Текст книги "Сын Архидемона (Тетралогия)"

Автор книги: Александр Рудазов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 104 страниц) [доступный отрывок для чтения: 37 страниц]

ГЛАВА 25

Почему бы немного и не попутешествовать?

Филеас Фогг

Как ни пересчитывал Рабан, получалось, что для достижения Дотембрии нам придется сделать одиннадцать прыжков, и никак не меньше. Это и так немало, а ведь следует учесть, что по пути могут встретиться самые необычные сюрпризы. Поэтому я подготовился основательно.

Поскольку планета Земля, если она вообще есть в том или ином мире, чаще всего населена все-таки людьми, мне нужно было как-то замаскироваться, чтобы сойти за своего. Как ни жаль, но двадцать девятый век по-прежнему не мог предложить для моей маскировки ничего лучшего, чем изрядно надоевший шарф, скрывающий пол-лица, и очки-консервы. Пораскинув мозгами, я решил на этот раз ничего с собой не брать, отправившись прямо нагишом. За этот месяц я сносил уже десятка два таких вот «маскировочных костюмов» по причине того, что по мирам я прыгал практически вслепую – Рабан в этой области Метавселенной совершенно не ориентировался. Соответственно не знал он и того, как мне следует в каждом конкретном случае одеваться. Из того же ада я вернулся в одних только сапогах на босу ногу – все остальное сгорело. Сапоги же уцелели каким-то чудом…

А если подумать – ну и хрен с ним. Мне уже осточертело вечно скрывать лицо. Ну не нравится мне это, не нравится! И что с того? Как говорится, носорог подслеповат, но по большей части это не его проблемы. Так и в моем случае: если кого волнует моя внешность, пусть подойдет и прямо об этом заявит. А потом пусть всласть полюбуется на собственные кишки!

Куда сильнее меня беспокоили мои спутники. Я вытребовал у цановцев два костюма глубокой защиты – что-то вроде легких скафандров. Мне совсем не улыбалось вернуть императору правнука в виде обугленной головешки или, наоборот, куска льда. Могли также встретиться пакости в виде ядовитой атмосферы или даже полного ее отсутствия, высокой радиации, жутких чудовищ, враждебных аборигенов, да мало ли чего еще… Я и сам однажды чуть не погиб, когда меня занесло в мир, в котором атмосфера состояла из какого-то геля и была перенасыщена электрическими разрядами. Пока Рабан спешно произносил Слово энгахов, меня двадцать семь раз ударило током. Из них слабыми оказались девятнадцать ударов, терпимыми – шесть, мучительными – два. Или вспомнить тот мир – голая безвоздушная скала с гравитацией в пятьдесят шесть земных. До сих пор не пойму, каким чудом я тогда выжил, – когда Рабан сумел-таки переместить нас, я походил на раздавленного скорпиона. Только моя регенерация позволила снова прийти в норму, а летать я потом не мог еще дня три. Встреча с «экскурсантами» была назначена на десять утра. И ровно в десять утра ко мне в дверь попытались постучать.

– Входите, Ваше Высочество! – крикнул я еше до того, как кулак принца коснулся дерева.

Сигизмунд вошел, широко улыбаясь, с сумкой через плечо. Один. Впрочем, о том, что с ним нет фрау Марты, я узнал еще раньше.

– Хм-м-м, Олег, я вот подумал… – хитровато посмотрел он на меня. – Раз уж на время этого путешествия мы будем партнерами, давайте перейдем на «ты»? И без титулов. Мне ведь всего двадцать три…

– Угу. Не возражаю. А где фрау Марта?

– Она передумала, – скривился наследник престола. По его лицу было заметно, что его мнение о художнице сильно изменилось к худшему. Я, напротив, расслабился. Я не шовинист, но мое флотское прошлое упорно зудело, что женщина на корабле – причина пожара. А эта жеманная сорокалетняя тетка, до жути похожая на Иосифа Кобзона в молодости, была явно не тем человеком, которого приятно иметь в спутниках.

– А почему? – из вежливости поинтересовался я.

– Ей… ей рассказали о позавчерашнем случае со священниками…

– Угу. А я думал, ей было обо всем известно.

– Она знала, но только в общих чертах. А когда отец Михаэль рассказал ей подробно, что с ними случилось, она испугалась. Правда, на мой взгляд, он… несколько сгустил краски, но…

– Угу. А ты почему не передумал? Там действительно будет очень опасно…

Сигизмунд гордо выпрямился. Его глаза сурово заблестели, а губы сжались в узенькую полосочку.

– Я потомок Императора! – провозгласил он. – Мне не пристало показывать опасностям спину! Его величество, мой прадед, перед тем как взошел на престол, почти десять лет прослужил в СДИРе, получил два Ордена Доблести, одно Солнечное Пламя и три Полярных Звезды! Он неоднократно рисковал жизнью, его дважды сшивали по кусочкам на операционном столе! Потому-то его прадед, предыдущий Император, и избрал его своим наследником. Он в молодости был капитаном эскадры во время Третьей Ядерной и получил двадцать четыре звезды на борт! Мой старший брат, Орсон, возглавлял восемь экспедиций в Глубокий Космос, сумел предотвратить войну с хелль-ярами и был награжден медалью Чести и Славы! А во мне их кровь, Олег!

– Угу, – задумчиво ответил я. – Три вопроса. Что такое СДИР, что это за двадцать четыре звезды на борт и кто такие хелль-яры?

– СДИР – Служба Дипломатии и Разведки. Звезду на борту корабля рисуют, когда его экипаж сбивает вражеское судно. А хелль-яры – инопланетная раса, они в прошлом году напали на нашу колонию на Некросе…

– Угу. А что у тебя в сумке?

– Кое-что в дорогу. Ну деньги, документы, оружие…

– Деньги пластиковые? – полюбопытствовал я. В этом мире купюры печатали из тончайшего сверхпрочного пластика.

– Конечно, какие же еще…

– Тогда можешь оставить их здесь. В большинстве миров это будут просто кусочки пластмассы. Вот если бы золотые или хотя бы серебряные… Драгметаллы ценятся почти везде. Документы тоже брать не стоит. Смысла нет. А оружие какое?

– Испаритель Пеегро. Его тоже оставить? – забеспокоился Сигизмунд.

– Нет, это как раз пригодится… А у тебя разрешение на него есть?

– Мне положено! – обиделся наследный принц. – Меня уже два раза пытались похитить и один раз – убить. Собственный кузен, кстати. С-скотина!…

Об этой истории я уже слышал. Двоюродный брат Сигизмунда, не привечаемый прадедушкой и оттого люто завидовавший более удачливым родственникам, и вправду пытался его прикончить. Точнее, не его, а Орсона – братья тогда летели на одном автогшане. Покушение провалилось, и мужик огреб по полной программе. По законам Солнечной Системы, любое покушение на члена царствующей семьи карается смертной казнью. Для самих членов исключений не делается. Кроме самого Императора, конечно. Этот может в любой момент отправить на плаху хоть всех своих потомков.

А испаритель Пеегро действительно пригодится. Это весьма мощное оружие, стреляющее невидимыми волнами, которые разрушают человека изнутри. Кажется, кровь мгновенно вскипает и разрывает свою оболочку, к чертовой матери. Конечно, действует только на тех существ, у которых она есть – кровь. На меня, скорее всего, не подействует, хотя от проверки я лучше воздержусь.

– Еше я обучался фехтованию на легких рапирах и по-унг-фо! – похвастался Сигизмунд. Это боевое исскуство прошло сквозь века практически неизменным, лишь немного изменив название. – Показать?

– Да нет, верю. Давай надевай.

Сигизмунд растерянно уставился на скафандр, который я предложил ему. Мне выдали самые лучшие защитные костюмы – по весу не тяжелее обычного комбинезона, с температурным стабилизатором, парой облегченных танков с культурами бактерий, превращающих углекислоту в кислород, встроенным лазерным резаком, небольшим компьютером, телефоном (впрочем, в другом мире он работать не будет), складным реактивным ранцем и кучей других полезных примочек. Все это добро функционировало от одной-единственной атомной батарейки, которой должно было хватить на пятьдесят земных лет. А на тот случай, если она все-таки закончится или сломается, имелось несколько запасных. – А зачем это? – слегка поморщился Сигизмунд.

– Как это – зачем? Никогда заранее не знаешь, куда попадешь. Есть много миров, где человек выжить не может, будь ты хоть трижды принцем.

– А ты тогда почему без скафандра? – уже признав мою правоту, но из чистого упрямства продолжая спорить, возразил Сигизмунд.

– У меня биологические данные хорошие. Если я где-то не выживу, там и скафандр не спасет. Так ты наденешь или мне отправляться одному?

– Ну хорошо, хорошо! Как скажешь…

Пока он возился с застежками, я подумал, что странно это как-то – целый принц огромной империи отправляется в такое путешествие, а никто его даже не провожает. В моем мире такую бы церемонию закатили… Все это я высказал вслух.

– Какой же я буду… ф-фу… принц в таком случае? – хмыкнул Сигизмунд, опуская забрало шлема. – Скромнее надо быть, Олег, скромнее… Хотя папарацци все равно как-то пронюхали – вон у ворот их штук пятнадцать. Я приказал охране никого не впускать, пока не улетим.

– А как они узнают, что мы улетели? – спросил я.

– Да что тут сложного? Как мой сотовый замолчит, значит, все – нет меня больше в этом мире. Ну что, еще чего надевать, или все?

– Все. Готов?

– А то! – подмигнул Сигизмунд. – Первый раз небось вместе с принцем будешь путешествовать?

– Угу. В том смысле что с принцем в первый раз. А вот принцессу сопровождать мне уже доводилось.

– Да ладно заливать-то!… – не поверил наследник Императора. – Это кого? Что-то я не слышал, чтобы кто-то…

– Не в этом мире. Очень далеко отсюда. Если хочешь, я вас потом познакомлю – мы как раз в ее королевство и направляемся. А пока давай мне руку.

Мы взялись за руки, и Рабан заголосил:

– Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса!

В глазах, как и положено, раздвоилось. Я как-то забыл спросить у Рабана, через какой мир мы начнем путешествие, но этого и не понадобилось. Большую часть прилежащих измерений я за этот месяц давно выучил наизусть, а этот успел стать одним из моих самых любимых, и его я узнал с первого взгляда. Попробуй не узнай – только в этом мире земля вдали не опускалась к горизонту, а, наоборот, поднималась к небесам. И солнце в виде половинки апельсина можно было увидеть только здесь. К тому же незабываемый пейзаж – под ногами участок суши площадью десяток квадратных метров, а все остальное – сплошной океан.

В этом мире физика сильно отличается от привычной нам. И прежде всего это касается гравитации – сила тяжести в этой Вселенной направлена в одну сторону. То есть все небесные тела с одной своей стороны притягивают предметы, а с другой – отталкивают. Отсюда и жуткие зигзагообразные кривые, которые здесь принято называть орбитами. Солнце тут никогда не заходит – оно так и вертится по небосводу, выписывая продолговатые восьмерки с хитрыми петлями.

В нашем мире большая часть небесных тел имеет форму шаров. Идеальная фигура, и все в таком духе. Но она идеальна только с позиции нашей физики. В этом мире физика другая, и с ее точки зрения идеальной является совсем другая форма – нечто вроде круглой чаши с глубоким дном. Жизнь может существовать только на одной половине такой «планеты» – на вогнутой стороне. Так было и здесь. Несмотря на то что этот мир – сплошной океан без берегов и со считаным числом крошечных островков, водяная живность здесь просто-таки процветала. И вода круглый год теплая, как на Черном море летом (хотя конкретно мне это безразлично). Сейчас я приземлился на очень уж маленьком островке, даже скорее просто мели, но здесь встречаются и совсем неплохие, идеально подходящие для пляжей. Вот на выпуклой стороне никакой жизни нет и бытьне может – там мертвый камень, вечная темнота, мороз и нет воздуха. Любой неприкрепленный предмет, окажись он там, моментально улетит в космос. И это касается всех небесных тел без исключения.

Все это я рассказывал Сигизмунду, пока он вертелся во все стороны, снимая пейзажи на дубль-видеокамеру, встроенную в правый плечевой щиток скафандра. Хорошая видеокамера – она снимает сразу двумя объективами и изображение получается на редкость естественным. К тому же и блок памяти у нее просто гигантский – больше пятидесяти терабайт. В переводе на русский это означает, что она может снимать семь-восемь лет без перерыва.

– А как здесь насчет разума? – полюбопытствовал принц, пробуя воду носком сапога. – И купания?

– Если взял плавки – пожалуйста. Хищников поблизости нет, а если появятся – я предупрежу.

– А как ты узнаешь?

– Направление. Помнишь, я вчера рассказывал?

– А, да-да… – вяло припомнил Сигнзмунд, стягивая скафандр. Плавок он не прихватил, поэтому разделся догола. Впрочем, кого ему здесь стесняться?

– Так что, есть тут разум-то? – снова спросил принц, погружаясь в теплую солоноватую воду.

– Отсутствует. Никого умнее рыб здесь нет.

Мне самому купаться не хотелось, поэтому я просто стоял, наблюдая, как плещется Сигизмунд. При моей физиологии можно сохранять полную неподвижность хоть сутками – ничего не затекает и усталость совершенно не ощущается.

Вдали мелькнула рыбья спина, и я на миг задумался о рыбалке. Ловить рыбу я умею хорошо: пара минут полета над водой, сигнал от Направления, удар рукой или хвостом – и пожалуйста, обед подан. Но я набил живот всего час назад, поэтому голода не чувствовал.

– Патрон, а давай полетим дальше? – вдруг вкрадчиво предложил Рабан.

– Сейчас, принца дождемся – и полетим.

– А давай не будем его дожидаться? – еще вкрадчивее предложил явно что-то задумавший симбионт.

– Как это? Мы не можем его здесь оставить – еще от голода помрет, пока мы туда и обратно ездить будем.

– А давай вообще не будем за ним возвращаться?

– Да ты что, совсем свихнулся? – удивился я. – Как мы Императору на глаза покажемся после такого?

– А давай и к Императору возвращаться не будем? – триумфально завершил свой комплект дьявольских искушений Рабан.

– Рабан, заткнись, а то я сейчас начну злиться, – предупредил я.

Эта угроза симбионта напугала, ибо мой гнев причиняет ему вполне реальную физическую боль. А если я особенно сильно распсихуюсь, то могу его и убить. Конечно, он знает, что я никогда на такое не решусь – без его защиты мой мозг очень быстро погибнет. Что самое досадное – убьет его моя же яцхеновская кровь, слишком ядовитая для человеческого мозга.

– Ты что, патрон, я пошутил, – не слишком натурально рассмеялся он. – Я же не подлец какой-нибудь…

Принц плавал и нырял примерно четверть часа. Потом он неохотно вылез, пару минут прыгал по камню, чтобы побыстрее просохнуть, и принялся неторопливо одеваться.

– Ну что, готов? – прохрипел я, когда он закончил привинчивать шлем. – Давай руку.

– Ллиасса аллиасса алла и сссаа алла асссалла! Алиии! Эсе! Энке илиалассаа оссса асса эллеасса оссо иииииии! Эссеееаааааааа! Алаасса! – загнусавил Рабан, когда в моей семипалой конечности оказалась рука Сигизмунда, затянутая в тонкую металлоткань.

Мир сменился. Теперь мы стояли на опушке небольшого леска, мало отличающегося от тех, что в изобилии встречаются в средней полосе России. Здесь стояло раннее утро – светило едва-едва показалось из-за горизонта.

– А это что за мир? – полюбопытствовал Сигизмунд.

– Не знаю, здесь я еще не был. Но, по крайней мере, воздух нормальный, шлем можешь откинуть.

Принц так и сделал, с наслаждением вдыхая прохладный лесной воздух. Я даже позавидовал ему на какой-то момент – мне это удовольствие, увы, недоступно.

– Ну что, дальше полетим или здесь немного погуляем?

– Давай немного осмотримся? – попросил принц. – Я поснимаю… Отец просил снимать как можно больше – он из этого материала фильм хочет сделать.

– Угу. А кто у тебя папаша-то?

– А ты не знаешь? – удивился Сигизмунд, медленно вращаясь вокруг своей оси, чтобы камера захватила как можно большее пространство. – Наш с Орсоном папа – Алекс Ноно Митхату, исполнительный продюсер «Мега-майнда».

Ах вот оно что! О «Мегамайнде» я, разумеется, слышал – эта телекомпания постоянно сотрудничала с ЦАНом. В родном мире Сигизмунда они исполняли примерно ту же функцию, что в нашем мире – канал «Дискавери». То есть производили всякие научно-популярные фильмы и передачи на разнообразные темы. Всего у них было двенадцать каналов: «Наука и техника», «Мир животных», «История человечества», «Искусство и культура», «Космос», «Путешествия», «Жизнь знаменитых личностей», «Инопланетные цивилизации», «Микромир», «Кино и спорт», «Бездна информации» и «Разные интересные факты». За последние недели «Мегамайнд» уже неоднократно выпускал передачи о других мирах, созданные с моей помощью, и даже сделал целый фильм непосредственно обо мне, так что я успел стать знаменитостью. Но я даже не подозревал, что самый главный человек в этой организации – внук Императора.

– Вон там вроде дымок, – указал пальцем принц. – Пойдем посмотрим?

Я молча двинулся в указанном направлении. Мне просто было все равно.

– Эй, патрон, я сориентировался, – минут через пять похвастал Рабан. – Это вариант Земли. Форма материков немного другая – Южная Америка вдвое уже, Гренландия на тысячу километров южнее, Новой Зеландии нет вообще, зато в Индийском океане два больших острова… Время —конец одиннадцатого века. Европейская история практически повторяет историю твоего мира, хотя есть и исключения.

– Одиннадцатый век… – задумался я, старательно припоминая историю Средних веков. – А Крестовые походы уже начались?

– Пару лет назад начался первый. И мы сейчас как раз в самом центре событий – на востоке Средиземного моря, чуть севернее Иерусалима. Палестина здесь называется Палестой, а войсками из Южной Франции командует не Раймонд Тулузский, а Пипин Воин Божий, но все остальное никто не отменял. Крестоносцы пока что в полном триумфе – всех побеждают. Если все будет продолжаться так же, как в твоем мире, – через несколько лет здесь возникнут их провинции, а всех сарацинов конкретно прижмут к ногтю…

Но тут я и сам увидел, как местных сарацинов «прижимают к ногтю». Дымки, замеченные зорким принцем, исходили от подожженной деревни. Той ее части, что могла гореть. При постройке здешних зданий в основном использовались камень и глина, но имелось и несколько деревянных строений.

А на улочках вовсю полыхало сражение. Несколько десятков деревенских ополченцев, вооруженных в основном мотыгами и топорами, кое-как махались с доброй сотней закованных в броню ландскнехтов. Европейские воины по большей части были пешими, хотя кое-где гарцевали несколько конных рыцарей. Вооружены они тоже были намного лучше своих противников – среди них попадались и лучники, и меченосцы, а уж рыцари и вовсе представляли собой нечто вроде миниатюрных танков средневекового масштаба. Даже не будучи специалистом, нетрудно было предугадать, чем эта битва закончится. И ждать явно оставалось недолго.

– Надо им помочь! – немедленно вскинулся Сигизмунд, опуская шлем скафандра на его законное место и вытягивая из кармана испаритель.

– Кому именно? – с легкой долей сарказма уточнил я.

Мне простительно – я уже привык, что в древние эпохи грабежи и убийства – дело житейское. Сегодня европейцы арабов потерроризируют, завтра арабы европейцев… Иногда бывает, что кто-нибудь перегибает палку – и тогда целый народ исчезает с лица земли, но это событие сравнительно редкое. В более поздние эпохи войны тоже дело нормальное. Только там они либо настолько всесокрушающие, что становятся настоящим бедствием, либо тщательно маскируются, называясь как-нибудь вроде «миротворческой миссии». В мире Сигизмунда они не исчезли, просто переместились в космос.

– Крестьянам, конечно! – ничуть не задумываясь, ответил принц.

– А почему?

– Потому что те, другие, начали первыми, – удивленно покосился на меня Сигизмунд. – А еще потому, что крестьян меньше и они плохо вооружены.

– Ладно, Твое Высочество, как скажешь, разомнем крылья, – не стал спорить я. – Только шлем не снимай и близко не подходи. А то укокошат тебя, чего доброго…

Мне и самому уже давно хотелось размяться. Я расправил крылья и легко взмыл в воздух. Поднялся повыше и уже оттуда на бреющем полете спикировал в направлении сражающихся. Крестоносные бандиты только сейчас заметили ниспосланное к их противникам подкрепление и возбужденно заголосили, даже прервав на некоторое время бой. Равно как и мусульмане – они тоже ошеломленно опустили свои палки и начали пялиться на меня. Мы успели вовремя – не пройдет и получаса, как бой закончится полным разгромом феллахов, а крестоносцы начнут грабить дома и насиловать женщин. Ну, как говорится, хрен им в сумку…

Вопреки обыкновению, я не понял ни единого слова из воплей европейцев – мы высадились в Палестине… Палесте то есть. Следовательно, и понимать я мог только местное население арабских кровей. Но все же моего предельно ограниченного знания французского, или на каком там общались эти уроды, хватило, чтобы понять, что они приняли меня за дьявола. Мне не терпелось показать крестоносцам, что они не ошиблись.

Я сделал пару кругов над опомнившимися и вновь принявшимися сражаться людьми, а потом сложил крылья и камнем полетел вниз, прямо в сторону самого толстого рыцаря. В последний момент я отвернул в сторону, уворачиваясь от его копья, которым он удивительно ловко попытался меня проткнуть, и полоснул когтями по древку. Наконечник упал на землю, оставив своего владельца беззащитным, и я ударил его в грудь.

Бросив первого убитого пускать кровавые пузыри, я двинулся дальше. Я еще трижды поднимался и снова падал, каждый раз забирая одну-две жизни. От стрел я и не пытался уворачиваться – эти заостренные палочки не могли меня даже поцарапать. Но когда я опустился в четвертый раз, какой-то ландскнехт дотянулся до меня своим моргенштерном, и я был вынужден приземлиться – он испортил мне финальный маневр.

Конечно, можно было немедленно взмыть в небеса, но солдаты, сообразив наконец, что я и есть их главный противник, всей кучей поперли на меня. Они только мешали друг другу, а я легко успевал уворачиваться от их ударов (неплохих, надо сказать), рассекал их мечи и кольчуги на железные брызги и вспарывал их самих. А потом я и вовсе превратился в один большой миксер, с жуткой скоростью завертевшись вокруг своей оси. Мои руки мелькали в воздухе быстрее, чем вращается колесо автомобиля на полной скорости, – кровищи было как на бойне… Хвост тоже стрелял то туда, то сюда, каждый раз протыкая кого-то насквозь. По-моему, они чаще погибали непосредственно от укола, чем от яда, который мое жало впрыскивало. А еще я разок плюнул, любуясь, как у двух ландскнехтов лица превращаются в сюрреалистическую картинку. В общем, натуральное зверство.

А потом ко мне наконец-то присоединился Сигизмунд. Ему, лишенному крыльев, пришлось потратить несколько минут, прежде чем он добежал до поля боя. Самый главный рыцарь, до этого брезгливо держащийся в стороне, заметил странно одетого чужестранца и решил прикончить хотя бы его. Он поднял копье и пустил коня в сторону принца, тут же раздался его боевой клич.

– Стоять на месте, вы арестованы! – слегка дрогнувшим голосом крикнул Сигизмунд и нажал на курок.

Замечательное это оружие – испаритель Пеегро. Не было ни шума, как у пулевого оружия, ни вспышки, как у лазерного. Только легкий свист, а затем взрыв. Рыцарь-крестоносец просто рассыпался на мелкие кусочки, заставив перепуганную лошадь очертя голову броситься куда глаза глядят. Сигизмунд немедленно перевел прицел в сторону другого крестоносца и вновь спустил курок. История повторилась, но на сей раз его выстрел не остался незамеченным – убитый был частью группы, и, когда его внутренности забарабанили по лицам и спинам других солдат, большинство просто кинулись наутек. Третий взорвавшийся ландскнехт стал последней каплей – никому уже не хотелось продолжать эту войну.

Я тоже остановился. Всех храбрецов я уже изничтожил, а те, что послабее духом, сбежали сами. Всего на моем счету было десятка три мертвецов, да и весь остальной отряд, обращенный в бегство.

– О господи… – испуганно сглотнул Сигизмунд, когда я с трудом выбрался из горы мертвых, завалившей меня чуть ли не до пояса. – Так вот каково это – убить человека…

– А что, раньше не приходилось? – поинтересовался я. – Ну с боевым крещением… А мне надо бы помыться.

Помыться мне действительно совсем не мешало. Мой стиль боя подразумевает много крови, а когда противников очень много, я неизменно пачкаюсь. И еще я хотел есть – в сражении я двигаюсь быстрее, чем ртуть, а такая скорость всегда отнимает много энергии. Нет, я достаточно вынослив и могу продержаться еще пару-тройку часов. Но в этом случае я настолько оголодаю, что, наверное, не удержусь и все-таки отведаю человечины.

Из саклей, или как там называются арабские избы, постепенно начали выползать местные жители. Среди них были и те, кто вначале пытался организовать сопротивление, – они попрятались сразу же, как только стало ясно, что крестоносцам не до них. Но гораздо больше было женщин, детей и стариков.

– Здравствуйте! – приветливым голосом крикнул им Сигизмунд, снимая шлем. – Не бойтесь нас!

Самый дряхлый старик с бородой до середины груди опасливо подошел к принцу и низко поклонился. Не поднимая головы, он робко пробормотал:

– Прошу тебя, могучий волшебник, не убивай нас. Прикажи своему джинну не есть нас, и мы отдадим тебе все, что ты пожелаешь… У нас немного денег, но все, что есть…

– Я не джинн, – слегка возмутившись, прохрипел я. – Дай мне чего-нибудь пожрать, да побольше, и тогда я тебя не трону.

– Олег!… – укоризненно посмотрел на меня принц, а потом снова обратился к старцу: – Мы не причиним вам вреда, добрый человек. Мы всего лишь хотели помочь вам, но если вы так нас боитесь, мы уйдем…

– Нет-нет, останьтесь! – громко крикнула какая-то старушка. Она подбежала к деду и зашептала ему на ухо, что он круглый идиот. Мол, Аллах отправил к ним на помощь своего посланца Джебраила с волшебным мечом (за меч она, похоже, приняла испаритель Пеегро) и ангела смерти Азраила (это я, что ли?), а он, старый дурак, гневит слуг Всевышнего.

Аксакал некоторое время размышлял над словами своей жены (а кем она еще может быть?), а потом просветлел ликом и поклонился нам с Сигизмундом еще ниже.

– Добро пожаловать! – радостно осклабился дедушка. – Слава Аллаху всемогущему и милосердному!

Когда сарацинским пейзанам разъяснили, кто мы такие есть, они начали активно ликовать. Ну еще бы! Не каждый день удается встретиться с двумя живыми ангелами, пусть и… странноватыми.

После пары минут проявлений радости и заверений в своей вечной преданности Аллаху и пророку его Мухаммеду народ вернулся к повседневным делам. На данный момент основным делом стала уборка территории. От трупов. Пока что деревня напоминала операционную, в которой хирургом работает Чикатило.

С мертвыми христианами никто особо не церемонился. Их просто оттаскивали в сторонку и сваливали в кучу. А вот своих сарацины тщательно отбирали и бережно разносили по домам. Жены и дети старательно рыдали над своими мужьями и отцами и не менее старательно раздавали поверженным врагам пинки и плевки.

Нас со всевозможным почетом отвели в самый большой дом – жилище старейшины. Сигизмунд немедленно начал кружиться на одном месте – продолжал снимать свой фильм. Круглое здание состояло из двух этажей, причем первый этаж сложили целиком из камня, а вот второй слепили из затвердевшей глины. Кроватей не было, вместо них я заметил глубокие ниши в стенах с полосатыми циновками внутри. Ну правильно – климат здесь теплый, большой нужды в одеялах нет.

Прилежно отсняв внутреннее убранство помещения, Сигизмунд уселся на первый попавшийся булыжник (вместо стульев здесь использовались камни почти правильной кубической формы), разложил ноутбук, подключил к нему камеру и принялся увлеченно просматривать отснятый материал. Я заглянул ему через плечо и очень удивился. Принц ухитрился записать практически всю сцену моей битвы с крестоносцами. Я невольно содрогнулся, поняв наконец, как я выгляжу со стороны, когда дерусь. Действительно, жуть…

Какая-то женщина приблизилась ко мне и, робко улыбаясь, поставила у моих ног большой таз с водой. Я недоуменно посмотрел на нее, не понимая, зачем это мне. А потом догадался. Действительно, я и сам собирался помыться, просто забыл.

– Спасибо, – прохрипел я, отвесив сообразительной сарацинке благодарственный поклон. Она испуганно пискнула и отскочила назад. Ну что поделать, боятся меня в народе…

Вот Сигизмунда никто не боялся – за его спиной уже толпились детишки и молодые дамы, удивленно ахая и тыкая пальцами в экран компьютера. А когда кто-то узнал на волшебной картине самого себя, восторг и вовсе перешел всякие границы.

– Рабан, а почему здесь женщины с открытыми лицами ходят? – соскребывая успевшую засохнуть кровь, поинтересовался я. – Я в исламе не очень разбираюсь, но уж это-то знаю… У нас в России вон даже конфликт был – мусульманки хотели на паспорт в хиджабах фотографироваться, а им не разрешали.

– Так мир-то другой, – хмыкнул керанке. – Исламские каноны тоже немножко другие – здесь женщины никогда лиц и не закрывали. Кстати, и жен тоже разрешено иметь не четырех, как у вас, а только двух.

– Угу. Понятно.

Старейшина, доселе сидевший подле меня и умильно разглядывающий «Азраила», подскочил как ужаленный. Дело в том, что в дверь стремглав влетела всклокоченная тетка с маленькая девочкой на руках и бросилась мне в ноги. При этом она что-то тараторила.

– Помедленнее! – рявкнул я, отчаявшись разобрать ее тарабарщину.

– Не забирай мою дочь, о Великий, молю, оставь мне ее! Прошу тебя, она еще так мала, она не заслужила этого! – все еще торопливо, но уже более понятно повторила женщина.

– Да что ты мелешь, я никого у тебя не забираю… – начал я и осекся.

Девочка лет четырех пребывала буквально на грани смерти. Видимо, она попалась под горячую руку какому-то ландскнехту, и тот полоснул ее мечом. Бок был рассечен почти до пупка, и, хотя мать замотала рану какой-то тряпкой, не нужно было быть врачом, чтобы понять, что девочка долго не протянет. Глаза малышки закатились, дыхание было редким и прерывистым, а сердцебиение время от времени прекращалось совсем (я слышу даже такие тишайшие звуки и паузы между ними).

– Они же принимают тебя за Азраила, – тихо подсказал Рабан. – Думают, что ты ангел смерти…

– Бедняжка… – печально вздохнул Сигизмунд, подошедший сзади. – А я даже аптечку не догадался взять, дурак… Сейчас бы регенерину хоть немного…

– Регенерину? – переспросил я. – Здорово придумал!

– Что придумал? – не понял принц, но я уже приступил к делу.

Профессор Краевский уверял, что моя черная слизь —чудо-вещество, которое он назвал «краевином», отлично подействует и на людей. Теперь я решил это проверить.

Я аккуратно выпустил один-единственный коготь и слегка надавил лезвием на верхнюю часть грудины. Как и ожидалось, мои когти оказались достаточно остры, чтобы разрезать даже мою же каменную шкуру. Превозмогая боль и явное нежелание организма резать самого себя, я увеличил надрез до нескольких сантиметров. Оттуда выступило немного слизи.