Текст книги "Троя на двоих (СИ)"

Автор книги: Александр Устомский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Глава 3. Каэр Бел, город древнего бога

От Кальяри до Ористано, центра арборейских горцев, было километров сто по прекрасной удобной старой римской дороге. И гонцы были отправлены в центры всех бывших юдикатов Сардинии.

Больших и не очень, знатных и прочих, предупредили – главы родов получат по золотому дукату и право свалить с острова вместе со всеми родными. Что успеете – вывозите с собой, ваше право. Все будет честно: и говновоз Джузи вонючка и виконт Лара получат каждый ровно по одному дукату. Можете сидеть в своих городках и готовиться к обороне и войне – будем рады, Корпус амазонок всегда рад принять участие в военных учениях и показать свои умения. Чем меньше останется сардинцев – тем меньше платить – Атлантида согласна с вашим правом сопротивляться.

Гонцы не дурили, веры и доверия к сардам не было ни капли, никаких официальных мероприятий они не устраивали, подкупали толковых мальчишек, и те за несколько сольдо орали во всех городках о приходе новой власти, о возможности получить золото и покинуть остров. Апфия и Лешка не суетили, они  были заняты строительством и приведением захваченного в порядок.

И работа кипела. Мальчики Зубрикова сутки вылизывали старый римский амфитеатр, который был хорош, просто чудо. Лешка сразу понял – то, что надо, то, что жрец Зубриков прописал. Хорошее место: кровь к крови, огонь к огню. Бел-Баал будет счастлив. А тут и жертвы сами пожаловали. Явились гости незваные, но недолгожданные.

В бывший Кальяри прибыла делегация арборейцев. Причем это были не представители власти из Ористано – те в спешном порядке паковали вещи и грузили суда и корабли. Разбойнички со всей округи были не дураки, стали разузнавать на предмет: «А куда это все собрались? А кого мы грабить-резать теперь будем?» Им ответили просто: «Атлантов будете резать и грабить. Там и бабы есть – амазонки – с ними режиками и грабками померяетесь, а мы не дураки, мы лучше поплывем куда подальше, пока целы. В Кальяри не осталось никого в живых из местных – всех перерезали и вывезли в Прованс». Об атлантах горцы что-то слышали, но им все это было равно: что атланты, что арабы, что арагонцы, что италийцы. Но делегацию отправить главари Арборейских гор решились – чего такого, мы с миром пришли, уточнить, себя показать – на вас посмотреть. Странные горцы. Простые, как баксик, как еврик, пытающиеся выглядеть честными, и как рублик наивные.

Все вышло очень некрасиво и недипломатично. И обе стороны «переговоров» были виноваты. Апфия замоталась – она, наконец, поняла – капитан это хорошо, это бог на корабле. С этим все отлично было – она была богиня Трои, и никто не спорил и не думал возражать. Но вот работать на земле она парилась! Это в мозгах у неё были заморочки лишние – глупые и невзрачные – глупости! Капитань на земле, не думай лишнего, просто вот у тебя новый корабль, он не плывет, хоть речушек и рек полно в округе – он на месте стоит, но и корабль можно на якорь стопорнуть – какие проблемы? Паши и не визжи, Павлова, не смеши Зубрикова, который так ей все и пояснил.

Она не в духе была, когда заявились эти шальные и потешные клоуны. А они оказались идиоты. Которые забыли, кто такая была Элеонора Арборейская, во времена которой их отцы шалили с оглядкой. Они просто не могли поверить, что вот перед ними стоит Апфия Арборейская – она же Сардинская, скромная графиня Апфия Сарда, которая вышла к делегатам без маски – ей на них плевать было, на дикарей несуразных и смешных. А мужики выглядели и правда немного смешно, потому что когда живешь грабежом, в твои лапы попадаются разные красивые вещички, и все их хочется носить сразу и одновременно – наряды подобных типчиков принято называть «попугайскими». Но точнее говорить: безвкусица, идиотизм и дурь. Они выглядели как команда дурачков – в чалмах разноцветного шелка и шляпах из отлично покрашенного сукна, одеты были кто во что горазд – без улыбки смотреть на этих потешных клоунов нельзя было. Вот Апфия и улыбалась. А горцы очумели: «Баба!» И когда им повторили должность женщины: «Капитан легат Корпуса амазонок» – они не вняли. Они что-то уже слышали, попытали – в прямом смысле, пытали местных, которых подловили и выяснили – есть мужик, он главный! Не баба же командует всем таким важным, если рядом есть мужик! И местные под пытками не врали! Кто там разберет, какого пола воин, если он в доспехах! Не видно под маской шлема кто тебя гонит из родного города – мужчина или женщина. Апфия улыбалась, клоуны шуршали и позвякивали погремушками драгоценностей, а так ожидаемый горцами мужик нарисовался в свою очередь. И это был всем мужикам мужик! Вот горцы-то обрадовались, принялись принимать горделивые и достойные позы, расправили плечи и надули щеки. Жалкие недотепы.

Легат Алекс вошел в залу в маске, в легких доспехах – человек в черном, в пурпуре плаща – ничего хорошего такой человек не мог принести с  собой людям. Он принес свой интерес и был обрадован таким состоянием встречи, которое застал. Дальше началась дикость и бесчеловечность.

«Легат Алексус», – негромко, внятно, с достоинством представил своего командира Николашка, который, стоило догадаться, явился с командиром. И горцы начали было представляться и представлять свою точку зрения, но это все пустое было, трата времени, ни к чему это было – лишнее. Лешка покачал головой и сказал одно лишь слово: «Молчать», – потом добавил:

– Ты, – он указал на самого буйного и любителя похохотать над бабами. – Оскорбил легата амазонок. Убить.

И только «ш-шур-тук» ударила тетива арбалета, и болт снес весельчака с ног. И не успели горцы выхватить оружие, а никто у них не стал забирать кинжалы, а с мечами и саблями они и сами были не дураки являться во дворец правителей. Ничего они не успели, несколько болтов ударили одновременно и повалили еще человек пять в кровь на полу залы. А ординарец легата громко предупредил: «У тебя есть шанс выжить. Просто остановись. Не трогай оружие – умрешь». И простота и четкость команды сыграли свою роль. Горцы замерли – но поняли, что это неправильные дворяне, атланты убивают запросто, и что они сглупили и вляпались в кучу дерьма, решившись разузнать немного о планах врагов. Апфия и Алекс ничуть не встревожились, только улыбка госпожи всея Сардинии стала жесткой ухмылкой. Она внимательно смотрела на дерзких горцев и что-то решала свое. А Лешке не надо было сейчас решать и решаться на всякое новое. Он кивнул Нику и тот продолжил просвещать недоразвитых смутьянов:

– Один из вас останется в живых. Кто шевельнется, кто потянется к оружию – смерть на месте.

Бандиты уже видели, что охрана, стоявшая вокруг них на приличном расстоянии, вдоль стен, в один миг достала и приготовила арбалеты для стрельбы. А молодой атлант спокойно пояснил требования:

«Ну, граждане алкоголики, хулиганы, тунеядцы. Кто хочет живым встретить полдень? Готовьтесь облегчить душу чистосердечным признанием. И кто вас надоумил на эту глупость – лезть в дела амазонок? Я обещал жизнь. И я гарантирую жизнь. Одну. Атланты не лгут! Dictum – factum  – сказано – сделано. Что касается вас: Диктум – виверум – сказал – значит, выжил. Каждый из вас что-то знает, что-то видел, что-то приметил, что-то сообразил. Дураки долго не живут. Не надо дурить атлантов! Каждый из вас получит шанс все рассказать мне. Предупреждаю сразу. Вы все умрете, кроме одного! Один из вас останется жив! Он получит часть того золота и украшений, которые мы снимем с трупов его никчемных и бесполезных приятелей. Амазонки ценят искренность – расскажи всё, и мы доставим тебя хоть в Сицилию, хоть в Италию, Прованс или Арагон. Даже на юг, в Тунис можем довезти умного человека. Самый честный. Самый умный. Самый глупый, раз решил бросить вызов амазонкам. Нас интересует многое: ваши пещеры, где вы скрываетесь, склады с награбленным, всякие тайны и секреты. Поделись с нами – взамен ты получишь высочайшую награду – жизнь и золото своих приятелей, и – несомненно, если ты глава рода Сардинии, один золотой дукат на дорожку! Думай. Вспоминай. Ты мог узнать многое. Отдай это нам. Взамен получишь жизнь!»

Горцы многое понимали в этой жизни, и сейчас каждый понял одно: эти не выпустят, эти будут пытать, и каждый из них расскажет всё. Они соображали, но сопротивляться никто не думал – поняли, что пристрелят быстро, точно. Помешал размышлениям голос самого легата, негромко, явно улыбался под своей маской, сволочь, прозвучали окончательные слова приговора сардинцам:

– Сегодня вечером одного из вас я возьму с собой на одно торжественное мероприятие. Остальные – смогут участвовать в качестве зрителей, и почтят древний закон этой земли – это всем вам освежит память. А пока – оставьте нас, вас сопроводят, каждого в свою комнату, и мы выслушаем ваши признания.

Когда делегаты Арбореи торопились смыться с глаз этих мерзавцев, которые не чтили ни законов гостеприимства, ни правил ведения переговоров, Апфия приблизилась к другу и тихо поинтересовалась: «Зачем тебе один из этих, Ал?» «Так положено. На алтарь положу. Надо Бел-Баала уважить. Не парься, маленькая, не твоя забота», – тихим, но ставшим нежным и заботливым голосом кончил Лешка. И вдруг переспросил, внимательно взглянув в глаза подруги:

– Ведь не твоя?

– Нет, – отвела глаза Апфия. Такой апостол Атлантиды её не пугал, но с ним было сложно.

– Это древняя земля, легат. А именно эта земля, на которой мы сейчас стоим, именована в древности «Городом Ваала». Она пропитана кровью жертв во имя его. Ты принадлежишь океану, но возможно, просто возможно, он почтит новую хозяйку Сардинии, и ты увидишь сон. Странный сон, или странное явление. Будь внимательна и аккуратна. Разошлись, займемся делами, легат.

***

Всё поведали горцы – ничего не скрывали, с ужасом и очень скоро узнали страшное – жизнь, это не значит целость. И калека может жить, попытать надо негодников и врушек – попытать и проверить правдивость слов, атланты знали, хоть и поверхностно, принцип «перекрестных допросов», сведения проверялись и перепроверялись и  сардинские горцы страдали.

И для полноты страданий мученикам раскрыли планы на их счет – на счет Арбореи и прочих горных местностей, в которых издревле так уютно и привольно чувствовали себя всякие любители вольной и веселой жизни. Не станет никакой Арбореи. Амазонкам нужен только этот город. Они не жадные. Остальные городки и города, деревеньки и прочие поселения Сардинии будут уничтожены! Всё будет уничтожено – пропадет с лица земли, с землей сровняют амазонки места жительства сардинцев. И всех убьют, убьют всех, кто не возьмет плату за землю и не скроется с этого острова. Некому будет возделывать поля – не будет никаких полей. Некому будет кормить бандитов в горах. Не будет ни кормильцев, ни бандитов, которые всегда могут догадаться и грабить друг друга. Но амазонки веселые и очень любят охоту. Они станут охотиться на горцев. Амазонки выросли в горах – они обожают всякие проделки, ох и коварные, страшные и вредные они были в детстве, противные и наглые! Они всех горцев выловят, всех перережут и перестреляют. Горы в Сардинии славные. Легат Алекс, давно сказал: «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал!» – он сказал, что это песня, но рано им слушать песни того великого поэта. Наверное, когда всех горцев уничтожат – тогда споет эти загадочные песни. «Тебе не любопытно? – пристально всматривались полные злобы и внимания глаза в глаза обезумевшего от боли горца. И атлант добавлял, чуть застенчиво. – Мне вот любопытно. Просто грызет меня любопытство. Надо помочь нашим девочкам. Ты мне поможешь! Ты всё расскажешь: где тайники, где тайные пещеры и бухты. Девочки смелые и сильные, сестренки хороши, но мы ведь позаботимся с тобой об удобстве для милых девушек. Мы ведь настоящие мужчины с тобой!»

И продолжались пытки, и продолжали горцы выдавать тайны и секреты: и свои, и своих знакомых. Потом оказалось, что все слова проверяются, и взвыли горцы, и стали еще жарче беседа с ними – калились снова инструменты для пыток, укоризненно качали головой палачи.

И пришел вечер в город Бела. Лешка однажды сразу заявил друзьям, когда они осознали важную особенность этого мира, что древнее название, данное финиками – «Кар Ваалис», город Ваала, он уважает. Но считает более уместным именовать город – Каэр Бел. Словцо «Каэр» оно древнее, и у всех означает место поселения, город. А в имени «Бел» очень симпатично красота отзывается и вообще, песня просто славная, её можно гимном города сделать.

Этим поздним вечером Лешка собрался «втюхивать» наивным аборигенам и наивным атлантам ритуал жертвоприношения древнему – богу Белу. Десантирование и захват порта прошел просто замечательно, дела шли весело и бодро. Земля острова была удивительна своей красотой и разнообразием, и богатством на атмосферу душевную, красоты местностей дух захватывали, и море было чистоты неописуемой, и леса стояли потешные, рощицами некрупными, но милыми и какими-то ухоженными, неестественными они воспринимались после древних чащоб Атлантиды и Атлантиса.

Ох, много чего волшебного и чудесного уже увидели на Сардинии атланты. И амазонки еще, эти соблазнительные вертихвостки вертелись кругом и всё вынюхивали и облизывались – славные времена настали для Сардинии, славные для молодой крови Атлантиды. Но не для жертв её злобы и жажды изменить мир.

Сумерки окружили древний амфитеатр. Римляне порой занимались странными делами, идея кровавых боев ради зрелищности – абсолютно порочна и глупа, как рассудили попаданцы. Спорт – это фокус, это воспитывает весь народ, это зрелище, это усиление идеологических заморочек: атланты с детства знали – они лучшие, они сильнее, быстрее, и дальше всех во всем. А что Колизей? Глупо ведь – кто-то мастер с мечом сражаться, и что? Он что – клоун? Чего на него любоваться? В армию его и пусть служит народу. Театр древний – та же ерунда – мощнейшее средство пропаганды ценностей общественной жизни, нормальное средство оболванивания народа – дело вкусное, нужное, обязательное! Девчонки и мальчишки с детства пели, танцевали, читали стихи и разыгрывали свои представления – они воссоздавали сцены из тех немногих кинофильмов, которые видели по большим праздникам, редко ребята баловались показом голливудских картин. Там серьезно можно было заморочить детей не в ту сторону.

Этим вечером никто никого не морочил. Все, и легионеры и амазонки и моряки из экспедиционного отряда десанта – все знали – апостол-легат Алекс проведет ритуал почтения древнего бога этой земли, и это будет важное, а значит серьезное и немного странное зрелище. Потому что исконные атланты, были как родители, они всех спасли, были учителями, и они были странные, загадочные и немного таинственные. Но легат Алекс был самым классным – с ним не заскучаешь!

Темнота приближалась, заглядывала одним глазком на арену, атланты подходили небольшими группками и по одному, в компании со знакомыми девчонками-амазонками, и всем были весело, все несли с собой разные вкусности: шоколадки, корзины с вином, мясом, хлебом, рыбой жареной на оливковом масле, сыр нашли нормальный, без личинок. Развлекались молодые люди, уже не дети, подростки, но росли они во времена, когда в пятнадцать лет уже умирали, и умирали на посту правителей, военачальников и полных хозяев своей судьбы. Только там, на ступенях-лавочках амфитеатра древних римлян, горцы Арбореи ясно и окончательно осознали – всех их ждет смерть! Подростки не скрывали ничего, они не обращали на горцев никакого внимания, словно призраки уже мертвых сидят в сторонке и пусть себе сидят, не мешают, кушать не просят. Все смеялись, обменивались кушаньями и рассказывали всякие веселые истории, которые случались с ними за этот год. И многие горцы латинский язык знали, это был общий для всего Средиземноморья язык – и вообще язык всей цивилизованной Европы. Горцы слушали рассказы о боях в Англии, драках в Париже и Венеции, на всяких таинственных островах, в других известных городах. Они слушали и понимали – это конец.

Арена, вокруг которой поднимались скамьи зрителей, была хорошо освещена – пламя костров давало достаточно света, чтобы видеть и подозревать о предстоящем страшном зрелище. Очень скоро горцы сообразили, что среди них не было Лоренцо Булльо, всем известного задиры и забияки, который при этом мог быть и расчетливым и хитрым змеем. Похоже, не помогла ему его хитрость, сорвался и нагрубил тюремщикам и палачам. Калечили атланты осторожно, но больно, горцы прятали глаза друг от друга, все понимали, что предали они всех и вся, и теперь – впрочем, как всегда – каждый сам за себя. Рассказам атлантов все сразу поверили – раз амазонки и атланты смогли уничтожить и выгнать всех жителей из Кальяри – остальные городки и деревеньки они запросто уничтожат, а сжечь все посадки на полях – дело простое и страшное. С голоду в горах теперь горцы не передохнут, но жизнь ждет суровая тех, кто бросит вызов этим бестиям. А бестии и черти не скрывались – скоро на арену стали выскакивать компании и устраивали они соревнования: бегали наперегонки, дрались на кулаках и мечах, даже с ножами длинными резались – и горцы видели – злые воины, ученые, дерзкие и сильные, как пареньки, так и девушки.

Когда настало время главного события вечера, молодежь оставила арену и расселась по местам, и затихла. В тишине зазвучала негромкая мелодия. Звуки инструментов были хороши, сплетались в простую и навязчивую монотонностью и четкостью ритма и нот мелодию. Как по команде, непосредственные подростки принялись поддерживать эту грозную музыку хлопками в ладоши: все на свой лад, но красиво и точно вписываясь в звуки барабана.

В центре арены был уложен круглый щит. Чуть поблескивал он сталью обивки в наступающей темноте, и к этому щиту и вышел атлант. Шел он твердой походкой, не спешил, выйдя из восточных ворот, и слабые лучики заходящего солнца освещали его лицо, спокойное и серьезное лицо жреца. Все узнали легата Алекса. Он не скрывал лица маской, одет в простой хитон грубоватой ткани, окрашенной пурпуром. Он не был вооружен ничем, наверное, оружие ему было не нужно этим вечером. Легат дошел до центра, спокойно встал на щит и начал свою речь:

– Мир полон тайн и загадок. Но всё тайное станет явным в свое время и в своем месте. Это земля древних богов, и одного из них мы почтим сегодня жертвой, с благодарностью, что он хранил красоту и богатства этой земли для нас. Верно и истинно сказано, мы отдадим богу – богово, а Атлантиде – то, что принадлежит атлантам. Для нас нет ни эллина, ни иудея, ни сардинца, ни арагонца, ни италийца – мы равно чтим и уважаем всех богов и богинь этих людей.

Увы нам! Боюсь, древний бог древнего народа – Бел, память о котором мы навечно сохраним в названии этого города, как и было издревле – Бел может остаться недовольным нашей жертвой. Его требуется почтить человеческим жертвоприношением. Жертвой станет один из этих, – жрец указал в сторону, где затихли сардинцы. – Но это не люди, они не человеки, они звери в человеческом облике. Многие века они таились по горам и убивали своих братьев и сестер. Это ведь остров, да, это очень большой остров, но давно уже все они сроднились, в каждом есть малая капелька крови друг друга. Когда эти звери хотели жрать, они вылезали из пещер в горах и спускались вниз, и убивали своих братьев, мирных землепашцев. Когда они хотели, они насиловали своих сестер, женщин, занятых мирным трудом. Они убивали всех: мирных путников, и купцов, и людей порядка. Это звери. Будьте осторожны с ними, девочки – это их горы. Пока еще, но это их горы, они в них выросли, и они опасны. Будьте осторожны и внимательны на охоте. Господь помогает верным. И я очень надеюсь, что и древний Бел улыбнется вам, и не оставит благосклонностью.

Возможно, он почтит кого-нибудь из вас, возможно, он явится ко мне во сне – а боги и богини любят во сне являться к людям – и поругает меня Бел за то, что негодную жертву я ему приготовил. А возможно все ему будет хорошо. Это негодный зверь, но это его зверь – выросший и вскормленный землей Сардинии, и значит, он принадлежит Белу. И не только Белу. Многие из вас знают, мы пришли в этот мир, чтобы учиться и учить, не все ещё ведомо нам – наша жизнь полна радости открытий и предчувствия встречи с новым. Если кого почтят древние боги и богини – не надо со мной делиться. Это твоё, это только твоё личное. Если скажут пояснить легату кое-что, передать какие слова – тогда можно, тогда нужно со мной поговорить. Вы сами сообразите это дело.

Но, хватит лишних слов, солнце уходит, это Бел прощается с миром. Бел – это пламя, это свет солнца. Он щедр и могуч, он страшен и добр, он дает многое и отнимает всё! Он свет солнца – его теплом наполнено каждое зернышко с наших полей и каждая крошка шоколада, который вы так любите, ненасытные сладкоежки! Бел – пламя, огонь костров и печей наших мастерских – он с нами творит новые вещи мира, его страсть пылает в стали наших мечей, его тепло хранит нас тканью наших одеяний. Бел с нами всегда, и мы чтим его силу и власть. Мы не боимся, но мы не глупцы, и знаем, как опасен огонь – пожар может пожрать все дорогое нашим сердцам, огонь может уничтожить все лучшее, что создано нами. Мы чтим и помним! Время пришло.

И на арену вышло четыре легионера, которые несли столб с прикованным к нему человеком. Человек корчился, извивался и громко мычал свои возмущения и несогласия. Но он был крепко прикован цепями к столбу. Рот ему заткнули кляпом давно – грязные слова, это пустое. Но этот хитрец ведь может и язык себе откусить и захлебнуться кровью, нагадит скотина в последний раз, а так нельзя. Не надо гадить атлантам. Каждому своё – и человека оставили на время в его комнате, крепко прикованного и опутанного цепями – дряньское железо, не жаль в огонь такое бросить. И сейчас атланты прошли к центру арены, где жрец уже сошел со щита и убрал его в сторону, открыв вырытую в земле арены ямку. Ребята поднатужились, но установили столб в эту, специально приготовленную глубокую и аккуратную ямку: как раз, чтобы столб установить. И сразу принялись подносить приготовленные дрова. И тут Лешку удивили его детишки. И девчонки и мальчишки дружно соскочили со своих мест и стали помогать – быстро уложили вокруг столба аккуратную поленницу из сухих стволов сосны, пропитанных маслом.

Поленница получилась солидная, в метр высотой, почти по грудь горцу. Ребятишки не суетились, понимая всю важность этого дела, они не мешали друг другу, без команд и руководств организовались по сторонам и быстро подготовили пленника к ритуалу. Потом все спокойно расселись по своим местам. А Лешка грустно улыбнулся, но дело надо было делать. Он вынул кляп изо рта этого придурка. И Лоренцо захлебнулся от возможности выразить свои чувства и орал всё подряд: он проклинал своих знакомых, неведомого Чезаре, которому он глотку перегрызет в аду. Лоренцо поносил атлантов и амазонок такими словами, что Лешка только улыбался ещё больше: «Лей, лей воду на мельницу нашей ярости. Дурачок ты, какой же ты придурок, Лоренцо Забияка – даже не интересно с тобой, точно Бел мне яйца оторвет. Нашел кого сжигать». А потом он отошел, и протянул руку к поленице. И дуремары сардинцы увидели «чудо» – атлант щелкнул пальцами и в его руке возник огонек, от которого он и поджег дрова вокруг несчастного Лоренцо, главаря крепкой банды и веселого и неунывающего болтуна и задиры. Этот атлант был маг! Самый настоящий чудотворец! Да что же это такое! Скисли горцы и, понурившись, смотрели, как вспыхнуло ярко пламя, как стал корчиться и рваться из цепей их знакомый, как он мучился и страдал. А Лешка стоял недалеко от этого костра и, нюхая запах жареного мяса, думал о том, что вскормили они волков и волчиц. Ему были хорошо видны глаза его старых знакомых, подросших детишек, учеников и учениц. Глаза атлантов и амазонок блестели спокойствием и немного восторгом – они на казнь, жертвоприношение смотрели с удовольствием, и запах этот жутковатый им ничуть не мешал. И Лешка вздохнул про себя: «Жуткое время. Не понимаю этого. Вот этого никак не понимаю. Человека сжигают, а им нормально, даже радостно. Преступник он конечно и мразь – но аутодафе, это дикость какая-то. Черт его знает, я бы и от расстрела точно обосрался, если бы увидел так близко. И вешать человека – вообще стрёмно, там дерьмо и моча сразу текут по ногам – вот гадость, но людям нравится. Хавает пипл. Что за дурдом? Не понятно. А это кто у нас опять шоколад жрёт! Свинтус Генчик, так-так-так, будет завтра на конюшне весь день навоз убирать».

Лёшка Зубриков, коварный и зловредный сенатор Атлантиды, легат шпионов и диверсантов, апостол церкви святого Фомы, очень, очень опасный человек.

Глава 4. Троя на двоих

Еще на пути к Сардинии Лешка рассмеялся над затруднением подруги. Апфия давно была очарована фильмом «Троя», более того, она была простенькой девчонкой из небольшого городка на берегу Мессинского залива в Ионическое море, недалеко от Ареополиса – города бога войны Ареса, и жила эта девчушка в небольшом порту-деревеньке рыбаков. Её родиной вообще-то Лакония была – область, в которой столицей была Спарта – она была как бы спартанка, хоть и не жила в столице. Но по духу Лешка сразу разглядел в ней вздорную, хитроумную и взбалмошную, но хладнокровную деву воительницу и обозвал «фурией Эллады», сразу сказав, что «грек» это латинское название, а изначально она – эллинка, и не какая не гречанка, и уж тем более не гречка. Апфи трындела, что ей само слово «Троя» нравится просто жуть, просто обсикаться можно, какое славное слово, и Лешка ей сразу всё пояснил:

– Апфия не занимайся глупостью! Называй ты цитадель как тебе угодно. Цитаделька это и есть маленький военный городок внутри большого города. Это последний рубеж, основа и центр обороны, штаб и все запасы, ты в теме – возводи свою цитадельку, и как угодно называй, хоть «попка Апфии» – всему Средиземноморью ведь в душу плюнула.

Просто пойми, Каэр Бел – это город Белу посвященный, это святое, не нравится название? Валим отсюда, тут есть ведь три места отличные для порта, а для вас капитанов сотня миль – не крюк.

– Мне нравится, чего ты, – Апфи лукаво подмигнула ему. – А что означает «Троя», ты ведь знаешь, ты вспомнил?

– В том то и дело, Апфи, что «троя» нифига  не означает, она древней греков, там ведь еще и прозвище «илион» они примазывали к «трое». А в основе город назывался «Вилуса», и какие там восточные древние арабы его основывали? Я не знаю, там еврейские арабы жили – семиты, я в них в древних не разбираюсь особо. Семиты они не арабы, они особые, точно особые, но там такие смешения кровей шли – мутно всё. Ничего особо важного нет в этом слове, дела важны – их скрепи желаньем сердца своего. Прикипело тебе слово «Троя» – вперед, будет «Троя» этим придуркам, все кровью умоются. А ты красавица – ты Апфия троянская станешь – очень ты хороша.

– Это точно, – рассмеялась капитан-легат. – И сволочей всяких мы от наглости проучим, и «Троя» греет. А с мужем у меня все отлично. Хотя, Елена с Парисом в Трое поженились. Так что – все отлично, я от тебя ушла, ты мой Менелай, и из Спарты я ушла!

– Я не Менелай! Я Одиссей! Я хитрый, веселый и всякие ловкости умею. И с женой никак не могу встретиться – не срастается у меня малышка, не пришло время, – сразу стал оправдываться непонятно отчего Лешка.

– Ты просто похотливый хомяк, ты всё тащишь в нашу норку, но ты легкий сердцем, ты не Одиссей, ты просто Алексей.

Она рассмеялась задорно и чистосердечно, как девчонка. Ей было чему радоваться. Места потрясающие, работы полно, сердца девочек поют от восторга. Работы разной полно! Двести амазонок как пчелки суетили по стройке – там реальная полундра и аврал корячился. Вот только с мастером Луисом всё и все корячатся в нужном направлении. Сарагосец сиял – работать по камню он обожал! Причем именно блочно, не кирпичами и всяким цементом рулить, а именно камнем. А вот чего-чего, а камня ему предоставили в распоряжение огромное количество.

Дело было в том, что в соответствии с проектом «Троя» амазонок не интересовал весь город, и вся старая часть города им тоже была ни к чему – их просто слишком мало было, чтобы серьезно намереваться дать бой арагонцам, когда те придут с ответной мстёй неотвратной. Апфия, после строгого и серьезного рассмотрения её планов главным архитектором Атлантиды согласилась «урезать осетра» – корпус амазонок брал под контроль довольно большую территорию старого города, чтобы основать неприступную цитадель, основанную не просто на старых стенах и самых значительных башнях. Нетушки! Вот что атланты умели и что они любили – это взрывчаткой шалить. Цитадель «Троя» на плане выглядела как трапеция, почти треугольник с основанием на восточной стороне. От самой высокой башни города – башни святого Панкрата на севере вниз к югу шла стена, к которой примыкали старейшие и самые значительные здания Каэр Бела. Там был Королевский дворец, ведь Сардиния была королевством, хотя правили в ней наместники Арагонских королей. В этом смысле город еще при римлянах странно извернулся – Рим захватил Сардинию, и она стала колонией. Но вот жители именно Каралиса были приравнены в правах к горожанам самого Рима – а это было очень круто. У королевского дворца – высокого, довольно красивого и примечательного здания снаружи располагалась дворцовая площадь, и конечно вокруг дворца во все  времена строили свои дома представители знати, возвели ратушу, Кафедральный собор, дом архиепископа и другие важные для жизни города служебные помещения. В городе при смене власти случился значительный наплыв всяких каталонцев, арагонцев, кастильцев и прочих пиренейцев, которые заставили бывших задравших носы италийцев засесть тихо в своих дворцах.

С этими коронными делами всё было мутно и странно. Сначала Арагонский король женился на Неаполитанской принцессе, и папа позволил им свадебный подарок – одобрил власть над Сардинией и Корсикой. Но сделка была тайной! Хотя, это было смешно – такие дела тайно не провернешь, и очень скоро все пронюхали про такую странную историю и начали все к войне готовиться. Генуя себе Корсику подчинила – она была хороша тогда, эта крепкая банда ловких торгашей, Крым они цепко держали в руках, золотом неплохо прибавлялись. Арагонцы стали воевать за Сардинию и воевали долго. Но Кальяри захватили – и там стал проживать король и королева Сардинии, хотя зачастую это была марионетка из важного и древнего рода, наместник, который слал доносы в Арагон, все решалось в Арагоне. На данный момент золотой дукат был запечатан в конвертик белейшей бумаги и перевязан изящным образом пурпурной лентой с синей каемочкой, и золотыми орлами – цвета и символы Атлантиды. Отправлен был дукат от щедрости нашей главы амазонок очень милой женщине, соседке – королеве Арагона, Марии Кастильской, которая честно и умело несла всю тяжесть своего величия: дочь короля Кастилии и Леона Энрике третьего из рода Трастамара, принцесса Астурии, в замужестве – королева Арагона, Валенсии, Майорки, Сицилии, Сардинии и Корсики, Неаполя, графиня Барселоны и прочих земель Каталонии.