Текст книги "Сокровища Анны Моредо"

Автор книги: Александр Прокудин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4. Волк

Оставив гостей праздновать в просторном доме Антонио Моредо (как же вовремя отец соорудил к нему пристройку!), молодожены отправились к Раймону. Как это часто бывает на андалузских свадьбах, место брачной ночи держалось в тайне ото всех – чтобы, не дай бог, кроме новобрачных, на нее не явились те же гости. Испортить молодым эту часть праздника было обычным делом. Иногда оно доходило даже до насилия (шуточного, но все же). Разгорячившиеся от спиртного приятели жениха могли силой, например, усадить молодоженов спинами на осла, привязать их друг к другу, и оставить в таком положении до самого рассвета на каком-нибудь общественном поле.

Раймон предусмотрел и исключил такое развитие событий. Дружков, способных на подобные выходки, он напоил так, что по домам их разнесли задолго до ухода новобрачных. Да и дом, в который он привел молодую жену, был не его – Руис договорился с верным ему приятелем, что тот уступит ему для свадебной ночи свое жилище.

Дом приятеля стоял на отшибе, рядом с небольшим березовым перелеском, заканчивающимся нависающими над ним горами. Туда, петляя, уходила наверх дорога. Только за тем, правда, чтобы почти сразу же стремительно спустится вниз и повести своих путников в сторону от гор – к морю, в направлении Малаги и Марбельи.

По просьбе Раймона, они немного посидели во дворе. Он курил уже вторую сигарету подряд и был молчалив и серьезен – кажется, он сильно напился. Анна надеялась, что это не так: все-таки впереди была первая ночь, которую она ждала с нетерпением молодой, здоровой девушки, пылающей, словно утренняя роза под лучами поднимающегося из-за гор солнца.

Чтобы отвлечь жениха от волнения, Анна показала Раймону принесенный несчастным сыном аптекаря снимок:

– Смотри, какое фото получилось у Рикардо.

Руис мельком взглянул на него и, взяв в руку, перевернул.

– «Пусть тот момент, когда ты счастлива, будет запечатлен навечно…», – прочитал он то, что было на обороте. – Дерьмо…

– Ты что? – удивилась Анна.

– Ничего.

Руис спрятал снимок во внутренний карман пиджака и выбросил окурок.

– Пойдем, – попросила Анна, взяв его за руку.

Ей показалось, что ему нужна поддержка. Все эти разговоры о бесчисленных девушках, безвольно павших перед ее женихом, по всей видимости, были выдумкой.

– Пойдем, Раймон. Все будет просто прекрасно.

Руиса вдруг стала бить мелкая дрожь. Не успела Анна придумать, чтобы еще такого сказать – ободряющего и одновременно не затрагивающего капризное мужское самолюбие – Раймон решительно направился к дому, ведя ее за собой.

– Ты мне оторвешь руку, – засмеялась Анна.

Подойдя к дому, он отпер дверь и пропустил Анну вперед.

В доме царил полумрак, нарушаемый лишь серебряным светом луны, пробивающимся через незакрытые ставнями оконные стекла.

Вдруг Анна услышала, как дверь за ней запирается.

Снаружи.

– Ты ничего не перепутал, Раймон? Эй? – рассмеялась она. – Мы должны быть вместе, чтобы что-то получилось.

– Нет. Он все делает, как надо, – неожиданно прозвучал из темноты голос, который она сразу не узнала.

Лишь когда говоривший сделал шаг из темноты на свет, она поняла – это тот самый друг отца, которому он так радовался, и который потом пропал также внезапно, как появился.

– Здравствуйте! – сказала удивленная Анна. – Что вы тут делаете? Отец сказал, вы уехали.

– Я решил задержаться, – ухмыльнулся Пако, делая медленный шаг вперед.

– Вам стоило прийти на нашу свадьбу, – Анна все еще не чувствовала угрозы. – Папа был бы очень рад!

– Очень сомневаюсь! – друг отца от души рассмеялся.

– Но что вы делаете здесь? Раймон, ты куда пропал? Знаешь, кто тут? – прокричала Анна через дверь и подергала ручку.

Дверь была все так же заперта.

– Что я делаю здесь… – Рауль сделал еще шаг. – Ты очень красива Анна, в этом платье. Раймону можно только позавидовать. Ты знаешь, что у меня тоже была невеста? Такая же прекрасная, как и ты. Точно не хуже. И мне тоже многие завидовали.

– Была? С ней что-то случилось?

– Ты угадала. Представляешь, она трахалась за кусок хлеба. Но даже это не помогло ей выжить. Она умерла шлюхой.

Анна больше не улыбалась. Не понимая, что происходит, она ощутила нарастающее беспокойство, но, как с ним поступить, не имела ни малейшего представления.

– Это… ужасно. Мне очень жаль, – она сделала шаг назад, единственный возможный, далее ее спина уперлась в запертую дверь. – Но… Зачем вы мне это рассказываете, синьор? И чем я могу вам помочь?

– Затем, чтобы ты знала, почему сейчас с тобой случится то, что случится.

Рауль шагнул к Анне и схватил ее за предплечье железными пальцами, вырваться из которых было невозможно.

– Отпустите! Что вы собираетесь делать? Раймон!!! – Анна пришла в ужас. – Мой муж разберется с вами прямо сейчас, если вы не прекратите!

Рауль оскалился и снова рассмеялся.

– Он закрыл за тобой дверь на ключ. Как ты думаешь, почему?

У Анны не было ответа.

– Я щедро заплатил ему за это.

– Вы врете. Вы все врете! Я не верю вам. Раймон!!!..

Рауль схватил ее второй рукой за горло, лишив возможности кричать.

– Можешь визжать сколько угодно, но больше его ты не увидишь. Если только не изобретут телескоп, способный видеть через океан, ха-ха.

Из глаз Анны брызнули слезы, едва слышным шепотом ей удалось произнести:

– За что? Почему вы делаете это?

Волк наклонился к самому ее уху и зашептал:

– Только две вещи, месть и любовь, стоят всего. А значит, они стоят друг друга. Если хочешь, считай это простым обменом.

Он набросился на Анну как дикий зверь на добычу. Как волк он терзал ее тело, как волк, впивался в нее когтями и зубами, упиваясь своей властью и ее беззащитностью. Анна сопротивлялась изо всех сил и кричала, так громко, как могла, но он быстро заткнул ее искривленный в муках рот своей ладонью – жесткой как камень, пропахнувшей кислым потом и табаком.

Сначала она звала мужа. Потом отца и брата. Потом просто выла, не зовя на помощь уже никого.

Когда все закончилось, Анна умолкла и лежала ничком, даже не всхлипывая.

Насытившийся волк стоял над истерзанным телом. Носком ноги Рауль поддел подол изорванного свадебного платья и прикрыл им перепачканные кровью ноги девушки.

– Передай отцу, что Пако забрал свой долг. Больше Моредо ему ничего не должен.

Он покинул дом через окно, оставив Анну лежать на липком от ее собственной крови полу.

Недалеко вверх по дороге, ведущей к морю, как и уговаривались, с запряженной парой лошадей повозкой его ждал Раймон.

Он был пьян еще сильнее.

– Ты говорил, что просто отомстишь ее отцу, расстроив свадьбу! – в отчаянии воскликнул Раймон, который слышал самые громкие крики своей невесты. – Зачем ты сделал… это? И зачем ты сделал это так жестоко?!

– Я просто был тем, кто я есть, – ответил волк. – Поехали. Нам надо убираться поскорее.

Глава 5. Как ослепла Анна Моредо

Анна вернулась домой за час до рассвета. И первое, что сделала – передала отцу слова Рауля.

Антонио повалился к ногам дочери с искаженным беззвучным плачем лицом. Он обнимал ее ноги и в промежутках между бессильными, безголосыми криками шептал одно единственное слово: «Прости… Прости… Прости…», которое ничего не могло изменить.

Наконец, он взял себя в руки, быстро поднялся, и, ковыляя, выскочил из комнаты. Вернулся он тут же, держа в руках охотничье ружье с двумя обрезанными стволами.

– Где мне найти его, Анна? – спросил он, на ходу одеваясь. – И где Руис? Где был он, когда это произошло?

Анна не ответила. Она сидела, забравшись с ногами на стул, спрятав лицо в сложенных на коленях руках. Отец накинул ей на плечи свой пиджак.

– Клянусь, он ответил за все! Только скажи мне, где он, дочка? Где?

– Я не знаю, – прошептала Анна тихим, охрипшим от недавних криков голосом. – Он что-то говорил про океан.

– Америка! – вскричал Антонио. – Это точно Америка! Он постоянно о ней твердил. Вот куда этот сукин сын собрался!..

Бормоча, Антонио распихивал по карманам деньги и патроны:

– Значит, по западной или южной дороге… Разберусь. Если что, подскажут те, кого он встретит по пути.

Взял он также с собой и длинный охотничий кинжал, осторожно засунув его за пазуху.

Закончив со сборами, Антонио крепко обнял дочь.

– Я люблю тебя, дочка, больше всего на свете. Я не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить мне то, что случилось, но я молю тебя об этом и буду молить до конца своих дней.

Антонио поцеловал Анну, схватил ружье и, громко хлопнув на прощание дверью, выбежал наружу.

Анна недолго пробыла одна – на шум вышел разбуженный Андреас.

Увидев сестру и то, в каком она состоянии, он быстро все понял.

– Кто это сделал? – спросил он, быстро одеваясь. – Руис?

Анна покачала головой.

– Рауль Пако. Сослуживец отца.

– Он покойник! Где папа?

– Он поехал догонять его.

– Не нужно было отпускать его одного. Но ничего. Он же только вышел? Я его нагоню.

Клещами Андреас вытащил из Анны, куда именно поехал отец. Он прижал на прощание Анну к себе:

– Сиди дома, сестричка. Все будет хорошо. Вот только разберемся с этим подонком. И все-таки… Где в это время был твой чертов Руис?

– Они были вместе, – ответила, наконец, Анна, снова спрятав лицо в согнутых руках. – Пако заплатил ему.

Андриан застыл на месте, как пораженный громом, не в силах поверить в то, что только что услышал.

– Дай мне выпить, – попросила Анна, не поднимая головы.

Но в ответ услышала, как снова хлопнула входная дверь. Ее старший брат покинул дом, помчавшись догонять отца.

На бегу Андреас крикнул соседке, уже поднявшейся для работы по хозяйству, чтобы она зашла к Анне и помогла ей, не задавая лишних вопросов.

Но когда через несколько минут соседка зашла в дом Моредо, она никого там не обнаружила.

После того, как отец с братом, отправились в погоню, Анна поднялась со стула, взяла из буфета бутылку граппы и налила себе полный стакан. Выпив его залпом, она прошла в свою комнату, взяла первый попавшийся платок побольше, закуталась в него с головы до ног и вышла наружу с другой стороны дома.

По улице, на которую выходила задняя дверь, она прошла два квартала. Там, на перекрестке, в угловом доме находилась аптека семьи Нуньез, в это раннее время, разумеется, еще закрытая.

Не раздумывая, Анна швырнула в стеклянную дверь стакан из-под граппы, который так и не выпустила из рук с самого дома.

Стекло разлетелось вдребезги.

Просунув руку в проем и отодвинув дверную задвижку, Анна вошла внутрь.

Она сразу увидела то, что искала. Стоящие отдельно, на самой верхней полке, во избежание неприятных случайностей, пузырьки с черепом и костями на этикетках. Не останавливаясь ни на мгновение, Анна принялась открывать ядовитые емкости одну за другой, сразу же выливая их содержимое себе в рот.

Семья аптекаря жила тут же, в своем магазине, на втором этаже. Первым на шум прибежал Рикардо. И пришел в ужас от того, что увидел:

– Ты сошла с ума, Анна! Что ты делаешь!

Но Анна не обратила на его крик ни малейшего внимания. Схватив в горсть сразу несколько открытых пузырьков, она опрокинула их внутрь, после чего лишилась чувств.

Держа на коленях ее голову, у которой уже посинели губы и пошла изо рта пена, Рикардо что есть мочи звал на помощь остальных домочадцев, в бессилии наблюдая, как любовь всей его жизни умирает у него на руках.

Антонио Моредо вернулся в Санта-Монику через шесть дней. Один. Без охотничьего ружья, с перевязанной сильно разбитой головой. Через плечо он нес небольшой, но тяжелый мешок – с чем-то угловатым, выпирающим через ткань своими гранями, внутри.

Первый же встреченный им горожанин завел с ним беседу по поводу случившегося:

– Антонио! Где же ты был?! Мы искали тебя всем городом!

– Мне надо было уехать. Извини, я спешу домой.

– Домой?… Похоже, ты еще не знаешь. Мне жаль тебе это сообщать, но с Анной случилось несчастье…

– Я знаю, – ответил Моредо, думая, что речь идет о надругательстве Пако.

– Но почему ты тогда идешь не к ней?

– Она не дома? – хромающий Антонио остановился.

– Она в больнице, – пояснил прохожий. – Врачи еле вытащили ее с того света. Бедняжка! Это что же такое приключилось, что несчастная девочка наложила на себя руки на следующий день после свадьбы…

Антонио закричал как раненый зверь.

Он был уже у ворот собственного дома. Швырнув во двор, к входным дверям, мешок, Моредо, как сумасшедший, размахивая руками, подпрыгивая на своей единственной ноге, выкрикивая во весь голос молитвы и проклятья, помчался в сторону центра города. Туда, где располагалась единственная на Санта-Монику и все ее окрестности больница.

Анна пришла в себя через неделю после своего визита в аптеку семьи Нуньез. Она очнулась от того, что почувствовала, как кто-то нежно гладит ее по голове.

– Папа, – проговорила она, узнав руку.

– Да, мое солнце. Это я. Мы дома.

– Сейчас ночь?

– Нет, миленькая. Не ночь. Но…

– Я умерла? Я хотела умереть, – вспомнила Анна.

– Нет, к счастью нет. Ты жива, мое солнце. И значит, все будет хорошо. Тебя спасли. Но ночь… Ночь теперь будет всегда.

Рикардо и прибежавший на крики о помощи его отец спасли Анне жизнь. Пока ехала машина «скорой», они успели сделать ей промывание желудка, без которого бы Анна, несомненно, умерла. Но зрительные нервы обоих глаз, увы, пострадали необратимо.

– Ничего. Мне все равно.

Антонио взял в руки ладонь дочери и прижал ее к своей мокрой, небритой щеке.

– Ты не видишь меня сейчас, но по моему лицу текут слезы счастья. Потому что ты со мной. Это самое главное. И ты должна знать. Он за все заплатил. Они оба.

Анна едва заметно кивнула.

– А где Андреас? – спросила она. – Я соскучилась по нему, так же как и по тебе, папа.

– Твой брат… Я не знаю, что с ним. Но, возможно, мы его больше не увидим. Даже если он жив, сюда он не сможет вернуться никогда.

Пекарь Антонио Моредо умер спустя четыре года.

Вернувшись с его похорон, Анна попросила соседку помочь ей вынести стул и поставить его возле дороги. Повернувшись в сторону, в которую несколько лет назад ушли ее брат с отцом, она просидела на нем до заката. На следующий день она вышла из дома и села возле дороги с самого утра. И в следующий за ним день тоже. И в следующий. И во многие следующие за ними дни потом.

Глава 6. Схватка с волком

Несмотря на то, что режиму Франко стукнуло уже пару десятков лет, желающих сбежать от него куда-нибудь, где дышится хоть не намного, но свободнее, по-прежнему было предостаточно. А раз существовал спрос, было и предложение.

Со времен войны, когда этим маршрутом пользовались десятки тысяч беженцев, мало что изменилось. Добраться до Штатов из Испанского королевства было проще всего через северную Африку. Для начала надо было оказаться в Кадисе, Малаге или любом другом крупном порту западной части страны, затем через Гибралтарский пролив переправиться в Танжер или Касабланку. А там уже обладая нужными знакомствами и необходимой суммой, перебраться через океан не представлялось сложным.

Пользуясь еще довоенными связями, Рауль легко договорился о путешествии «двух пассажиров с новенькими паспортами». На те же имена, но со всеми визами и разрешениями, необходимыми для того, чтобы покинуть страну. За отдельную сумму решился и вопрос с досмотром: предупрежденные таможенники не должны были вникать в то, что перевозят эти двое туристов (и без того достаточно щедрые).

Дело должно было завершиться к завтрашнему утру.

– Всего одна ночь в этой проклятой стране, – с ненавистью Пако глядел в окно второго этажа деревенской гостиницы, в которой они с Раймоном Руисом остановились. – Я покидаю ее богатым, как герцог Альба, но что толку. Все равно сдохну через пару лет.

На мрачной душе дьявола, тем не менее, было легко. Он уплатил долги – а кроме них его уже мало что по-настоящему волновало.

Пако даже улыбнулся и позволил себе пошутить:

– Веселей, Руис! Ты-то не только богат, но еще и молод, и здоров. У тебя впереди отличная жизнь!

Несмотря на стоящий на столе, набитый баснословными драгоценностями ящик из-под патронов, половина которых теперь принадлежала ему, Раймон Руис восторга не разделил. С каждым днем чувство вины грызло его все сильнее. Алкоголь перестал помогать еще накануне, а Пако, тем более, еще и запретил напиваться. И спорить с ним, не важно по какому поводу, после всего, что случилось, было страшно.

Но все же Руис позволил себе заметить:

– Но какой ценой? Клянусь, если бы можно было все вернуть назад…

– Ты еще заплачь, щенок, – осек его Рауль. – Я эту цену просто назвал. Согласился ее заплатить – ты сам. Вернуть ничего не получится. Не надейся.

Рауль похлопал Раймона своей жесткой, пахнущей табаком ладонью по щеке:

– Ты победил! Прими это и живи. Наслаждайся всем, в чем мне эта жизнь отказала!

Раймон, шмыгнув носом, вздохнул. Пако покачал головой и тихонько выругался – ничего, кроме презрения, нынешний напарник у него не вызывал. В союзники внушающему первобытный ужас волку достался жалкий домашний шакал.

– Ладно, я пока схожу на почту и проверю, не пришло ли, наконец, письмо, – сказал он, чтобы закончить беседу. – Смотри, не напейся, пока меня не будет. Я не шучу!

Деревушка, в которой они остановились, располагалась в лесистых предгорьях западных отрогов Сьерра-Невады, километрах в пятнадцати от побережья. Неподалеку от Марбельи, из порта которой они и собирались отплыть в Танжер. Сидели они тут уже сутки, ожидая, когда прибудут их новые паспорта и последние указания по пересечению границы.

Антонио Моредо застал Раймона спящим.

И удивлению его не было предела. Выяснив у хозяина, в какой комнате остановился «синьор Рауль Пако», он пришел его убить, но… нашел вместо него спящего мужа своей дочери!

– Руис! Руис! – тряс его за плечо Моредо. – Проснись же!

– Что такое? – всполошился Раймон. – Дон Антонио? Вы?!

– Ты тоже выследил этого мерзавца? – обрадовался Антонио, не зная об омерзительной роли Руиса в этой истории. – Отлично! Вдвоем нам будет легче с ним справиться. Но ты крайне легкомыслен, Раймон. Заснуть в его кровати? Пако очень, очень опасен, поверь мне!

– Да… Конечно, дон Антонио, – Раймон понял, что тесть понятия не имеет о том, что они с Раулем заодно. – Как вы скажете!

– Он заплатит за все, что сделал с моей девочкой, – бормотал Моредо, проверяя заряжено ли ружье. – Хозяин сказал, он пошел на почту, это недалеко, значит, скоро надо ждать его обратно.

Антонио выглянул в окно и тут же, отпрянув, спрятался за простенком.

– Идет! – шепотом сказал он Руису. – Я прошу тебя только об одном – я убью его сам. Это мой долг перед Анной. У тебя есть оружие? Я дам тебе нож.

Антонио Моредо сунул опешившему Раймону в руку свой охотничий кинжал, а сам встал за дверью – так, чтобы Рауль оказался на мушке, сразу, как войдет.

Раймон с ножом встал у Антонио за спиной.

Он колебался. Убивать отца своей супруги ему совсем не хотелось. С другой стороны, позволить ему прикончить Рауля тоже было нельзя. Что тогда станет со всем остальным? С деньгами, с отъездом в Америку?

Хлопнула дверь. Они услышали шаги поднимающегося по лестнице человека. Легкие и почти не слышные. Звериные.

Пот выступил на лбу у Антонио Моредо. Он медленно взвел оба курка своей обрезанной охотничьей двустволки.

Шаги приближались.

Выход Руис видел лишь один.

За мгновение до того, как дверь открылась, он со всей силы ударил Антонио по затылку взятой с прикроватной тумбочки бутылкой виски. От удара бутыль рассыпалась на мелкие осколки, окатив из обоих алкогольным дождем.

Моредо, выронив ружье, упал ничком и замер на мокром от виски полу.

– Руис! – тревожно и требовательно прозвучал из-за двери голос Пако. – Ты в порядке? Или Антонио удалось с тобой справиться?

– Проходите! – крикнул Раймон. – Я его обезвредил.

– Как вы узнали, что это он? – спросил он у Пако, когда тот вошел.

– Этот одноногий дурак оставил следы протеза на песке около входа, – объяснил Рауль. – Я был готов с ним разобраться.

И показал свою правую руку – в ней он держал готовый к стрельбе револьвер.

– Но ты молодец, справился сам.

Лежащий у них под ногами Антонио застонал. Пако посмотрел Раймону в глаза и холодно произнес:

– Но надо закончить, Раймон.

– Пожалуйста… – попросил Руис.

Рауль приподнял бровь – как будто не понял, что Раймон имеет в виду.

– Я не смогу сам, – Раймон шумно втянул носом воздух. – Пожалуйста, я вас прошу. Вы же делали это раньше…

Антонио зашевелился.

– И не раз, – подтвердил Пако и усмехнулся. – А я уже начал испытывать к тебе уважение… Ладно, молокосос. Посади его на стул.

Руис сделал, как было приказано.

Моредо начал приходить в себя. Кровь с разбитого затылка стекала ему за шиворот, смешиваясь там с виски, которым щедро пропитались его рубаха и пиджак. Руки Антонио были связаны за спиной – шнуром, выдернутым из гостиничной электрической лампы. Видел он словно через пелену, но зато хорошо слышал голоса.

– Вот наши паспорта и билеты, – Рауль бросил на стол принесенные документы. – Завтра с ними в пять утра нас ждут на местной пристани. И оттуда доставят прямо на пароход.

Раймон взял свой паспорт, раскрыл, осмотрел и бережно положил во внутренний карман. Туда же отправился и билет на его имя.

– Подонки… Вы заодно… Как ты мог, Раймон…

Антонио заплакал. Что доставило садисту-Пако дополнительное удовольствие.

– Как больно бывает получать старые долги, да, друг? – произнес он насмешливо. – Пришел застрелить меня из ружья? Это слишком громко.

Обрез Моредо Рауль поставил на пол возле окна, а свой пистолет бросил на кровать.

– Раймон? Дай-ка мне лучше твой нож.

Руис протянул нож Пако.

– Посмотри мне в глаза, Раймон, – попросил Антонио.

Руис не стал этого делать.

– Зря ты прячешь от меня свой взгляд, сынок, – продолжил отец Анны. – Что бы еще не произошло в твоей поганой, мерзкой жизни, знай: последнее, что ты в ней увидишь, будет лицо одного из Моредо. Я тебе в этом клянусь. И тебе тоже, – он перевел взгляд на Рауля, – можешь быть в этом уверенным!

– Довольно болтовни, – оборвал его Пако.

Со своей неизменной, никогда не сходящей с лица усмешкой он поднес лезвие к лицу пленника.

– Что-то мне это напоминает, Антонио. Ты, возможно, не догадываешься, но однажды ты уже был на волосок от смерти от ножа в моей руке. Сегодня этот волосок оборвется.

Руис отошел к двери и отвернулся, не желая видеть того, что будет делать Пако.

Неожиданно она распахнулась – с такой силой, что, впечатавшись ему прямо в физиономию, сломала к черту переносицу.

Отброшенный выбитой дверью Руис рухнул как подкошенный. В комнату с дичайшим рыком влетел Андреас Моредо. Со всей возможной для человеческого тела скоростью он врезался в Рауля, успев при этом перехватить его руку с ножом.

Сцепившись вместе, они выбили оконную раму и, вместе с осколками стекла и дерева, вылетели наружу, в гостиничный двор.

Покуда Раймон Руис лежал без движения в луже крови, растекающейся из его превращенного свекольное пюре носа, Антонио живо подобрал осколок оконного стекла и разрезал им путы.

Он выглянул в выбитое окно.

Андреас, сидя верхом на груди поверженного волка, наносил ему мощные удары своими молодыми, натренированными для армии, кулаками. Нож, который до этого был у Рауля в руке, лежал примерно в метре от них.

С ужасом Антонио заметил, что рука Рауля постепенно подбирается к оружию – еще секунда, и он его подберет.

Моредо поднял было отобранную у него двустволку, но на таком расстоянии она была бесполезна.

Все, чем он мог помочь сыну, это крикнуть изо всех сил:

– Андреас! Осторожно! Нож!

Он предупредил вовремя. Еще мгновение и Рауль всадил бы охотничий кинжал в бок его сыну.

Значительно более сильный, чем постаревший, измученный болезнями Рауль, Андреас перевел руку противника, крепко сжимающую нож, к его же горлу.

– Андреас Моредо! – хищно скалясь, вдруг заговорил с ним Рауль. – Ты готов стать убийцей, Андреас? Это так? О да! Вы все на самом деле такие же, как я…

– Заткнись!

– Вы бежите от того, чем на самом деле является жизнь. Воротите от них свои благообразные морды… Так вот, вы должны быть мне благодарны… Я вернул вам ее со всеми ее потрохами!..

Вокруг столпились деревенские зеваки, человек пять. Все, что они видели – это как здоровый, молодой парень приставил лезвие ножа к горлу избитого, окровавленного, беспомощно лежащего под ним старика.

Раздалось несколько возгласов:

– Что ты делаешь, парень?

– Он сейчас его убьет!

– Бегите за полицией!

– Андреас, не надо! – Антонио видел, что еще мгновение и его сын сделает то, что исправить будет невозможно.

Слова отца и толпы подействовали – Андреас ослабил хватку.

Но дьявол, сидевший в Рауле Пако, сделал все за него.

– Я так и знал, – произнес он с хохотом. – Еще когда я лежал на твоей сестре, так я и думал. Если Моредо пустятся в погоню, и даже найдут меня, у них все равно ни на что не хватит духа…

Раньше, чем он сам успел понять, что делает, Андреас навалился всем телом на руку Рауля. Под усилившимся давлением клинок мягко погрузился в подбородок Пако и продолжил свое движение до тех пор, пока не уперся изнутри о его черепную коробку.

Рауль Пако задрожал и закатил глаза. Ртом хлынула черная, как вся его жизнь, кровь, по рукам и ногами дерганой волной пробежали судороги.

В толпе закричала женщина. Кто-то из мужчин выкрикнул: «Убийца!».

– Андреас Моредо! Я запомнил, как тебя зовут, мерзавец! – крикнул другой мужчина, указывая пальцем на сына Антонио. – Срочно, кто-нибудь, бегите за альгвасилом!

Антонио, как и все, пораженный произошедшим во дворе, неожиданно услышал за своей спиной звук. И вовремя обернулся – пришедший в себя Руис поднялся с пола.

Лишь одно мгновение они смотрели друг на друга, затем Раймон с криком на него набросился.

Люди во дворе услышали оглушительный выстрел и бросились врассыпную.

Из разбитого окна выплыло белое облачко пороховой гари.

Бросив безжизненное тело Рауля Пако валяться на песке, сжимая в руках нож, Андреас кинулся на помощь отцу.

Антонио сидел, привалившись к стене, и тяжело дышал. В руках он сжимал дымящуюся одним стволом двустволку.

– Папа!

– Со мной все в порядке.

В стене рядом с дверью зиял след от выстрела мелкой охотничьей дробью. Были там также и брызги крови.

– Я ранил его, но он смылся, – проговорил Антонио. – Раймон Руис… Они, оказывается, были вместе!

– Я знаю, папа. Я найду его.

– Тебе надо бежать самому. Люди видели, как ты расправился с Пако. Я найду его сам, я знаю, в пять утра он будет на пристани, они собирались покинуть страну.

Андреас увидел стоящий на столе ящик из-под патронов. Он был приоткрыт.

– Что это? – младший Моредо раскрыл рот от удивления.

– То, из-за чего все началось. Проклятое золото, не принесшее никому ни капли добра. Возьми, сколько хочешь и беги. Тебе надо скрыться. А я найду Руиса.

– Нет. Забирай это и иди домой, к Анне. Я сам разберусь с этим подонком.

– Нет, сынок!

– Сделай, как я сказал. Все будет хорошо.

Андреас взял двустволку и вышел во двор. Там все еще оставались зеваки. Он поднял над головой оружие и выстрелил. Зрители мигом разбежались кто куда.

Через заднюю дверь, с другой стороны дома, в этот момент вышел хромоногий старик с разбитой, окровавленной головой и угловатым мешком подмышкой. Тяжелой, ковыляющей походкой он пошел по дороге, ведущей прочь от побережья.

Андреас же, зашвырнув ружье в кусты, патронов у него больше все равно не было, покинул деревню, скрывшись в растущей неподалеку апельсиновой роще.