Текст книги "Архимаг. Колдовская война [трилогия]"

Автор книги: Александр Рудазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 89 страниц) [доступный отрывок для чтения: 32 страниц]

Глава 29

Есть время собирать камни, и есть время убивать камнями.

Нао

Генерал-аншеф Лазорито Лигорден расхаживал по своему шатру, словно тигр в клетке. Семидесятилетний старик, не слишком высокий, рыхлого телосложения, с повязкой на правом глазу, он напоминал пирата на пенсии. В отличие от прочих военных Рокуша, седой полководец не был обременен роскошными усами – после сражения в Дорилловом Ущелье они почему-то перестали расти. Да и мундир Лигорден с тех пор носил все тот же – полуполковничий, с гренадерской эмблемой в виде шара, увенчанного восьмиконечной звездочкой. Символическое изображение гранаты с подожженным фитилем. Сменять мундир на генеральский Лигорден отказывался наотрез – этот темно-зеленый кафтан видел величайший триумф Железного Маршала!

И его гибель…

Зеленая шляпа-треуголка мерно покачивалась в такт движению своего владельца. Лигорден время от времени останавливался у карты, расстеленной на большом барабане, и думал, думал, думал…

– Эх, кабы жив был Хобокен… – сами собой шептали стариковские губы.

Вчера армия двигалась весь день и всю ночь. Нужно было срочно увеличить разрыв между рокушцами и серыми – сейчас Лигорден просто не мог принять боя. Неизбежно повторилось бы то же, что с Синбаном. Оставалось отступать, тянуть время и попытаться заманить Астрамария к удобному для битвы месту. К сожалению, Астрамарий отнюдь не был дураком и с легкостью разгадывал подобные трюки.

Поэтому Лигорден распорядился начать длительное отступление. Старик до сих пор не дождался ответа из столицы и решил взять ответственность на себя – он верил, что король поймет его решение. И очень надеялся, что Владека выдержит осаду – разведка уже доложила, что четверть серых отделилась от основного войска, направившись к столице…

Большинство штабных офицеров возражали против такой тактики, за спиной генерала шептались, обвиняя его в трусости, но в лицо никто этого бросить не смел. Почтенный возраст отнюдь не лишил генерала сил – он по-прежнему мог вышибить зубы кому угодно.

– Кабы жив был Хобокен… – вновь и вновь вздыхал Лигорден.

За Лигордена и против Астрамария играла река. Могучий Готиленсе, дающий жизнь Ларии и Рокушу. В данный момент рокушцы находились на северном берегу, серые – на южном. Готиленсе – очень и очень широкая река, вброд ее не перейти нигде. Еще вчера в этом месте существовал мост Голкана – каменная громада, построенная при Заричи Втором. Но Лигорден, отступая, взорвал дивное творение рокушских зодчих. Конечно, все понимали, что форсировать реку – проблема невеликая, тем более для колдунов. Но на какое-то время Готиленсе все же серых задержит…

Лигорден надеялся на подкрепление. Он знал, что по всем городам и селам сейчас рыщут вербовщики, ставя под ружье всех, способных это самое ружье удержать. И если как следует потянуть время, войско вырастет. Боеприпасов у Рокуша настоящее море – оружейные заводы работают день и ночь, да и старых запасов хватит на пять-шесть таких армий, как сейчас. Но существуют другие проблемы. Во-первых, к серым тоже не сегодня завтра придет пополнение – пока что в Рокуш вошла едва ли четверть заокеанской армии. А во-вторых…

– Променяй дюжину новобранцев на одного бывалого – не прогадаешь! – в сердцах высказался Лигорден. – Что мне с этого ополчения?! Эх, кабы сюда нашу «Мертвую Голову»!!! Эх, кабы жив был Хобокен!!!

Выплеснув горечь в пустоту, Лигорден вышел из шатра – подышать свежим воздухом, взглянуть, все ли в порядке.

Снаружи все было спокойно – ржали кони, покрикивали на солдат капралы, развевались знамена. Из храмовых палаток доносилось заунывное пение – полковые жрецы отправляли службы Единому. Лагерь растянулся на несколько километров – в армии Лигордена насчитывалось пятьдесят тысяч пехоты, двадцать пять тысяч кавалерии, да плюс четыре тысячи артиллеристов – целых восемьсот орудий!

Окрестные деревни сейчас хором стонали и плакали – фуражирские отряды вычищали их подчистую. Забирали все – иначе достанется серым. Жителей выгоняли в леса, причем отнюдь не силой – просто сообщали им, что скоро здесь пройдет армия колдунов. После такого известия селяне сразу давали деру – оставаться и ждать никто не пожелал. Пастбища и сады поджигали, колодцы засыпали землей, а то и сыпали отраву – ничего не оставлять врагу!

Коней до вечера пустили в табуны – попастись на молодой весенней травке. Солдаты тоже отдыхали – лагерь буквально тонул в громогласном воинском храпе. Над походными кухнями веял ароматный дымок. Везде варилось одно и то же – гречневая каша с салом, пустые щи из лебеды, да картошка в мундире. У офицеров кое-где еще осталась говядина, но тоже мало. Ее в армии видели редко – дорогая, сволочь, не укупишь! А в солдатские котлы попадала в лучшем случае конина, да и то не всегда. У обозных телег выстроились артельные – получать для своих капральств сухари и ром.

Генерал-аншеф кликнул адъютанта и отправился инспектировать бекеты [49]– чтобы хоть чем-то заняться, не сидеть без дела. Пока что все везде оказалось в порядке – конница, орудия, пехота…

У одного из костров старый фузилерский капрал обучал молодых рекрутов боевым премудростям.

– Ежели, значит, пехота идет – целься в тулово, в самую середку, – сипло вещал старик. – А ежели гусар, али еще какой конник – бей в грудь коня. Гусар спешенный – вояка слабый, тут его и коли штыком! Вот с драгуном осторожнее – эти и верхом, и пехом хороши. Э, э, что делаешь, косоглазый! – всполошился он, увидев, как молодой фузилер неумело копается с вверенным орудием. – Дай-кось!

Старик взял фузею, демонстративно скусил патрон, чтоб в зубах осталось немного пороха, всунул в дуло и ловко прибил шомполом.

– Одним махом надо! – укоризненно вернул фузею владельцу он. – Раз, и все! А ты толчешь, ровно крупу в ступе! Куда годится?

– Молока выдали! – подошел к костру артельный этого капральства.

Белая жидкость полилась в котел – одной фляжкой двадцать человек не напоишь. А вот в кашу добавить – самое то, куда как вкуснее будет.

– Ишь, нашли же где-то… – крякнул капрал, пробуя горячую кашу, а другой рукой вытирая взмокшую плешь. – С молочком-то оно ладно, еще б теперь гусятинки – так никаких ольмаров [50]не надо…

– Дядька Цветро, а если кентавры нападают, тогда как? – спросил молодой фузилер.

– Вот с кентавром шибко непросто, – глубокомысленно кивнул старик. – С ним как с человеком нельзя – загибнешь дурно, и только-то. Кентавр – он, братушки, одновременно тебе и пехота, и кавалерия, сам по себе два в одном. Тут особая тактика потребна.

– А какая?

– А такая! Кентавра лучше всего на расстоянии подстрелить, либо верхом с ним драться. Гусар с кентавром вровень – ему сподручнее. Но если уж так выпало, что кентавр прямо на тебя бежит, а пули, такое дело, в стволе нету, так ты фузею в землю упри, на манер пики, да и жди его. Или на колени падай, а штык кверху выставляй – пущай напорется! Особенно учти такое дело, – важно поднял палец капрал, – что у кентавра на пузе уязвимая точка есть. Вот здесь, где человек в лошадь переходит, прямо посередине между грудью и грудиной. У них, кентавров-то, ребра по-другому стоят – не по-человечьи и не по-лошажьи, дугой изгибаются. А вот в этой точке у них как бы брешь – и прямо за ней сразу сердце! А сердце у них огромное, больше лошадиного. Вот если в эту точку штыком попадешь – кентавру сразу амба. Только они и сами про нее знают, такое дело, так что всегда на пузе щит специальный таскают, так-то… – загрустил старик. – Но уж коли щита не окажется – целься прямо туда, не прогадаешь.

– У-у-у… – уважительно глядели на бывалого воина молодые. – Дядька Цветро, а ежели с дэвкаци биться доведется?

– Ох, братушки, вот уж чего вам не пожелаю, – покачал головой старик. – Их, дэвкаци-то, числом мало – больше пяти тыщ разом почти никогда не бывает, да и столько сильно редко. Но коли дэвкаци видишь – сразу своих солдат на десять дели, правильный расчет будет. И главное – в ближний бой с ними ни-ни! Коли дэвкаци своей киянкой размахивать зачнет – он все вокруг покрушит, сколько народу там ни будет! У них киянки весом – как два человека разом, такое дело, не вру! Только издалеку, пулей выцеливай! А лучше – мортирой. Они, дэвкаци, зверюги выносливые, страсть, с одной пули ни за что не ляжет. Я сам, такое дело, видел как-то раз – одного их богатыря целым капральством обстреляли, единым залпом, а он все равно их раздолбал в кашу, только потом грохнулся. Потом уж наш коновал его разрезал – двадцать три пули вынул! Живучие зверюги, страсть, а сильные – куда там уррогу…

– А с эйстом как?

– А с эйстом наоборот – ближний бой потребен. Перестрелку с ними не затевай – они ровно градом поливают, так и содют своими иголками, так и содют… У тебя в стволе пуля всего одна – а у него сотня, такое дело. Нет, к эйсту, главное, вплотную подобраться – вблизи они не вояки, тут их голыми руками брать можно. Хорошо с ними в солнышко драться – когда жарко, эйсты дышат дурно, ходят вяло, бывает, даже в обморок брякаются. А еще эйста главное – от воды подале заманить. На воде у них есть такие тварюки – ровно червяк дождевой, только здоровый, как цельный хутор, такого и ротой не заборешь. А еще, братушки…

– Дядька Цветро, каша готова, процведай, – окликнул капрала артельный.

Старик неторопливо обтер ложку обшлагом и зачерпнул сероватую массу. Степенно отправил кашу в рот, пожевал редкими зубами и важно кивнул – обед получился добрый. Солдаты тут же выстроились с мисками, артельный начал накладывать порции. Лигорден, все это время стоявший за палаткой, одобрительно кивнул и двинулся дальше.

Какой-то седоусый пионер [51]заунывно выводил старую солдатскую песню: «Коль бомбарда не спит, серый враз побежит». Лигорден остановился рядом с ним, и рядовой мгновенно вскочил, вытянувшись во фрунт.

– Трестеран? – напрягшись, вспомнил генерал.

Пионер гордо засопел – главнокомандующий помнит его имя!

– Так точно, ваше сиятельство!!! – гаркнул рядовой.

– Ну-ну, тише, – укоризненно покачал головой генерал. – Тише, брат, я, чай, не глухой. Серых-то не слышно?

– Никак нет, ваше сиятельство, – старательно понизил голос пионер. – За рекой остались, крысы! Даст Единый – перетопнут все, да туда им и дорога!

– Распло-о-о-о-ох!!! – донеслось из другого конца лагеря.

– Ох, зря Единого помянул… – суеверно приложил два пальца ко лбу пионер, другой рукой подхватывая фузею.

Адъютант торопливо подвел Лигордену коня. Генерал с лету запрыгнул в седло и дал рысаку шенкелей, бросаясь к месту тревоги.

Там уже кипело сражение. Небольшой отряд серых подкрался незаметно – колдун-теневик прикрыл его невидимостью. Их раскрыли случайно – какой-то кухарь выплеснул помои прямо на одного из невидимок. Парня тут же прикончили, но он все-таки успел прокричать тревогу.

В воздухе мелькали вемпиры – восемь штук. Их эскадрильи всегда летают восьмерками. На счастье рокушцев, вемпиров у серых пока что не хватает, их экономят. Да и полетам на них приходится сначала обучаться, и довольно долго – кому попало эти твари не даются.

Кроме обычных налетчиков на сей раз оказалось и кое-что новенькое – добрая сотня ревенантов [52]. Кто-то из серых некромантов как следует поработал с близлежащим кладбищем – все более-менее целые остовы сами собой откопались и пошли в атаку.

Лигорден мгновенно оценил силы врага. Два зеленых плаща и десяток «незабудки». Так в армии прозвали голубых, синих и фиолетовых – скопом. Две дюжины Кровавых Егерей. А также вемпиры и ревенанты.

План был довольно прост – пока ревенанты и колдуны на вемпирах отвлекают бекеты, прочие колдуны и Кровавые Егеря под прикрытием невидимости проникают в центр лагеря и, пользуясь суматохой, вырезают как можно больше штабных офицеров. В идеале – самого главнокомандующего. Серые очень любят подобные уколы исподтишка.

– Взять их, ребята!!! – проревел одноглазый полководец, взмахивая палашом и пуская коня в галоп. – С нами Единый!!!

Всадники на вемпирах поливали лагерь градом мелких заклятий. Кровавые Егеря открыли огонь из ружей – особых «егерских», на редкость точных и быстро перезаряжающихся. Трофейное ларийское оружие – на Серой Земле такого пока что не производят. Ревенанты в бой покуда вступить не успели – эти медлительные мертвяки еще только подползали к палаткам.

– На конь!!! – скомандовал молодой уланский поручик, взлетая в седло. – Сюда, братушки, за мной!!!

Его эскадрону выпало сегодня стоять в бекете. И Тенгириз Шерека не посрамил доверия. В уланских частях служат эмигранты и их дети – сам Шерека родился в Йомадеше. И он очень хотел как следует послужить второй родине.

Прозвучал хриплый глас трубы. Уланский эскадрон налетел на Кровавых Егерей, как грозовая туча. Флюгера на опущенных пиках пронзительно загудели, заставляя трепетать сердца врагов. Несколько солдат попадали с коней, пораженные ружейными пулями, но остальные просто стоптали серых, словно сухую траву. В воздухе свистали сабли, гремели пистоли, пики пронзали егерей насквозь…

Колдун-теневик в зеленом плаще заметил мечущегося в самой гуще Лигордена и радостно загоготал. Главнокомандующий! Серый, недолго думая, швырнул в него Призрачную Стрелу… и хохот замер на губах. Конь пал замертво, но его всадник тут же вскочил на ноги – целый и невредимый. Лазорито Лигорден сжал покрепче палаш и кинулся на колдуна. Тот выбросил перед собой Огненную Завесу, она охватила вражеского полководца, спалила полмундира… и колдун истерично завопил. На обнажившейся груди рокушца открылась причудливая татуировка в виде паутины – противомагическая стигма киигов! Серый рванулся было уйти в Тень, но слишком поздно, слишком поздно…

– Без своих штучек ты не так уж грозен, мразь!!! – прорычал последний из «Мертвой Головы», нанося рубящий удар.

Колдун захрипел и упал, бессильно хватаясь за надрубленное горло. Из него хлестала кровь и еще какая-то желтоватая вязкая жидкость – похоже, Лигорден нарвался на полукровку, потомка демона. Одноглазый полководец с размаху пнул его и еще несколько секунд рубил палашом, пока серый окончательно не затих. Лигорден обтер копоть с лица и взмахнул наградным клинком в последний раз – отсекая врагу голову.

– Харра-а-а-а-а!!! – послышалось сбоку. – Харра-а-а-а-а!!!

Среди подползающих к лагерю ревенантов упала граната. Они слегка притормозили и с легким удивлением уставились на дымящийся шарик. Взрыв!!! Два гнилых мертвяка просто разлетелись на кусочки, еще у одного оторвало руку. Другой гренадер поспешно воспламенил фитиль, крутанулся вокруг своей оси и от души швырнул еще одну гранату – нет лучшего оружия против трупов, чем что-нибудь взрывчатое!

– Не подпускай их!!! – кричал дюжий гренадерский капрал, размахивая тесаком. – Взрывай, пока близко не подошли!!!

Бомбардиры торопливо наводили на цель легкие ручные мортирицы, опирая их на специальные алебарды. Трое из них вдруг разом вскрикнули и упали замертво – их поразило невидимое заклятие, исторгнутое одним из колдунов. Кожаные каски покатились по земле.

– А ну, братушки, помоги-ка! – начал крутить тугой рычаг седой канонир. – Прицел нава-а-ади!!! Фитиль зажи-и-игай!!! Фугасом… пли!!!

Огромная бомбарда восьмисотмиллиметрового калибра шарахнула так, что над лагерем поднялся дымовой гриб. Трехтонный лафет откатился назад, едва не раздавив зазевавшегося фузилера. Фугасная бомба просто разнесла приближающихся ревенантов в клочья, в лоскутья – в чей-то котел с кашей шлепнулась оторванная кисть. Десяток выживших добили гранатами гренадеры, еще одного проткнул серебряным кортиком фузилерский майор – некоторые офицеры специально на такой случай держали при себе оружие из «противотрупного» металла.

Лигорден всего этого уже не видел – он переменил коня и теперь метался среди бомбардиров роты Дрезаена, раздавая приказы. Эта рота отвечала за особое оружие, всего несколько месяцев назад выпущенное в массовое производство. Разведка Рокуша еще в прошлом году донесла, что серые подготавливают воздушную кавалерию, и хитроумные столичные инженеры немедленно изобрели «противоядие».

С небес упал вемпир, подминая под себя одного из бомбардиров, схватил его мощными крючковатыми когтями и вновь взмыл в воздух, пришпоренный колдуном. Несчастный солдат вскрикнул и замолчал – вемпир прямо в воздухе перекусил ему шею. Ужасная пасть, похожая на волчью, окрасилась кровью.

Другой колдун выпрямился в седле, упираясь в стремена, и с силой метнул в скопление фузилеров пурпурную стеклянистую флягу. Солдаты в едином порыве бросились прочь, а в момент столкновения снаряда с землей попадали навзничь – ногами к точке поражения. Фляга раскололось, ударила беззвучная синеватая вспышка, захватив четверых фузилеров. Несчастные забились в судорогах – их кожа мгновенно посерела, вспучилась язвами, и четверо крепких солдат в несколько секунд превратились в иссохшие мумии. По колдуну ударили единым залпом, из пробитого брюха вемпира брызнула буроватая жидкость, но сам алхимик остался невредим.

А выше всех парил командир – колдун в зеленом плаще. На груди у него красовался значок в виде двух неравных соприкасающихся ромбиков – трансформатор-элементарист. Серый лениво поводил рукой, нацеливаясь от солдата к солдату, и рокушцы, пораженные невидимыми чарами, падали наземь, почти мгновенно обращаясь в камень.

Наперерез ужасному колдовству бросился полковой капеллан, храбро выставляя перед собой молитвенный жезл. Колдун дважды тряхнул кистями в его сторону, но жрец Единого только вспотел, с ужасом чувствуя, как твердеют ногти на ногах. Вера в бога всегда дает заслон от враждебной магии… вопрос только в том, окажется ли этот заслон достаточно прочным. Старик неустанно хрипел молитву, закрывая собой солдат, и с трепетом готовился к неизбежной гибели – еще чуть-чуть, и колдун пересилит.

– Ну, ребята, давай… особыми! – махнул рукой Лигорден.

Бомбардиры спешно корректировали угол стрельбы. Удивительные многоствольные пушки, еще не имеющие устоявшегося названия, нацелились почти вертикально в небо – в сторону машущих крыльями вемпиров. Фузилеры уже давно по ним палили, но обычные пули ничего не могли поделать с этими тварями, а колдуны надежно укрывались за своими «рысаками».

Но вот Лигорден махнул палашом, давая сигнал. Шесть «многостволок» грохнули единым залпом, выстреливая разрывными снарядами, начиненными серебром. Все они были снабжены запалами с временной задержкой, рассчитанной до секунды – каждый из шестидесяти шести взрывов прозвучал на большой высоте, среди носящихся вемпиров.

Грохот, огонь, воздушная волна раскидали летучих тварей, как мошкару. Серебряная шрапнель изрешетила вемпиров, словно мокрую бумагу – вся восьмерка сдохла почти моментально. Пятеро колдунов также погибли – трое остальных сумели защититься магией, но теперь падали вниз.

– Лови колдунов!!! – прогремел Лигорден.

И их поймали. Все трое приземлились очень удачно – на штыки, выставленные навстречу. Корчащихся серых добили почти мгновенно – рокушцы хорошо выучили, что колдунов в плен брать нельзя. Даже связанный колдун с кляпом во рту в самый неожиданный момент может выкинуть какую-нибудь пакость.

С плеч капеллана словно сняли невидимую тяжесть. Колени его подкосились, и он упал, роняя молитвенный жезл. Лицо стало мокрым от пота, жрец мелко дрожал, тяжело дышал и в панике ощупывал ступни – кончики пальцев ног таки успели окаменеть. Отважного старца хлопали по плечам, в руки сунули фляжку рома – он выпил не глядя и завалился набок в глубоком обмороке.

То тут, то там наземь падали обожженные изуродованные трупы вемпиров. К ним торопливо спешили артельные – на той восьмице совершенно случайно выяснилось, что мясо у этих тварей очень нежное и вкусное, почти как куриное. И вредных последствий никаких нет – пленные серые, на которых производили эксперименты, до сих пор не выказали ни малейшего недомогания. Рокушский солдат – существо неприхотливое, в походах, бывает, собственные подметки скушает, да еще добавки попросит.

Лигорден носился по месту стычки, подсчитывая потери. Всего погибло чуть больше четырех дюжин рокушцев – по большей части от чар колдунов. Но и враг потерял почти столько же, плюс целая куча ревенантов! А если учесть, что среди лазутчиков была аж дюжина колдунов… просто блестящий результат! Колдуны – товар штучный, на деревьях не растут, и подобный размен очень даже окупается.

– Молодцы, ребята! – прокричал Лигорден. – Даст Единый, и остальных так же разобьем!

– Харра! Рады стараться, ваше сиятельство! – закричали в ответ. На солдатских и офицерских лицах играли довольные улыбки.

– Молодцы, эх, ну и молодцы же! – продолжал нахваливать своих бойцов генерал.

Лигорден недаром учился у Железного Маршала. После Бокаверде Хобокена Лазорито Лигорден был в рокушской армии наиболее успешным и популярным военачальником. Солдаты любили своего главнокомандующего и верили в него. Лигорден никогда не прятался за чужие спины, всегда был в самой гуще сражения, питался тем же, что и простые рядовые, заботился о своих людях, никогда никем не пренебрегал.

В общем, во всем следовал примеру своего учителя.

– Распорядись-ка, братец, чтобы шрапнель собрали, – подозвал к себе адъютанта генерал. – Не годится серебром так-то разбрасываться – дорогое, чай. Да предупреди там, чтоб по карманам не рассовывали – коли серые прикончат, так деньги не понадобятся.

– Сделаем-з [53], – коротко поклонился адъютант.

Трупы сожгли, рассыпавшиеся кусочки серебра собрали, и лагерь вновь настороженно затих. Опять зазвучала ленивая ругань капралов, бульканье походных котлов, лошадиное ржание, солдатский храп.

– Не по вере это, сыне, – прозвучало из-за спины Лигордена. Генерал, до этого смотревший на погребальный костер, обернулся – там стоял главный армейский капеллан, жрец в чине протоиерея. – Не годится людей Единого огню отдавать – нужно в землицу вложить, как по вере полагается.

– Ваше высокопреподобие, а вы видели, по кому бомбарда палила? – сумрачно ответил Лигорден. – Видели, что серые с нашими покойниками делают? Или хотите, чтоб эти солдаты потом на нас же в атаку пошли? Единый простит, отче.

– Ох, простит ли… – покачал седой головой жрец. – Грешно это, сыне…

– Что ж, значит, буду корчиться на кольях Демона, – спокойно ответил Лигорден. – Приказ мой, ответственность вся моя – сам за все и отвечу.

– Да хранит тебя Единый, сыне… – вздохнул протоиерей, прикладывая два пальца ко лбу. – Что давно на службе не был? О боге забывать не годится, душу свою беречь надобно…

– Зайду к вечерне, – пообещал генерал.

– Ваше сыятелство! Ваше сыятелство! – подбежал к нему запыхавшийся капитан.

Единственный глаз Лигордена скользнул по густым черным усам, посеревшему от грязи мундиру с вытянутой спиралью на эполете, штуцеру, упакованному в водонепроницаемый чехол. Генерал вслушался в акцент и коротко уточнил:

– Пластуны?

– Так точно, ваше сыятелство! – вытянулся во фрунт капитан. – Капытан Вайен, пластунская рота! Разрешыты доложит! Серые заналы город Воровву, на южнам берегу! Всталы там лагерем, ранше утра не двынутця! Ажыдаем прыказов!

В пластунах служили жители северо-восточных болот. Суровый край порождал крепких и выносливых людей. Они отличались редкой зоркостью, отлично стреляли и владели кинжалом, могли подолгу терпеть холод и жару, целыми днями сидеть по горло в воде. Широченный Готиленсе эти разведчики переплывали с легкостью, ползали под самым носом у серых, оставаясь незамеченными. Только от колдунов старались держаться подальше – от этих не спрячешься, им видеть врага необязательно, и так чуют.

Выслушав доклад разведки, Лигорден вернулся в свой шатер. У входа уже стоял адъютант со списком особо отличившихся в неожиданной стычке. Бомбардирский капитан-инженер Липабо Дрезаен, уланский поручик Тенгириз Шерека, канонирский сержант Хусиро Свалден, гренадерский капрал Альбено Тастеван, полковой капеллан Унго Дестан. Всех занесли в список кандидатов на представление к ордену, записав, чем конкретно будущий кавалер заслужил такую честь. Этот список уже стал довольно длинным – отличиться в битвах с серыми успели многие. Жаль только, что значительный процент героев получит свою награду уже посмертно…

– Ночуем здесь! – махнул рукой Лигорден, расписываясь в конце списка. – А на рассвете выступаем!