Текст книги "Противостояние I (СИ)"

Автор книги: Александр Раевский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 15. Москва. Старая площадь. Срочное совещание

Среда, 5 апреля. 20-50 московского

Очень плохо начался этот вечер! Просто отвратительно! Звонок от дежурного редактора Гостелерадио раздался на Лубянке в 20-50. Молодой человек был возбуждён. Скороговоркой представившись, он сообщил:

– Останкино передаёт по первому каналу откровенную антисоветчину, а я до них даже дозвониться не могу! Трубку не берут!

– Сейчас передаёт?

– Прямо сейчас! Передача называется «Момент истины». Ведущих двое – мужчина лет сорока и молодая женщина лет тридцати. Обоих впервые вижу. Необходимо срочно что-то предпринять! Повторяю, это откровенная, махровая антисоветчина!

– О чём у них там речь идёт?

– Ну уж нет! Включайте телевизор и сами смотрите! У вас магнитофон к линии подключен. Я такое под запись повторять не хочу! Сразу скажу, передачу под таким названием и с таким содержанием мы не утверждали! Более того, она к нам на отзыв или утверждение даже не поступала! Это какая-то дикая самодеятельность! По утверждённому расписанию они сейчас должны гнать продолжение фестиваля искусств «Московские звёзды», а передают вот эту гадость! Есть у вас в дежурке телевизор?

– Только в комнате отдыха, но он выключен. Сейчас включу. Повторите вашу фамилию.

– Селезнёв !

– Дежурный редактор?

– Да! Да! Дежурный редактор Гостелерадио Селезнёв! Давайте быстрее! Может можно их как-то остановить! Иначе завтра грандиозный скандал разразится!

– Не паникуйте, товарищ Селезнёв! Разберёмся!

Включив телевизор в комнате отдыха и дав ему прогреться, он переключил его на первый канал, послушал пару минут, побледнел, вытер со лба пот и бросился к телефону. Ещё через десять минут из внутреннего дворика вылетела на Дзержинского чёрная Волга с оперативной группой усиленного состава. Через двадцать пять минут она уже свернула на улицу Академика Королёва, и стало видно, что Останкинская башня и здание телецентра мертвы. Не мертвы, конечно, но ни там, ни там не светился ни единый огонёк.

Вахтёр телецентра растерянно сообщил, что во всём здании нет света уже почти час. По просторному фойе суматошно носились сотрудники с фонариками и даже с горящими свечами. Найти в этом бедламе главного не представлялось возможным и старший бригады оперативников принял единственно правильное в той ситуации решение. Он вышел на середину фойе, направил луч своего мощного фонаря на потолок и гаркнул во всё горло:

– Здесь следственная бригада КГБ! Директора Телецентра – ко мне!

На площадке перед телецентром оперативники заметили две милицейские машины, поэтому первый, кто подошёл к нему был капитан милиции из Останкинского РОВД. Он доложил, что они были направлены сюда из-за многочисленных жалоб граждан, которые в один голос утверждали, что по первому каналу передаётся информация враждебного характера. Дозвониться до телецентра им не удалось и дежурный по РОВД направил сюда патрульную машину. Они в свою очередь вызвали по радио подкрепление, попросив снабдить их мощными фонарями. Прибывшие уже успели пробежаться по всем студиям и установили, что передача, на которую жаловались граждане, велась не из этого здания.

Дежурный электрик телецентра быстро разобрался в ситуации и доложил директору, что оба входящих электрических кабеля стоят без напряжения. Когда тот не понял и попросил объяснить, что это значит, электрик пояснил:

– Проблема не у нас, а в Мосэнерго. Все наши студии питаются от двух их кабелей. Ни в том, ни в другом напряжения нет. Нужно смотреть в трансформаторных подстанциях. Непонятно, почему одновременно оба трансформатора отказали, но это уже не наша проблема. Это собственность Мосэнерго. Нужно кого-нибудь послать на улицу позвонить. Наши телефоны мертвы. Я думаю, что и телефонный кабель повреждён. Ни один телефон в здании не работает.

Видимо, Мосэнерго получил информацию об аварийном отключении из других источников, потому что свет дали ещё во время разговора старшего группы Госбезопасности с директором центра. Чуть позже заработали и телефоны. Энергию в Останкинскую башню подали четвертью часа позже. После этого там ожили лифты, заработали мощные передатчики метрового и дециметрового диапазонов, появилась энергия в ресторане, и его персонал и посетители облегчённо выдохнули.

Технический персонал телецентра кинулся по своим местам включать аппаратуру и готовить её к работе. Засуетилась и администрация центра. Нужно было срочно придумывать и согласовывать с Гостелерадио текст, который вскоре зачитают дикторы обоих каналов. Всё расписание передач и нормальная, регулярная работа телецентра покатились ко всем чертям!

***

Теперь пришло время разбираться в причинах. В первую очередь следовало найти людей, организовавших и реализовавших свою преступную задумку. А как же? Налицо наглое преступление против безопасности государства! Информацию могли увидеть и услышать как минимум все жители столицы, а скорее всего, её слышали и пять с половиной миллионов жителей Подмосковья. Серьёзное ЧП в масштабе всей страны! Очень серьёзное! Его последствия могут вылиться в настоящую катастрофу!

Заместители Председателя Комитета Госбезопасности были проинформированы практически сразу. Уже в девять вечера оперативный дежурный сделал первый звонок. Сам Юрий Владимирович узнал о ведущейся передаче ещё раньше. К телевизору его подозвала жена, собравшаяся погладить мужу рубашки и галстуки и заодно послушать выступления молодых талантов из Москвы и Подмосковья. Она же и ответила на телефонный звонок, прозвеневший уже тогда, когда муж сидел перед телевизором, вцепившись побелевшими пальцами в подлокотники кресла. Юрий Владимирович только отмахнулся. Ему было не до разговоров. Он напряжённо смотрел, слушал и запоминал.

Некоторые вещи, о которых спокойным голосом рассказывал с экрана телевизора импозантный сорокалетний примерно мужчина в отлично сидящем светлом костюме, с небольшой бородкой, немного напоминающей бородку академика Курчатова, были неизвестны даже ему. Речь шла о большой семье Члена Политбюро ЦК КПСС, первого секретаря ЦК Компартии Грузии. Точнее, не обо всей семье, а о проделках некоторых её членов, за которые любой другой рядовой гражданин Советского Союза наверняка поплатился бы свободой или даже жизнью. Некоторые из преступлений, совершённые бойкими внуками и внучатыми племянниками Героя Социалистического Труда и пламенного революционера, вполне тянули на высшую меру наказания.

Когда эти двое ведущих попрощались с телезрителями, пообещав ровно через неделю вернуться и продолжить увлекательное повествование о маленьких тайнах высшего руководства Коммунистической Партии, он рывком выбрался из кресла, обернулся к жене, понял, что та тоже прослушала всё до конца и спросил только:

– Во сколько они начали?

– Сразу после программы «Время». Без двадцати девять на пару секунд появилась испытательная таблица, и тут же выскочила заставка передачи «Момент истины». Юра, что происходит? Это переворот?

– Нет, не переворот, но тоже очень серьёзно. Я бы назвал это следствием глупого бунта трёх старых идиотов. Приготовь мне свежую рубашку. Похоже, придётся коротать ночь в Комитете или на Старой Площади. Кто, кстати, звонил?

– Оверченко. Просил передать, чтобы ты включил первый канал. Я сказала, что ты уже смотришь.

– Спасибо, всё правильно. Позвони, пожалуйста, Елене Петровне. Извинись за меня и попроси её вернуться на службу. Скажи, что я через полчаса буду в Комитете. Пусть собирает всех замов, кроме зама по тылу.

– Она не успеет за полчаса на метро.

– Да, знаю. Пусть из дома оповещает замов, а машину за ней я пришлю.

Ещё не переодевшись, он из своего рабочего кабинета сделал звонок по «вертушке». Звонил он «дорогому» Леониду Ильичу. Именно из-за его мягкотелости и уступчивости по отношению к некоторым членам ЦК и случилось то, что случилось. Ещё 22 марта во время памятной встречи на Старой площади Колокольцева открытым текстом предупредила, что может выбрать такой метод давления. Она называла это «методом убеждения», но сути дела это не меняет. Не поверили старые дураки! Посчитали блефом! Теперь всем вместе нужно думать, как минимизировать ущерб. Пусть Леонид Ильич сам решает, кого собирать и что говорить. Он главный виновный! И в первую очередь пусть решает, что делать с товарищем грузином. Его нужно в самом пожарном порядке со всех постов убирать. Вопрос только в том, как? С шумом и помпой или по-тихому?

Сейчас в Комитет! Нужны подробности. Нужно понять, как они реализовали это технически. Нужен план мероприятий по противодействию. Хотя бы по техническому противодействию. Второй такой передачи допустить ни в коем случае нельзя! Нужно понять, можно ли и дальше играть в принципиальность и пытаться загнать в угол этих двоих или следует извиниться, вернуть всё в исходную позицию и пообещать, что впредь никогда больше!... Вопросов миллион! Голова кругом идёт. Не успели от Даманского кризиса оправиться, как на тебе! А этот кризис может стать ещё более разрушительным, чем тот!

Глава 16. Москва. Лубянка

6 апреля. 9-00 московского

К утру ситуация более или менее прояснилась. Непонятными остались лишь три момента. Первый: каким образом им удалось лишить электроснабжения все важные объекты Останкино, не повредив при этом трансформаторы и кабели? С этим сейчас разбираются эксперты из НИИ Электросвязи.

Директор телецентра сказал, что подал заявку на этот год о выделении средств на покупку и монтаж современной системы бесперебойного питания. Попросил посодействовать в её продвижении. Что-то там там связанное с мощными аккумуляторами и дизель-генераторами. Утверждает, что это станет дополнительной страховкой от подобного рода сюрпризов.

Впрочем, ему не рассказали истинную подоплёку событий. Он по-прежнему живёт в уверенности, что вчера вечером им в телецентре довелось испытать на себе обычную несчастливую случайность, которой умело воспользовались какие-то злоумышленники. Что с него взять? Он человек от техники очень далёкий!

Второе, что осталось невыясненным: на чьём оборудовании и откуда велась передача? Студии в Останкино и на Шаболовке были проверены ещё раз и спецы вынесли однозначный вердикт – передача велась не оттуда! И, наконец, последнее и, пожалуй, самое главное: кто эти двое, которые так умело и на высоком профессиональном уровне провели эту часовую передачу? Явно какие-то профессиональные артисты, но из какого театра? Их следует установить, и проделать это нужно быстро, но не поднимая шума!

Вчера поздно вечером побывал и на Старой площади. Леонид Ильич пустился во все тяжкие! В нарушение всех норм коллегиальности не стал собирать Политбюро полного состава, а пригласил только тех, кто участвовал в заседании, на котором присутствовала Колокольцева. Бегал по кабинету, орал, топал ногами и требовал объяснений. Грозился всех троих инициаторов отправить на пенсию.

Смыслов только морщился от его криков. Его этим не проймёшь! Он в курсе, когда нужно по-настоящему бояться! Недаром столько лет неподалёку от Сталина и Берии тёрся! Если там удалось уцелеть, то уж при этом слабохарактерном дураке ему бояться нечего! Да и не был он никогда замечен в трусости.

Подборный и Пельше – те откровенно трусили и помалкивали, а Смыслов долго пытался урезонить Леонида Ильича и перевести разговор в деловое русло. Не стал Юрий Владимирович дожидаться конца разноса, попробовал отпроситься. В конце концов его вины в случившемся нет! Сказал, что в Комитете его люди ждут. Брежнев согласился отпустить, сообщив напоследок, что по его информации Кузнецов вчера в первой половине дня и сегодня утром в Загорске отметился.

Пришлось задержаться и выслушать рассказ о его «подвигах» там. Помрачнели все, когда Леонид Ильич сердито хмурясь об исцелении мальчишки инвалида поведал. Особенно у Михаила Андреича Смыслова его и без того длинное лицо вытянулось. Досье этого Кузнецова составленное ещё Мирошниченко и дополненное последними сведениями все уже прочитали, поэтому не особенно и удивились, но все и каждый по отдельности почувствовали приближение беды. Все поняли значение и смысл этой демонстрации, проведённой к тому же прилюдно и в правильном месте. Похоже, Колокольцева решила с ними больше не церемониться, а ударить сразу так, чтобы наповал! Чтобы ошеломить и лишить самообладания! Жёстко она, однако! С носка и прямо в копчик!

Это сейчас сразу с двух сторон полыхнёт. Даже с трёх, если до ушей западной прессы дойдёт. А до них, скорее всего, дойдёт! Даже наверняка дойдёт! Нужно же учитывать, сколько народу могло увидеть ту передачу. По самым скромным подсчётам никак не меньше двенадцати миллионов человек, а скорее всего даже больше. К половине двенадцатого ночи районные отделы милиции Москвы и области зарегистрировали в общей сложности около двухсот звонков с требованием граждан прекратить это безобразие!

Ну ладно, о религиозных и идеологических аспектах этого дела пусть у Михал Андреича голова болит! Тем более, что именно он был главным инициатором всего этого безобразия! Именно он взял слово на том заседании и разговаривал с Колокольцевой в отвратительном менторском тоне. Не просил, а требовал и даже кулаком по столу стучал! А потом, не спрашивая мнения других присутствующих товарищей, взял и освободил её от обязанностей директора НИИ Материнства и Детства. Как будто этого показалось ему мало, пообещал, что направит в мединститут, где она ведёт кафедру, представление с требованием освободить её и от тех обязанностей.

На этом, собственно, разговор и закончился. Колокольцева восприняла его слова, как объявление войны. С насмешливой улыбочкой на губах вышла из-за стола, и они с мальчишкой без дальнейших разговоров исчезли. Вот пусть теперь Михал Андреич и расхлёбывает эту кашу! Идеология и антирелигиозная пропаганда – это как раз по его части!

К одиннадцати утра поступило сообщение от розыскников из Загорска. Ту девчонку, рядом с которой Кузнецова видели во время обоих его появлений в Загорске, отыскали и личность её установили. Некая Антонина Михайловна Успенская. Особа семнадцати лет от роду. Фотографии в деле уже имеются. Красивая девушка. Даже очень красивая. Наверное, этим она его и привлекла.

Сегодня с утра она покрутилась в Лавре, побывала в церкви, а сейчас поехала в Москву. Цель поездки неизвестна, но скоро выяснится. На всякий случай на Ярославский вокзал, куда прибывает электричка из Загорска, направлены дополнительные силы. Её здесь встретят и поведут дальше. Это было предположение его зама по оперативной работе, что Кузнецов может захотеть её отыскать. На вопрос коллег – зачем? – он пожал плечами:

– Не знаю. Сами видите, девчонка-то действительно хорошенькая. Если он с ней два раза встречался, то может захотеть встретиться и в третий. Не знаю уж, как он её в Москве отыщет, но если Юрий Владимирович говорит, что парнишка обладает такими удивительными способностями, то может как-нибудь и найдёт...

Кузнецов им нужен не сам по себе, но в первую очередь, как связь с Колокольцевой. Дело в том, что она исчезла. С той самой минуты, когда эти двое покинули конференц зал на Старой Площади и затворили за собой дверь, её больше никто не видел. Даже пропуска не отметили. Ни через центральный, ни через оба боковых входа они здание не покидали.

Уже больше двух недель она не появляется ни на кафедре в мединституте, ни в рабочем кабинете в НИИ. Обе её секретарши не знают, что с ней случилось. Вместе с ней пропали и обе её дочери. Об этом доложил полковник Телюпа из Иркутска. Про Кузнецова он сказал, что его поведение не изменилось. Ходит в институт, прилежно сидит на лекциях, работает в лабораториях. Дома живёт один. На телефонные звонки отвечает, но о том, куда подевалась Марина Михайловна, говорить отказывается. Говорит только, что с ней всё в порядке, и когда «всё это» закончится, она снова появится. А сейчас, мол, вы её уволили со всех постов, и она решила воспользоваться представившейся возможностью и немного отдохнуть.

Задание группе сопровождающих было дано простое: документировать возможные контакты как Антонины Успенской так и Кузнецова; в случае попытки последнего собрать вокруг себя толпу, немедленно докладывать в Комитет и продолжать вести наблюдение с фиксацией мельчайших деталей; в случае обнаружения слежки и попытке вступить с ними в контакт, вежливо объяснить Кузнецову, что Юрий Владимирович очень хотел бы встретиться с Мариной Михайловной для прояснения некоторых деталей; никаких попыток силового воздействия на юношу и девушку не предпринимать, даже если покажется, что эти двое ведут себя как-то противоправно! В этом случае немедленно информировать непосредственного начальника!

Ещё две группы с аналогичными заданиями были отправлены к другим местам возможного появления Кузнецова. Одна, совсем небольшая, состоящая всего из двух человек была направлена к новому дому на Волгоградском проспекте, в котором недавно поселилась мать Кузнецова со своим новым мужем, и другая, из десяти человек, была направлена в Загорск. Судя по информации оттуда, с самого утра в Лавре собралась большая толпа верующих. По оценкам никак не меньше, чем на пасхальный Крестный Ход. Люди разогреты недавними событиями и изрядно возбуждены. Пришлось просить о помощи городской отдел милиции. Нужно, чтобы собравшиеся в Лавре видели людей в форме. Это может остудить горячие головы.

Местоблюститель Патриаршего Престола – так после недавней смерти Патриарха Московского и всея Руси называется должность митрополита Пимена – вёл себя в новой и очень непростой обстановке вполне разумно. Его подчинённые находились среди людей и по мере сил успокаивали их. Сам митрополит в парадном облачении обратился к собравшимися на площади прямо с каменной балюстрады Церкви Смоленской иконы Божьей Матери со словами примирения и терпения. Речь его была горяча и проникновенна. Так по крайней мере говорили люди в толпе.

Леонид Ильич просил докладывать ему о возможных изменениях в умонастроениях граждан, но сбор сведений об этом через сеть осведомителей и открытых источников начинать пока что рано. Учёные социологи говорят о сроке от двух до четырёх недель. Именно столько нужно, чтобы произошедшее «улеглось» в общественном сознании, потеряв одновременно с этим свою остроту. По их мнению, до этого срока начинать сбор сведений для последующего анализа просто бессмысленно.

На это Леонид Ильич резонно возразил, сказав, что всё это может быть верным, но лишь в том случае, если ничего дополнительного за это время не произойдёт. А как раз этого никто гарантировать не может. В конце разговора он угрюмо сообщил, что союзники по Варшавскому Договору зашевелились. Андрей Андреевич (Громыко) с утра принял посла Венгерской Народной Республики, а за ним уже выстроилась очередь из других желающих поговорить. Всех интересует вчерашняя передача по Первому каналу. Это их, видимо, ещё о событиях в Загорске не проинформировали.

Вот, кстати, ещё один потенциальный источник головной боли. Колокольцева в ходе беседы как бы между прочим упомянула о том, что к ней в руки попали сведения об источниках и размерах финансовой помощи, оказываемой коммунистическим и другим партиям левого толка стран восточной Европы, Африки и Азии. С разбивкой по годам. Все сразу поняли значение этого заявления. Ребёнку понятно, что публикация такого рода сведений может не только рассорить республики доноры Советского Союза, коих всего три – Россия, Белоруссия и, в отдельные годы, Украина – с остальными республиками, но и привести к серьёзным волнениям в стране.

Простым гражданам республик доноров и невдомёк, что они, оказывается, своим трудом кормят не только остальные двенадцать республик Советского Союза, но и большинство стран, входящие в состав СЭВ. Тут и до социального взрыва рукой подать. Точно рассчитать все геополитические последствия такой информационной атаки невозможно, но понятно, что для Советского Союза и его сателлитов она может привести к настоящей катастрофе. Такой удар социалистический лагерь может и не выдержать.

Рассматривал ли он вариант физического устранения источника этой угрозы? Безусловно! Это было первое, что пришло ему в голову, ещё в те минуты, когда он слушал спокойную речь Колокольцевой. Но потом он припомнил короткий рассказ генерала Мирошниченко и отложил эту идею в дальний угол. Мирошниченко, конечно, мужик хитрый, из тех, кого называют «себе на уме», но не трус. Он и в двадцать лет был решительным парнем и в свои пятьдесят запросто может ввязаться в драку на улице. Вон боевых орденов сколько! У иного генерала юбилейных медалей и значков столько не наберётся.

Вот этот человек в прощальном разговоре и предупредил его об опасности и бесполезности такого рода акций не только по отношению к Саше Кузнецову, но и ко всем тем, кто принадлежит к его ближнему кругу. Говорил он ещё о его способности создавать себе двойников, но в тот момент он ему, конечно, не поверил. Очень уж фантастически это звучало, да и не видел Мирошниченко этих двойников своими глазами. Хотя теперь появились сомнения. Может быть, Мирошниченко был не столь уж и неправ с этими двойниками. Чем другим, к примеру, можно объяснить тот факт, что Кузнецов сидит на лекциях в институте в Иркутске и одновременно присутствует в Москве или в Загорске? Двойник? Брат-близнец? Нужно будет спросить Телюпу. Может, он что-нибудь знает? На листке перекидного календаря у него на столе появилась короткая запись: «Телюпа – двойники?»

***

Без четверти двенадцать его разбудила секретарша. Елена Петровна... Лена... Она ведь тоже всю ночь и всё утро на ногах. Держится как-то, хотя давно уже не девочка. Зашла в комнату отдыха при кабинете, присела на диван рядом, руку ему на плечо положила. Дождалась, когда он откроет глаза и поднимет голову с подушки, и показала ему стакан боржоми. Он сел на диванчике, взял из её рук стакан, отпил половину, и только после этого она сказала, ради чего его будила.

– Час назад у себя на квартире застрелился Бурнадзе. Оверченко уже там. Высшее руководство МВД тоже. Ты поедешь?

Он допил остатки воды, и она молча забрала у него стакан. Застрелился или застрелили? – размышлял он, – У Брежнева имеется какая-то своя команда. По слухам небольшая, но головорезы почище тех, которые у нас в Комитете имеются. Мастера тайных операций. Поговаривают, что ещё Сталин распорядился о её создании. Вполне может быть, что они его и убрали. Такое решение вопроса, пожалуй, неплохое. Сейчас похватать его родственничков и устроить им показательные процессы, а передачу эту можно провозгласить началом глубокой реформы в партии. Видите, товарищи, партия не смотрит на предыдущие заслуги и решительно выносит на суд общественности тех, кто нарушает нормы социалистического общежития. Невзирая на звания и ранги! Перед законом все равны! Потом, когда вопрос с Колокольцевой решится, можно будет потихоньку гайки снова закрутить. Лишь бы только эта передача не повторилась. Очень уж многие неудобные и тайные вещи могут всплыть на поверхность.

Он взглянул на Елену.

– Нет, не поеду. Оверченко и сам грамотный. Не хочу ему мешать. Сколько я спал?

– Почти два часа.

– Слушай, езжай-ка ты домой и тоже поспи. Возьми разгонную машину и езжай. Возможно к вечеру снова тебя вызову. Извини, но такие уж деньки настали. Никому покоя не будет, пока мы этот вопрос как-то не уладим. Перед тем, как поедешь, отыщи мне домашний телефон Мирошниченко. Не выбросила ещё?

– Конечно, нет! Что ему передать?

– Передай, что я хотел бы ещё сегодня с ним встретиться.

– Здесь или у него дома?

Он задумался. Встретиться у него дома? А что? Мирошниченко, пожалуй, оценил бы такой жест. И разговор с ним мог выйти куда продуктивнее. Он кивнул:

– Да, у него дома – идея неплохая. Спроси, когда и куда я мог бы подъехать?

Лена вышла, а он встал и прошёл к умывальнику. Через пять минут, уже умытый и причёсанный, он сидел в своём кресле, держал возле уха трубку красного телефона и крутил украшенный серебряным гербом диск номеронабирателя. Ему нужен был Брежнев. Прежде чем что-либо предпринимать, нужно ответить на главный вопрос: что делать с Колокольцевой и с её подопечным? Похоже, что настало время дипломатии!