Текст книги "Кукловоды павшей империи (СИ)"

Автор книги: Александр Виланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Проезжая мимо них, Гилберт поднял руку в кротком дружественном жесте. Перед этими людьми не было ни нужды, ни желания строить из себя картинного воина. Стоявшие перед ним мужи и юноши были такими же воинами, как и он сам, до конца преданными своей стране. Пусть им не посчастливилось родиться с талантом кукловода и их имена не воспоют в балладах и хрониках, но каждый из этих солдат точно так же готов был отдать жизнь во благо родины. Будь оно иначе, эти люди предпочли бы службу простых законников на защищённых городских улицах, а не стояли на стене, обороняя город от всей нечисти, какую только могла породить бескрайняя тьма, с самого начала времён безраздельно властвовавшая в этих подземельях.

Ширина ворот была таковой, чтобы в них мог проехать самый крупный харакай, и ни футом больше. Пришлось нарушить строй и провести животных по одному, а дивизион этродов разделить на две колонны по пять воинов в ряд.

Сам Гилберт давно миновал ворота и оказался в просторах внешних пещер, где пропадали последние источники света и начинались владения безграничной тьмы.

Ехать в одиночестве пришлось долго. Остальным кукловодам предстояло точно так же провести разделённые колонны этродов через узкие ворота и восстановить строй обратно; прошло по меньшей мере полчаса, когда торопливые лапы ещё двух харакаев поравнялись с тройкой Гилберта, а следом за ними лёгкой, но оттого не менее шумной трусцой прогремели дивизионы, снова выстраиваясь в единое войско.

– Как всё прошло? – поинтересовался Гилберт, когда напарники спрыгнули со своих харакаев и залезли к нему в пассажирский салон.

– Говоришь так, будто не следил за нами всё это время, – бросила Кара, устраиваясь на сидении. – Всё в порядке, хоть вышагивать торжественные марши нас никто и не учил.

– А ты? – обратился командир к Тидену, заметив, что тот не спешит с ответом.

– Жив и здоров, как видите. – Немного помедлив, Фонтер добавил: – Да уж, можно было догадаться, что моё семейство не пропустит такого торжества…

– Так твоя родня была там, среди провожающих?

– Ну а как же. Мать, сёстры, даже двоюродная родня не поленилась приехать. Видели бы вы их лица, когда прямо за мной, аккурат в правом ряду прошагал мой окостеневший папаня.

– Серьёзно?! – Кара завертелась и стала всматриваться в шагавшие позади шеренги. В правой колонне той части войска, которую вёл Тиден, и правда покачивался приснопамятный двузубчатый наплечник. – Когда ты успел его туда поставить?

Впервые за всё время их знакомства девушка смотрела на напарника со смесью искреннего уважения и восхищения на лице.

– Вчера, ближе к вечеру. Долго ли поменять двух солдат местами.

– Вы только посмотрите. И этот человек вчера рассказывал слёзные истории о том, как ему жалко свою мамочку!

– Всему должен быть предел, – произнёс в ответ Тиден. – Я и так слишком многим пожертвовал ради этой семьи. Пусть испытают хоть малую толику того, что меня ожидает, хотя бы раз увидят монстра, с которым мне предстоит воевать бок-о-бок пять долгих лет.

Пять лет…

Выставив ноги в проход, Кара обернулась назад. Там, за головами полутора тысяч марширующих воинов, горели фонари внешней стенызаставы. Один из них, казалось, двигался, словно кто-то размахивал лампой на прощание. Выше и дальше виднелся рой огоньков Кина'Терона – той его части, что ещё виднелась через узкий коридор.

Точка невозврата была пройдена. Последняя возможность испугаться, дать слабину и сбежать, бросив браслет и униформу и до конца жизни скрываясь под видом простого горожанина. Последний шанс, что их остановят законники и попросят Кару пройти с ними для дачи показаний. Никто не погонится за ними через эти тёмные, полные опасностей подземелья, и ни одной разумной души не встретится им впереди, кроме разве что охотничьих отрядов да разведчиков, ведущих неусыпный надзор возле границы.

Путь предстоял долгий, и Гилберт подогнал харакаев, заставив их быстрее семенить лапами, а войско перешло на неспешный бег, поспевая за транспортом.

Перед глазами проплывали своды пещер. Узкие коридоры, в которых едва помещалось войско, сменялись огромными залами. Пласты безжизненного камня перемежались зарослями грибов и залежами пород, подземными озёрами и речками.

Постукивание жучьих лап и топот сотен костяных ног слились в единую какофонию, врываясь в мертвенную тишину подземелий и отдаваясь гулким эхом на многие залы и тоннели вокруг.

В отдалении то и дело мелькали силуэты подземных тварей. Крупные и едва заметные, одни из них спешно убегали подальше от грохочущего ужаса, представлявшегося им единым механизмом, другие шныряли вокруг, бросая голодные взгляды, но не решаясь приблизиться к столь шумному и многочисленному противнику.

Выносливые харакаи могли без отдыха шагать более суток, а этроды и вовсе не уставали, пока рядом имелся источник энергии, благодаря чему войско могло двигаться почти без остановок.

Сидеть часами напролёт оказалось не так уж легко, и кукловоды время от времени прохаживались по салону, а то и вовсе спрыгивали на землю и преодолевали часть расстояния, двигаясь трусцой и стараясь не попасть под врезающиеся в землю лапы харакаев.

Когда наступало время трапезы, один из офицеров перепрыгивал на транспорт с припасами и на ходу вытаскивал из ящиков наборы еды и питья. Ели прямотут, в пассажирском салоне.

Спустя пятнадцать часов харакаи стали выказывать первые признаки усталости, запинаясь лапами и опуская корпус чуть ли не до самой земли. Впередиочень кстати показалось небольшое озерцо, возле которого было решено сделать привал, а заодно и поспать самим.

Даже не спрашивая, кто вызовется первым стоять в дозоре, Кара и Тиден принялись устраиваться на ночлег. Пока Фонтер отыскивал среди припасов подушки и одеяла, девушка осмотрела сидения и с немалым облегчением обнаружила, что их спинки откидываются назад, превращая часть салона в полноценные кровати.

Вскоре кукловоды прекратили копошиться, нашли для себя удобную позу и уснули. В подземелье наступила тишина, более не нарушаемая ни цокотом харакаевых лап, ни топотом сотен костяных сапог. Если выключить руну ночного зрения, то могло показаться, что их группа застыла посреди бескрайней пустоты, лишённой света, звуков и самой жизни.

Ночёвка прошла без происшествий. Пока напарники сладко посапывали за стенками панциря, Гилберт расставил два отряда солдат вокруг харакаев, а сам на всякий случай лично прошёлся по рядам и пересчитал остальное войско. На самом деле, местоположение и состояние каждого отдельного этрода легко определялось ментальной связью, но никто не обвинит солдата в излишнейпредусмотрительности.

Вода в озере оказалась пресной, чистой и пригодной для питья, и, соблюдая меры предосторожности – то есть взяв с собой десяток воинов, – Гилберт наполнил опустевшие тюки. Пока он держал сосуды под водой, без особого интереса вглядываясь прозрачную поверхность, в голове, освобождённой от тревожных мыслей, сами собойзазвучали слова:

«ИМЕНЕМ СОВЕТА КОМАНДУЮЩИХ ГОСУДАРСТВА ТЕОРАТ, ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! ЗАЩИЩАЙ ГРАНИЦЫ ИМПЕРИИ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!»

Кукловод помотал головой, прогоняя неуместные воспоминания, и вынул флягу из воды – та давно заполнилась, перестав выпускать пузырьки воздуха.

Когда Кара и Тиден проснулись, войско снова двинулось в путь, а командир воспользовался своей очередью на отдых, быстро заснув в мерно покачивающемся панцире харакая.

Спалось плохо, и дело было вовсе не в тряске или твёрдой поверхности разложенной койки.

«ВЫБРОСЬ ИЗ ГОЛОВЫ МИРСКИЕ МЫСЛИ И ЗАБОТЫ! НЕ ПОЗВОЛЯЙ НИ ОДНОМУ АРСАФИРСКОМУ СОЛДАТУ ИЛИ ГРАЖДАНИНУ ПРОНИКНУТЬ В НАШИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ И ПУСТОШИ!»

Слова нерушимого приказа, вбитые в Зале Совета вместе с непереносимой болью, зачем-то снова и снова вспыхивали в голове, словно боялись, что кукловод их вдруг забудет. Полноценно выспаться так и не удалось, и, когда спустя несколько часов Гилберт сидел и протирал глаза, прогоняя остатки сна, отзвуки слов всё ещё гремели на застенках разума. Оставалось надеяться, что к концу пути этот побочный эффект утихнет и не помешает кукловодам выполнять свои задачи.

***

Для простого путника подобное путешествие через дикие подземелья Теората очень скоро закончилось бы в желудке какой-нибудь твари, да и охотники с рудокопами, обученные выживанию в пещерах, иной раз не возвращались домой. Для кукловодов же, вооружённых самыми смертоносными рунами и имеющих за спиной полуторатысячное войско, этот переход был, пожалуй, самой безопасной частью их миссии.

Как и планировалось, дорога заняла две недели. Ориентируясь по составленной разведкой карте, армия без устали преодолевала пещеру за пещерой, коридор за коридором, с каждой пройденной лигой приближаясь к восточной границе и всё сильнее отдаляясь от последнего оплота света и жизни в этих бесконечно пустых и мрачных просторах.

На третий день, так и не избавившись от гремящих в голове слов приказа, Гилберт поделился этим с напарниками. Оказалось, что и Кара, и Тиден испытывают те же проблемы.

Впрочем, этим двоим небольшие неудобства пошли только на пользу. В первые дни непоседливым напарникам то и дело взбредали в голову всякие безумства – например, оставить армию на попечение Гилберта и отправиться на подземную охоту, дабы разбавить рацион свежим мясом. Лишь прямой запрет командира остановил офицеров от того, чтобы выпрыгнуть из харакая и умчаться в темноту.

Теперь же, посидев с больной от непрерывного бормотания внутренних голосов головой, оба заметно присмирели и, к немалому удивлению и радости командира, стали всё чаще обсуждать детали предстоящей миссии, а не заниматься пустой болтовнёй.

К концу второй недели голоса так никуда и не делись, но сознание мало-помалу сумело к ним привыкнуть, и кукловоды смогли вернуться к повседневным делам и размышлениям, уже не обращая внимания на повторяющиеся в тысячный раз слова приказа.

Разум не только приспособился, но и, казалось, очистился от посторонних мыслей. Гилберт перестал беспокоиться о том, сможет ли Кара справиться с заданием; он больше не глазел украдкой на девушку, сокрушаясь о неуместном в такие моменты присутствии третьего кукловода.

Тиден с его гордым наследием, как и неоднозначная судьба его отца, также перестали занимать мысли командира. Разум всецело отдался заданию, не желая отвлекаться ни на что другое.

Из всех троих приближение к поверхности первым заметил именно Гилберт. Над головами кукловодов всё так же нависали каменные своды, разве что по мере приближения к границе они опускались всё ниже. В воздухе висела сырость; со сталактитов то и дело падали капли влаги, иной раз попадая одному из офицеров на макушку. Говорить это могло лишь об одном – над толщей земли и породы, что отделяет их от поверхности, лежит уже не мёртвая пустошь, а живые земли.

Сам командир группы только что проснулся и уминал завтрак, одним глазом поглядывая на Каранею. Девушка стояла у поручня ездового харакая, взгляд её был устремлён вперёд. Серые волосы колыхнул лёгкий ветерок, и, глядя на их трепыхание, Гилберт вспоминал, как когда-то искренне наслаждался этим, казалось бы, простым и бесхитростным зрелищем.

Теперь же, сколько он ни всматривался в лицо и фигуру напарницы, сердце не ускоряло своего бега и желание не посещало его молодую и здоровую плоть. Но вскоре офицер отмахнулся от неуместных мыслей, вспомнив, что в подземельях неоткуда взяться ветру.

– Поверхность близко, – объявил он, проглотив последний кусок и встав рядом с напарницей.

Теперь он и сам мог почувствовать движение воздуха, какое раньше мог ощутить лишь на смотровых площадках Теората. В нос проникли новые запахи, опять же несвойственные подземельям.

А затем Гилберт резко вскинул руку, приказывая остановиться. Впрочем, его напарники и так никуда не двигались, а по войску и харакаям уже разлетелась мысленная команда, куда более эффективная, чем жесты и приказы, коих костяные воины не воспринимали вообще.

– Смотрите, – он указал на три торчащих из земли сталактита. Рядом с ними, сорвавшись с потолка, лежал сталагмит, своим обломленным концом словно указывая вперёд, где стены пещеры в очередной раз сходились в узкий коридор. «Придётся снова делить войско на колонны», – мелькнуло в голове.

– Ориентир, тот самый, – догадался Тиден, вспомнив инструкции Кадиуса.

– За этим коридором – поверхность, – озвучил Гилберт и так понятный всем факт, после чего скомандовал:

– Оставим войско здесь. Сначала выйдем сами и проверим, что снаружи. Данные разведки могли устареть, так что нужно убедиться, что там нет свидетелей, или, чего доброго, арсафирских застав или поселений.

– Может, возьмём с собой хотя бы десяток этродов? – предложил Тиден.

– Они только зря привлекут внимание. Мы идём на разведку, а не на бой. Кара, маски готовы?

– Да. Вытащила, пока ты спал.

Девушка передала ему знакомое дыхательное устройство. У неё самой, как и у Фонтера, на поясе висело такое же.

– Надеваем, – скомандовал Гилберт, застёгивая ремешки на затылке.

Больше ничего не говоря, он перемахнул через поручень, сошёл по голове харакая и спрыгнул а землю. Напарники спрыгнули следом.

Тоннель уходил вверх и всё сильнее сужался, и в какой-то момент Гилберт забеспокоился, пролезут ли в этот проход гружёные харакаи. Мешки и ящики ещё можно было вытащить руками этродов, но в последнем панцире ехал бесценный источник энергии, и офицер не видел иной возможности поднять его наверх, кроме как на спине харакая.

Дробить глыбу на части не допускалось – именно цельная структура позволяла синему монолиту не только удерживать в себе огромные объёмы энергии, но и со временем восполнять её запас. Нарушить целостность формы – значит лишить себя энергии, без которой браслеты станут бесполезными безделушками, а войско этродов – теми самыми манекенами, с коими их так часто любили сравнивать.

Тоннель снова свернул, и мысли о монолите мгновенно вылетели из головы – в глаза Гилберту ударил яркий свет. Ударил столь сильно, словно это был не дневной солнечный свет, а волшебный прожектор, загодя поставленный в конце коридора и приведённый в готовность.

Яркое свечение било в лицо, офицер щурился и прикрывался руками, но это не спасало. Неужели арсафирцы всё-таки прознали об их прибытии и уже дожидались кукловодов, дабы перестрелять их прямо в этом тоннеле, словно мишени в тире?

– Ночное зрение! Выключи его! – донёсся сбоку крик Кары. Гилберт поспешил выполнить команду, и невидимый прожектор тут же угас. Свет всё ещё виднелся в конце коридора, но уже не выжигал глаза, как раньше.

Проморгавшись, Гилберт мысленно отругал себя, что попался на столь дурацкую ловушку, да ещё и оставленную не врагами, а самой природой. Следовало приказать хотя бы одному члену группы выключить руны, чтобы вовремя заметить перемены в освещении.

Группа продолжила движение наверх, и лившийся снаружи свет, пусть и более не усиленный руной ночного зрения, снова заставил щурить глаза, привыкшие ко мраку подземелий.

Прильнув к стенам и прикрывая глаза руками, офицеры осторожно подобрались в выходу из пещеры. Тоннель выходил в ущелье, расколовшее надвое невысокую гору. Никаких подозрительных движений и звуков снаружи не доносилось, и группа вышла на свет.

Над головой, впервые после последнего визита на смотровую площадку Самет'Хорана, раскинулось бескрайнее небо. Кукловоды оказались в скалистой местности, прямо перед ними в тройной человеческий рост выросла ещё одна скала, закрывая обзор.

– Эй, маски! – тревожно проговорил Тиден. – Они не работают!

Кейсариновые наплавки на закрывающих лица устройствах и правда не издавали ни малейшего свечения, словно и не думали включаться. Замечено это было только сейчас, и неизвестно, сколько отравы уже успело осесть в лёгких офицеров.

Гилберт поспешил успокоить напарников:

– Всё в порядке, мы проверяли каждую маску. Не может быть, чтобы они вдруг все разом взяли и сломались.

– Тогда что? – спросил Фонтер, чуть успокоившись. За две недели знакомства он привык доверять командиру – до сих пор тот ни разу не ошибся в своих суждениях.

– Если руны не работают, значит, им попросту нечего очищать.

С этими словами Гилберт первым расстегнул ремешки, стянул маску с лица и, чуть помедлив, глубоко вдохнул.

– Не знаю, как должен пахнуть чистый поверхностный воздух, но на отраву это совсем не похоже. Снимайте, всё равно они не работают, – добавил он, видя нерешительность напарников.

Повесив маски на пояс и убедившись, что здесь и правда можно дышать без опаски, офицеры неспешно двинулись вперёд, осматриваясь по сторонам и вслушиваясь в каждый звук, будь то завывание ветра над головой или стук камешков под ногами. Скальный лабиринт быстро закончился, и за очередным поворотом их взорам наконец предстала картина поверхности.

Перед тремя кукловодами, простираясь на многие мили в обе стороны, раскинулся широкий луг, а за ним, вдалеке, вырастала стена густых деревьев. И цвет у всего этого был не черный, серый или белый, и даже не синий, а куда более редкий, встречаемый лишь в драгоценных камнях на пальцах и шеях зажиточных граждан Теората.

Столь неописуемое зрелище на короткие мгновения прорвало пелену, застилавшую разум клеймённых кукловодов. Последний раз в своей жизни испытав живые эмоции, Кара медленно шагнула вперёд и, словно ребёнок, впервые сказавший «мама», выдавила из себя три коротких слова:

– Какое… всё… зелёное…

***

Сумрак просторного зала слегка разгонялся светом кейсариновых ламп и наплавок на углах мебели. Три длинных стола, повёрнутых к дальнему концу зала, пустовали, и только за четвёртым, венчая три стороны шестиугольной столешницы, сидели шесть фигур разного роста и сложения, но в одинаковых чёрных камзолах.

– Прошло ровно две недели, – неспешно, словно каждое слово, произнесённое в этих стенах, само по себе являлось великой ценностью, произнёс один из них.

– Без сомнений, они уже добрались до границы, – столь же степенно ответил ему второй.

– Клеймо?

– К этому времени должно было полностью подавить их волю. В сознании кукловодов более нет иных мыслей, кроме желания служить стране и защищать границу.

– До конца своих дней…

– Не слишком честный поступок для членов Совета, не находите? – добавился третий, женский голос.

– Отчего же?

– Кукловодам было обещано, что после обязательного пятилетнего срока любой из них сможет вернуться в Теорат, если пожелает.

– И мы не нарушим обещания. Как только кто-нибудь из них пожелает вернуться…

– Чего никогда не произойдёт из-за руны контроля.

– Подобные нюансы в контракте не оговаривались, а значит, наша совесть чиста.

– Да и можно ли оценивать людскими мерками совесть тех, чья жизнь всецело посвящена работе во благо государства? – хрипло произнёс старик с крайнего кресла.

– Полностью согласен.

– Что насчёт родни? Никто не поднимет шум, когда кукловоды… задержатся на своём задании?

– Айратон рос без родителей. Нинкер жила с отцом, но перед отъездом собственноручно убила его. Я попридержала законников, чтобы не посылали свои догадки раньше времени в Кина'Терон.

– Логично. Не хватало ещё, чтобы кукловода задержали в городе из-за такого пустяка.

– А вот у наследника Фонтеров наверняка кто-то остался.

– Мать и две сестры. Последние больше озабочены своим собственным будущим, до брата им дела нет. Поспособствуем их карьерному росту, сведём с завидными женихами, и они и думать забудут о родственнике-кукловоде. А ныне вдовствующая Денара Фонтер, насколько нам известно, будет только счастлива доблестной службе сына на границе.

– Она непременно захочет получить от него письма.

– И непременно получит, за этим дело не станет. Ведь так, Агарея?

– Мне уже доставили документы и письма, заполненные рукой Тидена. Дайте мне ещё неделю, и я в совершенстве освою почерк юноши. Денаре придёт столько писем, сколько она пожелает.

– Значит, и этот вопрос решён.

– Как и вопрос охраны восточных границ. Этроды и клеймо – поистине гениальные творения.

– В таком случае, объявляю заседание закрытым. Нас ждёт ещё много работы.

КОНЕЦ