Текст книги "Сокровища Анны Моредо"

Автор книги: Александр Прокудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Глава 2. Рикардо Нуньез

Линарес сверлил глазами лучшего друга детства, словно пытался выжечь на нем надпись «виновен».

Мэр рассмеялся:

– Дружище? Ты сумасшедший? Зачем мне это?

– Верно, – согласился Эстебан Линарес. – Это тоже вопрос без ответа. И он настроил меня на поиск вопросов, ответы на которые можно найти. Помнишь, перед самым взрывом мы с тобой стояли перед входом в мэрию и мне позвонил Молина?

– Ну… да? – неуверенно кивнул Ортега.

– Он сказал, что все в сборе. И почти сразу прогремел взрыв. А еще, прямо перед этим, он сказал, что не может до тебя дозвониться.

– Правда? – мэр по-прежнему был в недоумении. – Ну, допустим. Что из этого?

– Напрямую ничего, – ответил Линарес, и Ортега фыркнул. – Просто еще одно подозрение. Которое я проверил, и теперь со стопроцентной уверенностью утверждаю: это ты взорвал свой кабинет. Ты убил и Батисту, и решивших тебя шантажировать Хосе и несчастную дурочку из Польши.

– Эстебан! Я предупреждаю тебя! – мэр налился темной краской, словно странного, малинового цвета туча и стукнул ладонью по столу.

Комиссар в ответ положил руку на пистолет:

– Сиди смирно, Эмилио. Я не шучу! Отрава, которую ты подсыпал донье Анне, Батисте и несчастным животным – ума не приложу, кстати, зачем ты это сделал – ее ведь используют как средство от термитов? Верно? И у тебя ее полный дом.

– Я что, единственный во всей Андалузии страдаю от этих тварей? – взвился Ортега.

– Нет, но косвенная улика – это тоже улика. Мое подозрение переросло в уверенность сегодня ночью. Спасибо за это Сильвио.

Все, как по команде, повернули головы к Саласару, небрежно облокотившемуся о колонну с чашкой кофе в руке.

– К вашим услугам, комиссар, – двумя сложенными пальцами Саласар легонько коснулся своего виска. – Это было раз плюнуть.

Ортега переводил взгляд с комиссара на Сильвио и обратно, пытаясь понять, что они имеют в виду.

– Помнишь, как вчера вечером ты нас разнимал? – помог Линарес. – Это была ненастоящая драка, Эмилио. Спектакль. В этот момент Сильвио залез к тебе в карман и взял на этот раз твой телефон. А потом, когда ты провожал его до комнаты, вернул обратно. Об этом мы договорились заранее.

– Из детского дома я вынес мало хороших манер, – с улыбочкой прокомментировал Саласар, – но много полезных навыков.

– И вы что-то поняли по моему телефону? – мэр снова вышел из себя. – Или ты хочешь сказать, что им оказался телефон аптекаря? Какая чушь! Я могу показать его тебе хоть сейчас…

Ортега полез в карман, но Линарес остановил его недвусмысленным движением руки с пистолетом.

– Не придуривайся! Мобильный Рикардо ты, конечно, выкинул. Ты взял только его сим-карту. Сильвио осмотрел твой телефон. Когда вынимаешь симку, а для этого в твоей древней модели надо снять и аккумулятор, он обнуляет историю сделанных звонков. И начинает ее заново. Так вот, на твоем телефоне она начинается через десять минут после взрыва. Саласар?

– Так и есть. Я свидетель.

Подойдя к сидящему на стуле Ортеге вплотную, комиссар ткнул указательным пальцем его в грудь:

– Молина не мог до тебя дозвониться, потому что в это время на твоем телефоне стояла карта Рикардо. С которой ты и позвонил, чтобы взорвать свой кабинет.

Наступившую тишину нарушал лишь скрежет коренных зубов Эмилио Ортеги. По лицу мэра бегали желваки, и до белизны сжимались кулаки. Наконец, он выдохнул прямо в лицо Линаресу:

– Это полная ерунда! Вынимал аккумулятор? Подумаешь! У этого телефона отлетает задняя стенка, и он постоянно вываливается и так. И, самое главное, я повторяю – зачем мне все это? Этого ведь ты так и не придумал, правда?

– Это был сложный вопрос, – согласился комиссар, – но если его задать правильно, все становится на свои места окончательно. И я задал его правильно.

Комиссар набрал на своем телефоне нужный номер и поставил звонок на громкую связь. Присутствовавшие терпеливо прослушали несколько длинных гудков, после чего раздался знакомый всем (кроме брата Анны) голос.

– Слушаю тебя, Эстебан! – бодро прогремел Адриан Молина.

– Синьор Молина, доброе утро! – ответил комиссар. – Будьте любезны, повторите мне то, что вы сказали при нашем последнем разговоре. Если умрут абсолютно все, кто по любым причинам претендует на сокровища, кому они достанутся?

– Городу, – ответил адвокат. – Их получит Санта-Моника.

Комиссар торжествующим взглядом обвел всех в гостиной – удостовериться дошло ли сказанное до каждого.

– Все в порядке, Эстебан? – спросил Молина. – Я могу помочь чем-то еще?

– Спасибо, Адриан, потом, – комиссар закончил звонок. – Вот зачем ты это сделал, Эмилио. Чтобы найти замену инвесторам, которых в нашу Санта-Монику, увы, ничем не заманишь. Ну? Где ты держишь Рикардо? Ты ведь не убил его. Он нужен тебе, чтобы закончить игру. Ты же специально заманил нас всех сюда, чтобы ее закончить?

Вместо ответа Ортега закрыл лицо ладонями и поджал ноги, сжавшись в сидящий на стуле комок.

– Энтони? – позвала Анна. – Налей-ка мне еще кофе, сынок. Не припомню, чтобы я когда-нибудь сидела с раскрытым ртом так долго. Эмилио? Ты действительно… все это сделал? Рикардо… Что с ним? Он жив? Ответь?

– Я не собираюсь отвечать ничего! Никому! – промычал Ортега сквозь ладони.

Вместо него это сделал комиссар:

– Чтобы завладеть кладом, он попытался отравить вас, донья Анна. Но, по счастливой случайности, из-за того, что врачи запретили вам спиртное с таблетками, вместо вас умер пес Луизы. Следом выяснилось, что свое завещание вы переписали на Рикардо, и тут уже одну вас убивать не имело смысла. Аптекарь не врал, никакой попытки самоубийства не было – в тормозах его машины действительно кто-то покопался. Я звонил в мастерскую, слесарь подтвердил, у него были подозрения. И это тоже сделал Эмилио.

– Сукин ты сын… – процедила слепая с чувством.

– Как вы это докажете? Это бред! – произнес, на секунду разлепив ладони, Ортега.

– Но тут и это потеряло смысл, – проигнорировал Линарес. – Появился представившийся Сильвио Саласаром Бенито Батиста. С бумагами, гарантирующими, что сокровища, или, по крайней мере, основная их часть, уйдет к нему. Я сам их тебе показал, – напомнил Ортеге комиссар с сожалением. – Затем явился рыжий Макгиннел с отцом. И польская красотка с Хосе Родригесом. Так как явную угрозу представлял лишь Батиста, на свою беду сумевший убедить всех, что он Саласар, Эмилио его прикончил.

– А дальше появился настоящий Саласар, и эта смерть оказалась напрасной, – сказал Энтони.

– Верно, – подтвердил Линарес. – Агнешка и Родригес, полагаю, все же что-то видели. Помните фразу Хосе? Про «игры, которые тут ведутся», которую он сказал на собрании? Они решили его шантажировать, подписав себе этим смертный приговор.

– И этого ты не докажешь! – все так же, сквозь ладони, проурчал Ортега.

– И тут он понял, что на Нуньеза, которого ему все равно надо было как-то убрать с пути, можно списать отравления Анны и Батисты.

– Мерзавец! Не напрасно я послала тогда к черту вас обоих! – погрозила Анна кулаком.

– А затем я сам подал ему идею, – покаялся Линарес, – собрать всех в одном месте. Ради вашей безопасности. Он сразу сообразил, что это шанс расправиться со всеми одним махом. Заминировал кабинет, похитил Нуньеза и оставил в его доме улики. И лишь недоразумение – по имени Адриан Молина – спасло вам жизни.

– Так, а что же с Рикардо? – напомнила Анна.

Комиссар сделал паузу, чтобы Ортега мог ответить, но тот продолжал молчать. Линаресу сказал сам:

– Он не мог убить Рикардо до взрыва. Тогда стало бы ясно, что он не виновен. Зачем Эмилио собрал нас тут, я понял еще в Санта-Монике – как только он предложил в качестве убежища свой дом в горах. Я уверен, он планировал покончить с нами, здесь, в этом доме, и снова выдать это за дело рук Нуньеза.

– То есть аптекарь жив, пока живы мы… – понял Макгиннел.

– Совершенно верно, – подтвердил Линарес.

– Подождите! – встрял только сейчас оправившийся от несправедливого обвинения Хавьер Игнасио. – Ваш мэр собирался нас всех прикончить, а вы знали и молчали?

– Действительно, синьор комиссар, – присоединился Энтони. – Вы нас даже не предупредили.

– Меня предупредили, – хмыкнул Саласар и довольно посмотрел на рыжего соперника.

– Хотя бы один союзник в курсе дела мне был необходим, – объяснил комиссар. – Сильвио на эту роль, согласитесь, подходил лучше всех.

– Но нас же могли убить… – не унимался маклер.

– Уверяю, я сделал все, чтобы этого не случилось. Начиная с того, что дежурил тут всю ночь. Самым трудным, – комиссар кивнул на Ортегу, – было отправить его спать. Сонный порошок, который я выпросил у Макса Рибальты и подсыпал ему в кофе, не подействовал. Эмилио нечаянно опрокинул кружку, не сделав и пары глотков. Поэтому и пришлось прибегнуть к столь рискованному плану. Смской я вызвал вниз Сильвио, чтобы он пошарил по карманам Ортеги и достал его телефон.

Саласар улыбался – ему явно нравилось играть одну из главных ролей в происходящих событиях.

– А также, зная Эмилио, я сыграл на его любопытстве и осторожности, – продолжил Линарес. – Обмолвился, что жду новостей, которые изменят расстановку сил. И это сработало. Как минимум, до утреннего разговора он сохранил нам жизни. На всякий случай весь завтрак я приготовил своими руками. И, если вы заметили, не подпускал никого к кофейнику, пока Ортега на моих глазах не попробовал из него кофе сам.

Линарес подошел к сидевшему все в той же позе мэру:

– Как именно ты собирался нас убить, Эмилио?

Ортега молчал.

Комиссар огляделся. Взгляд его быстро нашел то, что искал.

– Вино из фамильного погреба? Клянусь, если ты не заговоришь, я заставлю тебя выпить стаканчик. Сильвио, не поможете мне?

– С удовольствием.

Сильвио взял одну из бутылей, принесенных Ортегой, и осмотрел ее на свет.

– Вот эту недавно откупоривали. Хотя сама бутылка полная, – сказал он и налил в поднесенный комиссаром стакан светло-янтарной тягучей жидкости с красивым рубиновым оттенком. – Прошу!

Саласар протянул стакан Ортеге.

– Ну, Эмилио? Это так просто, – сказал комиссар. – Доказать, что я не прав.

В распахнутые окна отголосками проникало звонкое пение радующихся очередном летному дню птиц. Никаких других звуков в гостиной, терпеливо ждущей от мэра ответа, не было.

Ортега убрал от лица руки и медленно поднял взгляд на Линареса. Стакана с вином под своим носом он будто не замечал. С откровением припертого к стене, но не отказавшегося от «своей правоты», человека, он заговорил:

– Этот парк мог стать нашим спасением, Эстебан. Можно было наладить туры из Севильи и Малаги. С программами, с расселением туристов по всем ближайшим городам. Это гостиницы, рестораны, супермаркеты – полное туристическое предложение со всей инфраструктурой. Это могло стать лекарством, способным вернуть наш город к жизни. Если ты меня арестуешь, все погибнет. Нам нужно, чтобы клад остался в Санта-Монике, Эстебан. Не мне, нашему городу.

Комиссар брезгливо покачал головой:

– Ты лжешь и здесь. Я навел справки. Парк никто не собирается строить. Больше года ты обманываешь инвесторов, продолжая собирать средства на уже закрытый проект.

– Я не знал, что его закрывают, – Ортега проглотил комок в горле. – Меня обманули.

– Когда-то, возможно, – согласился комиссар. – Но тогда ты решил обмануть тоже. Ведь отдать инвесторам обратно их деньги ты не мог. Ты их потратил на спасение собственной транспортной компании. Которой новая трасса тоже нанесла немало ущерба. Полетела половина заключенных с тобой контрактов, так? Все твои склады и базы остались не у дел, их надо было переносить и трансформировать, это недешево. И ты наврал, что строительство по-прежнему в силе. В надежде, что найдешь следующих инвесторов, покроющих расходы первых. А потом еще следующих, покроющих расходы вторых. И так далее, пока не отобьешь деньги своими грузовиками.

По реакции Ортеги было очевидно, что Линарес попал в точку.

– Но случилась накладка, – продолжил полицейский. – Никто из инвесторов не пожелал с нами связываться. Кредиторы начали задавать вопросы. Крах приближался и был неминуем. И тут в доме Анны Моредо обнаружился клад, покрывающий все расходы.

– И что я должен был сделать, по-твоему?! – взорвался Ортега. – Наблюдать за смертью родного города и собственного бизнеса? Когда можно было спасти сначала одно, а потом и другое?

– А цена тебя не волновала?

– Цена? Цена?! – мэр буквально взвился. – Ценой была всего-навсего одна единственная жизнь! Жалкой слепой старухи, которая и так была одной ногой в могиле!..

– Эй! – Анна явно была не согласна с таким определением.

– И это говоришь ты? После всего, что она для тебя сделала? – поддержал ее Линарес.

– Я вас умоляю! – Ортега зло расхохотался. – Донья Анна! Можете сколько угодно считать, что это вы помогли мне разбогатеть своим драгоценным советом, но… ради бога! Неужели вы думаете, что я действительно руководствовался им? А не цифрами рынка, собственными знаниями и прогнозами профессиональных аналитиков? Вы в своём уме? За кого вы меня принимаете? То, что вы промычали очевидное решение, примерно в то же время, как оно окончательно созрело в моем мозгу, означает, что я вам что-то должен?

Анна обиженно скрестила руки, но, редкий случай, не нашлась, что сказать в ответ.

– Как ты проник в номер Батисты? – пользуясь приступом откровенности, комиссар приступил к выяснению деталей.

– Принес ему несколько документов на подпись, якобы для формальной стороны дела, – ответил мэр, поняв, наконец, что врать больше не имеет смысла.

– А Агнешка? Она видела, как ты навещал Батисту. Я прав?

Ортега кивнул:

– Из окна своего отеля. Клянусь, я бы остановился на нем, но они начали этот глупый шантаж… И Нуньез. Он так удачно вписался в схему со всей этой своей историей… А возникшая потом возможность собрать всех в одном месте… Господи, все казалось таким простым и логичным! Если бы не идиот Адриан, о…

– Так где же Рикардо, сукин ты сын? – потеряла терпение Анна. – Ты ответишь уже или нет?!

– Тихо! – воскликнул вдруг комиссар.

Все умолкли. В наступившем безмолвии раздались чьи-то чрезвычайно скрипучие шаги – некто не спеша поднимался вверх по лестнице.

Собравшиеся в гостиной уставились на дверь. Она распахнулась – в дверном проеме стоял изможденный, сутулый, с большими темными кругами под покрасневшими глазами высокий человек в возрасте.

– Сеньор Нуньез! – искренне удивился комиссар. – Это вы?

– Рикардо? – крикнула донья Анна.

Лишь тут Линарес заметил, что рот у неожиданно появившегося аптекаря заклеен широкой полоской скотча, а руки он неловко держит за спиной, словно они связаны.

Ответить аптекарь не успел. Нуньез дернулся вперед и неуклюже упал ничком – будто получил перед этим жесткий удар между лопаток. Руки у него действительно оказались связанными.

А дверной проем тут же заполнила другая фигура – целиком – тоже отлично знакомая всем жителям Санта-Моники.

– Не советую даже пытаться, Эстебан!

Голос Исабель Фернандес, держащей в руках двустволку, прикладом которой только что получил в спину аптекарь, звучал серьезно. Свое оружие мать-героиня сразу же направила на Линареса.

– Мануэль! – обратилась Фернандес к мэру по имени, которое почти никто другой не использовал. – Не стой столбом! Забери у комиссара его пистолет. И соберись! Нам надо довести начатое до конца.

Глава 3. Убийцы

Каким бы ни был мэр Санта-Моники, он искренне переживал, что по его вине погибли ни в чем неповинные существа, зла которым он ни в коем случае не желал. Бедные собаки. Ни за что в жизни он не поднял бы на них руку. Случайность, по которой погибла псина Луизы, грызла его сердце с тех пор как все это приключилось.

Остатки отравы, убившей Гектора вместо Анны, он ни за что не хотел нести домой, где были дети, и закопал их у дороги, недалеко от дома. Черт его при этом дернул завернуть все это в бумагу из-под мяса! Ее вылизали сразу три дворняги и все дали дуба, разбежавшись, причем, перед этим в разные концы города. Что само собой нарисовало в умах впечатлительных горожан ужасную картину – по Санта-Монике бродит маньяк-догхантер, травящий всех, попадающих в его поле зрения, собак.

Ортега молился на следующий день в церкви, раскаиваясь за причинение вреда невинным. Остатки остатков, до которых собаки не сумели добраться, он вывез за город и выбросил в канаву. Как показали скорые события – совершенно зря. Эмилио не учел, что рядом растет как раз плодоносящая в это время года смоква, чьими скатившимися в канаву плодами с удовольствием питаются местные птицы. Если кого Эмилио Мануэль и любил больше собак, так это пташек. Они погибли в количестве нескольких десятков, расклевав пакет, на который упали плоды созревшего инжира.

Психанув Ортега закинул пакет с отравой в первую попавшуюся горную расщелину. Но первый же дождь, наполнивший пространство между камнями водой, бегущей с гор в долину, отравил близлежащий пруд, отправив на тот свет не менее тысячи мальков и полторы сотни взрослых особей форели.

Чаще мэра в те дни в церкви бывал только отец Паскуале.

Проклиная себя за беспечность, стоившую жизни уже сотням невинных божьих тварей, мэр выудил остатки размокшего пакета с ядом из горного ручья (попутно утопив в нем свой телефон), упаковал его в три слоя целлофана и зарыл на два метра в землю, завалив для надежности еще и камнями.

На этом отравления, наконец, прекратились.

Но тут появился Батиста, выдающий себя за Саласара!

Разобраться с ним, как с аптекарем, покопавшись в тормозах его машины (хотя Ортега и тут потерпел фиаско), было невозможным. Пришлось откапывать пакет с отравой обратно. В нем оставались буквально крохи – именно поэтому невезучий Бенито и умирал так долго.

Фернандес знала обо всем с самого начала. Именно она подала мысль о том, что денежки Анны Моредо могли бы решить все проблемы – и его личные, и города, в целом. Но, как говорится, желаешь к вечеру попасть под грозу…

Тем не менее, сейчас Эмилио Мануэль Хорхе Ортега был вновь полон самых светлых надежд на удачный исход этого темного дела. Исабель Фернандес, заехавшая по дороге в лодочный домик у горного озера, где они держали плененного Нуньеза, появилась очень вовремя.

– Думал, тебе удастся меня переиграть? – злорадно поинтересовался мэр у Линареса, взяв его на мушку его же оружия. – Тебе, кто за все наше знакомство не взял у меня ни единой партии в покер и шахматы?

– Эта игра посерьезнее, Эмилио, – ответил комиссар.

Он единственный из всех стоял с поднятыми руками. Остальные, пораженные развитием событий, просто застыли на своих местах столбами.

– Хватит молоть языком, Эстебан! Ты и так утомил меня сверх меры, – сказала Фернандес. – Я подслушивала через шахту веревочного лифта.

Комиссар во время большей части своей речи действительно стоял возле нее.

– Умница! – произнес мэр и поцеловал свою секретаршу в губы.

Глаза полицейского полезли на лоб.

Донья Анна поцелуя не видела, а остальным отношения Ортеги и Исабель были неизвестны, поэтому все удивление досталось Линаресу единолично.

– Вы?… Вы что? Вы… Между собой?… – подбирал он вежливые слова своему изумлению.

– Представь себе, – ответила Фернандес, не скрывая женского торжества. – И не первый год. Честно говоря, если двое-трое из моих сорванцов со временем наберут лишний вес и начнут лысеть, – она ласково провела рукой по редким волосам Ортеги, – сильно я не удивлюсь.

– Ну, знаете! – комиссар фыркнул.

– Что происходит? – спросила донья Анна. Она все так же сидела рядом со своим братом, сжимая его руку. – Что здесь делает Фернандес? И что с Рикардо? Он тут?

– Тут, тут, донья Анна. Не волнуйтесь, – ответила Фернандес и, перешагнув через связанное тело аптекаря, прошла дальше в комнату.

– Пришла очень большая женщина в черном, с ружьем, – вполголоса пояснил Энтони специально для Анны. – Вместе с вашим мэром они держат нас на прицеле.

– Заткнись! – кинула ему Фернандес. – Мануэль, возьми в сумке, – на ее плече висела сумка, – бечевку. Надо их всех связать.

В гостиной было как раз по одному столбу-колонне на каждого. (Если не считать донью Анну, которую по причине ничтожно малой опасности – что она, немощная и слепая, могла им сделать – решено было не связывать). Да и рассредоточены они были удобно – ни один из пленников не смог бы дотянуться до другого, чтобы попытаться помочь.

Пока мэр копался в сумке, комиссар вслух делал выводы:

– Вот почему ты сказала, что видела аптекаря возле мэрии, и раньше, на собрании. И вот откуда взялось ружье Родригеса.

– Одолжила по-соседски, – подтвердила Фернандес. – Но только после того, как они начали нас шантажировать.

Линарес вспомнил как Исабель, Хосе и Агнешка беседовали в кабинете и возле мэрии. Он-то думал, что мать двенадцати детей выговаривает им за чересчур громкий секс. На самом деле, недальновидная парочка угрожала раскрыть то, что они видели из номера отеля.

– А когда я чуть не заставил Хосе расколоться, – вспомнил Линарес, – спрашивая, где они были, когда травили Батисту, ты вмешалась и обеспечила им алиби.

– Да, мы прикрыли друг друга, – подтвердила Фернандес. – Эти болваны видели нас в номере прокаженного. Я пообещала им встречу, на которой они получат кругленькую сумму.

– Так это вы отравили Батисту? – спросил Макгиннел.

– И разобралась с Рикардо и его польской девкой тоже я, – пожала огромными плечами Фернандес. – У Мануэля лучше получается думать. Будьте уверены, если бы доньей Анной занялся не он, на том свете сейчас была бы Анна Моредо, а не Луизин кобель… Мануэль, в сторону!

Ортега резко отпрянул. Выстрел прозвучал оглушительно. Саласара, получившего в грудь зарядом крупной картечи, отбросило назад и ударило о сваю. Безжизненным мешком он свалился на пол у ее основания.

– Ты что?! – мэр, как и все остальные, был потрясен.

– Взгляни в его правую руку, – ответила секретарша. – Мне некогда было предупреждать.

В руке Саласара был пистолет – его итальянская беретта, о существовании которой Ортега совсем позабыл.

– Черт меня побери! – выругался мэр.

– Подбери оружие, Мануэль, и держи всех на прицеле, – приказала Исабель. – Мне надо перезарядить ствол. И закончи уже с веревками.