Текст книги "Все звезды"

Автор книги: Александр Полюх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Через пару недель после призыва отчисленного с журфака Славина, его раскаявшийся подельник Пошлецов звонил в большую обитую дерматином дверь с маленьким кругляшом дверного глазка. Через минуту дверь открылась, и Алексей увидел в дверном проеме пожилую женщину.

– Здесь даются уроки китайского языка? – произнес условленную фразу студент журфака, с волнением ожидая ответа. А вдруг пошлют его подальше, вместо нужного ответа?

– Вы ошибаетесь, здесь обучают японскому языку, – как ни в чем не бывало ответила женщина.

– Меня это устроит.

– Проходите, – хозяйка квартиры открыла дверь пошире и отошла в сторону, пропуская гостя, – Вас уже ждут.

Пошлецов оказался в просторной прихожей крупногабаритной квартиры, так называемой сталинской планировки. Да и сама прихожая, чистенькая и аккуратная с налетом номенклатурной роскоши, подчеркивала своеобразную внешность хозяйки. Освобождавшийся под ее руководством от пальто, шарфа и ботинок Алексей никак не мог определить в неярком свете прихожей, сколько же ей лет. Она была облачена в длинный причудливый шелковый халат, напоминавший японское кимоно, шея тщательно укутана легким шарфом, но движения ее были легки и изящны, держалась она по-молодому прямо, да и фигура под халатом угадывалась далеко не старушечья.

Алексей, следуя за хозяйкой, прошел вглубь квартиры, с любопытством озираясь по сторонам. Посреди просторной гостиной, обставленной довольно приличной мебелью и с неплохими картинами на стенах, в большом, так называемом вольтеровском кресле, сидел Юрий Леонидович Шевченко. Кэгэбэшник с видимым удовольствием вкушал черный кофе и дымил сигаретами. Увидев Пошлецова, он поставил чашку с кофе на стоящий рядом журнальный столик и сделал приглашающий жест.

– Заходи, не бойся.

– Выходи, не плач, – угрюмо пробурчал себе под нос Алексей и осторожно устроился рядом с Шевченко во втором вольтеровском кресле.

– Тамара Кирилловна, – обратился сотрудник спецслужбы к даме в шелковом халате, – Нельзя ли изыскать возможность, чтобы угостить вашим великолепным кофе нашего юного гостя?

– Сию минуту, – ответила та, – Кажется, в кофейнике должно было еще остаться немного.

И дама величаво выплыла из гостиной.

– Юрий Леонидович, – вполголоса спросил кэгэбэшника студент журфака, Разрешите обратиться?

– Пожалуйста.

– Зачем все это?

– Что именно?

– Явочные квартиры, пароли, связные. Как в детективном кино. Что мы, шпионы какие?

– Все это называется конспиративной работой с агентурой. Зачем посторонним знать о наших с тобой делах? – пояснил Шевченко со снисходительными нотками в голосе, – Теперь каждые две недели ты будешь звонить сюда, и Тамара Кирилловна должна будет ставить тебя в известность о дне и часе следующего нашего с тобой свидания. Если тебе понадобится срочная встреча, то ты будешь звонить сюда же и договариваться о дополнительной консультации по китайскому языку...

– Понятно, – немного ошеломленно пробормотал Пошлецов и хотел еще о чем-то спросить, как у него за спиной прозвучал женский голос.

– Ваш кофе, молодой человек.

Алексей чуть не подпрыгнул от неожиданности в своем вольтеровском кресле, хозяйка квартиры появилась у него из-за спины практически бесшумно.

– Вот тебе первый урок агентурной работы! – засмеялся сотрудник спецслужбы, – Научись все время контролировать ситуацию вокруг собственной персоны!

И тайная шпионско-агентурная жизнь студента журфака Алексея Пошлецова пошла своим чередом. Хотя, справедливости ради, нужно было отметить, что в работе со своей агентурой Шевченко умело сочетал хорошую конспирацию с маленькими радостями жизни.

Как-то Пошлецов встретился со своим негласным шефом в одном из спортивных столичных комплексов, точнее в закрытой от свободного посещения сауне, принадлежавшей спортивному комплексу. Они сидели после парилки, завернутые в белые простыни, в отдельном кабинете-раздевалке и проводили свою очередную конспиративную беседу. Это был по тем временам немалый шик закрытая сауна и, тем более, отдельный кабинет-раздевалка. И хотя кабинет-раздевалка был весьма скромных размеров, но там помещались два узеньких мягких диванчика и небольшой деревянный столик посередине. Рай для неизбалованных буржуазными излишествами скромных советских граждан истинных патриотов своей Социалистической Отчизны.

– Теперь у нас на некоторое время явка будет вот в этой баньке, благодушно рокотал Шевченко, извлекая из принесенного с собой портфеля бутылки и нехитрую закуску, – Вот это я у нас в буфете взял – пиво чешское "Праздрой" и воблочку азовскую.

– Она там таранкой называется, – поправил старшего товарища законспирированный агент Пошлецов, – Я родился и вырос на берегу Азовского моря, знаю.

– Вполне может быть, – согласился сотрудник Пятого управления, ловко открывав бутылки, – Угощайся.

Алексей сделал несколько жадных глотков прямо из горлышка и, немного отдышавшись, как бы невзначай спросил:

– А что квартира Тамары Кирилловны? Мы там больше появляться не будем, или через некоторое время вернемся?

– Видишь ли, Тамара Кирилловна вызвалась нам помогать по собственной инициативе, – не спеша начал объяснять кэгэбэшник, попутно занимаясь разделкой воблы, – Она сама в прошлом довольно крупный чин в разведке, ну и заскучала на пенсии, наверное.

– Решила вспомнить молодость? – непочтительно перебил начальство тайный агент.

– Так или иначе, временно мы не будем использовать ее квартиру, продолжил Шевченко, пропуская мимо ушей реплику студента, – И потом, здесь в сауне, тоже неплохо сочетается приятное с полезным. Разве ты это тоже не находишь?

– В общем, да, – пожал голыми плечами Пошлецов и вслед за начальством взялся за воблу.

После непродолжительной паузы сотрудник спецслужбы поинтересовался как бы невзначай:

– Ты у нас в общежитии обитаешь?

– Конечно, я же иногородний.

– Тут Тамара Кирилловна через меня решила сделать тебе интересное предложение, – произнеся эти слова, кэгэбэшник откусил от уже очищенной воблы кусочек и восхищенно причмокнул, – Восхитительно! Прямо сказка Азовского моря!

– Предложение руки и сердца? – не удержался от ехидной остроты будущий телемагнат. Чешское пиво и неформальная обстановка несколько притупили в нем чувство субординации.

Шевченко проткнул остроумца жестким предупреждающим взглядом, но тон беседы не изменил.

– Дурачок, она хочет пригласить тебя пожить у нее на квартире, при том, бесплатно пожить. Эта мадам весьма заслуженная особа – кремлевский паек, хоромы о трех комнатах. Да ты сам видел. Пусть поделится с тобой, что ей одной так уж много надо?

– За какие заслуги мне такие привилегии? – растерянно осведомился Алексей.

– Говорит, что ты ей по сердцу пришелся, – ухмыльнулся офицер госбезопасности, – Наверное, материнский инстинкт проснулся.

– А может у нее какой другой инстинкт проснулся? – уж совсем бестактно брякнул Пошлецов.

– Ну, ладно, что-то ты резвиться начал! – резко ответил мгновенно посуровевший сотрудник Пятого управления, – К делу переходим. Что у тебя на сегодня есть?

Будущая надежа прогрессивной телевизионной общественности сникла под суровым взглядом начальства и приступила к докладу итогов своей тайной работы за истекшие две недели.

– В прошлый раз вы давали мне поручение проверить потихоньку, есть ли у моего одногруппника Воскобойникова книги Солженицына, особенно "Архипелаг ГУЛАГ".

Больше они к теме предложения Тамары Кирилловны в ту встречу не возвращались. Но уже через неделю, Алексей находился в знакомой квартире, проснувшись утром на широкой комфортабельной кровати под роскошным пуховым одеялом. В спальне комнате было светло от свежевыпавшего за окном снега, и еще не закопченного дымом и гарью многомиллионного мегаполиса. Постельное белье так же было под стать утреннему зимнему пейзажу – белоснежное и хрустящее, а настроение у студента журфака ощущалось, что называется, приподнятым. Он с наслаждением потянулся, не вставая с постели, и промурлыкал себе под нос:

– Эх, бабу бы сейчас для полного счастья!

Дверь в комнату, где он почивал, после вежливого стука, открылась, и Тамара Кирилловна собственной персоной вкатила перед собой небольшой сервировочный столик на колесиках, который студент видел лишь в импортных кинофильмах про ихнюю буржуазную жизнь. На сервировочном столике находились – кофейник, попыхивавший паром, чашка с блюдцем, сахарница, масленка и прочая закуска.

– Доброе утро, пора подниматься, – ворковала при этом бывшая звезда советской разведки немного хриплым голосом, – Завтрак готов.

Одета была хозяйка квартиры в плотно облегавший фигуру спортивный костюм, и квартирант с удивлением отметил, что телосложению заслуженной пенсионерки позавидовали бы многие двадцатилетние. Тамара Кирилловна перехватила на лету немного озадаченный взгляд Пошлецова и сказала с довольной улыбкой:

– Вот собралась на свою ежедневную утреннюю пробежку. Вас только, Леша, покормлю.

– Балуете вы меня, – поскромничал квартирант, тем не менее, усаживаясь на постели и с аппетитом принимаясь за еду, – Завтрак в постель подаете.

Бывшая разведчица, в свою очередь, мысленно утирала слюнки и пожирала плотоядным взглядом голого по пояс постояльца, споро управлявшегося с завтраком. Затем она, как бы невзначай, присела на край его постели.

Алексей смаковал душистый кофе с бутербродами и, распираемый чувством благодарности, сделал комплимент даме:

– Знаете, Тамара Кирилловна, а фигура у вас еще о-го-го! К вам на пробежке со спины не обращаются " эй, девушка?!

– Муштра, ежедневные тренировки, – откликнулась не желающая стареть женщина, тихонько подвигаясь к молодому человеку, – А что касаемо обращений со спины на пробежке – то этого хоть отбавляй, но не только на пробежке.

– Вы, наверное, в молодости были изумительной красавицей! – подлил масла в огонь Пошлецов и, перехватив случайно взгляд своей квартирной хозяйки, вдруг ясно заметил, что у той от неудержимого желания даже глаза начало скашивать к переносице. В голове у него мелькнула шальная мысль.

– Я вот все думаю, вы такая интересная и еще не старая женщина, и вдруг приглашаете к себе жить одинокого мужчину. Вы не боитесь, что я могу в вас влюбиться?

Эффект от этого якобы шутливого заявления превзошел ожидания шкодливого студиоза. Грудь хозяйки начала бурно вздыматься, и она, окончательно потеряв контроль над собственными поступками, положила руку на одеяло, нащупала под ним ногу постояльца, и медленно повела ладонь вверх. Алексей нервно улыбнулся и, не придумав ничего лучшего, стал осторожно поглаживать в свою очередь предплечье ощупывавшей его ногу руки.

Тамара Кирилловна отыскала, наконец, интересующее ее в данный момент место на теле юноши, вследствие чего, уши у того вспыхнули ярко-красным колером.

– Не за то держишься! – хрипло сказала отставная Мата-Хари студенту и, взяв свободной рукой его ладонь, стыдливо поглаживающего ее предплечье, положила себе на грудь. Алексей послушно сжал еще довольно упругую и красивую женскую грудь, и вдруг почувствовал сильно бьющееся сердце престарелой любительницы плотских утех. Воспламененная женщина сорвала с него одеяло и увидела, что он находился под ним абсолютно голым. Член его, только что простимулированный опытной рукой Тамары Кирилловны, победоносно торчал как своеобразный памятник любви, которой, как известно, все возрасты покорны. Хозяйка квартиры осторожно отодвинула в сторону сервировочный столик, опустилась на колени и принялась покрывать живот юноши жадными поцелуями, неотвратимо опускаясь вниз.

Первый минет в теперешнем мире сексуальной вседозволенности часто сравнивают с первой любовью во времена века минувшего. Однако, будущий духовный гуру национальной телеаудитории по праву считал эту сексуальную шалость основополагающим камнем своей успешной карьеры в области средств массовой информации.

Пошлецов пришел в себя от настойчивых звонков телефона и нехотя поднял трубку.

– Слушаю.

– Лешик, приветик! Ты когда домой возвращаешься? – зазвенел в наушнике голос его жены, – Что тебе сегодня на ужин приготовить? Правда, я только что сама домой вернулась, но рассчитываю к твоему приходу что-нибудь придумать.

– Ничего не надо сегодня тебе придумывать, – прервал словесный поток супруги телемагнат, уже пришедший в норму после волнующих воспоминаний,

– Мы сегодня поужинаем в ресторане.

– Ой, а почему?! – радостно изумилась собеседница, довольная тем обстоятельством, что кухонные хлопоты сегодня ее обойдут стороной, – Ты приготовил мне сюрприз?

– Меня пригласили на премьеру в Большом театре, – гордо объявил Алексей, – Естественно, вместе с супругой. Так что к шести будь при полном параде. Я за тобой заеду.

Во время антракта Пошлецов прогуливался под ручку с женой в фойе Большого театра. Премьера нового спектакля в этом общепризнанном флагмане национального классического искусства была всегда неким знаковым событием и поводом для специфического столичного бомонда. Поэтому Алексей усиленно раскланивался с дефилировавшими по фойе отечественными знаменитостями, вполне справедливо полагая, сей процесс не менее значимым, чем собственно сам просмотр нетленного произведения классического искусства. В общем, как говорили издревле, людей посмотреть – себя показать.

Вот навстречу тяжело плыл, с трудом переставляя подагрические ноги, известный композитор, автор эпохальных опер, типа незабвенной "Малой земли", и не менее великих хореографических шедевров, типа ужасно авангардистского в свое время "Цемента". После известных событий начала девяностых годов, метр соцреализма проделал незамысловатый кульбит на сто восемьдесят градусов и начал создавать не менее великие опусы под названиями – "Славься, Русь Православная!" или "Без единого гвоздя".

– Добрый вечер, Андрей Петрович! – приветствовал непотопляемого лидера отечественной музыки Пошлецов, – Давненько вас не видел. Как вам понравился спектакль?

– Вечер добрый, – хрипло и с оттяжкой, как старинные часы с боем, отозвался корифей, – Что касаемо спектакля, то скромно могу лишь заметить, что авангардизм – скользкая стезя в искусстве. Да-с, весьма скользкая.

– Ну, будем надеяться, – туманно выразился в ответ лидер российского телевидения, который вообще никакого личного мнения по поводу увиденного здесь не имел, обаятельно улыбнулся и проследовал с супругой дальше.

Следующим был популярный журналист, известный скандальными публикациями в различных столичных периодических изданиях на самую широкую тематику – от контрабанды оружейного плутония до сожительства известного театрального режиссера с собственным двоюродным несовершеннолетним племянником из провинции. Представитель второй древнейшей профессии был несколько возбужден и от него явственно разило коньяком.

– Наш привет большому брату!

– Почему большому-то? – удивился Алексей замысловатому приветствию журналиста.

– Большому – это в смысле телевидение не ровня полиграфии, – начал объясняться газетчик, – А ты думал, я про бабки?

– Нет, – профессионально улыбнулся владелец преуспевающей телекомпании, уже догадавшись, что на самом деле имел в виду представитель второй древнейшей профессии, мысленно послав его подальше. "Тоже мне, Джеймс Оруэлл хренов!" – думал Пошлецов, – "Все кукиш в кармане держишь!"

– Не ври, подумал, – между тем удрученно вздохнул неимущий журналист, – Тебе, во всяком случае, не заказывают рецензии. Как вот на эту лабуду!

– Могу подсказать по-товарищески очень доходное место, – невозмутимо заявил Алексей, готовя достойный ответ ехидному писаке, – Там, таких как ты буквально на руках носят!

– Да?! – простодушно удивился ничего не подозревающий представитель второй древней профессии, – Сделай одолжение, милостивец ты наш!

– Министерство Правды, – злорадно проговорил телемагнат, – То самое, что под "крышей" Большого Брата!

– Один-ноль! – вымученно проблеял наемный писака и отвалил в сторону.

– Хвалебная статейка от скандального автора – право неплохой ход, сказал Пошлецов жене, когда они оставили за спиной неумеренного любителя коньяка, – Однако, этот новый худрук Большого действительно парень не промах!

– Ну, вот, тоже сюда приползла, старая стерва! – вдруг тихо прошипела супруга телемагната, дотоле молчавшая с умным выражением лица.

Алексей удивленно на нее покосился, но тут же заметил Тамару Кирилловну, шедшую к ним навстречу. Бывшая звезда советской разведки была все так же моложава, подтянута и практически не изменилась со времени знакомства с бывшим законспирированным агентом Пятого управления Комитета Госбезопасности.

– Тамара Кирилловна! – немедленно расплылся в улыбке Пошлецов, протягивая руки навстречу некогда близкой женщине, – Какая встреча!

– Рада тебя видеть, мальчуган! – обратилась Тамара Кирилловна к лобызавшему ее ручки телемагнату, принципиально не замечая стоящую рядом его супругу. Впрочем, та тоже в упор не видела экс-разведчицу, которую она давно и горячо ненавидела.

– Лешик, я жду тебя в зале, не задерживайся, пожалуйста! – чуть ли не на все фойе Большого объявила рассерженная супруга, демонстративно отходя прочь, пока ее благоверный челомкался со своей бывшей квартирной хозяйкой и любовницей.

– Да, солнышко, – поспешно согласился Алексей, не отрываясь от общения с давней хорошей знакомой, – Уже скоро конец антракта и я сейчас подойду.

Раздираемая тяжкими приступами тайной ревности, жена телезнаменитости с ледяным выражением лица проследовала к входу в зрительный зал.

– Как быстро мы, бабы, забываем все то хорошее, что для нас сделали наши ближние, – философски заметила Самара Кирилловна вслед ревнивой матроне, – А ведь когда-то, именно я вас познакомила. И не прошло и полугода со дня вашей свадьбы, как эта кошка стала шипеть на меня!

– В вашем присутствии многие женщины испытывают настоящий комплекс неполноценности, – не преминул отозваться комплиментом телемагнат, действительно многим обязанный своей престарелой любовнице.

– Вы! – тихонько подчеркнула с неуловимой иронией не желающая стареть и скрытой страстью сжала руку экс-любовника.

– Светские условности, – шепнул в ответ Пошлецов, отвечая на пожатие когда-то близкой ему женщины. Услужливая память немедленно подарила ему яркую картинку полутородесятилетней давности, которую телемагнат, как правило, старался держать в дальних закутках сознания.

Темноту новых апартаментов студента журфака Пошлецова, что теперь находились в роскошной квартире его престарелой любовницы, рассеивал слабенький свет уличных фонарей за окном. Тамара Кирилловна и Алексей лежали рядом в постели. Бывшая разведчица курила сигарету, а действующий законспирированный сотрудник Пятого управления уставился невидящим взглядом в потолок, заложив ладони под затылок.

– Лешенька, скажи мне, пожалуйста, – первой нарушила молчание Тамара Кирилловна, – Какие именно задания дает тебе Шевченко? Небось, только по информированию о ситуации на факультете?

Пошлецов вздрогнул от неожиданного вопроса и неохотно промямлили, памятуя строгие наставления своего шефа:

– Ну, видите ли, Юрий Леонидович строго-настрого запретил мне с кем–либо...

– Ах, Леша! – засмеялась акула шпионажа, не дослушав оправдательного блеяния новичка в сфере тайной деятельности, – Если не хочешь, не отвечай! Я о другом. Ты хотел бы, чтобы тебя оставили в покое, и ты начал заниматься более перспективным делом?

– В каком смысле? – удивился герой-любовник, живо изменил позу и с интересом посмотрел на даму своего сердца. Ему внезапно дошло, что Тамара Кирилловна не напрасно начала этот ночной разговор.

– В том смысле, чтобы ты для начала бросил стучать на своих сокурсников, – несколько резковато заявила та, – Мне представляется, что, занимаясь подобной деятельности, больших высот не достигнешь.

Студент журфака молчал и ждал продолжения. Он чувствовал, что его уши стали рубиновыми, но справедливо надеялся, что в темноте это было не очень заметно.

– Видишь ли, мальчуган, впереди у нашей страны большие перемены, приступила, наконец, к объяснениям Тамара Кирилловна, – И, в первую очередь, в средствах массовой информации должны появится новые люди с новыми взглядами и подходами к старым проблемам. Я могу устроить твое направление на Центральное телевидение. Конечно, по заданию того же Пятого управления.

– Но у меня нет даже московской прописки, – неуверенно возразил Алексей, подсознательно ожидая, что его дама сердца сумеет ему помочь и в этой непростой для тогдашнего советского молодого специалиста ситуации.

И его ожидания оправдались.

– Это уж не такая неразрешимая проблема, – улыбнулась женщина, Кстати, могу познакомить тебя с одной очень симпатичной москвичкой. Ей от умершей недавно бабушки досталась в наследство трехкомнатная квартира на Ленинском проспекте.

Пошлецов испытывающе взглянул на свою престарелую любовницу, довольно неосторожно предлагающую разделить его с молоденькой соперницей, и осторожно восхитился:

– Вы, прямо, как мать родная!

– Фи, юноша! – презрительно заметила в ответ ветеран невидимого фронта и раздраженно погасила свою сигарету в пепельнице, стоявшей прямо на полу возле кровати, – Лучшего сравнения для любящей женщины нельзя было подыскать?

Тамара Кирилловна подвинулась поближе к молодому человеку, обнимая его за шею.

– Может быть, я хочу стать твоей музой? Или ты считаешь, что музы имеют внешность златокудрых двадцатилетних красоток?

И она жадно и страстно поцеловала его в губы.

Глава седьмая: Виктор

В купе со Славиным ехали до Москвы еще трое пассажиров. Бойкая молодуха лет тридцати – шахтерская жена, как она сама себя отрекомендовала, которую, в свою очередь, опекал молодой человек лет двадцати пяти законченный бабник, как классифицировал его Виктор, и молчаливый паренек, по внешнему виду едва переваливший за третий десяток.

После первых нескольких часов совместного путешествия выяснилось, что молодуха и ее ухажер – мелкие торговцы-челноки, едущие в столицу за очередной партией товара, а немногословный юноша работает в первопрестольной грузчиком в каком-то не то магазине, не то оптовой товарной базе. Соседи музыканта быстро объединились на почве совместного потребления алкоголя. На свет божий был извлечен изрядный бутыль самогона, и вскоре между коллегами-челноками начал разгораться бурный и скоротечный дорожный роман.

Славин больше из вежливости тяпнул предложенный стопарь самодельного зелья и вскоре забрался на верхнюю полку, намериваясь поспать, поскольку вчера ночью, даже после звонка Пошлецову, он еще долго не мог заснуть. В этот момент включилась внутренняя радиотрансляционная сеть поезда, и из динамика, вмонтированного чуть выше бокового окна, донесся громкий попсовый музон. Пела Снежана Багрий. Вследствие чего, настроение у бывшего сожителя поп-знаменитости резко изменилось, в голову полезли всякие мысли о предстоящей ему в столице деятельности и сонное настроение как рукой сняло. Чтобы развеять бесполезные размышления о таинственном пошлецовском поручении, Славин решил присоединиться к пирушке своих попутчиков и вернулся к импровизированному застолью.

– Значит, перестала болеть голова? – спросил бабник, наливая стопку самогона внезапно одумавшемуся попутчику.

– Клин клином вышибают! – не полез за словом в карман Виктор и добавил, – Опять же, нехорошо от коллектива отсоединяться.

– Интересно, а хватит ли нам "горючего"? – решил более определенно намекнуть Славину его виночерпий, – Ты, как я посмотрю, парень не дурак выпить.

Музыкант опрокинул одним махом содержимое своей стопки в рот, крякнул, закусил соленым огурцом, и лишь после этого успокоил своего собутыльника:

– Не боись, еще прикупим, ежели надо будет.

– Лады! – успокоено заулыбался тот и обнял за плечи свою симпатию, Не даму же нам напрягать, в конце концов!

Из динамика ретрансляционной точки послышался бойкий голос ди-джея, пришедший на смену багриевскому вокалу по окончанию ее номера.

– Итак, это была несравненная Снежана Багрий. Напоминаем вам, дорогие наши радиослушатели, что в данный момент вы настроились на волну всеми любимой радиостанции "Все звезды". Потому как, с сегодняшнего дня, кроме эфэм-диапазоне, она начала работать и на средних волнах. Ну, а теперь, очередь любимца женщин – Ленского, и его потрясающего хита – "Моя любовь печальна и светла"!

Разомлевшая от самогона молодуха прожевала кусок вареной курицы и недовольно заметила:

– У нас на поселке вся молодежь на этих гребаных "Всех звездах" прикололась! Все учатся петь, танцевать да на гитарах играть. Прямо с ума посходили!

– Так ведь любого приглашают попробоваться, вот они и мечтают в люди выбиться, подальше от вашей шахты, – сказал ее кавалер, – Если бы мне медведь на ухо в детстве не наступил, и я бы счастья поискал в столице!

– Приглашают-то они всех, – недовольно проворчала шахтерская жена, в глубине души задетая пренебрежительным замечанием коллеги о некогда надежной кормилице-шахте, и сбросила со своего плеча руку ухажера, – Да вот только не всех к себе берут!

– И я тоже туда пробовался, – застенчиво подал голос третий в купе представитель сильного пола, – Приезжал на прослушивание в этом отборочном пункте.

– Ну и как? – с преувеличенным интересом осведомился провинциальный Казанова, упорно возвращая свою длань на прежнее место.

– Что ну? Запряг что ли паренька? – злорадно хихикнула молодуха, – Не видишь сам, что ли? Пришлось в грузчики идти Шаляпину нашему! Вот я и говорю – берут туда только единицы, и то, по блату, наверное, или за взятки.

Дорожное застолье длилось еще долго, и на следующее утро Славин проснулся, когда поезд уже подходил к Москве. Его попутчики уже успели сдать постельное белье и в полной боевой готовности сидели на своем багаже, рассматривая мелькавшие за окном подмосковные пейзажи. Коллеги-челноки по-прежнему обнимались в углу купе, время от времени тихо перешептываясь. Незадачливый кандидат во "Все звезды", а ныне грузчик в столичной коммерческой фирме, весело обратился к Виктору, заметив, что тот уже проснулся:

– Ну, ты и спать здоров! Мы уже хотели тебя сами будить, боялись проспишь до самого вокзала. Ты пожарником случайно не работаешь?

– Или горноспасателем? – от себя добавил челнок-бабник, – Там тоже очень здоровы поспать.

– Я работаю музыкантом в кабаке, – ответил Славин, морщась от похмельной головной боли, – Можно сказать – ночная профессия. Вот и привык поздно вставать.

– Ой, а что ты раньше об этом не сказал?! – метнула в сторону кабацкого лабуха лукавый взгляд молодуха. По-видимому, для нее кабацкий музыкант был таким же кумиром, как поп-знаменитости из "Всех звезд" для ее юных земляков из шахтерского поселка. Славин достаточно мог наблюдать подобных дамочек в благодатненском ресторане.

– Так никто меня и не спрашивал – где я работаю? – резонно ответил Виктор, сполз вниз с верхней полки и посмотрел на собственное отражение в зеркале, укрепленном на дверях купе, – Вчера вы беспрерывно рассказывали о своем бизнесе, семьях, любовниках и любовницах...

Зеркало честно отражало помятую физиономию бывшего спецназовца и любимца женщин-посетительниц благодатненского кабака. Спал он в одежде, волосы и борода были порядком взлохмачены. Славин сожалеюще качнул головой и договорил начатую фразу:

– ...Слова нельзя было вставить.

Дверь в купе, совместно с физиономией музыканта в зеркале, с грохотом отодвинулась вбок. В дверном проеме обрисовалась корпусная фигура проводницы их вагона, разразившейся немедленно косноязычными замечаниями в адрес нерадивого по ее мнению клиента:

– Пассажир, уже скоро Москва. Вы это почему до сих пор ваша постель не сдана?!

На вокзальном перроне, куда вышел Славин из вагона, он не увидел ожидаемого им Пошлецова. Вместо телемагната, по-видимому, считавшего, что не по чину ему встречать рядового кабацкого музыканта, к нему подошла невзрачная блондинка и спросила:

– Извините, вы Виктор Славин?

– Да, это я, – музыкант удивленно посмотрел на незнакомку и в свою очередь поинтересовался, – А откуда вы меня знаете?

– Вас очень хорошо описали, – улыбка несколько скрашивала некрасивое личико ответственной за конкурентов в телекомпании Алексея Пошлецова, – И, потом, у вас довольно примечательная внешность.

– Вас Алексей послал меня встретить? – догадался, наконец, приезжий и взялся за свой багаж, – Тогда я в вашем распоряжении.

– Да, Алексей Владимирович, – уточнила Таня Савельева, – Он вас в машине перед зданием вокзала ждет. Видите ли, из-за своей популярности он не любит появляться в очень людных местах.

"Скорее всего, опять конспирация!" – мысленно поправил девушку гость столицы.

Вскоре Виктор в сопровождении сотрудницы бывшего однокашника шел по подземному переходу к зданию Курского вокзала. Вокруг множество других пассажиров несли, волокли, везли – в руках, ручными колясками, на тележках носильщиков несметное количество багажа. При этом, собственно самих чемоданов и дорожных сумок было не так уже и много. Основное место занимали разнообразные картонные ящики – из-под дальневосточной электроники, американских сигарет, французских шампуней, немецкого пива и тому подобных товаров.

– Прямо оптовая товарная база какая-то! – обратился Славин к семенившей рядом провожатой, кивком головы показывая на творившийся вокруг них бедлам. Таня немедленно пожаловалась гостю своего шефа, с удовольствием поддерживая с ним беседу:

– Видели бы вы, во что превратились все московские спортивные стадионы! Если раньше Москву сравнивали с площадкой для строительства новой Вавилонской Башни, то сейчас она напоминает сплошной багдадский базар.

Ей было очень приятно идти в компании с таким интересным мужчиной, каковым она считала Славина. Но увлеченно беседуя со своим подопечным, она совершенно утратила контроль за окружающей обстановкой и немедленно поплатилась за это. На нее наехала тележка носильщика, загруженная ящиками с японскими телевизорами внутри в целых три ряда.

Носильщик из-за горы ящиков плохо видел дорогу, а Савельева засмотрелась на своего спутника. В результате один из ящиков свалился наземь. Таня же ойкнула и отскочила к стене тоннеля. К ней молнией метнулся долговязый приблатненный парень лет двадцати с лишком в кожаной куртке, бывший хозяином горы телевизоров, и возмущенно загнусил, пытаясь извлечь из инцидента материальную выгоду:

– Ты шо лохушка, глаза на базаре продала?! А ну плати мне за порчу товара, подлюка!

И он устрашающе замахнулся.

– Прикрой вафельницу, спекуль! – презрительно молвил Виктор и дал пинка долговязому. Тот круто развернулся и возмущенно вызверился на неожиданного заступника, собираясь немедленно бросится в драку. Но, встретившись взглядом с бывшим бойцом из роты капитана Сидорова, временно воздержался от открытой конфронтации. Что-то во взгляде Славина было такое, от чего становилось не по себе, даже такому откровенному "отморозку", как долговязый теливизоровладелец. Он возмущенно загнусил на весь подземный переход, обращаясь к окружающим: