Текст книги "Болезнь Богов"
Автор книги: Александр Сорокин
Жанр:
Роман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
10
Уходя, Олег не закрыл дверь. Пантелей проверил. Заметил, что дверь не закрыта, и запер ее изнутри. Олег вернулся и тихонько копией ключа открыл дверь снова.
Следователь толкнул дверь и сразу оказался в зале. Прихожая не предполагалась планировкой. Зал завершался невысокой, как барная стойка, стеной, за которой виднелась кухня. В кухню можно было пройти и слева, вдоль окон, и справа, где коридор вел в другие комнаты.
Пантелей Звир и Анна Саакова кувыркались на ковре перед большим телевизором, “домашним кинотеатром “. На креслах и журнальном столике лежали разбросанные вещи. Следователь застал парочку врасплох. Звир с достоинством поднялся. Делая вид, что не торопится, накинул банный халат. Анна халат повесила на крючок у двери. Чтобы до него добраться, надо было голой пройти мимо следователя. Анна натянула блузку и впрыгнула в кресло, поджав ноги.
Практически сразу за следователем вошли Олег, Оксана и Серафима с Константином. Серафима, увидев сцену, вытолкнула за дверь Константина, сунув тому пачку сигарет.
– Олег, ты, что ли устроил? – первое, что спросил Звир. – Так я тебя уволю!
– Со всех постов? – усмехнулся Олег. Оксана разыгрывала удивление.
– Цель визита? – спросил Звир следователя.
Следователь протянул удостоверение.
– Следователь по особо важным делам экономического отдела.
– Вас же расформировывали!!
– Переподчинили, – следователь и Анна Саакова прилипли друг к другу взглядами.
– Почему ко мне домой?
– Пантелей Евстахиевич, куда мне еще следовало приехать для беседы, когда вы всячески уклоняетесь от наших встреч. Вас то нет, то вы на встречах, то на совещании.
– Последний раз мы с вами, по-моему, договорились определенно встретиться в кафе Зимнего сада “Националя”.
– У обвинения в хищении в особо крупных размерах, мошеннических схемах есть свои сроки.
– Что же вы так меня перед людьми! – Звир прошел на кухню. Положил вещи на “барную стойку “ и достаточно неторопливо надел трусы, брюки, майку, сорочку, пиджак. Начал натягивать галстук. Олег положил на “барную стойку “ мобильный телефон Пантелея., На экране телефона заглавными буквами было написано: “Зять Гундермана “.
– Я знаю! – Звир стукнул телефоном о столешницу. – Олег, ты меня просто бесишь!
Анна, долгое время смотревшая на следователя, будто загипнотизированная, опомнилась и рванула мимо окон на кухню. Следователь остановил Анну, поймав за руку.
– Но до начала беседы я хотел бы узнать, что у вас делает моя жена.
– Берет интервью, естественно. Она же журналистка, ваша жена!
Звир вышел в зал уже полностью одетый, лишь без ботинок: 10
– Вот я сейчас открою окно и закричу: На арендованной мной квартире следователь
Митрохин и его жена госпожа Саакова, наконец, встретились!
– Не паясничайте, вы не на первом этаже! А будь мы на первом, вашим единственным зрителем стала бы пустая заснеженная детская площадка! – следователь отпустил Анну, и она бегала по залу, подбирая вещи, чтобы скрыться на кухне. В отличие от Звира, она не забыла про туфли.
– Вы меня, конечно, извините, что вмешиваюсь, – ядовито сказала обиженная Серафима, – но я привезла мальчика. По документам, он сын вашей сестры. И я оказалась в безумно дурацком положении. Мне не стоило лезть… Мальчик за дверью. Фамилия егопо свидетельству о рождении – Звир.
– Послушайте, кому какое дело у кого какая фамилия! – взбесился Пантелей Звир. – У журналистки Сааковой девичья фамилия – фамилия отца, кстати, моего экономического оппонента, Гундерман, а мужа – Митрохин. Если у людей такие фамилии, значит, так надо, так удобно! У журналистки Сааковой первый муж, фамилию которого она носит, оппозиционный политик, а второй – пес власти. Поверьте, разные бывают метаморфозы!
11
Сидели в “Метрополе “. Константин грыз скорлупу омаров хищными зубами.
– Чего ты хочешь, Костя? – ласково спросил Звир.
– Учиться я хочу!
– Куда тебе учиться! Ты ЕГ не сдашь!.. Я вот для чего собрал семью… В силу сложившихся обстоятельств я планирую создать благотворительный фонд. И председателем станет, – Звир глазами щупал собравшихся, словно монетку бросал, – моя мама – Элла Леонидовна.
Элла Леонидовна оторвалась от знака с перечеркнутым мобильным телефоном на стене. Она никак не могла понять, почему по телефону запрещено говорить. “Рядом Правительство “, – догадалась она. Звиры переглянулись. Они хотели и боялись переезжать в Москву, поскольку это меняло привычный образ жизни.
– Почему не я? – спросил отец.
– Папа, мы тебя и так уважаем!
– А маму не уважаешь?! Она – мать!.. Подставить мать хочешь?
– Папа, что за вздор!.. Никто никого не подставляет.
– У вас тут в Москве все друг друга подставляют!
– Сынок, и что я буду делать? – осторожно спросила мать. – Я не справлюсь.
– Справишься, мама! Учительница со всем справится. Завуч! А что тебе делать, я тебе говорить стану. Ничего сложного, уверяю тебя. Будешь выполнять представительские функции. Вид у тебя почтенный… На пару месяцев педагога по технике речи тебе найму, чтобы провинциальный акцент убрать.
– Я без матери в Волгоград не вернусь! – отрезал отец.
Звир его не слышал:
– Благородным делом, мама, будем заниматься. Будем собирать деньги на лечение орфанных заболеваний, помощь сиротам, многодетным матерям, детям из неблагополучных семей, – Звир перевел взгляд с Константина на Оксану с Олегом, делая глазами знак последнему, чтобы то следил, не позволяя напиваться жене. – Первое перечисление в благотворительный фонд, назовем его, скажем, “Детское сердце “, сделает мой банк. Ему не помешает еще один счет. Если детям захотят помочь сердобольные бабушки и дедушки из деревень, у которых нет кредитных карт, которым недоступны электронные платежи, мы возьмем у них наличными.
– Откуда у бабушек и дедушек деньги на детей? – засомневалась Элла Эдуардовна. – Бабушки и дедушки сами ждут помощи от детей.
– И им мы поможем!.. Уникальность нашего фонда будет в том, что мы, в отличие от других подобных благотворительных организаций, попросим перечислять даже рубль, а не сто рублей, как предлагают конкуренты. “Рубль – детям! “ – представляю слоган в СМИ. Реклама будет тотальной. Я приглашу известнейших артистов, уважаемых людей, космонавтов! Рубль по умолчанию станут включать в чеки больших магазинов, фаст – фудов. “Рубль – детям! “ Каково?
– Мне надо подумать, сынок, – колебалась мама.– Ты чего с братом в мире не живешь? – попыталась она перевести тему разговора. – Вот бы вы друг другу помогали! Ты – банкир, он – депутат.
– Погоди, мать, – остановил подвыпивший отец, Евстахий Николаевич. – Ты мне ответь, Пантелей… От темы не отходи. Какой оклад за это свой фонд матери положишь?.. Ей и одеться надо, и выглядеть…
– Папа, тебя и маму мы не обидим. Я давно вас приглашаю в Москву… Только жить мы будем раздельно.
– Отчего же раздельно?
– Оттого что мы – взрослые люди. Мама и папа, давайте выпьем за вас.
Как же я вас люблю!
Звир наклонился к Серафиме, сидевшей по правую руку:
– Сегодня переночует у меня, а завтра отвези Константина назад в интернат.
– Он туда не поедет.
– Он так тебе сказал?.. Костя, ты бы… с тетей Оксаной так на вино не налегал!
– Мы по чуть – чуть…
– В Москве он не выживет. Учиться ему поздно. Я поступаю для его блага.
– Так он тебе племянник или жертва… сын врага.
– Пусть это останется моей тайной. Видишь, я отношусь к нему по-отечески. Когда-то нужно подводить итоги. Нужен наследник. Не волкам же нажитое отдавать!
12
Пантелей Звир и Серафима лежали в постели.
– Мне так хорошо с тобой, Пантелей! Кажется, всю жизнь тебя знала!.. Почему ты предохраняешься? Или ты считаешь, что я в мои годы еще смогу стать матерью?
– На комплимент напрашиваешься? Ты – молода и красива. Тебе же не сорок пять?
– Дурак! Дурак! Надавать тебе по губам!.. Я ревную. Чего ты нашел в этой Сааковой?
– Нужна мне эта анорексичка! Костями гремела! Ни рожи, ни кожи!
– А мы вас застукали! Да, застукали!
– Саакова воспользовалась моей опрометчивостью!
– Твоей всеядностью! От сладкого вы, мужики, не откажитесь!..
Серафима задумалась:
– А ведь ты, Пантелей, подстроил все это!
– Что именно?
– C Сааковой.
– Зачем?.. Меня сдал охранник – Олег. Он за это уже получил. Не терплю двойных агентов! Не знаю, кому они с Ольгой сцены устраивали.
– Так это была многоходовка, многоперсоналка, рассчитанная и на меня.
– Что может изменить замена следователя?
– Ты хотел, чтобы заменили именно этого конкретного следователя. Его заменили?
– Ты ожидаешь, чтобы я сказал, что дело закрыли?
– Ты такой большой человек, Пантелей! Умный! Энергичный! Красивый!
– Я такой. Мой банк входит в 350 самых надежных банков России.
– А я, Пантелей, мечтала бы лежать с тобой не в президентском сьюте семизвездочного “Паруса” ОАЭ с плавающими за окном рыбами, а на крыше какой-нибудь общаги со звездным небом над головой!
– Вспомнил… Ты Костю в интернат отвезла? 12
– Нет. Он еще из ресторана сбежал.
– Значит, кто – то ему проболтался. Нехорошо вышло. Пропадет парень!
– Пантелей, ты любишь меня?.. По – честному! Не ври мне.
– Люблю.
– Врешь! Врешь! Ты только себя любишь.
– Себя я не люблю.
– Скажи, банковское дело любишь!
– Ненавижу!
– Для чего же ты живешь.
– Я живу, как все. Все так живут, или жили бы, оказавшись в моих обстоятельствах… Ты для чего живешь?
– Я тебя искала. Вся моя жизнь до тебя была дорогой к тебе… А ты – сухарь неласковый! – Серафима заколотила кулачками по волосатой груди Звира.
13
Гробы опустили в суглинистую яму. Глеб бросил первый ком земли. Пантелей – второй. Братья скрывали слезы. Оксана рыдала навзрыд. Олег обнял жену.
Пантелей рассказывал:– Олег повез родителей в мой загородный дом. Они так хотели посмотреть! Квартира на Вересаева их смущала… Олег, урод, торопился куда – не знаю. Пролетел перед закрывающимся шлагбаумом и заглох на переезде. Олег успел выскочить, а они старые, медлительные, и еще пристегнутые на заднем сиденье – нет. Обоих всмятку. Кости, мясо перемешались. Теперь не понять, в каком гробу отец, в каком – мать.
– Не кори себя, Пантелей, – отозвался Глеб. – На все воля божья. Они пожили. Вдвоем прожили пятьдесят лет, не расставаясь.
– В наше время это невозможно… Я это место на Ваганьковском “уголке поэтов “ для себя держал или для тебя. Кто раньше. А видишь, как вышло! Теперь мы не защищены.
Оксана опасно бросилась к краю засыпаемой ямы:
– Мама! Папа!
Братья оттащили сестру. Пантелей показал глазами Олегу, чтобы держал жену крепко. Олег со значением потер большой палец о мизинец. Пантелей сунул ему в карман пакет с наличкой.
– Расплатись за похороны. Отдай, кому мы еще должны, – Пантелей предпочитал говорить “мы”, а не “я”.
– Только на похоронах и встречаемся, брательник! – Пантелей обнял старшего брата. – Помог бы младшенькому, депутат. Ты еще в простых ходишь?
– Уже не в простых. Назначен председателем комитета.
– Эх – ма! Поздравляю! Тихий океан – какой простор!.. Я – то ваши думские порядки знаю. Простой депутат берет в помощники жену, тещу и детей, а не простой, у кого зарплата депутата – не основной заработок, за зарплатой помощника в кассу посылает. Помощники и проекты законов ему пишут, с которыми депутат на заседании выступает.
– Всех помощников лидер фракции приказал в регионы отдать. Там тоже кушать хочется. На одном энтузиазме в наше время никто работать не станет… Оксана и Олег просили помощниками депутата, меня, устроить. Отстранили. Олег и Оксана недовольны.
– Они всегда недовольны.
Шли к выходу из кладбища.
– На тебя снова наехали?
– Гундерман мутит, что я у него госзаказ для Роскосмоса перехватил. Прокуратура грозит отслеживать нецелевое использование. Путь отслеживают. У меня с главой Роскосмоса ровно… Мне жаль, что тебя, Глеб, не председателем комитета по культуре назначили!
– Что так?
– Тебе же, что в культуре, что в рыболовстве – все одно, где работать. Человек ты образованный. Спасибо родителям. Какое образование при своих хилых возможностях дали. Только Оксана – дура. Даже финансово – экономический не закончила. Бросила. Путалась с женатиком. Я, когда в Москву ее вытащил, она помощником воспитателя в детсаду работала. Ребенка бросила, бухала. Спасибо Олегу. Спас… А на счет рыболовства я подумаю, – Пантелей подмигнул. – По культуре, если выходы есть, хорошо бы протащить закон об освобождении отечественного кино от налогов, а то американцы больно экраны захватили. От людей есть интересные предложения. Пакет из шестидесяти фильмов о войне… – Пантелей сжал руку Глеба выше локтя: между кладбищенских крестов мелькали трое полицейских с ведомыми подростками, близким по возрасту.
– Знакомые все лица!.. Костя, ты с сопровождающими лицами на похороны бабушки с дедушкой приехал? Или сразу на поминки? Рис с изюмом кушать?
Оксана подбежала к полицейским:
– Что случилось?!
– Нас с Денисом вчера на “поплавке” сняли. Денис, кстати, тоже из Волгограда и вас, дядя Пантелей, знает. Мы ночь в обезьяннике провели!
Звир его не слушал. Он издевался:
– Какая терминология! На поплавке! Сняли, да не те! – Пантелей отпустил Константину хлесткую затрещину. – Ты что, негодяй, приютившую тебя семью позоришь! Я, может быть, тебя в МГИМО собирался поместить! С солдатами на дороге на поплавке стоял?! Вот в армию вместо МГИМО и загремишь!
Оксана упала на грудь Константину и разрыдалась:
– Прости, сынок, прости!!
– Копакабана! Эпонема!
Пантелей увел племянника в машину, пока Олег расплачивался с полицейскими.
– Пошел вон! – выгнал Пантелей Константина из машины, увидев, что Оксана намерена сесть рядом с Константином.
– Ладно мы, мужики! Хоть бы вы, бабы, не умирали. Богини! – прокричал Пантелей Оксане, усаживающейся в машину к Глебу, окидывая прощальным взглядом кладбище, где оставил родителей.
Рядом с водителем в лимузине Пантелея сел другой охранник. Олег, о чем– то пошептавшись с крикливо одетым Денисом, повел его в джип охраны. Олег и сам намеревался сесть туда рядом с Денисом, когда выскочивший из лимузина Пантелей Звир буквально выволок Олега из машины:
– Я тебе деньги за что плачу, сволота?! Ты с моей сестрой без презерватива спишь или как? О чем договаривались?! Или на нары хочешь вернуться, где за убийство ее жениха перед свадьбой отбывал? Не видишь, жена от бездетья в отчаянии? Проститутов из интерната усыновляет!
– Погоди, Пантелей, ты не прав!.. Это же сын ее! Оксаны!
– Ты уверен?
– А кто в этом не уверен?.. Не ты ли в интернат его и помещал?
– Не помню… Но если я кого и помещал в интернат, то в интересах сестры, потому что семья для меня – святое. Чтобы ребенок не от трупа был! Чтобы сестра не была вдовой с гирей на ноге в виде ребенка!! Чтобы простор для выбора у Оксаны был!.. Не знал я, что ее выбор ограничится тобой, подлое ничтожество!
– Пантелей, тебя несет. Так нельзя. Это кривая логика. Ольга и с ребенком могла замуж выйти. Если Константин кому и мешал, то тебе. Я не знаю, почему! Сколько женщин с детьми замуж выходят. И ты путаешься с разведенной. И брат твой Глеб женат на женщине с ребенком от первого брака… Не мне тебе советовать, но я бы, на твоем месте, ситуацию бы, по возможности, исправил.
– Никогда тебе не оказаться на моем месте!.. Не можете по – нормальному, так чтобы завтра, оба с женой, Оксаной, на ЭКО обследование начали. И не бухать! А то я лимит срежу!
– Денис – сын сестры вдовы моего брата, которого, говорят, ты убил. Сын свояченицы.
– Что?!!
14
Серафима показывала Пантелею визжащего раскрасневшегося новорожденного, уверяя, что тот – копия Звира. Пантелей благодушествовал:
– Слишком много детей похожи на меня. Чем богаче становлюсь, тем больше детей. Прямо, силлогизм какой то!
– Пантелей, – счастливо улыбалась Серафима, – уверяю тебя, что ты исполнил смысл моей жизни!
– Немногого же тебе нужно для счастья!
– Пантелей, ну ты же не плохой человек! У тебя дурацкая манера казаться хуже, чем есть… Саша похож на Пантелея. Вылитый! Александр Пантелеевич!
– Где брат твой? Куда сгинул Антон?
– В Сибирь уехал работать. Строит мост.
– Позвони ему. Скажи, что нужен.
– Зачем? Он на месте.
– На месте он будет на Тихом океане. Мне там свой человек нужен.
– А если он откажется?
– Я сделаю ему предложение, от которого нельзя отказаться. Построит мост с Сахалина на материк. Шутка.
– Пантелей, у меня денежные затруднения.
– Этого я ожидал. Александру дать на зубок?
– Я дом строю. И сейчас нечем заплатить.
– Эх вы, архитекторы своего счастья!
– Пантелей, я в жены тебе не навязываюсь. Спасибо за генофонд. Извини, присмотрелась: в семье у тебя все физически здоровые. И долгожители.
15
Через час Пантелей сидел в магазине у Оксаны:
– Это ты, сучка, Серафиму деньгами ссужала? И под какие проценты?!. Я же тебе деньги на строительство твоего дома с Олегом давал! Ты перессуживала?! За проценты?.. Что с твоим домом? Да, с твоим.
– Ты видел, заложен фундамент.
– А у Серафимы уже стены стоят!
– Хватит на меня орать! Все зависит от Серафимы. Она мой дом проектировала. Она работает с подрядчиками… Пантелей, все мы признаем тебя главой семьи, но ни мне, ни Олегу, ни Глебу с его семьей не нравится то влияние, которое приобретает над тобой Серафима. Ты ей безоговорочно веришь. Нам предвзято – нет… Скажи честно, ты на Серафиме собираешься жениться? У нее ребенок от тебя. Она через экспертизу может доказать. Всю семью интересует, женишься ты на Серафиме или нет.
– Нет. Не женюсь. И она за меня замуж не собирается. Мы с ней разговаривали. Ребенок останется под ее фамилией с моим отчеством, но в графе отец будет стоять прочерк.
Так можно?
– Можно!! И не надо с Глебом за моей спиной созваниваться. Переключать семью на себя.
– Глеб и мой брат тоже. Не эксклюзив же ты на общение с ним хочешь оформить?.. Ты – глава нашего клана, семьи, но до допускаемых нами, семьей, пределов…
– Тогда, Оксаночка, раз Глеб тебе так хорош, вспомни, как во время предвыборной кампании, когда он баллотировался в депутаты, он передал тебе триста тысяч, чтобы ты заплатила каналу за показ его часового интервью в два часа ночи накануне выборов. Потом оказалось, что канал с тебя реально взял тридцать тысяч. Ты умножила на десять! У родного брата за нужную ему вещь, важную для всего него и его семьи, важную для меня, а следовательно – и тебя с Олегом, ты стырила 270 тысяч зеленью! А сколько реально стоили тройки лошадей, на которых его со второй женой вели венчаться в церковь?! А сколько реально стоила церковь и поп со службой, где до этого венчался Боборыкин?! Сколько стоил стол?! Певцы под фонограмму? ! Тамада из КВН с клоунами?!
Оксана кусала губы. Хотелось выпить. В отсутствии вина, она выпила воды:
– Пантелей, это дела давно минувших лет. Имей совесть, займись своим племянником, моим сыном, Константином и его другом – племянником Олега – Денисом. Не серьезно же ты хочешь, чтобы их в армию забрали?
– Там из них мужчин сделают. Денис в этом особенно нуждается.
– В армии их еще больше опустят.
– Ну, уж как себя поставит! Твоего мужа Олега на зоне не опустили!
– Ты его на зону поместил.
– На зону его поместил закон за участие в убийстве твоего жениха накануне свадьбы… Старшему же его брательнику воздалось от Бога!
– А толку?
– Пустой разговор… чтоб другим не повадно было!
– Константин и Денис! – закричала Оксана. – Подойдите к дяде!
Оба робко появились из соседней комнаты.
– В ноги!!!
Денис и Константин переглянулись и упали “в ноги “ Алексею Звиру, отпихивавшему их и руками, и ногами.
16
Оксана собрала семейный совет. На нем присутствовали, помимо нее, муж – Олег, Константин и Денис со своими новыми девушками. Серафима кормила из бутылочки младенца, а Оксана после вступительного слова, где заявила, что Серафима “к семье прибилась“, допытывала:
– Вы меня, конечно, извините, но сколько вы, к примеру, получаете?
Серафима терпеливо отвечала, что работает в военном ведомстве. Назвала среднюю заработную плату. В настоящее время в декретном отпуске.
– Сколько платят в декрете?
Серафима отвечала. Оксана укоризненно покачала головой.
Олег отхлебнул крепкого чаю:
– Сколько вы получаете, Серафима Ангелантьевна, мы слышали, а вот, сколько у вас в месяц, к примеру, выходит?
– Что значит, выходит? – начинала злиться Серафима. – Сколько я зарабатываю, столько и выходит!
– А ребенок ваш от моего брата Пантелея? Это точно?
– Ребенок рожден по договоренности, – неопределенно ответила Серафима. – Никаких претензий к вашему брату, Оксана Евстахиевна, я не имею.
– Нам известно, что отчество, которого вы добиваетесь, для вашего ребенка – Пантелеевич, но в графе отец свидетельства о рождении в настоящее время– прочерк.
– Так оно и есть… Может быть я пойду? Малыш засыпает.
– Сидите! Мы сами рожали! Александр Пантелеевич на руках поспит. Что нежнее рук матери?.. Так мой брат может усыновить вашего ребенка?
– Может, если захочет. Я возражать не буду. Впрочем, ваш брат может усыновить любого другого ребенка. Согласие матери требуется, если она жива.
– Мам, мы пойдем? – повысил голос Константин, пересмеивавшийся с Денисом и девушками.
– Сидеть! 16
– Мы курить хотим! – пропищала одна из девушек. Ее поддержала другая девушка, более осиплым голосом, указав на бесчеловечность продолжительных семейных заседаний.
– О смерти мы и говорим! – отрезала Оксана, пропустив замечания молодежи. – Кому всё достанется, если Алексей умрет?
– У Глеба Евстахиевича претензий не будет. Он и так депутат! Я его охранников знаю. Они раньше патриарха охраняли!
– Поэтому мы Глеба на семейный совет не пригласили, – продолжала Оксана. – Самое страшное, это мезальянс: когда у жены и мужа колоссальное различие в доходах и деньгах!
– Мы могли бы с Пантелеем Евстахиевичем заключить брачный договор, – предположила Серафима.
Олег присвистнул.
– Не свисти – денег не будет, – остановила его Оксана. – В нашей стране брачный договор мало что значит. Пойди докажи! Переоформит Пантелей в браке бородатый вклад, а по закону выйдет, что он его во время семейной жизни открыл. Купит и продаст акции, которые до брака имел, и, вроде как, в браке их купил. Разведенная жена способна и в ОФЗ залезть.
– Законодательство несовершенно! – подчеркнул Олег.
– Братовы договора по инвестиционному страхованию жизни тоже скоро закончатся. Я отслеживаю! Средства придется перекладывать. Но наибольшее – банк!
– Ма, ну, мы все же пойдем… – молящим голосом повторил насильно доживавший жаркое Константин.
– Наелся впрок… Я вам пойду!! – накинулась на него Оксана. – У твоих с другом прошмандо… что есть? Где вы их подобрали? Там же, где сами стояли?
– Мы в ночном клубе познакомились, – пояснил Денис. Ночной клуб был дорогой. Для Дениса – дворец.
– И что у них есть? – не унималась Оксана.
– “Черные дыры “, – сострил Олег, нарвавшись на оплеуху.
– Идите – проводите! – смилостивилась Оксана, наливая из графина вишневки. – Возвращайтесь без них. Оба!
– “Здравствуй племя младое, незнакомое! “
– Мало получил? Наливай!
– Оксана Евстахиевна, я тоже, пожалуй, пойду… Саша обкакался.
– Переодень его в ванной и возвращайся. Памперс в унитаз не бросай.
– Куда можно?
– В раковину под ванну.
Когда Серафима вышла, Олег спросил жену:
– Зачем она к тебе на разбор полетов, вообще, согласилась приехать?
– В семью хочет влиться… Ишь оживилась, когда о брачном договоре я удочку закинула!
Вернувшейся Серафиме Оксана предложила выпить с ней и Олегом, “поскольку грудью она все равно не кормит, и удивительно, что еще родила в таком возраст .Серафима пить отказалась.
17
– Что меня добило, – рассказывала Серафима Пантелею, – в завершение твоя сестра указала на Сашу, которому от роду нет и месяца, и сказала, что будет наиужаснейшим, если все твое богатство достанется ему. “И семья перед младенцем склонится! “
– Не обращай внимания, – успокаивал ее Звир. – Оксана с Олегом всегда такими были. С ними просто надо научиться ладить. Я же лажу.
– Я не привыкла к серпентарию. Они же твоей смерти хотят. Они ее жаждут. Они, наверное, и к астрологу уже ходили.
– Не удивлюсь, Оксана суеверна. А что смерти они моей жаждут, так не они одни. На то у меня шесть человек охраны. За джипом еще “Волга “ неприметная едет, чтобы в случае обстрела пересесть.
– Надеешься на охрану? А среди охранников – Олег!
– Другие охранники на счет него предупреждены.
– Как ты живешь!.. Ты не можешь… удалить его и … Оксану? Пока были живы родители, нет. Да и сейчас, вряд ли. Оксану жалко. Мы с ней выросли. В принципе, она хорошая. Жизнь ее исковеркала. Семья надеялась на ее исправление. Отец, мать ее больше любили. Особенно отец в ней души не чаял. Но Оксана была, так сказать, слаба на передок. Ее жениха убили прямо перед свадьбой. Жених – тоже был фрукт. Но клин клином вышибают.
– Они тебя отравят!
– Ничего. Ты еду будешь пробовать.
Пантелей попытался обнять Серафиму. Она вывернулась:
– Сына раздавишь!
– Я тебя хочу!.. Положи его.
– При нем?
– Он еще ничего не понимает.
– Пантелей, обещай оградить меня от бестактности твоих родственников. Я к тебе в жены не напрашивалась. Я просила о ребенке.
– И теперь, когда он есть, ты ко мне охладела.
– Не совсем так. Но если мои чувства принять за 100 %, они разделились. И я хочу, чтобы ты любил Сашу. Прислушайся, в тебе должен быть голос крови.
– Не слышу.
– Запах от коронавируса потерял.
– Я не хочу ссориться. Отдайся! Ты меня волнуешь!
– Любишь молодых матерей?
– Они горячие?
18
Как не берегла Серафима, ее младенец схватил пневмонию. Серафима легла с Сашей в детскую больницу. Однажды Серафима вышла в туалет, оставив младенца одного. Других мамаш в палате не было. Все вышли после завтрака погулять по коридору.
Когда Серафима вернулась, Саши в кровати не оказалась. Серафима обыскала палату. Заглянула под все кровати, решив, что Саша упал и уполз. Но если он упал, то закричал бы. Стояла зловещая тишина. Серафима выскочила за дверь. Подбежала на сестринский пост.
Начались безрезультатные поиски. Ребенок, как испарился.
Вызвали полицию, дознавателя. Приехал Пантелей. По его предложению просмотрели записи камер видеонаблюдения. В указанное время произошли два сбоя. На сохранившихся видеозаписях криминального не нашли. Дети лежали одни, с мамашами. Мамаши гуляли по коридору. Ходил медперсонал.
Пантелей потребовал пересчитать младенцев, включая тех, кто находился в реанимации, недоношенных на докармливании, в кувезах. Счет остался прежним. Выходит, младенец по-прежнему находился в больнице. Просто его переложили в другое место.
– Сколько у вас персонала? – спрашивал Пантелей главврача.
– Около пятидесяти.
– Медсестры?
– Палатные и постовые работают сутки через трое, процедурные – в смену.
– Все надежные?
– В каком смысле? Раньше младенцы не пропадали.
– Сделайте хоть что – то!! – накинулась Серафима на главврача.
– Успокойтесь, мадам! – схватил ее за предплечья главврач. – Вся больница ищет вашего сына.
Главврач укоризненно посмотрел на Пантелея, будто бы его вина была в произошедшем. Серафима перехватила взгляд и тоже подумала, что виноват Пантелей.
Главврач предложил Серафиме надеть стерильный халат, бахилы, маску и пройтись по палатам в поисках ребенка. Серафима пошла по палатам. Но она находилась в таком возбужденном состоянии, что лица младенцев скакали перед глазами. Она путала мальчиков, девочек. Иногда ей казалось, что все дети на одно лицо. Иногда она “узнавала” Сашу в чужом ребенке, и перепуганная мать отодвигала ее, уже хватавшие воздух, руки. В голове перевернулось. Серафиме почудилось, что она не помнит, как выглядел Саша. Она будто бы забыла его облик.
– Хватит! Саши здесь нет… Где Саша?! – накинулась она на ходившего за Пантелеем по пятам Олега.
Лицо Олега ничего не выражало, но Серафима читала на нем злой умысел.
Серафима накинулась уже на Пантелея:
– Где ты, там зло!!. Ребенок исчез, потому что я с тобой связалась!
– Не я был инициатором наших встреч.
– Подонок!
– В наше время инициатором быть опасно – обвинят в харазменте. Лучше быть женщиной, причем – черной. Инициатива от вас… Прости, что глумлюсь. Ты права, я плохой человек. Но ты и мой ребенок мне дороги. Это не просто младенец пропал. Пропал мой наследник. Александр Пантелеевич!.. Сначала нужно разобраться, кому выгодно исчезновение ребенка.
– Я знаю, кому выгодно! – сверкнула глазами Серафима. На ходу она сняла маску, отшвырнула халат.
После отъезда Серафимы в отделении вновь пересчитали младенцев. Теперь одного не хватало. Стали считать снова.
19
Серафима влетела в директорскую хозяйственного магазина.
– Где мой ребенок?! – кричала она на Оксану.
– Подождите, милейшая… Что за гнусные подозрения? Я вам повода не давала. Ничем вам не обязана. За знакомство с моим братом вы не проставлялись…
Серафима задыхалась от гнева и отчаяния:
– Что… что я должна была сделать?!
– Не знаю, подарок что ли какой – ни будь мне сделать. Или вы полагаете, встречаться с моим братом, спать, беременеть от него можно просто так? На дурачка?
