Текст книги "Между сном и явью"

Автор книги: Александр Гребёнкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Между сном и явью

Главы романа о хороших людях в сложное время

Глава 1. Старик в поезде. О службе и о жизни. Пионеры и загадочная дама с котом.

Поезд мчался на полном ходу, так что дрожали перегородки. Мимо окна летели блестящие, словно стальные сабли, реки, стволы берез, горы, покрытые шапками елового леса.

Павел Белецкий сидел в душном вагоне у окна и слушал рассказы пожилого колхозника о сельской жизни.

Старик был родом из старинной русской деревни. Он был преисполнен какой-то иконописной красоты. Вместе с женой он ехал на отдых, так как был премирован путевкой за доблестный труд. Прищурив глаз, он рассказывал:

– А в голод-то знаешь, как выживали? Соберешь силушку последнюю, что осталась, добредешь до реки и лупанешь по льду топором несколько раз. Иль ломиком луночку пробьешь. И ловишь на блесну и леща, язя иль окунька. Главное – следи, чтоб не заснуть от слабости да не замерзнуть. Тогда каждый как мог, так и выживал. Кое-где жрали друг друга, а я – рыбой промышлял. Как-то дотянули! А потом не выдержал, шапкой оземь ударил, пошел к председателю и говорю: «Пиши, окаянный, в колхоз! И меня пиши, и жену мою, Зинаиду, если жить останется. Записал он, а потом говорит: «Останется! Вон, Степан, бери ключи, открывай каморку. А там два мешка муки. Так нас те мешки в голодный год и спасли».

Молодой ясноглазый Коля Мищуков, лежавший на полке, с интересом слушавший рассказ старика, спросил:

– Значит, живы все остались?

Колхозник опустил голову:

– Куда там живы! Сынок то мой помер. Поел хлебца, ушел в поле, и скрутило его там.… Пошли искать, а он холодный уже… Доченька Дашенька выжила.

Жена колхозника Зинаида горестно качала головой повязанной, несмотря на жару, платком, не отрываясь от вязания.

– И что же вам власти не помогали? – спросил Павел.

– Вначале только обирали. А потом, правда, когда померло много, то подвозить харч стали… – отвечал колхозник, вздымая седые брови.

– А сейчас лучше? – спросил Павел, механически щелкая портсигаром и вспоминая, что курить в купе нельзя.

– А сейчас хлеба растут до неба. Сейчас тракторов нагнали. Я на доске почета вишу – знатный комбайнер, вот так вот, – гордо заключил старик.

– Молодец дед, только не больно уж хвастай, – сказал Коля. – И про голод поменьше.

Зинаида в платке подала голос:

– Да я не раз ему говорила старому. Молчал бы уже, а то за такие-то разговоры и упекут…

– Да что мне бояться, я свое отжил…

Было душно. Павел и Коля вышли в тамбур покурить.

Поезд дергало во все стороны, он лязгал и трясся, словно вершина вулкана. За окном грозно темнел горизонт – наползала жирная дождевая туча.

Спичка осветила Колино румяное лицо. Выдохнув дым, Белецкий грустно промолвил:

– Да, настрадался народ.… Сколько крови пролито в войнах, а тут еще и голод…

– А ты, что думаешь – в социализм гладкие и ровные дорожки проложены? Нет, брат, его построить непросто. Везде, все революции проходят с небывалыми жертвами, – отозвался Коля.

– Да я сам из крестьян. Моя родня тоже изрядно пострадала. Спаслись только тем, что с Полесья в Сибирь, к дальней родне переехали. Там охотой и выжили.

– Так ты родом с Украины?

– Украинско-белорусские корни.

– А я чистый русак.… А ты где воевал, капитан?

– С японцами у границы. На Дальнем.

– В госпитале лежал?

– Был ранен. Вот сейчас в санаторий еду для поправки здоровья. Не хотелось, говорил, что чувствую себя нормально, да начальство настояло…

– Ну как, хорошо японцы воюют?

– Солдаты они справные, очень выносливые, – отвечал Белецкий. – Разгромили мы их подразделение, уже их командование в плен сдалось. Так вот, уже целый день прошел, когда вдруг нескольких японцев обнаружили в зарослях у реки. Видел бы ты их – места живого на них нет! Комарами изъедены полностью! Наш командир говорит: «Что же вы не сдавались?» А они отвечают, мол, приказ был сидеть и наблюдать, вот мы и сидели.

Коля засмеялся, поглядывая в окно. Грозное облако простирало черные мохнатые руки над поездом.

Так они говорили долго о службе, о жизни. Пришли к выводу, что все меняется к лучшему, страна поднимается, врагов народа громим, но внешняя обстановка напряженная.

Вспомнили об Испании.

– А я там был, – сказал Коля. – Особо уполномоченным от НКВД. Недолго был. Здорово почистили мы там наши ряды от троцкистов. Заменили командный состав. Но, в общем, там дело тухлое. Слишком большая сила прет.

Белецкий спросил:

– Гитлер помогает Франко?

– И Гитлер, и Муссолини. И вообще, по – моему, мы зря влезли в эту европейскую «кашу».

С лязгом открылись двери. Мимо прошла группа пионеров. У ребят были любопытные глаза. Их взгляды останавливались на военной форме Белецкого.

***

Павел и Коля решили сходить в вагон-ресторан пообедать.

Странно было видеть в узком и тесном вагоне маленькие аккуратные столики с белыми накрахмаленными скатертями, цветы в горшочках, стоявшие на окнах. Во время суровой службы на границе Павел отвык от подобной красоты.

За дальним столиком в углу сидел одинокий нахохлившийся человек в белой рубашке и подтяжках. Перед ним стояла рюмка и стакан чая в подстаканнике. Время от времени человек прихлебывал из стакана и обращал свой взор к цветам, как будто любовался ими.

Вагон качало и в окнах темнело, будто они попали, подобно Ионе, в черное брюхо кита.

Ребята белели рубашками в полутьме. На их шеях светились алым пламенем галстуки. Они сидели за накрытыми столиками и обедали, поглядывая на Белецкого.

Пионервожатая – смуглая, крепкая девушка в белой кофточке, темной юбке и в пионерском галстуке, открывала окно для проветривания. Потянувшись к окну, она оглянулась и встретилась взглядом с Павлом. Тут же опустила темно-карие глаза и без необходимости, чисто механическим движением поправила короткую прическу. Слегка покачиваясь, ушла к ребячьему столику.

Коля, оглянувшись, внимательно смотрел на детей.

– Растет наша смена!

– Ты знаешь, а они уже другие, не такие сорвиголовы, какими мы были раньше, – сказал Павел. – Все – таки советская власть сыграла свою роль. Может, мы ими гордиться будем!

– Кто знает, – блеснул суровым огоньком в глазах Коля.

Им подали заказ и скоро челюсти их заработали.

Тяжелый раскат, похожий на взрыв, вплелся в вагонный лязг. Темноту прорезали резкие, зигзагообразные вспышки света. Молния била в землю, и та тряслась от напряжения. Воздух стал пахнуть электричеством.

Поезд, казалось, взлетел над темной водой – это проезжали мост. Тут же плетью ударил глухой шум. Струи косого дождя глухо шелестели по воде и с мелодичным стуком ударяли по стеклу вагона. Ловкие его кисти залетали и в вагон – ресторан.

Коля был вынужден прикрыть окно. Девушка вожатая вновь встретилась глазами с Павлом. В ее взгляде были чистота и внутренний, уверенный покой.

Павел не заметил, как появился белокурый мальчуган. Его медовые серьезные глаза цепко оглядывали Белецкого.

– Скажите, пожалуйста, товарищ, вы пограничник?

– Привет, друг, – отозвался Павел. – Да, служу на границе.

– А куда вы едете?

– Еду долечивать рану. В санаторий.

– А вас в бою ранило в бою?

– А то, как же!

– Здорово! И мы победили?

– В этом не может быть сомнения!

– А с кем воевали?

– Тайна!

Мальчик смотрел в восхищении. Коля улыбался.

Девушка внимательно следила за пионерами. Другие ребята подошли к окну и смотрели на полосующий дождь.

Потом мальчишка гордо сказал Павлу:

– А мы помогаем семьям.

– Каким семьям? – не понял Белецкий.

– Семьям погибших красноармейцев.

– Ну, молодцы.

– И как именно помогаете? – поинтересовался с улыбкой Коля.

– Да по – разному. По хозяйству, в основном, – ответил мальчик и тут же спросил Белецкого.

– А чем вы вооружены?

– Чем…, – растерялся слегка Павел.

– Виталька, не приставай к товарищу, – сказала пионервожатая. – Пойдем.

– Хорошим оружием вооружены, – сказал, улыбаясь, Павел. – Таким, что кто только из врагов осмелится – дадим отпор!

В вагон вошла рыжеволосая красивая дама средних лет с саквояжем.

Нахохлившийся мужчина в подтяжках тут же тяжело поднялся и вышел.

Дама присела на стул и изучала меню, водя по нему глазами, и временами, стреляя лукавыми огоньками в сторону Павла и Коли. К ней сразу же подпорхнул, словно птица, белоснежный официант. Белецкому даже на мгновение почудилось, что на край столика сел белый голубь. Дама сказала буквально одно слово, и официант уже летел выполнять заказ.

Коля, проследив за ним, сказал:

– Что за чертовщина! Мне почудилось вдруг, что это не человек, а птица!

Павел удивился:

– Странно. Такое же видение было и у меня.

– Видимо это гроза и электричество так влияют. Чего только не померещится в полутемноте, когда так гремит и льет!

– Видимо какая-то театральная прима, – сказал Павел о даме.

– Или иностранка.

Женщина, словно почувствовав, что о ней говорят, вынула старинный лорнет, и пронзила синими очами обоих мужчин.

От ее прямого взгляда оба спутника смутились и занялись чаем в серебряных подстаканниках. Дама же принялась кормить толстого рыжего кота, которого вынула из саквояжа.

– И охота ей еще и животное в рестораны таскать, туда, где люди едят – сказал Павел.

– Осколок буржуазного прошлого, – презрительно хмыкнул Коля.

Темноволосая пионервожатая позвала ребят. Громко поблагодарив работников буфета, они удалились.

Поезд выехал из дождевой полосы. Мимо неслась серая, бесконечная степь, с редким кустарником.

Коля заговорил о степи, и Павел сразу вспомнил все, что знал о ней и ее древних обитателях – скифах, сарматах. За разговором допили чай и забыли об экстравагантной даме.

Глава 2. У моря. Девушка на камне. Танкист Федор. Неожиданная встреча.

Остроконечные и круглые громады гор, в бело-синих уборах, громоздившиеся на горизонте наглядно демонстрировали изменение ландшафта. Свежий ветер приносил терпкий, соленый запах моря и водорослей. На склонах гор, будто кто-то рассыпал гигантскую корзину деревьев, кустарника, разнообразных цветов.

Поезд, устав, захрапел и остановился на небольшой уютной станции. Здесь благообразный колхозник с женой попрощались с попутчиками, пригласили к себе на родину. Белецкому было жаль расставаться с простыми, милыми и так много пострадавшими людьми. Он записал их адрес, и они с Колей наблюдали, как те махали вслед уходящему поезду.

Спустя несколько часов, среди блеска горных вершин и шума диковинных высоких деревьев под ветром, показался санаторий – несколько небольших белоснежных зданий, расположенных недалеко от блестящего под апельсиновым солнцем, моря. Павлу казалось, что он попал в сказку, где нет боевых тревог, выстрелов и бомбёжек.

Павел и Коля выгрузили из кузова вещи, и пошли по бетонированной дорожке к большому дворцу с колоннами. Пройдя необходимые формальности, Павел с удовольствием подремал на белоснежных простынях пружинной кровати.

За Колей Мищуковым, который лишь только провожал Павла и успел искупаться, вечером пришла машина из соседнего города.

Коля объяснял, что едет работать, все подробные разговоры пресекал и в его глаза недобро поблескивали. Пообещал как-нибудь заехать погостить. Друзья обнялись, и автомобиль, фыркнув, умчался.

Павел поспешил к морю. Лазурно-пенистое, занимавшее весь небосвод, оно сегодня было бурным, и Белецкий, с удовольствием попрыгал на волнах. Его выбрасывало наверх и швыряло вниз, в аквамариновую бездну. Потом он, отряхиваясь от воды, отдыхал на пляже, беседуя с одноруким моряком, который все сожалел, что он никогда уже не выйдет в море. Послышался громкий сигнал – на горизонте появился грозный крейсер. «Неужели начались маневры?», – говорил моряк, напряженно рассматривая горизонт в бинокль.

До вечера Павел успел сходить в город, купить арбуз, посидеть в чайхане, вернуться в санаторий и поиграть на бильярде. На завтра были назначены процедуры.

Вечером, стоя на веранде, он всматривался в ночные тени, огни, слушал шепот моря и считал себя счастливым человеком. Где-то далеко оказались опасности, бои, слежки, засады, а здесь был мирный, пышный, наполненный счастьем жизни рай и так хотелось вдохнуть его воздуха побольше, чтобы в полной мере ощутить счастье и покой.

***

На следующий день, побыстрее отвязавшись от назойливых врачей, Павел вышел к морю.

Сегодня оно дремало – пышное, богатое, ленивое и могучее. Носились и падали стрелою редкие чайки, остро пахло прелыми водорослями.

Павел расположился с газетой почти у самой воды, за камнем, не желая привлекать к себе взоров посторонних глаз.

Группа пионеров спустилась по крутой тропинке к лазурным водам. Ребята тут же стайкой бросились в воду, их худощавые, смуглые тела, блестели, облитые водою, на солнце, как дельфиньи спины.

Мимо прошла, упруго ступая смуглыми ногами, их вожатая. Девушка заправила под панаму темные волосы, и сощурившись, наблюдала за плещущимися, фыркающими ребятами, время от времени делая им замечания.

Для лучшего обозрения она взобралась на большой камень, мокрый и покрытый водорослями. Павел в это время уже собирался окунуться и шел в воду, как заметил, что девушка, неловко взмахнув руками, поскользнулась и упала, скрывшись в воде. Зная, что в этом месте глубже, чем в других местах берега, Белецкий бросился к ней на помощь. Она барахталась в воде, пытаясь взобраться на скользкий камень. Павел схватил ее коричневую тонкую руку и поднял ее.

– Что же вы так?

– Большое… спасибо. Это я так неловко…, скользко…, – смущенно, тяжело дыша, сказала девушка, оправляя налипшее платье.

– Не за что. Будьте осторожнее, – сказал Павел.

Девушка глянула на него широко открытыми, карими, испуганными глазами.

Идя в воду, Павел вспомнил, где видел ее. Она ехала с ними в поезде и была в вагоне-ресторане во время грозы.

С удовольствием поныряв, Белецкий почувствовал ломоту и вернулся на берег.

Вожатой и пионеров уже не было. Когда он плавал, то слышал, как она звала их на обед и, ковыляя, повела по тропинке наверх. Это было кстати. Он не хотел, что бы кто-то видел его страдающим от боли.

Посидев немного на берегу и подождав, когда утихнет боль в боку, Белецкий отправился в корпус и лег на койку. Он пропустил обед и сосед по койке, танкист Федор, принес ему кое-какие продукты из столовой. После обеда вновь поднялся ветер, и было слышно, как волны бились о берег.

К вечеру боль утихла, и Павел вышел побродить по парку, посидел на скамейке, читая газету, поиграл в шахматы с пожилым джентльменом из соседнего пансионата Кириллом Аполлоновичем.

А вечером следующего дня Павел с Федором, одев форму, ушли прогуляться в город.

***

Ветер после жаркого дня, приносил блаженную прохладу. Запахи моря, смешивались с запахами кофе, дынь и винограда.

Они шли молодые, ловкие, довольные собой. Наняли извозчика – пожилого татарина и с удовольствием проехались по узким улочкам, мимо маленьких, аккуратных, покрытых черепичными крышами домов. В кофейне они пили приторно – сладкое, липкое вино и болтали вовсю. Федор рассказывал о своих боях, мечтал поскорее вернуться в строй, чтобы поучаствовать в новых сражениях. Он был в Испании, побывал под бомбежкой, горел в танке, видел все ужасы войны, но это, похоже, его не отталкивало, он желал вновь сразиться с врагом.

– Посмотри, во всей Европе растет фашизм. Какие огромные территории под их властью! Над нашей страной нависает угроза, это реальность, от нее, брат, не уйдешь…. Нет, на мой взгляд, нужно действовать. Решительно и беспощадно! Упреждающий удар! Вот в чем сила! Поэтому тут сидеть мне ни к чему. Техника, по сравнению с ихней, у нас конечно еще слабовата, но на подходе новые модели.… Закончим перевооружение и вперед!

Павел слушал бесконечную речь Федора, слабо возражая. Он тоже видел ужасы войны, попал под артобстрел. Знает, чувствует, что это не последняя война, что еще придется повоевать и будут немалые жертвы. Но, честно говоря, его душа жаждала мира, покоя и тишины. Здесь, под южным солнцем, среди цветов, кипарисов и лазурных волн думать о грязи и крови войны не хотелось. Он видел будущее в военном городке, в несении строгой гарнизонной службы, а дома ждут добрая верная жена и дети. Но не обо всем он мог решиться сказать Федору.

Поздно вечером в городке зажглись огни. Набережная сверкала в лучах фонарей.

На танцплощадке одного из домов отдыха играл оркестр, кружились пары.

Федор быстро вовлекся в белую танцевальную круговерть, а Павел, не желая будоражить рану, курил на скамейке, наблюдая за танцующими. Когда объявили белый танец, одна из отдыхавших женщин, пышная и жаркая, улыбаясь алым напомаженным ртом, пригласила Павла. Звали ее Анисьей. Анисья жарко прижималась к нему, что-то щебетала на ухо. Павел отшучивался, желая как-то от нее избавиться. Но силы воли и находчивости не хватало выйти красиво из создавшегося положения. К счастью, вскоре нарисовался грозный круглолицый тип в белом костюме и шляпе, который сурово уставился на Анисью.

– Я сейчас. Тут птичка прилетела, – сказала Анисья и пошла, гордо вращая бедрами, к белому костюму. И тут же, несмотря на препирательства, была уведена им.

Павел, потеряв за время танцев, Федора, обошел танцплощадку, в его поисках. За ограждением стояли две девушки. Одна из них кивнула ему, и он узнал смуглую темноволосую пионервожатую, которая упала с камня. Рядом с ней стояла беленькая тоненькая девушка.

– Ну как ваше самочувствие, товарищ? – спросил Павел девушку, улыбнувшись. – Научились прыгать с камней?

Беленькая подруга удивленно уставилась на смуглянку. Пришлось все объяснять и познакомиться. Беленькая оказалась Полиной, а смуглая, в свою очередь, назвалась довольно редким именем. Ее звали Цветана. Обе девушки были вожатыми в пионерлагере «Красный рассвет».

Павел кратко рассказал о себе, при этом, успевая оглядываться по сторонам.

– Вы извините, – сказал он. – Я тут товарища потерял…Танкист.

– Как бы он в танке домой не уехал, – тоненьким голосом пошутила Полина.

– А вы танцуете? – спросила Цветана.

– Для вас – всегда, – ответил Павел, и готов было уже вовлечь Цветану в новый танец, как вдруг все закончилось. Музыка затихла, оркестр стал расходиться.

Было уже поздно. Павел взялся проводить Цветану и Полину. Он довел их до известной им тропинки, ведущей в гору.

– Да тут рядом, – сказала Цветана.

– От силы двадцать минут подниматься до старого минарета, а потом еще немного, и мы у цели, – добавила Полина.

– А вы приходите к нам послезавтра на праздник костра, – пригласила Цветана.

– А это будет удобно?

– Конечно, мы будем рады такому почетному гостю, представителю нашей доблестной Красной Армии.

– Обязательно приду, – пообещал Павел.

Решено было, что если у Павла получится, он поднимется до каменной беседки, где его будут ждать.

Павел остался один. Ветер затих. Оркестр цикад встречал на бархатном небе, среди теплых звезд, новую гостью – круглую луну. До санатория шагать было еще долго.

Павел пошел по дороге. На лунной дорожке мелькнула крылатая тень.

Издалека послышались звуки приближающейся машины. Белецкий оглянулся. Свет разрезал мрак, скрывающий едва различимый силуэт легкового автомобиля.

Машина, чуть проехав вперед, затормозила.

Павел подошел поближе, вглядываясь в сидящих в салоне невидимых людей.

– Как проходит охрана наших границ? Успешно? Кого из нарушителей задержали? – послышался знакомый голос.

На переднем сидении, рядом с водителем, в белой рубахе, сидел Николай Мищуков.

– Коля, – воскликнул Павел. – Какими судьбами? Так поздно!

– Лучше ты объясни, что делаешь тут так поздно, – сказал Коля.

– Да вот, изучал местные достопримечательности.

– Долго изучал. Ладно, турист-пограничник, садись. Подброшу до санатория.

Павел уселся на заднее сидение. В машине пахло одеколоном, папиросами и бензином.

– А ты куда собрался?

– Еду по заданию, – сказал Коля. – Не ожидал тут тебя увидеть. Как отдыхается?

– Неплохо. Море чудесное, природа просто великолепна, – отвечал Павел.

– Старайся слишком поздно не гулять, долго не задерживаться, – посоветовал Коля.

– А что такого? Постоять за себя я смогу. Да мы же не на границе живем и не за границей, а в советской стране, среди советских людей, – немного обиделся за наставления Павел.

Возникла пауза. В зеркале было видно, как блеснули сурово Колины глаза.

– Да, ты сам знаешь, время – то сейчас, какое. Мир, тишина – все это может усыпить бдительность, притупить сознание.

– Да кто же может нарушить этот мир и тишину?

– Призраки прошлого. Они бродят здесь по земле, не зная усталости.

Помолчали. Белецкий воспринял слова Мищукова, как иносказание и хотел уже расспрашивать далее, но в тоже время понимал, что Николай вряд ли может сказать ему больше.

В свете фар показались белые яркие столбы и схожие с прямоугольным средневековым щитом, ворота санатория.

– Тебя могут и не пустить так поздно. Ну, ничего, я распоряжусь, – сказал Коля, доставая из кармана удостоверение сотрудника НКВД.

Поговорив с привратником, Коля попрощался. Напоследок спросил:

– Кстати, а это твой сосед, танкист, как он тебе показался? Хороший, надежный человек?

– Вполне, – ответил Павел. – Хороший и надежный человек.

Он пожал Николаю руку.

–Спасибо за заботу обо мне.

– Но, все же, прислушайся к моим словам.

Машина дала задний ход, развернулась и уехала.

Павел пошел в корпус. «Хороший и надежный человек» танкист Федор уже давно и крепко спал.

Глава 3. О туманном будущем. Знакомство с лагерем. Пионерский костер. Дочь революционера. Метеорит и экстравагантная дама.

На следующий день было назначено много процедур. Белецкий их успешно одолел и, прихватив газету, спустился на пляж. Под грибком в белом костюме сидел Кирилл Аполлонович Щедрин, обдумывая очередной шахматный этюд. Поприветствовав его, Павел с удовольствием поплавал в бирюзовой воде. Выйдя на берег, расчесывая волосы, он разомлел и присел к Кириллу Аполлоновичу.

– А вы в водичку не идете?

– Да вот как-то мерзну я. Я ведь из Ленинграда, у нас там холода. Я и здесь согреться не могу. А вы, батенька, я вижу, поныряли с удовольствием.

– Да, пользуюсь случаем. Когда еще придется сюда приехать!

– Служба?

– Служба. Если не комиссуют по ранению.

– А вдруг комиссуют, что будете делать?

– А, не знаю, – нахмурился Павел. – Страна большая, строительство идет, где-то и мне найдется место.

– Найдется, – ответил Щедрин. – А потом добавил: – Вам бы учиться надо. Еще одну специальность получить, гражданскую, так сказать.

– Да, можно и учиться, только зачем так много…– задумался Павел, глядя в синюю морскую даль.

Несколько молодых людей затеяли игру с мячом и он, подпрыгнув, залетел к ним под грибок. Павел ловко подхватил его и резким ударом подал играющим.

– Так вот, все учимся, учимся….

– А знания никому никогда еще не мешали, не были лишними. Вы собираетесь строить социализм. А его без знаний – то не построишь.

– Согласен. Но что значит «вы»? Кирилл Аполлонович, вы что же, участия в этом не принимаете?

Кирилл Аполлонович улыбнулся, снял круглые очки, протирая их платочком.

– Я, безусловно, этому способствую, со своей стороны. Но я уже немолод и отжил свое. А за вами, товарищ, будущее. И от вас зависит, каким оно будет.

– А вы кто по специальности?

– Врач. Впрочем, батенька, давайте уйдем от лишних словопрений. Вы намеревались сегодня отыграться. Прошу!

И он указал на шахматы.

И они сели играть и вскоре позабыли обо всем на свете. Сыграли одну партию, затем еще одну. А потом поднялись на обед.

И блистала на солнце листва, и переливалось всеми цветами полотно моря, и парили в голубизне чайки, и казалось, не будет конца волшебному южному счастью.

Танкист Федор уже уплетал за обе щеки макароны.

– Садитесь за мой столик.

Павел с подносом сел к нему. В открытое окно залетал ветер, надувая апельсиновые занавески.

– Ты куда вчера пропал? – спросил Белецкий.

–Тсс… Я тут познакомился с одной, – Федор заговорщицки наклонился к Павлу. – Отец у нее рыбак. У него шаланда с парусом. Обещал на рыбалку взять. Поедешь? Представь: открытое море, воздух, рыба.

– Неплохо, – согласился Павел. – Только завтра я иду на пионерский костер. Обещал!

– А ну тогда, днем позже…. А ты как добрался?

Павел рассказал ему об автомобиле, Коле, не сказал лишь только то, что тот им интересовался.

Федор проявил инициативу пойти, после тихого часа, на площадку и поиграть в волейбол. Павел сослался на рану, но обещал попробовать.

К счастью все обошлось. Видимо процедуры помогли, и сильные боли ушли куда-то. Павел увлекся, и упругий мяч подлетал высоко в голубоватое небо.

***

Вечером следующего дня Павел, весь ладный, плечистый, в почищенной и отглаженной форме, затянутый ремнями, поднимался по тропинке, вырубленной в скалах.

Денек выдался жарким, и вечер не принес прохлады. Подниматься было непросто. Павел останавливался отдыхать, стирая со лба пот. Легкий ветерок, едва слышно, нежно трогал ветки деревьев. В кустах звонко кричала птица.

Из старинной каменной беседки, стоящей на утесе и увитой плющом, была видна ослепительная лиловая громада моря. Сняв фуражку, Белецкий облокотился о горячие, чуть треснувшие белые перила, оглядывая морское полотно и снежно-белые островки туч. Мир казался громадным, необозримым и необыкновенно богатым. Еще недавно он суживался до размеров границы и городка. Теперь он возносился вверх, раздавался вширь и казался интересным и многообещающим.

«Вот построим новое общество и заживем счастливо и хорошо», – думал Павел, закуривая папиросу.

По шороху шагов в траве он определил, что кто-то идет, но не обернулся, не в силах оторваться от красоты неба и моря.

– Здравствуйте, товарищ командир! Как хорошо, что вы пришли!

В простеньком платьице и пилотке стояла Полина.

– Здравствуйте, Полина! Давайте договоримся, не нужно так официально. Просто Павел. Павел Белецкий.

Полина кивнула, чуть улыбнувшись, поправив под пилоткой светлые завитки волос.

Они поднимались вверх по тропе, мимо горных кустов, а затем вышли на аллею, усыпанную гравием. Разговорчивая Полина с интересом рассказывала о лагере, чьи металлические, витые ворота с красной звездой виднелись вдалеке.

– В наш лагерь приезжают лучшие ребята, – с гордостью сказала Полина.

– Вот как? – удивился Павел. – А как же происходит отбор?

– Направляют ребят сюда по их заслугам. Например, есть один у нас мальчик Филька Костриковский. Он спас от крушения поезд. Увидел, как беспризорники раскрутили рельсы. Бросился за ними, наорал. Он старше их был и покрепче – те и дали деру. Увидел поезд. Стал голосовать, махал рубашкой, чтобы состав остановился.

– Молодец! Геройский пацан!

– Другие семьям погибших красноармейцев помогают.

– А, я помню одного в поезде. Виталька, славный мальчуган.

– Ну, да, вы же ехали с нами, кое-кого видели…. Есть ребята, которые готовят коней для Красной Армии. Вот две девочки, видите, которые красят забор. Так они выхаживали в колхозе заболевших телят, помогали врачу – ветеринару. Другие премируются поездкой сюда за хорошую учебу, активное участие общественной жизни или самодеятельности. А есть один мальчишка – Яшка Уткин, так он целое изобретение сделал – специальный «очистительный завод» на тележке, помогающий заправлять трактора в поле…

– Удивительно. Вы здесь прямо кладезь талантов собрали. А вот у меня друга убили на границе при столкновении с маньчжурскими диверсантами. Так вот, и его сына летом отправили в пионерский лагерь, к морю.

– Это, безусловно. Есть у нас и дети красноармейцев, погибших в Испании, или на границе… Они направляются сюда в первую очередь. Не представляете, как жалко этих сирот, – и Полина тяжело вздохнула.

Навстречу им по дорожке, усыпанной гравием, шел невысокий круглолицый мужчина с гладко выбритой головой и большими казацкими усами.

– Очень приятно, товаришу прыкордонник, шо вы нас посетили.

Мужчина говорил с отчетливым украинским акцентом.

– Здравствуйте.

Павел пожал мужчине руку. Тот представился Рожко Михаилом Николаевичем, директором лагеря, он же был его главным врачом.

Михаил Николаевич пригласил пройтись по территории.

– У нас тут и санаторий, и своеобразный военный лагерь. Так, так, не удивляйтесь, и военный тоже! Время теперь непростое. Тучи на заходе сгущаются, может и война быть, не дай бог ей разразиться проклятой. Ребята получают необходимую закалку, – охотно рассказывал Михаил Николаевич.

Двое ребят со смехом промчались мимо в корпус, но потом выглянули из-за двери. Еще две смешные рожицы смотрели в окно. Их заинтересовал военный, пришедший в лагерь.

– Ач, как вы их зацикавили. Думают, шо за охвицер до нас завитав? Ты, Полинка, бежи к своим детям, я товариша сам проведу.

Они зашли в корпус. Павел осмотрел чистенькую палату, с заправленными зелеными одеялами койками.

Михаил Николаевич рассказывал:

– Вот такие у нас сейчас корпуса. Большие, ухоженные, затышные. Ребятам здесь удобно. А начинали мы с обычного палаточного городка. Американские брезентовые палатки, пересувна кухня, на которой сами кулеш варили. Ах, какой был кулеш! Справжний украинский с салом и юшкою! Як дети его ели, с каким вкусом! По – своему это были славные времена!

И Михаил Николаевич подкрутил пышный ус, вспоминая прошедшие года.

Затем они посетили пионерскую комнату, мастерскую, спортивную площадку. Вскоре Павел увидел и Цветану. Она была рядом со стайкой детей. От долгого пребывания на солнце ее лицо было смуглым, а руки бронзовыми… Цветана приветливо улыбнулась ему.

***

… Праздник костра с наступлением мягких бархатных сумерек.

Курчавоволосый старший вожатый говорил пионерской дружине яркие, звонкие, пламенные слова:

– История рассказывает нам о многих и разных кострах. Нет, и не было на земле народа без костра. Но не думали те, что зажигали первый костер, какими будут эти живые огни, кому и как будут служить огненную службу. На кострах люди готовили пищу, костры защищали человека от диких зверей. Маяками служили костры морякам, а красноармейцы использовали костер как опознавательный знак. Костры народных празднеств, огоньки походных костров, костры в ночном – эти огни были для людей. Сегодняшний костер особый. Это костер революционной, боевой и трудовой романтики. Мы живем в славное и непростое время. Наша великая страна поднялась из руин империалистической войны. Наш народ строит новую жизнь. Но враг не дремлет, он собирает силы. В Европе полыхает пламя войны. Очень неспокойно у наших границ. Но на защите нашей замечательной и любимой Родины стоит доблестная Красная Армия.

Ребята, сегодня у нас в гостях воин Красной Армии, командир Павел Белецкий. Он именно из тех, кто зорко охраняет рубежи нашей Родины. Давайте поприветствуем его и пригласим сказать несколько слов. Пожалуйста, товарищ!

Павел растерялся. Полина легонько подтолкнула его:

– Ну, идите же, говорите. Расскажите что-нибудь о себе, о своей службе.