Текст книги "Болезнь Богов"

Автор книги: Александр Сорокин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

                                  БОЛЕЗНЬ   БОГОВ: ИГРА НА ПОВЫШЕНИЕ

                                                                             1

                   Мать приехала договориться о свадьбе. Они уселись с тещей в зале, обсуждая, кто, сколько вложит на готовящуюся процедуру.  Мы тем временем дурачились в спальне. Оксана раскинула ноги. Ее дрожащий носок задевал люстру, трясшуюся с резким позвякиванием. Мне на лицо сыпалась пыль с цоколя, тершего штукатурку. Отвернувшись, через стекло двери я видел сухой острый профиль матери и оплывшее круглое лицо продувной тещи. Каждый старался сэкономить на свадебных расходах, и не уступал. Я учился на третьем курсе мединститута. Оксана – в финансово – экономическом. Нам обоим по двадцать. Оксана от меня беременна. Она уверена, что беременна именно от меня, а не от возрастного любовника. Ее любовник – прибалт, на много лет ее старше, женат, обременен тремя детьми – подростками. Появляется в Волгограде  наездами. Любовника Оксана бросать не собирается. Для нее предстоящий наш брак – формальное прикрытие старых похождений и месть Кестасу, не сдержавшему обещание, продолжающему жить семьей. Теперь они уравняются. Она будет замужем. Он женат.

                     Последние месяцы я подсел на разнообразные ПАВ. Ночные клубы, бары, рестораны, и девушки изрядно подтачивали мой бюджет. Для знакомств с девушками приходилось таскать с собой Юрку Гатальского, оплачивая его паразитическую дружбу. Брак с Оксаной  насыщал  мои чресла и ее лоно. Я, как планировалось, переходил жить к Оксане. Мать переставала платить за снимаемое для меня жилье. Упорядочивал нашу жизнь. Преимущества казались выдуманными. Оксана могла сделать аборт, а я, зависнув с кем-то еще, загасить обильным сексом бушующие эндорфины, и слезть с иглы.

                    Торг матери с тещей завершался, а мы с Оксаной в соседней комнате никак не могли кончить. Лобок бился о лобок. Я готов разразиться воплем от бессилия, предвещавшего мозоль. Мать закричала из зала, приглашая присоединиться к беседе. Мы торопливо оделись. Вошли в зал взъерошенные, растрепанные, пропитанные запахом смазки и спермы. Нам объявили день свадьбы. Свадебное застолье произойдет в этом – же зале. Предлагали обсудить, кого мы хотим пригласить, мать и теща кандидатуры своих сторон уже провозгласили. Далее перешли к костюмам и платью новобрачной. Если я обходился выходной тройкой, то Оксане решили шить, а не покупать готовое или использованное свадебное платье. Последнее считалось дурным примером.

      Мы облазили соседний рынок, перебираясь по доскам на камнях меж весенней воды. Торговались до посинения с неуступчивыми чурками и славянами. Выбирали в салонах и самом большом свадебном магазине. Наконец, нашли устраивающее розовое платье, что означало и ожидание честности, и отсутствие невинности новобрачной.

       День назначен. Родственники и друзья в нетерпении. Мальчишник заканчивается пьяным разрушением печки в сарае, где обретался однокашник, предоставивший территорию для студенческой оргии. Просыпаюсь в реанимации между кроватей умирающих с толстенной медсестрой в позе всадницы. Распухшая голова, трепещущие нервы и жадные клятвы в совместной жизни до физического конца с расчетливой предательницей Оксаной.

                                                         2

             Оксана – родная сестра Пантелея Звира. Когда день свадьбы уже назначили, мы шли с Оксаной к остановке от дома тестя. Нас  остановили хулиганы, три пьяных   брата и свояченица, одного из них. Попросили закурить. Я протянул пачку. Хулиганы  хотели драться. Потребовали денег. Я дал, но они хотели всех. Свояченица, сестра жены старшего из них, не примиряла буянов, а  моя Оксана пыталась. Меня ударили. Я упал. Трое Смирновых били меня ногами. Забили ногами до смерти. На труп бросили опустошенный бумажник. Хватавшей убийц за руки, пытавшейся их остановить,  Оксане тоже досталось.                1

            Состоялся суд. Старший Смирнов получил 10 лет. Остальные  братья – меньше. Пантелей Звир, вместе с сестрой Оксаной, сидевшие в зале суда, заявили, что “убийцам все равно не жить”.  Родители – Звиры, их старший сын Глеб промолчали.

            Вышедший старший Смирнов праздновал свое освобождение в летнем кафе. Присутствовали ранее освободившиеся родные братья и местный криминал. Подъехал мотоциклист, его лицо скрывал опущенный шлем. Неизвестный расстрелял старшего  Смирнова в упор   из автомата “Калашников“.   Средний и младший Смирновы погнались за стрелявшим   на своих мотоциклах. Преследователи замешкались. Мотоцикл среднего Смирнова завелся не сразу, а младшему Смирнову пришлось ехать на чужом мотоцикле. Братья отстали. На повороте стрелок издалека погрозил стволом автомата. Снял шлем, и открыл лицо.  Будто бы то был Пантелей Звир. Мотоцикла у него своего не было, но, возможно, он одолжил у  брата Глеба.

          Расстояние не позволяло уверенному опознанию Пантелея Звира, а видеокамеры на том перекрестке не было. Средний Смирнов решил с пистолетом против автомата не лезть, пару раз все же выстрелив в сторону уезжавшего мстителя в спину.  На счет показавшегося лица средний Смирнов в полицию не донес, не болтнул и пацанам, положив держать язык за зубами, уж больно в силу на районе входил Звир, что удивительно, если расправился сам, не поручил другому.  Кроме того, Смирновы позиционировали, что живут по понятиям, и разберутся сами.

              Тяжело раненый в грудь и голову старший Смирнов скончался в больнице. Следствие не нашло  ни его убийцу, ни мотоцикла стрелявшего, бывшего без номеров, ни оружия. Подозрительно, что мотоцикл Глеба Звира числился в угоне. Свидетели убийства от четких показаний отреклись. Преступление, совершенное на глазах множества людей, рано, около шести часов вечера, осталось нераскрытым.

              Оксана Звир, десять лет по смерти жениха, не могла выйти замуж, не брали. Была она брошена и возрастным любовником.     Прошло еще  два года, и Смирновы уехали из города.

                                                                 3

             Поскольку родители – провинциалы не знали столицы, Пантелей Звир назначил им встречу на МФЦ, рядом с метро. Из-за ежегодного отчетного собрания перед акционерами забрать на вокзале не получилось. Ехать с “незнакомыми людьми” (водителем)   родители не захотели.

              Пантелей стоял перед экраном. За его спиной вычерчивались кривые “Сургутнефтегаза”, “Газпрома“, “Сбера“, “Полюсзолота“ и его “Кредитного”. Завсегдатаи МФЦ, простые игроки, часто небогатые, плохо одетые люди, расспрашивали его о перспективах.   Бывший в курсе его поездок Добружев спросил через микрофон:

– Так значит, Пантелей Евстахиевич, акции не продавать?

– Конечно, держите, – спокойно отвечал Звир, глядя на своего охранника Олега рядом с автоматом по продаже   напитков. –  Вам что, жмет?

              В зале засмеялись.

 – Продавать? С какой стати? Вот нелепость! Завтра  “кредитные” будут по 3300.

              В дверях Звир увидел старичков – родителей, когда Добружев успел ему шепнуть:

– Завтра Гундерман сыграет на понижение.

– Мы все – то “быки”, то “медведи”… Не говори глупостей, Добружев. Сразу после акционерного собрания и объявлении о выплате высоких дивидендов Гундерман нас не сдаст. И ты что, Добружев, одним днем живешь? Бумаги как упадут, так и поднимутся.

               Он уже наклонился целовать родителей, дежурно интересуясь, как добрались. Теплые чувства были искренними до ребячества. Недолго позволили ему оставаться искренним. Подбежала Анна Саакова:

– Пантелей, акции продать после получения дивидендов?                                                2

– Тебе все мало, Аня? Хочешь совета? Не играй на бирже, не играй! Не женское это дело!

                За спиной Ани Сааковой стояла толпа плохо одетых мелких биржевых спекулянтов. Аня убрала микрофон, повернувшись к видеооператору.  Передала ему микрофон, поянулась к уху Пантелея. Но Звир отвечал так, что его советы можно было понимать и в прямом, и в шутливом смысле.

                 Мать онемела, глядя на Саакову:

– Жена, что ли это твоя Пантелеюшка? Уж больно губастая!

– Хуже, чем жена эта губастая. Журналистка с канала.

              Охранники услужливо открыли двери. Поехали. Мать тараторила, что отцу в поезде стало плохо с сердцем.

– Самолет за вами в следующий раз пришлю.

– Аэропорт у нас на ремонт закрыли.

– Для меня откроют.

– Боимся мы летать самолетом.

– Я, мать, не боюсь! – бодрился совсем поседевший исхудавший отец.   –  Соскучился я, Пантелей. Приедем к тебе, махнем по маленькой, –     положил сыну руку на плечо. – Сам автомобиль уже не возишь?

– Не вожу, отец.

– А что это за машина за нами едет и едет? –  забеспокоилась мать, подсовывая сыну завернутый в промасленную бумажку пирожок.

– Джип охраны, – Звир отвел руку матери с пирожком. – Мам, ты бы мне еще пятихатку в карман сунула! Себе с отцом оставляйте! Я вас люблю!!

          Мать прищурилась:

– Джип охраны, сынок? Тебе угрожают? Следят? Ты в опасности?

          Охранник на переднем сиденье, это был Олег, усмехнулся, а Пантелей, зажатый на заднем сиденье между отцом и матерью, промолчал.

– Конечно, оно – охрана нужна. Такие деньги! Кредитный банк. По телевизору рекламу видали. Большие проценты. Актер известный к тебе тоже в банк деньги положил. Доверяют! Охрана – шесть человек. Я насчитал. Только один – маленький.

– По инструкции, отец, – вставил Олег, – один охранник, а это наш начальник – Сеиеныч, должен быть похож на охраняемое лицо.

– Зачем?

– Чтобы снайпер спутал.

– Олег, не пугай! – вмешался Звир.

             Мать сжалась, а отец принялся интересоваться, сколько стоит машина, на которой они ехали, сколько в ее моторе лошадей, бронированная ли, и не на такой ли ездит Президент?

            Подъехали к дому – крепости. Высотное здание окружено высоким забором.    Звир сказал родителям, что здесь у него   “городская квартира “. “А где же не городская квартира? Не на Николиной горе?”– “На правильной дороге. Где – “все”, – отвечал сын. Во время поездки, разговаривая по телефону, он не уставал давать распоряжения по мобильному телефоны о необходимости какого – то “слияния без поглощения “ в Восточной Сибири.

          У шлагбаума въездных ворот остановились. Из будки вышел охранник. Стекло опустили. Звир протянул паспорта родителей для ксерокопирования. В подъезде за стеклом сидел другой  охранник. Ему позвонили из будки у шлагбаума, поэтому, не требуя паспортов, он только записал входивших в журнал. Звир шутил с консьержем о снежной погоде, пока Олег, поднявшись на лифте первым, проверял этаж. Другой охранник взбежал по пожарной лестнице, а охранник, похожий на него – Семёныч,  вертелся около Пантелея.

           Провинциальных родителей подобные предосторожности поражали. Мать спросила про брата:

– Ты с братом общаешься?

– С Глебом?

– Есть еще какой?                                                                                                      3

– Как мне с братом не общаться, если он депутат? Брат – человек нужный.

              Отец покачал головой:

– Прошлый раз он твоей тетке в Урюпинске не понравился, когда деньги с подножки поезда в народ бросал. Приезжал, уговаривал народ, чтобы за него голосовали.

– Папа, брат теперь в другой, “приличной “ партии.

– Значит, не за народ?

– Папа, не надо путать популизм с ответственностью.

– Ответственность, это когда шесть охранником?

– Хотя бы и так.

– Чисто, – доложил вернувшийся Олег.

– И ты, и брат не женаты. Нехорошо. Что ж ты не женишься, сынок? – беспокоилась мать.

– Скоро женюсь.

– А сестра, Оксана, за кого замуж вышла? А то вы таитесь, нас с отцом на свадьбу не пригласили.

– Мы сыграли по-тихому. Знакомьтесь, это Олег – муж Оксаны.

– Твой телохранитель?

– Почему – нет? А что охранник – не человек? – уже поднимались в лифте. Стояли тесно: Звир, его родители и трое охранников.

           Когда вышли, Олег поджидал на этаже, опередив на параллельном лифте. Другой охранник с рацией в руках ждал у входа в блок. У мусоропровода курили мужчина и женщина. Охранник Олег, на голову выше ростом,  весело переговаривался с ними с незначительной надменностью в голосе и манере. Чем – то они были похожи. Пантелей поздоровался с соседями. Мать подозрительно покосилась. Во взгляде сорокалетней женщины – соседки, обращенной на сына, мать прочитала  вожделение. Зайдя в квартиру, сын шепнул родителям, что  соседи по кондоминиуму – брат и сестра, живущие вместе. Матери подобная информация совсем не понравилась. Мать  решила, что сын живет в пороке. Не знала мать неприятной семейной тайны, Оксана, преждевременно овдовевшая по убийству жениха, просидевшая во вдовах двенадцать лет,  когда переехала в Москву, была выдана братом за охранника Олега, которому было наказано избавить ее от алкогольной зависимости. Пантелей надеялся, что сексуально удовлетворенная, родившая, Оксана пить бросит, остепенится. И Звир за  брак сестры с Олегом платил ему помесячно, в виде зарплаты за охранную деятельность.

           Родителям с дороги очень хотелось в туалет, но легко было разойтись. В большой квартире имелось два санузла.

                                                                 4

          Пантелей зашел к соседям. Сели пить чай, который Серафима мастерски заваривала.

– Где ваши родители? Это родители приехали, верно?

– Осваивают “Ketlerы “. Мать – на беговой дорожке. Отец крутит велосипед.

            Серафима недоумевала, как Звир ухитрялся то ходить с охранниками, то – без. Или он соседям доверял? Спросить казалось ей неприличным. Брат, Антон, оторвался от компьютера, где он рисовал мост.

– Где это?

– Восточная Сибирь.

– Вот куда деньги вашего банка вложить!.. Такие возможности! Нефть! Газ! Электроэнергия! Сила ветра!.. Можно развить бы эту землю. Тысячи людей из миллионников европейской части переехали бы в экологическую чистоту “сибирского гектара “.

– Антон, если в Сибирь хлынет народ, чистоты не станет. Ее давно нет ни в Кемерово, ни в Барнауле. Вам, архитекторам, планирующим виллы для российского генералитета под Лондоном, легко фантазировать!.. Люди портят природу. Сибирь вне больших городов хороша, потому что там мало людей. Закидай Сибирь, Арктику, Дальний Восток деньгами, и люди, как мухи на сахар, залепят ее мусором, испражнениями.

– А мой брат с оппозицией связался, – вставила Серафима.

– Иноагент?.. Много за предательство родины иностранные спецслужбы платят? А, Антон? Серафима?

– Хорошо, не Сибирь… Что ваш банк финансирует?

– Ждем госсредств на Роскосмос.

– Наваритесь?

               Звир вздохнул на невежливость:

– Средства в наши дни перечисляются электронно, поэтому Роскосмос получит все необходимое и в утвержденные сроки, но я не гарантирую, что совпадут номера перечисленных государством купюр с теми, что, в результате, получит Роскосмос.

– Задержка на счетах? Нечестно!

– Это банковское дело, в котором вы с сестрой, при всем моем уважении к вам, ни черта не понимаете! Так называемая “задержка “, технического характера, даст возможность простым людям получать в нашем банке ипотеку. Покупать квартиры, машины, жениться, жить, родить.

– За ипотеку банк получит проценты.

– Очень незначительные в наше прогрессивное время. Банковские проценты, рост его котировок позволяет банку расширяться, давать больше ссуд на промышленность, сельское хозяйство, отдельным людям. Деньги – фермент. Деньги – жизнь. Если что, обращайтесь! – закончил Звир шуткой.

                  Брат и сестра переглянулись: “Много же прилипает к лапкам этого разумного “зверя “! Этот себя не забудет! Кто делит, тот себя не обделит!”

– Скоро назад в Сибирь?

– Закончу проект и поеду. Серафима останется в Москве.

– А мне нравится работать “на удаленке “.  Черти архитектурные проекты, по электронке отсылай. Зарплату на карточку переводят.

– Не засидитесь! Приходите пользоваться моими “Ketlerами “.

                Когда – то отслуживший в армии Звир, уходя, дела жест, чем-то напоминавший незавершенное воинское приветствие.

                                                                5

                   Брат и сестра остались одни. Работа не шла. Продолжали пить чай. Антон достал и папки фотографию:

– Узнаешь?

– Пантелей Звир в детстве?

– Похож, но не он. Сын его от Светланы, свояченицы убитого им Смирнова. Смирнова он убил, а свояченицу его, Светлану, изнасиловал.

– За что?

– Смирновы убили жениха его родной сестры Оксаны накануне свадьбы.

– Звериная жестокость! – Серафима вглядывалась в привлекательные мальчишеские скулы, узкие насмешливые глаза, волевой заостренный подбородок на вид весьма шустрого подростка. – Кто тебе дал фотографию?

– Олег – охранник Звира.

                  В дверь вкрадчиво постучали. Антон открыл. В дверях стоял высокий охранник – Олег.

– Изучаете?

                   Сестра и брат не ответили. Серафима погрузилась в какие-то свои мысли, не в силах откинуть фотографию, словно прилипшую к длинным худым пальцам ее рук.

– Где Звир?

– Уехал. Или уезжает. Я с его родителями оставлен.                                                        5

                     Серафима быстро встала и выбежала за дверь. Она нагнала Звира у лифта. Успела шепнуть в ухо:

– И все-таки, Пантелей  Евстахиевич, вы кажетесь мне глубоко порядочным человеком. И я…  хотела бы от вас ребенка.

                      Звир промолчал, начав насвистывать известную мелодию. Поехал на лифте с охраной вниз.

                    Мурлыкая ту же мелодию, Серафима вернулась в свою квартиру. Олег насмешливо придержал дверь ногой:

– Не знаю, кто вы есть или собираетесь стать этому человеку, но я могу доставить вам удовольствие посмотреть его выверты в постели с журналисткой федерального канала Анной Сааковой.  У них симбиоз: она приглашает его на ток-шоу, он подсказывает, какие акции покупать.

– Чтобы вы не говорили, вы не можете испортить моего хорошего настроения! – отрешенная Серафима напевала мелодию, с которой уехал Звир.

 – Квартира для Пантелея Евстахиевича на мое имя снята. Так что, в известном смысле, я тоже, или прежде – ваш сосед…. Журналистка Саакова, дама замужняя,   любовница Пантелея Евстахиевича Звира. Интересно” Продолжать?

– Нахальству есть предел! – с достоинством, глубоким бархатным голосом проговорил Антон, подходя изнутри квартиры, открывая входную дверь шире, и ожидая, пока Олег не уйдет. – Идите, охраняйте вверенные вам лица!

– На фик они кому нужны вместе с Пантелеем Евстахиевичем!  Было бы предложено!..

Архитекторы хреновы! Нет денег и не будет.

               Сами Антон и Серафима думали, что зарабатывают много. Самомнение поддерживалось дипломами о высшем образовании.  Антон, помимо архитектурного института, закончил еще и юридический. Вот с личной жизнью у брата и сестры не ладилось. Оба – без детей, и в разводе.

                А еще у Серафимы не выходили из головы слова Пантелея о том, что     ему не жалко плохо одетых людей на МФЦ. Какой бы крах не потрепал биржу, у них всегда останется минимум, на что кушать. Игра –   это экстра.    Но улыбалась она другим мыслям и чувствам. В повороте головы Пантелея у лифта, в том, как он слушал вырвавшиеся у нее слова, она читала положительный ответ.

                                                                   6

               Олег повез родителей Звира к другому сыну – Глебу, депутату. Родители спорили, сколько квадратных метров в квартире младшего сына: двести или сто двадцать. Олег, сидевший на переднем сиденье, рядом с водителем, не выдержал. Повернул голову:

– Извините, уважаемые, но это не единственная квартира вашего младшего сына!

               Мать согласно закачала головой:

– Мы знаем: не единственная! Наш сын состоятельный человек.

– И умный! – добавил отец, подразумевая, в кого мог пойти сын.

               Олег давно сообразил, кто в семье главный:

– Элла Леонидовна, вы некорректно меня поняли. Ваш сын привез вас не на основную квартиру.

– На какую привез, на ту и привез! И такой у людей нет!

– Пантелей Евстахиевич привез вас на специальную квартиру.

– Что значит, специальную?

– Мне с кой-каких пор немного трудно выражаться культурно. Вы были на блат-хате что ли. Квартире для встреч.

– Мать, сын не повез нас на свою основную квартиру, – понял отец.

                     Помолчали. Элла Леонидовна кусала губы:

– За что он нас так обидел?                                                                                         6

– Не доверяет! – резюмировал отец.

                     Элла Леонидовна накинулась на охранника:

– А тебе какое дело?! Больше всех надо! Сын тебе платит, чтобы ты охранял его, а не языком болтал. Тайны тут нам сыновьи раскрывает!

– Во – во, – подтвердил отец. – Сын из скромности показал нам маленькую квартиру, большую завтра покажет.

– Деньги за охрану мне не ваш сын платит, а агентство.

– Вот я и скажу твоему агентству!

– Как фамилия твоя, смельчак?

– Давай фамилию!

– Олег… Смирнов – моя фамилия. Доносите!..  Я, между прочим, муж вашей дочери – Оксаны! Уже из головы вылетело? Пантелей Евстахиевич не говорил? Я – ваш зять!

– …Вот и познакомились!!

– Хорош бы зять, да негде взять! – не унимался отец: – Трещалка!

                Проехали по Новому Арбату. Олег показал центральный офис банка Звира – с глобусом на козырьке.

– Зачем Пантелею глобус? Он что, о мировом господстве мечтает? – спросила Элла Леонидовна.

– Глобус здесь и раньше стоял, – снисходительно пояснил Олег.

                  Поговорили об Оксане, Глебе.

                  Вечером на кухне Олег подливал вина жене. Обсуждали, сколько у Пантелея и Глеба денег, и как застукать Пантелея на съемной квартире с замужней любовницей. Злорадничали, как выставить на замешательство, позор. Саакова, не знавшая Ольги, недавно взяла ее туда вместо проворовавшейся помощницы. Это была часть задуманного плана.

                  Цедя вино, Олег улыбался в усы: он еще не сказал родителям Звира, как сказал Серафиме и ее брату Антону, что квартира, на которую Пантелей их привез, тоже – съемная. И снята на его, Олега, имя. За бешенные деньги. Если бы родители знали, за какие, обоих хватил инфаркт. Ну, надо же было сыну родителей куда-то привезти! Не в чистое же поле! Показать, как реально живет? И без того одолели, чтобы помогал. И помогает! Больше – в квартиру к ним в провинции полезут. В Москву взять – мозг советами да нотациями вынесут. Почему ты не женишься?! Не нашел подходящей! Почему у тебя нет детей?.. Не знали родители новых реалий.

                                                               7

            Серафима села в машину, чтобы забрать Константина из интерната для трудных подростков. Ехала за город, довольно долго. Чтобы добраться до интерната, предстояло пересечь железнодорожный переезд. Шлагбаум опустился. Серафима в нетерпении ударила по рулю. Почти одновременно в боковое стекло постучали. Внутрь салона заглядывали подростки. Один брызнул водою на   лобовое стекло, и тряпкой размазывал грязь. Серафима брызнула стеклоомывателем, и в отрицании крест – на – крест сложила руки. Мальчишки ее не слушали и упорно продолжали “мыть “ машину, если так можно назвать развозимую грязь.

             Поезд не показывался, а машину  “помыли”. Старший, тринадцатилетний, мальчик вновь постучал. Серафима опустила стекло.

– Шестьсот рублей.

– Какие шестьсот?.. Вот двести на всех и проваливайте! И двести много.

– Сказал шестьсот! Это тариф.

– Сначала надо договариваться о тарифе! – возмутилась Серафима.

               На нее смотрели злые глаза на опитом лице.

– Шестьсот долларов!

                Серафима поняла, что ее грабят и отчаянно засигналила.                               7

                Машина Серафимы на переезде оставалась единственной. Поезд не показывался. Серафима выгребла из бумажника всю наличность и бросила мальчишке в лицо. Он ухватил пятерней, что успел поймать. Толпа детей немедленно накинулась на машину, пиная ее ногами и руками по корпусу, колесам, стеклам. Автоматический шлагбаум, наконец, поднялся. Серафима надавила до упора на газ. Двигатель захлебнулся бензином. Машина тронулась не так скоро, как хотелось бы.

                По крыше и багажнику автомобиля стучали бросаемые детьми камни.

                Серафима утопила педаль газа до пола. Поршни двигателя застучали, как сердце.

                                                            8

          Охранник вызвонил заведующую. Та проводила Серафиму в классную комнату. Посмотрела и отсканировала ее паспорт. Серафима изложила цель посещения. Заведующая через очки буравила Серафиму колючим взглядом недоверия.

– Кто отец мальчика, мы не знаем. Мать приезжала пять лет назад. Константин не из лучших по поведению. Терпим, потому что деньги за него на расчетный счет интерната поступают регулярно. Вроде как бы есть телефон биологической матери, но беседовать с ней он не хочет. Нам она звонит, чтобы формально узнать о его здоровье, благополучии, да получить подтверждение о получении содержания, которое, как я понимаю, перечисляет кто – то другой. Возможно – отец. Скорее – отец. Повторяю, в глаза его не видели.

       Классная комната, совмещенная с библиотекой, располагалась на первом этаже. В раскрытые двери заглянули слонявшиеся по коридору умственно отсталые дети.

       Заведующая закрыла двери.

– Отец – значительный человек? Или вы – бездетная?

        Серафима смутилась, пока заведующая изучала ее не к месту модную одежду.

– Я – бездетная… А отца мы найдем.     То есть, он  заявит о себе.

– Справка от психиатра об отсутствии психиатрических противопоказаний для установлении опеки у вас есть?

           Серафима предусмотрительно запаслась необходимыми бумагами. Заведующая предоставленные бумаги тоже отсканировала. Пакет документов был подготовлен юристом полностью, что вселило в заведующую еще большее недоверие.

– Вы… профессионалка?

– Нет. Я профессионально не усыновляю детей.

– Подумаешь. У нас по шесть человек берут. Если бы вы захотели, – добавила заведующая со значением, – мы могли бы вам предоставить на выбор других детей, более управляемых, послушных, что ли…

           В классную комнату вошел Константин. Друзья его улизнули. Заведующая порывисто бросилась к нему:

– Вот и наш малыш. Костя, чего ты такой неласковый! Мог бы держаться и полюбезнее, когда твое будущее устраивают!

            Константин вывернулся из объятий. Заведующая ушла. Подросток ощупал крупные игрушки, привезенные Серафимой. Восторга они не вызывали. Подросток щупал игрушки, словно пытался разыскать спрятанное внутри. Он предложил Серафиме пройти в оранжерею, потому что “в классной комнате на видео снимают “.

– Мой отец богатый? – поинтересовался он.

– Достаточно богатый.

– Это хорошо. На деньги можно купить все, – Константин лениво обрывал цветы. По проходу оставались голые стебли.

– Чтобы ты хотел купить?

– Прежде всего – хорошую тачку.                                                                                       8

                    Серафима пыталась достучаться до Константина, но в ответ встречала те же злые жадные глаза, что и на железнодорожном переезде.

– А кто будет моей матерью?..

– Может быть я, если ты захочешь.

– Валяйте, коли щедрая… А братья и сестры у меня есть

– Надеюсь, что будут. Отец увидит, как мы дружны с тобой, и подарит тебе братика или сестренку.

– Только не писклявых. Не люблю маленьких детей.

                        Серафима сжала сверху его грубую, словно в коросте, ладонь. Константин не отдернул руку. В оранжерею заглянула заведующая:

– Вижу, вы уже столковались… Я принесла свидетельство о рождении.

                         Серафима взяла документ и не поверила глазам. Там значилось, что мать ребенка – Оксана Евстахиевна Звир. В графе отец – прочерк. Имя ребенка Константин с жирной точкой вместо отчества. Серафима сразу подумала, что запись сделана для “маскировки”. Но заведующая уже протягивала мобильный телефон, чтобы она переговорила с “матерью “.

– Оксана?

– Да.

– Я – Серафима… Вы не возражаете, если я заберу Константина?

– Олег сказал, что вы за ним поехали, – через паузу сказал Пантелей Звир, которому Оксана передала телефон. – Конечно, заберите. Как я понимаю, на побывку? – Пантелей и Оксана сидели с родителями.

                            Серафима протянула мобильный телефон заведующей:

– Вам подтвердят, что я могу забрать мальчика… Константина.

– Кто это? – спросил Константин.

– Твоя биологическая мать, – прикрыв трубку, доверительно шепнула заведующая. Поглядев на Серафиму, она добавила: – Люби обеих! – имела ввиду уже Серафиму.

                           Везя Константина, Серафима испытывающе поглядывала на него в зеркало заднего вида, испытывая искушение развернуть машину и отвезти его назад в интернат.

                           Константин глядел в окно. Железнодорожный переезд был пуст и открыт. Серафима и Константин пересекли его  безболезненно.

                                                             9

                   Оксана Звир была директором большого хозяйственного магазина. Константин остался у входа в магазин покурить, а Серафима прошла внутрь. Увидев незнакомку, Оксана быстро поняла, кто она, и отпустила заведующих отделов, которым давала распоряжения.

– Я все – таки хотела бы узнать, кто родители ребенка, которого я забрала в интернате?

– Где он?

– Курит.

– Кто ему дал сигареты?

– Я дала. Какая разница, раз он все равно курит!

– Кто родители Константина скажет вам мой брат Пантелей Звир.

– А вы не можете?

– Нет.

– Не знаете?

– Что значит, знаю или не знаю? Вы видели его свидетельство о рождении.

– То есть, вы – мать?

– По документам – да.

– Я думала, его мать – родственница трагически погибшего молодого человека периода молодости Пантелея?

– Спросите Пантелея. Он решает.                                                                                   9

– А не вы, мать?.. Вы его что, боитесь?

– Пантелей – глава нашей семьи.

– Вашего “клана”. Где он?.. Я ему звонила, трубки берет другой человек. Просит изложить суть дела.

– Это охранник. Вероятно, Пантелей на встрече… Если есть время, поедемте к нему. Кажется, я знаю, где он. Опять же, надо определиться с мальчиком.

– Вы его не берете?

– По – моему, его собирались взять вы… Или передумали?

             Когда выходили из магазина, Оксана пояснила, что она – директор, а магазин принадлежит брату. Оксана обняла Константина за плечи и угостила “чупа – чупсом”.