Текст книги "Нф-100: Приключения метеоролога"

Автор книги: Александр Путятин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Хорошие они люди – интеллигенты-шестидесятники! Только живут, словно в безвоздушном пространстве. Наше поколение как-то практичнее, что ли. Или черствее душой, это уж как посмотреть?

– Неизвестно, сколько времени продлится эта муть, – объясняю я ей своё предложение. – Нужна информация о том, где собираются сторонники демократии. Об это они обязательно сообщат по радио... "Эхо Москвы", "Голос Америки" или ещё где-нибудь. Потом, когда станет известно место сбора, я на несколько дней уйду, а может – на несколько недель или месяцев (в принципе, могу и вообще не вернуться, но об этом лучше молчать, ещё оплакивать начнёт, раньше времени). А канализация ждать не будет. Если сегодня пробку не пробить, вам завтра посуду в унитазе мыть придётся.

11.

Я орудовал тросиком и прикидывал, что надо сделать в этой ситуации. Какие функции из наследства Обаламуса я могу использовать для срыва планов ГКЧП? Похоже, у сторонников Янаева сейчас бардак и неразбериха. Каждый демонстрирует пред начальство готовность поддержать «линию партии», но при этом старается лично сам ничего не подписывать... А что если сместить в их партийной структуре кое-какие вероятности... Поддержать старика Мёрфи[89], насколько это у меня получится! Пусть всё, что может в их лагере идти через задницу, именно так и идёт!

Закрыв глаза, я представил себе, как летят по проводам и радиоволнам противоречивые приказы, как срываются переброски войск и аресты лидеров межрегионалки[90], как все эти неудачи непрерывно нагнетают напряжение в перегруженную чрезвычайщиной машину управления ГКЧП.

Смещение вероятностей я могу организовать "в автоматическом режиме" без чёткой привязки к конкретному событию. Вот только воздействие при этом получится совсем небольшим. В пределах статистической погрешности. Что ж поделаешь, тут или точечное влияние с максимальным эффектом. Или глобальное... Но с незначительным. Лучше всего получается, если концентрации удаётся достичь не только во времени, но и в пространстве. Тогда вероятность наступления желательного события увеличивается процентов до 95-и. Жаль, в данном случае это невозможно. Не зная планов сторон, решающее событие определить не получится. Похоже, придётся довольствоваться смещением на 1-2%. Большего без временной и пространственной локализации мне не осилить.

Итак, чтобы значимо влиять на ситуацию, нужно выбрать одну-две точки, воздействуя на которые, можно получить максимальный эффект "сдвижки". Ну, и как же мне их выбрать? Стоп! А кто сказал, что эти точки должны быть стационарными? Пусть двигаются, если им хочется... Тогда выбор очевиден! В России испокон веку всё решает царь, генсек, президент. То есть первое лицо иерархической структуры. Вот мы этих первых лиц к программе смещения и подключим. Риск, конечно, есть. Вдруг Янаев – подставная пешка, а истинный глава переворота двигает фигуры из-за кулис?.. Но тут уж ничего не попишешь. Зато с Ельциным всё ясно и просто. В его лагере "серых кардиналов" нет. Этот ничьих советов не потерпит, и никаких влияний не допустит! Вот только если... Нет, нет и нет! ГКЧПисты – сплошь чинуши партийные. Эти без полусотни согласований и в сортир-то не сходят. А уж ликвидировать кого, а тем более лично приказ отдать... Даже и речи быть не может! Кишка тонка.

Ну вот, вроде прочистил. Сейчас пролью трубы горячим уксусом. Жир растворится, и порядок. Как раз вода в ведре закипела. Потом останется только инструменты в ящик сложить и в ванной прибраться. Но это, в крайнем случае, хозяева сами могут.

По "Эху Москвы" тем временем пошли сообщения о митингах протеста. Сначала у памятника Долгорукому, затем на Манежке. Но это всё пока из цикла: пошумели, постояли, пошли дальше... А мне нужен центр, где они решат закрепиться. Точка, к которой будут стягивать все силы организованного сопротивления... Опорный пункт, где можно строить оборону. Так, вот оно: участники митинга направляются к Белому дому, Ельцин с брони танка объявляет ГКЧП вне закона.

Сумку я приготовил ещё утром. Из одежды – стандартный набор для ночного бдения: тёплый свитер, шерстяные носки, перчатки, вязаная шапочка. Ну, и так, по мелочи... Блок сигарет, спички, алюминиевая фляжка с водой, пара бутербродов. Осталось только одеться и попрощаться с хозяевами.

Народ в автобусе был непривычно хмурый и молчаливый. Но у входа в метро на стенах и столбах уже висели листовки с воззванием Ельцина, Силаева и Хасбулатова. Возле них – толпы людей... Читают, обсуждают, жестикулируют. Сразу стало легче на душе. Молодцы, демократы! Быстро организовались!

На выходе с "Краснопресненской" – нескончаемый людской поток. Но дорога по Конюшковской пока свободна. Ни танковых колонн, ни ОМОНовских кордонов. Гм... Я думал, Янаев умнее. Собирался переулками просачиваться, дворами заграждения обходить. Похоже, первый раунд борьбы ГКЧП Ельцину вчистую проиграл.

Народу вокруг Белого дома собралось уже довольно много. Тысяч пятьдесят, не меньше. Одни неспешно прогуливались вокруг здания, другие слушали у трибуны сменяющих друг друга ораторов. Выступали люди, хорошо всем знакомые, известные по митингам и демонстрациям предыдущих лет. Демократы всех мастей, цветов и оттенков: Силаев, Руцкой, Хасбулатов, Федоров, Боровой... Всех и не перечислишь. С некоторыми я знаком лично. С кем-то вместе учился, с кем-то работал, кого-то помню по совместным пикетам. Начинали неформалами. Теперь вот – депутаты разных уровней. Организаторы. Трибуны. Вожди. Хорошо выступают! Мастера, этого у них не отнимешь!

Справа от трибуны две женщины раздают тексты воззваний. А рядом уже идёт запись в отряды самообороны. Значит, я вовремя пришёл. Как только заканчивает формироваться наша сотня, от руководящей группы отделяется высокий парень лет тридцати в бежевой куртке и с трёхцветной повязкой на рукаве.

– Прошу следовать за мной, – чётко и громко сказал он. – Я ваш сотник. Штаб обороны направил нас на усиление первой баррикады. Это здесь рядом, угол Рочдельской и Конюшковской.

Сотник повернулся и неторопливо двинулся вдоль здания. Мы нестройной толпой – следом за ним. М-да... Сотня. Воинское подразделение, блин! Впрочем, уже метров через сорок наша толпа стала напоминать колонну по три человека в ряд. Самопостроилась, так сказать. Справа от меня бодро вышагивал подтянутый старичок лет шестидесяти пяти в тёмно-сером плаще и синем берете. Слева – сверкающий стальными коронками коротко стриженый парень примерно моего возраста, или чуть моложе.

Баррикада на первый взгляд показалась очень солидным сооружением. Основа её была сложена из железобетонных блоков и плит. За гребнем сделан удобный проход и несколько площадок для размещения "гарнизона". Чтобы создать максимальные затруднения штурмующим, бетонные плиты ощетинились трубами и арматурными прутками, выставленными в сторону противника наподобие иголок дикобраза. Все эти достоинства я приметил ещё по дороге к Белому дому... Но сейчас, взобравшись наверх, обнаружил и недостатки. Похоже, её строители взяли за образец декорации Мосфильма. Ажурное сооружение легко простреливалось насквозь даже из милицейских ПМ. А очередь из АК в считанные секунды могла выкосить большую часть защитников. Пули, отскакивая от блоков и плит, увлекут за собой множество бетонных осколков.

Когда мы прибыли, на баррикаде скучало чуть больше десятка старожилов. Возглавлял их нескладный лопоухий очкарик с такой же, как у сотника, бело-сине-красной повязкой на рукаве. Пару минут спустя он простился и отбыл в штаб, переподчинив своих бойцов новому командиру. А мы начали знакомиться друг с другом, обживаться и осматриваться.

С баррикады было хорошо видно, насколько разношёрстная толпа собралась на площади. Перемещение групп людей вокруг Белого дома скорее напоминало броуновское движение, чем манёвры сил самообороны. Ещё больше было тех, кто пришёл просто потусоваться. Побродить, пошуметь, поскандировать лозунги... Совсем как на обычный митинг гобачевского периода. Примерно каждый сотый нёс в руках флаг или транспарант. Больше всего было петровских триколоров, превратившихся за последние недели в символ новой российской власти. Но хватало и партийных знамён. Со своими флагами пришли на митинг анархисты, социал-демократы, кадеты. Общины – под национальными флагами: армянскими, азербайджанскими, литовскими. Невдалеке мелькнул флаг чешского землячества – я с этими ребятами на одном из митингов познакомился. А чуть дальше под двуглавым орлом столпились казаки: их фуражки и лампасы ни с чем не спутаешь. Рядом с ними ещё какие-то военизированные граждане в черной форме с аксельбантами. Совсем как у каппелевцев из фильма "Чапаев". В толпе часто мелькают ирокезы панков, кожаные куртки металлистов. Вся арбатская тусовка здесь. Интересно, сколько их останется ближе к ночи?

Через пару часов стало ясно, что продукты и курево я прихватил зря. То с одной, то с другой стороны к баррикаде подходили люди, передавали нам сигареты, хлебные батоны, пирожки и ещё многое другое. Одна бабулька отдала пакет с пятнадцатью стаканчиками мороженого. А парочка средних лет – литровую банку черной икры, из которой получилась целая гора изумительно вкусных бутербродов. Сказали, что они приехали на рынок торговать. Из Астрахани. А потом подумали и решили пожертвовать на защиту демократии.

Многие, подходя к баррикаде, говорят, что принесли деньги на нужды обороны. Этих мы направляем к столику, за которым идёт запись в следующие сотни защитников. Там рядом, у трибуны, ближайший ящик для сбора пожертвований.

12.

Постепенно народу на площади становится всё меньше. Ближе к ночи – не больше семи тысяч. Наша сотня тоже поредела. От неё к полуночи осталось чуть меньше половины. Периодически баррикады обходят представители штаба. Уточняют численность отрядов. Просят не расходиться. А я и не собираюсь. Ночь – самое время опасное. Особенно для такой самопальной обороны, как наша.

– Как думаешь, Саша, нас завтра днём отпустят покемарить часов несколько? А то больше двух суток без сна мне не выдержать. – Спросил сосед по баррикаде, тот самый, со стальными зубами.

– Да не волнуйся, Коля, мы завтра днём на две смены разделимся, одна утром спать уедет, вторая после обеда. Так, командир? – я перевёл взгляд на сотника.

– Конечно, разделимся. – Ответил он. – Это ты хорошо придумал!

– А нас обратно на баррикаду пропустят?

Мы с сотником дружно улыбнулись. Николай боится, что на входе документы попросят предъявить, а у него всех бумаг – справка об освобождении. Не успел её на паспорт обменять. Вчера только вернулся, пошёл по городу гулять, на митинг попал случайно. Послушал и остался.

– Надо будет утром договориться, как и где проходить через оцепление, если его выставят, – подал голос Василий Степаныч, подтянутый и седовласый ветеран войны, с наградными колодками на потёртом пиджаке.

Мы согласно закивали головами. Тема была закрыта. Народ перешёл на анекдоты, а я постарался максимально сосредоточиться на своих внутренних делах – смещении вероятностей. Если об этом забыть, может произойти отскок в обратную сторону.

Через полчаса к нашей баррикаде подошли трое серьёзных молодых людей с повязками. Судя по тому, как рванулся к ним навстречу наш сотник, большое начальство из штаба пожаловало. Выслушав указания, он созвал нас на собрание и задал вопрос:

– Офицеры в сотне есть?

– Какие? – отвечаю я ему вопросом на вопрос. – У нас в стране каждый инженер – офицера запаса.

– Нет, нужны те, кто в армии служил! – отвечает один из руководящей троицы.

– Ну, я в армии офицером был, – отвечаю. – А что нужно-то?

Больше из нашей сотни никто не откликнулся.

– Имя, фамилия, звание? – спрашивает другой представитель штаба, вытаскивая из карманов блокнот и ручку.

– Александр Серов. Старший лейтенант.

– Сейчас решается вопрос об образовании национальной гвардии. Вы сможете сформировать роту? Что вам для этого надо?

– Да, могу. Нужны люди, оружие и три месяца времени. Это – если по минимуму.

– А завтра к утру сможете?

– К утру можно сформировать толпу мужиков с автоматами. И толку от неё будет ещё меньше, чем от безоружной.

Руководящая троица одарила меня презрительными усмешками и удалилась, не прощаясь. Обиделись. Ну и хрен с ними! Не хотят правду слушать – их проблемы...

Зато Василий Степанович, улучив момент, когда мы остались одни, как бы мимоходом спросил:

– Что думаешь о нашей позиции, старлей?

– Василий Степанович, называйте меня лучше по имени. О баррикаде думаю, то же, что и вы: как декорация к фильму она бесподобна. А что в бою бесполезна, так ведь и мы для него не годимся. Не мы с вами лично, а подразделение в целом. Значит, и от хорошей баррикады толку не будет. А вы что не пошли в руководство? Глядишь, к вечеру бы до полковника дослужились.

– А я войну сержантом закончил. И вот что я тебе скажу. Этой ночью нас вряд ли потревожат. Будут ждать, что сами разойдёмся. А вот к следующей – не мешает подготовиться. Ты присматривай, не будет ли возможности пару ящиков картонных под баррикадой заначить. Поллитровки из-под лимонада в них складывать начнём. Я завтра канистрочку с бензином притащу. Она на пять литров всего, в сумке протащить можно. Снарядим с десяток бутыльментов. Ну, а ты принеси плёнку полиэтиленовую, ножницы... А ещё – ветошь или поролон на фитили. Нужно снарядить так, чтобы запаха не было. Чтобы оставалось только порвать плёнку и поджечь фитиль. Если заваруха начнётся, ты пару штук перебросишь через баррикаду, и уводите с сотником людей, чтобы их вояки дуриком не покрошили. А я прикрою. Мне уж и так к бабке своей отправляться пора.

Он выразительно приподнял большой палец к небу.

– Только языком зазря не трепи, – немного подумав, добавил ветеран. – А то уже сейчас каждые полчаса по динамику вещают, что мы должны оказывать невооружённое сопротивление! Если возникнет угроза штурма, таких как мы сразу анафеме предадут.

– Почему вы так думаете?

– Проходил уже в 41-ом: "На провокации не поддаваться. Огня не открывать..."

– Думаете, в этот раз так же будет?

– Саша, а вот как ты считаешь: наш Кобец[92] жить хочет?

– Разумеется!

– Тогда он постарается не только Ельцину угодить, но коллег-генералов сверх меры злить не станет. Если он призовёт к вооружённому сопротивлению, позволит нам защищаться всеми средствами... Его, в случае чего, первым к стенке поставят. Ещё раньше, чем Ельцына! А так, только посадят лет на несколько... – Василий Степанович пожал плечами, а затем поднял на меня глаза и чуть понизил голос. – Это в наступлении нужно строго выполнять приказы начальства. А в обороне каждый думает своей головой. Ну, что скажешь? Мы в доле? Или мне другого напарника искать?

– Да нет. Я согласен. Бензин ваш. Фитили за мной.

13.

После ухода руководящей тройки нас больше не беспокоили. Народ травил байки и анекдоты. А я сидел и думал: что привело меня на эти бетонные плиты? Если бы не встреча с Обаламусом, получил бы распределение в какой-нибудь НИИ по специальности и жил сейчас вдалеке от этих событий. Это ведь тогда я впервые стал выгребать против течения, да так и не смог остановиться.

А ведь началось всё десять лет назад, жарким летом 1981 года. Тогда я проходил практику в Гидрометцентре СССР. По московским меркам – буквально в двух шагах от этой баррикады. Длинная цепь невообразимых случайностей свела меня с инопланетянином, который каким-то образом сумел активизировать скрытые функции моего организма.

Теперь я могу улучшать слух и зрение, смещать вероятности событий, резко увеличивать силу тех или иных мышц и ещё много всего такого-прочего... Сразу и не перечислишь! Подозреваю, что не все рычаги я нашёл. Вероятно, о некоторых даже не догадываюсь. Но бездумно пользоваться этим арсеналом – не совсем разумно. Ведь любая из дополнительных функций сокращает мою жизнь. На срок от получаса до двух-трёх месяцев за каждую минуту своей работы.

Но есть и ещё одна причина, которая удерживает меня от использования оставленного Обаламусом арсенала – барьерная теория развития цивилизаций. Если верить пришельцу, львиная доля населённых разумными существами планет гибнет на пороге одного из трёх цивилизационных барьеров. А мы, пока, преодолели только один. Правда, позже выяснилось, что Обаламус кое-в-чём лукавил. Но его слова о барьерной теории позже подтвердили снарки. А их на вранье я пока ещё не ловил. И главное, положения этой теории мне самому всегда казалась стройными и логичными. Так вот, если строго им следовать, мне нельзя знакомить согражданам со своими инопланетными знаниями и способностями. Потому что эти знания прямиком выведут землян сразу на оба оставшихся барьера! Без единого шанса их преодолеть.

Если непонятно, то представьте себе поступательное развитие цивилизации. Сделать это совсем не трудно, ведь мы находимся на самом пике этого развития. Техническая мощь постоянно возрастает. Мы получаем всё новые и новые знания об окружающей Вселенной. И наконец, наступает момент, когда одно из крупнейших государств получает возможность уничтожить всю нашу планету. Например, ядерным ударом. Планету, понятное дело, его лидеры уничтожать не хотят. Бомбы и ракеты нацеливаются только на врага. Который, конечно же, тоже не сидит без дела. И вот уже два государства получили такую возможность, потом три, четыре. А дальше она появляется очень у многих, даже если ядерного оружия у них совсем чуть-чуть... Вещь что может быть проще: шибанул единственным зарядом по какой-нибудь из сверхдержав. На кого там подумают? И что сделают? Вот то-то и оно.

А дальше – либо создаётся коллективная система безопасности для предотвращения этого кошмара, либо планета гибнет вместе со всеми обитателями.

Допустим, что система создана. И нормально функционирует. Но мощь техническая расти продолжает. И вскоре тот же самый смертельный урон своей разумной расе может нанести структура рангом пониже государства: корпорация, религиозная секта, экстремистская террористическая структура. Так цивилизация подходит ко второму барьеру.

Третий – это когда Армагеддон может устроить один человек. По собственной воле и ни с кем не советуясь.

Так вот, если я попаду в руки компетентных специалистов, и они разберут меня по винтикам... Не исключён вариант, что смогут понять, как им создать человека с рычагами дополнительных функций. А этого мне допускать не хотелось бы. Ни в коем случае.

– Саша, запишись, и передай дальше, – протянул мне бумажку сотник.

– Вот же ё-пэ-рэ-сэ-тэ! – возмущаюсь я. – Нас же за последний час два раза переписывали. Куда им столько бумаги? Печки по ночам топить?! Борцы за свободу, блин!.. Канцелярщина – хуже, чем при коммунистах!

– В штабе хотят уточнить состав, – отвечает сотник. – У нас же постоянно кто-то приходит, кто-то уходит...

Я послушно написал фамилию, инициалы и передал листок Николаю. Я, вообще-то человек исполнительный и покладистый. По большей части.

В десять часов утра сотник отпустил спать первую смену. В том числе и Василия Степановича, как старейшего бойца нашей сотни. К этому времени площадь снова начала заполнялась народом. А в полдень было уже трудно поверить, что ночью подступы к Белому дому охраняла жалкая горстка безоружных людей.

Опять наступила атмосфера непрерывного митинга, снова приподнятое настроение народа, горящие глаза романтиков, гордых от причастности к величайшему историческому событию. Сейчас, когда на площади снова замелькали флаги и транспаранты, всё вокруг стало похоже на театральную постановку... Из тех новомодных спектаклей, где зритель может спокойно побродить среди актёров, и даже поучаствовать в переноске реквизита.

Вскоре стало ясно, что работу штаба я критиковал зря... Сегодня в его действиях уже гораздо больше собранности и организованности. Всем нам выдали противогазы, организовали на баррикадах горячее питание, специальные группы регулярно приносят чай, кофе и питьевую воду. Снабжают сигаретами. Чтобы люди не расслаблялись и были в постоянной готовности, штаб периодически объявляет что-то вроде учебной тревоги. В это время мы отрабатываем взаимодействие сотен с окружающей баррикады толпой. На разной удалённости от Белого дома выставляется нескольких полос оцепления. Баррикадников снабдили обрезками труб и кусками арматуры. От автоматов и светошумовых гранат спецназа это не спасёт, но против резиновых дубинок ОМОНа может сработать неплохо. Ходят слухи, что и вооружённая охрана Белого дома тоже постоянно усиливается, но она находится в самом здании, на последнем рубеже обороны.

После двух часов дня на баррикаду начинают возвращаться наши отдохнувшие соратники. И вскоре на отдых отправляется вторая смена. В случае, если вокруг баррикад выставят оцепление, сотник будет встречать нас каждые полчаса с семи до восьми вечера со стороны Конюшковской улицы.

До квартиры я добрался без помех. Общественный транспорт работал на удивление чётко и слажено. Ольга Васильевна обрадовалась моему возвращению, напоила чаем, принялась расспрашивать о событиях прошедшей ночи. Но вскоре выяснилось, что обо всём происходящем она знает гораздо больше меня... Вот только как у неё это получается – одновременно смотреть телевизор и слушать два радиоприёмника? Не понимаю! Наскоро перекусив, я убежал спать. Но перед этим попросил хозяев разбудить меня в шесть часов вечера, если сам будильника не услышу.

14.

Проснулся от того, что хозяйка трясла меня за плечо.

– Саша, вас к телефону, срочно.

– Кто там, Ольга Васильевна?

– Женский голос. Она не назвалась, но говорит, что это очень важно.

– Хорошо. Сейчас иду.

Я приоткрыл один глаз и посмотрел на будильник. Чёрт побери! Ещё целый час можно было дрыхнуть... Кому и что там от меня понадобилось?

– Алло, – хрипло бормочу я, с трудом подняв трубку затёкшей во сне рукой.

– Не ходи туда сегодня, – раздаётся из динамика знакомый голос, когда-то чуть не ставший для меня родным. – Я не шучу, это серьёзно!

Короткие гудки сообщили, что разговор закончен. Света, моя старая знакомая. Несколько лет назад она носила фамилию Пухова. И собиралась сменить её на мою. Но не сложилось... Теперь она солидная дама. Муж в органах работает. В тех самых, что далеко видят и глубоко бурят[93]. Гм... Значат, Янаев решился. Будет штурм. Что ж, пора собираться. Атаковать, конечно, будут в темноте. Поздней ночью или ранним утром. Но подходы могут перекрыть с вечера.

Не знаю, что послужило тому причиной: сообщение или пробуждение, но я почувствовал, что требуется посетить туалет. Да-да... Как любил говорить мой армейский друг Слава Мишин, храбрец отличается от труса тем, что делает всё то же самое до или после боя, а не во время него. Что ж, постараюсь быть смелым – это немного гигиеничней.

Но оказалось, что Света Пухова – не единственная, кому я понадобился в этот час. Стоило только присесть, как над стиральной машиной сгустилось тёмно-серое облачко и мультяшный львёнок, возникший в нём через секунду, произнёс чуть негромко, но твёрдо:

– Здравствуйте, Александр. Нам срочно нужно побеседовать.

Мой ответ в приличном обществе лучше не цитировать...

Впрочем, снарк выслушал всё это довольно спокойно. Но стоило мне сделать небольшую паузу, чтобы вдохнуть воздуха, как он приподнял свою плюшевую лапку, призывая к вниманию:

– Если вы уже закончили рассказ о сексуальных извращениях среди моих близких родственников, позвольте изложить суть наших предложений, – невозмутимо сказал он. – Осталось очень мало времени.

– У кого осталось?.. – машинально спросил я.

– У вас в первую очередь!

– Хорошо, излагайте, – сдался я, прикинув, что так он быстрее от меня отвяжется.

– Мы приглашаем вас перейти к нам на службу.

От изумления я на какое-то время забыл, где нахожусь и зачем здесь оказался. Вот это да! За восемь лет знакомства мы беседовали с ним всего дважды. Оба раза – по моей инициативе. Знал я о них намного меньше, чем хотелось бы... Но одно за это годы понял чётко – снарки никогда не вмешиваются в наши земные дела.

– Понимаю ваше удивление, – он же мысли читает, а я и забыл. – Но мы иногда приглашаем к себе на службу некоторых жителей Земли. Тех, чьё изъятие не вызовет даже микроскопических изменений в вашей истории.

– Лишних людей? – догадался я.

– Это одно из важных условий, – пожал плечами снарк. – Но не единственное. Кроме того надо, чтобы эти люди абсолютно безвредно извлекались из современного им общества.

– А это что за хрень?

– Попросту говоря, это уже гарантированные мёртвецы, которые пока ещё не успели скончаться. Мы их извлекаем из вашего мира за несколько часов до гибели.

– Ну, а если я вдруг не захочу извлекаться?

– Что ж... – театрально развёл лапками снарк. – Мы ничего не делаем против воли человека, но и смерть его тоже не предотвращаем. Ведь это может изменить дальнейшее развитие Земли.

– И много у вас там таких завербованных?..

– Узнаете, – усмехнулся он. – Если согласитесь.

– Чем мне придётся заниматься?

– Зависит от ситуации. Пока я могу сказать, чем заниматься не придётся: Землёй. Мы не вмешиваемся в её историю сами, и не позволяем это делать тем, кто на нас работает. Если даже агент попадает на Землю, что случается крайне редко, он не имеет право вмешиваться в её внутренние дела. Никак, никогда и нигде!

– То есть, останусь я здесь или уйду с вами, – решил уточнить я. – Белый дом нам уже не спасти?

На мордочке львёнка промелькнула тень сомнения.

– Почти наверняка, – чуть помедлив, ответил он. – Но вы же знаете: 100%-ая вероятность бывает только у прошедших событий. А у будущих она всегда больше нуля и меньше единицы. Чтобы мы сделали предложение, вероятность гибели должна превысить 99%. В ваше случае она 99,2%. И рост продолжается.

– У меня есть время подумать?

– Да, конечно. Если что, я всё время на связи. Но учтите, сместить эту вероятность усилием воли вам не удастся. Слишком мощные силы пришли в движение на этот раз... По сравнению с ними ваши возможности – ниже точности изменений.

– Спасибо за совет, – улыбнулся я. – А не могли бы вы оставить мне счётчик вероятности? Чтобы видеть, как меняется ситуация?

– Да... – медленно кивнули львёнок. – Это – пожалуйста!

Серое облако растворилось в воздухе. Зато в левом верхнем углу стены загорелись цифры 99, 237. Спустя пару секунд семёрку в конце строчки сменила восьмёрка. Бордовые линии были очень хорошо видны на фоне бело-голубого кафеля. Я чуть двинул головой. Цифры качнулись в такт движению. Было такое ощущение, что они нанесены на какую-то прозрачную поверхность примерно в полуметре от лица. Когда вышел в коридор, в темноте они окрасились в ярко-жёлтый цвет. Очень удобно.

Я быстро собрал вещи. Раствор йода, бинт, поролон, лейкопластырь, вата, несколько пустых полиэтиленовых пакетов. Всё это я сложил в сумку. О противогазе вспомнил в самый последний момент. Когда вешал его на плечо, заметил первый отскок вероятностей. Только что было 99, 278, и вдруг сразу 99, 214. Странно, чем мне может помочь противогаз. Будет газовая атака? Чуть подумав, положил в сумку пару бутылок газировки. Надоел что-то чай за последнее время, а кофе я не пью. Ну, а бутылки эти мы с Василием Степановичем потом в дело употребим. Если успеем. Как же он всё-таки понял, что готовиться нужно ко второй ночи?.. И в этот момент я заметил, что счётчик скинул ещё немного. Теперь на нём горело 99, 113. Я выложил газировку. 99, 345. Снова взял. 98, 103.

15.

Всю дорогу я пытался связать эти два факта между собой. Какое отношение может иметь газировка к противогазу? Но так ничего и не понял. Оставалось надеяться, что догадка осенит меня на месте. Прибыл... Не осенила. Но хоть до баррикады добрался без происшествий. И то хорошо. Вот только, если спросить, как я шёл к ней от метро, не смогу ответить... Не до того было. Тысячи людей, да что там, десятки тысяч. И всех их через пять-шесть часов сметут с асфальта и булыжника волны штурмовых колонн. Частично перемесят в кровавую кашу, частично разметают по соседним дворам и переулкам. Но что-то же ещё можно сделать? Да, конечно! Вначале надо определить направление главного удара. Но здесь-то, как раз, особых сложностей не предвидится.

Законы войны одинаковы во все времена... Тот, у кого превосходство в технике, ищет для наступления ровные поля и широкие дороги. Войска ГКЧП занимают центр Москвы. Самая удобная магистраль, выводящая их к Белому дому – Калининский проспект[94]. Главный удар в этой ситуации лучше наносить со стороны гостиницы "Украина". Нам же нечем остановить их движение по мосту[95]. Вспомогательные направления – со стороны Конюшковской улицы и Девятинского переулка. Бить будут с трёх сторон одновременно, чтобы с первых же минут лишить нас надежды на успех, подавить волю к сопротивлению. Рочдельскую перекрывать почти наверняка не станут: дадут возможность отступить всем, кто захочет спастись. Лишние жертвы им не к чему.

Ладно, допустим, что так оно и задумано. Но тогда ближе к закату на площадь должны выйти группы рекогносцировки. Командиры штурмовых колонн захотят получить свежие данные о состоянии обороны. Через час-полтора следует ждать "гостей". Но как узнать их в такой толпе? Что может выдать армейских офицеров? Возраст, телосложение, выправка, аккуратная короткая стрижка, отсутствие усов и бороды – всё это уже немало, но под такое описание подходит каждый десятый баррикадник. Что ещё? Их будет двое или трое. Это почти наверняка. И третьей, скорее всего, будет женщина. Для маскировки!!! Следовательно, искать нужно не мужчин, а женщину-прапорщика в штатском, и двух сопровождающих, которые по описанию похожи на боевых офицеров.

Ну, кто мне нужен, понятно. А вот зачем? Задержать, доставить в штаб? Вряд ли группа будет одна. Пока задержим эту, остальные наверняка уйдут... А что если сделать наоборот?! Помочь разведке в сборе сведений! Но организовать всё так, чтобы они доложили наверх: атаковать нельзя.

Цифры счётчика сразу скакнули к 95%. И как я про него забыл? Вот же она – безотказная шпаргалка, индикатор безумных идей! И он ясно указывает на перспективность этого плана. Значит, стоит попробовать. Итак, составляющие: противогаз, газировка, дезинформация разведгруппы. Какой обед можно приготовить из этих блюд? Нужно соображать быстрее!.. Через час уже лучше бы начать "шерше ля фамить". К этому времени нужен чёткий план действий.

Я смотрел с баррикады на проходящих мимо людей. Сумки с противогазами – почти у всех. А если попытаться убедить разведчиков, что там – оружие? Бутылки с зажигательной смесью... Такие, как мы со Степанычем начали снаряжать. Тогда люди на площади – это и не толпа вовсе, а организованная армия "бутыльерос"! Гроза танков и бронемашин со времён Испанской войны[95]. А каждая сумка – метательный снаряд, который можно забросить метров на 70 метров, если хорошенько раскрутить. Ну, допустим, убедил я их разведчиков... К чему это приведёт? Как минимум, к изменению плана атаки. А это – отсрочка на сутки, если не больше. Уже неплохо! Как максимум, к отказу от штурма. На счётчике 83, 459. Движемся в верном направлении!