Текст книги "Между сном и явью"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ну чего ты приуныл. Найдем, не беспокойся. Только на все нужно время. Обязательно что-нибудь придумаем. А что с твоими родителями случилось?

Илюша остановился, не дожевав яблоко. На глазах у него выступили слезы:

– Папу арестовали. Он ведь дворянин. Он сидел в тюрьме, но ему разрешили заниматься наукой. Потом он погиб. Во время технического эксперимента.

– Дворянин? Значит правильно, что арестовали, – сказал Нат. – Наша страна не для всяких буржуев!

–Мой папа не буржуй! – воскликнул Илюша. – Он ученый!

Вилена жестом остановила Ната.

– Не горячись. Не все дворяне плохие. Некоторые перешли на сторону советской власти и помогают ей.

– Например? – задорно спросил Нат.

– Например, мои родители. Например, дворянами были Ленин и Дзержинский. Мало ли кто когда кем был! Илья, ты говоришь, что отец погиб во время эксперимента? Какого? Что он испытывал?

– Не знаю. Все это было засекречено… Мама тогда очень переживала, плакала. Жили мы трудно. Раньше мама давала уроки музыки – этим мы и жили. Но потом маме отказали от места. Домработница Клавдия тоже оставила нас. Остались мы совсем одни. Начали продавать ценные вещи, чтобы как-то выжить. Однажды мама пошла на рынок и не вернулась. Два дня ее не было. Соседи говорили – иди в милицию. Я пошел, рассказал. Но потом в милиции сказали, что мама погибла… Меня забрали в детдом. Но там жить… невыносимо. Я не хочу туда возвращаться!

– Ну, не печалься, братан. Извини меня. Поможем! У меня вообще ситуация примерно такая же. Тоже без мамки и папки живу. С дедом. Ох, лучше бы с ним не жил. Дерет он меня, как сидорову козу. Есть у него бамбуковая палка. Он ее из Китая привез. Так он меня ею, – сказал Нат.

– Главное – не раскисай, – сказала Вилена. – Никто тебя не заставляет возвращаться в детдом. Мы тебя не бросим!

– Сейчас в нашем районе мильтоны небось уже зашевелились. Ищут, – сказал Нат.

Вилена серьезно посмотрела на него, прищурившись от солнца.

– Не думаю. Завмагу не выгодно афишировать пропажу. Скорее всего, он все скроет. А вот люди, которым мы помогли – удивятся. Откуда все взялось?

Все они засмеялись.

Глава 9. Возвращение. Еще одна улыбка экстравагантной дамы. Пещера с кладом. Армейские разговоры.

По сухой дороге, мимо огромных каменных глыб, устало двигались два человека с тяжелой ношей. Рыжее солнце безжалостными золотыми лучами ласкало пыльную равнину. Высоко в небе застыли стервятники.

Спасаясь от жары, путешественники с наслаждением углубились под сень буковой рощи. Здесь царила вечная тишина. Лишь хрустальный звон ручья нарушал ее.

Павел и Коля спрятали раненого Корнеева под кустом, а сами спустились к источнику. Причудливые очертания скал, поросшие лесом, создавали сказочную картину. На дереве у родника сидела большая улитка.

Освежившись сами, они принесли воды товарищу и полили на его лицо.

– Как ты, Василь?

Раненый пробормотал какие-то несвязные слова.

Вытирая платком лицо, Коля сказал:

– Ну и печет… Градусов за сорок!

– Ветра нет. Горы загораживают ветер, – ответил Павел, потягивая воду из фляги.

Коля закурил и внимательно посмотрел на Павла.

–Слушай, если вдуматься, то, что мы с тобой видели – потрясает! Представь себе, в заброшенном замке совершенно изолированно обитает женщина. Какие-то там пространства, как-то там загибаются… Мне иногда это кажется бредом, сном…

– Ну, а Василий? Это же реальность! Что-то же с ним случилось. Мы же все видели собственными глазами, – сказал Павел.

– Ну, хорошо. Допустим, это реальность. Что тогда делает в замке Сосновская? Почему, именно у ее дома, ты видел подозрительных археологов? Не обманывала ли она нас? Не связана ли она с ними? Может замок – явочная квартира, шпионское гнездо. Причем эта графиня может даже и не подозревает, что ее используют.

– Насчет того, что заброшенный замок пытаются как-то использовать враги – может ты и прав. Но, я почему-то уверен, что Наталья Сосновская тут ни при чем. Интуиция подсказывает. Она, скорее, жертва обстоятельств. Невинная, страдающая душа, осколок прошлой жизни, чудом уцелевший в нашей действительности. Так оно и окажется. Если мы еще увидимся с нею, конечно.

Коля удивленно поднял брови.

– Ты думаешь туда, к Сосновской, нам больше не реально попасть?

Павел задумчиво смотрел вдаль.

– Можно попасть. Но мне кажется, должно быть, стечение особых обстоятельств.

– Интересно. Слушай, ты бледный какой-то…

– Да чувствую себя неважно.

– Эх, это я виноват, извини. Потащил тебя в горы еще не подлечившегося…

– Ладно, не жалей о том, что было.… Надо было – вот и потащил. В конце концов, мы делаем одно дело – охраняем Родину. Она у нас одна. Ничего не бывает без трудностей, – сказал Павел, отводя Колину руку с открытым портсигаром.

– Нам бы добраться, побыстрее. Уже вроде недалеко осталось. Мы, кажется, на главном тракте, – нахмурившись, сказал Коля.

– Да, но с Василем в таком состоянии мы далеко не уйдем. Дотянул бы он.… Даже до лагеря еще далековато.

– Да, там медпункт, может телефон есть, вызвали бы машину…

На какое-то время они затихли, повалившись в порыжелую траву в тени деревьев.

Золотисто-голубые стрекозы, собравшись в веселую стайку, неистово кружили, с треском сталкиваясь, охотясь за мухами.

Косматый голубь сел неподалеку на ветку. Его угольные глазки заинтересовано поглядывали на путешественников. Птица наклоняла головку вправо и влево, как бы озаботившись состоянием людей, а когда Коля встал и протянул руку, взлетела высоко и, сделав в воздухе круг, села далеко на каменистом тракте.

– Смотри, голубь! Откуда он здесь, так далеко от города? – сказал Коля, обернувшись к Павлу.

Павел приподнялся:

– Где ты видишь голубя?

– Да вот там на дороге.

Коля показал направление.

– Там по – моему стоит какой-то автомобиль.

– Странно. Действительно, автомобиль. Как же мы не услышали, как он подкатил…

Белый лимузин с открытым верхом застыл у обочины дороги. У него возилось два человека. Один из них оказался дамой в розовой шляпе, обмахивающейся веером. Дама что-то возмущенно высказывала водителю – длинному и худому джентльмену в белом костюме, но, при этом, в шлеме и поднятых очках.

Павел и Коля подошли поближе.

– Мой милый Петер, поторопитесь с ремонтом, иначе мы не успеем к обеду, – говорила дама. – Вы мне обещали легкую и романтическую прогулку. А теперь мы должны страдать здесь от жуткой жары.

Джентльмен отвечал из – под поднятого капота:

– Ах, моя госпожа, если бы я разбирался в тонкостях этих проклятых моторов. Вот ведь блага цивилизации! То ли раньше было в старые добрые времена – карета с кучером, лошади…

– Ах, Петер, не травите мою душу. Впрочем, здесь так чудесно! Какие красивые виды!

– Елизавета Генриховна! Неужели вы? Вот так встреча!

На голос дама обернулось. На ее лице отразились сразу удивление и радость. Тут же она широко, ослепительно улыбнулась, и от этой улыбки стало сразу как-то хорошо.

– Ах, какая встреча! Мой давний знакомый, отважный рыцарь! Как приятно вас здесь увидеть! Видимо вы продолжаете изучать местные достопримечательности? О, теперь, я вижу, вы с собой взяли верного оруженосца?

Павел представил Колю.

Елизавета Генриховна в ответ еще раз ослепительно улыбнулась.

– А мы уже как-то виделись. В поезде.

– Но как вы здесь оказались?

– А мы на этом чуде техники совершали прогулку. А теперь чудо перестало быть таковым. Чихнув несколько раз, оно заглохло. И в результате я, мой верный Петер и любимый Макс оказались в этом замечательном месте. Здесь действительно хорошо, но только несколько жарковато.

Коля удивился:

– Но я вижу здесь только двоих. А где же третий?

Женщина удивленно подняла брови:

– Вы имеете в виду Макса? Я вам сейчас его представлю. Бездельник загорает на заднем сидении машины. Максик, милый мой, тебя хотят видеть!

На звук ее голоса с заднего сидения автомобиля поднялся, распрямляя длинные лапы, толстый рыжий кот. Оглянув путешественников, кот, к удивлению Павла и Коли, салютовал им лапой.

– Какой у вас дрессированный кот! – похвалил животное Коля.

Елизавета Генриховна блеснула синими очами:

– Он немного обиделся за бездельника. Впрочем, Макс отходчив и дружелюбен. Этот золотистый кот – целитель и охранник!

Павел решился рассказать об ихней проблеме.

– Елизавета Генриховна, мы попали в беду. Товарищу, который был с нами в этом путешествии, стало плохо. Он там, в тени, под деревьями. Его нужно как можно скорее отправить к доктору. Вы можете нам помочь своим автомобилем.

– Дорогие товарищи – господа, я всегда готова, но вот только готов ли он?

– Кто? Ваш водитель?

– Автомобиль!

Павел подошел поближе к джентльмену в белом костюме, озадаченно стоявшему у открытого капота.

– Позвольте мне взглянуть…

Через пятнадцать минут Павел в водительском шлеме и очках сел за руль. Рядом с ним восседала важная и довольная Елизавета Генриховна под зонтиком и с рыжим Максом на руках. На заднем сидении устроился Коля со своим агентом Корнеевым, лежащим без сознания.

Елизавета Генриховна долго махала рукой.

– Дорогой Петер, до скорого свидания. Через час мы обязательно будем. Потерпи, мой дорогой. Будь мужчиной. Изучи окрестности. Скоро увидимся.

И послала ему воздушный поцелуй.

У Петера был виноватый и грустный вид. Он долго махал платочком вслед окружающему автомобилю, а потом сел у дороги…

Спустя несколько минут к тихо журчащему ручейку, распугивая сиреневых стрекоз, подлетел чубатый белоснежный голубь. Потрепав своими крылышками, он окунул головку в синюю воду и, отряхиваясь, выбрался на берег. Еще пару минут спустя он летел среди розовых облаков.

Павел проснулся, и долгое время не мог понять, что он делает один в этой большой, залитой белым светом палате. Сквозь открытое окно доносился запах магнолий. Он приподнялся, превозмогая боль в боку. В окне неподвижно стояли пирамидки кипарисовых деревьев. Было так тихо, что слышно было за окном мерный стук ходиков.

Постепенно Павел стал припоминать последние события.

Коричневая с черными пятнышками бабочка впорхнула в комнату и, покружив в пространстве, села на подоконник. Вдруг что-то ее вспугнуло, и она, испуганно подпрыгнув, зашелестела в своем полете по комнате.

На подоконнике лежал букетик полевых цветов. Внутри была записка: «Желаем скорейшего выздоровления».

Павел выглянул наружу. Внизу стоял светлоголовый мальчишка и, сощурившись, смотрел вверх. Конец его красного галстука запрокинулся за плечо. Павел узнал Витальку, пионера из лагеря.

Он помахал рукой.

– Здравствуйте, товарищ командир!

– Привет пионерам!

– Как ваше здоровье?

– Выкарабкиваюсь.

– А можно к вам?

– А давай через окно! Влезешь?

– Запросто!

– Влезай. Только потише. Чтобы не услышали наши эскулапы.

Вскоре Виталька был уже в комнате. Павел посадил его на стульчик, а сам уселся на кровати. Медовые Виталькины глаза горели восторгом.

– А что с вами, товарищ пограничник?

– Да вот помогал товарищу в одной операции.

– Ухты! Шпионов выслеживали?

– Ну, что – то наподобие. Говорить подробно, понимаешь, не могу – слово дал!

– А, тайна!

– Вот-вот. Пришлось идти далеко. Разбередил старые раны, и вот теперь врачи отправили меня на койку.

– Ой! А надолго?

– На парочку дней, наверное…

– А меня наша вожатая Цветана Славчева отправила сюда. Вас, мол, в изолятор положили, не пускают к вам. Надо весточку передать. А я легкий, незаметный. Через забор перемахнул и здесь. Вы читали записку?

– Это она писала записку?

– Да, она.

– Спасибо. Передай ей привет от меня. Надеюсь, скоро свидеться.

– Обязательно передам.

– Ну как живется у вас в лагере?

– Здорово. Позавчера в поход ходили! По компасу ориентировались!

И Виталька, захлебываясь, рассказал о походе.

– А еще мы с товарищем знаем, где клад зарыт.

– Какой клад?

– Настоящий, в пещере. Мы хотим найти его.

– В какой пещере?

– А тут недалеко у моря, в скалах есть пещера. Там турки очень давно клад спрятали.

– Откуда знаешь?

– А нам Кабис рассказал. Он сам татарин. Из местных пионеров. Он в моем отряде. Да вы, наверное, видели его, когда у нас выступали.… Так вот он говорит, что в глубине пещеры есть сундук с драгоценностями. Представьте себе, если мы найдем его! Драгоценности нам ни к чему. Мы отдадим их на самолет! Пусть в нашей авиации будет наш собственный самолет! А себе оставим пистолеты. Если будут. Ну, там еще кинжалы.

– Вы даже знаете, что в сундуке?

Виталька опустил голову.

– Ну, так. Не то, чтобы знаем наверняка. Догадываемся. Вот, здорово, бы было его найти!

– Конечно, – Павел улыбнулся мальчишеской мечте.

– Вот только у нас, ну, как – бы соперник есть. Он тоже клад ищет, все ходит, выслеживает. У него, вроде, даже план есть.

– А кто это?

– Наш завхоз, Игнатий Арнольдович. День назад мы с дружком во время тихого часа вырвались к морю и добрались до скалы. Вдруг слышим – шаги на тропе у самого моря. Мы – в кусты. Смотрим – наш завхоз идет. Остановился, бумажечку из кармана вынул. Смотрит. Там дальше узкая, скользкая тропа под самым морем идет. Там опасно, обрыв…Он веревку к скале привязал, вокруг пояса обвязался, значит, чтобы не упасть, и давай в пещеру спускаться. А мы испугались, затаились в кустах и ждем. Боимся, увидит, отведет к начальнику лагеря, за то, что режим нарушаем, ушли без спроса. А минут через десять-пятнадцать и он появляется.

– У него что-то было в руках?

– Нет ничего. Лоб вытирает, как-то выглядит, как будто досада какая его гложет. Не нашел значит клад. По дорожке вверх – и исчез.

– Ну, а вы?

– Ну, а мы так спуститься туда и не решились. Во – первых, боялись, что тихий час закончится и нас хватятся. Во-вторых, поняли, что так просто в пещеру не пробраться. Надо подготовиться, как следует.

Павел принял серьезный вид.

– Слушай, Виталий, вот что я тебе скажу. Пещера над морем, над пропастью – дело очень опасное и серьезное. Подожди, не перебивай. Знаю, что вас не отговорить – все равно ведь полезете…. Но, подождите, не делайте это без меня. Не ровен час – сорветесь. Разбиться, утонуть можно запросто. Я вам постараюсь помочь. Вот только подлечусь немножко.

Глаза у Витальки блеснули радостью.

– Хорошо!

– А заметишь что-то подозрительное про этого завхоза – мне скажи. Лады?

– Лады!

Спустя день, наслушавшись упреков и советов врачей, Павел не спеша спустился вниз в больничный парк. Здесь был тихо и спокойно. Только далеко, за зеленым забором, слышалось бодрое «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Павел погулял по парку, оглядывая мощные гипсовые статуи рабочих, колхозниц, бравых и подтянутых спортсменов и спортсменок, когда тишина нарушилась ревом моторов.

У забора стоял человек в больничном и жадно смотрел вверх. В чистом голубом небе, словно птицы, кувыркались легкокрылые самолеты. Павел и сам остановился, увлекаясь необыкновенным зрелищем. Вот самолеты собрались в один строй, словно птичья стая, а затем стали демонстрировать чудеса. Шестерка истребителей подарила зрителям "тюльпан" – одну из самых эффектных фигур группового пилотажа. Вдали слышен был восторженный шум и шелест аплодисментов. В течение получаса летчики совершали пируэт за пируэтом. И снова – аплодисменты.

– Эх, здорово! Что вытворяют, а? Гордость берет! – сказал незнакомец.

– Красота! Вот молодцы! – откликнулся Павел.

Вдали на трибуне было слышно:

– Да здравствуют сталинские соколы! Ура!

– Ура!!!

– Да, наша авиация сейчас сильна. Если нужно – достойно встретим врага и врежем ему! Если нужно – проложим новые сталинские маршруты, не хуже товарища Чкалова, – говорил человек, смахивая скупую слезу.

– Да, трудно себе представить! Это же надо – через Северный полюс – в Америку! Раньше об этом не могли и мечтать!

Познакомились. Человек в больничном оказался летчиком. Звали его Всеволодом.

Они сидели на скамейке, вдыхая запахи магнолий, и увлеченно говорили о ситуации на дальневосточной границе, в Европе, в Испании, где Всеволод побывал, был сбит и вывезен представителями Красного Креста.

На аллейке показалась фигура человека в белом, немного измятом летнем костюме. Павел узнал давнего знакомого Кирилла Аполлоновича Щедрина. В руках у него был пакет.

Извинившись, Павел покинул летчика и радостно обнял Кирилла Аполлоновича. Тот сразу заговорил, блеснув на солнце очками:

– А я смотрю, вас нет и нет. Думаю, где же мой неизменный шахматный партнер? Понимаете, батенька, сразиться не с кем.

– Так уж и не с кем? – улыбался Павел.

– А потом я узнаю, что вы здесь, – Кирилл Аполлонович снял очки и его голубые, льдистые глаза, с морщинками у век, по-доброму смотрели на Павла. – Что, здорово прихватило?

– Да есть немного. Помните, я в горы собирался. Ну, там меня…

Павел махнул рукой.

– Ай-я-яй! Нельзя же так! Вы должны беречь свое здоровье. Вам, батенька, еще державу строить. И защищать ее. И семью создавать.

Павел улыбнулся:

– Надеюсь все успеть.

Они пошли в дальний угол парка и сели на скамейке под блестящей листвой липы. Залетевший в парк ветерок приносил запахи георгин. Побежал тихий задушевный разговор. Павлу нравилось беседовать с пожилым, многое видавшим человеком, узнавать его суждение.

Он спросил:

– Ну, что, Кирилл Аполлонович, видели в небе выступление наших летчиков?

Кирилл Аполлонович развел руками:

– Батенька, но ведь это просто чудо. Такое мастерство! Как там говорят – асы! Ну, просто – боги небес!

– Боги небес? Интересно сказали.

– А вы читали что– нибудь по германо-скандинавской мифологии?

– Нет, наверное…

– Так вот, там асы – это высшие боги. Ну, там, Один, Тор.… Но это просто сравнение. В данном контексте слово ас – французское. Означает «туз», или человека, достигшего первенства в своей области…

– Удивительно. Не слышал, спасибо, буду знать. Часто мы употребляем слова, не зная их значения.

– Но вот, что я думаю, Павел Алексеевич. Все это мастерство, петли в воздухе, все это хорошо. Но главное, чтобы в нужный момент, когда начнется война, армия не подвела и показала свое мастерство.

– А что, Кирилл Аполлонович, у вас на это счет имеются сомнения? Поверьте, мы сильны и если завтра война – мы можем дать надежный отпор.

– Хм, сомнения… – Кирилл Аполлонович снял очки и протер их замшевой тряпочкой. – Павел Алексеевич, вот вы человек военный, многое видите и закрываете глаза, выдаете желаемое за действительное.

– Что вы имеете ввиду?

– Да вооружение то у нас слабее, чем у них. И танки, и самолеты. И с дисциплинкой не очень. Если я по одним публикациям делаю такой вывод, вам – то должно быть виднее. Разве конфликты на Дальнем Востоке и баталии в Испании это не доказали?

– Вы правы, – вздохнул Павел. – Отдельные недостатки есть. Слишком много средств мы направили на индустриализацию, в военной области что-то упустили. Но, скажу коротко, – скоро перевооружение. Ошибки Испании учтены.… Спустя пятилетку мы будем еще сильнее.

– Слишком долго ждать, батенька! Враг у наших ворот. Война не за горами, разве вы не чувствуете?

– Да, фашизм видимо не остановится перед завоеванием Европы. Но, мне кажется, Гитлер, вряд ли пойдет на восток, оставив за спиной Англию и Францию, страны, которые сильнее его и которые унизили Германию, навязав Версаль…

– А Япония?

– Японии мы щелчок по носу дали. Она вряд ли сунется…

Кирилл Аполлонович вдруг как-то посерьезнел, оглянулся, и заговорщически наклонившись к Павлу, зашептал:

– Слушайте, мне непонятно, что происходит с вашими командирами?

– То есть? Вы имеете в виду высший командный состав?

– Их арестовывают и сажают.… Но кто же командовать – то будет?

– Если вы о Тухачевском.… Но это был военно-фашистский заговор в Красной Армии. Они были изобличены, дали показания. Готовили государственный переворот. По – вашему их надо было по головке погладить?

– Но… как-то быстро все произошло… Переворот, а расследовали меньше месяца. Такое громкое дело. А арестовали – то сколько! Лес рубят, щепки летят! Не может же быть столько предателей в Красной Армии…

Павел вздохнул, задумавшись.

– Я и сам об этом часто думаю и переживаю. Я знал Иону Эммануловича Якира. Это был честнейший человек. Впрочем….

Павел внимательно огляделся по сторонам.

Вдалеке по аллее ходила женщина под руку с больным в халате. Рядом в кустах шелестнуло. Оттуда осторожно вышла кошка и принялась острить лапы о кору липы. Их никто не мог слышать.

Кирилл Аполлонович сказал одними губами:

–Боитесь, чтобы никто не услышал? Разве такое возможно в свободной стране, батенька?

Павел сказал твердо:

– Время сейчас такое. Без ограничений нельзя. Вредительства и шпионажа хватает. Враг пытается подорвать нас изнутри…

Кирилл Аполлонович, поморщившись, сказал:

– Послушайте, батенька. Был я как-то на одном совещании. Ну и увидел старого друга, талантливый хирург, золотые руки. Решили мы с ним немного отметить это дело. Выпили значит, и он мне рассказывает, что в двадцать пятом году он разговаривал с судмедэкспертом, проводившим осмотр тела Михаила Фрунзе. Так вот он уверял, что Фрунзе убили! Просто зарезали на операционном столе…

Стук каблучков по аллее прервал их разговор.

– Товарищ Белецкий! Павел Алексеевич! Я вас везде ищу! Пойдемте на укол!

Павел положил руку на плечо Кирилла Аполлоновича.

– Это все лишь версии, догадки. Они требуют тщательного расследования. Не будем об этом. Ладно, мне пора. Это медсестра Нюра.

Кирилл Аполлонович подхватился.

– Конечно, идите…. Ах, я совсем забыл.

И он протянул пакет.

– Тут вам фрукты, коржики. Сестра приезжала, сама пекла. Вкуснейшие!

Павел поблагодарил старика и направился к корпусу. Но чувствовал, что разговор оставил у него что-то тревожное в душе.

Глава 10. Гаспар и его змей. Цветок в книге. «Строгий юноша». Странный гражданин.

Цветану разбудил скрип повозки и лошадиное ржание. Она знала – пришла телега с продуктами из ближайшего колхоза. Еще вчера они ходили помогать этому колхозу собирать урожай винограда.

Цветана поднялась с каким-то неясным томлением.

«Вот что значит спать днем, во время тихого часа», – подумала девушка. Раньше это с нею случалось крайне редко.

Быстро привела себя в порядок перед зеркалом. Заплела косички. Так она сама себе казалась еще совсем девчонкой. Она даже улыбнулась своему отражению.

Солнечные струны пронизывали белоснежные гардины, заполняли пространство между цветочными кустами и двумя березами каким-то совсем нежным, сиреневым светом. Казалось, лилась прозрачная скрипичная мелодия.

Цветана увидела склонившуюся над кустами Полину с сапкой в руках. Это же надо так любить цветы, чтобы возделывать их в полудневную жару!

Вспомнился май. Она в светлом новеньком платьице в красный горошек бежит по свежим, после грозы, чисто вымытым улицам, с цветами к отцу. Мир сверкает бриллиантовым цветом, капельки росы горят на листьях и цветах, корабли облаков синеют парусами высоко в небе. Вот дворец, много людей. Объявление о выставке. Отец стоит торжественный в уже неновом, но строгом костюме и рассказывает о своих работах. А рядом с ними переливаются натюрморты и пейзажи, в которых нет – нет, да и проглянет солнечный кусочек любимой Болгарии! Отец принимает от нее цветы, а затем подхватывает и кружит ее саму, и она летит среди этих болгарских пейзажей куда-то в высшие серебряные сферы! Звучат аплодисменты!

А затем – автомашина «эмка». Ее подвозил Евстафий. Он аккуратен и тверд, но все же чем-то неприятен. Его поцелуи до сих пор на ее шее и щеках горят неприятно огнем. Колючий человек! Лучше им больше не встречаться!

Для Цветаны поездка в лагерь была как-бы освобождением от назойливого внимания Евстафия. Он будет ее летом искать, но найдет ли. Скорее всего, найдет. Он имеет власть, и для его власти практически нет преград. Хотя, впрочем, пара преград все – таки, есть…

Ей вспомнился поезд, гроза, Павел. Уже с первого взгляда было ясно, что это порядочный человек. Совсем не Евстафий! А как он спас ее тогда, когда она упала в море. Может быть это судьба? Как он там сейчас?

Цветана вспомнила рассказ Витальки. Он навестил его в больнице, передал ему весточку. Правда, Павел никак не ответил. Хотя разве можно многого ждать от приболевшего человека…

Сегодня после обеда Цветана была свободна. С отрядом оставалась Полина. Почему-то сидеть в лагере больше не хотелось.

Цветана, одев под платье купальное трико, водрузив на голову панаму, отправилась на море. Она взяла с собой маленького испанского мальчика.

Ей было жаль шестилетнего Гаспара. После того, как тридцать четыре тысячи испанских детей четырьмя партиями были привезены в СССР и размещены в детских домах, Гаспар не попал ни в один из них. Он был слишком мал, кроме того его отец Аурелио де Ховельянос был с ним. Астуриец Ховельянос был убежденным коммунистом – республиканцем. В СССР для него нашлась работа. Он был бурильщиком, кроме того хорошо знал взрывное дело. Этим летом он ехал в дальнюю командировку на стройку. Ехал на север, в трудные условия. Именно поэтому, он уговорил Полину взять с собой своего маленького сына, несмотря на то, что дошкольник Гаспар не подходил под возраст лагерных ребят. И вот теперь Гаспар жил в комнате Полины, но дружил и с Цветаной. Подруги мягко опекали уже многое пережившего мальчика, побывавшего под артобстрелом и в тюрьме.

– На море, Цветана? – спросил с улыбкой привратник Ипполит.

– Да, пойду, отдохну.

– А этого черного обормота зачем берешь?

– Да Полина занята, не может за ним присмотреть. Возьму, пусть развлечется.

Тяжелая с завитушками металлическая калитка со скрипом открылась.

Они пошли с Гаспаром по пыльной белой каменистой дороге.

Постепенно, не спеша, а затем стремительным рывком поднялся к облакам воздушный змей. Словно летучая мышь, распрямил он крылья, а его извилистый хвост залопотал по ветру. Змея Гаспар делал вместе с вожатым Сергеем Жуковским. Змей вышел на славу. Разноцветный, он переливался всеми цветами радуги, освещая облака. Медленно летел он по ветру, а при легких порывах – рвался из смуглых цепких рук Гаспара.

Цветана присела в каменной беседке, выбрасывая камешек из сандалии. Перед нею развернулось сине-зеленое море во всей красе. Его изумрудные волны ласково приняли тела девушки и мальчишки. Пленный змей трепетал по ветру, не в силах порвать связующую с деревом нить.

Гаспар плескался у берега, ныряя головой в прибой и смешно болтая над водой ногами. Цветана подхватила его и, со смехом, подержала его в воде, объясняя, как плавать.

– Mi serpiente! Мой змей! – закричал Гаспар.

Цветана бросила взгляд на берег. Деревцо больше не охраняло змея. Но сам змей не исчез. Он, по – прежнему, парил в облаках, но только высоко и далеко – над скалой, грозным обрывом нависшей над заливом. Его держал за нить человек в темном.

Гаспар что есть духу выскочил из воды. Разбрызгивая тысячи капелек, он помчался к горной тропке, ведущей наверх. Спустя несколько минут он уже появился на скале и подошел к незнакомцу в темном. Тот что-то говорил ему.

Цветана поторопилась выйти из воды, поправляя купальное трико и выжимая воду из косичек. Морщась от острых камешков, она поднялась на скалу.

Незнакомец, улыбаясь одними губами, на вытянутой руке держал змея. Гаспар как завороженный смотрел ему в лицо своими глазами – угольками, видимо пытаясь угадать цвет глаз незнакомца за стелами темных круглых очков.

Незнакомый мужчина был еще молод и строен. Безукоризненный и строгий темный костюм, и цилиндр на голове выдавали в нем щеголя.

«Буржуа, что ли, – подумала Цветана. – Турист…»

Руки человека в темном костюме одетые в замшевые перчатки удивили Цветану. Для жаркой погоды незнакомец был упакован весьма тщательно, но, похоже, сам не испытывал никакого дискомфорта.

– Твой змей улетел. Я поймал его. Возьми.

Как завороженный, Гаспар смотрел на незнакомца и взял змея за прочную нить.

Цветана поблагодарила неизвестного и, взяв Гаспара за руку, повела по тропке вниз. Они спустились на пляж, но больше уже не смогли покупаться. Внезапно появившийся острый ветер поднял высокие волны. Они з разгону налетали и бились о камни. Немногие купающиеся начали расходиться. Змей неистово рвался из рук, Гаспара, трепетал, и нить лопнула. Освобожденный змей метнулся в облака, а затем в сторону и исчез в голубой дали.

Гаспар в отчаянии смотрел на улетающего змея.

Цветана утешала его:

– Не печалься, сделаем нового.

Вдруг Цветана заметила, что взгляд Гаспара направлен в другую сторону. Он смотрел на незнакомца в темном. Того, похоже, погода совершенно не пугала. Он удобно расположился на скале: сидел на камне, опираясь на трость. Лицо его было устремлено навстречу буре.

Цветане и Гаспару было суждено еще один раз встретиться с человеком в темном костюме.

Когда они поднялись к балюстраде беседки, настречу им вышел незнакомец. Длинные фалды его пиджака развивались. Он протягивал лист бумаги, полоскавшийся на ветру.

– На память.

Гаспар стоял не двигаясь, смотря в глаза незнакомца. Освобожденные от очков они казались ледяными.

Цветана сама взяла лист и благодатно кивнула. Карандашный набросок мальчика со змеем был очень хорош. Она акуратно сложила лист пополам.

Придерживая шляпу – цилиндр одной рукой, незнакомец другой протянул Гаспару что– то круглое.

– Не грусти, мальчик, – сказал он приятным голосом. – Твой змей здесь, внутри. Теперь он будет с тобой всегда.

И приподняв шляпу, словно прощаясь, улыбнувшись одними губами, незнакомец, прихватив увесистую сумку, пошел по дорожке, опираясь на трость с круглым набалдашником.

– Видимо, художник, – подумала Цветана. – И почему я так растерялась… Они, люди искусства, часто экстравагантные. Ну, покажи, что тебе подарил этот сеньор? – обратилась она к Гаспару.

Тот шел молча, зажав в руке подарок незнакомца.

Лишь перед воротами лагеря он разрешил Цветане рассмотреть подарок. Это было алебастрового цвета яйцо. Едва видимая трещинка показывала, что его можно открыть. Внутри был дракон с крыльями из какого-то прочного стекла.

Вернувшись в санаторий Павел обрел некоторую свободу. Свободу от врачей и обязательного лечения, хотя процедуры продолжались. Танкист Федор его встретил радостно и сразу повел в городской тир, поупражняться в стрельбе, как говорится восстановить форму. Звонкие литые пульки летели в мишени, срывались вниз звери и самолеты, и Павел чувствовал, что рука постепенно набивается, и она еще тверда. После стрельбы почему-то остро захотелось уехать, вернуться к гарнизонной службе. Но ехать, не долечившись нельзя было. Где-то внутри себя Павел надеялся увидеть Цветану. Ее записочка грела душу, давала надежды. Он дал себе слово сходить к ней в лагерь… Федор звал на рыбалку вместе с Ганной и ее отцом, но Павел пока не решался на это – не хотел злить врачей.

Когда возвращались, дежурный у ворот передал письмецо от Коли Мищукова. Тот спрашивал о здоровье, рассказывал о Василии Корнееве, который лежит в странном болезненном состоянии, редко возвращаясь к памяти, отмечал, что готовится к новому походу (в письме из соображений секретности не отмечалось к какому, но Павел и так все понял).