Текст книги "Троя на двоих (СИ)"

Автор книги: Александр Устомский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

И привели его тропки-дорожки, неспешный шаг, остановки с внимательным и чутким обращением в слух, довольно скоро к городу, который раньше был Каралисом.

Не было никакого Каралиса, изменения в округе и пейзаже были настолько серьезными, переворотными и кардинальными, что Чезаре только уважительно покачал головой – умели эти бестии дела проворачивать. Сразу видно – народ серьезный, крепкий, точно наследники величия Рима – они действовали нагло, решительно, но очень толково, умно и сообразительно. Но на свой лад. От моря, да и с трех остальных сторон к центральной древней крепости было небольшое возвышение, уклон был не резкий, но ясно видимый глазом. Атланты вырубили все насаждения и все растения в округе – все здания разрушили и сравняли в ровную, чистую поверхность – Чезаре не лукавил и не обманывал старого торгаша, который был много кому  доносчиком, дело такое, хочешь жить – умей доносить. Сейчас на вершине главного холма города возвышались белые стены и башни, были видны белые стены высоких зданий дворцов и других крупных строений, там даже пару церквей, похоже прихватили атланты. Чезаре, конечно знал столицу этого района, был он здесь и даже несколько тайных ходов знал, мог проникнуть в старый город в любой время – желательно ночное, когда заперты ворота, но меньше лишних глаз. «Красиво, слишком нарядно и нахально», – подумал, улыбнувшись, бандит, они точно издеваются над всеми – замок выглядел как чистая дева, как чистых кровей аристократ в белоснежном одеянии на вершине холма, от подножия которого во все стороны расходилась скромная, серость обычных камней.

Он присел, перекусил, помочился и сделал остальные грязные делишки, и отправился на вылазку. Посмотрим, каковы атланты против мастерства барбаджийских горцев, смельчаков и отчаянных парней в масках.

Не будем описывать его долгий и извилистый путь – это был не интересный путь, он полз как змея, останавливался и снова полз, не спешил, не дергался, ему были безразличны и свет солнца, и тени, которые иногда укрывали землю от набежавших на лик солнца белых облаков, он бы и под дождем, в серой слякоти и дневном дождливом легком сумраке не спешил, и не дергался – так надо, так было всегда.

Чезаре даже перебрался через стену, хоть атланты и стали уже возвышать участки стены, но знал он о паре тайных мест, купил он эти важные слова, которые указали ему на пару важных мест, где ловкач, который не боится высоты, спокойно взберется на высоту стены. Везде можно пробраться, если смел сердцем, крепок и тверд руками, и спокоен разумом. Но иногда везде за такими ловкачами и смельчаками есть глаз да глаз.

Когда прямо перед носом Чезаре, воткнулся в землю арбалетный болт, он просто замер, сразу понял – попался! Опять попался! Вот что за люди такие! Нет от них никакой радости честному бандидосу.

«Встал спокойно. Снял свой плащ. И руки развел в стороны. Посмотрим, кто у нас здесь такой хитрый», – услышал он голос, голос девушки, и стало стыдно и неприятно. Амазонки. Эти бешеные, эти могут и на месте приколоть. Попался. Он выполнил приказы. Амазонка вышла из тени здания, и осмотрела лазутчика, голосом холодным и полным презрения вынесла свой вердикт: «Вроде здоровый ты, но негодный ты. Даже семя у тебя дурное. Дурачок, который вздумал прокрасться к амазонкам».

«Я прокрался к амазонкам. Теперь я хочу задать вопрос легату Апфии», – спокойно выдал свои намерения Чезаре. А что? Говорить ему не запрещали, и самая прямая дорога к цели могла быть построена только на прямых и чистых помыслами словах.

– А ты кто такой? Кто ты такой, чтобы говорить и задавать вопросы легату, – спросила насмешливым тоном амазонка, слова бандитика её явно повеселили.

– Чезаре Молани Фаба, – назвался юный бандит.

– Да хоть жаба, хотя ты не жаба, ты суслик. Ладно, – амазонка указала направление, чуть двинув арбалетом. – Иди за мной, не шали. Далеко влез, пусть на тебя старшие посмотрят.

И старшие посмотрели.

(примечание автора. полный текст романа, который всего на одну четверть больше текстом, уже можно найти в платной версии на паре сайтов. Но там нет ничего такого особого. Несколько эпизодиков, скучные детали мировой обстановки и всякое такое – важное, но неинтересное. Я понимаю и всегда благодарен тем, кто проявил благотворительность).

Глава 7. Судьба бандидоса, который ну никак умереть не мог

Апфия и Лешка в большой зале башни Слона разбирали перспективы арагонского вторжения и все не могли договориться: легат Корпуса амазонок, вдруг вспомнила, что она и капитан, и было бы славно топить врагов в море – Апфия блаженно жмурилась от возможности сжечь этих придурков арагонцев. Но был ведь и второй вариант – изначальный, гранатами и минами накрыть – но на земле, как в Англии, во время перехода. Зубриков настаивал на суше вздрючить идальго – трофеи! Кормить себя, чем будет корпус? Соли накупили на год – кто всю соль жрёт? Что за солеежки такие кругом объявились? Климат может быть в этих местах особый? Рановато амазонок на солёненькое потянуло. Апфия желает переквалифицировать амазонок из злобных тигриц в обезьянок? Лешка только за! По пальмам всех – финики собирать – отлично! Финики очень вкусны и полезны, дети в Атлантиде будут счастливы и благодарны обезьянкам из Сардинии, которые пришлют им вкусные финики и орешки из сосен пиний. Оливковое масло можно не мутить, подсолнечное – супер, вкуснота! Винограда тоже полно. А вот финики и орешки – это да, вечно арабы нам впаривали свои финики. Хватит! У нас теперь свои финики будут – амазонские – здесь пальм этих полным полно! Дети там зернышки соберут на полях, хлебушек пришлют сестричкам амазонкам, а те им – финики. Как, Апфия? Мы финики сами собирать будем, или купим? Хочешь купить – продай трофеи, а где трофеи, если ты их сжечь и топить только рада!

Апфия фыркала, стоящие у стены амазонки сопели возмущенно – никто не хотел в обезьянки! Николашка чуть в голос не ржал, ему всё было поровну, хоть тигрицы, хоть обезьянки – он уже начал немного злиться на подружек, поспать и отдохнуть выходило всего часов пять в сутки, заездили они его совсем – две ведьмы какие-то, а не скромные девчонки, какими казались всегда.

Смена представления всем показалась забавным развлечением. Когда ввели бандита, Ник склонил голову чуть набок и сделал лицо, на котором явно было написан вопрос: «Ты ненормальный? Или у тебя чума? Ты чего приперся! Тебя же замочат сейчас». Лешка первым делом спросил:

– «Фаба», это что значит?

– Я не люблю говорить правду, – честно ответил Чезаре.

– Ты играешь словами, или просто любишь врать?

– Я игрок, – улыбнулся бандит.

– Довольно пронырливый игрок, – улыбнулся в ответ Лешка. И вдруг спросил, что-то прикинув своё, особенное. – Ты из какой фамилии? Не Скорцени случайно?

– Молани, – честно ответил Чезаре. – Скорцени рядом живут, они хлебом торгуют.

– Ладно, – вздохнул Лешка. – Чего хотел, Молани?

–  Я хочу задать вопрос легату Апфии, – спокойным голосом, и, глядя в глаза единственной и неповторимой, заявил Чезаре.

– Хочешь? Задавай, – так же спокойно разрешил Лешка.

Было весело. Амазонки напоминали кобр в замороженном состоянии, они выпрямились, расправили плечи, и чуть подались вперед, словно желали разорвать наглеца на кусочки, надулись и смотрели со злобой и даже ненавистью на этого бандита. Апфия стояла рядом и не вмешивалась в беседу, с веселой улыбкой, чуть прищурившись, смотрела на этих двух прохиндеев, и думала, что один другого стоит. Правда один был неподражаем, он был свой, родной балаболка и проныра. А вот этот красавчик был чужой. И он был честный, наглый в своей простоте. И говорил он слова простые, не играл сейчас:

– Ты не графиня. Я вырос в Наполи, я видел королеву, и графинь я видел, и герцогинь, ты такая как я – простая горожанка. Просто поднялась высоко. А теперь я спрашиваю: ты можешь найти мне место рядом с тобой?

– Я замужем, мальчик, – весело рассмеялась Апфия.

– Подвела меня удача рода Молани, – покачал с сожалением своей головой Чезаре и понял, что теперь точно пропал, но это было уже не важно.

В комнате воцарилась тишина. Такая неприятная тишина, скомканная и неуютная, словно начать говорить первым стало бы признанием в своих грехах – бывает такое. Но Лешке все было не страшно, и грехов он своих не боялся. Потому задал тему продолжения беседы:

– И что с ним делать?

– Убить его надо, скользкий он слишком, – сразу вынесла приговор Апфия.

– Можно и убить, – признался Лешка. Вариант простой.

– Прижать его нечем, семью он оставил, своей нет, – вдруг негромко, но чуть с иронией в голосе, с насмешкой, уточнил Николас. – Бандит. Ловкий бандит. Я бы на твоем месте начал молиться, хотя, вряд ли Спаситель услышит молитву такого как ты.

– Если Мария Магдалена не отвечает на твои молитвы, это не значит, что она тебя не слышит. Она слышит. Просто не отвечает. А вот ты, легат ответишь мне на вопрос?

– Послушаю сначала. Потом подумаю, – Лешке этот парень на самом деле поднял настроение. – Задавай свой вопрос, Чезаре, имя у тебя славное. Большое.

– Говорят, вы наследники древнего Рима. И я согласен. Было время, когда Рим нес и крест, и старые боги еще не были изгнаны из сердец. Но Бельзевув никогда не почитался в Риме. И ты сказал, что не твой он бог, просто почитаешь ты его и уважаешь. Вот я и спрашиваю. А разве так можно? Ведь на всех богов и богинь не угодишь. Много их. Ты могилу себе роешь вниманием.

Тема вопроса оказалась настолько неожиданной и глубокой, что все замерли – вопрос был очень интересный. Только Лешка усмехнулся легко и кивнул головой бандиту, признавая внимательность и остроумие этого парня. Ответил также легко:

– Я в свою могилу однажды уже и наступил одной ногой, Чезаре. Но таков мой путь. Мне можно. Тебе – иная дорога. В море – с горлом перерезанным.

– Нет, – вдруг тихо сказала одна из амазонок.

И все замерли. Бывает так: всего одно слово. Одно простое, короткое слово. Но звучит оно так, что всем сразу становится ясно – будет так, как сказано, по слову этому всё свершится. – Не с горлом. Алисия так грубо не работает. Ты помнишь, бандидос? Тебя ведь просили возвращаться – ты молодец, не обманул сестру. Теперь готовься к смерти.

И Чезаре вспомнил, хотя там и вспоминать было нечего: когда он уже был готов подставить голову под черный мешок, с которым его хотели отвести в порт – не надо лишнего видеть посторонним в военной крепости, дело понятное, и он так делал с пленниками – тогда его окликнула одна из амазонок, та, которая с ножом не уступала легионерам. Пристально и холодно оценила его стать, лицо и кивнула: «Возвращайся, горец. Буду ждать. Лично прирежу». И Чезаре ей ослепительно улыбнулся – жди, красотка, хоть ты и страшная, как овца стриженная, но мечтать не вредно, мечтай – прирежешь.

А вот сейчас Чезаре Фаба понял, что так будет нехорошо. Негодится от руки девчонки умирать, пусть даже она лучше его ножом работает – и что! Она, может быть, с детства училась ножом резать – и что теперь? Негодится так. Но на него никто не обращал уже внимания. Все с удивлением уставились на сестру Алисии, словно задавали вопрос: «И что это за фокусы такие? Что это за свидания с ножом в руке? Очень интересно». Но Апфия быстро внесла ясность в сложившуюся ситуацию:

– Тогда не может быть другого варианта. Она дала ему слово, он здесь. Ножи в руки обоим и пусть разбираются, а мы посмотрим.

И все заулыбались. Чезаре вдруг понял, что все это он видел уже не раз – в горах вечерами всегда такое устраивалось, от скуки, от безделья, от затуманенных вином голов – поножовщина! Всем весело и шумно, хорошее веселье! Но сейчас... он с недоумением осматривал присутствующих и видел – им и взаправду хотелось посмотреть на поножовщину, и результат был не важен. Увидеть двух людей схлестнувшихся на пороге покоев матушки смерти – вот что главное! И Молани понял – они точно ненормальные. Но он был большой мальчик, крепкий боец и отлично знал – надо подготовиться, надо собраться. Никто не обращал на него внимания, только Ник одобрительно кивнул, увидев, как успокоилось мышцами лицо бандита, как расслабилось тело, и вся фигура его являла собой статую полностью удовлетворенного жизнью человека, который узнал все что хотел, и ему осталось немногое – умереть с честью.

Послали за амазонкой. Когда Алисия вошла в комнату. Сразу увидела Чезаре и обрадовалась, но не стала языком нести всякие оскорбления или прочие глупости. А просто прошла в угол и стянула с себя хитон, оказавшись в узковатых кожаных штанишках и маечке, которая не скрывала обнаженных сильных, красивых рук, грудей торчащих двумя напористыми дерзкими и наглыми подружками, и вообще – нескромная была маечка, потому что на белой ткани её прямо в области живота алела надпись: «Не влезай – убьёт!» – и стрелочка была алая, вниз указывала, на интимное место. Надписи девчонок и мальчишек научил делать, конечно же, Лешка – еще давно, пояснив, что это хорошо, это показывает индивидуальность и раскрывает наши сокровенные чувства другим – и все мы лучше узнаем родных братиков и сестричек. Но с каждым годом надписи становились всё жестче, только детишки гоняли по Атлантиде с корявыми буквами на легкой нижней одежде, с намалеванными слоганами вроде: «Шакалад люблю!»

Леша увидел, что Чезаре не обратил на провокацию никакого внимания, а то, что парень латинский знал хорошо, он успел прочитать из его досье. Ник уже сунул ему досье и пожал плечами, что означало: думать надо, интересно можно сыграть, но надо думать.

Но думать теперь уже было поздно. Чезаре выдохнул, улыбнулся белоснежными зубами той улыбкой, которая всегда обращала на его сторону малознакомых и даже знакомых иногда. Он снял легкую жилетку, остался только в черной сорочке, черном широком поясе и простых черных штанах. Обут он был в старые простые кожаные башмаки, горские, специальные, очень удобные, хоть и не очень красивые. Он просто вытянул левую руку вбок и его поняли – скоро вложили в руку кинжал. Амазонка чуть сморщилась. Немного неравные условия, но изображать из себя принципиальную дурочку она не стала – сам итютю нарвался, вот и получил, идиот. Она не успела достать свой боевой нож, как в комнате прозвучал звонкий голос молодого наглеца: «А ты промеж ног тоже губы бреешь? Ну, чтобы хохолок такой же был, как на голове?» И это был фаталити. Первым заржал Лешка, смех подхватил Ник, но и Апфия фыркнула сначала, выплюнув внезапную «смешинку», но потом не стала сдерживаться и звонко рассмеялась. Амазонки ничего там не брили! Но вот ей Алекс реально давным-давно пытался пояснить особую красоту интимных стрижек и бритья в укромном месте – похабник!

Алиса была девочка хорошая. Алиска была очень хорошая девочка. Она еще и девочкой ко всему прочему была – и вот шутки такого юмора она не понимала, и то, что её на глазах у всех «поимели» она поняла сразу. И сразу она ответила – метнулась вперед и вниз, с желанием воткнуть нож точно в печень скоту. Но парень был ловок и ждал, уклонился и быстро резанул пару раз по руке, по плечу – промазал, – Алиса чуть не упала у его ног, но отбросила себя назад почти из полусидящего положения от этого живчика. Он сделал всего шаг в её сторону, как был вынужден кинуть тело вбок – девчонка как змея с хвоста кинула тело вперед, и нож так и летал в её руке, с угрожающей настойчивостью порываясь взрезать тело парня в местах, резать которые нельзя – очень опасно для жизни там давать себя резать. И они еще пару раз что-то станцевали подобное – атака – уклонение, новая атака и только звон стали был слышен, и шумное дыхание двух противников. И вот Алиса взяла своё, она была мастер, чего смеяться – она уже успокоилась, уже не злилась на себя за срыв, уже все увидела в противнике и ударила насмерть – пора кончать с этим, девчонки же простые, как бублики, засмеют. Ударила она хорошо, и приметила точно, но в этого сардинца словно бес вселился, и он опять увернулся! И вместо того, чтобы проткнуть этого наглого ловкача нож девушки только крепко его порезал, такая рана сразу дала о себе знать. Кровь сразу стала пятнать пол, да и рубаха не скрывала того, что там беда – хорошо она его зацепила – прямо по пупку прошлась ножичком.

«Стоять», – приказала Апфия и добавила всем и так понятное: «Хватит. Ты свое получила. Теперь уже нечестно это». И из глаз Алиски слезы закапали  – ну как же так! Вот ведь скотина! Даже сдохнуть не может нормально – итютю поганый! А Чезаре стоял, чуть согнувшись вперед и смотрел на девушку – крепко она его достала, сволочь, что за девки у них шальные, паскудницы, зла не хватает.

– И вот что с тобой делать? Хоть монетку бросай, – вздохнул Лешка. После такой схватки всегда немного устало всем, будто сами прыгали сейчас с ножом в руке.

– Так бросай, и валите с глаз моих. Дел полно, прощай, Чезаре, позабавил, – и Апфия сама вышла из комнаты.

– Давай, Чезаре не будем дурить и положимся на волю фортуны. Странный ты, сообразительный, но чужой, – и легат Алекс достал откуда-то из-за пазухи легкого хитона монетку.

Он не успел её бросить, чтобы решить судьбу виновного. Прервал его адъютант. Ник тихим голосом заметил: «Куда спешим? Кого хороним?»

– И что к чему? – отозвался Лешка на призыв своего друга и верного ординарца притормозить.

– Он наш теперь. Все видели всё. Он опять выжил. Сестренки, вы без претензий. Он теперь наш – легион решает, – Ник чуть оскалился и показал в улыбке клыки – а был он точно из волков, Зубриков боялся даже знакомить Николаса с заморочками американских тотемистов шаманов – в оборотня превратят парнишку, не-е-е-е, нам Николашка нужен простым легионером, не надо нам оборотней!

– Он теперь ваш, – признала рыжая амазонка, чуть вскинула голову и подмигнула своему парню. – Не подведите, ле гионэры.

Все в отместку, что он хвастал умением целоваться, которое ему во Франции поставили тамошние красотки. Вечно теперь рыженькая лиса Елена выискивала слова и отделяла приставку, подчеркивая нелепость и глупость своего милого Николаськи, который совсем офранцузился там во всяких Парыжах – такой же нахал и ле нтяй, как старший братик Лё Ша. Лёха долго смеялся и выспрашивал, Ник точно подругам про «Ша Нуар» не болтал? Не болтал? Молодец, нтяй, помалкивай и дальше.

Когда амазонки вышли, Ник уже кое-что сообразил, для начала он сел в кресло у окна, и дал распоряжение раненному:

– Сопли утри, и кровь останови, чего ты, как тютя, перед девчонками стыдно.

Больше на Чезаре внимания эта парочка не обращала, знали они, что сейчас за ними присматривают троица глазастых – вот уж точно нтяи, которым от честной работы любо отлынивать, и прохлаждаться в залах и комнатках башни Слона, в которой обосновался штаб Трои.

Башня была высока, мощная, солидная, чуть ниже северной башни святого Панкрата, но зато ближе к заливу. Возились с ней долго, вот где пришлось морды воротить, при этих дикарях в подвалах башни была тюрьма, и это было нормально. Но вот место казни преступников давным-давно определили на площади рядом с башней Слона – и отрубленные головы выставляли на стены башни. А сардинский климат был такой хороший, что эти головы годами могли гнить и сушиться на стенах, исполняя роль страшных украшений, и напоминаний всяким бездельникам и бунтарям – не шали, стены Торре дель Элефанте всем рады. Стены были корявыми, гудели от ветра, а ветра в Сардинии были шальные! Вот уж тема для отдельного разговора и исследования. Сардиния была островом вечной ветрености, изменчивости ветров, и стены башни Слона гудели так, что все местные вздыхали: «Опять погубленные души казненных голосят, ох, не к добру всё это».  Хорошо пришлось почистить от гнили и вони стены, и стала красавицей башня Слона – четыре яруса это стало приятным дополнением к довольно просторной площади старой постройки, балконы были массивные, солидные, немного подшаманили юные строители над переборками и стенами, и сделали всё к своему удобству и удовольствию.

Название свое башня Слона получила от украшения, к стене башни была пристроена полочка, этакая подставка, на которой стояла фигурка слоника. Слон, каким-то образом был символом италийцев – пизанцев – совершенно непонятно, отчего их так на африканские мотивы потянуло, они вообще странные эти пизанцы. Лешка с подозрением к ним относился всегда, потому что у него в голове был вечный символ – «Падающая Пизанская башня» – это очень фундаментальное дело! «Нам, пизанцам всё до пизани! Всё по барабану! Мы никогда не упадем, мы можем загудеть и немного наклониться, и вообще, кажется, что мы загнулись – но мы века стоять будем!» Подозрительными типами они казались Зубрикову. В столице Сардинии пизанцы не удержались и статуэтку слоника выставили на всеобщее обозрение, бахвалясь своей властью. Вот этого слоника легионеры и вымыли, и почистили, и подкрасили с удовольствием, не то что эти провонявшие гнилью и заляпанные всякой гадостью стены, пока очистили, пока отмыли, пока отбелили  – все взвыли.

Зато трюк провернули легионеры славный – задурили девчонок! Легат Алекс совершенно серьезно кивнул головой, когда те у него спросили: «Это правда, что если погладить хобот слонику – тогда у знакомого мальчишки, как бы это так сказать...» Лешка не стал мучить девчонок, краснеющих и мямлящих свои фантазии, и нелепые попытки описать сексуальные забавы, а просто подтвердил: «Правда. Только надо знать меру. Во всем. Там раз в три недели можно гладить, или один раз в двадцать дней. Потому что ноги четыре, а пальцев пять». И такого взбалмошного пояснения хватило наивным дуришкам, которые быстро разметили себе маршрут на высоту в десять метров и стали лазать к статуэтке и гладить. Апфия потом отвесила Лешке честного пенделя под зад и пригрозила, что если он опять вздумает выставлять её подчиненных полными дурами – она ему погладит, она ему хоботок по старой памяти погладит – бритвой.

Сейчас в башне Слона речь шла о деле тоже опасном – бритвой по хоботку это не просто опасно, это ужасно – и касалось оно Апфии, и никто не хотел ошибиться, потому что фурию Эллады все любили, она была хорошая, хотя иногда совсем дурная. Ник знал, что надо аккуратней сейчас разобраться с телом, не рубить сплеча:

– Смотри легат, никак он не сдохнет. А это неспроста. Кто он такой? Неважно. Мы же не станем упускать из внимания его удачу и такую цепкую оборотистость.

– Изворотливость, – заметил Лешка, внимательно слушающий Ника.

– Неважно, он ничтожество и враг, но мы понимаем: кое-что неспроста! Не просто так он выживает, – и Ник подвигал бровями, довольно потешно, но Лешка вдруг сообразил, о чем гонит его друг.

– Вау! Прикольно. А ведь точно может быть! Ты прав, мелкий скунс!

«Реально прав! Зачетно сообразил, Николас!» – донесся голос из-за стены. Чезаре ничего не понимал из разговора этих людей. Вроде бы все слова какие-то понятные, но плетут такие извраты, что ничего он не мог сообразить.

– Смотри, легат. Веры этой скотине нет ни на сольдик. Он дрянь, маму и папу предал, его придушить надо и вообще, не надо прикасаться к такой дряни, в мешок его и со скалы сбросить в море. Я знаю одно место, тут рядом – красота! Мы там обязательно почтим Посейдона, Нептуна и Мелькара. Такой вид со скалы, что закачаешься, она волшебная, она там выдвигается и нависает над морем. И там глубоко – я нырнул – там метров двадцать! Это был классно! Только трусы – свистнули и по ногам ускользнули, так и не нашел потом, рыбки здесь вороватые, трусы точно прут.

«И крабики! Крабики тут воришки. С пляжа точно они трусы прут, не надо на сестренок наговаривать!» – добавил голос из-за стены.

– Лазутчик из него никудышный! Он, конечно ловкий малый, но он скотина неверная, предаст в любой миг. Кругом он нам не нужен. Но он ведь родом из Неаполя, – тоном радостного дебила выделил свою мысль Ник.

– Наполи, – поправил его Чезаре.

– Да хоть сцапали и на поле напоили! Неаполь, «новый город», гордись болван, с Римом сравнили. «Наполи», – передразнил он неаполитанца.

– Неаполь эллины основали, и Рим тут ни при чем, – улыбнулся Лешка и спросил серьезно. – Зачем он нужен, Николас?

– Мутно там в Неаполе, и сосед ближайший, а эта дрянь ничем не хуже англов и других, – серьезно кончил тему Ник.

– Хм, а ты чего хочешь, италиец? – вдруг спросил бандита Лешка.

– Быть с ней. Рядом. Служить. Её жизни, её делу, – попытался ответить Чезаре, которому уже было очень плохо от потери крови, хотя он снял рубаху, отрезал рукава и перемотал рану.

– Ты не амазонка, парень. У них все правильно и чётко, – Леша немного прояснил ситуацию этому забавному бандиту, который все никак не мог сдохнуть, и явно был отмечен богинями Смерти, или Жизни, но явно он не совсем банальным был человечком. – Она не госпожа, она военный начальник. И в её войне ты ни ухом, ни носом, ни рылом, ни шилом – полный болван, не надо даже позориться.

– Они особые, не лезь в дела амазонок, не надо, – кивнул головой Ник.

Голос за стеной промолчал, только пробурчал нечто такое, вроде соглашался, но с обидой: «Бе-бе-бе, особые!»

– Легат Апфия судьбу Сардинии связала со своей. Неаполь сосед, и это связи вековые, кровные, не нам рвать, это осторожно даже трогать надо, – Лёшка так посмотрел в глаза Чезаре, что тот понял – судьба его решена, и сейчас ему выносят окончательный приговор. Выносит этот страшный атлант, который топит в море жертв, сжигает в огне, бросает в провалы пещер, вырывает сердца, пьет кровь и... много чего знал Чезаре Молани Фаба. Легат подмигнул бандиту. – Она хороша, но она женщина. Помочь ей достойно. Ты всегда сможешь позволить себе маленькую вольность и наврать какое-нибудь важнейшее дело! И в гости заглянуть, тебе тут девчонки выпишут опять по заднице. Рабочий вариант. Хотя, мутный ты. Но мы ведь всегда тебя кончить успеем.

– Это точно, – улыбнулся Чезаре и отвалил. Хватит с него! Упал где стоял, потеряв слишком много крови и переутомившись головой от всякого нового, что свалилось на него с этими ненормальными атлантами.

Да он и сам потом с ума сошёл. Вернулся в родной Наполи и выдал там номер, отец его за голову схватился, совсем сынок с ума сошел, пропал – объявился – и такое дурковать! Да как же теперь такое вынести? Сил никаких не хватит. Но Чезаре Молани никому не позволял себе уши крутить, даже отцу, даже теперь – подрос мальчишка, совсем стал большой, хотя и ненормальный.