Текст книги "Сокровища Анны Моредо"

Автор книги: Александр Прокудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5. Безопасное место

Придумать собрать всех в одном месте оказалось куда проще, чем осуществить задуманное. Проблемы у Адриана Молины возникли даже с покладистым Хавьером Игнасио. Маклер из Осуны был на каком-то объекте в горах, и связь с ним оборвалась после первой же реплики адвоката. Молина искренне надеялся, что успел сказать все, что нужно. Наверное, так и было – Хавьер Игнасио прислал смску, что будет на месте в назначенный час. От Саласара, уже принявшего обеденную дозу спиртного, пришлось выслушать немалое количество колкостей в его обычной грубой манере. Юноша из Америки согласился тоже неохотно, поскольку ждал из Севильи новостей об отце, который вроде почувствовал себя лучше и собирался приехать в Санта-Монику. Нашелся и человек, наотрез отказавшийся идти куда-либо вообще, даже ради собственной безопасности.

– Эстебан, я не знаю, что с ней делать, – беспомощно жаловался по телефону адвокат. – Она послала меня в задницу к черту, и это было самое вежливое из того, что мне пришлось от нее выслушать!

– Ничего, Адриан, – успокоил его комиссар. – Я как раз освободился. Жди меня у дома Моредо. Попробуем убедить ее вместе.

Спустя минут пятнадцать Эстебан Линарес вместе с юристом Адрианом Молиной стоял перед гордо восседающей на своем трехногом полосатом стуле Анной Моредо.

– Донья Анна, – заговорил комиссар, старательно вкладывая в каждое слово максимум искренности и уважения. – Я буду с вами откровенен настолько, насколько мне это позволено богом, воспитанием и природой…

Линарес подробно, ничего не утаивая, рассказал, какую версию они выстроили вместе с мэром насчет Рикардо Нуньеза.

– Вы сошли с ума! – как и следовало ожидать, ответила слепая. – Я не вижу ваших фактов и не вижу ваших доказательств! Но я вижу, на что способен человек и на что нет. Рикардо пытался меня убить? Да скорее отец Паскуале уговорит Ватикан отдать в свою базилику мощи Петра, чем я поверю в это!

Линарес не сдавался:

– Любовь перерастает в ненависть, вы сами это знаете. Нуньез хотел получить ваши деньги, женившись на вас, но вы отказали, упомянув, что он и так их получит после вашей смерти. После этого произошло покушение на вас – с отравленным вином. Но как только Рикардо понял, что это не поможет, так как объявились новые претенденты на клад, он переключился на них. И трое из них уже мертвы. Донья Анна, я не имею права оставить вас тут. Незрячую, без охраны, в то время, когда соискатели сокровищ умирают каждый день. Кроме того, это вызовет ненужные подозрения. У них же.

– Плевать мне на них! – воскликнула старуха.

– А вы подумайте не только о себе, донья Анна, – неожиданно сказал, молчавший до этого Молина.

– Что?! – слепая крайне удивилась такому повороту. Подобный упрек в свой адрес она вообще слышала впервые.

Молина наклонился к Анне и взял в свои ладони ее руку.

– Весь город знает вас, как мудрую, полную добра и сострадания к чужим заботам, женщину, – произнес юрист. – Разве неправильно будет по отношению к тому же Рикардо, не отмахнутся от подозрений и обвинений, даже самых нелепых, а добросовестно их проверить. И опровергнуть! Развеять малейшие сомнения. Чего бояться, если он на самом деле такой, каким вы его знаете? Подумайте о нем, донья Анна. Не о себе!

Старуха сопела, порываясь ответить что-нибудь едкое, но ничего против такой аргументации ей на ум не пришло.

– Черт с вами, – сдалась она. – Везите меня, куда хотите. Ох, если бы мне сейчас под руку попался этот польский придурок, сделавший из меня на старости лет лепрекона с горшком золота… Я б его прикончила еще раз! Прости меня, святая Моника, дева Мария и бедная девочка, не выучившая испанский, которой достался в братья такой дегенерат.

Усадив Анну в машину к Молине, комиссар достал телефон:

– Эмилио? Ты еще не освободился?

– Заканчиваю, Эстебан. Вы уже в сборе?

– Через пять минут Адриан привезет на место Анну. Остальные должны уже быть там.

– А ты?

– Я заскочу в комиссариат, мне надо отправить бумаги в Севилью. И сразу к вам.

В участке Линарес по-быстрому разобрался с самыми необходимыми, не терпящими отлагательств вопросами, и, взвалив на терпеливые плечи Серхио Бунимары все остальное, вышел на улицу. Чтобы, как и обещал, отправиться в мэрию, в которой его уже должны были заждаться.

Машина Эмилио Ортеги, которой не было, когда комиссар подъезжал к участку, уже стояла тут – очевидно, он только что прибыл. Сам Ортега возился внутри салона, неуклюже отстегиваясь от ремня безопасности.

Комиссар махнул рукой, они увидели друг друга.

Ортега, справившись с ремнями, покинул машину и встал на месте, дожидаясь, пока товарищ дойдет до него.

– Ну что? Все на месте? – крикнул мэр.

Линарес хотел ответить, но тут зазвонил его телефон.

– Алло, Эстебан? Я не могу дозвониться до Ортеги! – зазвучал в трубке немного нервный голос Молины. – И так и не нашел Хавьера Игнасио.

– Эмилио рядом со мной, Адриан, не беспокойся, – ответил комиссар. – Как настроение?

– Все спрашивают о вас и о том, что все это значит.

– Одну минуту, – Линарес хлопнул мэра по плечу и направился к входу в мэрию. – Пойдем. Нас все ждут.

Ортега засеменил за комиссаром, который продолжал выслушивать Молину.

– Саласар, кажется, снова выпил. Грубит, – жаловался адвокат. – Да и остальные как на иголках. Что мне им сказать?

– Ничего. Мы уже заходим в здание…

Последнее слово Линареса поглотил страшный грохот.

Мощный взрыв, выбивший стекла во всей мэрии и в окнах окрестных домов, раздался со второго этажа – как раз в том месте, где располагался кабинет Ортеги. Из оконных проемов вырвались беловато-серые клубы разбитой в пыль штукатурки. Спустя мгновение сквозь них засветились оранжевые языки пламени.

Комиссар и мэр, поваленные ударной волной на брусчатку городской площади, пытались подняться.

– Эмилио, ты в порядке? – прокричал полицейский, но собственного голоса не услышал – оба его уха были заложены.

– Что это?! Что это было, Эстебан?! – заорал ошеломленный Ортега.

Комиссар встал на ноги. Взгляд его был прикован к окнам, в которых полыхало пламя.

– Он добрался до них! Добрался до всех сразу! И я сам ему помог, старый тупой осел!

Из дверей главного входа, кашляя от едкого дыма, на карачках выполз охранник Фелипе.

– Фелипе! – мэр с комиссаром бросились старику на помощь.

– Что случилось? – тряс Ортега дежурного за отвороты кителя. – Что там произошло, Фелипе? Это Рикардо Нуньез? Это аптекарь? Он был тут? Отвечай!

– Какой еще Рикардо, синьор мэр? – кашляя, произнес Фелипе с раздражением. – Сегодня тут никого кроме вас и Фернандес не было. Воскресенье же!

– Что значит никого? Ты выжил из ума? А Молина? А донья Анна? А остальные проходимцы?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, синьор мэр!

Вдруг, видимо, уши успело немного отпустить, Линарес услышал тревожно зовущий его голос. Голос шел из трубки, которую комиссар так и держал в руке, и принадлежал все тому же Молине.

– Алло! Алло! – орал юрист что было мочи. – Что у вас произошло? Эстебан, ты меня слышишь?

Комиссар перевел взгляд с телефона на мэрию, из окон второго этажа которой вовсю валил густой дым.

Ему было ясно одно – по непонятной причине Адриан Молина находится сейчас не там.

– Да, я слышу тебя, Адриан, – произнес Линарес и с трудом сглотнул слюну. – Ты где?

– Как где? Что за вопрос? У Фелипе! Ты же сам попросил собрать там всех!..

– Я понял, – комиссар едва не рассмеялся в нервном приступе. – Я понял тебя… Не расходитесь…

Все-таки нервы взяли свое. Прикрыв трубку рукой, полицейский расхохотался на всю улицу.

– Эстебан, – с беспокойством спросил Ортега, – с тобой все хорошо? Кто это звонит?

Комиссар продолжал хохотать, при этом в его смехе слышалось облегчение и даже что-то похожее на счастье.

– Они… Они «У Фелипе»! Понимаешь? «У Фелипе», – повторил Линарес, махнув рукой в сторону центра города, – Молина собрал всех там.

Так называлась таверна, лучшая, из тех, что были в городе. Адвокат Молина неправильно истолковал слова Линареса и отвез всех, кого ему поручили собрать, туда. Трактирщик Фелипе, естественно, не протестовал и гостеприимно всех принял.

– Но почему? Как? – лицо мэра, успело перепачкаться сажей и выглядело комически нелепым.

– Он… не так меня… понял… – продолжал хохотать комиссар, вытирая слезы.

– О, Боже мой! – наконец дошло и до Ортеги. – Господи, какое счастье! Какое же это счастье!..

Мэр также рассмеялся, ликуя по поводу спасительного недоразумения. Отдышавшись, комиссар завершил, наконец, телефонный разговор:

– Сидите «У Фелипе», Адриан! Никому ничего не говори. Просто запритесь и отмечайте там свой второй день рождения.

– Что? Я тебя не понимаю.

– Я объясню позже. Ни в коем случае не двигайтесь с места.

– Здравствуйте! – прозвучал вдруг знакомый робкий голос.

Комиссар и мэр обернулись и увидели Хавьера Игнасио. Лицо его было бледным как лист бумаги, а в глазах застыл страх.

– Что случилось? Это что, был взрыв? – дрожащий палец маклера показал на мэрию.

– Почему вы тут, Хавьер? – задал вопрос комиссар.

– Синьор Молина попросил прийти на собрание, – объяснил Хавьер, – а потом связь оборвалась. Так что, они все там? – и он снова в ужасе показал на мэрию.

– Нет, слава богу, – ответил комиссар. – Расскажите подробней, где вы были?…

– На встрече с клиентом. Я старался вернуться вовремя, но у меня не вышло.

– А что за клиент? – спросил Линарес. – Знайте, вы обязаны ему жизнью!

– Да мы даже не встретились, – ответил Игнасио. – У него изменились планы, и все отменилось. Напрасно съездил.

Больше Хавьер Игнасио ничего рассказать не успел.

– Матерь божья! – Исабель Фернандес, как большой черный клуб дыма, выплыла из-за поворота. – Что произошло? Ведь там же могла находиться и я! С кем-то из моих ангелочков! С вами все в порядке, господин мэр? Синьор комиссар?

– Все обошлось, Фернандес, – успокоил Ортега подчиненную. – Эстебан, как ты думаешь, это тоже сделал аптекарь?

– Не знаю.

– Вы говорите о Рикардо Нуньезе? – удивленно переспросила Фернандес. – Я его сегодня видела.

– Что?!

– Я все забывала сказать. Во-первых, он заходил еще когда у нас было собрание. Я выходила набрать воды, Рикардо сидел в приемной – хотел заполнить бумаги на городскую субсидию. Вы, наверное, знаете, дела у него идут не очень…

– Всевидящее око! – криком перебил ее мэр, обращаясь к комиссару.

– Анна не врала, она ничего ему не говорила, – сразу же понял его Линарес. – Вот откуда он был в курсе всего, что происходит с кладом!

– Подожди, но ты сказала, что видела его сегодня? – опомнился Ортега, – Когда?

– Да только что! Шел в сторону своей аптеки. Я поздоровалась, но вы ж его знаете, не ответил. Только шагу прибавил, словно за ним кто гонится. Так что тут случилось, вы так и не сказали?

Объяснять Фернандес, что случилось, никто не стал – было не до этого. Комиссар отдавал срочные распоряжения: как можно быстрее оцепить квартал вокруг дома аптекаря и задержать его любой ценой!

Глава 6. Обыск и облава

Отослав Хорхе Игнасио к остальным в таверну Фелипе, мэр Санта-Моники Эмилио Мануэль Хорхе Ортега вместе со своим другом детства комиссаром полиции Эстебаном Линаресом ехали на обыск в дом сошедшего с ума от безденежья и любовных неудач аптекаря Рикардо Нуньеза.

– Это чудо, что никто не погиб! Учитывая, сколько в мэрии должно было собраться народа! – Ортега пробовал по дороге завязать разговор.

Но Линарес, погруженный в глубокие раздумья, его не поддержал.

Угловой дом, на первом этаже которого располагалась аптечная лавка, а на втором квартира Рикардо Нуньеза, окружили. Настолько плотно, насколько это можно было сделать отрядом из десяти человек: шестеро полицейских, сержант Бунимара, сам комиссар и, не пожелавший отправиться домой, мэр Ортега. Рассредоточившись по городским улицам в радиусе одного квартала от жилища Рикардо, дом за домом, постепенно сужая кольцо, они дошли до самой аптеки. Аптекарь по пути никому из них не встретился. Что значило, что он либо у себя, либо ему удалось выскользнуть из этих не слишком надежных сетей.

Оставив с собой пару полицейских, остальных комиссар отправил рыскать по городу: мало ли Нуньез по дороге зашел в магазин, кабачок или еще куда-нибудь? Кто-то мог его встретить.

На стук в двери никто не ответил. Будучи уверенным, что аптекарь, как мышь, сидит дома, Линарес принял решение вломиться силой.

Увы, ожидания не оправдались, внутри было пусто.

Разочарование, однако, с лихвой окупилось результатами обыска.

В комнатушке позади прилавка, которую Нуньез использовал как лабораторию, было неубрано – на это, видимо, ему не хватило времени. На столе посреди брошенных колб и пробирок, стояли точные аптекарские весы, горелка, таблеточный пресс, несколько штативов. На столешнице виднелись следы неаккуратно рассыпанных порошков. Лежали расфасованные в дозировочные пакетики разноцветные таблетки и пилюли, подписанные именами жителей Санта-Моники.

Комиссар приказал взять на экспертизу все. Также он изъял и компьютер аптекаря, поручив одному из полицейских его изучить – не найдется ли каких-нибудь следов преступлений там?

Бросалось в глаза и то, что вряд ли хозяин покинул свою квартиру «на минутку». В гардеробном шкафу не было одежды и белья, а в ванной отсутствовали зубная щетка и паста. Гараж был тоже пуст.

– Сбежал! Успел, сволочь! – с чувством прокомментировал Ортега.

Предварительная экспертиза, усилиями срочно вызванного Макса Риабальты, была готова почти сразу. На рабочем столике Рикардо были найдены следы самодельного взрывчатого вещества, а в памяти интернет-браузера компьютера – следы поиска в сети его химического рецепта.

Кроме того, в обнаруженном под прилавком дырявом, замызганном полиэтиленовом пакете обнаружилась и та самая отрава, от которой погибли Батиста, несчастные собаки, птицы и рыбы.

Линарес мрачно сосал свою пустую табачную трубку.

Мэр в это время с горечью причитал:

– Рикардо! Какая же муха тебя укусила, что ты настолько тронулся мозгами? Что же ты натворил, старый упертый человеконенавистник!

Всем региональным патрулям, а также в Севилью и другие андалузские провинции – Малагу, Кордобу, Гранаду, Уэльву, Хаэн, Кадис и Альмерию – были разосланы срочные ориентировки. Оставалось надеяться, что эти меры помогут найти Нуньеза в самом скором времени.

– Ты обязательно поймаешь его, Эстебан, – успокаивая друга, похлопал комиссара по плечу Ортега. – Но до того они все еще в опасности – донья Анна и все остальные. Я бы предложил попробовать их спрятать еще раз.

Линарес не ответил, продолжая размышлять.

– Вот только куда? – задумался и мэр – Если только посадить к тебе по камерам?

– Я подумаю, – наконец ответил комиссар. – Может так и поступим. Я выслал к трактиру пару полицейских, но охранять каждого из них двадцать четыре часа в сутки, ты прав, у меня нет никакой возможности.

Вскоре Ортега отправился домой – успокоить семью, до которой, безусловно, давно уже дошли слухи о взрыве в мэрии. Комиссару же пришлось одновременно заняться городским пожаром, двойным убийством в «Счастливом перекрестке» и смертью Бенито Батисты.

Адриан Молина звонил за это время не раз – с одним и тем же вопросом: что ему делать с компанией претендентов на клад?

– Эстебан! Ни есть, ни пить мы больше не можем. Фелипе нас закормил. Но дело не в том. Ты же понимаешь, что друзья тут подобрались так себе. Все смотрят друг на друга волком. Кроме доньи Анны, ха-ха… Прости, я тоже выпил… Ну и рыжего малого, который требует, чтобы я его отпустил. Он должен встретить отца, который едет из Севильи. Как я понял, он все еще в тяжелом состоянии, но решился на поездку, чтобы участвовать во всем этом балагане лично.

– Черт… Еще и это, – выругался Линарес. – Минуту, мне опять звонит Эмилио.

– Я придумал, что делать со всей нашей честной компанией! – восторженным тоном человека, только что решившего сложнейшую задачу, сообщил мэр. – Предлагаю пригласить всех на экскурсию в горы!

– Ты тоже тронулся? – устало поинтересовался Линарес.

– Аха, нет! Помнишь дом, что мне остался от деда?

– А… Я тебя понял! – обрадовался комиссар. – Возможно!.. Это неплохая идея!

– Еще бы. Кроме меня туда никто не найдет дорогу. Уж поехавший мозгами аптекарь точно. Ехать часа полтора, если по темноте. А успеем засветло – так еще быстрее.

– Так и сделаем! Я перезвоню, – комиссар переключился обратно на Молину. – Адриан? Слушай меня внимательно. И умоляю: если чего-то не понял – переспроси не стесняясь…

Глава 7. Дом в горах

Они поехали на двух машинах. Комиссар посадил к себе донью Анну, Хавьера Игнасио и Сильвио Саласара. Дорога вышла напряженной – все молчали. Хавьер Игнасио по привычке. Донья Анна, чтобы не наговорить лишнего – все происходящее и так ее более чем раздражало, а приезд вычеркнутого из жизни мужа вообще привел в бешенство. Саласар же молчал, получив от комиссара нешуточную взбучку. Еще «У Фелипе» на глазах у всех после очередной нетрезвой шуточки, Линарес вывел его в отдельную комнату, и поговорил с ним от души. Вернулся оттуда Сильвио присмиревшим, хоть и со своей обычной едкой усмешечкой на физиономии. Ее стереть с лица будущего миллионера не могли никакие выволочки.

Мэр вместе с рыжим Макгиннелом встретил прибывшего из Севильи на такси немощного старика Раймона Руиса. Ортега взял их обоих в удобный семейный микроавтобус, одолженный у Исабель Фернандес – в нем было, где поставить инвалидную коляску.

– Энтони, сынок? Ты уверен, что он выдержит дорогу? – шепотом поинтересовался мэр у Макгиннела насчет его отца.

Раймон Руис, и вправду, выглядел развалиной. Он не расставался с кислородной маской, движения его были скупы и, по всей видимости, доставались ему немалыми усилиями. Говорил он еле шепча, Энтони нагибался к самым его губам, чтобы понять, что отец хочет сказать.

– Не волнуйтесь, я дам ему обезболивающего, и он уснет, – ответил, тем не менее, Макгиннел. – Конечно, лучше бы ему никуда не ездить, но переубедить его в этом я не смогу.

Ортеге ничего не оставалось, как согласиться. Гостеприимство, которым Санта-Моника славилась так же, как и всеми другими известными человечеству добродетелями, обязывало его радушно встретить гостя. Что бы там ранее не произошло между ним и Анной Моредо.

– Добро пожаловать в Санта-Монику, синьор Руис! Не думали, что побываете здесь еще раз?

Старик что-то прошептал. Энтони наклонился, чтобы расслышать.

– Он говорит, что счастлив, – передал он слова родителя. – И что хотел бы как можно скорее увидеть Анну Моредо.

– Увидит, – ответил Ортега. – Через пару часов.

«Если доедет» – хотелось добавить мэру, но он, естественно, сдержался.

Большой двухэтажный дом, доставшийся Эмилио Ортеге от деда, действительно был в такой глуши, что найти к нему дорогу, не зная точно, где ему угораздило построиться, было невозможным. Даже хорошо знающий путь Ортега боялся пропустить нужный поворот на нужной развилке – среди похожих друг на друга серых камней, поросших диким розмарином, они возникали внезапно, заставляя сомневаться и путаться даже старожилов. Указатель к дому когда-то был, но его давным-давно то ли снес оползень, то ли повалил декабрьский ветер.

Одного такого расположения уже было достаточно, чтобы испытывать трудности с продажей участка – а именно об этом мечтала вся семья мэра со дня его вступления в наследство. При наличии развитого воображения еще можно было представить себе закоренелого интроверта, которому понравилось бы жить тут – в окружении коз, камней, дикой мяты и вереска с можжевельником. Но, к сожалению, уединением проблемы не исчерпывалась: от конька до половых досок погреба дом наводняли невыводимые твари – термиты.

Ученым известно около трех тысяч видов этих родственных тараканам существ. Мэру достался самый наглый. «Белые муравьи» не боялись ничего из того, чем Ортега пробовал их извести. Он морил их не реже раза в год, самыми разными средствами, но успеха добивался лишь кратковременного. Как раз на тот период, который требовался, чтобы с великим трудом найти и заманить в этот неуютный (возможно, единственный во всей Андалузии!) уголок покупателя. Как только, поплутав по пыльным горным дорогам, уже уставший как собака, клиент добирался до дедовского дома Ортеги, они снова были тут как тут. Разве что не выходили встречать хозяина на крыльцо со стаканчиком сангрии.

В данный момент дом вновь переживал период травли насекомых – с приходом осени, до которой оставалось чуть больше недели, должны были начать очередную обработку. На первом этаже уже были свалены в кучу ждущие своего часа необходимые химикаты и оборудование.

До места добрались примерно к пяти утра. Рассвет выгодно окрасил бревенчатого монстра утренними лучами, уютно легшими на черепичные скаты крыши светлыми теплыми пятнами.

– Присмотритесь, – с намеком подмигнул Ортега Хавьеру Игнасио. – Дому двести лет и простоит еще минимум столько же!

Маклер из Осуны лишь вежливо улыбнулся в ответ – такой объект недвижимости в любых природных декорациях не претендовал даже на самые невзыскательные запросы.

Тряская утомительная дорога забрала силы почти у всех. Полным энергии выглядел только хозяин дома, суетливо принимающий своих многочисленных гостей. Впрочем, комиссар, как и положено бравому полицейскому, тоже неплохо держался. Ему удалось перехватить пару часов сна перед самым отъездом (пока все ждали Раймона Руиса), что для закаленного военной и полицейской службой мужчины было более чем достаточно.

В том, что решение уехать из города было правильным, никто (кроме, может быть, Анны) не сомневался. Прибывшие из Севильи криминалисты обнаружили остатки взрывного устройства с отчасти сохранившимся детонатором – дешевым телефоном, звонком на который и была активирована бомба. С помощью местной телефонной компании тут же установили, что сделан он был с номера Рикардо Нуньеза. Что он мог выкинуть еще, оставалось только догадываться.

– Извините за беспорядок, – мэр отпер двери и пригласил всех внутрь. – Это только на первом этаже. В комнатах все по-другому.

Раймон Руис все еще не покинул машины. Он заснул, и Макгиннел попросил пока оставить его на месте, и сам остался вместе с ним. Все остальные проследовали в дом.

– Второй этаж полностью свободен. Синьор Саласар и синьор Хавьер, выбирайте, где вам удобнее, – предложил хозяин. – А донью Анну и синьора Руиса мы, наверное, поселим внизу? Так, комиссар?

Вместо Линареса ответила Анна:

– Я не собираюсь оставаться с ним под одной крышей!

– Синьора, вы бы его видели. Это живой труп… – пользуясь отсутствием Макгиннела, которого явно бы задели такие слова, вполголоса заметил мэр. – Он ничего не сможет вам сделать.

– Я не боюсь его! – Анна своего голоса не понизила. – Если ты об этом. Мне противно дышать с ним одним воздухом. От одной мысли об этом, мне становится тошно, как обожравшейся собственной шерсти кошке!

– Я вас понял, – кивнул мэр. – Но и вы поймите меня, сеньора. Он в инвалидном кресле, с кислородным баллоном – на второй этаж мы его поселить не можем. Вас, по понятным причинам, тоже. Будьте добры, потерпите. Все закончится в самое ближайшее время.

Анна ничего не ответила. Лишь поджала губы и раздраженно махнула рукой – делайте, что хотите!

Комиссар проводил ее в комнату, самую маленькую, чтобы все было под рукой. «Показал» где кровать, стул, небольшой столик. Поставил в пределах досягаемости мобильный телефон и сигнальный ручной колокольчик, звать при необходимости на помощь.

Анна легла отдыхать.

Саласар и Хавьер Игнасио поднялись наверх и тоже заперлись в своих комнатах.

Ортега вместе с Линаресом помогли Макгиннелу с отцом. Коляску с Раймоном Руисом, вместе с его основным и запасными кислородными баллонами, они затащили внутрь и занесли в самую просторную комнату первого этажа.

Макгиннел поблагодарил их за помощь и тоже отправился спать.

Ортега и Линарес остались вдвоем.

– Черт, как же я устал от всего этого, – сказал комиссар, садясь с кружкой кофе за большой общий стол в гостиной, откуда расходились двери в комнаты нижнего этажа.

– И не говори, Эстебан.

Мэр, сделав глоток из своей кружки, оставил ее на столе и отправился на кухню. Открыв дверцы кухонного шкафчика, он вынул оттуда два небольших стеклянных стаканчика. Из шкафчика рядом, бегло пробежав прищуренным взглядом по всем его полкам, он взял бутылку рома.

Сев за стол, Ортега налил в оба стакана на треть. Комиссар в это время в очередной раз проверял телефон – всю дорогу он активно переписывался с участком.

– Бунимаре задают вопросы о нашем отъезде, – пояснил он другу. – Ты же его знаешь: боится собственной тени, просит указаний для каждого действия.

Оставив телефон, Линарес взял стакан с ромом. Мэр поднял свой, собираясь произнести что-то, что могло бы подытожить этот с трудом прожитый день.

– Эстебан, мой друг, – с лица мэра исчезла суетливость, осталась лишь решимость человека, не привыкшего сдаваться. – Я хочу выпить за город, которому мы с тобой служим. Ты знаешь все сам. Донья Анна – вот, во что превращается наша Санта-Моника. В того, кто беспомощно слушает проносящуюся мимо жизнь, не в силах принять в ней ни малейшего участия. Но я верю, что наши усилия не напрасны. Мы делаем с тобой важное дело, дружище. Когда-нибудь все изменится!

Приятели выпили.

– А все эта проклятый автобан, – мэр налил по второй. – Дорога, которая пробегает мимо нас, словно черная гадюка, успевшая нас ужалить.

– А парк аттракционов? – спросил Линарес. – На него все еще можно надеяться?

– Очень хочется в это верить, Эстебан. Я делаю все, что в моих силах…

Мэр стукнул ладонью по столу. Причем так сильно, что перевернул свою кружку с кофе.

– Черт!

Ортега направился на кухню за полотенцем, а Линарес снова уткнулся в свой мобильный.

– Не могу уснуть, – прозвучал вдруг хриплый голос Саласара с лестницы, ведущей на второй этаж. – Не откажете в компании?

– Я вас разбудил, – посетовал Эмилио Ортега. – Простите. Садитесь, конечно.

Комиссар потеснился, чтобы Саласару было, где сесть. Мэр принес с кухни еще один стакан.

– Рому? Если хотите есть ангостура и бутылочка малаги. А завтра угощу вас фамильным вином, – пообещал Ортега. – За ним надо спускаться в подвал.

– Ничего не надо, у меня виски, – Саласар показал флягу, в руке с которой спустился с лестницы. – После того, что случилось с Батистой, я пью только то, что наливаю себе сам.

– Пф! – комиссару не понравились эти слова. – Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что нас всех кто-то пытается прикончить. Вы рассказываете небылицы о каком-то неведомом аптекаре, но… – Сильвио развел руки в стороны, изображая крайний скепсис. – Выгодно это только, по-прежнему, лишь одной персоне. Вашей драгоценной Анне.

– Придержите язык, – начал заводится Линарес. – На нее покушались так же, как и на всех других.

– Да? – хрипло рассмеялся Салсар и сделал из своей фляги объемнейший глоток. – Не знаю. В вашу таверну, где нас по ошибке собрали вместо мэрии, она прибыла позднее всех. Может это так и планировалось? Дождаться всех, кроме нее, и… А, может, вы и сами в этом замешаны, инспектор.

Комиссар медленно отставил свой стакан в сторону.

– Вы снова пьяны? – догадался мэр. – Сильвио, уверяю вас… Мы уже знаем, кто это. И на донью Анну, чтобы вы знали, он покушался еще раньше, чем на вас.

– Неудивительно! Городок убийц… – прохрипел Сильвио.

Линарес вскочил и схватил его за воротник рубашки:

– Или ты немедленно заткнешься, или на время я позабуду, что служу в полиции, и отделаю тебя не хуже гопника из подворотни!

– Я вырос в приюте, комиссар, – осклабился в лицо Линаресу Саласар. – И, поверьте, это самые нестрашные угрозы из тех, что я слышал в жизни.

Сильвио взял комиссара за грудки в ответ, и Ортеге буквально пришлось втиснуться между ними, чтобы конфликт не перерос в драку.

– Перестаньте! Вы оба заходите слишком далеко!

Саласар сдался.

– Ладно, согласен, я перебрал. Когда получу, что мне причитается, в качестве искренних извинений куплю вам по дорогому подарку. И еще – очки вашей Анне, самые мощные…

Комиссар занес руку, чтобы двинуть Саласара в хихикающую морду, но на ней буквально повис мэр:

– Эстебан, прошу тебя, не надо! Он же действительно в дупель.

Линарес справился с собой и с брезгливостью отпустил пьяного наглеца. Взяв бутылку, комиссар налил себе полный стакан рома и залпом выпил.

– Пошел он к черту. Спасибо, Эмилио.

– А где у вас отхожее место, мэр? – спросил довольно улыбающийся Сильвио.

Ортеге пришлось проводить действительно сильно захмелевшего Саласара до туалета и дождаться, пока тот проделает там все нужные ему процедуры. Затем он помог ему добраться до комнаты на втором этаже.

Когда мэр вернулся в гостиную, комиссар был все еще там. Он сварил себе новый кофе.

– Не собираешься ложиться? – с удивлением спросил Ортега.

– Все равно не смогу заснуть, Эмилио. Слишком много мыслей в голове. Да и по работе надо сделать пару звонков.

– Еще рому?

– Ни в коем случае. Завтра у меня серьезный разговор со всеми. Проведу его с самого утра. А вот ты лучше ложись. Я вижу, как ты устал.

Ортега и на самом деле выглядел измотанным.

– Ложись, – повторил комиссар. – Я полицейский, не спать ночами для меня привычно. Выспись, тебе завтра понадобится свежая голова.

– Но как я брошу тебя?

– Ничего.

Комиссар оглянулся на второй этаж, где спал Саласар, будто проверяя, не подслушивает ли он их оттуда.

– Я жду еще кое-каких новостей по поводу этого чертового клада, Эмилио, – прошептал он заговорщицки и подмигнул мэру. – И, скажу по секрету: завтра может измениться весь расклад.

– Эстебан, ты серьезно? – мэр чуть было не повысил голос до способного разбудить гостей. Опомнившись, он продолжил шепотом. – Но что это? Расскажи! Я прошу тебя!

– Пока нечего, Эмилио. Утром, когда все соберутся. Иди спать.

Поколебавшись, мэр сдался и отправился в свою комнату – тоже на второй этаж. Через минут десять оттуда раздался такой яростный храп, как будто это заснул не низкорослый, добродушный, похожий на панду толстячок, а суровый и злобный великан.

Комиссар налил себе очередную чашку кофе. Прямо перед ним на столе лежал его телефон. Внимание Линареса целиком и полностью было сосредоточено на нем – словно комиссар с нетерпением ждал очень срочного звонка. И экран мобильного действительно засветился, одновременно заурчал вибросигнал.

Линарес прочитал пришедшее сообщение. Оно было кратким и на первый взгляд не содержало почти никакой информации. Все, что там было – это написанная цифрами вчерашняя дата.

– Так я и думал, – пробормотал Эстебан Линарес себе под нос. – Ну что же. Завтра ты заплатишь мне за все, чудовище.