Текст книги "Кукловоды павшей империи (СИ)"

Автор книги: Александр Виланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– Что, вот так просто? – удивился Фонтер. – После стольких лет обучения, не говоря уже о влитых в это дело деньжищах, мы можем в последний момент взять и отказаться?

– Именно так. Кукловод – престижная, но в то же время крайне незавидная участь. Вам предстоит покинуть родной дом на неопределённый срок, возможно, на долгие годы, пока не будет устранена угроза вражеского вторжения или не истечёт срок вашей службы. Всё это время вы проведёте в полной изоляции от общества, занимаясь сражениями с вражескими войсками и вырезанием мирного населения. Мы понимаем, насколько тяжела эта доля, поэтому за всеми курсантами, вплоть до этого самого момента, сохраняется право отказаться от обязанностей кукловода и заступить на должность простого законника, дабы охранять порядок в границах государства. Поэтому спрошу ещё раз: вы всё ещё хотите стать кукловодами? Как только вы пройдёте посвящение и получите клеймо, дороги назад уже не будет.

Мужчина ещё раз обвёл кадетов взглядом, ожидая, не передумает ли кто-нибудь из них в последний момент. За всё время существования данного подразделения не случалось ещё ни одного отказа – обучение кукловодов длилось пять лет, суровые испытания отсеивали всех, кто не подходил для этой работы, а у оставшихся курсантов имелось достаточно времени, чтобы взвесить все за и против и решить, готовы ли они взять на себя такую ношу.

Гилберт в очередной раз напрягся. Будучи лучшим курсантом Зала Войны Самет'Хорана, он не видел для себя иной судьбы, кроме военной службы в самых опасных точках, на главном рубеже обороны Теората.

Мотивы Кары он знал лишь отчасти, за всё время знакомства так и не сумев разгадать, что движет этой девушкой на самом деле. В одном он не сомневался: вызвавшись стать кукловодом, она скорее умрёт, чем позволит себе испугаться и повернуть назад. Даже если Кару будет трясти от страха, она легко продержится на одних лишь вредности и упрямстве, коих у девушки хватало с избытком.

За себя и подругу он был уверен, а вот чего ждать от Тидена, не имел ни малейшего понятия. Этот парень не выглядел прирождённым воином, а наследственность ещё ни о чём не говорила. Что, если сейчас он и впрямь возьмёт и откажется? Отправят ли их с Карой на службу вдвоём, или отложат поездку, пока не будет выбран и подготовлен новый член команды?

Время шло, тикала стрелка на настольных часах, Гилберт предавался своим размышлениям и не заметил, как остался единственным, кто ещё не произнёс слова «да».

– Да, согласен, – кадет встряхнулся, прогнал посторонние мысли и сосредоточился на беседе.

Мёрнер переглянулся с коллегами и, получив четыре одобрительных кивка, вновь поднялся с кресла.

– В таком случае, мы можем приступать к процедуре посвящения. Мирана, будьте так добры, подготовьте всё необходимое.

Смуглая женщина, сидевшая у края стола, поднялась и покинула зал, скрывшись за неприметной дверью.

– Прошу за мной. – Командующий направился в левый угол Зала, где Гилберт ещё вначале приметил конструкцию, подозрительно напоминающую саркофаг в залепреобразования. На плоской гранитной плите выступало несколько полос наплавленного кейсарина, и, судя по их размещению, совпадающему с расположением рук, ног, шеи и талии у человека, можно было догадаться, что руны в этих пластинах отвечают за выдвижные магические кандалы.

– Эй, вы, случаем, ничего не перепутали? – Кара подозрительно покосилась на командующего, когда тот остановился аккурат возле плиты. – Мы пришли сюда стать кукловодами, а не превратиться в костяных кукол.

– Я не забыл, кто вы и для чего были вызваны в этот Зал, – сдержанно ответил Мёрнен, не оценив юмора. – Должно быть, вам ещё не разъясняли подробности того, что представляет из себя посвящение в кукловоды?

– На нас выжгут клеймо и наложат какие-то чары, чтобы никому из нас не пришло в голову завалить задание. Это я слышала.

– Магия кейсарина не рассматривает такого понятия, как чары, кадет Нинкер. В ваше тело, максимально близко к мозгу, будет вплавлено несколько граммов данного минерала и задействована руна контроля над разумом. С лёгкой руки Мираны данная вплавка была названа «клеймом кукловода».

– Получается, мы тоже станем в какой-то мере марионетками? Такими же, как этроды? – обеспокоился Тиден.

– Кадет Фонтер, зачем бы тогда, по-вашему, государство потратилопять лет на ваше обучение? Чтобы в конце просто свести на нет все вложения, превратив вас в безвольную куклу? Клеймо не будет действовать на постоянной основе, а сработает лишь в случае, если почувствует, что его обладатель собирается нарушить заложенный в руне приказ.

– А, так это просто защита от дурака, – выдохнул кадет.

– А я думала, вы нам доверяете, – с сарказмом заметила Кара.

– Конечно нет, – как ни в чём ни бывало ответил Мёрнен. – И дело не в том, что Совет сомневается в вашей верности.

– Тогда в чём же?

Мужчина сцепил руки на поясе и бросил взгляд на гигантскую карту.

– Одно дело, когда воины сражаются бок о бок с сотнями и тысячами своих собратьев, и совсем другое, когда небольшая группа остаётся одна на вражеской территории, в сотнях лиг от ближайшего союзного города. Вы молоды – талант кукловода не выявляется в зрелом возрасте, – а там, на чужих, незнакомых землях, ваша воля и преданность стране подвергнутся таким испытаниям, какие выдержит не каждый ветеран.

Опытных офицеров, заработавших свою репутацию многолетней службой, мы бы ещё согласились без опаски отправить на границу. Но чтобы посылать в стан врага неокрепших подростков – об этом не шло и речи. Совет приказал мастерам рун разработать меры для, скажем так, повышения лояльности кукловодов, и в ответ они представили схему руны контроля над разумом.

– И как, работает? – поинтересовался Тиден.

– Безусловно. За четыре года противостояния с Фарреном не было зафиксировано ни одного случая, чтобы кукловод нарушил приказ и позволил вражеским силам приблизиться к границе.

– И все эти годы они успешно воюют с фарренцами?

– Вполне. Кукловодам незачем личноприсутствовать на поле боя, а убитых этродов мы не берём в расчёт. Нарушителей закона хватает во все времена, и оба подразделения – фарренское и ваше – будутстабильно пополняться новыми полками.

– Ладно, но вы так и не сказали, для чего здесь стоит эта глыба.

– Вплавление клейма – весьма болезненный процесс, – пояснил член Совета. – Но процедура требует, чтобы человек оставался в сознании, поэтому мы не можем задействовать усыпляющие руны, как лекари при операциях. А значит, для вашей же сохранности придётсязафиксировать вам руки и ноги, для чего мы и воспользуемся старыми добрыми кандалами.

– И даже крышки нет, – буркнула девушка. – Об уголовниках – и о тех больше заботятся.

– Если хотите, можете закрыть глаза и заткнуть уши. Но я всё же смею надеяться, что курсанты, определённые инструкторами как лучшие в своей группе, смогут выслушать пару болезненных вскриков и не потерять сознание.

Тем временем дверь в углу тихонько отворилась, и Мирана вкатила в зал столик на колёсах, на котором подрагивало в такт езде широкое блюдо с вязкой синей жидкостью. Никто не стал спрашивать, что это за субстанция – название минерала синего цвета в Теорате узнавали вторым после слова «мама».

Мёрнен поднял руку и провёл ей вдоль плиты, не касаясь поверхности. Получив незримый сигнал, в кейсариновых пластинах зажглось лазурное свечение, сообщая о готовности вырезанных внутри рун. Затем командующий повернулся к кадетам:

– Итак, кто желает быть первым?

Можно было не спрашивать. Гилберт уверенно шагнул вперёд и прислонился спиной к каменной плите, расставив руки. Мёрнен помедлил – всё-таки ему предстояло навсегда переписать судьбу стоявшего перед ним девятнадцатилетнего кадета, – а затем взмахнул левой рукой, посылая рунам новый сигнал.

Из участков плиты, покрытых кейсарином, словно из спрятанного внутри механизма, выдвинулись прозрачные синие пластины, обхватив голени, запястья, шею и торс кадета; а также лоб, надёжно фиксируя голову.

Гилберт показал себя достойно. Ни один его мускул не дрогнул, ни когда магические кандалы обездвиживали его тело, отдавая в полную власть члена Совета, ни когда Гай макнул пальцы в подготовленную Мираной жидкую субстанцию и поднёс их к лицу курсанта.

Природа волшебного минерала была такова, что, даже расплавленный, он не обжигал кожу. По крайней мере, в обычном своём состоянии. Но едва пальцы Мёрнена прикоснулись к виску курсанта, а в его браслете вспыхнули новые руны, до слуха кадетов тут же донеслось противное шипение. Кожа Гилберта задымилась, и даже лучший курсант училища не сдержал болезненного рыка, изо всех сил стиснув зубы.

Два пальца медленно поползли вниз, оставляя на левой половине лица след из затвердевающего кейсарина. Линии образовали незамысловатый рисунок, тянущийся от виска до щеки и представляющий собой эмблему подразделения кукловодов.

Воздух вокруг плиты нагрелся и вибрировал от напряжения, как это всегда бывало при сотворении мощного колдовства. Скосив взгляд на члена Совета, Кара заметила, как он что-то проговаривает, беззвучно шевеля губами, и с каждым вылетевшим из них словом воздух сотрясал чуть заметный толчок.

Минерал на пальцах закончился аккурат на последнем штрихе, Гай убрал руку, и спустя секунду воздух разрядился, словно ничего и не было.

Гилберта трясло. Он изрядно вспотел, но не позволил себе выказать слабость и усилием воли открыл глаза.

– Ну, как самочувствие? – буднично поинтересовался Мёрнен.

– Слишком… изматывающая процедура. Мне… потребуется отдых, – с трудом выдавил кадет, пытаясь отдышаться.

Спикер Совета подождал, когда ноги кадета перестанут дрожать, и выключил кандалы. Прозрачные пластины растворились в воздухе, словно их и не было, оставив после себя голую каменную плиту с синими наплавками. Гилберт устоял на ногах, но поспешил усесться в кресло, заботливо подставленное Мираной.

– Следующий, – произнёс Мёрнен.

Кара переглянулась с Фонтером. Курсант закусывал губу, но всем своим видом старался излучать решимость. Даже ему было известно, что такое самоуважение, и Тиден не мог просить девушку идти первой.

Но если бы в училище проводился экзамен на упрямство, даже Гилберту не удалось бы взять высший бал, имея в сокурсниках Каранею. Крепко сжав кулаки, девушка прислонилась к плите и с вызовом посмотрела на спикера. Пора было узнать, как это колдовство ощущается в роли жертвы, а заодно размять голосовые связки – Кара даже не надеялась стерпеть боль столь же стойко, как Гилберт.

Кандалы сомкнулись на руках и ногах, обездвижили тело и плотно прижали голову к плите, ещё тёплой после Гилберта. Мёрнен отошёл к столику и на короткое время пропал из поля зрения, а вернувшись, не стал медлить и протянул пальцы к левому виску курсантки.

Прохладная жидкость коснулась кожи, а спустя мгновение превратилась в раскалённую лаву, ударив в голову мощнейшей волной жгучей боли. Не пытаясь сдерживаться, Кара издала пронзительный крик, но была настолько оглушена болью, что не услышала даже собственного голоса.

Раскалённый метал стекал вниз, ведомый пальцами безжалостного палача, и обжигал, казалось, не только кожу, но и саму душу, проникая в глубины сознания, разрывая голову на части.

Очертания Зала и стоявших вокруг людей накрыла лазурная пелена. Становясь всё плотнее и всё ярче, она била в глаза, и перед ослеплённым взором проступали в воздухе контуры незнакомых рун.

Уши заложило от гудения и тряски – в тысячу раз сильнее тех вибраций, что Кара заметила, наблюдая за клеймением со стороны. Казалось, весь мир вокруг неё рушился и раскалывался на части, знаменуя второе и окончательное уничтожение Теората.

А затем в этот круговорот боли, шума, звона и вспышек ворвался голос:

– СЛУШАЙ МОИ СЛОВА, КУКЛОВОД!

Громовой бас ударил в грудь, точно таран, едва не выбив душу из тела. Казалась глупой сама мысль о том, чтобы пытаться выслушать и запомнить чью-то речь в этом аду, разрывающему мир на части. И всё же прозвучавшая фраза отложилась, выжглась на стенках разума, словно её выплавили на самом естестве девушки раскалённым прутом.

– ИМЕНЕМ СОВЕТА КОМАНДУЮЩИХ ГОСУДАРСТВА ТЕОРАТ, ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ! ЗАЩИЩАЙ ГРАНИЦЫ ИМПЕРИИ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ! НЕ ПОЗВОЛЯЙ НИ ОДНОМУ АРСАФИРСКОМУ СОЛДАТУ ИЛИ ГРАЖДАНИНУ ПРОНИКНУТЬ В НАШИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ И ПУСТОШИ! ОТРИНЬ СВОИ НИЗМЕННЫЕ ЖЕЛАНИЯ! ВЫБРОСЬ ИЗ ГОЛОВЫ МИРСКИЕ МЫСЛИ И ЗАБОТЫ! СЕЙ УЖАС И ПАНИКУ В ИХ ВОЙСКАХ И ГОРОДАХ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ПОСЛЕДНИЙ АРСАФИРЕЦ НЕ СГИНЕТ С НАШЕЙ ЗЕМЛИ! УНИЧТОЖЬ КАЖДОГО, КТО ПОСЯГНЁТ НА НАШИ ГРАНИЦЫ! ТАКОВ ТВОЙ ПОЖИЗНЕННЫЙ И ПОСМЕРТНЫЙ ПРИКАЗ, КУКЛОВОД!

А затем резкий, бесцеремонный толчок вышвырнул Кару из ада. Вой и грохот прекратились, сияние перестало жечь глаза, боль уходила; и лишь лицо всё ещё терзал ожог, но после пережитого кошмара это жжение беспокоило не сильнее, чем зачесавшаяся макушка.

Ещё болело горло, так, словно она несколько минут не переставая вопила во весь голос, раздирая изнутри собственные связки. Наконец Кара окончательно пришла в себя и заметила, что её рот по-прежнему раскрыт в уже немом крике, как и глаза, бешено взирающие перед собой.

Девушка сомкнула челюсти; тут же застучали зубы, отдаваясь противным стуком в гудящей голове. Тело неимоверно трясло, ноги не держали, и лишь кандалы спасали девушку от падения на пол.

По спине стекал липкий пот; одежда была настолько мокрой, словно Кару во время экзекуции окатили водой из ведра. В последний момент – и с немалым усилием – она удержалась, чтобы не добавить к стекавшему поту ещё одну жидкость.

Мёрнен не стал задавать глупых вопросов о самочувствии и взмахом руки развеял кандалы. Пол ринулся навстречу Каре, но знакомые крепкие руки подхватили её и аккуратно усадили в кресло. Ещё с минуту Гилберту пришлось держать её за плечи, даже сидячее положение давалось девушке с трудом.

Вскоре снова загудели магические кандалы, смыкаясь на теле последнего кадета, а затем раздался крик. Если Тиден и пытался состроить из себя крепкого и стойкого мужчину, у него ничего не вышло.

Кара не обращала на кадета внимания, как и на его вопли. Первое время ей пришлось сосредоточиться на том, чтобы не свалиться со стула, а придя в себя, девушка нашла занятие поинтереснее, чем забота о надрывно вопящем Фонтере.

Всё ещё придерживая голову руками, Кара внимательно прислушалась к собственным мыслям, пытаясь уловить изменения, внесённые клеймом с руной контроля внутри. Но всё оставалось по-прежнему. Внутри себя девушка не ощутила ни нахлынувшей волны патриотизма, ни непреодолимого желания положить свою жизнь, защищая границы государства. Никуда ни делась ни неприязнь к городу и населяющим его людям, ни симпатия к Гилберту… ни назойливые мысли об одном деле, запланированном на сегодняшний вечер – последний вечер, который она проведёт в родном городе.

Девушка подняла взгляд на Гилберта, но едва ли смогла бы докричаться до него через вопли Тидена. Да и какие изменения мог ощутить этот курсант, с юных лет грезивший службой своей ненаглядной родине?

Гай Мёрнен в третий раз беззвучно зашевелил губами, и теперь Кара знала, кому адресованы проговариваемые им слова и с какой силой они прямо сейчас врываются в разум Фонтера, отпечатываясь в его застенках нерушимым, и в то же время совершенно неощутимым приказом.

Когда последнее посвящение закончилось, Гилберту второй раз пришлось поддерживать не стоявшего на ногах напарника и усаживать его рядом с девушкой, хотя Кара не отказалась бы посмотреть, как Фонтер грохнется на пол.

Подождав, пока все трое курсантов будут в состоянии слышать его слова, Мёрнен вновь заговорил:

– Обойдёмся без поздравлений – вы солдаты, а не артисты. И не просто солдаты. С этого самого момента вы перестаёте быть кадетами и вступаете на службу Теорату в должности кукловодов и звании офицеров третьего ранга. – Чуть помедлив, спикер добавил: – Формально вы находитесь в равном положении, и всё же, во избежание споров и разладов, в группе должен быть лидер.

– Давайте угадаю – это буду не я и не Фонтер, – сказала Кара.

– Верная догадка. Гилберт Айратон – как лучший из кадетов Зала Войны, ты назначаешься командиром своей группы.

Кадет, а теперь уже офицер, кивнул, и Мёрнен продолжил:

– Второе: вы уже наверняка заметили, что в вашем разуме не произошло никаких изменений. Так и должно быть. Как я уже сказал, руна контроля не действует постоянно, а включается лишь в те моменты, когда вам – надеюсь, конечно, что этого не произойдёт, – придёт в голову поступить вопреки полученному приказу.

– Это вы про тот приказ, что чуть не разнёс мне голову изнутри? – устало пробормотал Тиден, с трудом подняв голову.

– Он самый. До тех пор, пока вы верны возложенной на вас миссии, руна не сможет повлиять на ваши действия и решения. Вы по-прежнему свободно владеете своей волей и телом, а отслужив оговорённый в контракте срок, сможете вернуться на родину и жить полноценной жизнью, как обычный гражданин Теората.

– Пять лет, так?..

Гай кивнул.

– Контракт, подписанный каждым из вас на последнем году обучения, предполагает минимальный срок службы в течение пяти лет и считается действительным с того момента, как вы дали своё окончательное согласие и получили клеймо – то есть, вступает в силу прямо сейчас. По окончании этого срока и при наличии в училище подходящих кандидатов на замену любой из вас будет в праве уйти в запас и вернуться домой.

– Довольно мало, если сравнивать с простыми законниками.

– Что вполне логично – ведь им не приходится воевать на чужой территории в сотнях лиг от дома, подвергая свою жизнь ежедневному риску. Поэтому пяти лет, проведённых на границе, для каждого из вас будет достаточно, чтобы обеспечить себя пожизненным содержанием за счёт государства, и, конечно же, заслужить почётный статус и всеобщее уважение. Естественно, при условии, что вы сумеете выжить.

– Да уж, – хмыкнула Кара. – Сложновато будет восхвалять тех, кто приехал в столицу по частям или в железном ящике. Для разнообразия хоть одному из нас надо вернуться в виде, пригодном для переноски на руках и закидывания цветами.

– Конечно же, никто не запретит вам остаться и продолжить службу, – продолжил спикер, пропустив её слова мимо ушей. – Чем больше лет своей жизни вы посвятите защите Теората, тем большими почестями – и, само собой, большим вознаграждением, – вас одарят по возвращении. А сейчас, если силы уже вернулись к вам, пришло время получить новое оружие.

Не было нужды спрашивать, о каком оружии идёт речь. В Теорате существовал ровно один вид вооружения – рунные браслеты, дающие власть над магией кейсарина. Гигантские Столпы щедро насыщали подземные города неиссякаемыми потоками энергии, позволяя каждому воину – от Командующего и до мелкого законника – носить на руке устройство, заряженное боевыми рунами. Ножи, дубины и прочие дикарские орудия, до сих пор остававшиеся в ходу в других странах, в подземном государстве годились разве что для уличных и семейных разборок.

Мирана, куда-то пропавшая на время клеймения, вернулась из соседнего помещения. В руках у неё была шкатулка, расписанная светящимся орнаментом. Водрузив её на край шестиугольного стола, смуглая женщина провела рукой над шкатулкой и шевельнула пальцами, активируя руну ключа. Щёлкнул механизм, и крышка чуть отошла от корпуса.

В своё время рунные умельцы Теората пытались ввести в моду волшебные замки, но постоянное поддержание материальных пластин навроде тех, что применялись в кандалах, растрачивало слишком много энергии, из-за чего привычные механические устройства так и не ушли из обихода. Разве что железным ключам суждено было стать пережитком прошлого, уступив место рунам, настроенным на открытие принадлежащих владельцу замков.

Доступ к запору на шкатулке, скорее всего, был только у пятерых членов совета, и ничьим другим браслетам замок бы не поддался.

Обычные браслеты, используемые большинством граждан Теората, а также боевые их вариации, применяемые законниками, представляли собой металлический обод с вставками в виде тонких кейсариновых пластин, наделяющих владельца доступом к разрешённому ему набору рун. Набор этот определялся положением человека в обществе и его родом занятий, а металлическая основа по желанию владельца могла быть украшена резьбой или инкрустацией из драгоценных камней. Пластины кейсарина обычно вплавлялись в браслет таким образом, чтобы сложиться в символ, по которому и определялась профессия и статус человека.

То, что лежало внутри шкатулки, представляло собой обратную картину: эмблемы, указывающие на должность кукловода и офицерское звание, были выполнены из простого серебра, в то время как остальной корпус браслетов почти целиком состоял из чистейшего кейсарина, обрамлённого лишь тонким стальным каркасом. Да и назвать это браслетами можно было лишь с большой натяжкой – достигающие в длину почти целого локтя, это были скорее полноценные наручи, способные сослужить не только оружием, но и защитить руку от прямого попадания вражеским клинком. Каждый наруч был подогнан под руку своего владельца, на ободе имелись гравировки с именами кукловодов.

Внутри прозрачной синей поверхности проглядывались многочисленные руны, каждая из которых позволяла задействовать определённое заклинание. Обычно символы вырезались в кейсарине мелко и плотно друг к другу, но здесь доля волшебного минерала в разы превосходила площадь, требуемую для размещения рун, позволяя им свободно рассыпаться по поверхности. Означать это могло лишь одно: такой наруч не только открывает доступ к магии, но и хранит в себе приличный запас энергии и может долгое время использоваться вдали от Столпов, требуя лишь периодической подзарядки.

Чего нельзя было сказать о классических браслетах, что превращались в бесполезные побрякушки, как только их владелец покидал пределы города. Впрочем, подобных инцидентов почти никогда не случалось. Охотники, добытчики, разведчики, исследователи и представители прочих профессий, требующих выхода в дикие подземелья, в обязательном порядке снабжались автономным оборудованием, а простым гражданам в целях безопасности запрещалось пешком покидать границы городов.

– Перед вами – полноценный боевой наруч, – рассказывал Мёрнен, пока трое кукловодов возились с застёжками, снимая с запястий простые кадетские браслеты и надевая новые. – Он оснащён широким спектром боевых рун, помимо уже знакомого вам базового набора, а именно: призыв холодного оружия любого типа; щитов любого размера, от малых и до ростовых; запуск снарядов трёх типов – колющие, дробящие и разрывные; обработка ранений низкой и средней тяжести; телепортация на короткие расстояния в пределах видимости и краткосрочное усиление своего тела. А также главная способность кукловодов: повелевание этродами.

Яркая голубая вспышка на мгновение осветила лица Мёрнена и кукловодов. Когда она погасла, синий наруч, плотно облегающий предплечье Гилберта, ещё сиял переливами энергии от задействованного заклинания, а правая ладонь сжимала рукоять прямого меча-бастарда. Слегка прозрачный и издающий лазурное свечение, этот клинок был куда прочнее и смертоноснее простого оружияиз металла, уже почти не встречающегося в Теорате.

– Ух ты, быстро, – поразился Тиден, вспомнив тренировки с маломощными учебными браслетами, когда полная материализация клинка занимала добрую секунду, и можно было невооружённым глазом проследить, как призрачное лезвие вырастает в руке.

Гилберт сделал несколько пробных взмахов: призрачный клинок порхал в его руке так легко, словно был рапирой, а не четырёхфутовым бастардом. Затем, погасив меч, он спросил:

– А что насчёт нашего войска? Они здесь, в Самет'Хоране?

– Нет. Переброска столь большого числа воинов отсюда к границе заняла бы слишком длительное время, поэтому армия этродов была сформирована в Кина'Тероне – ближайшем к восточной границе городе Теората. Ваша отправка состоится завтра, в десять-ноль-ноль. Поезд уже подготовлен, персонал поставлен в известность. От вас потребуется лишь предъявить браслеты, и уже через шесть часов вы прибудете на место. А пока можете быть свободны. Попрощайтесь с семьями, отдохните напоследок и будьте готовы к завтрашнему отъезду.

***

Дожидавшийся за дверью провожатый доставил кукловодов к выходу, проведя их обратной дорогой через запутанную сеть холлов и коридоров. Новые боевые браслеты успели собрать на себе взгляды каждого встречного писаки и законника – раньше такие можно было увидеть разве что на самих Командующих. Оказавшись на улице, офицеры – даже Гилберт – не удержались от того, чтобы ещё раз полюбоваться гладкой поверхностью кейсариновых наручей, испещрённой внутри десятками убийственных рун.

Тиден поднял взгляд к Столпу, где на высоте трёх сотен футов отсчитывал время циферблат гигантских часов. Закреплённые прямо на исполинской голубой колонне, они имели механическую основу; кейсарин служил лишь источником энергии, позволяя пудовой часовой стрелке изо дня в день преодолевать свой вечный круг. Ещё три таких же висели по другим сторонам Столпа, показывая время для всего внутреннего периметра столицы.

– Всего лишь шестнадцать, – произнёс он и повернулся к напарникам. Там, где они только что стояли, было пусто, а компанию новоиспечённому кукловоду составляли лишь два стражника у дверей Зала Совета.

Оглянувшись по сторонам, Фонтер быстро обнаружил две фигуры в кадетской форме, уже готовые затеряться в толпе. Впрочем, голубые цилиндры браслетов выдавали их лучше любой одежды, и кукловод поспешил догнать своих напарников.

– Ещё не знаю, куда вы направляетесь, – затараторил он, подстраиваясь под их шаг, – но не разрешите ли навязаться с вами? Отметим втроём наш последний день в столице, я как раз знаю пару подходящих местечек.

– Может, ещё в кровать к нам залезешь? – фыркнула Кара, не сбавляя шага. – Увидимся завтра. Надеюсь, не раньше.

Тиден не стал уговаривать и, не слишком огорчившись, пожал плечами и отправился восвояси. Гилберт и Кара остались вдвоём.

Какое-то время они молча шагали по широкой площади центрального Самет'Хорана, огибая толпы прохожих. Девушка снова ушла в себя и лишь спустя минуту выпала из задумчивости и осмотрелась, пытаясь определить, куда они идут. Гилберт вёл их по круговой площади и, судя по всему, направлялся к зданию столичного архива, примыкавшему к Столпу с противоположной от Совета стороны.

– Слушай, насчёт того, что предлагал этот Фонтер, – обратилась она к спутнику. – Может, всё-таки гульнём напоследок? Без него, само собой.

– Лучше потрать это время на подготовку к предстоящей миссии. Ознакомься с картой Арсафира – ты же не хочешь потеряться на незнакомой территории?

– Я знаю, в какой стороне восток, – недовольно буркнула Кара.

– Изучи подробнее ту местность, где нам предстоит начать задание, – будто не услышав её, продолжил Гилберт свои наставления. – Ознакомься с историей, культурой этого государства, а главное – с тактикой и вооружением их войск.

– Боже, Гил, этим данным уже шесть веков! У них там всё сто раз поменялось.

– У Фаррена не изменилось почти ничего, – поспорил Гилберт. – Значит, и их соседи не могли далеко уйти в развитии. В любом случае, мы не знаем, какая информация может оказаться полезной. Следует изучить всё, что найдётся в архиве, а не надеяться, что как-нибудь разберёмся на месте.

Если этими поучениями он пытался вывести Кару из себя, то уверенно шёл к успеху. Но следующая фраза Гилберта на голову превзошла все глупости, до этого вылетавшие из его рта:

– И не забудь попрощаться с отцом. Вы с ним ещё долго не увидитесь.

– Попрощаться с кем?!!! – раздался за его спиной возмущённый вопль, когда девушка резко остановилась. Ближайшие прохожие вздрогнули и поспешили обойти стороной крикливого офицера.

– Может, мне ещё обняться и поцеловаться с ним? – продолжила Кара, не обращая внимания на окружающих, разве что чуть сбавила громкость.

Гилберт подошёл к ней и по-отечески положил руку на плечо.

– Он твой отец, Кара. Может, и не самый лучший, но он вырастил и выкормил тебя, прояви уважение хотя бы к этому. А ещё лучше – постарайся с ним помириться.

Лицо девушки перекосило так, словно прямо сейчас на ней выжигали второе клеймо.

– Лучше бы ты вообще не открывал свой рот… – процедила она, всё ещё не веря в услышанное. – Ты хоть сам слышишь, что несёшь?

– Слышу, – спокойно ответил Гилберт, полностью уверенный в своей правоте. – Мы должны уважать тех, кто дал нам еду и крышу над головой. Воспитатели в моём приюте тоже были строги, и всё же я непременно загляну к ним перед отъездом. И тебе советую сделать то же са…

Мощный удар наотмашьедва не сбил его с ног. Наруч на второй руке Кары не подавал признаков активности, чему Гилберт нисколько не удивился. Бить она умела, несмотря на свою обманчивую хрупкость, и при нужде заехать кому-нибудь в лицо всегда обходилась без рунных усилений.

Выпрямившись, Гилберт увидел мелькающие кадетские каблуки и хотел было бросить вслед, что Кара только что нарушила закон, но наконец догадался, что, пожалуй, уже и без того перегнул палку. Ещё раз проводив взглядом непутёвую подругу, офицер покачал головой продолжил свой путь в архив.

***

Кара вертела оловянной кружкой, наблюдая за катающимися по дну каплями. Хотелось подозвать разносчицу и заказать ещё, но, как назло, именно к завтрашнему утру она должна быть в трезвом уме и твёрдо стоять на ногах. Напиться сегодня не выйдет.

Завсегдатаи кабака, неустанно пристающие к каждой симпатичной девице, забредшей в это место, а в их отсутствии донимающие официанток, обходили офицера стороной. Бывало, что их не останавливали ни кадетская форма, ни горячий нрав Кары, но сегодня, заметив громоздкий наруч из чистого кейсарина, предназначенный явно не для управления лампочками и механизмами, даже самые наглые из посетителей предпочли не испытывать судьбу.

Часы показывали без десяти восемь. Кара тянула этот вечер, как могла, успев погулять по городу, поглазеть на витрины магазинов и посидеть в кабаке, но ночью, хотелось ей того или нет, нужно было выспаться. Отодвинув кружку и высыпав на стол несколько серебряных мекаров, она поднялась и покинула прокуренный и пропахший перегаром зал.

Бывают обязанности, достойные того, чтобы отдать все силы на их выполнение и гордиться результатом. Такие, например, как оборона границ, по завершении которой всех выживших офицеров ждут щедрые награды, почести и всеобщее уважение.

А есть дела, которые хочется до бесконечности откладывать на потом, придумывать новые и новые отговорки, а лучше полностью выбить из головы, подивившись тому, как подобные безумства вообще могли прийти в голову. Как раз такая задача настойчиво нависала над Карой весь сегодняшний день, и самый мощный кейсариновый щит не смог бы укрыть голову от назойливых мыслей.