Текст книги "Кукловоды павшей империи (СИ)"

Автор книги: Александр Виланов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Иные солдаты оставались и вовсе безоружными – таких можно задействовать, если понадобятся рабочие руки. Кроме того, их присутствие добавляло правдоподобности армии безумных монстров. На случай, если они всё же попадут в гущу сражения, пальцы воинов обрамляли острые костяные когти, способные разорвать не только кожу, но и пробить кольчужный доспех.

Невольно офицеры заметили и другие сходства с обрядом преобразования. Прямо как выстроенные в центре зала заключённые, этроды стояли вразнобой: низкие и высокие, грузные и худые, прямые и сгорбленные, мужчины и женщины – последние с большим трудом угадывались по чуть выпуклым нагрудным костям и длинным волосам, что сохраняли прежний вид, даже когда остальное тело теряло человеческие черты.

С земли был виден лишь первый ряд. Недолго думая, Кара подскочила к ближайшему солдату, опёрлась ногой о выпирающую коленную кость и взобралась на этрода, удерживаясь руками на его твёрдых плечах. Полностью лишённый воли, воин был совершенно безопасен, и теперь, с высоты восьми футов, девушка смогла лицезреть всё войско разномастных костяных изваяний, протянувшееся через весь плац.

– Полторы тысячи свежеобращённых этродов, – докладывал тем временем управитель. – Каждому из вас будет передан контроль над всем войском, но, думаю, вы всё равно поделите их между собой.

– Я вижу, вы уже позаботились об этом за нас, – сказал Тиден, приметив, что меж стройных рядов проглядывают два промежутка, разделяя войско на три равные части.

– Когда нам будет передан контроль над ними? – спросил Гилберт, придирчиво осматривая корпус одного из костяных воинов.

– Да прямо сейчас, чего тянуть! – заявил Ольтегер.

– Что, вот так сразу? И никаких торжественных процедур? – изумилась Кара, спрыгнув на землю.

– Ха, проберись сюда городской магистрат, уж они бы устроили тут балаган с пышными речами на пару часов. Я кое-как сумел их отвадить. Мол, кукловоды – люди занятые, у них и без ваших церемоний дел будет по горло. Но, если хотите, могу хоть сейчас отправить за ними харакая.

Каранея тут же умолкла, оценив масштаб угрозы. Кадиус довольно усмехнулся в усы.

Прибытие новых людей в крепость не осталось незамеченным, и вскоре, неслышно выплыв из-за рядов костяных воинов, навстречу им вышла женщина в простой опоясанной робе, лет сорока на вид.

– А, вот и ты. – Управитель встал возле незнакомки и повернулся к офицерам. – Позвольте представить – Келания Дон'Арес, смотрительница крепости Дарстан. Она неразговорчива, но своё дело знает. Обращайтесь к ней, когда захотите есть, спать или ещё чего понадобится. А теперь идёмте за мной.

Группа из пяти человек двинулась в дальний конец крепости через неширокий проход меж двух дивизионов войска. Возничий остался сидеть на лавочке возле входа, дожидаясь управителя.

Около минуты слева и справа проплывали неподвижные костяные фигуры. От их мелькания кружилась голова, но наконец ряды воинов подошли к концу, и группа вышла во двор, на несколько ступеней поднимавшийся над плацем. В центре его в половину человеческого роста возвышался каменный постамент со скошенным краем, напоминавший трибуну. Вот только предназначение его заключалось явно не в том, чтобы толкать перед войском вдохновляющие речи.

Подведя группу к постаменту, смотрительница отошла в сторону и жестом предложила офицерам приступить к делу. Инструкций от неё ждать не приходилось, Кадиус тоже не спешил вмешиваться, а значит, кукловодам предстояло самим разобраться в работе устройства.

Тиден, Кара и Гилберт сгрудились вокруг каменной колонны и осмотрели наклонную панель. Её овальная поверхность была залита гладким слоем кейсарина, усыпанным хитроумной вязью фигур и символов. Знавшие куда больше рисунков, чем простые офицеры, кукловоды быстро распознали корневое заклинание, содержащее в себе ключи к управлению существами, подвергнутыми контролю над разумом. Не обладая этим шифром, даже при наличии управляющих рун в браслете ни один кукловод не смог бы заставить этрода пошевелить и пальцем.

Всего ключей было шестьдесят – по одному на каждый отряд из полусотни этродов. Вблизи кукловоды могли персонально управлять каждым отдельным воином, но при отдаче приказов на расстоянии подобное разделение существенно упрощало командование войском. Всё-таки главное преимущество костяных воинов состояло в том, что они могли сражаться самостоятельно, без личного присутствия полководцев на поле боя.

Внешний вид руны представлял собой длинную цепь хитроумных геометрических фигур, замкнутых в круг, внутри которого кто-то небрежно разбросал несколько десятков символов поменьше.

Но это заклинание, невероятно сложное уже само по себе, занимало лишь центральную часть овала. Вокруг него во все стороны расходились дополнительные рунные схемы, ответственные за распознавание личности каждого, кто обращался к постаменту. Изучив браслет человека, эти руны способны были безошибочно определить его звание и полномочия и только в случае, если тот входил в перечень разрешённых лиц, допустить срабатывание корневого заклинания.

Нашлись здесь и дополнительные меры безопасности, такие, как экстренный перевод войска в боевой режим и нападение на любых чужаков, или, наоборот, самоуничтожение управляющих рун в головах этродов, превращавшее их в бесполезные статуи.

В отличие от процесса составления корневого заклинания, его принцип работы не представлял из себя никаких сложностей и был хорошо известен всем трём кукловодам. Первым, как обычно, за дело взялся Гилберт. Офицер приложил ладонь к овалу и привёл в действие нужные сигналы.

Рунные схемы на панели поочерёдно вспыхивали и угасали, выдавая последовательность срабатывания заклинаний. Сначала было проверено звание и личность офицера, затем логическая цепь убедилась в отсутствии возможных угроз, определила подходящее действие, и наконец ярко засиял центральный круг, передавая опознанному лицу ключи для управления войском. К немалому облегчению напарников, в этот раз обошлось без дымящейся кожи и дёргающегося в болевых конвульсиях тела.

Ещё с минуту Гилберт привыкал к новым ощущениям, после чего незамедлительно испытал заклятие контроля. В рядах неподвижных костяных изваяний промелькнуло движение, и ближайший отряд левого дивизиона, как по команде, совершил синхронный разворот, встав лицом к кадетам. Ещё команда – такая же неслышная и незримая, – и пять ровных шеренг, занеся левую ногу, шагнули вперёд.

Удовлетворённый безотказной работой рун, Гилберт уступил напарникам место перед постаментом:

– Ваша очередь.

Второй, как и при клеймении в Зале Совета, к колонне приблизилась Кара. Ладонь к овальному диску, запуск рунной цепи, проверка личности – процедура повторилась в той же последовательности. Когда пришло в действие корневое заклинание, девушка чувствовала, как браслет на руке, находящийся в постоянной связи с её сознанием, наполняется новыми данными. Короткие руны, простые, но уникальные; сами по себе они не имели силы, но каждая из них вливалась в образующую заклинание цепь, и с каждой новой руной на связку одевался новый ключ, позволяющий отпереть новую замочную скважину.

Пришло время опробовать способность на практике. Из всех рунных связок, умещённых в браслет кукловода, не было ни одной, что по своей длине, сложности и многогранности превзошла бы заклинание контроля над разумом. Голова с непривычки закружилась от разом вспыхнувшего в ней множества рунных схем и связок.

А затем Кара почувствовала, что здесь, в обширном пространстве, именуемом сознанием, она больше не одна. Рядом с Каранеей Нинкер, офицером третьего ранга в должности кукловода, со всех сторон витали личности других, незнакомых людей. Хотя вряд ли их можно было так назвать – лишённые желаний, воли и воспоминаний, это были не более чем безвольные инструменты, готовые беспрекословно выполнить любой приказ хозяйки этого пространства. То были уже не люди, и никаких личностей у них давно не осталось. С этого момента сознание кукловода было неразрывно связано с душами полутора тысяч костяных воинов. Этродов.

Убедившись, что сотни новых огоньков чужого разума в голове не препятствуют работе мыслей и тела, Кара не заставила себя ждать и отдала приказ другому отряду солдат, стоявшему по правую руку. Разворот, три шага вперёд; пятьдесят костяных воинов застыли в дюймах от ступенек, поднимавшихся к постаменту. Прыжок вверх – громкий топот полусотни приземлившихся ног ударил в уши и пронёсся меж крепостных стен. Резкий выпад ладонями рук.

Не ясно, была ли последняя команда проявлением своеобразного юмора Каранеи или простой глупостью. Передняя шеренга из десяти этродов, беспрекословно выполняя приказ, выбросила руки вперёд… И тут же свалилась ничком, ударенная в спину ладонями стоявших позади сотоварищей. Те, в свою очередь, получили толчок от среднего ряда, а задние шеренги, оттолкнувшись от передних, повалились навзничь, и только тем, кто стоял посередине, удалось удержаться на ногах.

Глядя на эту суматоху, Кара не смогла удержаться от хохота; к ней присоединились Тиден и Кадиус, а Гилберт, поймав озабоченный взгляд смотрительницы крепости, лишь обречённо покачал головой.

Пока последний член группы принимал у постамента ключи управления, Кара приказала поваленным этродам подняться на ноги. Костяные воины, обладая зачатками разума, достаточными для самостоятельного ведения боевых действий, сами справились с задачей и спешно выстроились в пять ровных шеренг, вернувшись к безмолвному ожиданию приказов от новых хозяев.

Тиден, настроив браслет на ментальную связь с войском, решил не дурачиться и, подобно Гилберту, отдал среднему отряду несколько простых приказов, убеждаясь, что воины ему подчиняются.

– Глянь, как вы чётко всё проделали. Мои б так умели, – похвалил их управитель. – Так, что ещё… Вся необходимая провизия уже здесь, в крепости, погружена на харакаев. Для отправки к границе всё готово, а как только войско уйдёт, мы займёмся подготовкой новой партии. Совет обещал выделить ещё одну группу кукловодов, чтобы занялась доставкой припасов и пополнений для войска.

– Когда их ждать? – спросил Гилберт.

– Через месяц, где-то так, – ответил Кадиус. – Ну, ребята, на этом мои полномочия заканчиваются. Моей задачей было доставить вас в крепость, проследить, чтобы каждый из вас приручил себе этих кукол, и передать последние приказы. Ваш выход к границе состоится завтра утром, так что сегодня можете остаться в крепости. Отдохните и выспитесь, как следует; если что понадобится, обращайтесь к Келании. С завтрашнего дня вы будете сами по себе. Больше никаких командиров и наставников, только вы трое да армия этродов. Что делать, вы знаете лучше меня. Хотелось бы, конечно, остаться с вами ещё на денёк, но работа ждёт, сами понимаете; да и кадеты без надзора, того и гляди, убьются об какую-нибудь руну.

Сказав это, управитель, тем не менее, не спешил уходить. Немного помолчав, он шагнул ближе к кукловодам:

– Вот что, ребята. Красиво говорить я не умею, но простого «до свиданья» тут будет маловато. Уж не знаю, жалеть вас или завидовать. Вы отправляетесь на войну, а уж поверьте, это будет война, какими бы красивыми словами ни называл это Совет. Пока мытут будем отсиживаться в штабах да развлекаться охотой на подземную нечисть, на вас троих ляжет охрана целой страны. Исполните свой долг, справьтесь со всем, что встретит вас там, снаружи, и вы непременно станете героями для всего Теората. Я горд, что мне доверили проводить вас в этот путь, и надеюсь, что смогу гордиться ещё сильнее, когда вы вернётесь с выполненной миссией. И обязательно – живыми и здоровыми!

Затем, плюнув на устав, Кадиус поочерёдно пожал руки всем трём офицерам и только после этого покинул крепость, скрывшись за длинными рядами костяных воинов. Вскореворота затворились, оставив кукловодов наедине с безмолвным войском и столь же молчаливой смотрительницей.

Путь назад отныне был отрезан. Конечно, дальние огни на стенах Кина'Терона были хорошо видны даже отсюда, и при желании любой из офицеров мог без труда добраться до города. Но они не вернутся – все трое прекрасно это понимали.

Озадачив Келанию ужином, команда занялась последними приготовлениями. Первым делом следовало испытать весь ассортимент боевых заклинаний. В тренировкахкак таковых никто из офицеров не нуждался – каждый на зубок знал весь перечень вложенных в браслет рун и имел за плечами годы изнурительной практики; но новое оружие, пусть даже врученное руками самого Совета Командующих, нуждалось в проверке.

Вкрепости, в стороне от занятого войском плаца, имелась небольшая тренировочная площадка с дюжиной мишеней и манекенов, но своим скудным оснащением она годилась разве что для утренней разминки городских законников. Кукловодам пришлось снова открыть ворота и выйти наружу, где имелось достаточно пространства и можно было не бояться, что брошенное заклинание ненароком проломит стену или обрушит одну из крепостных построек.

Неподалёку от крепости свод пещеры очень удачно упирался в пол, предоставляя кукловодам огромную палитру для боевых художеств. Весь следующий час своды подземелья озарялись яркими синими вспышками и сотрясались от грохота заклинаний, пока каждый из трёх кукловодов не убедился в безупречном срабатывании всех до единого боевых заклинаний – от простейшего призрачного клинка до разрывных метательных снарядов.

Под конец испытаний на некогда гладкой стене пещеры не осталось живого места от бесчисленных дыр, сколов, воронок и выбоин. Оставалось надеяться, что стражу Кина'Терона известили о прибытии кукловодов, и те не поднимут тревогу, завидев на вверенной им территории всполохи чьих-то заклинаний.

Вернувшись в крепость, кукловоды наскоро поужинали и приступили к осмотру костяного войска. Работа с этродамитакже была офицерам не в новинку – на ученияхдоводилось управлять как одиночными солдатами, так и большими отрядами. Сейчас требовалось лишь убедиться, что войско, свезённое в Кина'Терон со всех уголков страны, исправно функционирует и пребывает в полной боевой готовности. Разве что этроды необладали разрушительной мощью своих хозяев, и проверить их можно было прямо здесь, в стенах крепости.

Кара и Гилберт принялись выборочно вызывать из строя случайных воинов и устраивать между ними дуэли; Келания поспешила принести бутафорское оружие, чтобы этроды не повредили друг друга. Каждая пара проводила по две схватки: сначала этроды дрались самостоятельно, а потом – под прямым управлением кукловодов. На второй стадии Гилберт стабильно одерживал победы, но Кара и не ожидала иного исхода, так что самолюбие девушки не пострадало.

Тиден, всегда стремившийся влезть в компанию, в этот раз куда-то запропастился. Вспомнив про него после восьмой дуэли, офицеры забрались на крышу невысокой кладовой и разглядели голову напарника, гуляющего среди войска. Фонтер прохаживался между рядов костяных солдат, внимательно осматривая каждого из них.

– Кажется, он кого-то ищет, – предположил Гилберт, понаблюдав за напарником.

– Кого бы? Они же все на одно лицо.

– Отличия есть, – сказал командир и задумчиво добавил: – И если ты был знаком с человеком при жизни, то и в новом облике сумеешь его узнать.

Гадать, кого же ищет в этом строю наследник уважаемого рода, не имело смысла, и кукловоды вернулись к работе, решив расспросить Фонтера ближе к вечеру. Но столь долго ждать не пришлось: вскоре Тиден сам заявился на тренировочную площадку, ведя за собой одного этрода.

Ничего особенного в его выборе не было, разве что из левого костяного наплечника, словно две башни, выпирали вверх два плоских зубца, доходя солдату до самой макушки. Подобные отличительные черты встречались у многих этродов; лишь то, что могло помешать в бою, беспощадно спиливалось и отламывалось сразу после обращения.

– Позволите присоединиться? – спросил он своим привычно дружелюбным тоном.

Гилберт кивнул и отозвал своего воина, позволяя Фонтеру помериться с равным по силе противником. Было интересно узнать, что у напарника на уме.

Этроды Кары и Тидена вооружились деревянными прутами и сошлись на площадке и стали обмениваться ударами – пока что самостоятельно. От костяных воинов не приходилось ждать высокого искусства фехтования, что с лихвой компенсировалось грубой силой и прочной защитой, а также отсутствием страха и боли. Тренировочные палки для них делались толще и тяжелее, чем для простых людей, иначе разлетелись бы в щепки после первых же взмахов.

Гилберт стоял в сторонке, по-хозяйски наблюдая за ходом поединка. Скорость, координация движений, умение бить и отражать удары – всё было в порядке, как и у прочих солдат, подвергшихся проверке. Брак был весьма редким явлением среди костяныхвоинов, а если и встречался, испорченные рекруты должны были отсеяться задолго до прибытия в Кина'Терон.

Пришло время для поединка самих кукловодов. Перехватив управление, два офицера начали дёргать за невидимые нити, напрямую задавая воинам каждое движение. Поединок тут же преобразился: грубое размахивание палками перешло в сложные серии ударов, костяные бойцы стали выдавать хитроумные приёмы и подлавливать друг друга на подлые финты.

Кара и Тиден сражались наравне, ни одна из марионеток не уступала другой. Лицо Кары напряглось, впервые столкнувшисьне с сильным противником, а, наоборот, с неиллюзорнойвозможностью одержать победу. Её противник тоже предельно сосредоточился на своей кукле, не желая уступать.

Ивсё же поединок, в котором воинам нельзя ранить друг друга, мог затянуться до самого вечера, и Гилберту пришлось скомандовать отбой. Когда этроды сложили оружие, он перестал делать вид, что никто ничего не заметил, и задал Фонтеру прямой вопрос:

– Кто это?

Тиден повернулся к костяному воину, вполне обычному на вид, и смерил его задумчивым взглядом. В отличие от Кары, чья марионетка получила привычную команду и вернулась в строй, он не спешил отпускать своего этрода. Какое-то время офицер терзался сомнениями, стоит ли посвящать напарников в свои тайны, но в конце концов махнул рукой и объявил:

– Знакомьтесь – Сореус Фонтер собственной персоной.

– Соре… – Кара, кажется, где-то слышала это имя.

– Отец Тидена, – подсказал Гилберт, немало удивлённый услышанным. – Тот самый, о котором я спрашивал в поезде.

– И, как видишь, я тебе не соврал! – довольно произнёс Тиден. – Живёт и здравствует. От терзавшей его болезни не осталось и следа.

– Так, не гоните, дайте мне всё это переварить, – снова вклинилась Кара. – Хочешь сказать, твоего отца, великого что-то там, взяли и превратили в этрода? И вот он стоит сейчас перед нами?

– Да, всё именнотак, – кивнул Фонтер. – Этродами, как ты должна знать, становятся не только преступники. Любой человек, мечтающий служить Теорату, но не способный – по тем или иным причинам – стать обычным солдатом, может на добровольной основе пополнить собой ряды костяного войска, подписав нужный договор.

– И с какой радости твой отец решил подписаться на такое?

– Из-за той самой болезни, о которой спрашивал Гилберт. Отец и правда был нездоров, недуг сильно подкосил его. Тело перестало слушаться, да и разум со временем начал ему отказывать, а лекари лишь бессильно разводили руками. От кейсарина пользы тоже не было: руны могут затянуть рану или срастить кость, но сложные заболевания им не по силам. И вот, пока остатки разума окончательно не разбежались из его головы, отец вызвал к себе управителя из Зала Войны и подписал контракт. «Я буду служить своей стране, покуда бьётся моё сердце», – сказал он тогда. Это были его последние слова в человечьем облике.

– Достойное решение, – произнёс Гилберт, когда рассказ подошёл к концу. – Теперь понятно, кого ты так упорно разыскивал в этом войске.

– Было любопытно посмотреть, во что он превратился. Наверное, при жизни старик и не подозревал, что будет служить под командованием собственного сына.

– А что, сразу после ритуала вам его не показали? – удивилась Кара.

– Нет, таковы правила. Как только человека забрали на преобразование, семья его больше не увидит. Честно говоря, я даже не знал, получился ли из него рабочий этрод и окажется ли он среди этих полутора тысяч.

Кара тем временем задумчиво разглядывала бывшего именитогоофицера, больше не вмешиваясь в разговор. Девушка пыталась представить своего отца – не лежащего в луже крови в собственном доме, а превращённого в такую же марионетку, отданного в безграничную власть собственной дочери; ставшего игрушкой, какой не так давно была для него молодая Каранея.

Нет, его мерзкую рожу она не смогла бы терпеть ни в человеческом обличье, ни в виде безвольного этрода. Окажись Антеус среди этих солдат, Кара не раздумывая бросила бы его на передовую в надежде, что какой-нибудь ушлый арсафирский солдат сумеет прикончить отца раньше, чем сам падёт на поле брани.

Оставив Фонтера-старшего в покое, девушка вернулась к напарникам.

– Слушай, – обратилась она к Тидену. – В твоих россказнях кое-что не сходится. Ты ведь говорил, что это отец заставил тебя стать кукловодом. А теперь мы узнаём, что он уже давным-давно пылится в этой крепости. Выходит, вчера тебе уже ничто не мешало отказаться от службы.

– В целом, ты права, – согласился Тиден. – Из ближайшей родни у меня осталась мать да две сестры. Едва ли они смогли бы оставить на мне хоть один синяк, даже если бы навалились все разом.

– Тогда в чём дело?

– В том, что ранить можно не только кулаками, знаешь ли. После смерти, то есть обращения отца – хотя какая, в общем-то, разница – мать была убита горем и утешалась лишь тем, что хотя бы её ненаглядный сыночек всё ещё может стать предметом гордости длясемейства Фонтеров. Боюсь, вздумай я в тот момент уйти со службы, она бы этого не перенесла. А уж сёстры сожрали бы меня заживо.

– Проще говоря, ты подписался на всё это, чтобы не расстраивать мамочку?

– Получается, что так, – не стал спорить Тиден.

Порядком утомившись от сегодняшних проверок и тренировок, Кара ушла искать Келанию, чтобы подчистить остатки ужина. Уходя с площадки, девушка уловила отрывки беседы оставшихся наедине мужчин: как и ожидалось, Гилберт хвалил Тидена за верность семье и пытался, как мог, сочинить вдохновляющие речи.

***

Утро встретило кукловодов не звоном домашнего будильника и не ударившим в лицо светом кейсариновых ламп, как любили будить кадетов в казармах, куда их селили во время учений. Вместо этого Келания лично вошла в каждую комнату и, словно заботливая мать, аккуратно растолкала каждого из офицеров. Новый статус и прилагаемые к нему почести не заставили себя ждать.

Пока группа завтракала на первом этаже, всё казалось прежним: та же пустая, молчаливая крепость, отданная на попечение одинокой смотрительнице. Но стоило им выйти под открытый свод подземелья, как до кадетов в тот же миг донёсся гул множества голосов. Он исходил снаружи, из-за крепостных стен.

– Только не это! – обречённо вымолвила Кара. – Не говорите мне, что нас будут провожать!

– Уж не надеялась ли ты, – произнёс Тиден, прислушиваясь к голосам, – что величайшие воины государства, доблестные защитники границ от посягательств мерзких захватчиков, отправятся на свою великую миссию под покровом секретности, словно какие-то шпионы?

– А что, разве не так? Будем несколько лет отсиживаться в какой-нибудь уютной пещерке, пока этроды выполняют за нас всю работу. Вот им пусть и отдают почести, а к нам не лезут.

– Хм… – наследник военного рода задумчиво потёр подбородок. – А что, это идея! Давайте заставим этродов помахать людям руками, когда выйдем за ворота. Хочу посмотреть на лица горожан в этот момент.

– Пожалуйста, только без этого! – взмолился Гилберт. Его мечты о торжественной отправке на войну находились под угрозой срыва из-за двух непутёвых напарников, неспособных понять всей важности этого момента. – Эти люди пришли сюда, чтобы проводить на войну героев, а не шутов. Всё, что от нас требуется – это выехать за ворота и покинуть пределы города, ведя за собой войско этродов. Как только окажемся в диких подземельях, сможете шутить и веселиться сколько вздумается.

– Пойман на слове! – заявила Кара. – Так и быть, постараюсь состроить серьёзную мину на выезде.

– Как будто у тебя есть другие, – усмехнулся Тиден.

Келания уже суетилась во дворе, выгоняя на улицу харакаев, гружёных провизией, инструментами и материалами. Из трёхгрузовых панцирей выглядывали ящики, мешки и бочки со всем необходимым, что могло понадобиться кукловодам во время их долгой миссии.

Отдельно выделялся четвёртыйхаракай, тащивший на себе огромную глыбу кейсарина, выдолбленную так, чтобы аккурат поместиться в его панцире-кузове пятнадцати футов длиной. Этот жук был самым крупным из всех и вёз на себе главное сокровище кукловодов – огромные запасы кейсариновой энергии, которую негде больше будет пополнить на вражеской земле (разве что самим заняться добычей волшебного минерала).

Пятыйхаракай был пассажирским и предназначался для перевозки к границе самих кукловодов.

– В общем, так. – Лучший кадет училища, безупречный во всех аспектах, выглядел сейчас непривычно взволнованным, словно вся его жизнь решалась одним этим моментом, а вовсе не многолетней войной, ожидавшей их на границе. – Для большей зрелищности разделимся на три части. Я поеду первым, заберу себе трёх харакаев и поведу первый дивизион этродов. Кара пойдёт второй, Тидензамыкает. Вам останется по одному харакаю и ещё по пятьсот воинов.

Несколько минут Гилберт подробно объяснял своей группе порядок перемещения войска от ворот крепости до выхода из Кина'Терона. Убедившись, что напарники всё запомнили, он поправил камзол и забрался в пассажирского харакая. Встав у переднего поручня, офицер направил животное к воротам, взяв с собой ещё двух грузовых жуков. Кара и Тиден уселись на оставшихся двух, встали каждый перед своим дивизионом и стали ждать, когда их напарник положит начало задуманному параду.

Гилберт не был бы собой, если бы позволил себе поддаться волнению и промедлить дольше нескольких секунд. Напарники едва успели заскочить на свой транспорт, когда створки ворот медленно разъехались в стороны, пропуская внутрь шум толпы, и первый харакай шагнул наружу. Следом засеменили лапы двух других – ворота Дарстана делались с расчётом на проход многотысячных войск, и три ездовых жука без проблем уместились в их проёме.

Едва завидев офицера, торжественно выезжающего из крепости, толпа забурлила в овациях. Гилберт чинно стоял у изголовья харакая, словно на колеснице из древних времён, и молча обозревал собравшихся людей. Их было много, на глаз не меньше пяти тысяч, и это столпотворение растянулось вверх почти до самой стены, отделяющей пустую равнину от сельских угодий.

В обычное время в эту пустынную, необжитую часть города никого не выпускали без веских на то причин, но сегодня всему населению Кина'Терона, а также многочисленным приезжим позволили собраться здесь, чтобы проводить в путьзащитников границ.

Люди радостно закричали, махая руками. Они уже видели в Гилберте не иначе как прославленного героя, пусть все его подвиги ещё только дожидались своего часа. Подъехав поближе к радостной толпе, тройка харакаев по мысленной команде ездока свернула влево, и в тот же миг из ворот крепости вышел первый дивизион этродов.

Костяные воины шагали нога в ногу – им, управляемым единым разумом, синхронные движения давались куда легче, чем живым людям. При их появлении толпа чуть приутихла, но на тех её участках, мимо которых проезжал кукловод, неизменно царил шум и одобрительные возгласы.

В конце концов Гилберт не удержался от того, чтобы повернуться к толпе и поднять руку в сдержанном приветственном жесте. Момент, к которому он стремился и о котором мечтал всю свою жизнь, настал и шёл как нельзя лучше. Оставалось надеяться, что напарники не подведут его, и Гилберт верил в них, как и надлежало каждому солдату верить в своих боевых товарищей.

Когда последние ряды первого дивизиона поравнялись с толпой провожающих зевак, оставив позади стены крепости, из её ворот выехал второй кукловод на одиноком харакае. Грузовой транспорт не был оснащён стоячими местами, и Каранея, дабы занять место повыше, расселась прямо на ящиках с провизией.

Не забывая поддерживать ментальную связь со своей партией костяных воинов, она повела харакая тем же маршрутом вдоль толпы; пять сотен этродов замаршировали следом в небольшом отдалении от своего полководца.

Несмотря на все старания Гилберта, являвшего собой чуть ли не писанного героя с картины, ехавшую за ним воительницу народ встретил с ничуть не меньшими овациями. Возможно, им пришлись по нраву самоуверенный вид и небрежная поза рассевшейся на грузе девушки; а может, сыграли роль и куда более приземлённые ценности – благодаря суровым тренировкам, не позволившим телу заплыть и располнеть, Кара была далеко не последней красавицей Теората, не говоря уже об окраинном Кина'Тероне.

Последним ехал Тиден, восседая на громадном куске кейсарина. По задумке Гилберта, источник мощи теоратских офицеров следовало явить толпе под самый конец, когда их пыл начнёт мало-помалу ослабевать.

Гилберт, к этому времени уже оставивший позади людское столпотворение и теперь ехавший в тишине – если не считать цокота лап харакая и марша тысячи костяных ног за спиной, – позволил себе снять образ величавого воина, расслабиться и проверить, как идут дела у его товарищей.

То, что две трети костяного войска сейчас ведут его напарники, ничуть не мешало кукловоду проникнуть в их разумы и убедиться, что команды розданы надлежащим образом, и все три дивизиона чеканят торжественный марш в точности по запланированному маршруту.

Головная тройка харакаев вошла в ущелье, отделявшее пределы Кина'Терона от диких подземелий, и поравнялась с заставой. Там, где издали виднелись одни лишь огоньки светильников, перед Гилбертом выросла из темноты двадцатифутовая каменная стена, в сравнении с которой кольцевые ограждения внутри города казались не более чем декоративными заборчиками. Здесь находился настоящий рубеж обороны, и никакому зверью, большому или малому, ходячему, ползающему или летающему не удалось бы миновать живым это сооружение.

Стражники, заступившие в этот день на дежурство, уже дожидались своей очереди, чтобы своими глазами поглазеть на кукловодов: с дюжину воинов стояло на земле и на лестнице, ещё несколько перегнувшихся через парапет силуэтов угадывались в свете фонарей на вершине стены.

Здесь обошлось без хвалебных выкриков и размахиваний руками. Приученные к порядку и дисциплине, солдаты смирно стояли, провожая взглядами проезжающего мимо них офицера, но это молчаливое и неподвижное прощание таило в себе куда большие гордость и одобрение, чем все многотысячные крики, оглушавшие офицера на выезде из крепости.