Текст книги "Водолазание в России от древних времен до наших дней"

Автор книги: Александр Королев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Добыча морепродуктов

Организация добычи звезд, ежей и моллюсков водолазами принципиально одинакова. Для примера рассмотрим практику лова морского ежа.

Шаровидные морские ежи (Strongylocentrotidae) (рис. 121, 122) широко распространены в морях Дальнего Востока. Как и другие массовые виды этого региона – морские звезды, голотурии – они относятся к типу иглокожих животных. Иногда ежа ловят в специальные ловушки, но особое распространение получил промысел с помощью водолазов.

Похожий на обычного маленького ежонка морской еж одет в прочный панцирь сферической формы, слегка приплюснутый сверху и снизу. Панцирь покрыт короткими иглами бурого цвета с красноватым, желтым или зеленым оттенками. При помощи игл и амбулакральных ножек (тонких выростов с присосками на концах) ежи передвигаются по грунту и камням в поисках пищи со скоростью до 2 м/мин. Питаются они водорослями, моллюсками, не пренебрегают и падалью, очищая дно.

Ежи раздельнополые животные. Их рост и созревание зависят от условий обитания, в том числе от температуры воды и наличия пищи. Средняя продолжительность жизни от четырех до семи лет, при этом диаметр тела ежа достигает 7–8 см. Половозрелая особь несет в себе пять гонад, формой и цветом напоминающих дольки небольшого мандарина, это так называемая икра, имеющая высокую пищевую ценность. Из-за большого содержания биологически активных веществ икра пользуется большой популярностью в странах Восточной Азии.

Еж нерестится в июле – сентябре, поэтому ловят его с ноября по июнь при температуре воды 0-12 °C.

Наибольшие скопления ежа отмечены на Курильских островах, в частности на островах Кунашир, Шикотан, Зеленый, и на побережье Западного Сахалина. Интенсивный промысел в 90-е годы привел к сокращению его численности, а следовательно к частичному, а то и полному запрету на промысел. Однако научный лов ежа с целью определения состояния его популяции и динамики численности периодически проводится учеными. В одной из таких экспедиций я принял участие.

Наша небольшая шхуна с водолазами на борту отошла от причала Южно-Курильска и взяла курс на восток.

Погружения проводились в основном в прибрежной части острова Шикотан. Размеры острова (ширина 9 км, длина 29 км, площадь 182 км ²), сильная изрезанность берегов, многочисленные бухты и далеко выдающиеся в море мысы позволяют проводить научный лов ежа при ветрах любого направления, что особенно важно, когда один циклон сменяется другим.

Малая Курильская гряда, куда входит Шикотан, имеет протяженность всего 120 км и простирается от острова Хоккайдо к северо-востоку. В ее состав входит шесть небольших островов, представляющих собой плоские, выровненные участки суши. Исключением является Шикотан, для которого характерен низкогорный рельеф, сформировавшийся в результате разрушения древних вулканов. Берега большей частью обрывистые, либо террасированные.

Прибрежная зона дна от 0 до 20–25 м в основном представлена скальными материнскими породами, у подножия которых – скопления обломочного материала. В бухтах от 0 м и в прибрежных скальных районах на глубинах от 6–7 м встречаются песчаные отложения с ракушечником.

Основные скопления ежа расположены на глубинах от 2–3 до 12–14 м, где много бурых водорослей, среди которых преобладают ламинария узкая и циматера японская. Еж обитает на листьях и остатках листьев бурых водорослей, в углублениях, щелях и каньонах. Из рыб в этой зоне чаще всего встречается ленок, активно защищающий свою территорию и отгоняющий водолазов атаками на маску и укусами за шланги и шлем.

Выше, на глубинах от 0 до 2–3 м, еж единичен, встречается в расщелинах между камнями и под камнями. Этот еж сильно отличается по внешнему виду – у него короткие и толстые иглы.

Ниже, на глубинах 12–18 м, преобладают красные водоросли, из бурых – агарум. Ежа мало и гонадность (количество икры) его низка. Преобладающими животными в этой зоне являются кукумария и актинии. Изредка встречается гребешок Свифта. Еще глубже начинается зона песка, изредка заиленного песка, еще реже – ила.

Научный лов ежа проводился бригадой из шести водолазов. Использовались сухие гидрокостюмы из неопрена толщиной 5–6 мм с герметичной молнией фирмы «Акваланг» («AQUALUNG”) и с аппендиксом «Зеро ниппон скуба» («ZERO NIPPON SCUBA»). Последние завоевывают все большую популярность у водолазов в силу их сравнительной дешевизны и повышенной надежности. Применялись акваланги фирмы «Нинугава и Спиро» («HINUGAWA и SPIRO») с баллонами объемом 12 и 15 л, маски, ласты и другие аксессуары – импортные, различных фирм. Работу обеспечивали две шлюпки с подвесными двигателями. Сбор морского ежа осуществляется в большие специальные авоськи – питомзы, – мешки, изготовленные из траловой сети. В горловину сетного мешка ввязывают толстый полипропиленовый канат так, чтобы диаметр горловины был 30–40 см. К готовой питомзе подвязывают конец с буйком. Обычно питомзы изготавливают двух размеров. Основные рассчитаны на 40-100 кг ежа. Кроме них, каждый водолаз изготавливает для себя небольшую питомзу на 5-20 кг ежа, так называемую подбору. Ее горловину иногда изготавливают из проволоки, что позволяет работать ею как совком, сгребая кучки ежей.

Водолазы погружаются со шлюпки на предварительно разведанный участок. Каждый берет с собой от трех до шести основных питомз и подбору. Для удобства питомзы скрепляют между собой карабинами.

Работа начинается с наполнения основной питомзы, после частичного заполнения ежами ее оставляют на дне. Затем ежей собирают в малую питомзу-подбору, из которой их пересыпают в основную питомзу до ее заполнения. После заполнения основной питомзы водолаз оставляет ее и приступает к заполнению следующей. Полные питомзы водитель шлюпки отвозит на судно (рис. 123), где ежей сортируют по размеру (рис. 124), отбрасывают потертых, больных и нестандартных. Отсортированную продукцию раскладывают по ящикам, взвешивают и опускают в охлаждаемый трюм.

По окончании работы (отсутствии воздуха баллонах, свободных питомз) водолаз поднимается на поверхность и подает сигналы руками и голосом (иногда свистком) на шлюпку, которая подбирает его на борт, либо заменяет баллоны или передает ему освободившиеся питомзы.

Наши водолазы разного возраста и различной квалификации: от водолазного специалиста до спортсмена-подводника. Объединяет их большой опыт на промысле морского ежа. В этом рейсе я был научным сотрудником, поэтому мне пришлось забыть о своей профессии водолазного специалиста и наблюдать за работой бригады, не вмешиваясь в нее. А режимы работы бригады не укладывались ни в какие правила и рекомендации. Ребята работали на глубине 6–9 м по 3–4 ч, не вылезая из воды, поднимаясь на поверхность только для смены баллонов. После короткого перерыва (кофе, сигарета, гальюн) цикл повторялся. Один из моих хороших приятелей водолазов, назовем его Леший, не делал и этого перерыва. Проработав под водой 7–8 ч, он плотно обедал и ложился спать до утра, до нового спуска. За несколько дней он собирал ежей примерно столько, сколько новички добывают за весь сезон.

После необходимых для науки измерений, взвешиваний и вскрытий ежей сдавали на переработку. Из-за отсутствия в России базы по консервированию икры ежей их приходится сдавать в Японию. Несколько часов хода – и мы в маленьком уютном городке Немуро на Хоккайдо. В порту Ханасаки нас встречает бывший водолаз-спецназовец императорских войск, опытный ловец ежей, а ныне владелец перерабатывающего завода Маруси-сан. Он тщательно осматривает и взвешивает икру из отобранных ежей и определяет цену всего товара. А мы с водолазами после прогулки по гостеприимному городку, так отличающемуся от прибрежных поселений Сахалина и Курил, спешим «восстанавливаться» в сауну с тренажерным залом и контрастными ваннами. Ведь завтра снова под воду.

В начале нового века ловцы ежа освоили новые глубины – 20–30 м. Некоторые владельцы судов закупили приставки для приготовления воздушно-кислородной смеси и даже «найтроксные» компрессоры. Однако новая техника и режимы работ не снизили число несчастных случаев на промысле. Большие деньги, отсутствие необходимых знаний и должной подготовки, и как следствие, неспособность оценить собственные возможности делают промысел ежа самым опасным видом водолазных работ в настоящее время. Даже сверхглубокие спуски в режиме длительного пребывания и «рекордные» погружения искателей бездны – технодайверов не уносят столько человеческих жизней. По неофициальным сведениям, собранным по личной инициативе врачей спецфизиологов Приморья, ежегодная смертность среди водолазов на промысле ежа увеличивается на треть!

Фермы под водой

Разведение продуктов моря требует значительного объема водолазных работ на всех этапах – от изучения биологии объекта лова, разработки приспособлений для его выращивания, вплоть до собственно культивирования выбранного животного или водоросли и сбора урожая.

Значительное сокращение ресурсов морей и снижение рентабельности рыболовства привели в 70-80-х гг. прошедшего столетия к интенсивному развитию новой отрасли хозяйства – марикультуры – искусственному выращиванию ценных и пользующихся наибольшим спросом морепродуктов. Во многих странах марикультура идет на смену охоте в морях и океанах. Несмотря на то, что климатические условия России мало способствуют успешному культивированию морских животных и водорослей, марикультура в нашей стране развивается на большинстве морей.

На Белом море на глубине 5–7 м успешно выращивают ламинарию – морскую капусту. Издревле здесь добывали ее прямо с поверхности с помощью больших вил на длинной ручке – канзы. Запасы морской капусты уменьшались с каждым годом, и ее искусственное культивирование поможет загрузить работой Архангельский водорослевый комбинат и сохранить естественные заросли. Есть на Белом море и опытное хозяйство по выращиванию мидии. Несмотря на длительный цикл культивирования моллюска – около четырех лет, ученые-водолазы из Санкт-Петербурга выращивают товарную продукцию в маленьких закрытых бухточках Кандалакшского залива. Им удалось создать специальные плоты-коллекторы, на которых мидия успешно зимует подо льдами.

На Балтийском море много лет успешно разводят форель в специальных садках, размещаемых в бухточках и заливах.

На Дальнем Востоке выращивают морского гребешка. Естественные поселения этого ценного двустворчатого моллюска практически уничтожены в результате бесконтрольного промысла. В районе рыбокомбината «Валентин» еще раньше, чем на Белом море, начали культивировать ламинарию. В заливе Посьет в специальных садках, соединенных в вертикальные гирлянды, выращивали трепанга.

На самом теплом море России – Черном успешно выращивают мидию – очень вкусного двустворчатого моллюска. Здесь, недалеко от Анапы, в одном из самых красивых мест побережья – на мысе Большой Утриш, расположена одна из подводных ферм (рис. 125). Работы по искусственному культивированию мидии начались здесь с подробного изучения дна в близлежащих бухтах. Особое внимание ученые обращали на количество мидии на подводных сооружениях, причалах, рейдовых бочках. Тщательно обследовали естественные поселения скальной и донной мидий. Изучая возрастной состав моллюсков по глубине, определили горизонт, в котором личинки отнерестившейся мидии оседают и прикрепляются к скалам и искусственным сооружениям, и, ежедневно исследуя пробы воды, определили время нереста мидии. Оказалось, что оно меняется год от года в зависимости от погоды и гидрологических условий.

Следующим этапом была установка в разных бухтах простейших коллекторов для мидии – буйка, буйрепа и собственно коллектора (веревки с узлами) с грузом. Наблюдения за осаждением личинок мидии на той или иной установке, их ростом и гидрологией районов позволили начинающим фермерам выбрать наиболее удобные и продуктивные бухты. Изучение гидрологических условий очень важно для того, чтобы определить хватит ли моллюскам корма. Мидии фильтруют воду и питаются планктоном. Взрослый моллюск пропускает через себя до 40 л воды в сутки. Для его быстрого роста необходим хороший приток воды с кормом.

Были разработаны установки, на которые личинки мидии могут оседать, прочно закрепляться и расти до товарного размера один-два года. Установки должны быть надежны и просты в обслуживании, легко тиражироваться для размещения на больших площадях. И ученые-водолазы их создали (рис. 126).

«Существует множество подводных конструкций для выращивания мидии, – рассказывает главный моревод Сергей, – но нам хотелось, чтобы наши были наиболее просты, штормоустойчивы и удобны для сбора урожая». Экспериментальным путем пришли к следующей конструкции: установка состоит из отдельных элементов-носителей. Носитель – два якоря, к которым на оттяжках крепится подбора – веревка с буйками, соединяющая якоря. Длина носителя 25–30 м. Через 40 см к подборе крепятся коллекторы – веревки длиной 6-10 м с узлами через 15 см или заплетенные «косичкой», к которым снизу подвязывается груз. К этим коллекторам и прикрепляются личинки мидии. Носители устанавливают по четыре в линию, а линии – параллельно друг другу через восемь метров. Установка, занимающая один гектар поверхности моря, включает 80 носителей. Из таких установок и состоит подводная ферма, занимающая несколько гектаров. Через 14–15 мес. после прикрепления личинок к коллекторам можно собирать урожай – размеры мидии достигают 50–70 мм. На каждом метре коллектора размещается от пятисот до шестисот моллюсков общей массой 10–12 кг (рис. 127).

Установки монтируют в море перед нерестом мидии – в сентябре-октябре или марте-апреле. После осаждения личинок носитель заглубляют на три-четыре метра, что предотвращает дополнительное осаждение личинок и их стряхивание при волнении.

Однако оставлять мидии без присмотра нельзя: по мере роста и увеличения массы раковины носитель может лечь на грунт, поэтому необходимо периодически осматривать установки и подвязывать дополнительные буйки, удерживая подбору с коллекторами в толще воды.

Снятые с коллектора взрослые мидии после тщательной промывки готовы к употреблению в пишу.

Недавно на Черном море, в районе Адлера, в нескольких милях от берега, появилось уникальное сооружение для промышленного выращивания рыбы (рис. 128). Ученый и профессиональный водолаз В.Б. Муравьев установил на глубине около 30 м автоматизированный садок, в котором культивируемая рыба автоматически получает корм в нужное время и в нужном количестве. По сигналам с поверхности садок может всплывать для возобновления запасов корма и осмотра, а потом снова погружаться на глубину, где температура воды наиболее комфортна для рыбы (рис. 128).

Садок представляет собой сложное штормоустойчивое сооружение, имеет системы погружения – всплытия и стабилизации на заданной глубине. В садковой камере объемом 1200 м ³можно вырастить 20–30 т товарной рыбы ценных пород. Для увеличения размеров фермы устанавливают несколько садков.

За красным кораллом
(из опыта коммерческой экспедиции)

Страна пошла по рыночному пути. Появились первые частные водолазные фирмы, организуются частные экспедиции. Об одной из них мы и расскажем.

Более двух тысяч лет существует мода на красные и черные коралловые бусы и броши. Такие бусинки найдены на территории Германии, в пещере Вильдшейер, на стоянке первобытного человека эпохи палеолита – 35–10 тыс. лет до новой эры. С третьего тысячелетия до новой эры сохранились украшения из кораллов, найденные на территории Древнего Египта.

Красный коралл водится во многих морях, однако наибольшую ювелирную ценность представляет его средиземноморская разновидность. Насыщенный темно-красный цвет отличает его от розового тропического собрата (рис. 129).

Красный и черный кораллы относятся к горгонариям – восьмилучевым кораллам. Внешне они мало похожи на шестилучевые рифообразующие кораллы. Согласно греческой мифологии, кровь Медузы Горгоны обезглавленной Персеем, попала на дно моря и проросла там в виде кроваво-красного деревца – коралла. Обитает он на глубинах 30-200 м, однако в настоящее время красный коралл почти уничтожен на глубинах, доступных ныряльщикам-любителям. Издревле его ловили у берегов Испании, Италии, и особенно Северной Африки, где цвет коралла считается более насыщенным, а качество – наилучшим. Для промысла использовали специальные приспособления, наиболее популярен из них «крест святого Андрея» – две деревянные балки, скрепленные в виде креста размером около двух метров. К загруженным балластом балкам привязывали веревки и обрывки сетей, которые волокли по дну за судном. Это сооружение сметало все живое на своем пути. В веревках и обрывках сетей запутывались отдельные веточки красного и черного кораллов. Хищнический лов «крестом» и браконьерами-водолазами, срубающими кусты коралла «под корень», привел к сокращению полей коралла и его измельчанию. Уже в старину добыча квотировалась, так как растет коралл медленно, по разным источникам, – от нескольких миллиметров до нескольких сантиметров в год. Из древних источников известно, что уже в 1540 г. некоей семье Ломелини (город Табарка, Тунис) была выдана монопольная лицензия на лов красного коралла. В настоящее время заключено соглашение, по которому страны Средиземноморья отказались от расширения его промысла. Там, где лицензия местным жителям была выдана ранее, лов красного коралла ими продолжается. Новых лицензий не выдают. И все-таки состояние этих замечательных обитателей моря вызывает тревогу ученых.

Я давно интересовался биологией и промыслом красного коралла. Когда ко мне с предложением организовать экспедицию по добыче коралла обратились два состоятельных господина, представляющих фирму с мало запоминающимся названием, я с радостью согласился, еще не представляя, во что это все выльется и с каким трудом придется выбивать каждый доллар на самое необходимое.

С официальной частью у инвесторов все было в порядке – их партнер из Туниса имел лицензии на туризм и промысел красного коралла. Работу они потребовали организовать так, чтобы под водой ежедневно работали шесть-восемь водолазов, не менее одного часа каждый, на глубинах 80-100 м. Судно обеспечения должно было быть водоизмещением не более 300 т.

Собственно, эти требования и определили параметры и режимы предстоящей работы. Стало ясно, что без водолазного колокола не обойтись. Единственным подходящим отечественным судном был морской бот ВМ проекта 535. Такой бот – «Гидробиолог» работодатель раздобыл в Геленджике. Отремонтировали его частично своими силами на одном из простаивающих судоремонтных заводов в Севастополе (рис. 130).

Арендованный бот оказался довольно большим: длина 41 м, ширина 8 м, водоизмещение 262 т. 21 спальное место. Но самое главное – несмотря на то, что при проектировании бот предназначался для обеспечения водолазных работ на глубине до 60 м, на нем были установлены большая (7 м ³) двух-отсечная декомпрессионная камера и водолазный колокол. Камера и колокол стыкуются между собой под давлением и имеют рабочую глубину 100 м. Система позволяет одновременно опускать несколько водолазов и проводить декомпрессию. Кроме того, колокол может использоваться в режиме гидростата (наблюдательной камеры) при атмосферном давлении внутри тоже на глубине до 100 м (рис. 131, 132). Спускоподъемное устройство и лебедки позволяют опускать колокол с пристыкованными шлангами и кабелями для освещения и связи.

В водолазный комплекс бота входят два дизелькомпрессора на 8 л/мин сжатого до 200 атм. воздуха, система влагомаслоотделителей и несколько фильтров тонкой очистки от окиси углерода, окислов азота и других примесей, которые могут тем или иным путем оказаться в воздухе, предназначенном для дыхания. Завершают воздушную систему газохранилища четыре баллона по 250 л воздуха, сжатого до 200 атм., трубопроводы подачи воздуха на декомпрессионную камеру, колокол и водолазные щиты. В общем, большое и довольно современное водолазное хозяйство. Однако глубины до 60 м ни нас, ни наших инвесторов не устраивали, и нам пришлось дополнить хозяйство бота газохранилищами для кислорода и гелия, системой приготовления, хранения и подачи дыхательной смеси из расчета использования модного ныне тримикса. Приобрели и необходимые газоанализаторы, отсутствовавшие на «Гидробиологе». Соединив все элементы в одну систему, подключили ее так, что до глубины 60 м использовался воздух, а глубже подавалась воздушно-гелиевая смесь под давлением 30 атм. К распределительному щиту колокола подключили два шланга длиной по 45 м, которые заканчивались редукторами с легочными автоматами, рассчитанными на глубины до 300 м. Кроме того, для каждого водолаза предусмотрели аварийный запас смеси (кассеты АВМ-5) с отдельным редуктором и легочным автоматом, что позволяло вернуться в колокол в случае прекращения подачи смеси с поверхности. Газохранилища для смеси были разделены на три группы. Пока одну группу газохранилищ использовали, в двух других готовили смеси. Смесь готовилась заранее. В хранилище перекачивался (или просто перепускался) гелий, количество которого рассчитывалось по давлению, затем подавался сжатый до 200 атм. воздух. Через 9-12 ч смесь контролировалась анализатором на кислород и использовалась.

К сожалению, на снаряжении инвестор решил сэкономить, поэтому от дорогостоящих замкнутых или полузамкнутых дыхательных приборов пришлось отказаться. Закупили отечественные полнолицевые маски с легочными автоматами, предназначенными для работы на глубинах до 300 м. Закупили французские и итальянские гидрокостюмы и кассеты баллонов, а остальное нашлось у приятелей-водолазов. Каждый принес то, что у него было, – жилеты, глубиномеры, фонари. Ко всему я добавил Никонос-5 с комплектом объективов и видеокамкордер фирмы «Сони» в самодельном боксе, рассчитанном на глубину 100 м. К боксу я приспособил видеоразъем и герметичный кабель, что позволяло опускать камеру и без водолазов для поиска объектов на грунте или для наблюдений в толще воды.

Собралось две группы водолазов – пятеро моих приятелей москвичей и пять человек во главе с опытным водолазным специалистом Василием Кальчуком из Севастополя – это те ребята, что участвовали в ремонте судна и в подготовке его для работы на смесях. Большинство из них – мастера на все руки. Константин Бей собрал и наладил всю систему приготовления и подачи тримикса, смонтировал перекачивающий (дожимающий) компрессор; Александр Истомин – классный сварщик – смонтировал все трубопроводы, переходники и соединил всю систему. Сергей Волков отремонтировал и наладил систему спуска-подъема колокола, завел новые тросы, кабели и шланги. В общем, работы хватило всем, кто ничего не умел – просто красил палубу. К маю ремонт был закончен, и мы начали подготовку к работе в море.

Московская группа, ядром которой были Игорь Галайда (рис. 131), Роман Прохоров и Владимир Петровский, занималась закупкой и наладкой приборной части. На мне как человеке, имеющем определенный опыт организации и проведения экспериментальных водолазных спусков и работ, лежал выбор метода работы, режимов и окончательный отбор водолазов.

От проведения работ методом длительного пребывания (ДП) пришлось отказаться, так как размеры водолазного комплекса не позволяли обеспечить сносные условия более чем двум водолазам. Оставалось использовать кратковременные спуски (КП) на тримиксе по открытой схеме дыхания. К сожалению, мы могли рассчитывать только на гелий, который должны были взять с собой, поэтому его количество в смеси было ограничено 10-ю %. Эта очень «тяжелая» смесь могла быть использована только при специальном медицинском отборе кандидатов.

Ведущие в стране специалисты – врачи-спецфизиологи разработали для нас режимы компрессии и декомпрессии, провели отбор водолазов, а один из них согласился обеспечивать работы в экспедиции. Водолазов отбирали по нескольким тестам. Первый тест – спуск в камере на глубину 80 м. На «грунте» водолазы выполняли тесты на умственную деятельность и координацию движений. Параллельно определяли реакцию организма водолаза на повышенное парциальное давление кислорода. Второй тест – определение устойчивости организма к декомпрессионному газообразованию. Ее оценивали по выраженности декомпрессионного газообразования при дозированном пересыщении организма индифферентным газом, достигаемом в результате экспозиции в условиях повышенного давления воздуха и последующей декомпрессии. Газовые пузырьки при этом обнаруживаются ультразвуковым локатором с накожным датчиком, располагаемым над общим стволом легочной артерии. Наблюдения проводили не менее трех часов после завершения декомпрессии с интервалом 20–30 мин. Отсутствие сигналов газовых пузырьков свидетельствовало о высокой устойчивости организма к газообразованию. Основной костяк наших и севастопольских ребят благополучно прошли все медкомиссии и тесты.

Как только все было готово, мы вышли в море. Быстро проскочив Черное море, «Гидробиолог» подошел к Босфору. Каким же узким оказался пролив! Изучая жизнь Черного моря, мы всегда придавали большое значение влиянию атлантических вод. Однако, увидев Босфор шириной менее Волги, средней глубиной 30–40 м и длиной около 16 миль, я представил себе обычный водопроводный кран, подающий тоненькой струйкой воду в бассейн для плавания. Велико ли его влияние? Сомнительно.

Босфор почти весь застроен по берегам. Нависающие уютные домики, кафе, снующие автомобили и автобусы рядом с проходящим судном создают полное впечатление реки в большом городе. Дополняют эту картину два больших моста и множество лодок, яхт и паромов, так и лезущих под нос судна. Надсадно выла сирена «Гидробиолога», хрипел тифон, звонили звонок и судовой колокол – капитан весь издергался, маневрируя в этом хаосе плавсредств. На выходе из пролива нас встретило светло-голубой, прозрачной водой Мраморное море. Совершив погружение у острова Мармара, мы подошли к Дарданеллам. Этот пролив более широк, чем Босфор, и слабо заселен по берегам. Пройдя его, судно вышло в Эгейское море. Здесь мы совершили подводную прогулку у островов Левита. Первые спуски принесли приятные неожиданности: вода оказалась очень прозрачной, поразило отсутствие мусора на фарватере, что типично для Черного моря.

Обогнув справа остров Крит, «Гидробиолог» вышел в Средиземное море. Здесь нам предстояло работать у берегов Туниса. Красный коралл растет на камнях, поэтому спуски проводились в наиболее интересных местах побережья Туниса – у скалистых островов Галит и Джерба, на банках Скерка и Пантелерия. Работы мы начали с погружения колокола в режиме гидростата, при атмосферном давлении (рис. 132). Наблюдатель из колокола подавал команды на находящееся в дрейфе судно, где оператор на лебедке опускал колокол ниже или поднимал выше (рис. 133, 134). Дальность видимости за весь период наших работ не была меньше 20–30 м. К нашему великому удивлению, каменистые участки в диапазоне глубин 70-100 м плотно заросли горгонариями разных видов, имеющих преимущественно красную окраску. Но красного коралла не было! Мы провели десятки часов, обследуя каменистые банки и подводные скалы, буквально прижимались иллюминаторами к подводной растительности. Это были интереснейшие подводные экскурсии, нас окружали стаи тунцов, мимо проплывали черепахи размером с небольшую надувную лодку, но красного коралла мы так и не увидели. Тогда мы решили зайти в порт Табарка и пообщаться с ловцами красного коралла.

В Тунисе ловцы коралла базируются в приморских городах Бизерте и Табарке. Их примерно по десять в каждом городе. Ловец обычно имеет свой деревянный баркас 10-12-метровой длины, оборудованный компрессором высокого давления, чаще всего переносным средних размеров, Джи Пи Эс и эхолотом (гидролокатором). У некоторых имеются баллоны с кислородом и система его подачи на глубину до 15 м. У двоих ловцов были одноместные камеры на низкое (до 5 атм.) давление. У всех гидрокостюмы мокрого типа, которые часто надевают один на другой, и уйма баллонов на 15–18 л с рабочим давлением 200 бар. Каждый ныряльщик имеет свои «заветные» места, на которых стоят его буйки. Работают ловцы так. Выйдя по Джи Пи Эс на свой буй они надевают костюм (или два), два-три баллона с воздухом. С собой берут корзину для сбора коралла, молоток, похожий на маленькую кирку, один или несколько фонарей и всплывающий буек с намотанным на него концом. Спускаются по концу буйка, отмечающего место, на глубину 70–80 м. Один из знакомых нам пловцов – Али опускается иногда на глубину до 90 м. Продолжительность работы на грунте до 20 мин. За это время, освещая фонарем камни и высвечивая коралл (без подсветки он имеет темно-сиреневый цвет и слабо различим), водолаз собирает его, перебираясь от камня к камню. В это время обеспечивающий бот, ведомый механиком, единственным помощником в работе, дрейфует по поверхности в районе спуска. Закончив сбор, водолаз выпускает всплывающий буй и привязывает к нему корзину с кораллом, молотком и фонарями, а сам поднимается по веревке буйка наверх, по одному ему известному режиму. Некоторые используют декомпьютеры, однако большинство предпочитает экспериментировать на себе. На наши вопросы о декомпрессии ничего путного они ответить не могли или не хотели, сбивались в цифрах, называли разные, мало похожие на правду, режимы подъема.

Увидев всплывший буй, механик подводит баркас к нему и опускает полный акваланг на глубину 15–20 м на веревке с завязанными через 2 м петлями. По ней в дальнейшем поднимается водолаз. По этой же веревке опускается легочный автомат на шланге для подачи кислорода. В среднем спуск и декомпрессия занимают от 2 до 3 ч. Работают водолазы с мая по октябрь, когда верхний слой воды толщиной в 30–40 м прогрет до температуры свыше 20 °C. Добывают в среднем около килограмма коралла за спуск, что позволяет им сносно существовать вместе с семьей и иметь редкую для Туниса подержанную иномарку (приемная цена красного коралла зависит от его общего количества и качества и доходит до 1000 долл. США за килограмм).

Конечно, никакого медицинского обеспечения, газоанализа, лечебной барокамеры и других, необходимых при глубоководных спусках атрибутов, нет и в помине. Перед нашим приходом в Бизерту один из водолазов погиб, судя по рассказанным нам симптомам, от отравления угарным газом (СО), что немудрено, так как маленькие фильтры, стоящие на их компрессорах, совершенно не обеспечивают нужной для этих глубин очистки воздуха.

Видимо, даже если эти отважные люди и останутся живы после нескольких лет подобной работы, то в дальнейшем их ждут стойкие заболевания, связанные с «немыми» пузырьками, нарушающими кровоснабжение отдельных участков тканей, асептический некроз костей, да и заболеваний, связанных с нарушениями деятельности вегетативной нервной системы, не избежать.