Текст книги "Святослав"
Автор книги: Александр Королев
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
Константин Багрянородный. Об управлении империей / Под ред. Г. Г. Литаврина, А. П. Новосельцева. М., 1991. С. 33.
Там же. С. 33, 35.
Сюзюмов М. К вопросу о происхождении слова «Pcoq», «Pcoqia», «Россия» // ВДИ. 1940. № 2. С. 121-122. В связи с этим необходимо отметить, что древние русы никогда себя «росами» не называли, в древних памятниках русского языка подобного слова нет. «Даже в том случае, когда летописец заимствует непосредственно из греческой хроники известие о нападении народа Pcoq на Константинополь при императоре Михаиле, термин Pcoq переводят как „Русь“» (Там же. С. 121). В отличие от греческого перевода главы 39 пророчества Иезекииля в еврейском подлиннике имени «Рос» нет. Там сказано: «Вот я на тебя, Гог, верховный глава (неси рош) Мешеха и Фувала». Но семьдесят александрийских толковников, переводчиков Библии на греческий язык, ошибочно поняли «неси рош» как «князь Роша» (Соловьев А. В. Византийское имя России // ВВ. Т. 12. М., 1957. С. 138; см. также: Лев Диакон. История / Пер. М. М. Копыленко, ст. М. Я. Сюзюмова, коммент. М. Я. Сюзюмова, С. А. Иванова; отв. ред. Г. Г. Литаврин. С. 211-212, коммент. 39).
Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. С. 110.
См. разбор русско-византийского соглашения о выброшенной ладье: Мейчик Д. Русско-византийские договоры // ЖМНП. 1916. Ноябрь. С. 57-74. Законодательство Льва VI устанавливало для грабителей имущества лиц, потерпевших кораблекрушение, наказание в четырехкратном размере. Русско-византийские договоры 911 и 944 гг. устанавливали наказание за разграбление судна и убийство его пассажиров по русскому и византийскому законодательствам. Скорее всего, за основу здесь были взяты установления Льва VI, так как вряд ли у русов в первой половине X в. существовал свой писаный или неписаный закон о чужеземцах, потерпевших кораблекрушение (Шангин М. Комментарии к двум статьям договора Игоря с греками 945 года // ИМ. 1941. № 5. С. 111).
Шангин М. Указ. соч. С. 111.
Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 106.
Там же. С. 122-127.
Повесть временных лет / Подг. текста, пер., ст. и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 1996. С. 153.
Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. / Пер. Е. Э Липшиц; Византийская Книга Эпарха/Пер. М. Я. Сюзюмова. Рязань, 2006. С. 86.
Повесть временных лет... С. 161. По византийским законам, если оказывалось, что раб был похищен, то преступник, кроме возвращения раба владельцу, должен был отдать ему еще и другого или вместо него его цену (Эклога... С. 82). См. также: Некрасов Н. П. Заметка о двух статьях в договоре Игоря с Греками 945 года // ИОРЯС. 1902. Т. 7. Кн. 3. СПб., 1902. С. 79-87; Мулюкин А. С. К вопросу о договорах русских с греками // Журнал Министерства юстиции. 1906. Июль. С. 96-98.
Литаврин Г. Г. Указ. соч. С. 110.
Там же. С. 112.
Толочко П. П. Торговые связи Киева VIII-X вв. // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 364-366.
Фехнер М. В. Шелковые ткани как источник для изучения экономических связей Древней Руси // История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М., 1971. С. 207-208.
Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь / Пер. с лат. и коммент. И. В. Дьяконова. М., 2006. С. 143.
Литаврин Г. Г. Патриарх Никифор о выкупе пленных ромеев у славян // Славяне и их соседи. Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1994. С. 10.
Эклога... С. 298-299.
Каждан А. П. Из истории византийской хронографии X в. // ВВ. Т. 20. М., 1961. С. 111-112.
Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. СПб., 1997. С. 79, 122.
Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 114-115, прим. 5.
Наш основной русский источник по истории Киевской Руси – «Повесть временных лет» – сообщает, что в 6452 (944) г. Игорь совершил второй, более успешный поход на греков. Князь «собрал большое войско: варягов и русь, и полян, словен, и кривичей, и тиверцев, и нанял печенегов и заложников у них взял, и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя. Услышав об этом, корсунцы послали к Роману (византийскому императору Роману Лакапину. – А. К.) со словами: „Идут русы, не счесть кораблей их, покрыли все море корабли“. Также и болгары послали весть, сообщая: „Идут русы и наняли с собой печенегов“. Услышав об этом, царь послал к Игорю лучших бояр с мольбою: „Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани“. Также и к печенегам послал паволоки (шелковые ткани. – А. К.) и много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину и стал с ней думать, и поведает ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: „Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, – не бившись взять золото и серебро, и паволоки? Разве знает кто, кому одолеть, нам ли, им ли? Или с морем кто сговорился? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть“. И послушал их Игорь, и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и ткани на всех воинов, повернул назад и возвратился в Киев». Вскоре обрадованные византийцы отправили к Игорю послов, предлагая восстановить прежний мир. Результатом переговоров русов с греками и стал договор 944 г.
Об этом походе нет ни слова в византийских источниках и, хотя летописный рассказ весьма интересен и раскрашен столькими подробностями, исследователи высказывают весьма обоснованное сомнение в том, что второй поход Игоря вообще имел место. Остановимся на этой проблеме, чтобы не возвращаться к ней впредь. Уже Н. И. Костомаров писал: «Если греки недавно разбили русских, то не могли до такой степени перепугаться их нового нашествия, особенно когда были предупреждены заранее и, следовательно, могли предпринять все средства и способы к отражению наступавшего неприятеля. Согласиться на унизительные условия, не бившись с врагами, которые недавно потерпели поражение, было бы уж чересчур нелепо, и Византия не была еще в то время бессильною. Притом же самый договор Игоря с греками, который внес летописатель в свою летопись, вовсе не заключает таких условий, о каких говорится в приведенном рассказе о трусости греков. Очевидно рассказ этот русского происхождения, и так как у летописца не могло быть туземных письменных памятников в этом роде, современных событию, то он, значит, почерпнул его не иначе, как из устного сказания или вернее из думы, как можно заключить по драматичности рассказа. В думах и сказаниях того времени, должно быть, ничего не говорилось о действительной войне, веденной Игорем против греков, войне, несчастной для русских, а потому летописец передал о ней иностранное сведение; но ему, кроме того, известна была дума или сказание, где представлялось, что Игорь только собрался воевать и одним своим сбором на войну навел такой ужас на греков, что они заранее стали просить пощады и мира. Летописец соединил два противоречивых известия и занес в свою летопись два события, поставив их одно за другим, по естественному соображению: сначала войну, описанную греками, а потом сбор Игоря на новую войну по русскому преданию» (Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. М., 1994. С. 64-65).
Сомнения эти разделял А. А. Шахматов, писавший, что «6452 г., вероятно, сочинен составителем ПВЛ для того, чтобы связать событие 6449 г. – несчастный поход Игоря – с мирным договором 6453 г.» (Шахматов А. А. Хронология древнейших русских летописных сводов //ЖМНП. 1897. Апрель. С. 475). Другой крупный специалист по древнерусским историческим источникам, В. М. Истрин, доказал, что история второго похода Игоря на греков была составлена летописцами из сообщения византийских источников о столкновении греков с венграми. Дело в том, что источником информации о походе Игоря на греков в 941 г. для русских книжников XI в. (имевших в своем распоряжении только устные предания, в которых этот набег был явно расцвечен легендарными деталями и, вероятно, даже превратился в поход победоносный) была византийская Хроника Георгия Амартола. Эта Хроника написана в 40-х или 60-х гг. IX в. в одном из константинопольских монастырей монахом Георгием, называвшим себя «Грешным» (по-гречески «Амартолом»), и первоначально доводила повествование до 842 г. Впоследствии она была продолжена Хроникой Симеона Логофета и в этом дополнительном виде содержала изложение византийской истории вплоть до 948 г. (см. новейшую литературу о Хронике Георгия Амартола: Матвеенко В. А., Щеголева Л. И. Временник Георгия Монаха (Хроника Георгия Амартола). Русский текст, комментарий, указатели. М., 2000; Летописец Еллинский и Римский / Коммент. и иссл. О. В. Творогова. Т. 2. СПб., 2001. Т. 2). Вот в этом-то продолжении и описывался поход русов во главе с Игорем на Константинополь. В середине XI в. Хроника Георгия Амартола (разумеется, с продолжением) была использована при составлении русской хронографической компиляции – «Хронографа по великому изложению». Его текст в отдельных списках до нас не дошел, но отразился в других памятниках, в том числе в т. н. «Еллинском летописце» (второй редакции) (см.: новейшее издание текста «Еллинского летописца» и исследование о нем О. В. Творогова: Летописец Еллинский и Римский. Т. 1. Текст / Осн. список подг. О. В. Твороговым, С. А. Давыдовой; вступ. ст., археограф, обзор и критич. аппарат подг. О. В. Твороговым. СПб., 1999; Летописец Еллинский и Римский. Т. 2: Коммент. и иссл. О. В. Творогова. СПб., 2001. Т. 2). Проанализировав текст «Еллинского летописца», В. М. Истрин обратил внимание на то, что составитель «Хронографа по великому изложению» переделал историю похода Игоря, сделав из одного похода три – один неудачный, другой – полуудачный и третий – вполне удачный (первые два составлены исключительно по Амартолу, а третий – по Амартолу и другому источнику) (Истрин В. М. Летописные повествования о походах русских князей на Царьград. Пг., 1917. С. 6). См. получившееся в результате описание походов в издании: Летописец Еллинский и Римский. Т. 1. С. 502-504. Первый поход включал в себя неудачное морское сражение русов с греками на Босфоре, второй – боевые действия русов в Малой Азии (с описанием их жестокостей в отношении местного населения), то есть то, что и в реальности, и в продолжении Хроники Георгия Амартола составляло один поход. Об этих временных успехах русов на суше, вероятно, ходили на Руси и устные предания, в которых русы, конечно, побеждали. Возможно, эти победоносные истории были уже изложены в письменном виде. Зная о них, составитель «Хронографа» почему-то соединил их с историей набега угров (венгров), о котором в Хронике Георгия Амартола рассказывалось после истории похода русов. Угры в этом повествовании пришли на Царьград, заключили мир с императором Романом Лакапином и возвратились восвояси. Зная о мирном договоре Игоря с византийцами, составитель «Хронографа» отнес к русам информацию о походе угров. Так появился третий поход Игоря – морской и сухопутный – успешный. В. М. Истрин писал, что определить причину «преобразования похода Угров в поход Игоря» трудно: «Может быть, здесь не обошлось и без палеографического недоразумения: „Угры“ звучало близко к „Игорю“; затем, причина замены Угров Игорем могла быть та, что в обоих случаях со стороны греков являлся Феофан... патрикий; наконец, могла действовать и вышеуказанная причина – одинаковость результатов по хронике Амартола и по другому источнику» (Истрин В. М. Указ. соч. С. 4). Однако, когда позднее составлялась «Повесть временных лет», в распоряжении летописца была и сама Хроника Георгия Амартола, а не только ее извлечения в «Хронографе по великому изложению». Вернувшись к начальной, правильной, версии описания похода русов (по Хронике Георгия Амартола), составитель «Повести временных лет» вновь соединил «первый» и «второй» походы Игоря, разделенные «Хронографом», в один. Правда, он зачем-то поменял последовательность событий. Получилось, что сначала произошло разорение Малой Азии, а потом только – морское сражение близ Константинополя. Затем он восстановил известие о нашествии угров на Царьград после похода Игоря. Однако и от истории победоносного сухопутного похода Игоря он не отказался, просто перенеся его на следующий год (Там же. С. 7-9; см. также: Истрин В. М. Хроника Георгия Амартола в славяно-русском переводе и связанные с ней памятники // ЖМНП. 1917. Май. С. 11-14; Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Текст, исследование и словарь. Т. 2. Пг., 1922. С. 359). Так и появился в истории поход русов на греков 944 г., которого не было на самом деле, отчего о нем ничего и неизвестно в византийских источниках. См. дополнительную аргументацию в следующих трудах: Бахрушин С. В. К вопросу о достоверности Начального свода // Бахрушин С. В. Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С. 32-33; Половой Н. Я. К вопросу о первом походе Игоря против Византии: (Сравнительный анализ русских и византийских источников) // ВВ. М., 1961. Т. 18. С. 103; Кузьмин А. Г. Хронология начальной летописи // Вестник МГУ. Сер. История. 1968. № 6. С. 45-47; Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 265-268.
Условия договора 944 г. – еще одно свидетельство того, что описанный в летописи успешный поход русов 944 г. не происходил на самом деле. Хотя возможно, до нас дошла только копия с того экземпляра, который шел от имени русов к грекам, и, естественно, он заключает в себе только обязанности русской стороны (Димитриу А. К вопросу о договорах русских с греками // ВВ. Т. 2. Вып. 4. СПб., 1895. С. 549-550. См. также разбор условий договора 944 г.: Зимин А. А. Холопы на Руси (с древнейших времен до конца XV в.) М., 1973. С. 34-35; Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь...С. 78-87).
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 35.
Там же. С. 37-39.
Там же. С. 35.
См. издания этих источников: Эклога...; Константин Багрянородный. Указ. соч.; Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей / Изд. подг. Я. Н. Любарский. СПб., 1992; Лиутпранд Кремонский. Указ. соч.; Летописец Еллинский и Римский. Т. 1; Веселовский А. Видение Василия Новаго о походе русских на Византию в 941 г. // ЖМНП. 1889. Январь; Истрин В. М. Книгы временьныя и образныя Георгия Мниха... Т. 1. Пг., 1920; Повесть временных лет; Латиноязычные источники по истории Древней Руси. Германия. IX – первая половина XII в. / Сост., пер., коммент. М. Б. Свердлова. М.; Л., 1989.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 45.
Там же. С. 312-314.
Янин В. Л. Очерки истории средневекового Новгорода. М., 2008. С. 27-28. См., также: Янин В. Л., Алешковский М. X. Происхождение Новгорода (К постановке проблемы) // ИСССР. 1971. № 2. С. 32-61; Хорошев А. С. Происхождение Новгорода в русской дореволюционной и советской историографии // Новгородский край. Л., 1984. С. 118-122.
Об изначальном противостоянии княжеской городищенской администрации и новгородского веча пишет В. Л. Янин. См.: Янин В. Л. Новгород как социальная структура // Феодалы в городе: Запад и Русь. М., 1996. С. 35-36.
Кирпичников А. Н. Ладога и Ладожская земля VIII-XIII вв. // Славяно-русские древности. Вып. 1. Историко-археологическое изучение Древней Руси. Итоги и основные проблемы. Л., 1988. С. 55.
Седов В. В. Становление европейского раннесредневекового города// Становление европейского средневекового города. М., 1989. С. 40-44; Носов Е. Н. Новгородское (Рюриково) городище. Л., 1990. С. 171.
Носов Е. Н. Указ. соч. С. 193-194.
Пархоменко В. А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л., 1924. С. 40, 91. Впрочем, В. А. Пархоменко считал, что в сообщении Константина Багрянородного речь идет не о Святославе, а о каком-то другом князе – родном брате, или ином – дальнем или близком – родственнике Игоря, так как «ко времени написания Константином Багрянородным данного сочинения (приблизительно 949-952 гг.) Святослав уже считался князем киевским» и его княжение в Новгороде «было бы не пропущено, а скорее отмечено и даже подчеркнуто летописцем, как факт для его взглядов благоприятный – в смысле указания на подчинение Новгорода Киеву и его князю; наконец, такое княжение Святослава Игоревича в Новгороде – видимо, еще при жизни Игоря – прямо противоречит всем летописным данным – о возрасте в то время Святослава, о регентстве за его малолетством Ольги, о самостоятельной деятельности Ольги в роли правительницы при малолетнем Святославе и т. п.» (Пархоменко В. Начало христианства Руси. Очерки из истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 98-99). Сравнительно недавно А. Л. Никитин высказывал предположение, что Святослав перебрался в Приазовье «еще в раннем отрочестве» (Никитин А. «Аз, Святослав, князь русский...» // Наука и религия. 1991. № 9. С. 42-45).
Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 364. Книга Гедеонова была опубликована впервые в 1876 г.
Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XIV в. М., 1868. С. 59.
Арциховский А. В. Древнерусские миниатюры как исторический источник. Томск; М., 2004. С. 29-30.
Лев Диакон. История. М., 1988. С. 57.
Там же. С. 200, коммент. 69. П. Г. Бутков считал, что здесь мы сталкиваемся с «явной опиской» Льва Диакона. См.: Бутков П. Г. Оборона летописи русской, Несторовой от навета скептиков. СПб., 1840. С. 44.
Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 337.
И. Я. Фроянов, разбирая историю восстания древлян против поборов киевского князя, приходит к выводу, что расправа древлян с Игорем при помощи деревьев – «не простая казнь, а ритуальное убийство, или жертвоприношение, осуществленное с использованием священных деревьев... У древних народов местом народных сходок и собраний нередко являлись священные леса и рощи. Нет ничего невероятного в том, что расправа с Игорем состоялась в священном лесу и означала жертвоприношение древлянским божествам, возможно, деревьям, в одухотворенность и божественную суть которых славяне свято верили» (Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.; СПб., 1995. С. 55-58). Замечание любопытное, но непонятно, откуда автор вывел, что Игоря казнили именно в «священном лесу»?
Членов А. По следам Добрыни. М., 1986. С. 75.
Ипатьевская летопись. М., 1998 (ПСРЛ. Т. 2). Стб. 34.
Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях// Костомаров Н. И. Раскол. Исторические монографии и исследования. М., 1994. С. 77.
Наличие у Игоря других жен, кроме Ольги, предполагали уже М. М. Щербатов (со ссылкой на Пуфендорфа: Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб., 1770. С. 214), И. Ф. Г. Эверс (Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 122), С. А. Гедеонов (Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876. С. 212) и др.
Михаил Пселл. Хронография. М., 1978. С. 118.
Щербатов М. М. Указ. соч. С. 222-223.
Шлецер А. Л. Нестор. Т. 3. СПб., 1819. С. 373-375.
ПСРЛ. Т. 37: Устюжские и Вологодские летописи XVI-XVIII вв. Л., 1982. С. 19.
См. о происхождении летописного свидетельства о десятилетнем возрасте Ольги: Карпов А. Ю. Княгиня Ольга. М., 2009. С. 37. Еще более поздние летописи, отражавшие несколько иные представления о возрасте вступления в брак, указывали, что Ольге в момент смерти было 80 или даже 88 лет, следовательно, родилась она в 889 или 881 г. Это не разрешало противоречий в летописном тексте, зато давало невесте возраст 14, а то и 22 года. Так в Мазуринском летописце 80-х гг. XVII в. (ПСРЛ. Т. 31: Летописцы последней четверти XVII в. М., 1968. С. 40). См. также: Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1963. Т. 2. С. 306.
См., напр.: Малышевский И. Происхождение русской великой кн. Ольги св. // Киевская старина. 1889. Август. С. 336-339; Шахматов А. А. Хронология древнейших русских летописных сводов // ЖМНП. 1897. Апрель. С. 472.
Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876. С. 212.
Каргалов В. В., Сахаров А. Н. Полководцы Древней Руси. М., 1986. С. 16-22.
Там же. С. 36. Историк конца XIX в. И. И. Малышевский, как и лет на сто позже В. В. Каргалов, считал, что Ольгу привели к Игорю в качестве жены «в возрасте 10-летней, а может быть 8-летней». Она жила, воспитывалась и подрастала на глазах своего будущего мужа еще пять-семь лет и только затем фактически стала женой киевского князя. Однако, в отличие от историка XX в., его предшественник объяснял столь долгое ожидание немолодым Игорем совершеннолетия своей невесты ее знатным происхождением (Малышевский И. Указ. соч. С. 339).
В ряде поздних летописцев указывается, что Игорь остался после смерти Рюрика (в 879 г.) то ли двух, то ли четырех лет (Гиляров Ф. Указ. соч. С. 127, 132). В. Н. Татищев в первой части своего труда относит рождение Игоря к 875 г., а во второй части (вторая редакция, варианты к примечаниям), ссылаясь на «Нижегородскую» летопись, допускает, кроме 875-го, и 861 г. См.: Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 372; Т. 2. М.; Л., 1963. С. 305.
Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды // Новое о прошлом нашей страны. Памяти академика М. Н. Тихомирова. М., 1967. Отметим попытку польского ученого Г. Ловмянского «спасти» летописное построение о родственных связях Игоря и Рюрика. Он считал, что большой разрыв между датами смерти обоих князей – отца и сына – в 66 лет (945-879) «теоретически» нельзя исключать. Например, литовский князь «Свидригелло умер через 75 лет после смерти своего отца Ольгерда (1452 минус 1377)». И все-таки, «ради большего правдоподобия», Ловмянский допускал, что «действительный Рюрик был значительно моложе Рюрика, описанного Нестором» (Ловмянский Г. Рорик Фрисландский и Рюрик Новгородский // Скандинавский сборник. Т. 7. Таллин, 1963. С. 247).
Грушевский М. Очерк истории украинского народа. Киев, 1911. С. 64; Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11. Пг., 1915. С. XXXIII; он же. Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Пг., 1916. С. 74. Из новейшей литературы см.: Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документах века. М.; Иерусалим, 1997. С. 94,96 (1-е изд. 1982 г.); Кожинов В. Ольга и Святослав // Родина. 1992. №11-12. С. 16; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине X века: проблемы хронологии // Славяне и их соседи. Вып. 6. Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1996. С. 74, 77, 79, прим. 31.
Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. С. 369.
См., напр.: Брусилов Н. Историческое исследование о времени рождения в. к. Святослава // Вестник Европы. 1810. Ч. 52. № 15. Август. С. 162-179; Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в X веке. Одесса, 1904. С. 111; Приселков М. Д. Киевское государство второй половины X в. по византийским источникам // Ученые записки ЛГУ. Серия исторических наук. № 73. Вып. 8. Л., 1941. С. 219; Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979. С. 35; Мавродин В. В. Древняя Русь: (Происхождение русского народа и образование Киевского государства). М., 1946. С. 184; Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. М., 1993. С. 97; Вернадский Г. В. Киевская Русь. Тверь; М., 1996. С. 41.
См., напр.: Пархоменко В. А. Начало христианства. Очерки по истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 98; Пресняков В. А. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории: Киевская Русь. М., 1993. С. 360.
Уже В. Н. Татищев писал о странности летописной биографии Святослава, поскольку тот «по смерти своей детей всех оставил в совершенном возрасте, что с летами его не согласуется» (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 306). Н. И. Костомарову во второй половине XIX в. показался странным подарок, сделанный Святославом Ярополку, который «мог иметь никак не более десяти лет от роду, когда получил от отца жену себе» (Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 85). Другой крупный историк того же времени С. М. Соловьев, признавая летописную дату рождения Святослава (942 г.), пытался разрешить это противоречие следующим образом: «Положим, что Святослав мог иметь сына, будучи 19 лет, следовательно, в 970 году, год распределения волостей, Ярополку могло быть 9 лет, Олегу – 8; что Владимир был мал в то время, об этом имеем определенное известие: он был, как малолетний, послан с дядею Добрынею в Новгород; таким образом, с кормильцами могли быть посажены и другие братья. Следовательно, в год смерти Святославовой, в 972 году, Ярополку было не более 11 лет. Против этого вывода возражают, приводя известие летописи, что Святослав привел Ярополку жену, пленную греческую монахиню; следовательно, в 970 году Ярополку могло быть только 9 лет... но... известия легко согласить: из последующих известий мы знаем, что князья женили малолетних детей своих; и Святослав очень мог назначить для Ярополка греческую пленницу необыкновенной красоты, ибо если даже предположим ее совершеннолетней в 970 году, то разница лет при многоженстве ничего не значила. Мы взяли обыкновенный, общий возраст – 19 лет; но возьмем теперь исключение, самый меньший возраст, в который Святослав мог иметь сына, возьмем 15 лет, тогда в год распределения волостей Ярополку будет 13, в год отцовой смерти – 15 лет, другим братьям еще меньше – всем еще необходимы кормильцы» (Соловьев С. М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. М., 1988. С. 304, прим. 233). С Соловьевым можно было бы согласиться (в том смысле, что юноше тринадцати лет такой «подарок» уже мог пригодиться), если бы не русско-византийский договор 944 г. и свидетельство Константина Багрянородного.
Назаренко Л. В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI вв. М., 1993. С. 141-142, 173-174, коммент. 64.
ПСРЛ. Т. 41: Летописец Переславля Суздальского (Летописец русских царей). М., 1995. С. 44. О. М. Рапов, вычтя 73 из 1015 г. – даты смерти Владимира, имеющейся в «Повести временных лет», пришел к выводу, что князь родился около 942-943 гг. (Рапов О. М. Русская церковь в IX – первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1998. С. 150). С этими расчетами не согласился А. Ю. Карпов, отметивший, что в Летописце Переяславля Суздальского смерть Владимира помечена не 6523 (1015) г., как в других летописях, а 6543-м (1035). Исследователь не считает последнюю датировку случайной опиской переписчика и не видит оснований предполагать, что «в руках составителя Летописца Переяславля Суздальского находились какие-то неизвестные нам источники, содержащие уникальные известия о князе Владимире (например, дату его рождения или число прожитых лет). Напротив, это число, по-видимому, появилось в результате собственных исторических разысканий летописца». Карпов предлагает вычесть число 73 не из 6523 (1015), а из 6543 (1035) г. Полученный в результате 6470 (962/963) г. он и считает такой датой рождения Владимира, «какой ее представлял себе составитель Летописца Переяславля Суздальского» (Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 369-370, прим. 10).
Рыдзевская Е. А. «Россика» в исландских сагах //Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978. С. 50-51; Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 года): Тексты, переводы, комментарий. М., 1993. С. 117-119, 132, 133, 136-137, 146, 153, 159, 160, 161, 174-175, 176, 177, 178-179,185-188; Карпов А. Ю. Владимир Святой... С. 68-72, 376, прим. 24. Кстати, киевский митрополит Иларион (середина XI в.) в своем сочинении «Слово о Законе и Благодати» также называет Игоря «старым», но в данном случае речь идет не о возрасте князя, а о том, что его княжение относится к далекому прошлому (ко времени Илариона минуло уже 100 лет) (Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 3. М., 1994. С. 608).
В. Н. Татищев, ссылаясь на некие «Новгородский и Ростовский манускрипты», полагал, что Святослав родился в 6428 (920) г. (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 2. М.; Д., 1963. С. 40, 217, прим. 101). Любопытно, что, готовя первую редакцию своей «Истории», он также писал о рождении Святослава в этом году, но сообщал, что об этом написано «в одном только Раскольничьем» летописце (Там же. Т. 4. М.; Л., 1964. С. 407, прим. 107). М. М. Щербатов, не ссылаясь ни на какие источники, уверенно сообщал, что Святослав родился в 933 г. и скончался тридцати девяти лет от роду (Щербатов М. М. Указ. соч. С. 221, 237). Была ли эта датировка как– то искусственно выведена Щербатовым или стала результатом ошибки – неизвестно. Современный историк О. М. Рапов обратил внимание на то, что в цитированном отрывке из «Повести временных лет» (в составе Ипатьевской летописи) рождение Святослава произошло в один год со смертью царя Болгарии Симеона. Учитывая относительность дат раннего летописания, Рапов пришел к выводу, что Святослав родился не в 942-м, а в 927 г., когда, как известно, и умер Симеон Болгарский (Рапов О. М. Когда родился великий киевский князь Святослав Игоревич // Вестник МГУ. Сер. 8. История. 1993. № 4. С. 94-96). Это объяснение летописного текста показалось «совершенно неприемлемым» А. Ю. Карпову: «Летописная статья 6450 (942) г., с небольшими разночтениями (но без упоминания о Святославе), читается и в Лаврентьевской, и в сходных с нею летописях. Несомненно, она извлечена из внелетописного источника. Но предполагать, будто во внелетописном источнике читалось и известие о рождении Святослава и что оно оттуда попало в текст „Повести временных лет“, отразившийся в Ипатьевской летописи, но было исключено при составлении редакции, отразившейся в Лаврентьевской (а по Рапову, получается именно так), излишне. Появление имени Святослава в Ипатьевском списке „Повести временных лет“... объясняется, конечно, совсем другими причинами – а именно, редакторской работой и собственными хронологическими расчетами составителей этих летописей, основанными... на известии о малолетстве Святослава во время сражения с древлянами» (Карпов А. Ю. Владимир Святой... С. 368-369). Аргументация Карпова вполне убедительна – при чтении «Повести временных лет» возникает ощущение, что кончину Симеона русский летописец относил к 40-м гг. X в.
Гарданов В. К. «Кормильство» в Древней Руси (К вопросу о пережитках родового строя в феодальной Руси IX-XIII вв.) // СЭ. 1959. № 6. С. 50; Гейштор А. Заметки о центральном управлении в славянских государствах в IX-XI вв. // Становление раннефеодальных славянских государств. Киев, 1972. С. 71-73; Щавелева Н. И. О княжеских воспитателях в древней Польше // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 130-131.
Ковалевский А. П. Книга Ахмеда ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956. С. 142.
Там же. С. 141.
Новосельцев Л. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI-IX вв. // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 303.
В этой связи особого интереса заслуживает гипотеза И. Я. Фроянова о челядинах (рабах) Древней Руси как об иноплеменниках, попавших в плен к русам (Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян (VI-Х вв.). СПб., 1996. С. 74-156).
Рыбаков Б. А. Образование Древнерусского государства с центром в Киеве // Всемирная история. Т. 3. М., 1957. С. 245. Я не буду углубляться в «проклятые» вопросы о происхождении и значении названия «русь». Предположений за три последних века было высказано превеликое множество. Даже в «Повести временных лет» приведены две версии появления «руси». Одна, как уже указывалось, выводит русь от полян, другая от некоего варяжского племени «русь», к которому принадлежали легендарные братья Рюрик, Синеус и Трувор, принесшие якобы это имя славянам. В настоящее время более популярной в академической науке является версия о скандинавском происхождении названия «русь», хотя она весьма уязвима, учитывая более раннюю, южную локализацию «Руси», «Русской земли». См. о соотношении летописных версий происхождения «руси»: Кузьмин А. Г. К вопросу о происхождении варяжской легенды.
Рыбаков Б. А. Древние русы // СА. Вып. 17. М., 1953. С. 45.
Толочко П. П. Киев – административно-политический центр Полянского княжества // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 60; он же. Южная Русь: некоторые проблемы и перспективы историко-археологического изучения // Славяно-русские древности. Вып. 1. Историко-археологическое изучение Древней Руси. Итоги и основные проблемы. Д., 1988. С. 190; Смиленко А. Т. К изучению локальных особенностей культуры союзов восточнославянских племен VIII-X вв. // Древние славяне и Киевская Русь. Киев, 1989. С. 108; Петрашенко В. А. Волынцевская культура на Правобережном Поднепровье // Проблемы археологии Южной Руси. Материалы историко-археологического семинара «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.». Чернигов, 26-28 сентября 1988 г. Киев, 1990. С. 47-50.
Титмар Мерзебургский. Хроника / Пер. И. В. Дьяконова. М., 2005. С. 178.
О киевских поселениях см.: Голубева Л. А. Топография домонгольского Киева // КСИИМК. Т. 16. М.; Л., 1947. С. 179; Каргер М. К. Основные итоги и проблемы археологического исследования древнего Киева // КСИИМК. Т. 41. М., 1951. С. 45; Брайчевский М. Ю. К происхождению древнерусских городов // Там же. С. 33; Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города // КСИИМК. Т. 41. М., 1951. С. 10; Каргер М. К. Древний Киев. Т. 1.М.;Л., 1958. С. 115 Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование древнерусской народности. М., 1971. С. 52; Толочко П. П. Древний Киев. Киев, 1976. С. 24-54; он же. Киев – административно-политический центр...С. 51-60; он же. Киев в период сложения Древнерусского государства // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 69-70; Седов В. В. Начало городов на Руси // Древнерусское государство и славяне. Минск, 1983. С. 52; Мюле Э. К вопросу о начале Киева // ВИ. 1989. № 4. С. 71. Впрочем, такой крупный специалист по истории древнего Киева, как П. П. Толочко, уточняет, что археологи, повторяя вслед за М. К. Каргером тезис о слиянии поселений при Владимире, «не уточняют, о каком слиянии идет речь – структурно-градостроительном или же социальном. Если говорить о первом, то полного соединения всех обособленных (в силу топографических условий) частей древнего Киева в сплошной городской массив не произошло и в период его расцвета; если о втором, то термин „слияние“ здесь вообще неприемлем. Уже в третьей четверти I тыс. н. э. киевские поселения представляли собой не простую совокупность, а определенное социальное единство во главе с городком на Старокиевской (первоначально – Замковой) горе» (Толочко П. П. Древнерусский феодальный город. Киев, 1989. С. 44).
Кстати, археологи отмечают, что «до конца IX в. в Киеве не прослеживается никаких археологических признаков присутствия в среде этой знати, да и вообще в земле киевских полян, варяжских выходцев» (Кирпичников А. Н., Дубов И. В Лебедев Г. С. Русь и Варяги (Русско-скандинавские отношения домонгольского времени) // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 231).
Даже в XVIII в. В. Н. Татищев, не только первый русский историк, но и крупный администратор своего времени, отмечал: «Есть же некоторых суеверных мнение, что посылают на улицу, и кто первой навстречу попадется, то во онаго имя нарицают, а некоторые в кумы таких призывают, мня, что чрез оное младенец будет долголетен. Я сие приметил у иноверных русских подданных народов, что просят других из предпочтения имя нарещи. Случилось мне 1723-м, едучи чрез башкир, стать в дом у знатного татарина, когда у него одна жена сына родила. Он, пришед, меня просил, чтоб я новорожденному имя нарек. Онаго я назвал Удалец и ему чрез переводчика, что значит растолковал, который был весьма тем доволен. Оной Удалец 1744-м приезжал з другими в Астрахань с торгом и называл меня по их обычаю отцом. У калмык, черемис и мордвы есть тот же обычай, что о дании имяни младенцу отцы других просят и, как часто случается, проезжающие рускии нарицают, то междо ими много имян русских. Мне же случилось у вотяка сына видеть, названного Тердинант, и как я спросил, кто ему имя дал, то объявили, что ехавший на заводы немчин, из чего я узнал, что оной сказал ему свое имя Фердинанд, но они испортили» (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. М.; Д., 1962. С. 385). Если следовать логике тех, кто считает, что имя обязательно свидетельствует о происхождении человека, то имя «Тердинант» среди вотяков должно свидетельствовать о том, что вотяки – немцы, а русские имена у калмыков и мордвы – что они русские! При этом калмыки и вотяки, о которых пишет Татищев, в отличие от киевских русов, жили в отдалении от международных торговых путей.
В XI-XII вв., отправляясь из Новгорода в Киев, путешественник говорил, что он «идет в Русь». Следовательно, Новгород «Русью» не считался. Можно привести и еще примеры, когда отъезжающие из других городов в Киев именно его называли «Русью». Историки внимательно проанализировали все случаи подобных противопоставлений в источниках и пришли к выводу, что в домонгольской Руси не считались входящими в Русскую землю «Новгород Великий с относившимися к нему городами, княжества Полоцкое, Смоленское, Суздальское (Владимирское), Рязанское, Муромское, Галицкое, Владимире-Волынское, Овруч, Неринск, Берладь. Если все указанные центры и территории нанести на карту, то оказывается, что они составляли большинство древнерусских княжеств XII-XIII вв.» (Кучкин В. А. «Русская земля» по летописным данным XI – первой трети XIII в. // ДГ. 1992-1993 годы. М., 1995. С. 90). С другой стороны, к «Русской земле» летописцы относили «Киев, Чернигов, Переяславль, на левом берегу Днепра Городец Остерский, на правом берегу Днепра и далее на запад Вышгород, Белгород, Торческ, Треполь, Корсунь, Богуславль, Канев, Божский на Южном Буге, Межибожье, Котельницу, Бужск на Западном Буге, Шумеск, Тихомль, Выгошев, Гнойницу, Мичск, бассейн Тетерева, Здвижень» (Там же. С. 95). То, что именно такая локализация Руси является древнейшей, подтверждается списком городов «Русской земли» в договоре 944 г. – Киев, Чернигов и Переяславль (южный). Получается все та же территория Среднего Поднепровья. Правда, по археологическим данным, в Переяславле археологи не находят культурного слоя древнее середины X в., да и под 993 г. «Повесть временных лет» сообщает об основании города. Но даже если Переяславль и был основан лишь во второй половине X в., возник он на территории все той же «Русской земли».
Гуревич Л. Я. Походы викингов. М., 2005. С. 148.
Как тут не вспомнить фразу из письма Ф. Энгельса К. Марксу от 23 мая 1851 г., в котором, в целом негативно отзываясь о русских, Энгельс поражается замечательной способности русских ассимилировать чужеродные элементы, попадавшие в Россию, – «каждый русский немец во втором поколении является живым примером того, как Россия умеет русифицировать немцев и евреев. Даже у евреев там вырастают славянские скулы» (Маркс К, Энгельс Ф. Сочинения. Т. 27. М., 1962. С. 241).
См.: Рогов А. И., Флоря Б. Н. Формирование самосознания древнерусской народности (по материалам древнерусской письменности X-XI вв.) // Развитие этнического самосознания славянского народа в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 103-105. Странно, что указанные авторы, выявив четкое противопоставление русов и славян, имеющееся в источниках (у Константина Багрянородного и в «Повести временных лет»), впадают в противоречие, тут же заявляя, что уже на рубеже IX-X вв. «понятие „Русь“, означающее в договоре страну, т. е. население, и производное от него „русии“ относятся ко всем восточным славянам, находившимся под властью киевского князя» (Там же. С. 103).
Бибиков М. В. Byzantinorossica: Свод византийских свидетельств о Руси. Нарративные памятники. Т. 2. М., 2009. С. 153.
Уже упоминавшийся арабский путешественник Ибн Фадлан, описывая обычаи разных народов, отмечал: «Если относительно кого-либо они (гузы, то есть торки. – А. К.) откроют какое-нибудь дело, то они разрывают его на две половины, а именно: они сужают промежуток между ветвями двух деревьев, потом привязывают его к веткам и пускают оба дерева, и находящийся при выпрямлении их разрывается» (Ковалевский А. П. Указ. соч. С. 126).
А. Е. Пресняковым даже была высказана мысль, что князья, перечисленные в договоре 944 г., жили в Киеве (Пресняков А. Е. Указ. соч. С. 29). Учитывая сложную топографию Киева X в., князьям было где разместиться. Однако, допуская, что киевскими поселениями могли управлять несколько князей, признаем, что предположению Преснякова противоречит сам текст Константина Багрянородного, с его перечислением городов, из которых отправляются в Константинополь ладьи русов.
Исследователь быта американских индейцев Л. Г. Морган сообщает любопытные сведения о том, как этот процесс происходил у ирокезов: «Так как они находились в состоянии войны со всеми нациями, не бывшими в фактическом союзе с ними, то каждый воин имел законное право организовывать отряд и искать приключений в любом избранном им направлении. Если какой-нибудь вождь, полный воинственного задора, замышлял поход на южных чароки, он исполнял военную пляску и, завербовав таким путем всех, кто желал разделить с ним славу приключений, сразу же вступал на тропу войны, уходя на дальнее и опасное дело. Так начинались многие экспедиции, и полагают, что значительная доля военных действий ирокезов была не чем иным, как личными приключениями и отважными выступлениями небольших военных отрядов. При таком положении любимый вождь, пользовавшийся доверием народа благодаря своим военным подвигам, не имел недостатка в приверженцах в разгар всеобщей войны». См.: Морган Л. Г. Лига ходеносауни, или ирокезов. М., 1983 С. 45.
Глазырина Г. В. Исландские викингские саги о Северной Руси. М., 1996. С. 167.
Там же. С. 171.
Там же. С. 171.
Г. В. Глазырина высказала предположение, что вышеупомянутый конунг Альдейгьюборга Ингвар являлся на самом деле киевским князем Игорем, отцом Святослава (Там же. С. 188-189, коммент. 121). Никакого сходства между этими правителями, кроме имени, нет. Не следует забывать о том, что в описываемое в саге время в землях восточных славян правило, вероятно, несколько сотен князьков и вождей.
Рыдзевская Е. А. Указ. соч. С. 166-167. Подробнее о спасении Ильей Муромцем города см.: Пропп В. Я. Русский героический эпос. М., 1999. С. 248-252.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 2000 (ПСРЛ. Т. 3). С. 109-110.
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 356-366.
Там же. С. 365. Развивая свою гипотезу, А. А. Шахматов обратил более чем пристальное внимание на Мистишу Свенельдича и взял на вооружение фантастическую гипотезу, высказанную в 1864 г. Д. Прозоровским, о том, что Мал (по Шахматову, Мистиша Свенельдич) после восстания древлян не был убит по приказу Ольги, но сослан в город Любеч, где превратился в Малка Любечанина. Таким образом, Малуша – любовница сына Игоря Святослава и мать Владимира Святого (о ней речь еще впереди) – оказывается дочерью древлянского князя (Прозоровский Д. О родстве св. Владимира по матери // Записки Императорской А. Н. Т. 5. Кн. 1. СПб., 1864. С. 17-26). Построение это полно несообразностей. Например, если согласиться с ним, то получится, что летописец грубо ошибался в вопросе о происхождении прославленного Владимира Святославича, не зная, как звали деда этого князя. Кроме того, если Владимир происходит от Свенельда, затмившего своим богатством даже князя, то непонятна заносчивость полоцкой княжны Рогнеды, не пожелавшей выйти замуж за правнука знаменитого воеводы. Да и допустив, что родословная Владимира восходит к Свенельду, придется признать, что позднее, «в событиях 977 г. Свенельд выступает полководцем войск сводного брата своего правнука (войск Ярополка. – А. К.)», воевавших с самим этим правнуком (Рыбаков Б. А. Из истории культуры Древней Руси. М., 1984. С. 70). Не стоит забывать и о том, что брат Малуши Добрыня (дядя Владимира) в качестве придворного «появляется еще при жизни Святослава в 970 г. в возрасте, при котором он не мог быть сыном Мстиши, отождествленным с Малком Любечанином» (Артамонов М. И. Воевода Свенельд // Культура Древней Руси. М., 1966. С. 34).
Поппэ А. В. Родословная Мстиши Свенельдича // Летописи и хроники. 1973 г. М., 1974. С. 72-76.
Там же. С. 84-86.
Рыбаков Б. А. Из истории культуры...С. 70.
М. П. Погодин считал причиной такой щедрости князя то, что под конец жизни, «будучи уже лет семидесяти, он не ходил в дань по своим вол остям и препоручал это боярину Свенельду» (Погодин М. П. Древняя русская история до монгольского ига. Т. 1. М., 1999. С. 35).
Новгородская первая летопись...С. 109-110.
То, что изначально в летописном тексте отсутствовала разбивка по годам, видно из перечисления первых русских князей, сохранившегося в начале «Повести временных лет» под 852 г., составленного одним из сводчиков для ориентации в описываемых событиях: «от первого года княжения Олега, с тех пор как он сел в Киеве, до первого года Игорева 31 год, а от первого года Игоря до первого года Святославова 33 года, а от первого года Святославова до первого года Ярополкова 28 лет; а княжил Ярополк 8 лет, а Владимир княжил 37 лет, а Ярослав княжил 40 лет» (Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 148). Судя по всему, расчет лет в первоначальном тексте шел не по годам, а по княжениям. Поэтому хронологическое деление княжений и Олега, и Игоря, и Святослава искусственно. Только с 60-х гг. XI столетия наше летописание знает погодное изложение событий с точными датами (Кузьмин А. Г. Хронология начальной летописи // Вестник Московского университета. Серия История. 1968. № 6. С. 47-51).
О редкости дорогих тканей, в том числе и шелка, на Руси свидетельствуют легенды о наличии у того или иного князя этих ценностей в большом количестве. Можно вспомнить хотя бы вышеупомянутые шелковые паруса Олега или мечты Святослава об овладении местом, где ведется шелковая торговля. Позволить себе шелковую одежду могли очень немногие, большинством этот «дорогой материал использовался в качестве отделки платья, сшитого из другой ткани. Так, шелк использовался для украшения головного убора; каймой из шелка с золотканой вышивкой обшивался ворот платья; широким вышитым обшлагом из шелка („опястье“) заканчивались рукава» (Фехнер М. В. Шелковые ткани как источник для изучения экономических связей Древней Руси // История и культура Восточной Европы по археологическим данным. М., 1971. С. 223).
Тебеньков М. М. Древнейшие сношения Руси с прикаспийскими странами и поэма «Искандер-Наме» Низами как источник для характеристики этих сношений. Тифлис, 1896. С. 64-67; Половой Н. Я. О русско-хазарских отношениях в 40-х гг. X в. // Записки Одесского археологического общества. Т. 1 (34). Одесса, 1960. С. 352-353; он же. О маршруте похода русских на Бердаа и русско-хазарских отношениях в 943 г. // ВВ. Т. 20. М., 1961. С. 104-105; Артамонов М. И. Воевода Свенельд... С. 30-35; Поппэ А. В. Родословная Мстиши... С. 81.
Об этом сообщают ал-Макдиси (X в.), Мовсес Каганкатваци (X в.), анонимный автор «Худуд ал-алам» (X в.), Ибн Мискавейх (XI в.), Низами Гянджеви (XII в.), Йакут ар-Руми (XIII в.), Ибн ал-Асир (XIII в.), Бар Гебрей (XIII в.), Абу-л-Фида (XIV в.), Ибн Халдун (XIV в.), Хафиз Абру (XV в.), Айни (XV в.). Свод данных восточных авторов о нападении русов на Бердаа см.: Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх о походе Русов на Бердаа в 332=943/4 г. // ВВ. Т. 24. Л., 1926. С. 63-92.
См.: Половой Н. Я. Две ошибки древнейшего русского хрониста // ТОДРЛ. Т. 14. М.; Л., 1958. С. 139-142; он же. Русское предание и византийские источники о первом походе Игоря на греков // ТОДРЛ. Т. 16. М.; Л., 1960. С. 105-111; он же. К вопросу о первом походе Игоря против Византии: (Сравнительный анализ русских и византийских источников) // ВВ. Т. 18. М., 1961. С. 85-104; Щапов Я. Н. Русская летопись о политических взаимоотношениях Древней Руси и Византии // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 202-208.
Шахматов А. А. Разыскания... С. 107-108.
М. С. Грушевский считал возможным продлить жизнь Игоря до 947-948 гг. См.: Грушевський М. С. Iсторiя Украïни-Руси. Т. 1. Киïв, 1991. С. 446 (кстати, исследователь считал, что и Игорь участвовал в походе на Бердаа). М. Д. Приселков полагал, что Игорь умер незадолго до 953 г. (Приселков М. Д. Указ. соч. С. 219). Как видим, исследователи кладут в основу своих построений крайние временные пределы написания трактата Константина Багрянородного.
З. Д. Ходаковский высказал предположение, что «Мал (князь) есть прилагательное имя в понятии неравенства для супружеского союза с Великой Княгиней Ольгою» – князь «безымянный и невладетельный», потому «и не заметил Нестор, куда девался он при взятии Коростеня, и изымании старейшин города» (Историческая система Ходаковского // Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории и древностей российских. Кн. 3. М., 1838. С. 83). В начале XX в. финский ученый X. Пиппинг предположил, что появление в летописи князя Мала – результат недоразумения. По его мнению, летописец неправильно перевел на русский язык скандинавский текст о сватовстве древлянами княгини Ольги, приняв фразу о заключении сторонами торжественного договора («maep maeli») за имя собственное «Мал». Версию о «мифичности» личности Мала поддержал в 1912 г. С. А. Корф (Корф С. Древлянский князь Мал // ЖМНП. 1912. Февраль). В том же году С. Н. Сыромятников оспорил версию Пиппинга и Корфа, но высказал предположение, что Мал – не имя собственное, а определение возраста древлянского князя, а к киевской княгине сватались «опекуны» малолетнего древлянского князя, что и «должно было оскорбить Ольгу, гордую вдову киевского князя» (Сыромятников С. Н. Древлянский князь и варяжский вопрос // ЖМНП. 1912. Июль. С. 137). Спустя полтора десятилетия спор о том, можно ли считать слово «Мал» именем древлянского князя, вновь возобновился. А. Брюкнер, критикуя построение А. А. Шахматова о событиях 945 г. (см. прим. 58 ко второй главе), попытался реабилитировать построения Пиппинга и Корфа, но встретил отпор в лице А. И. Ляшенко, доказывавшего, что «Мал» – имя собственное, встречающееся не только у русских, но и у чехов (Ляшенко А. И. Летописное сказание о мести Ольги древлянам (По поводу статьи проф. А. Брюкнера) // ИОРЯС. 1929. Т. 2. Кн. 1. Л., 1929).
Интересно, что в 1859 г. некий мещанин из Пскова А. Ф. Поляков рассказал П. И. Якушкину другой вариант истории мести Ольги: хитрая княгиня посадила послов за стол обедать, да и «провалила в волчью яму, что под тем столом вырыта была» (Якушкин П. И. Сочинения. М., 1986. С. 114). В этом позднем варианте предания древлян уже и в ладье не тащат – нет немыслимых усилий, рассказчик еще более упрощает киевлянам задачу.
Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 337.
Например, французский инженер Боплан, в 1630-1640-х гг. находившийся на службе Речи Посполитой, сообщает, что, желая получить какие-нибудь сведения о прошлом русов от малороссиян и «расспросив нескольких наиболее ученых среди них», он «узнал, будто большие и непрерывные войны, опустошавшие их землю из конца в конец, не пощадили их библиотек, которые прежде всего уничтожались огнем. Но они припоминают, что некогда, согласно старинному преданию, море... покрывало все эти равнины, и это могло быть за 2000 лет до настоящего времени, а около 900 лет назад даже древний Киев был полностью разрушен, за исключением двух храмов... Далее, в доказательство того, что море простиралось до Московии, приводят еще один весьма солидный довод, а именно, все развалины старинных замков и древних городов, встречаемые в этих краях, расположены на возвышенных местах и на самых высоких горах и ни одного – на равнинном месте» (Боплан Г. Л., де. Описание Украины. М., 2004. С. 163).
Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и легендах. Киев, 1986. С. 86.
См., напр.: Карпов А. Ю. Княгиня Ольга. М., 2009. С. 88.
Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1987. С. 220.
В исландских сагах имеется любопытное сообщение о том, что после смерти конунга Свитьод Эйрика к его богатой вдове, с которой он, правда, расстался еще при жизни, посватался конунг Харальд Гренландец, но получил отказ. Несмотря на то, что его отговаривали дружинники, Харальд вторично приехал свататься к Сигрид. «В тот же вечер приехал туда другой конунг; звали его Виссавальд с востока из Гардарики; он стал свататься к ней. Им, конунгам, отвели большую старую горницу и всей дружине их; убранство там было подобающее, и вечером не было недостатка в питье таком крепком, что все были совсем пьяны; сторожа и внутри, и снаружи спали. Тогда велела Сигрид княгиня в ночь ту напасть на них и с оружием, и с огнем; сгорела горница и те, кто были внутри, а тех, кому удалось выбраться, убили. Сигрид сказала, что она так отучит мелких конунгов от того, чтобы приезжать из других стран свататься к ней; с тех пор стали ее звать Сигрид Гордая» (Рыдзевская Е. А. «Россика» в исландских сагах // Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978. С. 63. См. также: Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 г.): Тексты, перевод, комментарий. М., 1993. С. 141, 162, 234, 236, 239-240). Считается, что события эти произошли около 994/95 г. Исследователи неоднократно указывали на заметное сходство между данным мотивом в сагах и летописным преданием о древлянских послах, сватах князя Мала, сожженных по приказу Ольги в бане (Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях в составе древнейшей русской летописи // Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия... С. 196-200; Котляр Н. Ф. Указ. соч. С. 93-94; Джаксон Т. Н. Указ. соч. С. 211). Любопытно, что эта Сигрид, согласно сагам, была бабушкой Ингигерд, жены Ярослава Мудрого, правнука Ольги (Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях... С. 196-197). В предании о Сигрид упоминается имя русского князя «с Востока», из Руси, Виссавальда. Е. А. Рыдзевская пришла к выводу, что этот Виссавальд представляет «русский элемент в рассказе саги о Сигрид и ее женихах» и тем самым «устанавливает связь между этим рассказом и сходным летописным преданием об Ольге в смысле возможного занесения этого последнего в Швецию, у которой были тесные связи с Русью, и приурочения его к Сигрид» (Там же. С. 198). В связи с этим следует упомянуть об устном предании, бытовавшем на Псковщине и рассказанном П. И. Якушкину упоминавшимся выше (в прим. 2 к этой главе) мещанином А. Ф. Поляковым, согласно которому к Ольге на перевозе сватался не Игорь, как в известном предании, а некий князь Всеволод. Когда слушатель спросил у рассказчика: «Кто такой князь Всеволод?» – тот, не смутившись, заявил: «Всеволод, да и Всеволод – не знаю... Увидел Всеволод Ольгу и помыслил на Ольгу, а этот князь был женат». Рассказ заканчивался тем, что Всеволод «отстал от Ольги», но «много она князей перевела: которого загубит, которого посадит в такое место... говорят тебе горазд хитра была» (Якушкин П. И. Указ. соч. С. 113-114). Скорее всего, в этом предании произошло соединение Ольги с псковским князем первой половины XII в. Всеволодом Мстиславичем. Если, конечно, мы не имеем дела с обычной безграмотностью рассказчика-мещанина, назвавшего незадачливого жениха Ольги первым пришедшим на память именем князя, можно предположить бытование на Псковщине преданий об Ольге и Всеволоде, ставших в них современниками. Учитывая замечательную параллель с князем Всеволодом, сватавшимся к Сигрид, и то, что мотив сватовства незадачливых женихов к гордой владелице многочисленных крупных хуторов читается в сагах самое раннее с конца XII в. (Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях... С. 198), можно сделать некоторые уточнения относительно времени появления и источника этого мотива в сагах, что в известной степени характеризует саги как исторический источник. Отмечу, что Ф. И. Буслаеву материал, изложенный П. И. Якушкиным о князьях, посаженных «в такое место», навеял следующее сравнение: «Припомните, с одной стороны, летописное повествование о том, как Ольга велела бросить в глубокую яму древлянских послов, а с другой стороны – былинный эпизод о той прелестнице, из погребов которой Илья Муромец освободил несколько десятков князей и князевичей, обольщенных этой женщиной» (Буслаев Ф. И. Бытовые слои русского эпоса // Буслаев Ф. И. Народный эпос и мифология. М., 2003. С. 320).
Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л., 1947. С. 137. См. также о символике «местей» Ольги: Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М., 1994. С. 281-282; Демин А. С. Художественные миры древнерусской литературы. М., 1993. С. 47-49. Не все исследователи согласны с этой трактовкой летописного текста. Например, И. Я. Фроянов считает, что истолкование этого рассказа «в свадебно-похоронном ключе базируется на сугубо формальных соображениях и сравнениях, являя собой схему, под которую подгоняется летописный материал». Он склонен понимать летописный рассказ буквально, считая, что «мести» Ольги вполне соответствуют языческим верованиям полян и древлян. В частности, разбирая эпизод о перенесении древлян в ладье, исследователь полагает, что древние люди, вступая в незнакомую страну, испытывали чувство, что идут по заколдованной земле, и потому принимали меры, чтобы защитить себя: «Древлянские послы появились в столице полян не просто как иноплеменники, а как представители враждебного племени, совершившего ужасное злодеяние – убийство Полянского князя. С прибытием сюда они вступали в мир, полный опасностей. Нежелание древлян идти по земле пешком или ехать на чужих конях – мера предосторожности, оберегающая их от злых духов. Находясь в своей ладье, древлянские послы чувствовали себя защищенными, откуда, по-видимому, самоуверенная гордость пришельцев и та брань, которой они наградили киевлян (? – А. К.). С другой стороны, своеобразная изоляция древлян в ладье ограждала полян от их вредного воздействия» (Фроянов И. Я. Древняя Русь. Опыт исследования истории социальной и политической борьбы. М.; СПб., 1995. С. 63-67). Отметим, что территориальная близость древлян к Киеву и даже, в какой-то степени, неопределенность племенных границ древлян и полян, уплата древлянами дани киевским князьям – все это свидетельствует о том, что обе стороны вряд ли воспринимали земли друг друга как «заколдованные».
Лихачев Д. С. Народное поэтическое творчество времени расцвета древнерусского раннефеодального государства (X-XI вв.) // Русское народное поэтическое творчество. Т. I. Очерки по истории русского народного поэтического творчествах – начала XVIII в. М.; Л., 1953. С. 160.
Там же. С. 215.
Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. М., 1994. С. 70-71. Ср. вышеуказанное замечание Ф. И. Буслаева (прим. 8 к этой главе).
Виролайнен М. Н. Загадки княгини Ольги (Исторические предания об Олеге и Ольге в мифологическом аспекте) // Русское подвижничество. М., 1996. С. 65.
Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. С. 298.
На Псковщине рассказывали предание об Ольге как о «сильной богатырке», переносившей с места на место огромные камни. См.: Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях... С. 200.
Виролайнен М. Н. Указ. соч. С. 66-70.
Соколова В. К. Русские исторические предания. М., 1970. С. 15-16.
Замечу, что в древнерусском оригинале в последней фразе глагол («рече») поставлен в единственном числе («и рече Свенельд и Асмуд»). Имя Свенельда искусственно вставлено в текст при переписывании более раннего варианта летописи (Насонов А. Н. История русского летописания XI – начала XVIII в. Очерки и исследования. М., 1969. С. 44). Значит, начальный вариант истории об убийстве Игоря древлянами и мщении Ольги убийцам мужа вообще не знает Свенельда. История его отношений с Игорем составляла отдельный сюжет, от которого в «Повести временных лет» остались одни обрывки. См. подробнее: Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 335-336.
Когда в 1152 г. скоропостижно скончался галицкий князь Владимирке Володарьевич и на его владения напали силы его врага – киевского князя Изяслава Мстиславича, новый князь Галицкой земли Ярослав Осмомысл (сын Владимирка) повел против них свои войска, подошел к Теребовлю, и тут галицкие бояре сказали своему молодому правителю: «Ты у нас, князь, один, если с тобой что случится, то что нам делать? Поезжай, княже, в город, мы будем сами биться с Изяславом; а кто из нас останется жив, прибежит к тебе, и тогда затворимся в городе с тобою». См.: Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Сост., прим. и указ. А. Г. Кузьмина, В. В. Фомина; вступ. ст. и пер. А. Г. Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 212.
См.: Никитин А. «Аз, Святослав, князь русский...» // Наука и религия. 1991. № 9. С. 41; Рапов О. М. Когда родился великий князь киевский Святослав Игоревич // Вестник МГУ. Серия 8: история. 1993. № 4. С. 95. Кстати, многие исследователи склонны принимать сообщение летописи буквально и даже пытаются с его помощью определить возраст Святослава. Известно, что маленьких князей впервые сажали на коня в весьма ранние лета. Например, 28 июля 1191 г. князь Всеволод Юрьевич (известный как «Большое Гнездо») в Суздале торжественно усадил на коня своего сына Юрия, родившегося 26 ноября 1189 г. (Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 83-84). Как видим, мальчику было от роду всего один год и восемь месяцев, но для участия в сражении это явно недостаточно. А ведь летопись сообщает, что князь даже бросил в сторону древлян копье. О судьбе этого копья среди исследователей XVIII в. выдвигались самые разные предположения. Сводку мнений по этому вопросу сделал в своем исследовании А. Н. Робинсон: «Татищев, видимо, не понял этого фрагмента: „...Святослав, хотя тогда млад был, но яко вождь и мститель смерть отца своего, сам начал битву, и бросая копием в древляны, пробил коня сквозь...“ Попытка Ломоносова была также неудачна: „Святослав кинул копье в неприятеля, и пробил там коня сквозь уши“. Эмин придумал свой вариант: „...молодой Святослав кинул свое копье на приближающегося к нему неприятеля, но оный от сего удара уклонился“ Елагин предложил противоположный вариант: „Брань жестокая начинается брошенным из сильныя храброго Святослава десницы копием, пробивши коня под начальником древлянским“. Только Карамзину удается понять текст летописи и дать ему удовлетворительное, хотя и неполное изложение: „Копье, брошенное в неприятеля слабой рукой отрока, упало к ногам его коня“» (Робинсон А. Н. Историография славянского Возрождения и Паисий Хилендарский. М., 1963. С. 74-75). Справедливости ради отметим, что в ряде поздних летописей встречается понимание, близкое к мнениям, приведенным А. Н. Робинсоном. Например, Тверская летопись (составлена в первой трети XVI в.) сообщает, что копье Святослава упало у ног неприятельского коня, после чего бояре увели маленького князя с поля боя (ПСРЛ. Т. 15: Летописный сборник, именуемый Тверскою летописью. СПб., 1863. С. 60). Среди авторов XIX в. высказывались предположения о возрасте Святослава уже исходя из возможности бросить копье к ногам своей лошади (так тоже надо исхитриться). Предлагалось: шесть лет (Брусилов Н. Историческое исследование о времени рождения В. к. Святослава // Вестник Европы. 1810. JSfe 15. Август. С. 176), шесть-семь лет (Гедеонов С. А. Варяги и Русь. СПб., 1876. С. XXXVI), десять лет (Прозоровский Д. О родстве св. Владимира по матери // Записки имп. АН. Т. 5. Кн. 1. СПб , 1864. С. 18). В конце XX в. П. П. Толочко давал бросавшему копье князю уже 13-15 лет (Толочко П. Я. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 44). Литературный дар В. В. Кожинова омолодил метателя копья до семи-восьми лет (Кожинов В. Ольга и Святослав // Родина. 1992. № 11-12. С. 18). Но самым молодым Святослав получился все-таки у Б. А. Рыбакова – в момент броска копья князю три-пять лет (Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. С. 369). Думается, нет нужды говорить об условности всех этих построений.
Павлов-Силъванский Н. П. Феодализм в России. М., 1988. С. 500.
Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях... С. 205.
Се Повести временных лет... С. 205.
Липец Р. С. Отражение этнокультурных связей Киевской Руси в сказаниях о Святославе Игоревиче (X в.) // Этническая история и фольклор. М., 1977. С. 229.
О слабой изученности этих памятников прошлого писал еще П. Н. Третьяков (Третьяков П. Н. Древлянские «грады» // Академику Б. Д. Грекову ко дню семидесятилетия. М., 1952. С. 64).
Археологи 1950-х гг. писали о пяти-шести (Третьяков П. Н. Указ. соч. С. 66) или даже семи (Воронин Н. Н. К итогам и задачам археологического изучения древнерусского города // КСИИМК. Вып. 41. М., 1951. С. 10) городищах, предшествовавших Искоростеню. И. М. Самойловский в работе 1970 г. сообщает уже о четырех городищах и шести курганных могильниках IX-XII вв., расположенных по обеим сторонам р. Уж в пределах современного города, сильно разрушенных строительными и другими земляными работами (Самойловський /. М. Стародавнiй Коростень // Археологiя. Т. 23. Киïв, 1970. С. 200).
Третьяков П. Н. Указ. соч. С. 66; Самойловський /. М. Указ. соч. С. 190; Толочко П. П. Киевская земля // Древнерусские княжества X-XI вв. М., 1975. С. 51.
Членов А. М. По следам Добрыни. М., 1986. С. 52.
Спицын А. А. Расселение древне-русских племен по археологическим данным // ЖМНП. 1899. Август. С. 321-322; Корф С. Указ. соч. С. 332-333; Русанова И. П. Территория древлян по археологическим данным // СА. 1960. № 1. С. 69.
Беляев И. Д. Русская земля перед прибытием Рюрика в Новгород. М., 1850. С. 12.
В историографии неоднократно высказывались предположения о целях древлян, сватавшихся к Ольге. При этом неизменно учитывались слова летописца, приписываемые древлянам: «Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим». Кому-то казалось, что посредством этого сватовства почувствовавшая силу племенная знать древлян искала «лучшего» места в иерархической и политической системе Киевского государства (Ширинский С. С. Объективные закономерности и субъективный фактор в становлении Древнерусского государства // Ленинские идеи в изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970. С. 207). Чаще всего пишут о желании древлян подчинить своей власти «Русскую землю» (см., напр.: Рогов А. И., Флоря Б. Я. Формирование самосознания древнерусской народности (по материалам древнерусской письменности X-XII вв.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982. С. 105; Толочко А. 77. Князь в Древней Руси: власть, собственность, идеология. Киев, 1992. С. 18). А. М. Членов усмотрел в восстании древлян «национальный аспект» – это было восстание славян против варягов. Цель повстанцев состояла якобы «в свержении Игоря и всего дома Рюрика, возведении Мала и Древлянского дома на трон державы и „распасении“ всей державы, т. е. в полной смене политики в общерусском масштабе» (Членов А. М. На родине Добрыни Никитича // Дружба народов. 1975. № 8. С. 192; см. также: Членов А. По следам Добрыни. М., 1986). Просто вальтерскоттовские страсти какие-то!
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 70.
Демин А. С. Указ. соч. С. 49.
Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878. С. 251-252.
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 3, 4-5, 109-110; Лихачев Д. С. Русские летописи... С. 35-36; Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 337-338.
Обзор историй с использованием при штурме крепостей горящих животных и птиц см.: Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 70-71; Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях... С. 200; Котляр Н. Ф. Указ. соч. С. 97-98; Виролайнен М. Н. Указ. соч. С. 65.
О птицах, уносящих душу или даже представляющих собой душу умершего, см.: Пропп В. Я. Указ. соч. С. 207-210.
Елагин И. П. Опыт повествования о России. М., 1803. С. 257.
Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 70-71.
Карамзин Н. М. История государства Российского. В 12 т. Т. 1. М., 1989. С. 122. Кстати, сообщение о том, что при взятии города старейшины были захвачены в плен, прочие убиты или отданы в рабство, представляет собой устойчивый литературный прием, часто встречающийся в описании участи побежденных. См.: Творогов О. В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси // ТОДРЛ. Т. 20. М.; Л., 1964. С. 37-38. Повторяю: летописец зачастую описывал не то, что происходило на самом деле, а то, что должно было происходить.
Правда Русская. Т. 2. М.; Д., 1947. С. 15.
ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 7-8.
Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. М.; Д., 1962. С. 111, 372.
Малышевский И. Происхождение русской великой княгини Ольги св. // Киевская старина. 1889. Июль. С. 10-12.
ПСРЛ. Т. 9. СПб., 1862. С. 35.
О позднем возникновении версии о происхождении Ольги из Выбутино см.: Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития. Обзор редакций и тексты // Чтения в Императорском обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1915. Кн. 3. М., 1915. С. 39.
Тараканова С. А. Старый Изборск // КСИИМК. Вып. 20. М.; Л., 1948. С. 96; она же. О происхождении и времени возникновения Пскова // КСИИМК. Вып. 35. М.; Л., 1950. С. 29; она же. К вопросу о происхождении города в Псковской земле // КСИИМК. Вып. 41. М., 1951. С. 30-31; она же. Псковские городища // КСИИМК. Вып. 62. М., 1956. С. 44.
Толстой М. В. Святыни и древности Пскова. М., 1861. С. 76, 78; Малышевский И. Происхождение русской великой княгини Ольги св. // Киевская старина. 1889. Август. С. 330-331.
Серебрянский Н. И. Указ. соч. С. 33.
ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 7-8.
Малышевский И. Происхождение русской великой княгини Ольги св. // Киевская старина. 1889. Июль. С. 12.
ПСРЛ. Т. 23. СПб., 1910. С. 4.
Типографская летопись (ПСРЛ. Т. 24). М., 2000. С. 9.
ПСРЛ. Т. 34. М., 1978. С. 36; ПСРЛ. Т. 33. Л., 1977. С. 15.
Татищев В. Н. Указ. соч. С. 111.
Там же. С. 372.
ПСРЛ. Т. 31. М., 1968. С. 39.
Воронин Н. Н. Древнерусские города. М.; Л., 1945. С. 45. Ранее В. А. Пархоменко высказывал предположение, что родину Ольги «Плесков следует искать на юго-востоке, отнюдь не смешивая со Псковом, в то время не связанным с Киевом» (Пархоменко В. А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л., 1924. С. 88; см. также: он же. Древнерусская княгиня святая равноапостольная Ольга (вопрос о крещении ее). Киев, 1911. С. 2).
Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956. С. 294; Насонов А. Н. Указ. соч. С. 46; Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX-XI вв. Л., 1978. С. 16.
Довженок В. Й. Древнiй Вишгород // Вiсник Академiï Наук УРСР. Киïв, 1949. № 8. С. 40; Толочко П. П. Киевская земля... С. 23-24.
Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян. СПб., 1996. С. 440-441.
Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 338.
Толочко П. П. Киевская земля... С. 24.
Джаксон Т. Н. Указ. соч. С. 141.
Коробка Н. И. Сказания об урочищах Овручского уезда и былины о Вольге Святославиче. СПб., 1908 (отд. оттиск из ИОРЯС. Т. 13. Кн. 2).
Там же. С. 2-6. Любопытно, что в былинах о Чуриле Пленковиче действует неверная жена Катерина Микулична, жена старого Бермяты Васильевича. Бермята застает Чурилу с женой, убивает его, Катерина с горя бросается на ножи. См.: Миллер О. Сравнительно критические наблюдения над слоевым составом народного русского эпоса. Илья Муромец и богатырство киевское. СПб., 1870. С. 575-577.
Мамаев Я. И. Записки // Исторический вестник. 1901. Сентябрь. С. 820; Коробка Я. И. Указ. соч. С. 6-10.
Коробка Я. И. Указ. соч. С. 13.
Татищев В. Я. Указ. соч. С. 222, 305.
Как здесь не вспомнить замечание Н. И. Костомарова, известного мастера исторического повествования, смеявшегося над верой в эти легенды: «Память независимого Великого Новгорода почти погибла в Новгородской Земле, но остались от его древней истории два лица, живущие в народных воспоминаниях: Марфа Посадница и царь Иван Грозный. К имени Марфы Посадницы примыкает все, что только имеет тень воспоминания о новгородской старине. Темное сознание о былой отдельности и независимости Новгорода выражается представлением, что когда-то там господствовала Марфа Посадница, богатая, сильная боярыня, или княгиня, которую победил и взял в плен Иван Грозный; каждую развалину, каждое древнее здание с первого вопроса о нем приписывают Марфе Посаднице: два развалившихся дома в Новгороде на Торговой стороне недавно называли домами Марфы Посадницы; ей приписывали построение таких церквей, которых она, разумеется, не строила; ей дают во владение такие местности, которыми она не владела; за нею признают такое могущество, какого она не имела. Подобно тому, плывя вниз по Волге, можно услышать, как народное предание разместило по берегам этой реки бугры Стеньки Разина: там, говорят, он останавливался с своею молодецкою дружиною обедать; там дожидался судов, плывших по Волге, чтоб их ограбить; там прятал награбленные сокровища, которые и теперь лежат за железными дверьми, за двенадцатью замками, заклятые и никому не доступные. Таких бугров могут указать целый десяток, если не более, потому что и новый, до тех пор непричастный имени Стеньки Разина, бугор легко превращается в бугор с этим именем, под влиянием фантазии рассказчика» (Костомаров Я. И. Указ. соч. С. 74-75).
См.: Каргер М. К. К характеристике древнерусского летописца // ТОДРЛ. Т. 11. М.; Д., 1955. С. 60-71; Соколова В. К Указ. соч. С. 31; Лихачев Д. С. Летописные известия об Александре Поповиче // Лихачев Д. С. Исследования по древнерусской литературе. Л., 1986. С. 351-352.
Коробка Я. И. Указ. соч. С. 8.
Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // ЖМНП. 1903. Ноябрь. С. 9-10.
Мамаев Я. И. Указ. соч. С. 819.
Якушкин Я. И. Указ. соч. С. 113-114.
Говоря о версиях происхождения Ольги, нельзя не упомянуть сообщение «Краткого Владимирского летописца» (XVI в.) о том, что Ольга была болгарской княжной (Тихомиров М. Я. Русское летописание. М., 1979. С. 183-185). Версия эта была поддержана целым рядом исследователей – в XIX в. архимандритом Леонидом, Д. И. Иловайским; в XX в. М. Н. Тихомировым и др. (Леонид арх. Откуда родом была св. великая княгиня русская Ольга? // Русская старина. 1888. Июль. С. 216-223; Иловайский Д. И. Вероятное происхождение св. княгини Ольги и новый источник о князе Олеге. М., 1914. С. 4-10; Тихомиров М. Я. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. // Тихомиров М. Я. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969. С. 107). Правда, еще вышеупомянутый И. И. Малышевский решительно ее опроверг – составитель «Краткого Владимирского летописца», обнаружив в ряде летописных сводов наименование Пскова «Плесковом», просто смешал «Плесков» – Псков с болгарской Плиской, исходя все из того же убеждения, что Псков был основан Ольгой и родиться, следовательно, она в нем не могла (Малышевский И. Происхождение русской великой княгини Ольги св. // Киевская старина. 1889. Июль. С. 16-25). Любопытно и сообщение ряда летописей XVII-XVIII вв. о том, что Ольга была дочерью «Тмутарахана, князя Половецкого» (Гиляров Ф. Указ. соч. С. 150,180; Описание церковно-славянских и русских рукописных сборников Императорской публичной библиотеки / Сост. А. Ф. Бычков. Ч. 1. СПб., 1882. С. 154). За этим известием стоит определенная летописная традиция, но вряд ли можно считать русскую княгиню X в. дочерью половецкого хана. И. И. Малышевский видел в этом сообщении «факт смелого домысла московского летописца XVII в., представляющий собой новый пример того, как авторы позднейших кратких летописей, опуская или сокращая пространные легендарные сказания древних летописей, в то же время не стесняются привносить к ним дополнения и поправки собственного сочинения, собственного авторского творчества и передавать их в совершенно положительном тоне» (Малышевский И. Происхождение русской великой княгини Ольги св. // Киевская старина. 1889. Июль. С. 27). М. Г. Халанский обратил внимание на сообщение «Повести временных лет» под 1094 г.: «Сотворил мир Святополк (Изяславич, киевский князь. – А. К) с половцами и взял себе в жены дочь Тугоркана, князя половецкого. В тот же год пришел Олег (Святославич, князь-изгой, двоюродный брат Святополка. – А. К.) с половцами из Тмуторокани и подошел к Чернигову». По его мнению, «воспоминания об этих событиях эпохи Олега Святославича, по-видимому, и были присоединены к старым песням про женитьбу Игоря – обстоятельство крайне любопытное для понимания того процесса, в силу которого в былинах Олег Вещий получил отчество – Святославич (Вольга Святославич): ассимиляция и ассоциация этих исторических образов Олега Вещего и Олега Святославича – Гориславича и ранее предполагались... Теперь это предположение можно считать доказанным» (Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // ЖМНП. 1902. Август. С. 304). И в этих преданиях Ольга – княжна, хотя и иностранного происхождения.
Костомаров Н. И. Начало единодержавия в Древней Руси//Вестник Европы. 1870. Ноябрь. С. 11.
См. разбор реформ Ольги в литературе советского времени: Юшков С. В. Эволюция дани в феодальную ренту в Киевском государстве в IX-X вв. // ИМ. 1936. № 6. С. 134-137; Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 40-41. В литературе последних лет: Карпов А. Ю. Указ. соч. С. 113-124.
О взаимоотношениях Новгородской и Псковской земель см.: Седов В. В. Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 235-236. Б. Д. Греков в связи с этими «санями» восклицает: «При чем тут сани? Я думаю, что сани – это вещественное доказательство (предмет материальной культуры) того, что Ольга действительно ездила по новгородской земле» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 301-302). Возможно. Вопрос: когда она посетила Псков?
Исходя из предположения об отсутствии контактов между Киевом и Новгородом в указанную эпоху, Н. И. Костомаров призывал не слишком доверяться известию о поездке Ольги в Новгород (Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи... С. 72-75). Позднее В. А. Пархоменко предлагал перенести поход Ольги от Киева к Новгороду из 940-х гг. в 960-е, ближе к временам, от которых дошли известия об устойчивых контактах этих двух городов (Пархоменко В. А. У истоков русской государственности... С. 93).
Шахматов А. А. Указ. соч. С. 171-172.
Там же. С. 172.
Там же. С. 173.
Н. Ф. Котляр считал путешествие Ольги к Новгороду вообще невозможным в тех условиях: «Мероприятия по „окняжению“ только что жившей родоплеменным строем Древлянской земли, подавление сопротивления населения на местах (продолжавшегося, без сомнения, еще долгие годы), введение новых законодательной, административной и даннической систем требовали больших усилий, немалого времени и, главное, присутствия княгини если не в самой Древлянской волости, то в Киеве. Поэтому ее поездка на далекий северо-запад Руси, которая должна была занять много месяцев, кажется странной. Она никак не мотивируется летописью» (Котляр Н. Ф. Указ. соч. С. 100). Курьезным кажется мнение В. В. Кожинова о том, что Ольга специально отправилась в Новгород (или Ладогу), чтобы в неспокойных условиях того времени оставить там сына Святослава, а заодно «уберечь его от хазар и дать ему возможность подготовить здесь, вдали от врага, могучее войско, способное победить. Эта подготовка заняла много времени, но зато удар, нанесенный впоследствии Святославом Хазарскому каганату, был всесокрушающим» (Кожинов В. Указ. соч. С. 21).
Беляев И. Д. Русь в первые сто лет от прибытия Рюрика в Новгород. М., 1852. С. 141-142.
Там же. С. 144.
Довнар-Запольский М. Очерк истории кривичской и дреговичской земель до конца XII столетия. Киев, 1891. С. 70.
Буслаев Ф. И. Указ. соч. С. 315.
Хрущов И. П. О древне-русских исторических повестях и сказаниях XI-XII столетия. Киев, 1878. С. 113.
Королев А. С. История междукняжеских отношений на Руси в 40-70-е годы X века. М., 2000. С. 40-49. Любопытно, что летописцам вообще было свойственно сближать «великих реформаторов» – Олега и Ольгу. Бросается в глаза «поразительное во всех отношениях сходство этих двух княживших в Киеве первой половины X в. лиц: созданная Олегом племенная федерация с „матерью городов“ в центре расширяется и внутренне организуется походами и „уставами“ Ольги; одинаково независимы у обоих отношения с Византией: оба одинаково „хитры“; оба овеяны легендарными преданиями со скандинавскими параллелями; оба носят, наконец, одно и то же имя: Ольга – форма женского рода от древней формы мужского, с глухим гласным: Ольг, Олег» (Комарович В. Л. Культ рода и земли в княжеской среде X-XIII вв. // ТОДРЛ. Т. 16. М.; Л., 1960. С. 91). Сближение Олега и Ольги приводило к тому, что княгине приписывали то, что, согласно «Повести временных лет», совершал князь, и наоборот. Так, в летописях XVII в. встречается предание о взятии Олегом древлянского города Колец (Корец) (Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // ЖМНП. 1902. Август. С. 291-298). Олегу же приписывается упорядочение податей на Руси (Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // ЖМНП. 1903. Ноябрь. С. 31-32). Существовало предание, также отразившееся в позднем летописании XVII в., о военном походе (а не о путешествии) Ольги на Константинополь, использовании в этом походе горящих птиц, полученных в качестве дани, и т. д. (Описание церковно-славянских и русских рукописных сборников Императорской публичной библиотеки / Сост. А. Ф. Бычков. Ч. 1. СПб., 1882. С. 153-154; Кирпичников А. И К летописной истории русских летописных сказаний // ИОРЯС. Т. 2. Кн. 1. 1897 С. 61; Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // ЖМНП. 1903. Ноябрь. С. 6; Серебрянский Н. И. Указ. соч. С. 76-77). Причем эти предания возникли задолго до того, как были записаны. Об этом свидетельствует сообщение новгородца Добрыни Ядрейковича, посетившего Константинополь в начале XIII в. и видевшего в Софийском соборе «и блюдо велико злато, служебное, Олгы Рускои, когда взяла дань, ходивши ко Царюграду» (Малето Е. И. Антология хожений русских путешественников. XII-XV вв. М., 2005. С. 221). Значит, в XII в. это предание уже существовало. Недавно проблеме сходства летописных рассказов об Олеге и Ольге посвятил очерк А. М. Ранчин, отметивший, что «история Ольги в ПВЛ – это в отдельных деталях как бы повторение истории Олега и вместе с тем как бы снятие тех изъянов, которые были ему присущи». См.: Ранчин А. М. Вертоград Златословный: Древнерусская книжность в интерпретациях, разборах и комментариях. М., 2007. С. 147-151.
Шахматов А. А. Указ. соч. С. 110.
См., напр.: Шлецер А. Л. Нестор. Т. 3. СПб., 1819. С. 291-292; Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 51-55; Шульгин В. О состоянии женщин в России до Петра Великого. Вып. 1. Киев, 1850. С. 74, 76; Никольский В. О началах наследования в древнейшем русском праве. М., 1859. С. 234; Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1901. С. 78-86; Грушевский М. Очерк истории украинского народа. Киев, 1911. С. 66; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 259; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 214; Зимин А. А. Феодальная государственность и Русская Правда // ИЗ. Т. 76. М., 1965. С. 240; Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества... С. 368; Хачатуров Г. Л. Мирные договоры Руси с Византией. М., 1988. С. 37. И. Я. Фроянов идет еще дальше. Он не только не считает Ольгу главой Древнерусского государства до совершеннолетия Святослава, но даже признает Свенельда «самой внушительной политической фигурой в княжеско-боярской верхушке» в период малолетства князя. Именно Свенельд и еще Асмуд были «подлинными воспитателями» Святослава. Что же касается Ольги, то ей якобы придавалось «политическое значение, далекое от реальности» летописцами – «ревностными приверженцами христианства». Ведь в отличие от нее Свенельд и Асмуд были язычниками, потому их деятельность «затушевана» летописцами. Ольга, не сумевшая воспитать в собственном сыне склонность к христианству, видится исследователю «беспомощной и одинокой даже в своей семье» (Фроянов И. Я. Об историческом значении «крещения Руси» // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы идеологии и культуры (Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 10). Л., 1987. С. 44-46). При всей оригинальности указанной точки зрения, высказанной в годы активной борьбы в советском обществе с «ретушью» и «белыми пятнами в истории», согласиться с ней нельзя. Слишком она противоречит не только русским летописям, но и иностранным источникам, неизменно подчеркивающим ведущую роль Ольги в событиях 940-960-х гг.
По мнению А. А. Шахматова, рассказ о визите Ольги, сохранившийся в «Повести временных лет», имеет сложный состав, содержит несколько разнохарактерных вставок, сделанных в более ранний летописный свод (Шахматов А. А. Указ. соч. С. 111-114). С этим не был согласен С. Ф. Платонов (Платонов С. Ф. Летописный рассказ о крещении княгини Ольги в Царьграде// Исторический архив. Кн. 1. Пг., 1919. С. 285-288).
И. Д. Беляев полагал, что приурочивание правления Иоанна Цимисхия ко времени поездки Ольги в Константинополь и вся история о том, как русская княгиня перехитрила именно этого императора, появились из стремления дружинников Святослава «хоть чем-нибудь выместить свою злость на нем», «как выражение бессильной злобы тогдашних Руссов на Цимисхия» (Беляев И. Д. Русь в первые сто лет... С. 146). Связывая рассказ о войне Святослава и Цимисхия с историей визита Ольги в Царьград, исследователь XIX в. был прав только в том, что имя этого императора, как современника Ольги и ее сына, было известно летописцам из русско-византийского договора 971 г. Поэтому его и вставили в рассказ об Ольге. Константин Багрянородный был неизвестен в русских преданиях, а его участие в подписании договора 944 г. превращало его в современника Игоря, а не его сына.
М. Оболенский, посмеявшись над нелепостью описания, сделал вывод, что весь последующий эпизод о домогательствах Константина Багрянородного получился из слов императора о том, что Ольга достойна с ним царствовать. Летописец сделал из этого допущение, что Константин просил руки Ольги, и вписал это в летопись (Оболенский М. А. Несколько слов о первоначальной русской летописи. М., 1870. С. 47-49). Предположение оригинальное, но откуда летописец взял эту цитату из речи царя ромеев? Все из того же фольклора. Вся эта история целиком фольклорного происхождения, а не порождена фантазией монаха.
ПСРЛ. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 7-8.
Об отправлении русских воинов в помощь Византии есть особое установление в русско-византийском договоре 944 г.: «Если же пожелаем мы, цари, у вас воинов против наших противников, да напишем о том великому князю вашему, и вышлет он нам столько их, сколько пожелаем: и отсюда узнают в иных странах, какую любовь имеют между собой греки и русские» (Повесть временных лет... С. 162). В связи с этим отметим, что в сочинении арабского историка и географа ал-Мае'уди «Книга предупреждения и пересмотра», написанном им в год смерти (956 г.), содержится любопытное описание одной из переправ через Константинопольский пролив, под которым имелся в виду не только Босфор, но и Мраморное море с Дарданеллами: «Шестая переправа (через Константинопольский пролив) известна под названием Абуду (Абидос). Это устье пролива, впадающего в море Миср иаш-Шам (Средиземное море). Начало пролива из моря Майутис (Азовское море), называемого морем ал-Хазар, и ширина пролива в начале около десяти миль. Там (т. е. в начале пролива) имеется город, принадлежащий ар-Рум (Византии), который называется Мисийа и преграждает пути приходящим в это море кораблям ал-Кудкана и иным племенам ар-Рус (русов). Ар-Рум (византийцы) называют их Арусийа в смысле „красные“. И вошли многие из них в настоящее время в общность ар-Рум (Византийская держава) подобно тому, как вошли ар-Армен (армяне) и ал-Бургар (болгары), которые (представляют собой) один из видов ас-Сакалиба (славян), и ал-Баджанян (печенеги) из тюрок. И они (византийцы) поместили их (русов, армян, болгар и печенегов) гарнизонами во многих из своих крепостей, примыкающих к границе аш-Шамийа (Сирийской), обратили их против Бурджан (бургундцев) и других народов, враждебных им и окружающих их владения» (Бейлис В. М. Ал-Мае'уди о русско-византийских отношениях в 50-х годах X в. // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 23). Приведенный отрывок – пример реализации договоренности 944 г. Речь в отрывке идет о 954-955 гг.: русские воины, вероятно, объединенные в отряды, размещались в крепостях на сирийской границе и воевали с врагами Византии. Летописный рассказ о послах византийского императора, отосланных Ольгой из Киева ни с чем, свидетельствует об охлаждении в русско-византийских отношениях, произошедшем после визита княгини в Константинополь, и, возможно, о прекращении практики отправления в Империю ромеев русской военной помощи. Улучшение отношений (и возобновление участия русских войск в войнах византийцев) произошло лишь после смерти Константина Багрянородного (Там же. С. 29).
Беляев И. Д. Русь в первые сто лет... С. 128-129; Буслаев Ф. Русский богатырский эпос // Русский вестник. 1862. Октябрь. С. 554-555; Сухомлинов М. И. О преданиях в древней русской летописи // Сухомлинов М. И. Исследования подревней русской литературе. СПб., 1908. С. 262-263.
Соколова В. К. Фольклор как историко-этнографический источник // СЭ. 1960. № 4. С. 15. Ф. И. Буслаев за 100 лет до В. К. Соколовой писал о двух поколениях богатырей в эпосе: «вымершее старое поколение оставило по себе только вдов, которым предоставлено было руководить своими детьми – богатырями нового поколения» (Буслаев Ф. Русский богатырский эпос... С. 554).
Юшков С. В. Очерки... С. 41.
Учитывая близость летописной датировки и датировки Константина Багрянородного, большинство исследователей относили поездку именно к 957 г. Несколько десятилетий тому назад крупнейший отечественный византинист Г. Г. Литаврин пришел к выводу, что Константин принимал Ольгу в 946 г. В этом году дни недели и числа месяцев также совпадают указанным образом. Исследователь выдвинул ряд аргументов в пользу своего построения, основываясь на описании визита, а также на сообщении византийского хрониста XI века Иоанна Скилицы о поездке Ольги в Константинополь после смерти ее мужа (Литаврин Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Константинополь // ИСССР. 1981. № 5; о" же. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX-X вв. // История, культура, этнография и фольклор славянских народов. IX международный съезд славистов. Киев, сентябрь 1983 г. М., 1983; он же. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги // ДГ. 1985 г. М., 1986; он же. Русско-византийские связи в середине X в. // ВИ. 1986. № 6; он же. Византия, Болгария, Древняя Русь (IX – начало XII в.). СПб., 2000. С. 154-213). Хотя построение Г. Г. Литаврина встретило поддержку среди части историков, аргументы сторонников 957 г. как времени посещения Ольгой Константинополя, в частности аргументы А. В. Назаренко, кажутся более основательными (Назаренко А. В. Когда же княгиня Ольга ездила в Константинополь? // ВВ. Т. 50. М., 1989; он же. Еще раз о дате поездки княгини Ольги в Константинополь: источниковедческие заметки // ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995; он же. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX-XII вв. М., 2001. С. 220-286, 309-310), поскольку трудно допустить, что Константин Багрянородный, встретившись с Ольгой в 945 г. и назвав ее, согласно трактату «О церемониях византийского двора», «архонтиссой росов», спустя еще три-пять лет позволил внести в другой свой труд «Об управлении империей», который редактировался в 949-952 гг., сообщение об Игоре, «архонте Росии» (Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 45). Конечно, это обстоятельство можно было бы объяснить тем, что глава о русах была написана значительно раньше – даже до 946 г., а возможно, как уже говорилось выше, до 941 г. – ведь поход русов на Константинополь в ней также не упомянут. Однако мы не можем утверждать, что при редактировании текста в конце 940-х гг. в него не вносилось никаких поправок. Вспомним, что Святослав, сын Игоря, «архонта Росии», уже не «сидит» в «Немогарде», где он «сидел» ранее. Следовательно, встретившись с Ольгой, «архонтиссой» русов, в 946 г., Константин Багрянородный, выправляя текст об изменении места правления Святослава, подчеркнул бы и то, что он сын Ольги. Но при редактировании трактата у него не было свежей информации. Значит, и встреча состоялась после 952 г., то есть – в 957 г. Ну а что касается сообщения Скилицы, то оно может служить аргументом в пользу версии Г. Г. Литаврина только в случае, если бы Игорь умер не позднее 945 г., что, как уже было показано ранее, вызывает сомнения. Да и из самого сообщения Скилицы вовсе не следует, что Ольга отправилась в Царьград сразу после смерти мужа. Если князь погиб в 40-х гг. X в., то путешествие Ольги даже спустя десять лет после смерти Игоря не противоречит сообщению византийского хрониста. Разбор версий о датировке встречи Ольги с Константином VII, а также дополнительную аргументацию в пользу 957 г. см. в новейшей работе об Ольге: Карпов А. Ю. Указ. соч. С. 155-158,312-314.
См. издание интересующего нас отрывка из книги Константина Багрянородного «О церемониях византийского двора»: Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь... С. 360-364.
Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь. М., 2006. С. 106-108.
Помещения дворца описаны мной по изданиям: Продолжатель Феофана. Жизнеописание византийских царей / Изд. подг. Я. Н. Любарский. СПб., 1992; Беляев Д. Ф. Byzantina. Очерки, материалы и заметки по истории византийских древностей. Кн. 1. Обзор главных частей Большого Дворца Византийских царей. СПб., 1891.
Лиутпранд Кремонский. Указ. соч. С. 109.
Дмитриев Ю. А. Цирк в России. От истоков до 1917 года. М., 1977. С.343.
Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь. Проблема источников // ВВ. Т. 42. М., 1981. С. 45.
Высоцкий С. А. Живопись башен Софийского собора в Киеве // Новое в археологии Киева. Киев, 1981. С. 248-249.
Малышевский И. Происхождение русской великой княгини Ольги св. // Киевская старина. 1889. Август. С. 335. Отметим, что на исследователей XIX в. большое влияние оказало сообщение В. Н. Татищева, сделанное со ссылкой на Иоакимовскую летопись, о наличии у Святослава брата Глеба (об этом речь пойдет в восьмой главе). П. Г. Бутков, П. А. Лавровский и архиепископ Макарий решили, что этот Глеб (он же Улеб, упомянутый в договоре 944 г.) был даже не полнокровным или сводным, а двоюродным братом Святослава, следовательно, племянником Ольги, ее «анепсием». Глеб, согласно рассказу В. Н. Татищева, был убит по приказу брата-язычника. Это казалось подтверждением предположения, что он-то и ездил с Ольгой в Царьград и там принял крещение вместе с теткой. См.: Бутков П. Г. Оборона летописи русской Несторовой от навета скептиков. СПб., 1840. С. 306; Лавровский П. А. Изследование о летописи Якимовской. СПб., 1855. С. 68; Макарий (арх. Харьковский). История христианства в России до равноапостольного князя Владимира. СПб., 1868. С. 269.
Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги в Константинополе и «дары» императора // Византийские очерки. М., 1982. С. 79.
Ранее это предположение высказали В. Т. Пашуто и А. Н. Сахаров. См.: Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 67; Сахаров А. Н. Дипломатия Древней Руси: IX – первая половина X в. М., 1980. С. 291.
Литаврин Г. Г. Византия, Болгария, Древняя Русь...С. 364.
Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги... С. 92.
Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги... С. 92. Отметим, что еще в начале XX в. Д. В. Айналов предположил, что выданные Ольге и другим участникам посольства оба раза суммы – не дары, а посольское месячное жалованье (Айналов Д. Очерки и заметки по истории древнерусского искусства // ИОРЯС. 1908 г. Т. 13. Кн. 2. СПб., 1908. С. 297-307). В таком случае его уменьшение логично – срок пребывания русов в Константинополе на момент 18 октября, вероятно, подходил к концу. См. критику построения Д. Айналова: Оболенский Д. К вопросу о путешествии русской княгини Ольги в Константинополь в 957 г. // Проблемы изучения культурного наследия. М., 1985. С. 43-44.
См., напр.: Грушевский М. Очерк истории... С. 56; Греков Б. Д. Борьба Руси за создание своего государства. М.; Д., 1945. С. 43; Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги... С. 82; Королев А. С. История междукняжеских отношений... С. 153-155.
В юго-западной лестничной башне Софийского собора в Киеве сохранилось изображение ложи константинопольского ипподрома, в которой находится император с придворными. Существует вполне обоснованная С. А. Высоцким гипотеза, что на этой фреске изображено посещение Константином Багрянородным и Ольгой ипподрома (Высоцкий С. А. Живопись башен... С. 262; Высоцкий С. А. О дате поездки посольства Ольги в Константинополь // Древние славяне и Киевская Русь. Сборник научных трудов. Киев, 1989. С. 159-160). Впрочем, в литературе встречаются и другие гипотезы. Так, по мнению В. С. Воинова, на стенах башен сохранились изображения «императора Константина IX Мономаха и императрицы с придворными, как бы участвующими в свадебных торжествах, происходивших в Киеве». Брак заключался между сыном Ярослава Мудрого и византийской принцессой, он закреплял мир между Русью и Византией после военного конфликта в 1043 г. (Воинов В. С. Об одной монументальной росписи XI в. // Проблемы истории и культуры Северо-Запада РСФСР. Д., 1977. С. 73-74).
В научной литературе высказывалось предположение, что священник Григорий мог быть чиновником византийского двора, назначенным состоять при русском посольстве дипломатом, посланным на Русь заранее и сопровождавшим Ольгу позднее во время визита в столицу империи (Айналов Д. Очерки и заметки... С. 299; Оболенский Д. К вопросу о путешествии... С. 39).
Оболенский М. А. Указ. соч. С. 87-88; Леонид (архим.). Откуда родом была св. великая княгиня русская Ольга?.. С. 215-224; он же. Древняя рукопись // Русский вестник. 1889. Апрель. С. 17-18; Иловайский Д. И. Указ. соч. С. 3-7. О мнимом болгарском происхождении Ольги см. прим. 76 к этой главе.
Тихомиров М. Я. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. // Славянский сборник. М., 1947. С. 142-143.
Сахаров А. Я. Указ. соч. С. 100-104. См. также: Толочко 77. Я. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 26.
Приселков М. Д. Киевское государство второй половины X в. по византийским источникам // Ученые записки ЛГУ. Серия исторических наук. № 73. Вып. 8. Д., 1941. С. 223-224, 225; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 89.
С. Н. Азбелев утверждает, что «в первой половине X в. борьба Руси против Византии, преследовавшая в основном те же цели, что и борьба Болгарии, не сопровождалась какими-либо столкновениями между обоими братскими славянскими народами. Это обстоятельство явилось естественной предпосылкой для их последующего военного союза в период балканских войн Святослава» (см.: Азбелев С. Н. Об истолковании двух известий Повести временных лет (к болгаро-русским отношениям в X в.) // Изследования в чест на Марин С. Дринов. София, 1960. С. 240). Указанный автор обосновывает это положение тем, что походы Олега и Игоря на греков были произведены на ладьях, и потому русы не разоряли земли болгар.
Николаев В. Д. К истории болгаро-русских отношений в начале 40-х годов X века // Советское славяноведение. 1982. N° 6. С. 51. Впрочем, определение В. Д. Николаевым времени гибели Калфы принято далеко не всеми исследователями. Это поселение было открыто археологами в 1959 г. на Среднем Днестре. Оно было основано в VIII в. тиверцами, а в IX в. под влиянием культуры Болгарского царства поселение приобрело болгарский облик. Высказывалось предположение, что Калфа прекратила существование в 60-х гг. X в. Поселение было сожжено и более не возобновилось. «Вероятно, пожар следует связывать с событиями конца 60-х гг. X столетия, когда Святослав вел военные действия на Нижнем Дунае. Видимо, городище Калфа и есть один из 80 городов, взятых Святославом». См.: Чеботаренко Г. Ф. Материальная культура Первого Болгарского царства в Прутско-Днестровском междуречье (по материалам раскопок поселения Калфа). Автореф. дисс.... к. и. н. М., 1968. С. 23.
Древнерусская литература: Восприятие Запада в XI-XIV вв. М., 1996. С. 103-107.
Это замечание сделано Ж. П. Ариньоном. См.: Иванов С. А. Проблемы ранней истории Руси и ее христианизации // Русь между Востоком и Западом: культура и общество, X-XVIII вв. (Зарубежные и советские исследования). М., 1992. Ч. 3. С. 139.
Никольский Н. К. Повесть временных лет как источник для истории начального периода русской письменности и культуры: К вопросу о древнейшем русском летописании. Вып. 1 // Сборник по русскому языку и словесности. Т. 2. Вып. 1. Л., 1930. С. 1-106; Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви. Т. 1. М., 1993. С. 75-95; Vlasto A. P. The Entry of the Slavs into Christendom: An introduction to the medieval history of the Slavs. Cambridge, 1970. P. 250; Кузьмин А. Г. Падение Перуна. Становление христианства на Руси. М., 1988. С. 65-66, 116-119, 153-154; Королев А. С. История междукняжеских отношений... С. 165-174; Королев А. С. Загадки первых русских князей. М., 2002. С. 167-182.
См. по этой проблеме: Оболенский М. А. Указ. соч. С. 38,49-50,74-75; Малышевский И. Происхождение русской великой кн. Ольги св. // Киевская старина. 1889. Июль. С. 5; Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в X в. Одесса, 1904. С. 72; Знойко Н. О походах Святослава на Восток //ЖМНП. 1908. Декабрь. С. 293; Пархоменко В. Начало христианства на Руси: Очерк из истории IX-X вв. Полтава, 1913. С. 131; он же. Древнерусская княгиня... С. 14-15; Мавродин В. В. Древняя Русь. Л., 1946. С. 189-190; он же. Начало мореходства на Руси. Л., 1949. С. 64-66; Сахаров А. Н. Указ. соч. С. 285-292; Литаврин Г. Г. Древняя Русь, Болгария и Византия в IX-X вв. ... С. 69-71, 76, прим. 46; Оболенский Д. Указ. соч. С. 40-44; Котляр Н. Ф. Указ. соч. С. 105-108; Высоцкий С. А. О дате поездки... С. 158; Королев А. С. История междукняжеских отношений... С. 172-173.
Литаврин Г. Г. Состав посольства Ольги... С. 85-86.
Как тут не вспомнить рассказ Лиутпранда о том, как во время визита в Константинополь летом 968 г. он подвергся притеснениям от ромеев, недовольных появлением в их столице посла враждебного им Оттона I Великого, к тому же приехавшего сватать византийскую принцессу за сына своего государя: «Нас заперли в доме, довольно большом и открытом, который не защищал ни от холода, ни от жары. Вооруженные воины были поставлены на страже и запрещали моим людям выходить оттуда, а всем остальным туда входить. Этот дом, только и доступный для нас, заключенных, был настолько удален от дворца, что мы, добираясь туда не верхом, но пешком, едва дышали от усталости. В довершение наших бед греческое вино оказалось невозможно пить из-за примешанной к нему сосновой смолы и гипса. В доме не было воды, и только за деньги мы могли купить воду, чтобы утолить жажду. К этой немалой беде добавилась еще одна, а именно наш сицилийский страж, который ежедневно доставлял нам припасы; если захочешь найти ему подобного, то найдешь не на земле, а разве что в преисподней; ибо он обрушивал на нас, как разлившийся поток, любое зло, любое надувательство, любой шантаж, любое мучение, любое несчастье, какое только мог придумать. В течение 120 дней не было ни одного, который бы не доставил нам стонов и стенаний» (Лиутпранд Кремонский. Указ. соч. С. 126).
Б. Д. Греков считал, что участие в подписании договора 944 г. женщин «особенно характерно», так как говорит нам об устойчивости «крупных фамильных, переходящих от отцов к женам и детям, владений, об организованности этих дворов, прежде всего, в смысле людского комплекса, собранного под властью своего хозяина, о большой политической их силе» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1949. С. 127).
Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI – начало XII века. М., 1978. С. 309, 311.
Рыдзевская Е. А. «Россика» в исландских сагах... С. 62-63.
Халанский М. К истории поэтических сказаний об Олеге Вещем // ЖМНП. 1903. Ноябрь. С. 4-5.
Хрущов И. П. Указ. соч. С. 116.
Гиляров Ф. Указ. соч. С. 283, 290.
Липец Р. С. Отражение этнокультурных связей Киевской Руси в сказаниях о Святославе Игоревиче (X в.) // Этническая история и фольклор. М., 1977. С. 238-239.
Творогов О. В. Гепард // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 2. СПб., 1995. С. 19.
Липец Р. С. Указ. соч. С. 242.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (ПСРЛ. Т. 3). М., 2000. С. 104.
Повесть временных лет / Подг. текста, пер., статьи и коммент. Д. С. Лихачева; под ред. В. П. Адриановой-Перетц. СПб., 1996. С. 392-393.
Ярким примером неопределенности в данном вопросе служат труды такого крупного специалиста в области славянской археологии, как В. В. Седов. В монографии, опубликованной в 1999 г., автор однозначно заявляет, что «сообщение Повести временных лет „...вятичи от ляховъ“ носит, по всей вероятности, легендарный характер. Этноним этого этнографического образования восточного славянства летопись возводит к антропониму Вятко – уменьшительная форма от праславянского антропонима Вячеслав» (Седов В. В. Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 81-82). Но в другой работе, опубликованной в том же году, В. В. Седов считает весьма вероятным, что «предки вятичей до их миграции на Оку жили где-то по соседству с будущими ляшскими (польскими) племенами. Очевидно, ранними вятскими поселенцами оставлены на верхней Оке географические названия, соответствующие топонимам Мазовии и Хелмской земли» (Седов В. В. Освоение славянами Восточноевропейской равнины // Восточные славяне. Антропология и этническая история. М., 1999. С. 155).
Повесть временных лет... С. 149; Се Повести временных лет (Лаврентьевская летопись) / Сост., прим. и указ. А. Г. Кузьмина, В. В. Фомина; вступ. ст. и пер. А. Г. Кузьмина. Арзамас, 1993. С. 46.
См. историографию вопроса в книге: Ващенко Э. Д. «Хазарская проблема» в отечественной историографии XVIII-XX вв. СПб., 2006. С. 112-121.
Седов В. В. Славяне в раннем средневековье. М., 1995. С. 366-367.
Памятники литературы Древней Руси: XII век. М., 1980. С. 495.
Шляков Н. О. Поучении Владимира Мономаха // ЖМНП. 1900. Май. С. 101, 104.
Повесть временных лет... С. 146.
Там же. С. 443.
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 119.
О вятичах см.: Никольская Т. Н. Земля вятичей. К истории населения бассейна верхней и средней Оки в IX-XIII вв. М., 1981; Смиленко А. Т. К изучению локальных особенностей культуры союзов восточнославянских племен VIII-X вв. // Древние славяне и Киевская Русь. Киев, 1989. С. 110; Седов В. В. Славяне в раннем средневековье... С. 202-205; он же. Древнерусская народность. С. 80-82. Любопытно, что А. А. Шахматов, направив Святослава прямо на хазар, живших на Волге, допускал, что по дороге князь мог проходить через земли вятичей, и помещал их, даже в первой половине XI в., в момент составления «Древнейшего летописного свода», не на Оке, а гораздо южнее, в бассейне среднего и нижнего течения Дона. Доказательства этому он видел в следующем: «Во-первых, сюда относится славянское обличие названий многих южных притоков Дона, названий старых, засвидетельствованных памятниками XII-XIV вв., как Киевля, Медведица, Хопер с Вороной, Тихая Сосна, ср. также названия притоков Донца: Калитва... и др. Во-вторых, наши летописи дают указание на то, что еще в конце XI и начале XII в. в половецких городах было славянское или по крайней мере христианское население. В-третьих, факт существования славянского Тмутараканского княжества может быть объяснен не иначе как наличностью в Тмутаракани у устья р. Кубани значительного славянского населения. В-четвертых, свидетельства арабских писателей доказывают, что берега Дона были обитаемы в X в. многочисленными народами славянскими. В самом царстве Казарском и даже в столице его Итиле жило много славян» (Шахматов А. А. Южные поселения вятичей. СПб., 1907 (отд. оттиск из Известий Имп. АН. № 16). С. 724). Только ко второй половине XI столетия исследователь относил движение вятичей с юга – в бассейн Оки (Там же. С. 727-728; см. также: он же. Разыскания... С. 119; он же. Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Пг., 1916. С. 52). Как видим, исследования советских археологов внесли в картину, нарисованную Шахматовым, существенные коррективы.
Так полагал А. А. Шахматов: Шахматов А. А. Разыскания... С. 119.
Археологам описанная крепость известна как «Правобережное Цимлянское городище». По своему положению на Дону она считается предшественницей Саркела, построенного хазарами при участии Петроны. Значительные раскопки здесь были произведены в 1958-1959 гг. С. А. Плетневой. М. И. Артамонов на основании материалов, полученных его коллегой, пришел к выводу, что «Правобережная крепость представляла собой небольшой, но хорошо укрепленный замок. Владетель его, вероятно, господствовал над окрестным населением, поселки которого известны в районе станицы Цимлянской, и контролировал находившуюся здесь же переправу через Дон» (Артамонов М. И. История хазар. СПб., 2001. С. 429). Ученый считал, что по времени возникновения крепость не выходит за пределы VIII в. Что касается времени ее гибели, то это первая треть, если не четверть, IX в., «во всяком случае, до построения Саркела» (Там же. С. 430). Основным датирующим признаком М. И. Артамонов справедливо считал арабские монеты, найденные археологами возле одного из скелетов – женщины, погибшей при разгроме крепости. Это были серебряные дирхемы – целые и разрезанные на половинки – «в количестве 25 экземпляров у одной ноги и 24 у другой. По всей вероятности, они были спрятаны у нее в обуви и остались незамеченными грабителями» (Там же. С. 429). Ни одна из монет не относилась ко времени позднее правления халифа Амина (809-813). Следовательно, на этом и закончилось их накопление убитыми владельцами.
Что касается неприятеля, уничтожившего Правобережную крепость, то это не могли быть печенеги, появившиеся в этих местах значительно позже. Можно было бы подумать, что этими беспощадными убийцами были венгры, около этого времени проникшие в степи к западу от Дона. Но и этот вариант в конечном счете Артамонов отмел. Его смутило, что рядом с разгромленной сильно укрепленной крепостью уцелело существовавшее синхронно неукрепленное поселение, раскопанное археологами у хутора Карнаухова. Почему его пощадили венгры, если они действительно были врагами, погубившими крепость? В результате ученый пришел к выводу: "наиболее вероятным является предположение, что Правобережная крепость была уничтожена самими хазарами в результате внутренней борьбы составляющих ее социальных сил". И далее: "Можно было бы думать, что разгром Правобережной крепости был вызван противодействием местного вождя, несомненно находившегося в вассальной зависимости от хазарского царя, каким-то мероприятиям центрального правительства, например, сооружению Саркела. Появление по соседству сильного опорного пункта центральной власти роняло значение этого вождя, владевшего важнейшей переправой через реку, и вообще ставило его в более зависимое, чем раньше, положение. Может быть и так, но еще более вероятным мне представляется, что самое построение Саркела было следствием разрушения Правобережной крепости, до тех пор контролировавшей переправу через Дон, и что разрушение ее связано с серьезнейшими внутренними событиями в Хазарском государстве" (Там же. С. 432). Этими "внутренними событиями" М. И. Артамонов считал гражданскую войну, разразившуюся в Хазарии в начале IX в. В ней "вместе с другими хазарскими феодалами мог участвовать и владетель Правобережной Цимлянской крепости на Дону, жители которой столь беспощадно были уничтожены победителями. Нападение произошло в то время, когда большая часть мужского населения крепости отсутствовала, возможно, для участия в каком-то военном предприятии. Этим объясняется то, что среди погибших в крепости почти не было мужчин, а также и то, что крепость, несмотря на ее неприступность, по-видимому, удалось взять с налету" (Там же. С. 434).
С. А. Плетнева интерпретировала результаты раскопок иначе. Действительно, у одной из убитых женщин вдоль ног были обнаружены спрятанные, видимо в сапогах, серебряные дирхемы, чекан самого позднего из которых исследовательница датирует 779-780 (или 782) гг. Кажется, можно согласиться, что отсутствие монет более позднего периода определяет примерное время гибели их владелицы (время чекана плюс доставка, хранение и т. д.). Однако, по мнению С. А. Плетневой, это, напротив, означает, что серебро попало на Дон "самое раннее в конце VIII в. Очевидно, этим временем (плюс 10-15 лет) можно датировать появление на мысу первых поселенцев". Далее, археолог считает возможным продлить существование поселка еще почти на столетие, сделав его синхронным Саркелу (Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии. М.; Иерусалим, 2000. С. 109). Аргументация М. И. Артамонова относительно датировок существования крепости кажется мне более убедительной. С другой стороны, можно согласиться с С. А. Плетневой в том, что отсутствие в жилищах убитых мужчин, притом что были найдены скелеты женщин и детей, вовсе не означает, что они были в походе. Они могли погибнуть, защищая свои жилища, вне их, а непогребенные их останки могли быть растащены зверьем, просто не сохраниться и т. д., в отличие от женщин, скелеты которых были найдены археологами вокруг очагов и в кладовках (Там же).
Плетнева С. А. Саркел и «шелковый путь». Воронеж, 1996. С. 20. Отмечу, что описание устройства и расположения крепости дается мной по трудам уже упоминавшихся выше археологов М. И. Артамонова и С. А. Плетневой. Остатки Саркела (Белой Вежи) были обнаружены в нижнем течении Дона, выше станицы Семикорокорской на 100 км. В 1940-х гг., когда начались работы на строительстве Волго-Донского канала, к исследованию будущей трассы канала и дна Цимлянского водохранилища привлекли археологов. М. И. Артамонов был назначен руководителем археологической экспедиции, получившей название «Волго-Донской». Археологи весьма плодотворно работали в 1949-1951 гг. и многое успели исследовать, прежде чем воды водохранилища заполнили плодородные пойменные земли, десятки хуторов, несколько станиц и сотни археологических памятников. Ушло под воду и то, что осталось от Саркела. Ныне развалины крепости лежат на глубине 15 м, примерно в 15 км от берега. Ученые успели исследовать чуть более трети площади крепости. В силу самых разных причин полностью материалы раскопок Саркела так и не были опубликованы. Широкому кругу читателей ныне доступна недавно переизданная книга М. И. Артамонова «История хазар», впервые вышедшая в 1962 г., в которой он коснулся истории и этой крепости (Артамонов М. И. История хазар. СПб., 2001. С. 401-408,419-424 и далее). После смерти М. И. Артамонова все материалы по Саркелу (кроме, разумеется, фотоархива и вещевого материала, принятых на хранение в Государственный Эрмитаж, в котором Артамонов целых 13 лет был директором) были переданы С. А. Плетневой, которая в течение последующих двадцати лет, по поручению покойного, готовила отчет о далеких уже по времени раскопках 1949-1951 гг. Кроме цитируемой мной книги, изданной в 1996 г., с результатами исследований С. А. Плетневой (скончавшейся в 2008 г.) по данной проблеме читатели могут ознакомиться по ее научно-популярной книжке «Хазары», вышедшей в 1976 г. и переизданной в 1986 г., а также по ее монографии 2000 г. «Очерки хазарской археологии» (М.; Иерусалим), где Саркелу посвящены с. 84-100. История миссии Петроны излагается по трактату Константина Багрянородного «Об управлении империей» (М., 1991. С. 171, 173) и «Жизнеописанию византийских царей» Продолжателя Феофана (СПб., 1992. С. 56-57).
Вежа – «повозка на полозьях, на колесах», дом кочевников, кибитка, шатер (Львов А. С. Лексика «Повести временных лет». М., 1975. С. 122-123).
С. А. Плетнева, пытаясь определить их назначение, задается вопросом: «Что представлял собой комплекс, состоявший из двух кирпичных зданий и широкой ровной платформы, связывавшей его в единое целое? Строители крепости придавали сооружаемому комплексу важное значение, что подтверждается первоочередностью его постройки (раньше всех укреплений цитадели). По-видимому, это было какое-то общественное здание, возможно, культовое, хотя данных о связи его с определенным культом нет. Ясно только, что это не остатки христианской церкви, не языческого святилища и не мечети, архитектура которых в настоящее время хорошо известна. При интерпретации этого общественного сооружения следует, видимо, учитывать, что в хазарской крепости, принадлежавшей кагану, недавно принявшему иудейство, могла быть выстроена скорее всего синагога, специально предназначенная для воинов-хазар, охранявших Саркел и обосновавшихся в цитадели этой крепости» (Плетнева С. А. Саркел... С. 29). Предположение С. А. Плетневой о наличии в Саркеле синагоги подверглось справедливой критике со стороны В. С. Флерова и В. Е. Флеровой, писавших, что принять его невозможно, поскольку оно построено «по методу исключения (не церковь, не мечеть – значит, синагога)». И далее: «С. А. Плетневу, вероятно, ввело в заблуждение и представление о том, что синагога должна занимать центральное положение на поселении или его части, что она особо отметила. Но дело в том, что синагога (в отличие от христианских храмов, особенно в небольших населенных пунктах) совершенно не обязательно должна находиться в центре или на высшей точке поселения» (Флеров В. С., Флерова В. Е. Иудаизм в степной и лесостепной Хазарии: проблема идентификации археологических источников // Хазары. Евреи и славяне. Т. 16. М., 2005. С. 192). Авторы отмечают, что при определении места иудаизма в Хазарии «надо больше говорить о политическом решении верхов каганата, нежели о выборе религии» для всего народа (Там же. С. 202). Следовательно, даже то, что элита каганата приняла иудаизм, вовсе не означает, что в далеком от Итиля Саркеле воины гарнизона обязательно исповедовали именно эту религию и нуждались в соответствующем молельном доме. С. А. Плетнева была согласна с тем, что на территории каганата «практически не улавливается археологически принятие хазарскими властями иудейской религии. Очевидно, очень сильны были в каганате древние языческие верования, обряды и обычаи. Они прослеживаются всюду: в поселениях, крепостях и, конечно, особенно ярко – в погребальной обрядности: людей хоронили в традиционных могилах в сопровождении более или менее богатого инвентаря, могущего пригодиться на том свете» (Плетнева С. А. Хазары и Хазарский каганат // Хазары... С. 22). Она отмечала и то, что население Саркела активно употребляло в пищу свинину, охотилось на кабанов, но это почему-то представлялось ей «необъяснимым» для крепости кагана хазар, принявшего иудаизм (Плетнева С. А. Саркел... С. 130). При этом ниже она писала, что сами «строители Саркела и потом его немногочисленные и постоянные жители (проболгары, аланы) не придерживались этой сложной для них, очень догматичной религии, используя свиней в пищу и соблюдая свои языческие обряды, захоранивая мертвых в круглых ямах и заброшенных жилищах, погребая лошадей и собак вместе с людьми или даже в отдельных ямах, разрушая скелеты, совершая очистительные и закладные жертвоприношения» (Там же С. 154).
См.: Вестберг Ф. К анализу восточных источников о восточной Европе // ЖМНП. 1908. Март. С. 6.
Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.; Л., 1948. С. 252; Артамонов М. И. Белая Вежа // СА. Т. 16. М., 1962. С. 48; Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 225-226.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 51.
Новосельцев А. П. Указ. соч. С. 225-226.
О возможности такого союза писали и Ф. Вестберг, и С. П. Толстов, и М. И. Артамонов и др.
Плетнева С. А. Саркел... С. 140.
Там же. С. 115.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 175.
Там же. С. 51, 53.
Артамонов М. И. История хазар... С. 476-484.
См.: Афанасьев Г. Е. Донские аланы: Социальные структуры алано-ассо-буртасского населения бассейна Среднего Дона. М., 1993. С. 151-153; Плетнева С. А. Очерки хазарской археологии... С. 24-25 и далее.
Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южно-русских степях // МИА. № 62. М.; Л, 1958. С. 184-185; Артамонов М. И. История хазар... С. 477.
История адыгов в интересующий нас период излагается на основе работы А. В. Гадло См.: Гадло А. В. Предыстория Приазовской Руси. Очерки истории русского княжения на Северном Кавказе. СПб., 2004. С. 204-219.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 175, 177.
Гадло А. В. Указ. соч. С. 217.
Се Повести временных лет... С. 117-118.
Ногмов Ш. Б. История адыхейского народа, составленная по преданиям кабардинцев. Тифлис, 1861. С. 75.
Там же. С. 75-76.
Там же. С. 76.
А. В. Гадло писал об этом предании, что, «несмотря на его многослойность и характерные для народной памяти анахронизмы, неизбежные в источнике такого рода, оно в целом отражает вполне реальную ситуацию», которая, однако, «могла иметь место в конце IX или в начале IX в.» (Гадло А. В. Указ. соч. С. 216). Далее, ссылаясь почему-то на русские былины, исследователь видит в «татарах» адыгейского предания печенегов. Попытку Ш. Б. Ногмова отождествить упомянутое в предании «татарское» войско с дружинами Святослава он признает «явно неудачной», но никак это положение не аргументирует, замечая только, что на Ногмова, «несомненно, повлияло то, что в предании говорится об осаде Саркела („Саркалы“), который в 966 г. был действительно взят Святославом» (Там же. С. 225, прим. 67).
См. Житие Феодосия Печерского (Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. XI – начало XII века. М., 1978. С. 329, 343) и описание Тамани, которое оставил Эмиддио Дортелли д'Асколи – католический монах Доминиканского ордена, в 1624-1634 гг. занимавший должность префекта Кафы (Чхаидзе В. Н. Таматарха. Раннесредневековый город на Таманском полуострове. М., 2008. С. 19). До XIX в. река Кубань еще впадала одним рукавом в Черное море, позднее сменив этот рукав на азовское русло, и тогда «остров» стал полуостровом. Как пишет Я. М. Паромов: «Даже в настоящее время Таманский полуостров состоит из трех больших островов (не считая множества дельтовых), разделенных не большими водными пространствами, а узкими протоками и лиманами. Это обстоятельство способствует его восприятию со стороны (прежде всего с моря) как единого массива земли, а не системы островов» (Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII вв. М., 2003. С. 146).
Захаров В. А. История раскопок раннесредневековых слоев Таманского городища и поселений Таманского полуострова в XVIII-XX вв. // Сборник Русского исторического общества. Т. 4 (152). От Тмутороканя до Тамани. М., 2002. С. 132.
Описание Таматархи дается мной в основном по работе археолога В. Н. Чхаидзе: Таматарха. Раннесредневековый город на Таманском полуострове (М., 2008), с использованием работ С. А. Плетневой (Хазары...; Очерки хазарской археологии...; Города Таманского полуострова в конце VIII-XII вв. // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV-XIII вв. М., 2003) и А. В. Гадло (Предыстория Приазовской Руси...).
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 175.
Там же. С. 273.
Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VIII века до конца Х века по Р. X.). СПб., 1870. С. 130-131.
Григорьев В. В. О древних походах Руссов на Восток // Григорьев В. В. Россия и Азия. СПб., 1876. С. 13.
Гаркави А. Я. Указ. соч. С. 157.
Там же. С. 251.
Там же. С. 255.
Там же. С. 133-134.
Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л, 1932. С. 102.
Там же. С. 105-108. Считается, что к еврейско-хазарской переписке примыкает т. н. «Кембриджский документ», открытый в 1912 г. в каирской генизе (хранилище книг и документов при местной синагоге) американским исследователем С. Шехтером. Внимание исследователей русской истории документ привлек прежде всего содержащимся в нем рассказом о том, что во время правления хазарского царя Иосифа (30-60-е гг. X в.) и византийского императора Романа I Лакапина (920-944) подстрекаемый византийцами «царь» русов Хельгу захватил хазарский город «С-м-к-рай», ограбил его, но затем потерпел поражение от хазар, и русы попали под власть хазар (Коковцов П. К. Новый еврейский документ о хазарах и хазаро-русско-византийских отношениях в X в. // ЖМНП. 1913. Ноябрь. С. 159-161). Несмотря на то, что и по сей день никому из исследователей не удалось оспорить основательно аргументированный вывод Коковцова, издавшего письмо на русском языке, о том, что документ был составлен византийским евреем XII или XIII в., «имевшим под руками какой-то появившийся в Византии незадолго до этого литературный памятник, отчасти романтического характера», в котором он нашел «интересные для него и почерпнутые, по всей вероятности, из устных рассказов данные о войне русских под начальством Олега с византийцами», несмотря на то, что подражание еврейско-хазарской переписке X в. выдает в документе позднюю подделку (Коковцов П. К. Еврейско-хазарская переписка... С. XXXV-XXXVI), большинство авторов, использующих в своих исследованиях Кембриджский документ, предпочитали (и предпочитают) делать это, подходя к его тексту некритически, принимая на веру содержащуюся в нем запутанную информацию буквально. Одни видели в документе подлинный источник X в. (Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. М.; Иерусалим, 1997. С. 117; Новосельцев А. П. Указ. соч. С. 218). Других успокаивало замечание Коковцова о том, что документ сохранил «некоторые данные», касавшиеся Вещего Олега. В основном же сказывался «источниковый голод», знакомый всякому, кто занимается русской историей IX-X вв. В «Хельгу» то признавали Вещего Олега (объявив для этого неверной летописную хронологию событий:
Пархоменко В. А. У истоков русской государственности... С. 75-80; он же. Новые толкования "Записки готского топарха" // Известия Таврического общества истории, археологии и этнографии. Симферополь, 1928. Т. 2 (59). С. 134-135; из последних работ: Голб Н., Прицак О. Указ. соч. С. 169; Новосельцев А. П. Образование Древнерусского государства и первый его правитель // ВИ. 1991. № 2-3. С. 17; Цукерман К. Русь, Византия и Хазария в середине X века: проблемы хронологии // Славяне и их соседи. Вып. 6: Греческий и славянский мир в средние века и раннее новое время. М., 1996. С. 73-77), то князя ("царя") Тмутараканской Руси, неизвестного летописям и действовавшего в начале 940-х гг. (Мошин В. Хельгу хазарского документа // Slavia. 1938. Т. 15. № 2. С. 192-200), то князя Игоря (Бруцкус Ю. Письмо хазарского еврея от X века // Еврейская мысль. Т. 1. Пг.,1922. С. 32-69), то некого подручника этого Игоря – воеводу или одного из "светлых князей" (Половой Н. Я. О дате второго похода Игоря на греков и походе русских на Бердаа // ВВ. Т. 14. М., 1958. С. 141-146; он же. К вопросу о первом походе Игоря против Византии (Сравнительный анализ русских и византийских источников) // ВВ. Т. 18. М., 1961. С. 95-104; Артамонов М. И. История хазар... С. 377-379), или даже какого-то вполне независимого от Киева князя, например, черниговского (Петрухин В. Я. Князь Олег, Хелгу Кембриджского документа и русский княжеский род // ДГ. 1998 г. М., 2000. С. 228-229). Надо сказать, что все эти построения неудачны, даже если считать Кембриджский документ источником X в. и принимать его текст буквально. Документ называет "Хельгу" "мэлэх" ("царь"), это явно не воевода и не князь-подручник. Кроме того, отождествив "Хельгу" с русским князем Среднего Поднепровья, придется признать, что Киевская Русь (или ее часть) попала под власть Хазарии, как об этом говорит документ. Оговорка В. Я. Петрухина, что "власть Хазарии над "царем" Руси Хельгу была призрачной и не означала власти над "всей Русью"", вряд ли что-нибудь меняет (Там же. С. 226). Даже установление "призрачной" власти хазар не соответствует реалиям X в., когда ослабевшая Хазария все более и более теряла свое влияние, а Киевская Русь перешла к завоеваниям последних, еще плативших хазарам дань славянских племен, закончившимся разгромом русами хазарских городов во второй половине 60-х гг. X в. Но и в этом спорном памятнике "С-м-к-рай" (по мнению Коковцова – "Самкерц", "как обозначается, по-видимому, Тмутаракань в письме царя Иосифа") принадлежит хазарам (Коковцов П. Новый еврейский документ... С. 159; он же. Еврейско-хазарская переписка... С. 107, 118).
Впервые это положение было выдвинуто В. А. Мошиным (Хельгу хазарского документа... С. 198-199). В последнее время оно поддержано и дополнительно аргументировано А. В. Гадло (Указ. соч. С. 140-141) и В. Н. Чхаидзе (Указ. соч. С. 280-282).
Спицын А. А. Историко-археологические разыскания. II: Тмутаракань //ЖМНП. 1909. Январь. С. 79-90.
Артамонов М. И. Средневековые поселения на Нижнем Дону // Известия Государственной академии истории материальной культуры. Вып. 131. Д., 1935; он же. История хазар; Ляпушкин И. И. Славяно-русские поселения IX-XII ст. на Дону и Тамани по археологическим памятникам // МИА. № 6. М.; Д., 1941; он же. Памятники салтово-маяцкой культуры в бассейне Дона // МИА. № 62. М.; Д., 1958.
Подробнее о спорах вокруг Приазовской Руси см.: Гадло А. В. Проблема Приазовской Руси как тема русской историографии. (История идеи) // Сборник Русского исторического общества. Т. 4 (152). От Тмутороканя до Тамани. М., 2002. С. 14-39; он же. Предыстория Приазовской Руси... С. 29-66; Королев А. С. Можно ли ставить точку в изучении проблемы Приазовской Руси? // Сборник Русского исторического общества. Т. 10 (158). Россия и Крым. М., 2006. С. 88-102.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 37.
Там же. С. 39.
Там же. С. 283-284. М. В. Бибиков ссылается на фундаментальное издание «Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село» (М., 1985).
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 39.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 39.
Там же. С. 286.
Там же. С. 41.
Там же. С. 157.
Там же. С. 173. Еще раз отмечу, что более полно путь русов по Днепру изложен в 9-й главе, целиком посвященной «русской» проблематике. К ней мы еще обратимся чуть позже.
Лев Диакон. История / Пер. М. М. Копыленко, ст. М. Я. Сюзюмова, коммент. М. Я. Сюзюмова, С. А. Иванова; отв. ред. Г. Г. Литаврин. М., 1988. С. 55-56.
Там же. С. 57.
Там же. С. 70-71.
Там же. С. 75.
Гаркави А. Я. Указ. соч. С. 130.
Латиноязычные источники по истории Древней Руси: Германия, IX – первая половина XII в. М.; Л., 1989. С. 185,186, коммент. 4,188-189.
Повесть временных лет... С. 25.
Там же. С. 19, 25.
Талис Д. Л. Росы в Крыму // СА. 1974. № 3. С. 88.
Рыбаков Б. А. Русские земли по карте Идриси 1154 г. // КСИИМК. Вып. 43. М., 1952. С. 3-44; Коновалова И. Г. Восточная Европа в сочинении ал-Идриси. М., 1999. С. 163-164. Любопытно, что И. Г. Коновалова в это работе переводит название труда ал-Идриси как «Развлечение истомленного в странствии по областям», а спустя десять лет в издании отрывков из этого труда – уже как «Отрада страстно желающего пересечь землю» (см.: Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия. Т. 3: Восточные источники. М., 2009. С. 129).
Талис Д. Л. Указ. соч. С. 88.
Там же. С. 99; Трубачев О. Н. К истокам Руси (наблюдения лингвиста). М., 1993. С. 8 и далее. Академик О. Н. Трубачев возводил слово «русь» к индоарийской основе со значением «светлый», «белый», считая, что именно из Приазовья имя «русь» было перенесено в Поднепровье. По мнению выдающегося филолога-слависта, популярное ныне мнение о том, что имя «русь» является славянской передачей финского названия Швеции «Ruotsi», неверно. Наоборот, финны перенесли это название на Швецию, узнав о существовании Руси от скандинавов, осевших в Среднем Поднепровье в качестве воинов или купцов и поэтому называвших себя русами. См.: Трубачев О. Н. Указ. соч. С. 8-61; он же. Indoarica в Северном Причерноморье. М., 1999. С. 56-60, 122-124. Ранее мнение это высказывалось В. А. Пархоменко (Пархоменко В. А. У истоков русской государственности... С. 54) и Г. Ловмянским (Ловмяньский X. Русь и норманны. М., 1985. С. 184), но без достаточного лингвистического обоснования.
Вернадский Г. В. Древняя Русь. Тверь, 1996; Толстов С. П. Из предыстории (Палеоэтнографические этюды) // СЭ. Вып. 6-7. М.; Л., 1947. С. 39-59; Третьяков П. Н. У истоков древнерусской народности. Л., 1970; Березовец Д. Т. Об имени носителей салтовской культуры // Археологiя. Т. 24. Киïв, 1970. С. 59-74; Талис Д. Л. Указ. соч. С. 87-99; Кузьмин А. Г. Начало Руси. Тайны рождения русского народа. М., 2003. С. 243-267.
Кузьмин А. Г. Предисловие // Откуда есть пошла Русская земля. Века VI-X. Кн. 1. М., 1986. С. 16.
Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава // ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 96.
Талис Д. Л. Указ. соч. С. 98.
Результаты археологических раскопок, кстати, свидетельствуют о достаточно широком распространении салтово-маяцкой культуры на территории, определяемой историками в качества исторического «ядра» Киевской Руси (см.: Третъяков П. Н. О древнейших русах и их земле // Славяне и Русь. М., 1968. С. 187; Сухобоков О. В. Левобережная Украина в VIII-XIII вв. // Историко-археологический семинар «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.». Чернигов, 1985. С. 24-25; Пархоменко О. В., Юренко С. П. Славяно-салтовские контакты в Подесенье // Там же. С. 6466; Щеглова О. А. Салтовские вещи на памятниках волынцевского типа // Археологические памятники эпохи железа восточноевропейской лесостепи. Воронеж, 1987. С. 77-85). Тут, возможно, содержится ключ к решению проблемы происхождения имени и народа русов и их проникновения на территорию земли полян.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 45.
Там же. С. 51.
См. обзор мнений там же: С. 308-310.
Шангин М. А., Вишнякова А. Ф. Существовала ли «внешняя Русь» // ВВ. Т. 14. М., 1958. С. 97.
Бейлис В. М. Ап-Идриси (XII в.) о Восточном Причерноморье и Юго-Восточной окраине русских земель // ДГ. 1982 г. М., 1984. С. 209.
Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 292-293.
Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 364.
Обзор мнений о «Самватасе» см.: Лященко А. И. Киев и Σαμβατος; у Константина Багрянородного //Доклады АН СССР. 1930. №4. С. 66-71; Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 315-316, коммент. 17.
Гадло А. В. Восточный поход Святослава (к вопросу о начале Тмутороканского княжения) // Проблемы истории феодальной России. Л., С. 62.
Первую точку зрения отстаивал А. В. Гадло (Там же. С. 62), вторую – С. А. Плетнева (Очерки хазарской археологии... С. 153.
Гадло А. В. Восточный поход... С. 62.
В историографии делались неоднократные попытки использовать для описания действий русов Святослава в Крыму так называемую «Записку греческого (или другой вариант – готского) топарха». История этого загадочного документа такова. В 1819 г. знаменитый французский византинист К. Б. Газе издал по поручению русского мецената и собирателя древностей графа Н. П. Румянцева «Историю» Льва Диакона. В объяснительных примечаниях к тексту этого произведения была помещена обширная безымянная записка, не имевшая ни начала, ни конца; она начиналась с обрывка предложения и также неожиданно обрывалась. Издатель сообщал, что сборник, из которого была взята «Записка», содержал разные письма св. Василия Великого, Фаларида и св. Григория Назианзина, а по почерку относился к концу X в. Газе был крупнейшим византинистом своего времени и ошибиться в датировке почерка не мог, да это и трудно было, учитывая особенности изменения византийского письма. По его описанию, несколько страниц в этом кодексе, но не подряд, а в разных местах оставались первоначально пустыми, а затем были исписаны другой рукой, почерк которой показался Газе намного моложе первой, главной руки, хотя также мог быть отнесен к концу X в. Уже по внешнему виду вновь исписанные в кодексе страницы не были похожи на простую копию чужого, переписанного сочинения. Они были полны поправок, многие слова зачеркнуты, написаны наверху, заменены другими. Текст, разбросанный по книге, представлял собой три отрывка. (История «открытия» «Записки» и ее содержание излагаются по изданию: Васильевский В. Г. Записка греческого топарха // Васильевский В. Г. Труды. Т. 2. Вып. 1. СПб., 1909. С. 136-212.)
В первом отрывке рассказывалось о возвращении поздней осенью из какой-то поездки наместника некой области ("топарха"). Дойдя до устья Днепра, его отряд вступил в "селение Борион". Во время пребывания здесь "подул самый тяжкий северный ветер, и разразилась такая жесточайшая вьюга, что нельзя было думать, чтобы какие-либо пути остались доступными". "Топарх" (повествование ведется от первого лица) сказал своим спутникам, что "нам нельзя (будет) выйти из дому и перебраться на ночлег в другое место (и что мне по звездам показалось), тогда как первая из звезд была уже в вечернем фазисе, и (сообразно с ее природой) сообразно с нею изменялось состояние воздуха (по природе являясь холодною и снежною), – называемая Сатурном. Ибо она именно тогда проходила около начал Водолея, между тем как Солнце пробегало зимние знаки". Наконец отряд покинул селение и продолжил путь по глубокому снегу, преодолевая сопротивление резкого ветра. Главное "бедствие" автор видел в том, "что мы шли по неприятельской земле, и уже вследствие этого наше положение не было безопасно". Во втором отрывке автор повествовал о войне с некими "варварами", которые "самым бесчеловечным образом разоряли и губили всех, подобно некоторым диким зверям". При этом повествователь называл опустошенную землю то "нашей" (византийской), то принадлежащей неприятелю. Вследствие действий "варваров" в соседней от "топарха" области "более десяти городов лишились своего населения, не менее пятисот селений превратились в пустыню". Наконец, автору самому пришлось повоевать, и, судя по описанию, вполне успешно. "Варвары" отступили, и тогда "топарх" "пришел к мысли снова поселиться в Климатах". В третьем отрывке сообщалось о боевых действиях укрепившегося в крепости в этих "Климатах" автора против "варваров". Наконец "топарх" собрал на совещание "лучших людей" из местностей, "которые держались нас". Собравшиеся на совещании не хотели оставаться в византийском подданстве и убедили "топарха" передаться под власть того, "кто царствует на севере Дуная и, вместе с тем, могуч большим войском". Этот государь гордился своими победами в боях, и по обычаям его подданные не отличались от обитателей области "топарха", ведь эти земли соседствовали. Описанный владыка "охотно" утвердил "топарха" во власти "над Климатами и присоединил к этому целую сатрапию, а сверх того, подарил в своей земле достаточные ежегодные доходы".
Из текста "Записки" так и остается неясным, кто этот "топарх", откуда он возвращался и куда ехал, что за "варвары" были его врагами и "кто царствует на севере Дуная". А вскоре пропал и подлинник "Записки". Сборник, на который ссылался Газе, был якобы временным приобретением французов эпохи Наполеоновских войн, и его, вследствие трактатов 1814 и 1815 гг., вместе с другими рукописями, составлявшими до четырех тысяч томов, вернули, куда – неизвестно. Газе выражался в том смысле, что принадлежность кодекса Парижской королевской библиотеке относилась к прошлому. В результате последующие исследователи могли оперировать лишь тем описанием документа, которое дал сам издатель. Газе считал, что отрывки имеют близкое отношение к русской истории, так как в них описывается переправа через Днепр самого автора "Записки" и говорится далее о сильном и воинственном государе на севере Дуная. Кроме того, в отрывках втором и третьем упоминаются "Климаты" – область, находящаяся под властью автора. Эти "Климаты" Газе отождествлял с крымскими Климатами, областью, известной по трактату Константина Багрянородного "Об управлении империей". А так как они соседствовали с Херсоном, то исследователь относил все события, о которых идет речь в отрывках, к Крыму, к завоеванию Владимиром Святым Корсуня (Херсона) в 988 г., что отвечало его датировке текста.
Исследователи XIX – первой половины XX в. продолжили изучение "Записки". Документ породил огромную литературу, и, надо сказать, многие авторы весьма существенно отступили от выводов первого его издателя. Повествование "топарха" о его злоключениях позволяло высказывать самые оригинальные точки зрения, ведь Сатурн находился в области Водолея в 903-905, 932-934, 961-963, 991-993, 1020-1023 гг. Пожалуй, самым популярным оказалось построение, согласно которому речь в отрывках идет о владениях Византии в Крыму, "варвары", напавшие на них, – это хазары, автор "Записки", защищавший "Климаты", – представитель местной византийской администрации, а тот, "кто царствует на севере Дуная", – конечно же Святослав. Получалась некоторая неувязка с датами – "Повесть временных лет" дает иную хронологию событий похода Святослава на Восток – но это мало кого смущало. (Краткий обзор историографии вопроса см.: Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. М., 1991. С. 108-112.) В 1957 г. была опубликована статья Г. Г. Литаврина, который еще раз обратился к единственной детали, датирующей описанные в документе события, – астрономическим наблюдениям "топарха", сделанным им в районе Днепра. Сославшись на исследование астронома К. К. Яхонтова, Литаврин писал, что на основании слов "топарха" (наблюдение производилось во второй половине декабря – первой половине января, из района от устья Днепра до порогов, во время от 7 до 8 вечера) "подобное положение Сатурна при всей сумме этих данных возможно... в январе 992 года" (Литаврин Г. Г. "Записка греческого топарха" (Документ о русско-византийских отношениях в конце X в.) // Из истории средневековой Европы (X-XVII вв.). М., 1957. С. 117). Г, Г. Литаврин считал, что речь идет о византийских владениях в Крыму, и видел в правителе страны "к северу от Дуная" Владимира Святого. Отмечу, что несколько ранее другой советский византинист М. В. Левченко также отнес события, описанные в "Записке", к началу 990-х гг., считая, что речь идет о Дунайской Болгарии, восставшей под предводительством "комитопулов" против власти Византии. Покровителем же византийского чиновника, написавшего это сочинение, мог быть, по его мнению, или венгерский король Стефан, или все тот же Владимир Святой – вероятнее, последний (Левченко М. В. Ценный источник по вопросу русско-византийских отношений в X веке ("Записка греческого топарха") // ВВ. Т. 4. М., 1951. С. 63-71; он же. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 291-339). В любом случае, стало ясно, что события, описанные в "Записке", не имеют никакого отношения к походам Святослава.
А в 1971 г. случилось событие, потрясшее византинистов. Американский исследователь И. Шевченко опубликовал обширную статью, доказывавшую, что Газе попросту подделал "Записку", стараясь стимулировать интерес русских и к своей работе, и к своей персоне, что приносило французу ощутимую материальную выгоду (Sevcenko, Ihor: The Date and Author of the So-Called Fragments of Toparcha Gothicus // Dumbarton Oaks Papers. 1971. № 25. P. 115-188). Выводы Шевченко подверг критике болгарский исследователь "Записки" И. Божилов, но получилось у него неубедительно, и переломить скепсис коллег ему не удалось (Божилов И. Анонимът на Хазе: България и Византия на долни Дунав в края на X век. София, 1979. С. 132-146). В последние десятилетия использование "Записки" историками практически сошло на нет. (См. изложение основных аргументов И. Шевченко и дополнительную аргументацию в пользу его выводов в недавно опубликованной работе: Медведев И. П. К вопросу о неподлинности так называемой "Записки готского топарха" // Мир Александра Каждана: К 80-летию со дня рождения. СПб., 2003. С. 160-172.) Вызывает удивление, что А. Н. Сахаров в своей монографии о дипломатии Святослава проигнорировал выводы не только И. Шевченко (возможно, решив не соглашаться с ним), но и М. В. Левченко и Г. Г. Литаврина, и, как бы не заметив их работ, отнес события "Записки" ко временам Святослава, построив на этом целую главу исследования (Сахаров Л. Н. Дипломатия Святослава... С. 113-122).
Лев Диакон. История / Пер. М. М. Копыленко; ст. М. Я. Сюзюмова; коммент. М. Я. Сюзюмова, С. А. Иванова; отв. ред. Г. Г. Литаврин. М., 1988. С. 7.
См. очерк, посвященный Феофано: Диль Ш. Византийские портреты. М., 1994. С. 148-151.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 36.
Там же. С. 36-37.
Там же. С. 189, коммент. 12.
Дринов М. С. Южные славяне и Византия в X веке. М., 1876. С. 62-63.
Успенский Ф. И. История Византийской империи: Период Македонской династии (867-1057). М., 1997. С. 304-305.
История на България. Т. 2. София, 1981. С. 370-372; Коледаров П. Цар Петър I // Военно-исторический сборник. 1982. № 4. С. 192-206.
См.: Николаев В. Д. Значение договора 927 г. в истории болгаро-византийских отношений // Проблемы истории античности и средних веков. М., 1982. С. 92-105.
О богомилах см.: Успенский Ф. И. Указ. соч. С. 313-314; Рансимен С. История Первого Болгарского царства. СПб., 2009. С. 192-198; Полывянный Д. И. Культурное своеобразие средневековой Болгарии в контексте византийско-славянской общности IX-XV веков. Иваново, 2000. С. 89-93; Литаврин Г. Г. Христианство в Болгарии в 927-1018 гг. // Христианство в странах Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы на пороге второго тысячелетия. М., 2002. С. 177-184.
В болгарской историографии встречается утверждение, что обращение Никифора Фоки к русам связано с неудачей, якобы постигшей его во время похода в Болгарию: болгары-де проявили твердость и отразили нападение византийцев. Отсутствие информации об этом в источниках болгарские исследователи связывают с тенденциозностью византийских авторов X-XI вв. (см., напр.: Коледаров П. Указ. соч. С. 203). Скорее, напротив, появление подобных построений в сочинениях болгарских историков XX в. связано с их стремлением приписать своим предкам несуществующие победы.
Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь. М., 2006. С. 132.
Факту приезда в Константинополь болгарского посольства в июне 968 г., после безобразной сцены, которую якобы устроил болгарским послам Никифор Фока, и его похода к болгарским границам историки с трудом находят объяснение. Например, Д. Анастасиевич считал, что даже после разрушения войсками Никифора Фоки болгарских крепостей на византийско-болгарской границе царь болгар Петр все же попытался договориться и заключить мир с василевсом ромеев. Однако успеха посольство не имело. Но только в начале июля 968 г. отношения между Петром и Никифором были окончательно прерваны, и Фока в конце июля того же года послал к Святославу в Киев Калокира (Анастасиевич Д. Царский год в Византии //Анналы института им. Н. П. Кондакова. Т. 11. Белград, 1940. С. 191). Объяснение остроумное, но оно не только корректирует информацию «Истории» Льва Диакона, но и дает Святославу слишком мало времени на сбор войск для войны с Болгарией, на которую не решился византийский император, – через месяц, в августе 968 г., русский князь уже напал на болгар. Другой византинист, П. О. Карышковский, также вносил коррективы в повествование Диакона. Ему казалось, что «несмотря на отказ Никифора уплатить обусловленную договором дань и его демонстративный поход к границе Болгарии, дело все же не дошло до публичного оскорбления послов. По всей вероятности, Лев, писавший в разгаре византийско-болгарских войн при Василии II, намеренно изобразил разрыв с болгарами в унизительных для последних красках» (Карышковский П. О. О хронологии русско-византийской войны при Святославе // ВВ. Т. 5. М., 1952. С. 137, прим. 5). Однако в этой версии исчезает сам повод к походу византийских войск – император отказался от уплаты дани, а значит, «демонстративный поход» к границе должны были бы совершить уже болгары.
Чертков А. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 гг. М., 1843. С. 19.
Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца: Извлечения из летописи Яхъи Антиохийского. СПб., 1883. С. 177.
Вывод о том, что византийско-болгарской войны, описанной в «Истории» Льва Диакона, на самом деле не происходило, обоснован византинистом С. А. Ивановым. См.: Иванов С. А. Византийско-болгарские отношения в 966-969 гг. // ВВ. Т. 42. М., 1981. С. 90-94, 98-99.
Лиутпранд. Указ. соч. С. 125-126.
Там же. С. 133.
Иванов С. А. Указ. соч. С. 94-97.
О том, что Никифор рассчитывал при помощи русов завоевать болгар, писали: Гильфердинг А. История сербов и болгар // Гильфердинг А. Собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1868. С. 140-141; Мутафчиев П. Русско-болгарские отношения при Святославе // Сборник статей по археологии и византиноведению, издаваемый семинарием им. Н. П. Кондакова. Т. 4. Прага, 1931. С. 84; Приселков М. Д. Русско-византийские отношения IX-XII вв. //ВДИ. 1939. № 3. С. 102; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 255.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 41.
О том, что задачей Никифора было отвлечь Святослава от крымских владений Византии, писали: Успенский Ф. И. Русь и Византия в X в. Одесса, 1888. С. 25; он же. Значение походов Святослава в Болгарию // ВДИ. 1939. № 4. С. 92-93; Левченко М. В. Указ. соч. С. 254-255; Гадло А. В. Восточный поход Святослава (К вопросу о начале Тмутороканского княжения) // Проблемы истории феодальной России. Л, 1971. С. 63-64; История на България. Т. 2... С. 390. О стремлении ромеев ослабить таким образом обе страны см.: Грушевский М. Очерк истории украинского народа. Киев, 1911. С. 67; Греков Б. Д. Борьба Руси за создание своего государства. М.; Л., 1945. С. 64; он же. Киевская Русь. М., 1953. С. 462; История Болгарии. Т. 1. М., 1954. С. 90-92; История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 233. О том, что византийский император преследовал обе эти цели, а заодно хотел еще и захватить ослабленную Болгарию, см.: Каргалов В. Сахаров А. Полководцы Древней Руси. М., 1986. С. 132.
А. А. Шахматов считал рассказ об испытании Святослава дарами вставкой, появившейся в предшествующем «Повести временных лет» т. н. «Начальном своде» конца XI в., который «охотно дополнял свой рассказ из народных преданий и песен. Быть может, не о Святославе собственно говорило использованное здесь предание, быть может, оно вспоминало старшего князя (ср. предание об Олеге, не принявшем даров, но по другой причине: это было брашно и питие, устроенное с отравой)» (Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 131).
Продолжатель Феофана. Жизнеописания византийских царей / Изд. подг. Я. Н. Любарский. СПб., 1992. С. 45.
Чертков А. Указ. соч. С. 152.
Там же. С. 122, 127.
Формирование войска из подобного рода отрядов хорошо можно себе представить на примере ирокезов, естественно несколько абстрагировавшись от индейского колорита: «Каждому предоставлялась свобода организовать военный отряд и предпринять поход, куда ему было угодно... Если ему удавалось образовать отряд... то они немедленно отправлялись в путь, пока энтузиазм был еще в разгаре... Когда мобилизованные таким образом силы соединялись вместе, то каждый отряд находился под командой своего предводителя, и их соединенные действия руководились советом этих предводителей. Если среди них находился известный своими подвигами военный вождь, он естественно становился их верховным вождем» (Морган Л. Г. Древнее общество, или Исследование линии человеческого прогресса от дикости через варварство и цивилизацию. Л., 1934. С. 70).
Седов В. В. Древнерусская народность: Историко-археологическое исследование. М., 1999. С. 213.
А. Чертков (один из первых исследователей истории походов Святослава) сомневался в численности русов, которую указывал Лев Диакон. Сам поход Святослава он принимал за «обыкновенный набег Варяжский для получения добычи, а сверх того, тем менее обдуманный и приготовленный, что Великий князь тут действовал не от своего лица, а как наемник, получивший уже вперед плату за грабеж, который, кроме того, Руссы имели еще в виду» (Чертков А. Указ. соч. С. 158). Для этого не нужно было собирать много людей: «Набег на Болгарию был первоначально не что другое, как исполнение принятого Святославом на себя поручения наказать Болгар, но если нечаянно напасть на них, ограбить, разорить, выжечь и возвратиться домой, а для этого и в наше время партизанам дают небольшие отряды» (Там же. С. 167). По мнению А. Черткова, Святославу по дороге в Болгарию нечем было бы кормить 60 тысяч человек – путь лежал поначалу через земли печенегов, где грабить было нечего. Когда же русы достигли Дуная, то и здесь поживиться не было возможности, «потому что весь успех его набега зависел совершенно от скорого и более всего нечаянного нападения и разбития Болгар. Какое же огромное количество продовольствия Руссы должны были взять с собою из Киева, чтобы прокормить 60 000 воинов в продолжении нескольких месяцев, не полагая даже в это исчисление тех, которые кроме носивших оружие должны были оставаться при лодьях и запасах? Сверх того: оружие, одежда, мачты, паруса какие-нибудь, хотя самые простые орудия для взятия городов, все это также надобно было поместить на тех же однодеревках. Мы знаем, что с Руссами были и женщины, может быть, и дети. Сколько нужно было челноков, чтобы перевезти все это из Киева до Силистрии и поместить на них еще 60 000 ратников?» (Там же. С. 168-169). В результате исследователь выделяет Святославу лишь десять тысяч воинов, допуская, что «завоевав Болгарию, он, конечно, мог набрать вспомогательный отряд из Болгар и, не имея собственной конницы, нанимал Печенегов» (Там же. С. 178). Определенная логика в размышлениях А. Черткова есть, хотя согласиться с тем, что поход Святослава на Болгарию был обыкновенным разбойничьим набегом, вряд ли возможно. Кроме того, непонятно, почему поход из Киева на Дунай должен был занять несколько месяцев. Если же допустить, что поход на болгар начинался из двух пунктов сбора воинов – из Киева и Тмутаракани, то говорить о большой сложности собрать и прокормить 60 тысяч человек вряд ли возможно. Учитывая, что помощь в переброске войска в Болгарию оказывали херсониты, не должно было возникнуть проблем и с сохранением в тайне от болгар приготовлений к походу.
Гильфердинг А. Указ. соч. С. 141; Ламбин Н. Куник А., Васильевский В. О годе смерти Святослава Игоревича вел. кн. Киевского. Хронологические разыскания. СПб., 1876. С. 127; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 69; Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян. СПб., 1996. С. 331-332.
Державин Н. С. Славяне в древности. М., 1946. С. 202.
Историки еще в XIX в. обратили внимание на то, что у Прокопия Кесарийского имеется сообщение о том, что император Юстиниан в VI в. воздвиг на берегу Дуная до 80 укреплений. Долгое время считалось, что свидетельство Прокопия дошло до русского летописца, который из него и позаимствовал свои 80 городов «по Дунаю». См. Дринов М. С. Указ. соч. С. 96; Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в Х в. Одесса, 1904. С. 89; Погодин А. Л. История Болгарии. СПб., 1910. С. 44; Шахматов А. А. Указ. соч. С. 122. А. А. Шахматов обращал внимание еще и на слова из болгарских песен, которые «также содержат сходное число (77) для обозначения количества городов по Дунаю»; см.: Там же. С. 122. Однако П. О. Карышковский заметил, что ссылка историков на Прокопия «неубедительна, т. к. в списке Прокопия перечислено 74 пункта (причем 56 из них были во времена Юстиниана расположены в Иллирийском и только 18 во Фракийском диоцезе). Из текста видно, что были еще и другие укрепления, которые византийский историк счел возможным не называть. Кроме того, если даже допустить, что укрепления существовали в VI ст. в указанном Прокопием числе, и считать, что Святослав заходил так далеко на запад, то все же нет основания полагать, что число их продолжало оставаться неизменным вплоть до X в. Наконец, нет никаких указаний или даже намеков на то, что средневековые болгарские летописцы вообще пользовались Прокопием. Равным образом болгарская песня, упоминающая 77 городов по Дунаю, если даже и доказывает наличие такого количества населенных пунктов, никак не является источником летописи. Скорее можно было бы думать вместе с В. Г. Васильевским о действительном завоевании Святославом значительного числа населенных пунктов, но вернее всего – это лишь поэтическая, а не реальная деталь, подобно тому как саги повествуют о завоевании Гаральдом норвежских восьмидесяти крепостей в борьбе с сарацинами» (Карышковский П. О. О мнимом болгарском источнике древнейших русских летописных сводов // Труды Одесского государственного университета. Т. 144. Серия исторических наук. Вып. 4. 1954. С. 179).
О Доростоле см.: Николаев В. Д. Указ. соч. С. 101-102; Коновалова И. Г., Перхавко В. Б. Древняя Русь и Нижнее Подунавье. М., 2000. С. 39-40.
Меламед К. Scythia minor – Добруджа – неподчиненный влияниям варварский путь // Степи Восточной Европы во взаимосвязи Востока и Запада в средневековье. Международный научный семинар (Тезисы докладов). Донецк, 1992. С. 43.
Впрочем, многие авторитетные ученые верили в наивность Никифора, считая, что василевс ромеев, пригласив русов, то ли ошибся в своих расчетах, то ли запутался в собственных политических комбинациях. См.: Успенский Ф. И. Русь и Византия... С. 25; Грушевский М. Указ. соч. С. 67; Мутафчиев П. Указ. соч. С. 84; Греков Б. Д. Борьба Руси... С. 64; он же. Киевская Русь... С. 462; Карышковский П. О. О хронологии... С. 138; Литаврин Г. Г. Формирование и развитие Болгарского раннефеодального государства (конец VII – начало XI в.) // Раннефеодальные государства на Балканах VI-XII вв. М., 1985. С. 177.
Лиутпранд Кремонский. Указ. соч. С. 138.
Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX-XI вв. М., 1993 С. 107.
Пархоменко В. А. Древнерусская княгиня св. Ольга (вопрос о крещении ее). Киев, 1911. С. 17-18; он же. Начало христианства Руси. Очерки из истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 132-140; Иванов С. А. Проблемы ранней истории Руси и ее христианизации // Русь между Востоком и Западом: культура и общество, X-XVIII вв. (Зарубежные и советские исследования). Ч. 3. М., 1992. С. 128-129.
М. Б. Свердлов предполагает, что хронист «перепутал имена императоров», ведь «15 ноября 959 г. умер Константин VII, а ко времени приезда епископа на Русь византийским императором был Роман II» (Свердлов М. Б. Политические отношения Руси и Германии X – первой половины XI в. // Проблемы истории международных отношений. Л., С. 284).
Разбор мнений ученых о целях, которые преследовала Ольга, обращаясь к Оттону, см.: Назаренко А. В. Указ. соч. С. 119-120.
Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1987. С. 391.
Назаренко А. В. Указ. соч. С. 108.
Латиноязычные источники по истории Древней Руси: Германия, IX – первая половина XII в. / Сост., пер., коммент. М. Б. Свердлова. М.; Л., 1989. С. 65; Назаренко А. В. Указ. соч. С. 138; Титмар Мерзебургский. Хроника. В 8 кн. / Пер. с лат. И. В. Дьяконова. М., 2005. С. 25.
Назаренко А. В. Указ. соч. С. 112-113. См. также: Латиноязычные источники... С. 105-106, 111, 124, 163.
Назаренко А. В. Указ. соч. С. 125.
Пархоменко В. Начало христианства... С. 142-143; Приселков М. Д. Очерки церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С. 14; Вайнштейн О. Л. Роль и значение нашей родины в истории Западной Европы в средние века // Вестник ЛГУ. 1950. № 5. С. 64; Рамм Б. Я. Папство и Русь в X-XV вв. М.; Л., 1959. С. 36; Свердлов М. Б. Политические отношения Руси и Германии... С. 286.
Пархоменко В. А. Древнерусская княгиня св. Ольга... С. 16-17; он же. Начало христианства... С. 138-139; Бейлис В. М. Ал-Мас'уди о русско-византийских отношениях в 50-х годах X в. // Международные связи России до XVII в. М., 1961. С. 29; Мантейфелъ Т. Попытки вовлечения Киевской Руси в орбиту латинских отношений // Становление раннефеодальных славянских государств. Материалы научной сессии польских и советских историков. Киев. 1969 г. Киев, 1972. С. 144-145; Назаренко А. В. Указ. соч. С. 128-129, коммент. 34. Советский исследователь Б. Я. Рамм видел причины провала миссии Адальберта в его «бестактности и самоуверенности». Исследователю даже казалось возможным предположение, что сама «запись о прибытии послов от княгини Ольги была сфабрикована Адальбертом специально, чтобы как-нибудь оправдать свою киевскую авантюру. Во всяком случае, в наших летописях, а также в византийских источниках нет никаких упоминаний о посольстве Ольги к Оттону I». Получается, что инициатива отправления епископа на Русь исходила от немецкой стороны. «Полный провал, который постиг Адальберта, являлся, конечно, следствием тех намерений, которые он, вероятно, и не очень скрывал, – намерений, подобных тем, какие впоследствии многократно, с удивительною настойчивостью, оставаясь глухими к урокам истории, пытались осуществлять представители римской церкви на Руси. Адальберт, возомнив себя „апостолом русским“, стремился, очевидно, насильственно навязать латинское христианство, не считаясь ни с чем. Не исключено, что он имел известные основания рассчитывать на поддержку княгини Ольги и некоторых ее приближенных из княжеской дружины, которые были прямыми представителями нарождавшегося в эту пору на Руси класса феодалов, заинтересованного в укреплении новой религии» (Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 35-36). Можно согласиться с М. Б. Свердловым, что «в приведенных выше записях Адальберта не видно враждебного тона, личной злобы и раздражительности автора, неизвестно также, как вел себя Адальберт на Руси. Предположение Б. Я. Рамма относительно вымышленности сообщения о послах русов не может подтверждаться тем, что в других источниках нет аналогичных сообщений. Следует также отметить, что события, описанные в хронике, были записаны тогда, когда многие свидетели русского посольства были живы и среди них Оттон I, который стал к этому времени императором, и архиепископ Вильгельм. Все это свидетельствует о малой вероятности предположения Б. Я. Рамма» (Латиноязычные источники... С. 42-43).
Назаренко А. В. Указ. соч. С. 126-128, коммент. 33-35; 145-146, коммент. 6.
О значительном влиянии христиан в Киеве см.: Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. 1. Ч. 1. М., 1901. С. 68-71; Приселков М. Д. Очерки... С. 6-8; Мошин В. А. Христианство в России до Св. Владимира // Владимирский сборник в память 950-летия крещения Руси. Белград, 1938. С. 13; Кузьмин А. Г. Принятие христианства на Руси // Вопросы научного атеизма. Вып. 25. М., 1980. С. 12; он же. Падение Перуна. Становление христианства на Руси. М., 1988. С. 5; Никитин А. «Аз, Святослав, князь русский...» // Наука и религия. 1991. № 9. С. 40.
О слабом влиянии христиан на ход дел при Игоре и Ольге см.: Сахаров А. Н. Дипломатия древней Руси: IX – первая половина X в. М., 1980. С. 283-284; Литаврин Г. Г. Русско-византийские связи в середине X века // ВИ. 1986. № 6. С. 46; Фроянов И. Я. Об историческом значении «крещения Руси» // Генезис и развитие феодализма в России. Проблемы идеологии и культуры (Проблемы отечественной и всеобщей истории. Вып. 10). Л., С. 42-47.
Шахматов А. А. Указ. соч. С. 114-117, 129.
Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878. С. 283; Серебрянский Я. И. Древнерусские княжеские жития // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1915 г. М., 1915. Кн. 3. С. 36-37, 6-13; Татищев В. Я. История Российская. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 106.
Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М., 1963. С. 805-809.
См.: Мошин В. Русь и Хазария при Святославе // Сборник статей по археологии и византиноведению, издаваемый институтом им. Н. П. Кондакова. Т. 6. Прага, 1933. С. 206-207; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л, 1945. С. 259; Рыбаков Б. А. Обзор общих явлений русской истории IX – середины XIII в. // ВИ. 1962. № 4. С. 39; Каргалов В. В., Сахаров А. Я. Указ. соч. С. 60; Толочко Я. Я. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 44; Хачатуров Г. Л. Мирные договоры Руси с Византией. М., 1988. С. 37; Новосельцев А. Я. Принятие христианства древнерусским государством как закономерное явление эпохи // ИСССР. 1988. № 4. С. 107; он же. Хазарское государство и его роль в истории восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 220.
О различии «течений», «партий» и противоречии «стремлений» матери и сына писали «немарксисты» (Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. СПб., 1914. С. XXXII; Пресняков А. Е. Княжое право в древней Руси. Лекции по русской истории. Киевская Русь. М., 1993. С. 324). В советской историографии модными стали рассуждения о том, что Ольга и Святослав воплощают в себе, соответственно, «феодальный» и «патриархально-рабовладельческий» (или «военно-рабовладельческий») уклады (Юшков С. В. Очерки по истории феодализма в Киевской Руси. М.; Л., 1939. С. 30-31; он же. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М., 1949. С. 77-78; он же. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX в. // ВИ. 1950. № 1. С. 75-76; Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.; Л., 1948. С. 259-260; Левченко М. В. Указ. соч. С. 236-237; Рамм Б. Я. Указ. соч. С. 36). В период перестройки «уклады» выходят из моды, но проблема остается. Например, А. Г. Кузьмин пишет о «двух функциях государства», «двух типах психологии», «двух тенденциях эпохи становления государства» и добавляет: «На отношениях матери с сыном отражались столкновения этих тенденций. Но только этим угрозу полного разрыва не объяснить. Ведь за тенденциями просматривается и своеобразное разделение труда» (Кузьмин А. Г. Падение Перуна... С. 4-5).
См., напр.: Пархоменко В. А. Начало христианства... С. 139.
Пашуто В. Т. Древняя Русь конца IX – начала XII в. // Всемирная история. Т. 3. М., 1957. С. 250; Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989. С. 116; Королев А. С. История междукняжеских отношений на Руси в 40-70-е гг. X в. М., 2000. С. 197; Пчелов Е. В. Генеалогия древнерусских князей IX – начала XI в. М., 2001. С. 141. Что касается статуса Святослава во время балканской войны, то Лев Диакон называет его «катархонтом» русов (Лев Диакон. Указ. соч. С. 44, 55). Известно, что официальным титулом киевского князя в Византии являлся «архонт Росии». Так Константин Багрянородный называет в своих сочинениях Игоря, а позже Ольгу (Константин Багрянородный. Указ. соч. С. 45,51). Значение же термина «катархонт», используемого Львом Диаконом, весьма расплывчато. Так он называет и византийцев, и иноземцев, и военных, и гражданских. В данном случае этот титул означает военного предводителя, но никак не киевского князя, «архонта» (Лев Диакон. Указ. соч. С. 188, коммент. 5).
В. В. Каргалов даже считает, что подобная практика «разделения власти» сложилась задолго до походов Святослава. Уже «князь Игорь и княгиня Ольга олицетворяли собой два различных общественных начала – родовое и феодальное, два образа жизни, два миропонимания. Игорю были близки отчаянная смелость и бесшабашность предводителя конной дружины, Ольге – решительное упорство и расчетливость хозяина-вотчинника». Продолжалось это и позже, при Святославе: «Он будет, подобно своему отцу, князем-воином, освобожденным от обременительной и серой повседневности стараниями матери-княгини. Недаром Святослав запомнился современникам и потомкам ярким всплеском древней отваги и диковатой самобытности, отходившей уже в десятом столетии в прошлое. Но направляемая твердой рукой княгини Ольги, эта отвага решала не узкоплеменные, а государственные задачи, по сути своей, перерастая ставшие архаичными формы дружинного быта, дружинного побратимства и подчеркнутого единения князя с воями своими» (Каргалов В Сахаров А. Указ. соч. С. 25). При этом автор, не замечая вокруг Игоря, Ольги и Святослава князей-союзников, считает Ольгу всего лишь женой и матерью последовательно правящих князей, – ее мужа и сына, – не игравшей без них самостоятельной роли. Отсюда и невнятное объяснение того, как эта практика «разделения власти» сложилась: «...Немного времени прошло, и Ольга крепко прибрала к рукам киевскую землю, уже привыкла смотреть на нее как на свой большой двор, требующий хозяйского глаза... Князь Игорь замечал, что люди все реже обращаются к нему с повседневными делами, и воспринял это как должное. ...Постепенно он привык отсылать к Ольге докучливых просителей и жалобщиков, даже наместников и своих мужей-дружинников, проевших раньше времени положенную им долю дани и просивших еще. Власть киевского князя как бы разделилась надвое: на войне предводительствовал Игорь, а внутренней жизнью огромной страны заправляла Ольга. Такое положение дел казалось естественным не только самому князю Игорю, но и его боярам и мужам» (Там же. С. 24). Сохранилось это положение и при Святославе. Такие вот «ленивые Рюриковичи».
См.: Плетнева С. А. Печенеги, торки и половцы в южнорусских степях // МИА. № 62. М.; Л., 1958. С. 192; Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. Горган и Поволжье в IX-X вв. М., 1962. С. 30-31.
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 155.
Плетнева С. А. Указ. соч. С. 193.
Брайчевский М. Ю. Когда и как возник Киев. Киев, 1964. С. 120-122; Толочко П. П. Древний Киев. Киев, 1976. С. 21-31.
Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 125-127.
Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 340-341.
Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. М., 1994. С. 79.
Лихачев Д. С. Народное поэтическое творчество времени расцвета древнерусского раннефеодального государства (X-XI вв.) // Русское народное поэтическое творчество. Т. 1. М.; Л., 1953. С. 162.
А. Н. Насонов попытался оспорить вывод А. А. Шахматова о том, что рассказ о Претиче носит вставной характер. После переговоров воеводы с печенежским князем печенеги стояли на Лыбеди, а эта река «протекала южнее Киева, на пути отступления печенегов... Следовательно, испугавшись трубных звуков, возвещавших приход войска, и думая, что идет „князь“ (т. е. Святослав), они „побегоша разно оть града“. Побежали они, конечно, в противоположную сторону (Претич переходил Днепр), т. е. к западу и к юго-западу от стен города, и Ольга имела возможность выйти к Днепру. После заключения перемирия с Претичем, когда печенеги уходили „оть града“, на Лыбеди нельзя было напоить коня» (Насонов А. Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951. С. 62). Отмечу, что А. Н. Насонов не оригинален – еще П. В. Голубовский предположил, что Претич только отогнал печенегов от города, а разгромил их все-таки Святослав (Голубовский П. В. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар: История южно-русских степей IX-XIII вв. Киев, 1884. С. 70). Однако их объяснения выглядят натянутыми, из текста ясно следует, что после переговоров Претича с печенежским князем инцидент, как говорится, был исчерпан. Неожиданное продолжение печенегами осады нарушает логику и противоречит самому духу рассказа о спасении Киева Претичем. Кроме того, построения П. В. Голубовского и А. Н. Насонова проясняют далеко не все вопросы, которые возникают при чтении этого места летописи.
В трех поздних летописях, которыми пользовался исследователь XIX в. Ф. А. Гиляров, содержится следующее сообщение: «В то же время приидоша печенеги на Киев, Ольга же со внучатами своими и с Ярополком, Ольгом и Владимиром затворися в Киеве, печенеги же едва не взяша град, аще бы некий князь из-за Днепра поспешил и защитил его, ко Святославу же отписа сице: ты, княже, чужие земли доступаеши, а твою печенеги воюют, а аще вскоре не придеши, не имаша видети ни матери твоея, ни детей» (Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878. С. 301). П. О. Карышковский, стремясь доказать, будто кроме Святослава печенегам некого было бояться, высказал предположение, что печенеги решили: стремительный сын Ольги обошел их по воде и появился с левого берега (Каришковський П. Й «Повесть временных лет» про балканьскi походи Pyci при князi Святославi // Працi Одеського Державного универсiтету iм. I.I. Мечникова. 1962. рiк XCVIII. Т. 152. Серия iсторичних наук. Вып. 9. С. 98-99). Все это выглядит неубедительно. Если печенеги опасались возвращения Святослава с грозным войском из Болгарии, с чего вдруг им было думать, что он будет предпринимать странные обходные маневры, а не сразу подойдет к городу. Эффект паники среди осаждающих был бы тот же. Кроме того, так могли судить печенеги, уже засевшие в Киеве и из него почему-то не выходившие. Рассеянные по окрестностям кочевники были прекрасно информированы обо всем, что происходит близ города. От них не укрылось бы движение по Днепру значительных военных сил, подхода которых они могли опасаться.
О легенде см.: Марков М. Е. О достопамятностях Чернигова. Чернигов, 1882. С. 2; Багалей Д. И. История Северской земли до половины XIV ст. Киев, 1882. С. 79; Пархоменко В. О. Князь Чорний (До питання про добу Сiверянськоi колонiзацii Подесення) // Ювшлейний збiрник на пошану акад. Д. Й. Багалiя. Киïв, 1927. С. 379-382; Шевченко Ю. Ю. Княжна– амазонка в парном погребении Черной могилы //Женщина и вещественный мир культуры у народов России и Европы (Сборник Музея антропологии и этнографии. Т. 57). СПб., 1999. С. 15-17.
Рыбаков Б. А. Древности Чернигова // МИА. № 11. М.; Л., 1949. С. 1-53.
Настов Л. Н. Указ. соч. С. 62; Зайцев А. К. Черниговское княжество // Древнерусские княжества X-XIII вв. М., 1975. С. 72-74; Толочко П. П. Киевская земля // Древнерусские княжества Х-XIII вв. М., 1975. С. 5; Толочко П. П. Киев и Чернигов в IX-XIII вв. // Историко-археологический семинар «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.» (15-18 апреля 1985 г.). Тезисы докладов. Чернигов, 1985. С. 10.
Орлов А. С. Художественный металл Чернигова (Семантика оковки из Черной Могилы) // Чернигов и его округа в IX-XIII вв. Киев, 1982. С. 152-165.
Рыбаков Б. А. Указ. соч. С. 10; Зайцев А. К. Указ. соч. С. 68; Коваленко В. П. Основные этапы развития древнего Чернигова // Историко-археологический семинар «Чернигов и его округа в IX-XIII вв.» (15-18 апреля 1985 г.). Тезисы докладов. Чернигов, 1985. С. 15-16.
О. М. Рапов верно указывал, что печенеги опасались появления с востока не Святослава, так как поход «огромного войска, которое повел Святослав на Балканы, не мог остаться незамеченным Степью». Кочевников пугала перспектива нападения на них «какого-то левобережного владетеля». По мнению исследователя, то, «что левобережного князя не оказалось на месте, нам представляется в порядке вещей. В это время он должен был находиться со своим сюзереном в болгарском походе» (Рапов О. М. Княжеские владения на Руси в X – первой половине XIII в. М., 1977. С. 95). Но если Святослав с огромным войском находился на Дунае, печенеги, столь хорошо информированные, могли предположить, что с ним ушел и «левобережный князь»? Получается противоречие.
Гаркави А. Я. Сказания мусульманских писателей о славянах и русских (с половины VIII века до конца X века по P. X.). СПб., 1870. С. 218.
Там же. С. 218-219.
Там же. С. 219-220.
Там же. С. 225.
Эту деталь подметил еще А. Чертков (Чертков А. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 гг. М., 1843. С. 190-192). См. также: Державин Н. С. Славяне в древности. М., 1946. С. 203; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 264.
Вестберг Ф. К анализу восточных источников о Восточной Европе // ЖМНП. 1908. Март. С. 4; Мошин В. Русь и Хазария при Святославе // Сборник статей по археологии и византиноведению, издаваемый институтом им. Н. П. Кондакова. Т. 6. Прага, 1933. С. 194-196.
Бартольд В. В. Место прикаспийских областей в истории мусульманского мира. Баку, 1925. С. 43. Впрочем, Бартольд своим авторитетом лишь подкрепил уже высказывавшееся ранее предположение. См.: Погодин М. И Древняя русская история до монгольского ига. Т. 1. М., 1999. С. 43. Н. Знойко поставил под сомнение датировку Ибн Хаукаля, предположив, что «и Нестор, и Ибн Хаукаль одинаково слабы в хронологии и к показаниям их в этом отношении мы должны относиться с одинаковой осторожностью» (Знойко Н. О походах Святослава на Восток // ЖМНП. 1908. Декабрь. С. 265-267). А раз оба источника говорят об одном и том же событии, то нужно выбрать одну, более правильную, дату. Таковой Н. Знойко признал 965 г., так как в конце 60-х гг. X в. Святослав был занят войной на Балканах и в Хазарии находиться не мог, а кроме него на Руси князей «конечно же» не было (Там же. С. 268-270). Это мнение получило широкое распространение. См.: Бартольд В. В. Арабские известия о русах // Бартольд В. В. Сочинения. Т. 2. Ч. 1. М., 1963. С. 849-850; он же. История изучения Востока в Европе и России. Л, 1925. С. 167; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 262-263; он же. Начало мореходства на Руси. Л, 1949. С. 70-71; Якубовский А. Ю.
О русско-хазарских и русско-кавказских отношениях в IX-X вв. // Известия АН СССР. Серия: История и философия. М., 1946. Т. 3. № 5. С. 470-471; Карышковский П. О. К истории балканских войн Святослава // ВВ. Т. 7. М., 1953. С. 237-238; Заходер Б. Н. Из истории волжско-каспийских связей Древней Руси // Советское востоковедение. 1955. № 3. С. 115; Левченко М. В. Указ. соч. С. 254; Артамонов М. И. Белая Вежа // СА. Т. 16. М.; Л., 1962. С. 43; он же. История хазар. Л., 1962. С. 427; Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербенда X-XI веков. М., 1963. С. 143, 152.
См., напр.: Мавродин В. В. Образование древнерусского государства... С. 265; Артамонов М. И. Белая Вежа...С. 43-44.
Лаврентьевская летопись (ПСРЛ. Т. 1). М., 1997. Стб. 65.
Д. С. Лихачев, издавая текст «Повести временных лет» по Лаврентьевской летописи, даже перевел это место как «столицу их и Белую Вежу взял» (Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 168). См. также: Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 427; Минорский В. Ф. Указ. соч. С. 152; Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X-XIII вв. СПб., 1994. С. 55-56. Но дальше всех в своих предположениях пошел Б. Н. Заходер. Он обратил внимание на то, что в описаниях Итиля арабскими авторами встречается сообщение о том, что этот город состоял из двух частей – «одна часть на запад от реки, другая часть к востоку от реки зовется Хазаран, или Восточный Итиль; царь вместе с войском и приближенными живет в западной части города», а «в восточной части города много купцов, торговых мест», здесь живут мусульмане, христиане, иудеи, язычники. Далее исследователь предположил, что поскольку в западной, правобережной части Итиля был построен дворец правителя хазар «из обожженного кирпича», то эта часть города могла называться Саркел – «Белый город». И тогда «не правильнее ли предположить, принимая во внимание дату похода, что и в первой и во второй части перечисления захваченного Святославом разумелось одно и то же: не два города, а две части города, расположенные на разных берегах Итиля». В качестве дополнительного доказательства Б. Н. Заходер привел известие о делении хазар на «черных» и «белых», почему «имеются достаточные, как кажется, основания предполагать, что название „белая“ могло прилагаться к итильскому правобережью не только благодаря наличию там „вежи“, т. е. башни, дворца, а просто потому, что это был центр, столица белых хазар. Если это наше предположение правильно, то на левом берегу мы должны разыскивать центр черных хазар» (см.: Заходер Б. Н. Каспийский свод... С. 185-194). Получается, что похода Святослава на Дон и Тамань как бы даже и не было, и как в руках русских оказалась позднейшая Белая Вежа, неясно. Нет смысла доказывать несообразность подобного построения. Б. Н. Заходер был не первым, кто пытался доказать тождество Итиля и Белой Вежи. Во второй половине XIX в. об этом уже писал немецкий востоковед Й. Маркварт. Критику его построения см.: Вестберг Ф. Указ. соч. С. 5.
В XIX в. Д. Щеглов определил расстояние из Булгара в Киев, по Волге и Днепру, в три тысячи верст. Переведя эти версты на дни пути (считая по 25 верст в день), он получил 120 дней пути. При этом он не учитывал волок между системой Волги и системой Днепра, хотя признавал, что этот волок «должен был принадлежать к самым затруднительным» (Щеглов Д. Первые страницы русской истории // ЖМНП. 1876. Май. С. 5-6). Через 100 лет Б. А. Рыбаков пришел к выводу, что путь напрямую «из Булгара в Киев через Воронеж содержит около 1400 км, или 40 дней обычного пути („легких дней“)» (Рыбаков Б. А. Путь из Булгара в Киев // МИА. № 162. М., 1969. С. 190). Святослав, разумеется, шел не «напрямки», много времени должно было отнять и «общение» с вятичами.
В четвертой главе уже говорилось о том, что речь в сочинениях Ибн Мискавейха и Ибн ал-Асира идет о гузах. В науке также высказывалось предположение, что в трудах арабов подразумевались печенеги. См.: Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. Л., 1979. С. 207; Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X-XIII вв. СПб., 1994. С. 57.
Лебедев И. Войны Святослава I // Исторический журнал. 1938. № 5. С. 47; Артамонов М. И. Белая Вежа... С. 44; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 93-94; Гадло А. В. Восточный поход Святослава (К вопросу о начале Тмутороканского княжения) // Проблемы истории феодальной России. Л., 1971. С. 60-65; Плетнева С. А. Хазары. М., 1976. С. 69.
Гаркави А. Я. Указ. соч. С. 226; Погодин М. Указ. соч. С. 42; Григорьев В. В. Россия и Азия. СПб., 1876. С. 42,62-63,102; Соловьев С. М. Сочинения. В 18 кн. Кн. 1. М., 1988. С. 153; Иловайский Д. И. История России. Ч. 1. М., 1876. С. 44; Святловский В. В. Примитивно-торговое государство как форма быта. СПб., 1914. С. 216; Левченко М. В. Указ. соч. С. 254.
Иловайский Д. И. Указ. соч. С. 44; Голубовский П. Болгары и хазары, восточные соседи Руси при Владимире св. // Киевская старина. 1888. Июль. С. 67; Святловский В. В. Указ. соч. С. 216. Не исключал подобного мотива и советский исследователь А. П. Пьянков. См.: Пьянков А. П. Происхождение общественного и государственного строя Древней Руси. Минск, 1980. С. 193.
Знойко Н. Указ. соч. С. 271-274, 294; Пархоменко В. А. У истоков русской государственности (VIII-XI вв.). Л., 1924. С. 99; Левченко М. В. Указ. соч. С. 254; Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962. С. 429; Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 43-44; История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 1. М., 1966. С. 494-495; Ширинский С. С. Объективные закономерности и субъективный фактор в становлении Древнерусского государства // Ленинские идеи в изучении истории первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970. С. 209; Каргалов В. Сахаров А. Полководцы Древней Руси. М., 1986. С. 61-62; Толочко П. П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 44-45; Новосельцев А. П. Древнерусско-хазарские отношения и формирование территории Древнерусского государства // Феодализм в России. М., 1987. С. 200; Петрухин В. Я. Норманны и хазары на юге Руси // Образование Древнерусского государства. Спорные проблемы. Чтения памяти В. Т. Пашуто. Тезисы докладов. М., 1992. С. 61; Фомин А. В. Древнерусские денежно-монетные рынки в 70-80-х гг. X в. // ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 72.
Гаркави А. Я. Указ. соч. С. 225; Багалей Д. И. Русская история. Т. 1. М., 1914. С. 182-183; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства... С. 260; Мавродин В. В. Начало мореходства... С. 67; Артамонов М. И. Белая Вежа... С. 46-47; Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 18; Каргалов В., Сахаров А. Полководцы... С. 61-62; Гадло А. В. Восточный поход... С. 66; Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа IV-X вв. Л., 1979. С. 206; Толочко П. Я. Древняя Русь... С. 45; Новосельцев А. П. Указ. соч. С. 199.
Грушевський М. М. Iсторiя Украiïни-Руси. Т. 1. Киш, 1991. С. 463; Половой Н. Я. О маршруте похода русских на Бердаа и русско-хазарских отношениях в 943 г. // ВВ. Т. 20. М., 1961. С. 103.
В качестве курьеза приведу размышления по этому поводу исследователя Н. Знойко. В его статье проводится мысль, что, только совершив свой грандиозный поход, «понял наш князь, что он гонялся за несбыточной мечтой. Он понял, что найти торговые пути и рынки и овладеть ими – мало; надо еще иметь силы, чтобы и удержать их за собой. Только проплыв все огромное пространство от Киева до Тмутаракани, узнал Святослав всю колоссальность его размеров и страшную отдаленность его от Поднепровья; узнал, что земли, лежащие на этом пути, богаты тем же сырьем, которого и у него много, что сбывать это сырье нужно далеко на Восток, что вести торговлю с мусульманскими народами Азии могли только мусульмане же – хазары и болгары, что заменить их в этом отношении он никоим образом не может. Сидя в Тмуторокани, понял наш князь, что слишком рано вздумал он идти по тому историческому пути, по которому, спустя несколько веков, пошла затем Русь, хоть все-таки путь этот – из Киева на Оку и Волгу – первым прошел Святослав. Таким образом, киевскому князю приходилось волей или неволей возвращаться на старую столбовую дорогу его предков. Приходилось вновь начинать дело все с той же Византией» (Знойко Н. Указ. соч. С. 295).
Гаркави А. Я. Указ. соч. С. 132.
См., напр.: Мошин В. А. Указ. соч. С. 195.
Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времени Святослава // ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 90-101. Исследовательница использовала списки, изданные де Гуе (в 1870 г.) и И. Крамерсом (в 1939 г.). См. также новейшее издание переводов отрывков из труда Ибн Хаукаля, подготовленное Т. М. Калининой: Древняя Русь в свете зарубежных источников: Хрестоматия. Т. III. Восточные источники. М., 2009. С. 86-94.
Бартольд В. В. Арабские известия о русах... С. 850-851. Эта точка зрения высказывалась задолго до В. В. Бартольда. См.: Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. Т. 1. М., 1989. С. 282, прим. 436. Аргументацию В. В. Бартольда усилил П. О. Карышковский: «В самом деле, трудно было бы объяснить, принимая известия о полном разрушении Булгара, наличие монет, битых в Булгаре и Суваре уже в 366 г. хиджры и свидетельства о торговом процветании города. Следует также добавить, что сам Ибн-Хаукаль говорит о продолжающейся в его время торговле руссов в Хазаране и тем косвенно свидетельствует против нарисованной им же самим картины полного разгрома, этого города. Не лишено, кроме того, значения, что аль Мукаддаси, географ, писавший в 375 г. хиджры (985-986 гг.), знает лишь о падении Итиля, завоеванного „племенем“ (или войском) из Рума, которое зовется Русь; и ничего не сообщает о падении Булгара или завоевании земли буртасов» (Карышковский П. О. К истории балканских войн Святослава... С. 238-239). Авторов, признававших, что Святослав разгромил Булгар, также поражал факт возвышения Волжской Болгарии после падения Хазарии. Несколько смущало исследователей и то, что опустошение Поволжья не отразилось на торговле, которую русы вели с Востоком через Булгар. Поэтому они предполагали, что русы затронули болгар лишь «мимоходом», удар по Болгарии был «менее сильным» и соседи хазар быстро «оправились». См.: Голубовский П. Болгары и хазары... С. 49; Якубовский А. Ю. Указ. соч. С. 471; Заходер Б. Н. Из истории волжско-каспийских связей... С. 116; Заходер Б. Н. Каспийский свод сведений... С. 168. Все эти «аргументы» кажутся легковесными.
Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля... С. 96. Эту точку зрения поддержал А. П. Новосельцев, приведя в ее пользу ряд дополнительных аргументов, в том числе из области археологии. Дело в том, что «никаких следов погрома Булгара этого времени археологически не обнаружено». См.: Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 225.
Гаркави Л. Я. Указ. соч. С. 225-226. О том, что подразумевается Испания, писали: Вестберг Ф. Указ. соч. С. 5; Бартольд В. В. Арабские известия о русах... С. 850; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства... С. 263; Карышковский П. О. К истории балканских войн Святослава... С. 238; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 139-140; Бейлис В. М. Народы Восточной Европы в кратком описании Мутаххара ал-Макдиси (X в.) // Восточные источники по истории народов Юго-Восточной и Центральной Европы. Т. 2. М., 1969. С. 308; Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля... С. 98-99. Б. А. Рыбаков предлагал понимать под «Андалусом» Анатолию (Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1993. С. 185).
Отмечу, что среди историков были и те, которые более доверяли датировке Ибн Хаукаля, но также считали, что поход русов на хазар был один. Поэтому они предлагали отнести захват Саркела к концу 960-х гг. и объединить сообщения и русских, и арабских источников в один поход. В XIX в. так считали С. А. Гедеонов и П. В. Голубовский (Гедеонов С. А. Отрывки из исследования о варяжском вопросе // Приложение к I тому Записок Имп. АН. СПб., 1862. № 3. С. 69; Голубовский П. Болгары и хазары... С. 67). В начале XX в. А. А. Шахматов в ряде работ высказывал предположение, что в момент осады печенегами Киева Святослав находился не в Болгарии, а воевал на Востоке с хазарами, ясами и касогами и, следовательно, слова Претича означают, что он все-таки воевода Святослава (Шахматов А. А. Разыскания... С. 125-126; он же. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11. Пг., 1915. С. XXXIV; он же. Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Пг., 1916. С. 75). Также считал А. Якубовский (Якубовский А. Ибн-Мискавейх о походе Русов в Бердаа в 332 г. = 943/4 г. // ВВ. Т. 24. Л., 1926. С. 92). В 1970-х гг. А. Г. Кузьмин доказывал, что между русской летописью и сочинением Ибн Хакаля нет противоречия в датировках якобы одного и того же события. Просто в летописи эти события обозначены «не по константинопольской эре: 6472-6473 гг. – это и есть 968-969 гг.» (Кузьмин А. Г. Указ. соч. С. 270). Однако это предположение разрушает хронологию событий не только «Повести временных лет», но и византийских авторов. Кроме того, отнести грандиозный поход на Восток под руководством Святослава к 968-969 гг. еще более сложно, чем к 965-966 гг.
См.: Щеглов Д. Указ. соч. С. 67-68; Вестберг Ф. К анализу восточных источников... С. 3-4; он же. Записка Готского топарха // ВВ. Т. 15. Вып. 2-3. СПб., 1910. С. 249; Середонин С. М. Историческая география. Пг., 1916. С. 90-91; Мошин В. Указ. соч. С. 196-208; Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. 1. М., 1938. С. 84. Любопытно, что в последнее время даже А. В. Гадло, ранее всегда выступавший за то, что и летопись, и Ибн Хаукаль говорят об одном и том же походе, не исключал, что «за первым походом, возглавлявшимся киевским князем, последовал второй. Однако, если бы это было так, его действительно нельзя было бы связывать с Русским государством, поскольку силы Руси в тот период, о котором говорит Ибн Хаукаль, были сосредоточены у Киева, где Ольга с трудом отбивалась от печенегов, и в Болгарии, где в это время завяз Святослав, вовлеченный в войну – авантюру, стоившую ему жизни, а Руси – тех политических завоеваний, которые были сделаны в Причерноморье его предшественниками». См.: Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X-XIII вв. СПб., 1994. С. 56.
Артамонов М. И. Белая Вежа... С. 43.
Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля... С. 98; Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 226-227.
Древняя Русь в свете зарубежных источников... С. 96.
Это сообщение имеется и в краткой, и в пространной редакциях письма Иосифа. См.: Коковцов П. К Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932. С. 83-84, 102.
Т. М. Калинина обратила внимание на интересное «хронологическое совпадение похода русов 969 г. с разорением земель Ширвана соединенными силами дербентцев и воинов „из отдаленных земель“, главным образом из Сарира, во время междоусобных распрей эмира Дербента с ширваншахом Ахмедом Ибн Мухаммедом ал-Йезиди». Она считает, что эта смута могла быть удачным поводом для посылки из Киева русских войск на Каспий: «Можно было не опасаться помощи хазарам со стороны правителей Ширвана и Дербента. Вероятен и факт участия русов в борьбе: связи могли остаться еще с 40-х гг. X в., когда русы сражались против дейлемитов в Бердаа». Посредничество ширваншаха, в последующем содействовавшего возвращению беженцев в разоренные русами области, и, в дальнейшем, служба русов эмиру Дербента «также могут служить подтверждением предположения». См.: Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля... С. 98.
Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития: Обзор редакций и тексты // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. 1915 г. Кн. 3. М., 1915. С. 7-8, 12-13.
Шахматов А. А. Разыскания... С. 120,129-130; Кузьмин А. Г. Хронология начальной летописи // Вестник Московского университета. Серия: История. 1968. № 6. С. 48; он же. Начальные этапы... С. 268-269.
Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх... С. 67.
Перхавко В. Б. Летописный Переяславец на Дунае // ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 168-172.
Там же. С. 178.
Там же. С. 176.
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью (ПСРЛ. Т. 9). М., 2000. С. 35.
Об этом писали еще исследователи первой половины XIX в. См., напр.: Эверс И. Ф. Г. Древнейшее русское право в историческом его раскрытии. СПб., 1835. С. 130-131; Соловьев С. М. История отношений между русскими князьями Рюрикова дома. М., 1847. С. 44-45. Правда, позднее С. М. Соловьев высказывался в том смысле, что «Владимир был не совсем равноправный брат Ярополка и Олега. Многоженство не исключало неравноправности» (Соловьев С. М. Сочинения... С. 156). Относительно недавно этого вопроса коснулся А. В. Назаренко, придя к выводу, что «в наиболее архаических случаях сыновья от наложниц уравнивались в правах с сыновьями от свободных жен единоличной властью», и в этой связи «наделение „робичича“ Владимира Святославича Новгородом наравне с братьями Ярополком и Олегом (о матери которых, впрочем, летопись молчит) выглядит естественно. Анекдотический характер летописного рассказа о приглашении Владимира новгородцами затемняет суть дела» (Назаренко А. В. Родовой сюзеренитет Рюриковичей над Русью (X-XI вв.) // ДГ. 1985 г. М., 1986. С. 151-152).
См. критический разбор подобных ухищрений в работе: Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 11-15, 366.
Джаксон Т. Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (с древнейших времен до 1000 года). М., 1993. С. 132.
Татищев считал Предславу дочерью или сестрой венгерского «короля». Отмечу, что этим именем историк назвал и жену Ярополка – сына Святослава – выведя ее имя из названия «сельца Предславино». В этом «сельце», согласно «Повести временных лет», Владимир Святославич поселил свою жену Рогнеду, которая никогда не была женой его брата Ярополка. См.: Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. М.; Л, 1962. С. 111, 118,119, 372; М., 1963. Т. 2. С. 303, 305; Т. 4. М.; Л., 1964. С. 403. После Татищева другой историк XVIII в. М. М. Щербатов считал жену Святослава Предславу болгарской княжной, также выводя ее имя из договора. См.: Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб., 1770. С. 237.
Бестужев-Рюмин К. Н. О составе русских летописей до конца XVI в. СПб., 1868. С. 50; Шахматов А. А. Разыскания... С. 173. Любопытный разбор требования новгородцев с точки зрения его «законности» произвел И. Ф. Г. Эверс. См.: Эверс И. Ф. Г. Указ. соч. С. 102-105.
В. А. Пархоменко предполагал, что «Святослав при выборе мест для поселения своих сыновей должен был выбирать такие, связь которых с Киевской Русью была новее и потому слабее, которые нужно еще было приучать к мысли о зависимости от Киева и его династии и эту зависимость упрочивать». См.: Пархоменко В. А. Почему Святослав посадил сыновей своих – Олега в земле Древлянской и Владимира в Новгороде // ИОРЯС. 1914 г. Т. 19. Кн. 4. СПб., 1914. С. 139. По этой логике выходит, что все остальные земли были привязаны к Киеву раньше и сильнее. Примера хотя бы одной такой земли автор не привел.
Эверс И. Ф. Г. Указ. соч. С. 100-101; Беляев И. Д. История России от древнейших времен. Т. 1. Соч. Сергея Соловьева // Москвитянин. 1851. № 18. Сентябрь. С. 375, 379.
Соловьев С. М. Сочинения... С. 157; Кавелин К Д. Взгляд на юридический быт древней России // Кавелин К. Д. Собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1897. С. 24.
Шахматов А. А. Разыскания... С. 128-130.
Древнерусская литература: Восприятие Запада в XI-XIV вв. М., 1996. С. 112.
Якубовский А. Ю. Ибн-Мискавейх... С. 65.
Об этой возможной путанице см.: Перхавко В. Б. Летописный Переяславец на Дунае // ДГ. 1992-1993 гг. М., 1995. С. 172-175.
Лев Диакон. История. М., 1988. С. 121.
Татищев В. Н. История Российская. Т. 2. М.; Л., 1963. С. 51; Т. 4. М.; Л., 1964. С. 128. Во 2-м томе опубликована вторая редакция «Истории Российской», в 4-м – первая.
Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 41-53, 123-125.
А. А. Шахматов считал, что, в плане привлечения «Истории Российской» в качестве источника, достоверным является только первый вариант. Все же дополнения, встречающиеся во втором варианте, – измышления самого Татищева. См.: Шахматов А. А. К вопросу о критическом издании «Истории Российской» В. Н. Татищева // Дела и дни. Кн. 1. Пг., 1920. Это положение было принято многими авторами, скептически относившимися к «татищевским известиям». В начале 1960-х гг. среди исследователей Киевской Руси наметился рост интереса к трудам В. Н. Татищева, что вновь привело к обострению спора вокруг его «известий».
Одним из наиболее жестких критиков татищевской "Истории" в это время был С. Л. Пештич. В отличие от Шахматова Пештич считал, что и текст 1-й редакции "носит на себе следы редакционной обработки Татищевым летописных текстов". "В доказательство, – утверждал Пештич, – можно привести десятки, сотни и, если угодно, тысячи примеров. При сравнении текста рукописи 1-й редакции с известиями летописей убеждаемся, что Татищев поступал очень часто так, как и при работе над 2-й редакцией: 1) подновлял язык (а иногда его архаизировал), сознательно распространяя и переделывая смысл древнего текста; 2) добавлял известия из нелетописных отечественных источников и источников иностранных; 3) вставлял свои рассуждения или версии для объяснения или связи одних фактов с другими" (Пештич С. Л. Русская историография XVIII века. Т. 1. Л., 1961. С. 237). "Тысячи примеров", однако, Пештич не привел, ограничившись двумя-тремя.
Защитники Татищева, напротив, доказывали: то, что первый русский историк "подновлял язык", или его архаизировал, и вставлял свои суждения для объяснения того или иного источника или факта, а также ошибки в именах, которые, кстати, могли быть допущены и безграмотными переписчиками, нанятыми историком для изготовления копий своего труда, вряд ли говорят против добросовестности самого Татищева. См.: Кузьмин А. Г. Об источниковедческой основе "Истории Российской" B. Н. Татищева // ВИ. 1963. № 9. С. 215-218; он же. Татищев. М., 1987; Рыбаков Б. А. В. Н. Татищев и летописи XII в. // ИСССР. 1971. № 1. С. 97; он же. Русские летописцы и автор "Слова о полку Игореве". М., 1972. 184-197.
История на България. Т. 2. София, 1981. С. 390; Коледаров П. Цар Петър I // Военно-исторический сборник. 1982. № 4. С. 204; Николаев В. Д. Значение договора 927 г. в истории болгаро-византийских отношений // Проблемы истории античности и средних веков. М., 1982. С. 89, прим. 1; Литаврин Г. Г. Формирование и развитие Болгарского раннефеодального государства (конец VII – начало XI в.) // Раннефеодальные государства на Балканах VI-XII вв. М., 1985. С. 177.
О союзе со Святославом, который вынуждены были заключить поставленные в безвыходное положение болгары, первым написал П. Мутафчиев. См.: Мутафчиев П. Русско-болгарские отношения при Святославе // Сборник статей по археологии и византиноведению, издаваемый семинарием им. Н. П. Кондакова. Т. 4. Прага, 1931. С. 78-87. Состояние болгарской государственности Мутафчиев определял следующим образом: «Борис II продолжал жить в своей столице, сохранил внешние знаки своего достоинства и, очевидно, пользовался связанными с этим почестями... Святослав считал себя обязанным проявлять, в лице Бориса, уважение к болгарской государственной традиции... Если так, то, быть может, не будет чересчур смелым заключение, что в данное время в Преславской Болгарии было два государя. Один – беспомощный фигурант, реликвия великого прошлого, боговенчанный государь своего христианского народа, воплощение фикции, которой было предоставлено утешение умереть своей смертью вместо того, чтобы быть убитым, уничтоженным силой. Другой – в мире и в войне одинаково суровый повелитель и воин» (Там же. С. 87). Мутафчиев относит заключение русско-болгарского союза к начальному периоду болгарской войны, то есть еще до отъезда Святослава в Киев. В этом с ним нельзя согласиться. Потребность в таком союзе должна была возникнуть у русов лишь после смерти Никифора Фоки, да и болгары согласились на сближение с русами, вероятно, только после вступления на престол Бориса, разочаровавшись в возможности получения помощи от Византии. Та легкость, с которой болгары отвернулись от русов после вступления на территорию Болгарии войск Иоанна Цимисхия, свидетельствует о том, что русско-болгарский союз существовал непродолжительный период времени. Исходя из этого, заключение русско-болгарского соглашения относится ко времени возвращения Святослава из Киева.
До статьи Мутафчиева авторы осторожно писали лишь о некотором "содействии", которое часть болгар оказывала русским. См.: Гилъфердинг А. История сербов и болгар // Гилъфердинг А. Собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1868. С. 143. Положение о русско-болгарском союзе, сложившемся в ходе второго похода Святослава в Болгарию, приняли многие советские и болгарские исследователи. См. об этом союзе и возможных взаимоотношениях Бориса II и Святослава: Карышковский П. Русско-болгарские отношения во время Балканских войн Святослава // ВИ. 1951. № 8. С. 103-105; Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 462; История Болгарии. Т. 1. М., 1954. С. 92; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 261-272; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 70; История на България... С. 393; Иванов С. А. KOIRANOS TON BOULGARON: (Иоанн Цимисхий и Борис II в 971 г.) // Общественное сознание на Балканах в средние века: Межвузовский тематический сборник. Калинин, 1982. С. 48-49; Литаврин Г. Г. Формирование и развитие Болгарского раннефеодального государства... С. 177; он же. Особенности развития самосознания болгарской народности со второй четверти X до конца XIV в. // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989. С. 42; Никитин А. "Аз, Святослав, князь русский..." // Наука и религия. 1991. № 9. С. 43. Но, пожалуй, самую оригинальную концепцию русско-болгарских отношений выдвинул Б. А. Рыбаков, который, невзирая на указания источников, писал, что "никакого приглашения, никакого дружественного договора Византии с Киевской Русью, направленного против болгар, на самом деле не было", а действия русов "на Дунае и за Балканами были проявлением дружбы и солидарности с народом Болгарии, которому Святослав помогал отстаивать свою столицу, и своего царя, и политическую самостоятельность от посягательств Византии". Все, что делал Святослав, "было рассчитано на решение больших государственных задач, требовавших напряжения всех сил" (Рыбаков Б. А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982. С. 379, 382). Получалось, что Святослав просто ввел в Болгарию некий "ограниченный контингент".
Лев Диакон. Указ. соч. С. 199, коммент. 62.
Анна Комнина. Алексиада. СПб., 1996. С. 394-395.
Мутафчиев П. Указ. соч. С. 89-90; Лев Диакон. Указ. соч. С. 199, коммент. 62.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 56.
Речь идет о движении так называемых «комитопулов» – четырех братьев, носивших библейские имена (Давид, Моисей, Аарон и Самуил), – сыновей «комита» Западной Болгарии. Слово «комит» в литературе обычно поясняют то как «граф», наместник провинции, то видят в этом слове обозначение некого местного князька. Отца «комитопулов» звали то ли Николай, то ли Шишман. Наместником какой именно провинции он был, неизвестно. Центрами выступления братьев стали города Западной Болгарии – Водена, Преспа и Охрид (территория нынешних Македонии и Албании). Это движение, как известно, определяло ход истории Болгарии в следующие полвека после нападения Святослава. С подробной историей борьбы «комитопулов» можно ознакомиться в недавно изданной на русском языке книге Стивена Рансимена «История Первого Болгарского царства» (СПб., 2009. С. 217-252). Восстание было направлено против владычества Византии, установившегося в Болгарии после ухода из нее Святослава в 971 г. Активные боевые действия против ромеев «комитопулы» начали в 976 г., после смерти императора ромеев Иоанна Цимисхия. Но еще в марте 973 г. в Кведлинбург к императору Оттону I явились некие болгарские послы, в которых обычно видят представителей тех областей Болгарии, которые не признали власть Византии. О времени начала выступления и его первоначальных целях в науке высказывались самые разные мнения. Долгое время было популярно мнение, что движение «комитопулов» началось еще до появления в Болгарии войск Святослава, а после смерти Цимисхия лишь достигло значительного размаха (Гилъфердинг А. Указ. соч. С. 120, 199). Выступление «комита» считалось еще одним проявлением кризиса, охватившего Болгарию при бездарном Петре. Называлась даже дата начала восстания – 963 г., в общем, ничем не подтвержденная. Писали о произошедшем еще при царе Петре распаде Болгарии на Западную и Восточную и называли Шишмана «царем» отложившихся от Преслава областей (Дринов М. С. Южные славяне и Византия в X в. М., 1876. С. 88-111; Иречек К. История булгар. Варшава, 1877. С. 174-180; Погодин А. Л. История Болгарии. СПб., 1910. С. 43-46; Державин Н. С. История Болгарии. Т. 2. М.; Л., 1946. С. 13). Однако не меньше историков считало и считает, что движение в Западной Болгарии началось только после захвата Восточной Болгарии Святославом, когда русы хозяйничали в Преславе (Иловайский Д. И. История России. Ч. 1. М., 1876. С. 297; Приселков М. Д. Очерки церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С. 17; История Болгарии... С. 92; История на България... С. 390; Литаврин Г. Г. Формирование и развитие Болгарского раннефеодального государства... С. 177-178; он же. Особенности развития самосознания болгарской народности... С. 3943). В связи с этим пишут о том, что Святослав использовал это движение, еще больше ослабившее власть Бориса II, для захвата Преслава. Высказывалась мысль о вероятности союза русского князя с «комитопулами». Доказательства тому видят в антивизантийской направленности действий и одного, и других, в также в том, что Святослав не стремился к власти над всей Болгарией и не вторгался в ее западные и юго-западные провинции (Г. Г. Литаврин). Наконец, существует и третья точка зрения, согласно которой движение «комитопулов» началось только после оккупации Восточной Болгарии ромеями в 971 г., в последние годы правления императора Иоанна Цимисхия или сразу же после его смерти (Розен В. Р. Император Василий Болгаробойца. Извлечения из летописи Яхъи Антиохийского. СПб., 1883. С. 186-189; Успенский Ф. И. История Византийской империи: Период Македонской династии (867-1057). М., 1997. С. 404-406; Анастасиевич Д. Болгария 973-го года // Byzantinoslavica. Т. 3. Ч. 1. Praha, 1931. С. 103-109; Рансимен С. История Первого Болгарского царства. СПб., 2009. С. 217-218). Нужно учитывать, что «комитопулы» никогда не выступали против правящей династии болгарских царей. Этим объясняется и бегство к повстанцам из византийского плена Бориса II и его брата Романа. После нелепой гибели Бориса от рук болгарского стрелка, принявшего братьев за византийских шпионов, уцелевший Роман принял активное участие в восстании сыновей «комита». Царем он стать не мог, так как византийцы его оскопили. Но только после его смерти в 997 г. Самуил, один из «комитопулов», короновался в качестве государя болгар. Любопытно, что арабский автор начала XI в. Яхья Антиохийский называл Самуила «рабом» сына царя Петра. Значит, «комитопулы» признавали авторитет власти потомка Симеона Великого даже после захвата Болгарии ромеями (Розен В. Р. Указ. соч. С. 186-189). Наконец, то, что братья не были сепаратистами, видно из того факта, что Самуил стремился объединить под своей властью обе части Болгарии – и Западную, и Восточную, – что ему и удалось сделать. В 976-1001 гг. вся Болгария находилась под его контролем. Следовательно, необходимо согласиться с мнением Ф. И. Успенского, что «движение комитопулов было вместе национальной и династической борьбой, направленной против Византии» (Успенский Ф. И. Указ. соч. С. 405). Впрочем, этот крупный византинист и академик при решении данного вопроса испытывал колебания. В этом смысле интересна вторая часть цитируемого здесь второго тома его фундаментальной «Истории Византийской империи», подготовленная на основе рукописных материалов из личного архива ученого. Она содержит другую точку зрения: восстание Шишмана началось в последние годы правления Петра, оно привело к разделению Болгарского царства на восточную и западную половины и появлению новой династии Шишманичей, «комитопулы» «являются представителями особой политической и этнографической группы в обширном царстве и сосредоточивают около себя те народные элементы, которые не успели слиться с болгарами и которые в течение всего средневековья стремились к особности и автономности. Ни минуты нельзя колебаться относительно того, как назвать эти элементы: Шишманы опираются на албанские и сербские элементы...» (Там же. С. 312). Более последовательно точку зрения о «национальном и династическом» характере движения «комитопулов» отстаивает Г. Г. Литаврин (см. ссылки на его статьи выше). Однако, как мне кажется, предположение о возможности союза между «комитопулами» и Святославом обосновано им слабо. Святослав мог не вести боевые действия в Западной Болгарии и потому, что это было ему попросту не нужно. Он занимал Добруджу, захват Преслава и союз с Борисом II обеспечивал ему лояльность болгар, в том числе и западных провинций царства. Нет достаточных оснований и для того, чтобы определять время выступления «комитопулов» вторичным появлением Святослава на Дунае. После того как Борис оказался во власти русов, Западная Болгария могла быть самим стечением обстоятельств предоставлена сама себе. И при этом она могла признавать власть Великого Преслава. В ходе бурных событий 969-971 гг., происходивших в северо-восточной части Болгарского царства, на захват западных болгарских провинций не только у русов, но и у ромеев могло не хватить сил и времени. Но вот, когда в Константинополь был увезен законный царь болгар Борис II, а Восточную Болгарию оккупировали византийские войска, среди населения Западной Болгарии усилилось брожение. Впрочем, все вышесказанное – тоже предположение.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 46.
Там же. С. 48.
Там же. С. 67.
А. В. Назаренко пытался доказать существование дипломатических контактов и даже союза между Святославом и Оттоном I. Получилось не очень убедительно. См.: Назаренко А. В. Русь и Германия в IX-Хвв. //ДГ. 1991 г. М., 1994. С. 80-93.
Полевой Н. А. История русского народа. Т. 1. М., 1997. С. 138; Чертков А. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 гг. М., 1843. С. 215-216; Успенский Ф. Русь и Византия в X веке. Одесса, 1888. С. 25; Успенский Ф. И. Значение походов Святослава в Болгарию // ВДИ. 1939. № 4. С. 93-94; Карышковский П. О. О хронологии русско-византийской войны при Святославе // ВВ. Т. 5. М., 1952. С. 138; История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 233; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 94.
Державин Н. С. Указ. соч. С. 14.
Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 94; Калинина Т. М. Сведения Ибн Хаукаля о походах Руси времен Святослава // ДГ. 1975 г. М., 1976. С. 97; Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 226. В. Т. Пашуто и А. П. Новосельцев считали, что хазары действовали заодно с византийцами.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 44. Развивая данные источников, некоторые авторы даже предполагали, что Калокир утаил от Святослава, что его послал Никифор Фока и вручил 15 кентинариев как бы от себя. См.: Ламбин Н., Куник А., Васильевский В. О годе смерти Святослава Игоревича вел. кн. киевского. Хронологические разыскания. СПб., 1879. С. 127.
Леонид арх. Откуда родом была св. великая княгиня русская Ольга? // Русская старина. 1888. Июль. С. 221; Иловайский Д. И. Вероятное происхождение св. княгини Ольги и новый источник о князе Олеге. М., 1914. С. 6-7; Довнар-Запольский М. В. История русского народного хозяйства. Т. 1. Киев, 1911. С. 97; Приселков М. Д. Указ. соч. С. 14-16. Авторы по-разному определяли мотивы, которыми руководствовался наш князь. Леонид и Иловайский указывали на мнимое болгарское происхождение Ольги, предполагая, что Святослав, будучи по матери представителем болгарского княжеского рода, претендовал на болгарский престол, не желая, чтобы Болгария досталась византийцам. Довнар-Запольский считал, что князь руководствовался интересами русской торговли. Приселков предполагал, что Святослава «манила Болгария и как новые пределы... державы... и как выгодное решение для Руси церковного вопроса с приобретением Болгарского патриархата». В советское время о желании Святослава захватить Болгарию писали М. В. Левченко и В. Т. Пашуто, которые мотивировали поход князя все теми же торговыми интересами и нежеланием русов уступить Болгарию Византии. См.: Левченко М. В. Указ. соч. С. 255; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 89.
А. А. Шахматов отмечал, «что в этот период, от времени до времени, на севере образуется значительное скопление народов, и они двигаются к югу с прямою целью овладеть Царьградом». Святослав «преследует ту же цель», хотя его поход и поход Владимира Святославича «уже не имеют того стихийного характера, как походы Аскольда и Дира, Олега и Игоря; это зависело оттого, что Святослав и Владимир направляли свои движения из организованного уже государства. По-видимому, такое государство поддавалось по инерции тем самым стихийным движениям, которые перед этим создали это самое государство». См.: Шахматов А. А. Очерк древнейшего периода истории русского языка // Энциклопедия славянской филологии. Вып. 11. Пг., 1915. С. XXVI. О стремлении Святослава создать «русско-болгарскую державу», а затем овладеть и Царьградом писал П. Мутафчиев. По его мнению, русский князь «чувствовал себя преемником политических заветов» болгарского царя Симеона Великого. См.: Мутафчиев П. Указ. соч. С. 88-89. Неожиданную популярность тезис о стремлении Святослава создать «империю на юге», завоевав при этом Византию, приобрел среди советских исследователей. Эта фраза была выхвачена из работы К. Маркса (Маркс К. Разоблачение дипломатической истории XVIII века // ВИ. 1989. № 4. С. 4). Поэтому упрекнуть авторов в преувеличении было тогда трудно. В. В. Мавродин с увлечением писал: «Размах завоеваний, а следовательно, и планы Святослава поражают своими масштабами. Если бы Святославу удалось осуществить свои намерения, в Восточной и Южной Европе возникло бы колоссальное русское государство от Ладоги до Эгейского моря и от Балканских гор до Оки и Тмутаракани» (Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 268). Победный, послевоенный энтузиазм автора понятен. Отмечу, что, опираясь на Маркса, советские авторы вполне в духе Мутафчиева не забывали и о заветах царя Симеона Великого, пуская Святослава по его «стопам». См.: Лебедев И. Войны Святослава I // ИЖ. 1938. № 5. С. 53; Мавродин В. В. Указ. соч. С. 223, 224, 267-268; Карышковский П. Русско-болгарские отношения... С. 104.
Гильфердинг А. Указ. соч. С. 141-145. Примерно такую же оценку Святослава см.: Пархоменко В. Начало христианства Руси. Очерки из истории Руси IX-X вв. Полтава, 1913. С. 147-148; Пархоменко В. А. У истоков русской государственности. Л., 1924. С. 92; Грушевсъкий М. С. Iсторгя Украïни-Руси. Т. 1. Киïв, 1991. С. 458-459. Впрочем, В. А. Пархоменко допускал, что Святослав преследовал и какие-то торговые интересы. О непоследовательности Святослава, который «ввязался в войну Византии и Болгарии сначала в качестве союзника – наемника Византии, позже в качестве ее активного противника», и «государственными делами интересовался мало», писал А. Г. Кузьмин, выдвигая в качестве цели русского князя на Балканах желание перенести «центр земли» «в низовья Дуная, в Переяславец, где, видимо, еще с V в. сохранилась одна из „Русий“. Сюда после поражения гуннов в борьбе с гепидами отступила часть их союзников – руги, которые попросили византийского императора принять их на службу. (И даже в XIV в. города по Нижнему Дунаю будут считаться „русскими“.)» (Кузьмин А. Г. Владимир Святой // Великие государственные деятели России. М., 1996. С. 10). Ругов исследователь считал русами.
Розен В. Р. Указ. соч. С. 180-181.
Всеобщая история Степ'аноса Таронского Асох'ика по прозванию, писателя XI столетия. М., 1864. С. 127-128. Любопытно, что в этом сообщении русы лишь помогают болгарам, «вышедшим» против Цимисхия. Болгары представлены активными участниками войны, а не порабощенным русами народом.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 55-56, 122.
Успенский Ф. И. История Византийской империи... С. 520; Знойко Н. О посольстве Калокира в Киев // ЖМНП. 1907. Апрель. С. 229-272; Знойко Н. О походах Святослава на Восток // ЖМНП. 1908. Декабрь. С. 295-299. Н. Знойко считал, что Калокир, уже обо всем договорившись со Святославом, все-таки съездил в Константинополь, представил Никифору Фоке план нападения на болгар и получил 15 кентинариев «на наем дружины тавров», которые положил «преспокойно в карман» (Знойко И. О походах Святослава... С. 298-299). В советское время представление о Калокире, как о сепаратисте, принял В. В. Мавродин, при этом исследователь еще больше демонизировал фигуру херсонита. Получилось, что «для вящей убедительности и для того, чтобы еще скорее склонить Святослава к походу на болгар, Никифор Фока поручил Калокиру разыграть в Киеве роль претендента на императорский престол. Но Калокир быстро вошел в свою роль и мечтал отложиться от Никифора Фоки и основать свое независимое владение в Крыму, этот предприимчивый правитель „Корсунской страны“ подумывал и об императорской короне» (Мавродин В. В. Указ. соч. С. 268).
Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1991. С. 173.
Там же. С. 275.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 121-122; Чертков А. Указ. соч. С. 43.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 188, коммент. 8. Ранее об этом уже писал П. О. Карышковский. См.: Карышковский П. О. О хронологии русско-византийской войны... С. 138, прим. 1.
Когда спустя год Лев Фока с сыном Никифором вновь бежали из заключения и пробрались в Константинополь, где попытались поднять мятеж, Цимисхий уже не был столь гуманным. Незадачливых заговорщиков схватили, обоих ослепили и, конфисковав все имущество, вновь отправили в ссылку, на этот раз на один из Принцевых островов. См.: Лев Диакон. Указ. соч. С. 76-77.
Там же. С. 197, коммент. 39.
Там же. С. 56.
Там же. С. 56-57.
Там же. С. 201, коммент. 73.
В. Н. Татищев, во второй редакции второй части своего труда, видимо, желая примирить сообщение летописи о малочисленности войска Святослава с его планами похода на Царьград, пишет, что 10 тысяч было у Святослава лишь в момент переговоров, «ибо венгры и поляки, идусчие в помочь, и от Киева, есче не пришли». См.: Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 2. М.; Л., 1963. С. 51.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 122.
Об этом союзе с венграми и даже о женитьбе Святослава на венгерской княжне, как мы помним, писал еще В. Н. Татищев (Татищев В. Н. Указ. соч. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 372). Между исследователями нет единства по вопросу, когда Святослав вступил в соглашение с венграми – во время первого или второго своего появления на Дунае. См.: Гилъфердинг А. Указ. соч. С. 147; Дринов М. С. Указ. соч. С. 101; Иловайский Д. И. История России... С. 51; Успенский Ф. Русь и Византия... С. 25; Успенский Ф. И. Значение походов Святослава... С. 93; Лебедев И. Указ. соч. С. 54; История Византии... С. 233; Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 50, 108. И. Лебедев даже придумал для венгров конкретное задание: «Для того чтобы быстро подавлять очаги восстания, не давая им разрастаться, Святослав нанял венгерскую конницу и придал ее в каждый гарнизон» (Лебедев И. Указ. соч. С. 54).
Коледаров П. Указ. соч. С. 200.
Лиутпранд Кремонский. Антаподосис; Книга об Оттоне; Отчет о посольстве в Константинополь. М., 2006. С. 140.
Карышковский П. О. К истории балканских войн Святослава // ВВ. Т. 7. М., 1953. С. 243.
А. Чертков считал, что печенегов византийские хронисты «прибавили», вероятно, «для увеличения количества неприятелей и для оставления полного числа 300 000, которое они назначили у Руссов в этом сражении». См.: Чертков А. Указ. соч. С. 195.
Пашуто В. Т. Указ. соч. С. 108; Калинина Т. М. Указ. соч. С. 99-100. Следует отметить мнение Г. Г. Литаврина о том, что уже в августе 968 г. «Святослав с союзным печенежским отрядом появился на Дунае». См.: История Византии... С. 233.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 123.
Там же. С. 122.
Там же. С. 123-124.
Там же. С. 59.
Белов Е. Борьба великого князя киевского Святослава Игоревича с императором Иоанном Цимисхием // ЖМНП. 1873. Декабрь. С. 173-178; Дринов М. С. Указ. соч. С. 101-104; Погодин А. Л. Указ. соч. С. 44-45; Успенский Ф. И. Значение походов Святослава... С. 95. Высказывалось также «компромиссное» предположение, что в битве «победа была ничья». См.: Гилъфердинг А. Указ. соч. С. 149.
Лев Диакон на страницах своей «Истории» отмечает, что угрозу Святослава разбить «шатры» у ворот Константинополя власти Византии восприняли всерьез (Лев Диакон. Указ. соч. С. 57). Ему вообще кажется, что русы серьезно угрожали существованию империи. В этих страхах он был не одинок. Считается, что именно о русской опасности пишет в одном из своих стихотворений писатель X века Иоанн Геометр:
...А кто опишет бедствия на Западе?
Там скифов орды рыщут вдоль и поперек,
Вольготно им, как будто на своей земле.
Иссяк источник силы, чести, мужества,
Под корень срублено то древо, что железную
Давало поросль; и младенцев поколение
Уже рассечено – иные с матерью,
Других же враг похитил стрел насилием.
Повергнуты во прах большие города;
Где люди жили, там сейчас коней пасут,
О, как мне не заплакать, поглядев вокруг!
Горят поля, деревни гибнут в пламени,
Но что с тобой, Византий, город царственный?
Что за судьба тебя гнетет?..
(Там же. С. 134).
Любопытна и надпись, сделанная на гробнице Никифора Фоки Иоанном, митрополитом Мелитинским: "Тот, кто прежде был крепче мужей и не боялся меча, сделался легкой добычей женщины и меча. Тот, кто держал в руках власть над своей землей, покоится теперь на маленьком кусочке земли. Но встань, царь! Устрой твое пешее и конное войско, фаланги и полки. На нас устремляется русское всеоружие; скифский народ в бешеном порыве наносит убийство; разоряет твой город! Не покидай нас, сбрось камень, который держит тебя. Если же нет, то хоть вскрикни раз своим голосом, может быть, одно это рассеет их. Если же тебе и того неугодно, то прими нас в свою гробницу!" (Успенский Ф. Русь и Византия... С. 28. Несколько другие варианты перевода, но с сохранением неизменной строчки о русской опасности см.: Левченко М. В. Указ. соч. С. 274; Лев Диакон. Указ. соч. С. 200, коммент. 71). Возможно, к этому же времени относится и пророчество, начертанное на цоколе конной статуи, стоявшей на площади Тавра. По словам автора анонимного трактата "Древности Константинополя", написанного около 995 г., на нем "вырезаны рассказы о последних днях города, когда росы будут готовы разрушить этот город" (Лев Диакон. Указ. соч. С. 200-201, коммент. 71). Движение русов во Фракию действительно могло породить панику в Константинополе, но вызвана она была даже не реальной опасностью от русских войск, а все теми же представлениями о надвигающемся конце света и прямой зависимости его наступления от появления "росов". Лев Диакон часто, показывая свою начитанность, рассказывал в "Истории" не о том, как происходило все на самом деле, а о том, как, по его мнению, основанному на прочитанном им материале об обычаях того или иного народа, должно было бы быть. Он верил в пророчество Иезекииля и усматривал в столкновении русов с Византией дурное предзнаменование. Вот фраза о русах из его "Истории": "О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч, [что] он совершает нападения на все соседние племена, утверждают многие; говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: "Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос"" (Там же. С. 79). А раз так, то и опасность, исходящая от русов, как от народа несущего гибель, должна была быть велика. Лев Диакон ее и преувеличил. Ему, как и большинству византийских авторов его времени, вообще был присущ пессимизм в восприятии окружающей действительности (Иванов С. А. Болгары и русские в изображении Льва Диакона // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981. С. 210). Тоже самое можно сказать и о стихотворениях Иоанна Геометра, и об эпитафии на гробнице Никифора Фоки. Лишь с принятием Киевской Русью христианства представление о русах как о северном народе, с появлением которого связано начало конца света, было отброшено. Тот же Иоанн Геометр отразил в одном своем стихотворении изменения в отношении к русам, когда последние из недавних врагов Византии превратились при Владимире Святом в ее союзников и спасителей (Греков Б. Д. История древних славян и Руси в работах акад. В. Г. Васильевского // ВДИ. 1939. № 1. С. 348). А еще лет через сто уже русские будут ожидать "последних дней" и связывать их наступление с появлением "скверных народов", которые "живут в горах северных по велению Божию" ("Повесть временных лет" под 1096 г.). (См. также: Милъков В. В. Древнерусские апокрифы. СПб., 1999. С. 256-264).
Е. А. Рыдзевская проводит замечательную параллель между летописным рассказом о соблазнении Святослава дарами и сагой, входящей в свод первой половины XIII в. Morkinskinna, в которой рассказывается о поездке норвежского конунга Сигурда в Иерусалим и Константинополь в начале XII в., где император соблазнял его золотом и серебром. По мнению исследовательницы, все «как будто указывает на предание о Сигурде как на ослабленный вариант нашего летописного испытания дарами. Откуда взяла его сага? Возможно, что она перенесла на Сигурда какой-нибудь аналогичный западноевропейский мотив». См.: Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях в составе древнейшей русской летописи // Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978. С. 207-209.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 199, коммент. 62.
В рассказе Скилицы имеется замечание, что Святослав участвовал в формировании армии, отправляющейся под Аркадиополь (Там же. С. 122). Логичным может показаться предположение, что он участвовал и в самой битве. Но не является ли это замечание умозаключением Скилицы, знавшего, что Святослав был предводителем русов и, следовательно, «обязан» был участвовать в подготовке всех крупных сражений той войны? Зато, описывая битву, Скилица подробно рассказывает о подвигах огромного «скифа», но о Святославе не упоминает вообще.
Там же. С. 130. Высказывалось предположение, что кочевники были подкуплены византийцами и прекратили боевые действия против ромеев, одновременно заняв враждебную позицию в отношении русов. См.: Ламбин Н., Куник А., Васильевский В. Указ. соч. С. 142; Иловайский Д. И. История России... С. 51.
О датировке свадьбы см.: Сюзюмов М. Я. Вспомогательные исторические науки и внутренняя критика источников при датировке событий // ВИД. Сб. 1. Свердловск, 1974. С. 5.
Скилица сообщает, что, когда император еще только собирался в поход и приехал из Константинополя к войскам и флоту к Редесту (ныне Текирдаг – город на северном берегу Мраморного моря в Турции), «ему повстречались два посланца скифов, которые под видом посольства прибыли для того, чтобы разведать силы ромеев. Когда они стали упрекать ромеев, утверждая, что терпят несправедливость, император повелел, отлично понимая причину их прибытия, чтобы они обошли весь лагерь, осмотрели ряды воинов, а после обхода и осмотра отправились назад и рассказали своему вождю, в каком прекрасном порядке и с каким послушным войском идет против них войною император ромеев» (Лев Диакон. История. М., 1988. С. 124). Из этого рассказа видно, что и византийские хронисты испытывали слабость к историям, вроде летописного «Иду на вас». Повествование Льва Диакона о неожиданном появлении византийской армии в Болгарии представляется более достоверным.
Скилица считает, что они просто были застигнуты ромеями за пределами города, где «производили военные упражнения». Что он имел в виду, не вполне понятно. Еще А. Чертков писал по этому поводу: «Возможно ли, чтобы Руссы, не только хорошо знавшие о приходе императора, разбившего свой стан у городских стен, но даже слышавшие звуки Греческих труб в Преславе, вышли в подобных обстоятельствах из города для учения и спокойно занимались этим делом на глазах 30 000 Греков? И даже не заметили шедших на них неприятелей в боевом порядке? И когда могло это случиться? Император пришел с войском под Преславу в среду на Страстной неделе, в четверг началась атака города, а в пятницу он был уже взят Греками, и первый день Пасхи Иоанн праздновал во взятой Преславе. Когда тут Руссам было заниматься учением?» (Чертков А. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971 гг. М., 1843. С. 78). По мнению Льва Диакона, «тавроскифы» выступили из Преслава, узнав о приближении византийской армии. И один, и второй византийские авторы убеждены, что появление ромеев близ болгарской столицы стало полной неожиданностью для обитателей города. См.: Лев Диакон. Указ. соч. С. 70, 124-125.
Описание Преслава дается по книге: Овчаров Д. Византийски и български крепости V-X век. София, 1982.
О смене титулования Бориса II ромеями см.: Иванов С. A. KOIRANOS TON BOULGARON (Иоанн Цимисхий и Борис II в 971 г.) // Общественное сознание на Балканах в средние века: Межвузовский тематический сборник. Калинин, 1982. С. 51-57.
С. Рансимен предположил, что для поджога дворца болгарских царей Цимисхий использовал огнеметные машины. См.: Рансимен С. История Первого Болгарского царства. СПб., 2009. С. 211.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 72-73.
Хотя именно так считали многие исследователи, писавшие на эту тему в XIX-XX вв. Сравните: Чертков А. Указ. соч. С. 48-51,57,221; История Византии. Т. 2. М., 1967. С. 234; Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. М., 1991. С. 141-156.
Высказывалось предположение, что быстрота, с которой продвигался к Доростолу Цимисхий, не позволила Святославу собрать свои рассеянные по Болгарии войска и выступить против ромеев (Чертков А. Указ. соч. С. 227-229). Но это обстоятельство не могло помешать Святославу приступить к укреплению Доростола и начать репрессии против болгар сразу же после получения известия о переходе войск Цимисхия через горы.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 73.
Там же. С. 127.
О правилах ведения войн византийцами см.: Никифор II Фока. Стратегика / Пер., коммент. А. К. Нефедкина. СПб., 2005; Два византийских военных трактата конца X века / Изд. подг. В. В. Кучма; отв. ред. Г. Г. Литаврин. СПб., 2002; Кекавмен. Советы и рассказы: Поучение византийского полководца XI века / Подг. текста, введ., пер., коммент. Г. Г. Литаврина. СПб., 2003.
Так описывает эти столкновения Скилица (Лев Диакон. Указ. соч. С. 127-128). Лев Диакон излагает ход событий несколько в ином порядке. Он ничего не знает об ожидании Цимисхием кораблей. После устройства лагеря император зачем-то подступает к стенам города, русы не выходят, но к концу дня все-таки появляются из города, конными и пешими. Ушедшие было в лагерь ромеи бросаются на них, обращают в бегство и загоняют в Доростол (Там же. С. 75). В этом описании, из-за путаницы в последовательности действий сторон, сами действия выглядят бессмысленными. Скилица на основании своих источников дает более верное описание хода сражения.
Там же. С. 76.
Там же. С. 208, коммент. 9.
Скилица датирует эту битву 20 июля (Там же. С. 129). О дате этого и последнего русско-византийского сражения см.: Сюзюмов М. Я. Вспомогательные исторические науки и внутренняя критика источников при датировке событий // ВИД. Сб. 1. Свердловск, 1974. С. 5-6; Лев Диакон. Указ. соч. С. 209, коммент. 21.
Имена предводителей русов в эту войну – Сфенкела и Икмора – звучат странно, не по-славянски. Как водится, возникает соблазн разглядеть в них скандинавов. Но вот что по этому поводу писала скандинавистка Е. А. Рыдзевская: "Трудно сказать, какого происхождения были Икмор и Сфенкел, воеводы Святослава в его войнах с болгарами и Византией, лица, о которых Лев Диакон... говорит как о следующих после князя по значению. В. Томсен объясняет греческую форму Ιχμορ как передачу славянской Икморъ < сканд. Ingimarr. Это вполне возможно; но если так, то самый факт, что греки узнали это имя в его славянской форме, говорит не в пользу преобладания варяжского элемента в дружине Святослава.
Еще менее ясен Сфенкел, Σφεγχελος;... Единственное, что сближает имя Сфенкела с норманнскими именами, это близость первого его члена к именам Свенелд (Sveinaldr) и Σφεγγος; – имя брата Владимира Святославича, по Кедрину, которое можно объяснять из Sveinki, как это и делает Томсен. Попытка возводить Σφεγχελος; к теоретически возможному *Sveinkell < *Sveinketill представляется рискованной. Насколько мне известно, Sveinkell нигде не засвидетельствован во всей дошедшей до нас весьма богатой древнескандинавской ономастике. Интересно, что даже такой столп норманнской школы, как А. А. Куник, не решался прямо возводить имя Сфенкела к какому-нибудь северному имени" (Рыдзевская Е. А. К вопросу об устных преданиях в составе древнейшей русской летописи // Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и Скандинавия в IX-XIV вв. (Материалы и исследования). М., 1978. С. 206).
Лев Диакон в развитие этой темы добавляет следующую деталь: «И вот когда наступила ночь и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Свершив эту кровавую жертву, они задушили (несколько) грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра» (Лев Диакон. Указ. соч. С. 78). Как известно, описанный сюжет был воплощен на картине Г. И. Семирадского, висящей в одном из залов Исторического музея в Москве. В комментарии, сделанном М. Я. Сюзюмовым и С. А. Ивановым к этому месту у Льва Диакона, отмечается, что в 971 г., в ночь с 20 на 21 июля, когда, согласно датировке Скилицы, и происходили описанные события, «было почти новолуние и видеть что-либо издали не представлялось возможным. Отнести же битву к 970 г., когда действительно было полнолуние в ночь с 20 на 21 июля, тоже нельзя. Наиболее вероятно, что Лев Диакон допустил в этом месте ошибку, сообщая то, что ему передали очевидцы о каком-нибудь другом сражении в 970 г. ... Видимо, Лев интересовался языческими обрядами, расспрашивал о них очевидцев и для вящего драматизма объединил все имеющиеся у него сведения в рассказе о ночи перед решающей битвой. Сообщение о полной луне добавляло рассказу достоверности» (Там же. С. 209, коммент. 22. См. также: Сюзюмов М. Я. Указ. соч. С. 6-8; Иванов С. А. Болгары и русские в изображении Льва Диакона // Формирование раннефеодальных славянских народностей. М., 1981. С. 210-212).
Лев Диакон. Указ. соч. С. 79.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 79.
Карышковский П. О. О мнимом болгарском источнике древнейших русских летописных сводов // Труды Одесского государственного университета. Т. 144. Серия исторических наук. Вып. 4. Одесса, 1954. С. 175; Лев Диакон. Указ. соч. С. 212, коммент. 43.
Костомаров Н. И. Предания первоначальной русской летописи в соображениях с русскими народными преданиями в песнях, сказках и обычаях // Костомаров Н. И. Раскол. М., 1994. С. 81.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 130.
Там же. С. 131.
Об идее «золотого моста» см.: Два византийских военных трактата конца Х века... С. 224, прим. 345.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 81.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 81.
О том, что русы не капитулировали, много писал П. О. Карышковский. См.: Карышковский П. О. К вопросу о первоисточниках по истории походов Святослава // КСИС. Вып. 9. М., 1952. С. 60; он же. К истории балканских походов Руси при Святославе // КСИС. Вып. 14. М., 1955. С. 28-30.
Еще Н. Лавровский писал, что одно заглавие договора 971 г. «заключает в себе такую запутанность, такую беспорядочность, и в расположении слов, и в употреблении предлогов вообще, так непонятно в его настоящем виде, что ясно обличает самый грубый, буквальный перевод с Византийского подлинника» (Лавровский Н. О византийском элементе в языке договоров русских с греками. СПб., 1853. С. 93-94). Недавно С. М. Каштанов провел аналогию между грамотой Святослава и современными ей латинскими актами, составленными в Риальто (Венеция) и Юстинополе (Каподистрия), выявляя близость документа, исходящего от русского князя, к византино-венецианской традиции. См.: Каштанов С. М.
Об особенностях начальной части договора Святослава 971 г. // Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная практика Древней Руси. IX Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 16-18 апреля 1997 г. Материалы к конференции. М., 1997. С. 18-22.
Составителем текста соглашения был, скорее всего, Феофил – епископ Евхаитский, который после переговоров императора со Святославом был отправлен в посольство к печенегам (Каштанов С. М. О процедуре заключения договоров между Византией и Русью в X в. // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972. С. 214, прим. 8). Об этом посольстве речь пойдет ниже.
Перевод перечня богов договора 971 г. представляет значительную трудность, поскольку в оригинальном летописном тексте слова не отделялись одно от другого. В 1913 г. М. Д. Приселков решил, что договор «не знает христиан в войске и державе киевского князя... что естественно после отстранения от управления Киевской державой Ольги и ее сотрудников». В доказательство автор привел вышеуказанную фразу из договора, переведя ее так: «...да имеем клятву от Бога, в него же веруем, в Перуна и в Волоса, скотья Бога» (Приселков М. Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси X-XII вв. СПб., 1913. С. 14). Ему возразил А. А. Шахматов, который отметил, что «договор упоминает о Боге, и о Перуне и Волосе; под Богом разумеется, конечно, христианский Бог» (Шахматов А. А. Заметки к древнейшей истории русской церковной жизни // Научный исторический журнал. 1914. № 4. С. 34). Такое понимание цитируемого текста было вполне традиционным для XIX в. Сам А. А. Шахматов предложил следующее прочтение: «отъ Бога, въ неже веруемъ, и отъ Перуна и отъ Волоса, скотия бога» (Шахматов А. А. История русского летописания. Т. I. Кн. 2. СПб., 2003. С. 665). Однако это могло подразумевать, что и Святослав должен был бы верить в христианского Бога. Поэтому Д. С. Лихачев, стремясь обойти противоречие, перевел фразу как «от бога, в которого веруем, – в Перуна и в Волоса, бога скота» (Повесть временных лет. М., 1996. С. 171). Примерно так же понял текст и А. Г. Кузьмин: «от бога, в которого веруем, – от Перуна, и Волоса, бога богатства» (Се Повести временных лет. Арзамас, 1993. С. 74). Отмечу, что исследователи вполне произвольно проставили знаки препинания и почему-то написали «Бог» с маленькой буквы. Г. Ловмянский вернулся к прочтению текста, предложенному А. А. Шахматовым (Ловмянский Г. Религия славян и ее упадок. СПб., 2003. С. 88). Он предположил, что «слово „верим“ понималось заявителями дизъюнктивно, то есть часть из них признавала христианского Бога, а часть (в том числе и Святослав) почитала языческих богов». По его мнению, «определение „верим“ указывает на христианского Бога» (Там же. С. 364, прим. 226). Недавно эту точку зрения поддержал П. С. Стефанович, в его же статье содержится анализ клятвы золотом и оружием, содержащейся в договоре (Стефанович П. С. Клятва по русско-византийским договорам X в. //ДГ. 2004 г. М., 2006. С. 391-401).
Г. Ловмянский в своей работе коснулся и культов языческих богов, упомянутых в договоре 971 г. Он обратил особое внимание на Волоса. По мнению польского исследователя, культ Волоса был совсем новым, возникшим во время болгарской войны Святослава, он поддерживался дружинниками и был принесен ими на Русь с Балкан, почему широко и не распространился среди русов. Волос произошел от св. Власия, покровителя скота. Исследователь отличает Волоса от русского "божка" Велеса, не имевшего с первым ничего общего, кроме некой схожести в имени (Ловмянский Г. Указ. соч. С. 88-91). Эта деталь очень важная, характеризующая устремления Святослава и его дружинников к землям, "куда все блага сходятся". До Ловмянского мнение о заимствовании восточными славянами культа св. Власия из Византии, посредством болгар (отсюда форма "Влас"), и превращении его в Волоса высказывал В. Й. Мансикка. Однако он не связывал это с походом Святослава в Болгарию (Мансикка В. Й. Религия восточных славян. М., 2005. С. 287-294). Построение Мансикки о Волосе недавно поддержал Л. С. Клейн (Клейн Л. С. Воскрешение Перуна. К реконструкции восточнославянского язычества. СПб., 2004. С. 141-147). Но более распространено среди исследователей мнение о местном, восточнославянском происхождении культа Волоса, который позднее перешел на св. Власия. Из последних научных работ, изданных (или переизданных) по проблеме, в которых получила отражение эта точка зрения, см.: Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси. М., 1988. С. 419-421; Фроянов И. Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX – начала XIII столетия. СПб., 1992. С. 126; Иванов В. В. Топоров В. Н. Велес, Волос //Славянская мифология. М., 1995. С. 74; Аничков Е. В. Язычество и Древняя Русь. М., 2003. С. 311-313; Шеппинг Д. Мифы славянского язычества. Екатеринбург; М., С. 287-292.
О том, что договор вставлен в уже имевшийся летописный текст составителем «Повести временных лет», см.: Шахматов А. А. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908. С. 4; Лихачев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.; Л, 1947. С. 36; Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 344-345.
Каштанов С. М. Об особенностях начальной части договора... С. 21-22.
Каштанов С. М. Русские княжеские акты X-XIV вв. (до 1380 г.) // Археографический ежегодник за 1974 г. М., 1975. С. 97-98.0 том, как выглядели русские печати X века, см.: Перхавко В. Б. Несколько комментариев к русско-византийским договорам X в. // Восточная Европа в древности и средневековье. Международная договорная практика Древней Руси. IX Чтения памяти В. Т. Пашуто. Москва, 16-18 апреля 1997 г. Материалы к конференции. М., 1997. С. 58-59.
Ясинский М. Н. Лекции по внешней истории русского права. Вып. 1. Киев, 1898. С. 38.
Самоквасов Д. Свидетельства современных источников о военных и договорных отношениях славяноруссов к грекам до Владимира Святославича Равноапостольного // Варшавские университетские известия. 1886. № 6. С. 37; Лонгинов А. В. Мирные договоры русских с греками, заключенные в X веке. Историко-юридическое исследование. Одесса, 1904. С. 101; Карышковский П. О. К вопросу о первоисточниках... С. 60; Карышковский П. О. К истории балканских походов Руси... С. 29-30; Левченко М. В. Очерки по истории русско-византийских отношений. М., 1956. С. 287; Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. М., 1968. С. 72; Сахаров А. Я. Указ. соч. С. 193-197; Литаврин F. Г. О юридическом статусе древних русов в Византии в X столетии (Предварительные замечания) // Византийские очерки. М., 1991. С. 74; Кистерев С. Я. Два эпизода византийской дипломатии: Доростольский договор 971 г. и Девольский договор 1108 г. // ДГ. 2004 г. М., 2006. С. 410. А. В. Лонгинов даже предполагал, что «переговоры, непосредственно предшествовавшие изготовлению утвердительной грамоты Святослава, в летописной передаче не вполне иллюстрируют ее текст, вследствие чего необходимо допустить поэтическую скомканность летописного рассказа, добросовестного и правдивого, но не нашедшего себе достаточно плодовитой почвы в архивном материале. Быть может, летописец располагал только черновым, привезенным Свенельдом в Киев эскизом русского текста грамоты, в том виде, как он составлен в Доростоле при начальной обстановке, живо изображенной в летописи. Договор представлялся весьма невыгодным для Руси и оскорблял ее национальную гордость» (Лонгинов А. В. Указ. соч. С. 103).
О том, что Святослав нарушил договор, писал А. В. Лонгинов. См.: Там же. С. 110-111.
Никитин А. «Аз, Святослав, князь русский...» // Наука и религия. 1991. №9. С. 44.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 81-82.
Там же. С. 214, коммент. 58.
См., напр.: Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. 1. М., 1938. С. 83; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 285; Лев Диакон. Указ. соч. С. 214, коммент. 58. Любопытно замечание, сделанное Н. П. Кондаковым о бытовых деталях в изображении Святослава на миниатюрах рукописи Скилицы, – печенежские шапки бояр Святослава, высокая лука седла, обычная для кочевника, его трон, спинка которого заканчивается конскими головками. Р. С. Липец писала: «Святослав, удивлявший современников простотой своего воинского быта, видимо, сильно „опеченежился“, переняв у своих противников и употребление в пищу конины, и отсутствие громоздкого обоза, и спанье на войлоке, и, как видно по рассматриваемой миниатюре, особенности мебели» (Липец Р. С. Эпос и Древняя Русь. М., 1969. С. 190).
Насонов А. Н. Тмуторокань в истории восточной Европы X века // ИЗ. Вып. 6. М., 1940. С. 98.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 214, коммент. 59.
Оригинальные замечания сделал к предполагаемому описанию Святослава М. Б. Свердлов. По его мнению, князь «придерживался или западноевропейской моды брить лицо и оставлять усы, противопоставляя себя во внешнем виде массе простого населения Руси, или походил на верховного княжеского бога» (Перуна) (Свердлов М. Б. Домонгольская Русь: Князь и княжеская власть на Руси VI – первой трети XIII в. СПб., С. 227).
Карамзин Н. М. История государства Российского: В 12 т. Т. 1. М., 1989 С. 138. Из работ последнего времени см.: Толочко П. П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 46; Толочко П. П. Кочевые народы степей и Киевская Русь. Киев, 1999. С. 61-63.
О тождестве Сфенкела и Свенельда писали: Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М., 2004. С. 198; Дринов М. С. Южные славяне и Византия в X веке. М., 1876. С. 104; Иречек К. История булгар. Варшава, 1877. С. 175; Белов Е. Борьба великого князя киевского Святослава Игоревича с императором Иоанном Цимисхием // ЖМНП. 1873. Декабрь. С. 179, 183; Грушевський М. С. Iсторiя Украïни-Руси. Т. 1. Киïв, 1991. С. 474; Успенский Ф. И. Значение походов Святослава в Болгарию // ВДИ. 1939. № 4. С. 95; Тихомиров М. Н. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. // Тихомиров М. Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. М., 1969. С. 118; Половой Н. Я. О русско-хазарских отношениях в 40-х гг. X в. // Записки Одесского археологического общества. Т. 1 (34). Одесса, 1960. С. 353.
О их различии см.: Тебеньков М. Древнейшие сношения Руси с прикаспийскими странами и поэма "Искандер-наме" Низами как источник для характеристики этих сношений. Тифлис, 1896. С. 66-67; Рыдзевская Е. А. Указ. соч. С. 206; Приселков М. Д. Киевское государство второй половины X в. по византийским источникам // Ученые записки ЛГУ. № 73. Серия исторических наук. Вып. 8. Л., 1941. С. 244; Мавродин В. В. Указ. соч. С. 270; Лев Диакон. Указ. соч. С. 206, коммент. 25; Кузьмин А. Падение Перуна. Становление христианства на Руси. М., 1988. С. 8. Отмечу, что в XIX в. некоторыми исследователями периодически делались попытки доказать, что даже в летописи под 945 и 971 гг. речь идет о разных воеводах (о двух или даже трех). В качестве аргумента указывалось, что в различных летописных текстах имя Свенельда имеет разное написание – Свенегелд, Свеналд, Свентелд. Кроме того, Свенельд прожил подозрительно долгую жизнь, и это притом что в течение почти тридцати лет (945-971 гг.) о нем ничего не известно. См.: Шлецер А. Л. Нестор. Т. 3. СПб., 1819. С. 293; Срезневский И. И. Чтения о древних русских летописях // Срезневский И. И.
Статьи о древних русских летописях (1853-1866). СПб., 1903. С. 34-35; Тебеньков М. Указ. соч. С. 65. Против этого мнения весьма убедительно выступали С. А. Гедеонов и А. А. Шахматов, доказывая, что летопись имеет в виду одного и того же человека. См.: Гедеонов С. А. Отрывки из исследования о варяжском вопросе // Приложения к тому III Записок Имп. АН. № 4. СПб., 1863. С. 250-253; Гедеонов С. А. Варяги и Русь... С. 196-198; Шахматов А. А. Мстислав Лютый в русской поэзии. Харьков, 1908. С. 3-11. Отмечу, при этом А. А. Шахматов признавал большую часть мест летописи, где упомянут Свенельд – под 945, 946, 971 и 972 гг. – вставками, появившимися лишь в Начальном своде конца XI в. (Шахматов А. А. Разыскания... С. 371).
Н. И. Костомаров считал, что такая деталь, как стоимость лошадиной головы, едва ли «сохранилась бы в изустном предании, поэтому надо бы допустить, что или об этом существовало подробное сказание, или дума, но летописец сократил ее, или же летописец прибавил эту черту к изустному преданию по собственному соображению». См.: Костомаров Н. И. Указ. соч. С. 83.
Историкам казалось необъяснимым зимнее сидение князя в Белобережье. Чего он ждал? Неужели Святослав думал, что печенеги весной уйдут сами, отказавшись от перспективы отобрать у русов добычу, захваченную в ходе балканского похода? А. Чертков не мог объяснить летописный факт «иначе как существованием вольных ватаг Руссов на разных островах и берегах Черного моря, имевших тут свои притоны, для грабежа „по морю Русскому“. Допустив это, весьма легко понять, от чего Святослав остался зимовать на Белобережье... Он мог надеяться в продолжении зимы собрать всех Руссов, живших на самих островах Черного моря, и весной, разбив Печенегов, не только возвратиться со славой на Русь, после 4-летней войны, но, может быть, имея намерение предпринять что-нибудь, сходное с его характером, и против самого Царьграда» (Чертков А. Указ. соч. С. 244). Через 100 лет Б. Д. Греков связывал длительную остановку Святослава с какими-то «его дальнейшими политическими планами» (Греков Б. Д. Киевская Русь. М., 1953. С. 467). Наконец, еще через пол века А. Л. Никитин писал о долгом ожидании князем попутного ветра, чтобы уйти морем к Керченскому проливу. В результате Святослав дождался того, что на русов на Белобережье (!) напали печенеги и всех перебили (Никитин А. Указ. соч. С. 45). Эти предположения, накопленные наукой за 150 лет, легко опровергнуть. Несомненно, что в устье Днепра имелось некоторое славянорусское население, но вряд ли из него можно было собрать армию, хотя бы потому, что Святослава оно, судя по ценам на конину, не жаловало. Про устремления Святослава в направлении Приазовья также говорить не приходится – путь туда мимо Херсона был князю закрыт в результате русско-византийского договора. Вряд ли Святослав в тех условиях стал бы еще больше раздражать Константинополь. Кроме того, это предположение противоречит указанию летописи. Нет, Святослав мог идти только в Киев и ниоткуда, кроме Поднепровья, он не мог получить помощь. И вот эта помощь к нему почему-то так и не пришла, хотя известие о бедственном положении отца в Белобережье не могло не дойти до Ярополка.
Радзивиловская летопись. Т. 1: Факсимильное воспроизведение рукописи. СПб.; М., 1994. Л. 40 об.
Лев Диакон. Указ. соч. С. 82.
ПСРЛ. Т. 23. СПб., 1910. С. 9-10; Т. 28. М.; Л., 1963. С. 16, 176.
Львовская летопись (ПСРЛ. Т. 20). М., 2005. С. 63.
Шахматов А. А. Разыскания... С. 132.
Липец Р. С. Отражение этнокультурных связей Киевской Руси в сказаниях о Святославе Игоревиче (X в.) // Этническая история и фольклор. М., 1977. С. 250-252.
Там же. С. 256.
Демин А. С. Поэтика древнерусской литературы (XI-XIII вв.). М., С. 248-250.
Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. Т. 1. СПб., 1770. С. 238. Примерно так же рассуждал в середине ХЕХ в. И. Д. Беляев: «Каким же образом спасся Свенельд, мы не знаем, да и знать не имеем нужды; но что он спасся, в этом ничего нет мудреного, не на каждом же бою все погибают; да и ни откуда не видно, чтобы Печенеги смогли истребить всю дружину Святославову, иное дело, им нужна была хорошая добыча и смерть грозного Святослава, о которой просили их Болгары или Греки, а за Свенельдом им не было нужды много хлопотать». См.: Беляев И. Д. История России от древнейших времен. Т. 1. Соч. Сергея Соловьева // Москвитянин. 1851. № 18. Сентябрь. С. 377.
ПСРЛ. Т. 37. Л., 1982. С. 22.
Татищев В. Н. История Российская. Т. 1. М.; Л., 1962. С. 111.
Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964. С. 47; Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси... С. 380, прим. 145.
Кузьмин А. Падение Перуна... С. 7-8.
Соловьев С. М. Сочинения: В 18 кн. Кн. 1. М., 1988. С. 160-161.
Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1992. С. 236-238.
Фроянов И. Я. Рабство и данничество у восточных славян (VI-X вв.). СПб., 1996. С. 348-359. Ранее А. М. Членов высказывал сходное предположение, которое он, правда, скомпрометировал своими рассуждениями о варяжско-печенежском заговоре, якобы организованном против Святослава Свенельдом и Курей. См.: Членов А. М. По следам Добрыни. М., 1986. С. 240-252.
Татищев В. Н. Указ. соч. С. 111.
Там же. С. 372.
Археологи обнаружили на Старокиевской горе в Киеве языческое капище, при сооружении которого были использованы остатки каменного сооружения с фресковой росписью. Высказывалось предположение, что это сооружение – один из храмов, разрушенных по приказу Святослава (Боровский Я. Е. Мифологический мир древних киевлян. Киев, 1982. С. 47-48; Килиевич С. Р. Детинец Киева IX – первой половины XII в. Киев, 1982. С. 57; Рыбаков Б. А. Язычество древней Руси... С. 392; Рапов О. М. Русская церковь в IX – первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988. С. 403, прим. 126; Брайчевский М. Ю. Утверждение христианства на Руси. Киев, 1989. С. 121). Однако обстоятельства ухода Святослава из Киева и гибели князя от рук печенегов после поражения в Болгарии таковы, что его приказ о разрушении храмов вряд ли был бы выполнен. Он мог быть отдан Святославом, только когда князь еще находился в Киеве. Если разрушенный храм действительно был разобран в конце 960-х, а не в начале 980-х гг. во время языческой реакции Владимира Святославича, то это дает нам любопытную информацию к размышлению об обстоятельствах, при которых Святослав покинул «мать городов русских» после смерти Ольги, но вовсе не подтверждает рассказ Иоакимовской летописи.
В. Н. Татищев подробно рассказал историю приобретения Иоакимовской летописи, которая сводилась к следующему. Собирая материалы для своей «Истории», он всюду искал «полнейших манускриптов для описания или прочитания. Между многоми людьми и местами, где оных чаял, просил я ближнего свойственника Мелхиседека Борсчова (который по многим монастырям игуменом, наконец, архимандритом Бизюкова монастыря был), чтоб мне дал обстоятельное известие, где какие древние истории в книгохранилищах находятся, а ежели в Бизюкове монастыре есть, то б прислал мне для просмотрения, ибо я видал, что он в книгах мало знал и меньше охоты к ним имел» (Татищев В. Н. Указ. соч. С. 107). На эту просьбу Мелхиседек ответил, что в Бизюковом монастыре есть монах Вениамин, который собрал по монастырям много древних книг. Архимандрит попросил Вениамина отдать Татищеву хотя бы одну рукопись. Вениамин якобы отобрал три тетради и собирался сам ехать к Татищеву, но заболел. Борщов переслал с письмом эти три тетради. Они содержали в себе список «новым письмом» с одной летописи, которая, по мнению Татищева, была написана более «древним писателем – нежели Нестор». Татищев приписал ее Иоакиму, епископу Новгородскому, который приехал на Русь после крещения Владимира. Летопись начиналась с расселения народов и обрывалась после рассказа о крещении Руси при Владимире Святом. Мелхиседек просил тетради вернуть немедленно по прочтении. Татищев эту просьбу выполнил, но в свою очередь попросил выслать подлинник, так как считал, что список, который высылал Борщов, написан специально для отправки историку. Вместо ответа Татищев получил известие, что Мелхиседек умер, а его «пожитки» частью растащили остальные монахи, а частью указом Синода запечатаны. Так историк остался и без летописи, и без списка. Тогда он начал наводить справки о монахе Вениамине, истинном владельце рукописи. В монастыре оказался всего один монах под именем Вениамин – казначей монастыря, который сообщил, что тетради принадлежали самому Мелхиседеку и тот сделал загадочный список в Сибири. Когда Мелхиседека просили дать почитать эти тетради, он говорил, что они чужие, или просто отказывал. Из этого Татищев делал вывод, что «Вениамин монах токмо для закрытия вымышлен» (Там же. С. 113-114). В итоге он внес выписанные им отрывки из Иоакимовской летописи в «Историю Российскую» в качестве отдельной главы.
М. Н. Тихомиров, отмечая «ту необыкновенную тщательность», с которой Татищев собирал и изучал источники, особо подчеркивал, что «совершенно неправильно обвинять Татищева в обмане, жертвой которого явился он сам», тем более что Иоакимовская летопись «передает, хотя и вымышленные, но все же вероятные факты» (Тихомиров М. Н. В. Н. Татищев // ИМ. 1940. № 6. С. 50,54-55). Тем самым Татищев выводился из-под удара, но Иоакимовская летопись теряла свою источниковую значимость. Обманщиком назывался Мелхиседек Борщов.
Толочко А. «История Российская» Василия Татищева: источники и известия. М.; Киев, 2005. С. 21. До Толочко никто не сомневался в том, что в распоряжении Татищева был фонд источников, не сохранившихся до нашего времени. См., напр.: Лурье Я. С. Россия древняя и Россия новая. СПб., 1997. С. 44 и сл.
Толочко А. Указ. соч. С. 22.
Там же. С. 7.
Там же. С. 241.
Там же. С. 229, прим. 87.
Гиляров Ф. Предания русской начальной летописи. М., 1878. С. 283.
Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. (ПСРЛ. Т. 3). М., 2000. С. 159-160.
Татищев В. Н. Указ. соч. С. 112-113.
Янин В. Л. Летописные рассказы о крещении новгородцев (о возможном источнике Иоакимовской летописи) // Русский город. М., 1984. Вып. 7. С. 55-56.
Из работ последнего времени необходимо указать исследование Н. И. Щавелевой, которая пришла к выводу, что «в распоряжении Длугоша имелись две русские летописи: одна представляла Южнорусский свод первой трети XIII в., отредактированный в интересах смоленского княжеского дома, другим источником являлся Смоленский летописный свод, в основание которого были положены Радзивиловская (в раннем списке) и Софийская I летописи (последняя была также дополнена по Новгородской IV и Новгородской I)» (Щавелева Н. И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша (книги I-VI): Текст, перевод, комментарий. М., 2003 С. 52).
Там же. С. 229.
Якобсон А. Л. Средневековый Херсонес (XII-XIV вв.) // МИА. № 17. М.: Л., 1950. С. 12-13; Гадло А. В. Восточный поход Святослава (к вопросу о начале Тмутороканского княжения) // Проблемы истории феодальной России. Л, 1971. С. 66-67.
Об участии русов в событиях на Волге в 970-980-х гг. см.: Толстов С. П. По следам древнехорезмийской цивилизации. М.; Л, 1948. С. 250-253; Артамонов М. И. История хазар. СПб., 2001. С. 588-596; Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 227-230; Карпов А. Ю. Владимир Святой. М., 1997. С. 134-140; Коновалова И. Г. Падение Хазарии в исторической памяти разных народов //ДГ. 2001 г. М., 2003. С. 186-189.
Гадло А. В. Этническая история Северного Кавказа X-XIII вв. СПб., 1993 С. 71.
Греков Б. Д. Волжские болгары в IX-X вв. // ИЗ. Т. 14. М., 1945. С. 15; Новосельцев А. П., Пашуто В. Т. Внешняя торговля древней Руси (до сер. XIII в.) // ИСССР. 1967. № 3. С. 106.
См.: Артамонов М. И. Белая Вежа – русская колония в степях Подонья // КСИИМК. Вып. 41. М., 1951. С. 41-44; Артамонов М. И. Белая Вежа // СА. Т. 16. М.; Л., 1962. С. 49-75; Гадло А. В. Южное Приазовье в период Хазарского каганата (Проблема Приазовской Руси и современные археологические данные о Южном Приазовье VIII-X вв.). Автореф. дисс. ... к. и. н. Л, 1969. С. 13; Гадло А. В. О начале славяно-русской миграции в Приазовье и Таврику // Славяно-русская этнография. Л., 1973. С. 73-89.
В науке уже традиционно принято связывать активизацию печенегов с крушением Хазарского каганата. Среди историков распространено убеждение, что хазары несколько веков сдерживали кочевников, «хазарский щит» даже способствовал расселению славян, а исчезновение каганата открыло путь печенежским, а затем и половецким ордам (Дорн Б. Каспий. О походах древних Русских в Табаристан, с дополнительными сведениями о других набегах их на прибрежье Каспийского моря. СПб., 1875. С. 523; Грушевский М. Очерк истории украинского народа. Киев, 1911. С. 67; Багалей Д. И. Русская история. Т. 1. М., 1914. С. 190; Шахматов А. А. Введение в курс истории русского языка. Ч. 1. Пг., 1916. С. 75; Пресняков А. Е. Лекции по русской истории. Т. 1. М., 1938. С. 84; Мавродин В. В. Образование древнерусского государства. Л., 1945. С. 266; Брайчевский М. Ю. Когда и как возник Киев. Киев, 1964. С. 168; Толочко П. П. Древняя Русь. Очерки социально-политической истории. Киев, 1987. С. 45; Новосельцев А. П. Древнерусско-хазарские отношения и формирование Древнерусского государства // Феодализм в России. М., 1987. С. 194; Новосельцев А. П. Хазарское государство... С. 200; Топоров В. Н. Еврейский элемент в Киевской Руси // Славяне и их соседи. Еврейское население Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы: средние века – начало нового времени. Сборник тезисов XII чтений памяти В. Д. Королюка. М., 1993. С. 29). Необходимо отметить, что при всей многочисленности сторонников серьезной аргументации в пользу своей точки зрения они не приводят. Впрочем, как и их немногочисленные оппоненты (Каргалов В. В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М., 1967. С. 19; Рыбаков Б. А. К вопросу о роли хазарского каганата в истории Руси // СА. Т. 18. М., 1953. С. 131).
Лев Диакон. История. М., 1988. С. 90.
Сахаров А. Н. Дипломатия Святослава. М., 1991. С. 127-128.
Кузьмин А. Г. Начальные этапы древнерусского летописания. М., 1977. С. 288-289; Горский А. А. Русско-византийские отношения при Владимире Мономахе и русское летописание // ИЗ. Т. 115. М., 1987. С. 308-325. Не только Мономах поглядывал в сторону Дуная! Его современник – князь Василько Ростиславич – заявлял, что планировал «захватить болгар дунайских, и посадить их у себя» (Повесть временных лет. СПб., 1996. С. 251).
Чертков А. Описание войны великого князя Святослава Игоревича против болгар и греков в 967-971. М., 1843. С. 245-250.
Маркс К., Энгельс Ф. Восточный вопрос. Традиционная политика России // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 9. М., 1933. С. 439.
Гёте И. В. Фауст // Гёте И. В. Избранные произведения: В 2 т. Т. II. М., 1985. С. 147 (пер. Б. Пастернака).
