Текст книги "Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1"

Автор книги: Александр Шульгин

Соавторы: Энн Шульгина
сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 47 страниц)

Глава 41. 2С-Т-4 (Голос Шуры)

Несколько лет тому назад мне вновь посчастливилось испытать уровень плюс четыре. Ниже следуют мои записи, сделанные во время эксперимента и законченные несколько дней спустя.

Девять утра – это начало эксперимента, то есть (0:00). Третье апреля 1985 года, на Ферме. 12 мг 2С-Т-4, растворенного в воде. Вкус обычный.

(0:50) Началось.

(1:20) Плюс один.

(1:30) Плюс один с половиной.

(2:00) Целиком плюс два и продолжает расти. Элис собирается уходить, и я соврал ей, что у меня всего лишь плюс один. Скажи я, что у меня уже плюс два и растет дальше, она бы заинтересовалась или встревожилась и стала бы звонить мне по телефону. А если случится так, что я не возьму трубку? Она может начать волноваться по-настоящему. Прости мне эту маленькую ложь, любимая.

(2:30) Выше плюс двух.

(3:00) Плюс три. Под этим наркотиком не стоит выходить на люди. Нужно следить за собой, смягчать эффект, постоянно наблюдать за своими действиями. Очень эротично. Одержимость физическими, сексуальными вещами. Пройдя через это, можно позволить себе и более богатые проявления.

(3:15) Наблюдаю некое визуальное прояснение – не такое, как под 2С-Т-2, но потенциал есть. Видимо, этот материал превосходно подходит для размышлений на тему взаимоотношений.

(3:40) Очень сильный уровень плюс три. Попытаюсь впервые печатать отчет об эксперименте на компьютере, а не довериться записям от руки.

Переживания такие продолжительные, насыщенные и безжалостные, что ни один несчастный не смог бы убежать от них. Они преследовали бы его повсюду, куда бы он ни шел, – в ванной, за книгой, в воспоминаниях.

В течение последнего часа я сидел дома, отчасти из-за телефона, который меня шантажировал. Я боялся, что он зазвонит, а я не хотел ни с кем иметь дела. Так что я пошел в лабораторию и стал сливать паровую баню. Потом я вышел и сел позади лаборатории наедине со своими мыслями. На меня нахлынули горько-сладкие воспоминания, немало усиленные волшебством того места, где я сидел; здесь было тепло, и здесь я был хорошо спрятан. Но не полностью отсечен ото всех, поэтому у меня сохранялась связь с внешним миром. Я подумал, что, покинув дом, поддался на шантаж. Потом – и это оказалось таким простым решением – мне пришло в голову, что я могу просто не поднимать трубку. Кроме того, думал я, я могу считать количество звонков и с долей юмора пытаться угадывать, кто звонит. Или кто теоретически мог так настойчиво добиваться ответа. Итак, освободившись от ощущения того, что меня шантажируют, я вернулся домой и начал свой отчет об этом поразительном веществе.

Препарат просто потрясающий. Я словно вновь открыл семейство Алефов – плюс один за первый час, плюс два – через два часа и не полный плюс три за неоконченный третий час.

Что за чудесный способ выражать себя, печатая на компьютере! Не смотреть на то, что печатаешь, и не исправлять сразу обычные ошибки; просто позволить словам литься без всяких преград или редактирования.

Я потратил некоторое время, пытаясь вычислить, на какую часть мозга влияет наркотик. Что такого произошло у меня в голове, в результате чего я перестал ощущать связь с привычными моделями поведения, позволяющими мне выходить в мир, вести машину, разговаривать с людьми и защищать себя? В данный момент ни одно из перечисленных действий не казалось мне выполнимым. Может, я смог бы связать пару слов и поговорить с прокурором о каком-нибудь судебном деле (с учетом того, что он должен быть не слишком восприимчивым человеком), и, может, мне бы удалось выиграть. Но я доволен, что мне не нужно этого делать.

Но что открыл во мне 2С-Т-4? Я чувствую одновременную связь со всем окружающим в какой-то один бесконечный момент времени, и это есть одна из форм универсального познания.

Музыка, доносящаяся из соседней комнаты, звучит ужасно искусственно. Ее играли миллион раз тем же уставшим ушам, и тем самым ее происхождение приобрело криминальный характер. Мы включаем музыку, чтобы заполнить пустоту момента, чтобы, возможно, заглушить непрерывный внутренний диалог. Я хочу остановить музыку. Теперь гораздо лучше. Я хочу слышать этот диалог, этот монолог, пусть он продолжается, пусть мне говорят то, что могу о себе знать лишь я сам и что должен услышать только я один.

Считается, что при помощи психоделика можно установить связь с подсознанием. Это лишь частично так. Независимо от наркотических веществ у нас есть постоянный доступ к этим глубоко запрятанным, примитивным вещам, таким жизненно необходимым и инстинктивным. Лишь избранные нами образ мышления и модель поведения не позволяют нам постоянно жить со всеми задействованными элементами психики.

Нас учат и побуждают поверить, что все, что бы там ни хранилось в глубинах нашего «я», нельзя впускать в наши отношения с самим собой и с другими людьми, если мы не что иное, как животные.

Но мы и есть животные и по внешнему виду, и по всем внутренним параметрам. Мы находимся в постоянном контакте с нашим подсознанием; это наследие хранится в каждой клеточке нашего тела Так что 2С-Т-4 не совершает ничего неожиданного или нового. Он просто напоминает нам об этом непрекращающемся взаимодействии сознания и подсознания.

Я хочу, чтобы этот монолог продолжался, поскольку чувствую, что он может дать моему сознанию сокровища, скрытые во мне, – невыразимые вслух знания, генетические истории, записанные в ДНК, которые для ученых означают лишь белки, разделенные милями того, что они называют прелестным словом «балласт». Получается, что наше наследие на 5 % состоит из белка и энзимов, а оставшиеся 95 % – балласт. Это невероятно глупая идея. Миллионы лет прошло, чтобы мы стали такими, какими мы есть сейчас, и мы не в состоянии расшифровать 95 % наследственной информации только из-за этой уверенности ученых в том, что ДНК кодирует лишь белки и ничего больше.

Наверное, я играю с уровнем плюс четыре. Я чувствую единение со всем, что меня окружает, и, значит, со всем, что внутри меня, – тоже. Я полностью отождествляюсь с окружающим миром. И ощущаю, что нахожусь с ним в полной гармонии. Если это я, тогда я благодарю дорогого Господа Бога за чудесное осознание – хотя бы на короткое время – того, что мы можем быть такими великолепными и прекрасными. Мои мысли плавно текут, а в них движется душа, и неважно, какие слова я подберу, пытаясь уловить этот дивный монолог, все равно я лишь приблизительно смогу отразить его.

Но сейчас, как когда-то однажды (в тот раз я обманулся), я задумываюсь над тем, а что если это не я и не удивительный эксперимент в необычный день, а всего лишь свойство 2С-Т-4?

Снова и снова я начинаю заблуждаться и думать, что магическому моменту объединения с реальностью обязан наркотику, а не себе. Конечно же, все это находится в человеке – и только в человеке. Но если можно было бы найти такой наркотик, который каждый раз вызывал бы это состояние, то это было бы одно из самых мощных и необычайных наркотических веществ, которые человек может только себе представить. Если 2С-Т-4 оказался бы таким соединением, то он должен был бы стоять особняком. В заявке на патент невозможно было бы описать или объяснить благоговейное к нему отношение!!

Я собираюсь быстро пройтись по Ферме, чтобы посмотреть, что будет.

Все спокойно. Вернее, не совсем спокойно: только что звонил телефон. Я совершенно не ожидал такого резкого звука. Я не стал ему мешать и послушно подсчитал звонки. Их было одиннадцать. Теперь снова стало тихо.

(4:30) Уже полвторого, а эксперимент продолжает оставаться таким же удивительным. Я прихожу в восторг при мысли о том, что Элис разделит эти переживания со мной, и мы отдадим этому целый день и не будем отвечать на телефонные звонки.

У меня все еще полные плюс четыре, чувствую легкий привкус всемогущества, к которому примешивается скромное количество всеведения. Я забыл, какой там третий компонент, начинающийся на все-, но он тоже присутствует.

Это блаженство очень трудно передать, можно лишь сказать, что мы все находимся в этом состоянии – и в радости, и в боли, и когда бодрствуем, и когда спим, и в одиночестве, и в толпе. Мы просто слишком торопимся и поэтому не осознаем его. Или потому, как я говорил раньше, что нас учат верить в то, что это состояние не является частью продуктивной или «правильной» реальности и ему не следует позволять вмешиваться в нашу повседневную коммерческую деятельность. Мало того, что нас учат не признавать это состояние. Мы начинаем по-настоящему верить и считать истинной правдой, что это дарящее счастье единение с самим собой и с миром в лучшем случае стимулируется наркотиком, в худшем – является результатом химического дисбаланса. Лучше оставить его на долю хиппи и остальных неблагополучных людей – этой раковой опухоли на теле общества.

Но это состояние присутствует в нас все время. К сожалению, нас учат отключать его. Если этот наркотик сможет снова погрузить в это состояние меня и благодаря какому-нибудь чуду еще и другого человека, если он действительно обладает такими свойствами, то он окажется самым сильным и святым из всех священных писаний, которые когда-либо были написаны.

На этот раз проверим тело. Похоже, нет никаких подвохов. Благая, приятная умиротворенность. Пульс – 88, давление – 145/95, сердце бьется, как у здорового человека. Вес не изменился -200 фунтов, среднее количество алкоголя в крови тоже осталось прежним – 0,05 грамм/процент. Не могу позволить себе больше. Довольно неплохо я сыграл партитуру Баха на пианино, ни разу не посмотрев на руки! Я не смог бы этого сделать в обычном состоянии! И только что я помог осе улететь с кухни.

Порывистая прогулка к началу дороги, чтобы забрать почту. Разум по-прежнему мчится во весь опор, мысли несутся с такой же скоростью. Надеюсь, я ни в кого не врежусь по дороге. Но это не столько проявление паранойи, сколько нежелание прерывать внутренний поток. На последнем повороте через дорогу ползла напыщенная гусеница – как еще назвать это чудовище? Возвращаясь назад, я увидел на дороге десятки гусениц [я потом нашел это слово в словаре] и почувствовал удовольствие, вспомнив, что мы не стали преследовать ночных бабочек, устроившихся на умирающем миндальном дереве. Чтобы уравновесить течение жизни, дерево давало приют ночным бабочкам, которые откладывали яйца, из которых появлялись гусеницы, которые затем превращались в бабочек. Те будут делать что-то такое, что поможет вырасти другому миндальному дереву, которое заменит это, умирающее. Не мешайте природе. Еще до того, как на земле появился разумный человек и начал улучшать положение дел, у нее были миллионы лет, чтобы создать действующий баланс в мире.

У меня обострился слух. Я услышал детские голоса и снова обошел Ферму. Оказалось, дети были далеко.

(5:30) Я чувствую, что пережил изумительное единение и -как и в том случае, когда мне еще довелось испытать плюс четыре – огорчение при виде того, что мир снова становится обычным, социально приемлемым. Но у меня осталось ощущение неописуемого богатейшего опыта, полученного из пережитого единения. Пришла пора восстановить самозащиту на случай контактов с другими людьми. Сегодня у нас встреча в округе Марин в доме Уолтера с детьми Элис и нашими друзьями, которая проходит каждые две недели.

Из почтового ящика я вынул странное и очаровательное письмо от молодого химика из Германии. Он обнаружил, что средство против кашля под названием «Изоаминил» при дозе в 300 мг обладает галлюциногенными свойствами. Поскольку это вещество можно превратить в индоловое кольцо, похожее на ДМТ, он хочет сделать альфа-метиловый, а также псилоцибиновый аналог и таким образом открыть «новый» класс психотоми-метических веществ. Ну, конечно. Это тоже гусеница. Нужно оставить ее в покое. Я стану поощрять его, но никогда не буду направлять ход его мыслей. Хотя его роль в общем балансе еще не определена, ему предстоит сыграть ее.

Кофе ужасен на вкус, но что с этим можно поделать?

Возвращаюсь к письму из Германии. Странное предзнаменование – в стране, оккупированной после нашей победы во Второй мировой войне, появляются зачатки возрождения познания и наивная откровенность в изучении измененных состояний сознания, то есть то, что не позволено в нашем собственном обществе, находящемся под диктатом Управления по контролю за продуктами и лекарствами.

Уже три часа, эксперимент длится ровно шесть часов. В это время мне нужно уйти из дома, так что я запускаю нежеланную, но необходимую программу реинтеграции. Нет, это неправильное слово – я чувствую единение, как никогда прежде. Моя программа требуется для того, чтобы вернуть мне навыки поведения в обществе, необходимые для взаимодействия с другими людьми.

(7:00) Вернулся к честному плюс три.

(8:00) Все еще активный плюс три.

(9:00) А, решаясь продемонстрировать самого себя внешнему миру; сейчас просто плюс два.

(9:20) Принял душ, сменил одежду и с ощущением огромной любви к самому себе и к Элис еду в больницу, чтобы забрать Дэвида на званый ужин.

(10:00) В больнице все еще чувствую эффект, хотя и трудно определить его уровень. Никаких проблем с вождением, но, наверное, один-полтора плюса еще есть.

(15:00) Замечаю остаточный эффект. Алкоголя не употреблял, сохраняю бдительность. В основном, вернулся в нормальное состояние.

(17:00) Без особых сложностей иду спать.

На следующий день, вечером, спустя тридцать шесть часов после начала эксперимента, попробовал усилить угасший эффект при помощи тридцати миллиграммов 2С-Б. Реакция была скромная. Некоторая потеря чувствительности.

Это был необычный и незабываемый день.

Последняя запись. Через несколько недель Элис приняла такую же дозу 2С-Т-4 вместе со мной. Нас обоих очень удовлетворил уровень плюс три. Плюс четыре не повторилось.

Глава 42. Лекция в университете (Голос Шуры)

Уже немало лет каждую осень я веду занятия у группы студентов в Калифорнийском университете, в Беркли. Официально я читаю курс по токсикологии, сопровождающийся лабораторными работами. Я учу студентов анализировать присутствие наркотиков в жидкостях человеческого тела, чтобы эти данные могли быть представлены в качестве доказательств в суде. Однако несколько лет тому назад я записал все свои лекции, чтобы студенты могли ознакомиться с ними перед началом занятий. В итоге теперь лекционное время можно использовать для дополнительных объяснений или ответов на вопросы.

Если вопросов нет, то двухчасовое занятие дает мне богатейшие возможности объяснить любую тему, которую я захочу. Извечной и основной темой этих лекций становится волнение, которое испытывает человек в процессе научного поиска и познания. Каждый год меня шокирует отвращение моих студентов к органической химии. А ее необходимо знать для посещения моих занятий. Это отвращение, по-видимому, вырастает из домашних заданий: «К следующему понедельнику прочтите материал на страницах 134-198. По этому материалу будет проведен короткий тест». Студенты запоминали химические реакции и механизм их протекания, с боем сдавали экзамены, сразу же забывали все, что выучили, и никогда не приходили на следующий год. Они ненавидели все это.

Поэтому я пытался представить химию в большей степени как вид искусства, чем науку. Почему сахара обычно белого цвета? Почему пищевые добавки никогда не пахнут? Догадайтесь, каким образом некий интересный наркотик может измениться, попав в тело человека? Как вы объясните присяжным хромотографию, если не будете обладать научными знаниями?

Порой я очень увлекаюсь и посвящаю все лекционное время какой-нибудь одной теме, которая, на мой взгляд, этого заслуживает. Недавно был как раз такой случай, и я прочел своим пятнадцати или около того студентам следующую лекцию.

Я знаю, что от меня требуется использовать это время для того, чтобы обрисовать вам воздействие наркотика на головной мозг человека. На сегодня у нас назначена лекция по фармакокинетике и фармакодинамике соединений, оказывающих воздействие на центральную нервную систему. Однако я собираюсь реализовать одну из драгоценных свобод, которыми я наделен в качестве профессора. Я намерен изменить тему занятия и прочесть вам лекцию на тему политики и правительства.

На самом деле я собираюсь поговорить с вами о свободах вообще и об утрате некоторых из этих свобод под постыдным прикрытием войны с наркотиками.

Форма правления в нашей стране известна как конституционная республика. Федеральная структура США была закреплена в Конституции, подписанной примерно через десять лет после обнародования Декларации независимости от Англии. Многие из наших сегодняшних неотчуждаемых прав были подробно гарантированы первыми десятью поправками к Конституции, вошедшими в «Билль о правах», который был утвержден где-то четырьмя годами позже введения в действие основного закона. Эти свободы – свобода слова, свобода печати, свобода совести, защита от необоснованных преследований и задержания, право обвиняемого в совершении преступления знать выдвинутые ему обвинения и право на суд беспристрастного суда присяжных – являются основными принципами нашей нации и неотъемлемой частью нашего образа жизни.

«Биллю о правах» постоянно бросают вызов. Этот вызов исходит, главным образом, от законов, принимаемых Конгрессом. Эти законы пишутся без особого раздумья о том, какой опасности они могут подвергнуть основные свободы, или ограничить их. Функция Верховного суда всегда заключалась в том, чтобы служить гарантом Конституции и не допускать принятия законов, не уважающих ее. Однако все больше становится ясно, что мы уже не можем положиться на защиту Верховного суда.

Существуют и свободы, унаследованные нами от Англии, хотя мы и объявили свою независимость от нее. В Англии никогда не было написанной конституции; тем не менее в этой стране имеется документ, большей частью основанный на нескольких выдающихся законодательных актах, которые принесли с собой значительные изменения. Этот документ известен под названием Великая хартия вольностей. Из этих собирательных актов родились наши представления о habeas corpus (то, в чем меня обвиняют) и о суде, который вершит суд присяжных (те, кто должен меня судить). Оба эти положения закреплены в шестой поправке к Конституции.

Имеются еще три самые важные свободы, являющиеся частью этого наследия и не включенные в нашу Конституцию. Тем не менее они всегда лежали в основе нашего собственного представления о себе как о нации. Это презумпция невиновности, право на неприкосновенность частной жизни и свобода следствия. Перечисленные свободы размываются у нас на глазах. Кроме того, раздается все больше и больше голосов в пользу того, что несоблюдение этих традиционных прав – это не такой уж существенный вопрос, если в результате достигается цель национальной важности. В данный момент официально утвержденной национальной целью и является победа в так называемой Войне с наркотиками. В будущем эта цель может обрести форму войны с какой-нибудь другой угрозой нашей национальной безопасности – эта фраза срабатывала раньше, можно на нее рассчитывать и в будущем – и восстановления утраченных прав и свобод просто не произойдет; по крайней мере, не в наше время и даже не при наших детях или внуках.

Мы должны действовать самостоятельно – те из нас, кто осознает происходящее. Порознь или объединившись, мы должны потребовать восстановления того, что было у нас отнято, и предотвратить дальнейшие утраты свобод.

Законы рождаются в виде идей, но их необходимо фиксировать в форме записанного слова, которое, в конечном итоге, вводится в действие. А точная интерпретация некоторых этих слов в значительной степени зависит от того, как в данный момент народ их использует и понимает их значение. Поскольку полностью договориться о некоторых определениях невозможно, остается определенная двусмысленность. Я проанализирую несколько примеров недавних изменений, использующих подобную двойственность, если не ликвидирующих ее окончательно.

Рассмотрим принципы, на основе которых выносится решение о признании невиновным или виновным человека, который как потенциальный подсудимый попал под официальное расследование по причине какого-то обвинения. В прошлые времена обвинение выдвигалось в виде формального иска, после чего производился арест. Задача обеспечения доказательств обвинения возлагалась на истца, в роли которого обычно выступал народ.

В случае уголовного преступления (наказанием за него может служить срок в федеральной тюрьме) вина должна быть доказана при отсутствии разумных сомнений. Сомнения, очевидно, относятся к представленным доказательствам вины, но, скажите ради Бога, что означает слово «разумные»? В юридической практике установилась традиция подразумевать под этим словом единодушное согласие присяжных в том, что у них не осталось ни малейших сомнений по поводу виновности подсудимого. Данным критерием нужно руководствоваться при осуждении человека за совершение уголовного преступления.

Однако в безумной ситуации, сложившейся в наши дни вокруг наркотиков и нарушения законов о наркотиках, уже отпала необходимость созывать суд присяжных или – раз уж на то пошло – даже выдвигать обвинение, чтобы помешать тем, кто подозревается в имеющей отношение к наркотикам деятельности, и наказать их. Самое хрупкое доказательство, которого ни по качеству, ни по количеству недостаточно для вынесения в зале суда вердикта «виновен без разумного сомнения», теперь обычно используется для того, чтобы «достать» подозреваемого преступника.

Если вы обладаете властью, то в наше время вам не нужно сталкиваться лицом к лицу с подозреваемым. Вместо этого вы имеете дело с его собственностью. Скажите, что его банковские счета явились результатом незаконной деятельности, и наложите на них арест. Скажите, что его грузовик перевозил запрещенные наркотики, и конфискуйте его. Скажите, что его дом был приобретен на кокаиновые доллары, и отнимите его. Это переход от уголовного к гражданскому процессу. Такой человек, наделенный силой закона, может решить, что твоя машина, твоя лодка, твои двадцать акров земли связаны с преступной деятельностью, имеющей отношение к наркотикам. Этот человек может наложить арест – и он наложит арест – на твою машину (лодку, землю), задействовав механизмы гражданской конфискации, и ты не сможешь ничего сделать. С учетом обвинения в уголовном преступлении получается, что конфискованное имущество было использовано в процессе этого преступления или получено в результате его совершения.

Все перечисленные выше действия со стороны властей могут быть произведены без участия присяжных и в действительности вообще без всякого судебного разбирательства.

Защита от гражданской конфискации тоже была частью доставшегося нам в наследство общего права Англии, и это право неизменно уважалось в Соединенных Штатах со времени «отцов-основателей». Но в 1978 году оно было аннулировано с принятием Конрессом Закона о психотропных веществах. Этот законодательный акт должен быть отменен.

Эти законы о конфискации следуют критерию «перевеса доказательств».

Рассмотрим само это словосочетание – «перевес доказательств». Первое, что приходит в голову, – это то, что слово «перевес» предполагает преимущество представленных доказательств. Так сказано в словаре, но вот в судах не всегда руководствуются лексическим значением этого слова. В судебной практике связь (скажем, между вашей машиной и запрещенными наркотиками) признается, скорее, действительной, чем не действительной по критерию «перевеса доказательств» на основе имеющихся доказательств. Другими словами, имеющаяся связь определяется, по меньшей мере, на 51 %. Решение о том, что здесь не требуется никаких дополнительных доказательств, может быть принято одним человеком, одним судьей, даже одним-единственным полицейским. Таким образом, качество доказательств сводится на нет.

Не забывайте о том, что получение дополнительной информации порой превращает презюмируемый факт в фикцию; дополнительные доказательства могут подтвердить невиновность.

Если вы возвращаетесь домой из-за границы и в кармане вашего пальто находят недокуренный косяк, иммиграционные службы могут отобрать у вас паспорт. Если я, как лицо, обладающее достаточной властью, обнаруживаю, что на вашем счету в местном Wells Fargo Bank лежит $23.000, и прихожу к выводу, что эти деньги вы заработали за счет продажи наркотиков, то я могу конфисковать и конфискую эти деньги. Я уже не должен выдвигать обвинение в совершении преступления, и, разумеется, мне уже не нужно ждать, пока вас обвинят в совершении противозаконного действия в суде. Я просто должен заявить, что, на мой взгляд, имеется перевес доказательств в пользу того, что вы плохо себя ведете.

Пугающий вывод, вытекающий из выше сказанного, заключается в том, что человек, чувствующий, что вы делаете то, что он не одобряет, может лишить вас возможности выезжать за границу или наложить арест на ваши счета, которые могли бы доказать вашу невиновность с помощью хорошего адвоката, если и когда обвинения против вас будут, в конце концов, выдвинуты.

Совсем недавно суды решили, что после признания подсудимого виновным в преступлении, имеющем отношение к наркотикам (по критерию «без разумного сомнения»), приговор, который должен быть вынесен в соответствии с правилами этой процедуры, может быть более строгим с предоставлением дополнительных фактов, нужных лишь для «перевеса доказательств».

В качестве примера того, как можно смазать эти различия, рассмотрим арест человека за обнаруженное у него в спальне некоторое количество эфедрина (эфедрин – это внесенный в список предшественник метамфетамина, но запрета на владение им не существует). На основании такой находки этого человека могут обвинить в том, что он намеревался производить наркотик, и в наши дни его, возможно, сочтут виновным. И от количества (законного) эфедрина, найденного под кроватью, может зависеть суровость приговора.

Далее, рассмотрим тот факт, что в нашей стране долгое время действовал запрет на вмешательство вооруженных сил в процесс применения гражданских законов (закон Posse Comitatus). Их вмешательство могли разрешить лишь Конституция либо Конгресс. Это правило также было изменено Конгрессом с принятием в 1981 году Санкционирующего закона о Министерстве обороны. Этот закон подробно определил форму содействия и поддержки, которую отныне будут обеспечивать вооруженные силы полицейским, участвующим в войне против запрещенных наркотиков.

В 1982 году вооруженные силы впервые предоставили свою помощь специальной президентской комиссии в Южной Флориде, задействовав авиацию, радары, материально-техническое обеспечение и корабли. Начиная с этого момента по мере того, как коммунизм теряет роль военной мишени, война с наркотиками как приемлемое оправдание продолжающегося финансирования со стороны Конгресса становится объектом пристального внимания военных. Пентагон был превращен в разведывательный и связующий центр, объединяющий усилия всех американских агентств в процессе борьбы с наркотиками. Это не слишком хорошо согласуется с деятельностью конкурирующих агентств, таких, как Администрация по контролю за соблюдением законов о наркотиках, ФБР и ЦРУ, в каждом из которых имеется собственная разведывательная служба. Недавнее участие военных в операции местной полиции против хорошо вооруженных партизанских групп в центральной части Перу может оказаться предтечей открытого военного конфликта. Кроме того, не так давно Национальной гвардии было предписано направлять своих служащих в таможню для усиления личного состава в портах ввоза.

Информационно-поисковая система тоже была задействована в 1982 году. Информация о налогах ныне доступна полицейским управлениям – они могут запросить ее для содействия расследованию имеющих отношение к наркотикам уголовных дел.

Теперь проанализируем понятие «обоснованное подозрение». Это еще более туманный критерий признания вины. Тем не менее его используют в делах о наркотиках с потрясающей эффективностью. Береговая охрана всегда могла подняться на вашу лодку и проверить, не нарушены ли правила безопасности. Но теперь капитан судна береговой охраны может просто заявить, что ему что-то показалось странным и у него есть обоснованное подозрение, что на борту могут храниться наркотики, и обыскать вашу лодку. Что если они ничего не найдут? Они все равно могут задержать вашу лодку, оставить у себя на несколько часов или дней, снять с нее все, что им заблагорассудится. Они не вернут вам лодку до тех пор, пока либо не обнаружат на ней что-нибудь неразрешенное, либо не бросят поиски. Все это вытекает из «обоснованного подозрения».

Давайте обратим внимание на выражение «добросовестно». Мы удаляемся от отягчающих обстоятельств и переходим к недокументированным причудам. Здесь может произойти все, что угодно, поскольку чтобы доказать, что представитель (представительница) власти оказался (-лась) недобросовестным (-ой), вы должны продемонстрировать, что он или она действовал (-а) опрометчиво или солгал (-а). «Я почувствовал запах метиламина, а для меня этот запах всегда означал лабораторию по производству метамфетамина, и это послужило мне доказательством. Оказалось, что это лаборатория по производству ЛСД и метиламина там нет. Но это ничего, ведь я действовал добросовестно». Свидетельство остается в силе.

«Моя тренированная собака сказала мне, что здесь есть марихуана. Как выяснилось, там были грибы, содержащие псилоцибин, и никакой марихуаны. Но это ничего, потому что я действовал добросовестно, руководствуясь реакцией своей собаки». Свидетельство остается в силе.

Отсюда вытекает использование «типичных портретов» людей, связанных с наркотиками. Если вы и ваше поведение соответствует этой модели, как опять же добросовестно решат наблюдатели, то вас останавливают и обыскивают. Власти хранят в секрете точное описание подобных портретов, но в аэропортах в общую картину входят такие параметры, как цвет кожи, спешка, покупка билета в один конец и оплата его наличными. Если человек похож на курьера, то его задерживают, допрашивают и обыскивают настолько детально, как того хочет представитель власти. Если же человек по виду и поведению напоминает «глотателя» (это тот, кто заглатывает мешочки с наркотиком, чтобы потом вынуть их из желудка), то его могут также проверить рентгеном без его на то согласия и по желанию задерживать до тех пор, пока содержимое его желудка не выйдет наружу естественным путем.

Что касается автомагистралей, то здесь портрет подозреваемого включает не только внешний вид водителя, но и манеру его езды, а также – хотите верьте, хотите нет – степень соблюдения им местных ограничений скорости (чтобы не привлекать внимания). «На его машине был номерной знак Флориды, да и автомобиль выглядел дорогим, к тому же он ехал с точным соблюдением ограничений скорости. По-моему, он похож на курьера. Я задержал его и в бардачке его машины нашел $5.000 наличными. На банкнотах были обнаружены следы кокаина. Я конфисковал деньги, но не выдвинул водителю никакого обвинения».