один девять семь один, там, на обратной стороне?

– Год твоего рождения, по одному старинному календарю.

– А, ещё до Руусана? Понятно. Спасибо, Падме, это здорово.

Заседание началось с выступления сенатора Саама, зелёного иши тиба. Прищёлкивая клювообразным ртом, он говорил:

– Это не вопрос философии, нужны новые полки, Республика не может позволить сепаратистам захватить новые земли!

– Генералы рапортуют, что войска продолжают героически сражаться, – вступил в дискуссию Бэйл Органа. – Однако мы не можем позволить себе безответственности. Республика на грани банкротства из-за военных расходов.

– Банкротства можно избежать, друзья мои, – вкрадчиво произнёс мерзкий Лотт Дод. – Одобрив билль сенатора Саама об открытии новых линий кредитов, мы получим доступ к необходимым фондам.

– Законопроект предлагает ослабить контроль над банковской деятельностью! – возмущённо заговорила Мон Мотма и стрельнула гневным взглядом в мою сторону, видишь, мол, что делается?

– Мизерная цена за финансирование войны, не находите? – сенатор от Камино Хэлли Бертони вытянула вперёд длинную шею. Пора!

– Члены Сената, – сказал я, поднимаясь с места и заставляя платформу вылететь из ниши, – вы себя слышите? Сенатор Саам требует увеличить производство клонов. Напомню ему, что это не дройды, готовые к бою сразу после сборки. Клона готовят десять лет. Десять долгих лет. Вы собираетесь воевать ещё целое десятилетие??

– Сенатор Амидала, Вы предлагаете сдаться на милость сепаратистам? – тут же попытался поддеть меня Саам.

– Разумеется, нет! Нам сейчас, безусловно, нужны солдаты, опытные, хорошо обученные. Именно поэтому гораздо разумнее направить средства не на заказ всё новых партий клонов, а на расширение и переоснащение наших госпиталей. Мы должны возвращать в строй как можно больше обстрелянных солдат. Более того, медицинские учреждения пригодятся нам и потом, в мирное время. А приблизить окончание войны можно не только путём чистой победы, но и путём переговоров. Не капитуляция, а перемирие, вот что я предлагаю! Разумеется, идеальным вариантом были бы консультации с отдельными видами, участвующими в войне против нас. К сожалению, Конгресс Конфедерации слишком плотно держит их в узде, и нам придётся...

– Какие могут быть переговоры с этими животными?? – завопил сенатор Мот-Нот Рэб.

Вот этого допускать было нельзя.

– Канцлер! – повысил я голос. – Довожу до сведения Вашего и Сената, что я подаю судебный иск против сенатора Рэба по обвинению в уголовно наказуемом деянии – публичных расистских высказываниях. И буду добиваться снятия с него сенатского иммунитета. Республика создавалась как равноправный союз множества видов, расизм у нас строго запрещён. Более того, подобными выкриками сенатор Рэб дискредитирует как свой вид, так и Сенат в целом в глазах избирателей.

– Верно! – поддержал Орн Фритаа. – Знайте меру, господа. Существа на той стороне раньше также были гражданами Республики. Многих из них завлекли обманом на сторону сепаратистов, и скотским поведением мы с вами только оттолкнём их.

– Сейчас речь не об этом, – вмешался сенатор Роод.

– Нет, и об этом тоже! – теперь свернуть щекотливую тему не позволила Рийо. – Они воюют с нами не потому, что хотят крови. У них диаметрально противоположные политические взгляды, а другого способа их отстаивать они не знают. Если мы умнее и цивилизованнее, мы обязаны предложить такой способ. А если нет, чем кичится сенатор Рэб? Количеством рогов на голове?

Эта реплика вызвала смех. Собственно, мы именно так и рассчитали. Агрессия стала спадать, и Органа смог достучаться до большинства со своим предложением: снятие ограничений с банков не рассматривать до тех пор, пока эксперты не проведут анализ всех последствий. Ветте Лестин из-за спины Орна сделала мне лекками знак "раунд выигран". В перерыве я возвратился к ожидавшим меня Скайуокеру и Осоке.

– Может, обратишься к Совету, чтобы они поговорили с канцлером? – предложил я Анакину.

– Не втягивай меня в это, – он отрицательно помотал головой.

– Но ты же понимаешь, что мирное соглашение – единственный путь окончить войну. Ни у одной из сторон нет решающего преимущества.

– Это не моя роль, Падме.

– Почему? – встряла тут Осока. – Почему не Ваша? Учитель, Вы генерал или простой ротный Питер? К тому же, мы джедаи. Разве не наш долг высказывать мнение? Хоть бы и канцлеру лично?

– Гхм, – прочистил горло Скайуокер. То, что Осока повторила мою фразу, сказанную однажды в его адрес, ему явно не понравилось. – Дай моему юному падавану пару уроков политики.

– Думаю, сегодня на дебатах Осока многому научилась.

– Честно говоря, я ни фига не поняла, – призналась девушка. – Знаю, что сепаратисты – это зло. А все спорили о банковской дерегуляции, процентных ставках и почти ни слова о том, за что мы воюем прежде всего.

– Война сложная вещь, Осока, – Скайуокер обогнал нас и перегородил дорогу. – Но, если вкратце, сепаратисты считают Республику коррумпированной, но это не так. И наш долг – восстановить порядок.