Текст книги "Архимаг. Колдовская война [трилогия]"

Автор книги: Александр Рудазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 89 страниц) [доступный отрывок для чтения: 32 страниц]

Самым жутким моментом для принцессы стало взятие Гранд-Палат, королевского дворца. Сначала разбили в пух и прах гвардию. Стерли в порошок дворцовую стражу. Крепостные стены просто превратились в щебень, обрушенные колдовством. И из облака пыли выступила огромная фигура в алой мантии и глухом шлеме…

Астрамарий Целебор Краш. Король Палачей. Или Палач Королей. В тот день он был и тем, и другим.

Первый Маршал Серой Земли самолично казнил отца Гвениолы, мать, бабку, дядьев и теток, братьев и сестер, министров и советников, цвет аристократии и высшее офицерство… Жуткий пламенеющий меч не переставал рубить головы в быстром, давно заученном жесте. Астрамарий двигался, словно какой-то кошмарный механизм.

Сама Гвениола осталась жить лишь благодаря Руахе Карге. Старуха появилась сразу после Астрамария и приказала оставить одну из королевских дочек в живых. Самозваный палач что-то утробно проворчал, но возражать не стал. Семеро сестер-принцесс были отделены от основной группы, и Йоганц Изменяющий несколько минут ходил вдоль этой шеренги, придирчиво выбирая будущую супругу. Те минуты стали самыми страшными в жизни Гвениолы… но для ее сестер куда страшнее оказалось то, что произошло потом. Как только колдун принял окончательное решение, Астрамарий Целебор Краш махнул рукой, и солдаты безжалостно потащили шестерых остальных к походной плахе…

Гвениола никому не призналась, но в тот момент ее сердце облегченно ухнуло – не меня, не меня!

– А зачем вы отвезли ее в тот замок? – поинтересовалась Ванесса у Моав.

– Затем, что повелительница Руаха – очень умная бабка. Ты посмотри на эту красотулечку – как ее рядом с солдатней держать? Там, в Симбаларе, сейчас сплошной раздрай и разгром – войска маршируют, зиккурат строится, цитадель строится… хотя ее, наверное, уже достроили, пока меня не было. Колдуны на каждом шагу… А для нашего брата молодая девственница – что спелое яблоко для червя. Повелитель Тахем и так эту дурочку чуть не порезал – любит этот старый хрыч кого-нибудь ножичком покрошить, ужасно любит…

– Эй, тайм-аут! – поставила ладони перпендикулярно друг другу Вон. – Какая еще девственница? Ты же проговорилась… или это ты была?… Вы тогда еще одинаковыми были…

– Это я, – обиженно призналась Гвениола. – Ну и что?! Королевской дочери полагается до замужества хранить непорочность… но кто его хранит-то на самом деле, а?! Когда оно будет – это замужество?! Лайнара вот хранила, дуреха… до самой смерти!

– Не кричи, а? – выставила ладони Ванесса. – Чего ты так разнервничалась, Гвенни?

– Для тебя я – ваше высочество! – истерично взвизгнула принцесса.

Ванесса тяжело вздохнула. Она никак не могла понять, почему все ее новые знакомые так болезненно относятся к сокращению имен. Разве что Индрак не возражает, да и то только вслух – про себя все равно ворчит, недоволен. Хотя, конечно, лода Гвэйдеона просто язык не поворачивается как-нибудь сократить или обратиться на «ты». Все равно, что назвать Авраама Линкольна попросту Эйбом… или даже Абрашей. Да и Креола Вон даже в самые интимные моменты не могла поименовать как-нибудь ласкательно – его имя неизбежно звучало, словно бушующий пламень.

Задумавшись, Ванесса сама не заметила, как впечаталась в широченную спину Индрака. Могучий дэвкаци прекратил крушить подлесок и стоял неподвижно, оттопырив ухо, изрезанное почетными шрамами.

– Индрак слышит шум, – тихо пророкотал он.

Ванесса прислушалась – действительно, спереди доносилось еле слышное цоканье. Копыта. Причем не одна лошадь, а две. И вроде бы колеса.

– Леди Ванесса, позвольте, я проверю…

– Я сама, – коротко ответила девушка, сбрасывая рюкзак и кладя ладонь на пистолетную рукоять.

Возражать ей не стали. Лод Гвэйдеон прекрасно понимал, что в незаметном передвижении он, мягко говоря, недостаточно хорош. Паладинов этому практически не учат – доспехи и тяжелое вооружение плохо способствуют работе ниндзя, да и враги по большей части такие, к которым подкрадываться бессмысленно.

Вон сдернула колпак, водрузила на его место лыжную маску и бесшумно заскользила к источнику шума, то и дело скрываясь за деревьями. Минуты через три она увидела карету, запряженную четверкой лошадей. Карета стояла неподвижно, гнедые коньки скучающе покачивали головами.

Несколько секунд Ванесса настороженно прислушивалась. Изнутри не доносилось ни звука. Она медленно и осторожно подкралась к двери и резко распахнула ее, готовая выстрелить, если там окажется какая-нибудь гадость. Но там было пусто.

– Хой, подруга, ты чего это? – послышался удивленный голос Логмира. Он все это время прятался за каретой и с интересом следил за манипуляциями Ванессы.

– А, это ты… – расслабилась Вон.

– В самое сердце, подруга! Гляди, какую я повозку нашел! Красота! Теперь поедем по дороге, как красные люди, а то вы меня что-то сильно замедляете…

– Где взял?

– Да там ехали двое каких-то… Ну, я вспрыгнул на ходу, кучеру катану к горлу, остановил, выгнал на дорогу, а сам к вам! Слушай, эти звери…

– Лошади.

– Ну да. Слушай, они такие сволочи, это просто что-то! – возмущенно поделился Логмир. – Я им – едьте! Они – не едут! Я им – едьте, сволочи! Они – не едут! Я кучеру опять катану к горлу – как их ехать? Ну, он мне показал. Представляешь, подруга, этих зверей…

– Лошадей.

– Ну да. Представляешь, чтобы они ехали, нужно их, оказывается, веревками стегать и еще слово волшебное говорить, «тпру»!

– Точно? – усомнилась Вон.

– А вот и нет, перепутал, – признался Логмир. – «Тпру» – это чтобы они перестали ехать. А чтобы снова ехать… я забыл уже. Ну ничего, наш бронник всю жизнь с такой лошадью таскается, разберется как-нибудь. Представляешь, подруга, вот эта веревка называется «здечка», эта – «вошь», а эта… эта… а эту я тоже забыл. Память у меня мужичья…

– Может, девичья?

– Подруга, это ты девка, вот у тебя и девичья! – возмутился Двурукий. – А у меня – мужичья!

Добытая карета обрадовала всех. Тем более, что дальше путь проходил по Северному Тракту, большой дороге, соединяющей Ларию и Рокуш. Далеко не самая лучшая дорога – весной и осенью она раскисает, превращается в сплошную грязищу. Но все же куда лучше лесного бездорожья.

Женщины и Логмир устроились в карете, Индрак уселся на козлы. Транспорт попался крепкий, прочный, но тяжеловесный дэвкаци все же заставил его испустить жалобный скрип. Кони укоризненно засопели, неприязненно поглядывая на нового кучера. Груз, сложенный на крыше, вызвал у них еще больший гнев.

Гордый тоже пребывал не в духе. На него вновь взгромоздился законный владелец, и смена юной стройной принцессы на куда более весомого рыцаря вызвала у коня жуткое раздражение. Правда, оскорбленного рысака освободили от части поклажи, но общий результат все равно оказался не в его пользу.

Скорость сразу увеличилась почти вдвое. Лошади не слишком торопились, но все же километров семь в час они давали. Да и передвигаться таким образом было куда легче и приятнее.

Ванесса вновь раскрыла атлас на карте северной Ларии, положила перед собой компас и начала прикидывать, где они находятся и как далеко до рокушской границы. Получалось – еще километров триста пятьдесят. Даже в карете – неделя пути. Лошадям ведь и отдых давать нужно, а в идеале – менять на свежих. Это Гордый – боевой походный конь, натренированный сутками ходить под седлом. Конюшни Каббасианы выпускают самых лучших рысаков, примерно так же отличающихся от обычных лошадей, как их наездники – от простых воинов.

– Через полста километров – река, – провела пальцем по бумаге Вон. – Здесь написано, что там ходит паром. Как раз к ночи подъедем.

– Паромы по ночам не ходят, – высокомерно сообщила принцесса. – Единому неугодны ночные путешественники – если кто куда идет, едет или плывет ночью, это не иначе тать.

– А возле реки тут большая корчма, «Голова Вешапи», – сощурившись, прочитала надпись крошечным шрифтом Вон. – Там и заночуем. Ваше Высочество, легенду помните?

– Помню, помню! – скрипнула зубами Гвениола. – Но «матушкой» я эту колдунью называть не буду, даже не умоляйте!

– Да, молодежь нынче грубая пошла, неуважительная, – ехидно улыбнулась Моав. – А вот в наше-то время… нет, мы такими не были…

– И еще надо как-то наше сокровище замаскировать… – критически осмотрела принцессу Ванесса.

– Зачем? – на всякий случай отодвинулась та.

Правда, места в карете было не так уж много, так что теперь Гвениола оказалась рядом с Логмиром. Тот принял это за начало тесной дружбы и попытался закрепить успех. В ответ получил пощечину и решил на время отложить налаживание взаимоотношений.

Минут на пять.

– Заметная ты слишком, Гвенни… ваше высочество, – поправилась Ванесса. – Даже если не узнают… хотя могут и узнать – принцесса ведь, не доярка… Но даже если не узнают – все равно слишком ты у нас ухоженная, не похожа на фермерскую дочку. Ногти все ровные, блестящие, лицо чистенькое, прическа – как из салона красоты…

Гвениола выпучила глаза и несколько раз открыла-закрыла рот. Вид у нее был – как у онемевшей лягушки. Сама-то принцесса полагала себя донельзя изуродованной – облачена в лохмотья, четыре дня без горничных, парикмахеров и модисток, без пудры, помады и румян. Она даже не успела прихватить из Ставарафа набор любимых мушек! Раньше принцесса всегда носила две штуки – на верхней губе слева и на правой щеке рядом с глазом.

Однако минут через десять Гвениола уже не пучила глаза. Нет – она оглушительно рыдала. Ванесса решила проблему камуфляжа предельно просто – на ходу приоткрыла дверцу кареты и зачерпнула одной рукой жирной грязюки из подвернувшейся лужи, а другой – дорожной пыли с сухого участка. Этими «притираниями» она и смазала лицо и руки Гвениолы, невзирая на вопли, протесты и царапанье. Руки принцессе охотно подержал Логмир.

В результате получилась довольно невзрачная замарашка-нищенка, все еще сохраняющая легкий намек на прежние гордость и очарование… но только ОЧЕНЬ легкий. Грязь под ногти забилась еще раньше – три дня в лесу ни для кого бесследно не проходят. Да и прическу трогать не пришлось – она тоже успела сильно растрепаться. Увы, поддерживать модельную красоту в походе – дело муторное и кропотливое, удается не каждому.

– Ну вот… – удовлетворенно взглянула на свою работу Вон. – Вылитая Синдирелла… На такую бродяжку никто даже смотреть не захочет.

Рыдания принцессы переросли в истерику.

Через пару часов карета начала замедлять ход. Ванесса высунулась в окно – Индрак натягивал вожжи.

– Что случилось? – негромко спросила она.

– Серые люди впереди, – угрюмо ответил дэвкаци.

Лод Гвэйдеон, неспешно едущий в кильватере, также натянул поводья и сунул руку в подсумок. Ванесса выскочила наружу и торопливо выставила ладонь, останавливая паладина. Тот, разумеется, собирался просто порубать врагов и ехать дальше.

– Привет! – доброжелательно крикнула она. – Мы безоружны! Мы просто путники!

Дорогу перекрывал блокпост серых. Судя по всему, раньше здесь располагалась ларийская дорожная стража и сборщики мыта. Небольшое строение казарменного типа, сторожевая будка и шлагбаум, перекрывающий дорогу, просто не успели бы вырасти за те недели, что прошли с момента завоевания. Построили все это явно не вчера, да и на творение магии мало похоже.

Но теперь тут хозяйничали серые. Полтора десятка вооруженных егерей, капрал и молодая колдунья в синем плаще. При виде кареты они ничуть не обеспокоились – пара солдат лениво потянулись за ружьями, капрал облокотился на шлагбаум, а колдунья прищурилась, разглядывая ауры Ванессы, лода Гвэйдеона и Индрака. Насчет этого Вон не волновалась – Креол не раз объяснял, что аура – чрезвычайно сложная и запутанная субстанция, и начинающий (да и средний) маг может увидеть по ней только самые общие, просто бросающиеся в глаза вещи. К примеру – не замаскирован ли человек магией, не наложены ли на него какие-нибудь заклятия, нет ли при нем источающих магию артефактов… Кстати, именно поэтому Креол свои артефакты всегда снабжал мощным ауроскрывающим заклятием – еще чего не хватало, раскрывать козыри перед потенциальным противником!

– Кто такие, куда едете? – на довольно хорошем ларийском спросила колдунья, не углядев ничего предосудительного.

– Погорельцы, добрая зеньора! – заломила руки Ванесса. – Налетели там какие-то с ружьями, хутор наш сожгли, все разграбили, мужа моего убили, двух работников убили… Свекор мой только лошадей успел спасти – спрятал в лесочке, не нашли их…

– Кто? – слегка заинтересовалась колдунья. – Наши или ваши?

– Нет, нет, с гор люди, со Сталибов! Носищи у них вот эдакие, одеты в меховушки, ружья старые – видно, что покраденные!

Колдунья мгновенно потеряла интерес к этой компании. Ванесса выбрала очень правильную тактику – с тех пор, как серые захватили Ларию, горцы донельзя обнаглели, грабительские набеги участились в десятки раз, хуторяне целыми семьями шли на юг или восток. Только за сегодня таких группочек прошло мимо блокпоста уже больше двух десятков.

– Кто в карете… и на козлах? – для порядка осведомилась она. – И что это свекор твой молчит – камнем подавился?

– Нелюдимый он у нас, бирюк бирюком! – отмахнулась Ванесса. – Как муженька моего пристукнули, так совсем замолчал – слова не вымолвил с тех пор!

– А, ну-ну… А остальные?

– Это работник наш – дикий совсем, зверь почти что! Дэвкаци – что с них взять? – хихикнула Вон. – А внутри свекровь моя, да золовка с мужем ейным…

– Откройте, – потребовала колдунья.

В карете ее взору предстала невзрачная пожилая женщина, донельзя перепачканная молодуха и краснокожий закатонец со шрамом через переносицу.

– Из Закатона, что ли? – кивнула она на Логмира.

– В самое сердце! – отозвался тот.

– Точно, закатонец… Что это у вас одни дикари в семье?

– Да вот так вот… – развела руками Вон.

Колдунья еще раз присмотрелась к «семье», а потом извлекла на свет зеленый плоский кристалл и поскребла его ногтем. Над амулетом возникло несколько крохотных полупрозрачных фигурок – колдунья подняла кристалл на уровень глаз, сравнивая миражи с теми, кто стоял и сидел перед ней. У Ванессы на миг остановилось сердце – она узнала в одном из призраков принцессу Гвениолу. Колдуны уже внесли беглянку в свой «розыскной лист», и теперь ее ищут все кордоны и дозорные отряды.

Лод Гвэйдеон, Логмир и Индрак тоже это заметили и явственно напряглись. Логмир как бы невзначай опустил руки между ног – под сиденьем он прятал катаны. Индрак потянулся, словно устал сидеть неподвижно, и незаметно положил ладонь на рукоять молота. Лод Гвэйдеон единственный даже не шевельнулся – но и он в любой момент мог взорваться серебряным вихрем.

Ванесса отлично понимала – стоит ей дать отмашку, и эти трое в считанные секунды превратят весь блокпост в кровавый кисель. В принципе, хватит и кого-нибудь одного.

– Все в порядке, – неожиданно спрятала кристалл колдунья.

Девушка с Земли недооценила свои способности к маскировке. Мираж в кристалле изображал принцессу Гвениолу при полном параде – в лучшем платье, с роскошной прической, напудренной и нарумяненной. Конечно, колдунья не узнала эту расфранченную королеву красоты в нищей замарашке, не нашедшей себе мужа лучше, чем дикий закатонец.

– Карету можете оставить, – милостиво позволила колдунья. – А лошадей – сдать. По приказу Совета Двенадцати все ларийские лошади должны быть пожертвованы Освободительным Силам.

Услышав эти слова, принцесса аж перекривилась. Серые называют свою армию Освободительными Силами, утверждая, что руководствуются исключительно заботой о благе самих ларийцев – несут им просвещение, цивилизацию, культуру и, конечно, единственно верный режим государственного устройства – магократию. Всем известно, что монархия давно устарела и лишь угнетает своих подданных – только под знаменем свободы и магократии можно двигаться в светлое будущее. И вообще – Освободительные Силы Серой Земли борются со злыми колдунами и их чудовищами! И они их найдут, даже если придется уничтожить всю Ларию и ларийцев!

Обязательно придется.

– Подождите, а как же мы без лошадей?! – засуетилась Ванесса.

– Не знаю, – равнодушно пожала плечами колдунья. – Хотите – сами впрягайтесь, хотите – оставляйте карету тоже.

Вон только сейчас обратила внимание, что возле шлагбаума стоят три повозки разных типов, а из пристройки у казармы доносится приглушенное ржание. Они явно оказались не первыми «жертвователями».

– И еще откройте мешки и выверните карманы, – скомандовала колдунья. – Если есть оружие, деньги или ценности, сдавайте сразу. Учтите – если найдем что-нибудь несданное, будем наказывать.

– Э… конечно, – на миг замешкалась Ванесса. – А может, сначала выпьем за встречу? У нас тут такое замечательное вино!

Солдаты оживились. Серые – такие же люди, как все остальные, и тоже не прочь иногда принять рюмашку. Капрал оживился особенно сильно – судя по красному носу прожженного пропойцы, от подобных предложений бравый вояка никогда не отказывался.

– Не положено, мы на службе, – злобно зыркнула в их сторону колдунья.

– Ну вот… – разочарованно надула губы Вон. Хоровой вздох подтвердил, что солдаты разделяют ее чувства. – А может, по чуть-чуть? За здоровье Совета Двенадцати! Логги, ну-ка, подай кувшин с зеленой ручкой!

Откупоренный кувшин слегка поколебал решимость колдуньи. Аромат восхитительного «Шато Помроль» десятилетней выдержки поманил серых вперед.

– Повелительница Шаклаб, нельзя не выпить за Совет Двенадцати! – хрипло сглотнул капрал.

– Ну, даже не знаю…

– А может, за Ктулху? За здоровье великого Ктулху! – провозгласила тост Ванесса.

Это имя подействовало на серых, как портрет фюрера на нацистов. Они сразу подтянулись, вытянули руки по швам, подняли носы к небесам и преданно выпучили глаза.

– Нельзя не выпить за пресвятого Ктулху, да будут благословенны его щупальца! – снова прохрипел капрал. По роже старого пьяницы было видно, что на Ктулху ему абсолютно плевать, но выпить хочется так, что он готов произнести тост за кого угодно – хоть за тещу!

Колдунья немного покривилась, но на этот раз возражать не осмелилась. Не поддержать тоста «за Ктулху!» – это уже натуральное богохульство. Дойдет до Турсеи Росомахи – получишь первую премию за трезвость.

То бишь – личную встречу с тем, за кого отказалась пить.

Солдаты сгрудились вокруг кареты. Ванесса хотела было достать из сумки пластиковые стаканчики, но спохватилась, что такие странные предметы вызовут у серых как минимум легкое недоумение. По счастью, у каждого солдата при себе оказалась походная чашка – в армии серых время от времени выкатывают бочку вина или рома. Одну на всю роту, и тут уж не зевай – не будет при себе чашки, горстями черпать придется.

Колдунья принюхалась к вину, поводила рукой, ища магию, ничего не нашла, но все же приказала Ванессе выпить первой. Та не чинясь отхлебнула несколько глотков, и на ее лице отразилось блаженство. Солдаты одновременно сглотнули, жадно глядя на кувшин.

Но уже через минуту дошла очередь и до них. Кувшин оказался не таким уж большим – едва-едва на два десятка чашек, и то лишь до половины. Капралу – двойная порция. Колдунья сначала морщила нос, но потом все-таки не выдержала – никому не хочется отрываться от коллектива.

Пока они пили, Ванесса незаметно наклонилась, будто что-то обронила, и торопливо сунула два пальца в рот, вызывая искусственную рвоту.

– Эхма, да ради одного только вина эту страну стоило завоевать! – прохрипел капрал, утирая губы. – Ладно, ребятки, давай за дело. Зеньоры, вылазьте из кареты, будем досмотр делать…

Принцесса и Моав начали медленно выбираться наружу. Кстати, Ванесса все это время не переставала поглядывать на «их» колдунью – ей все же не очень верилось, что та не попытается вернуться к своим или хотя бы не подаст знака. Конечно, в этой ситуации у Моав ничего бы не вышло – лод Гвэйдеон тоже следил, только и ожидая момента, когда можно будет схватить Белый Меч и порубать всех серых.

– Ох, крепкое вино у вас, зеньорита, с одной полчашки голова закружилась… – простонал капрал, хватаясь за обод колеса, чтобы не упасть.

Остальные солдаты тоже пошатывались, держась за голову. Колдунья уже лежала без сознания, напоминая синюю кляксу. Через несколько секунд к ней присоединился весь отряд.

– Подруга, чего это с ними?… – озадаченно почесал лоб Логмир.

– Индрак, гони! – приказала Ванесса, торопливо крутя рукоять шлагбаума.

Спустя несколько минут, когда сторожевой пост с дрыхнущими серыми скрылся за поворотом, Моав восхищенно промолвила:

– Да, малышка, вижу, ты уже кое-чему научилась… Та слабосилка даже не заметила колдовства!

– Потому что его не было, – вяло ответила Ванесса. У нее тоже кружилась голова. – Это смесь клофелина, рогипнола и еще какой-то дряни. Мы в прошлом году взяли одного латиноса – химик-самоучка, мать его… Садился в поезд, усыплял попутчиков, а потом грабил. Мощная штука – вырубает почти мгновенно, проспят часов пять-шесть, а когда проснутся – ничего не вспомнят.

– Точно? – усомнился Логмир.

– Мы когда опознание проводили, никто из потерпевших этого химика в лицо не узнал. Как отрезало.

– Так может, это вообще не он был?

– Я что, по-твоему, дура?! – обиделась Ванесса. – Да я сама его лабораторию вскрывала, по скупщикам бегала, отпечатки пальцев снимала! И вообще – была бы я сейчас на работе, арестовала бы тебя к… а-а-а… а-а-а…

Она широко зевнула и сонно зачмокала губами. Большую часть выпитого вина Вон выблевала раньше, чем то добралось до желудка, но несколько капель все же дошли по назначению. А препарат, изобретенный мексиканским студентом-химиком Доминго, действовал с убойной силой…

– Такое часто бывает, – сонливо поделилась она. – Я полно таких дел провела – проститутка подсыплет клиенту клофелин, обчистит его и смоется… А он даже имени ее не знает…

– Хабова мать, подруга, а у меня тоже раз такое было! – возмущенно вспомнил Логмир. – Познакомился там с одной, она мне – люблю тебя, любимый! Глотни винца, милый, и я твоя! Я, дурак такой, глотнул, перед глазами все поплыло… Наутро просыпаюсь – ни девки той, ни кошеля с серебром, ни кольца с брильянтом! А я его и так собирался ей подарить! Хорошо хоть, Рарога с Флеймом не тронула – знала, гадина, что я ее тогда точно разыщу и в стенку замурую!

Прошло несколько часов. Индрака на козлах сменил Логмир, мгновенно начавший орать на бедных лошадей и размахивать кнутом. Дэвкаци еле слышно похрапывал внутри, Ванесса и принцесса – тоже. Первая использовала вместо подушки широченный бицепс Индрака, вторая – саму Ванессу. Ученица шумерского мага некоторое время штудировала конспекты по анимагии, метаморфизму и телепортации, но в конце концов утомилась и задремала, подложив под голову заросшую волосами ручищу дэвкаци.

Только Моав не спала и глядела в окно. Оттуда ее ел глазами суровый паладин, скачущий вровень с каретой. Колдунья не выдержала и послала ему воздушный поцелуй, ехидно улыбаясь. Лод Гвэйдеон едва не шарахнулся с седла – такое возмущение отобразилось у него на лице.

Время от времени Логмир оставлял в покое кнут и начинал тренькать на чираде, предусмотрительно прихваченной в дорогу. Он складывал новую песню – на ларийском языке. Скоро ведь уже корчма. А где же еще похвастаться боевыми подвигами, как не в корчме? А хвастаться лучше всего песней. Но увы – ларийцев, понимающих чрехверский, ишкримский, кай-хемеальский или геремиадский, можно пересчитать по пальцам. А весь репертуар Двурукого звучал на этих четырех языках.

Неожиданно лошади начали замедлять ход. На мордах у них выступила пена, в глазах отразился животный ужас. Логмир вскочил, топнул, заорал, но они не желали ехать. Впереди, в вечернем сумраке, неподвижно стоял человек. Невысокий, сутулый, с очень светлыми, почти белыми глазами.

Как и у большинства серых.

– Урриш Проводник… – прошептала Моав, выглядывая из окна. – Все, мы пропали…