Текст книги "Все звезды"

Автор книги: Александр Полюх

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

У Виктора екнуло сердце от нехорошего предчувствия. Он вспомнил неясные намеки друга студенческой юности, сегодняшнее опоздание его подруги на встречу у метро "Рижская".

– Почему ты мне об этом раньше не рассказала? Я бы не стал устраивать эту глупую обжираловку!

Снежана с видимым усилием повернула искаженную гримаской страдания рожицу к своему заботливому опекуну, и попробовала виновато улыбнуться.

– Не хотела тебе кайф ломать.

– Ну и глупо!

Впрочем, кабацкая певичка из благодатненского кабака уже приходила в свою обычную форму и не осталась в долгу.

– Хм, может быть, когда мы с тобой трахнуться собираемся, тебе и о моих женских проблемах рассказывать?

После бдений над унитазом, Славин отпаивал перекушавшую поп-звезду горячим крепким чаем. Они по давней совковой традиции сидели на кухне.

– Куда ты по вечерам здесь ходишь? – неожиданно поинтересовался провинциальный музыкант, – Неужели, в киношку?

– Ну да, нашел любительницу! – задиристо отозвалась поп-знаменитость, – Что, в Благодатном туда часто наведывалась!

– Конечно, там ты все свое свободное время торчала в "Кристалле", согласился Виктор, – Но в Москве, насколько мне известно, ты уже не работаешь по кабакам?

– Зато здесь есть "Лестница в небо".

– Как-как?

– Это наш фирменный ночной клуб, – пояснила Снежана, – Очень модное место. Там все наши собираются.

– Ух, ты! – восхитился старый любитель рок-музыки, – Прямо как у "Лед Зеппелин"!

– Ах, ты про это, – снисходительно улыбнулась исполнительница попсы голимой, – Кто-то мне говорил о чем-то подобном, но наши не очень-то этим увлекаются. Нафталин!

– М-да, – задумчиво молвил автор и исполнитель рок-оперы "Владимир Ильич Ленин – суперстар", – Не все то золото, что продается! Верно зеппилины пели!

– Что блестит, – все тем же снисходительным тоном поправила любовника Багрий.

– Что продается, – убежденно повторил Славин и без перехода предложил, – Поедем в этот ваш фирменный ночной клуб? Знаешь, я никогда не был в настоящем ночном клубе – только в кино видел.

Внешний вид ночного клуба фирмы "Все звезды" весьма впечатлил благодатненского музыканта. Он сказал своей спутнице, когда они выбирались из багриевского "Мерседеса":

– Да, это не наш "Кристалл"!

– А то!

Не менее сильное впечатление оказали на Славина роскошные легковые автомобили на стоянке у ночного клуба, бравые молодцы на входе, блестящий интерьер элитного заведения.

– Это что, на самом деле ее подлинная вещь? – осведомился у спутницы Виктор, с удивлением показывая на женский бюстгальтер изрядного размера, развешенный в специальном настенном ящике. Надпись на металлической табличке, укрепленной на ящике, уведомляла, что се личная деталь туалета Маришки Вереш.

– Черт его знает! – пожала плечами Багрий, увлекая своего кавалера дальше, – Одно могу сказать наверняка – дама, наверное, весьма сисястая была!

За одним из клубных столиков восседала компания знакомых личностей Гелика, Ленский-Вася, кинорежиссер Арнольд. После нарочито-радостных восклицаний и челомконий в щечку, Снежана представила друзьям Славина.

– Знакомьтесь – это Виктор, мой жених.

– Ленский.

– Арнольд, клипмейкер.

– А мы уже знакомы, – недовольно отозвалась Гелика, – Имели счастье познакомиться в "Римини".

Василий и кинорежиссер переглянулись, едва заметно ухмыльнувшись. Экс-любовница благодатненской звезды сидела, буквально надувшись от острого приступа ревности.

– Что будешь пить? – спросила Багрий у жениха.

– То, что и ты, – вежливо ответил тот.

– Да нет, мне на сегодня хватит!

– Ну, ты же мои вкусы знаешь, – улыбнулся кабацкий лабух и успокаивающе погладил любовницу по руке, – Давай, водочки возьмем.

Снежана отошла к стойке бара, а вслед за ней увязалась соблазненная и покинутая Гелика, по прежнему не оставлявшая тщетных надежд вернуть утраченное счастье.

Оставшиеся за столиком мужчины вели свои разговоры, делая вид, что не понимают драмы однополой ревности.

– Виктор, вы давно Снежку знаете? – осведомился характерно-манерным тоном Ленский-Вася, – Она, почему-то, никогда и ничего о вас не рассказывала.

– Шестнадцать лет, – лаконично сообщил Славин и посмотрел в сторону барной стойки, находившейся в шагах двадцати от их столика.

Там Снежана и Гелика горячо выясняли свои отношения. Из-за звучавшей в помещении бара музыки и разговоров других посетителей, до столика Славина долетали лишь отдельные реплики.

– ...Как ты могла!

– ...Сама заведи мужика!

– ...Да я этих вонючих козлов ..!

– ...Да пошла ты!

Закончилось их дискуссия тем, что благодатненская поп-знаменитость махнула раздраженно рукой, подхватила поданные барменом бутылку водки и тарелку с бутербродами, и решительно направилась к своему столику. Бывшая гримерша поплелась следом за ней с видом незаслуженно побитой хозяином собаки.

Арнольд и Ленский обменялись еще одним многозначительным взглядом, и поп-певец обратился к своим коллегам-женщинам с деланно-озабоченным видом:

– Девочки, я тут себе костюмчик из лайкры задумал сделать, но вот не знаю – какой цвет мне лучше подойдет?

– Голубенький, – без улыбки сказала Багрий, поставив красивую серебристую бутылку водки и внушительное фарфоровое блюдо с бутербродами к любовнику, – Это для тебя, английская водка "Стерлинг" под бутерброды с черной и красной икрой.

– Спасибо, солнышко, – поблагодарил Славин и довольно заметил, – Пища богов!

Он взял в руку бутылку и в этот момент перехватил красноречивый взгляд киношника.

– Кто-нибудь еще вместе со мной будет?

– Пожалуй, я, – заявил клипмейкер, с любопытством глядя на сосуд с импортным горячительным напитком, – Рассказывают, что этот "Стерлинг" ничем не хуже "Абсолюта", но лично я еще не проводил сравнительных органолептических тестов.

– Сейчас исправим! – посулил гость столицы, наливая кинорежиссеру и себе. Они чокнулись и выпили.

– Вообще-то, тебе надо попробовать бежевый цвет, – посоветовала Ленскому Гелика, на время отвлекаясь от личной трагедии на интимном фронте, – Мне кажется, что настоящий цвет лайкры – пастельные тона. Все остальное – откровенный кич!

– Снежка, а что ты думаешь по этому поводу? – настойчиво вовлекал Вася в общую дискуссию, внезапно поменявшую сексуальную "окраску" коллегу.

– Только, без твоих плоских шуточек, пожалуйста.

– Тогда, может быть, розовенький?

– На удивление интеллектуально окрашенная беседа, – сказал Славин своему собутыльнику, имея в виду дебаты касательно цвета будущего костюмчика поп-звезды, и наливая по второй, – Вот уж действительно – мейкс ми э уондер!

Клипмейкер прожевал бутерброд с красной икрой, понимающе усмехнулся и ответил благодатненскому любителю старого доброго рока цитатой из того же произведения:

– Ту би ин рок энд рок-энд-ролл!

Спустя пару-тройку часов, после посиделок в ночном клубе "Лестница в небо", на широкой двуспальной кровати поп-звезды из Благодатного, протекало широко распространенное действо, именуемое одними возвышенно – любовью, а иными более приземлено – сексом. Снежана, сев верхом на своего партнера, с остервенением двигалась вверх-вниз, отрывисто выдыхая с каждой фрикцией.

– Ты меня любишь, любишь, любишь?!

Виктор в ответ синхронно выгибался, обхватив бедра своей любовницы и как эхо откликаясь:

– Ну да, да, да!

Между тем, дверь в багриевскую квартиру открылась, и кто-то в нее тихо вошел. Вошедшая особа прислушалась к доносившимся в прихожую из спальни отзвукам любовных игр, после чего, с предосторожностями двинулась дальше, готовя ничего не подозревающим любовникам небольшой сюрприз.

Снежана испустила вопль физического удовлетворения и всем телом повалилась на Славина. Тот обнял ее, и на несколько мгновений они застыли в сладостной истоме.

Тайно проникшая персона открыла дверь багриевской спальни и тихонько вошла в нее.

– Так ты меня любишь или нет? – в очередной раз поставила вопрос ребром бывшая кабацкая певичка и приподняла голову с широкой уютной груди любовника.

– Вопрос интересный, – отозвался Виктор, улыбаясь, – Особенно, сейчас, после третьей "палки".

– Пошляк, – поп-звезда несильно шлепнула партнера по обнаженной мускулистой груди, – Ты не любишь романтику.

– Вам третий нужен? – раздался громом посреди ясного неба неожиданный для любовной парочки вопрос, употребляемый в нашем Отечестве в несколько иных местах и совершенно по другому поводу.

В двух шагах от ложа любви стояла Гелика.

– Как она здесь оказалась?! – первым опомнился от неожиданности герой-любовник.

– У меня есть ключ от этой квартиры, мне его Снежана дала, – сообщила бывшая багриевская пассия и вдруг принялась лихорадочно раздеваться, приговаривая при этом, – Снежа, если ты не хочешь меня, а хочешь его давай это делать вместе!

– Заткнись, сука! – взорвалась славинская партнерша, вскочила с постели, схватила в охапку, обезумевшую от неразделенной любви лесбиянку и поволокла ее к выходу из квартиры, – Как ты мне надоела, дура шизонутая! Чтобы больше ты у меня носа не показывала!

Виктор пожал голыми плечами и потянулся за сигаретами, пробормотав себе под нос:

– Сюжет, достойный Эсхила и Шекспира. Может быть. Снежка, в самом деле, несколько погорячилась?

Вылетевшая после мощного пинка на лестничную площадку Гелика, побарабанила с полминуты в захлопнувшуюся за ней дверь и, немного успокоившись, раздраженно сообщила всей лестничной площадке причину своей неудачи в попытке увлечь благодатненских выходцев групповым сексом:

– Мне бы раньше к ним зайти, пока они еще не кончили!

Глава десятая: Большой Папа

Даже в пасмурное сентябрьское утро модерновое сооружение из монолитного бетона, оксидированного алюминия и поляризованного стекла, где размещалась продюсерская компания Виталия Ханина, выглядело очень внушительно и, казалось, испускало какое-то незримое сияние. Служба охраны его фирмы, именуемая сейчас новомодным словцом – секюрити, уже привыкла, что Большой Папа раньше одиннадцати утра на работу не приезжал. Так случилось и в этот раз. В начало двенадцатого "ламборджини-диабло" Ханина лихо затормозил у подъезда модернового здания, принадлежавшего его фирме.

Увидев автомобиль босса, парочка охранников немедленно выдвинулась из входных дверей, дабы лично встретить и сопроводить к входу Большого Папу.

Обе боковые двери "ламборджини" поднялись вверх, и вместе с Ханиным на асфальт вступила молодая особа, имевшая артистическое имя Синди. Вернее, желавшая таковое иметь.

– Вот это и есть моя контора, – небрежно бросил спутнице шоу-бизнесмен.

– Неужели все это здание принадлежит вам?! – наивно удивилось молодое дарование.

– Ну, зачем такие аппетиты? – снисходительно улыбнулся Большой Папа, Один из трех подъездов мой, большего пока не требуется. А нужно будет прикупим еще!

– Кто в других подъездах находится? – не унималась Синди, – Тоже солидные люди?

– Продюсерский центр "Терция" и фирма грамзаписи "Ак Барс". Надеюсь, ты о них слыхала?

– Еще бы!

Между тем, продюсер и его спутница, в окружении почетного караула охранников-секюрити, вступили в пределы владений фирмы Виталия Ханина. Внутренний интерьер сего фирменного помещения ничуть не уступал внешнему великолепию здания. Встречавшиеся на пути подчиненные всем своим видом демонстрировали почтительность и сосредоточенную деловитость.

Синди восхищенно крутила во все стороны хорошенькой головкой, стараясь не пропустить ничего интересного.

– Сейчас, как я тебе и обещал, мы устроим тебе прослушивание, – сказал девушке продюсер, заводя ее в специальное помещение, предназначенное для качественной записи звука, – Проходи вот сюда, к этому барьерчику. Стой там и жди.

Кандидатка в поп-идолы оказалась посередине большой комнаты с большим стеклянным окном на одной из стен, за которым была видна аппаратная для записи фонограмм. Там находились звукорежиссер и его помощник. Рядом с ними стоял Большой Папа. Перед Синди возвышался небольшой деревянный барьерчик, с лежавшими на нем наушниками, похожими на высококачественные бытовые "стереоуши", а с потолка свисал большой студийный микрофон. Из аппаратной режиссер записи жестами показал девушке, чтобы она надела на голову наушники.

– Итак, Синди, меня зовут Анатолий Сергеевич, – сказал в свой микрофон режиссер звукозаписи, – Сейчас, в своих наушниках ты услышишь специальную фонограмму минус один, под которую ты споешь свою песенку. Назови любимую свою песню, и если она у нас найдется, мы приступим к пробной звукозаписи.

– "Милый мой", – объявила Синди после секундного размышления, – Ее Снежана Багрий поет. Она есть у вас?

– Фонограмма – есть, Снежаны Багрий – нет, – сообщил ухмыляющийся звукорежиссер, – Давай ты сейчас прослушаешь фонограмму для ознакомления, потом приступим непосредственно к самой записи.

Ханин тихонько вышел из студийного помещения и направился в подвальный этаж здания. Здесь размещались в основном подсобные службы, но там была и одна особенная дверь – бронированная и закрывавшаяся на кодовый электронный замок. Хозяин фирмы сунул в специальную щель кодового замка свою личную пластиковую карточку-ключ, – затем набрал серию цифр на клавиатуре замка. Бронированная дверь бесшумно открылась, и Ханин вошел внутрь тщательно охраняемого помещения. Дверь за ним закрылась, и он оказался еще перед одной дверью, выглядевшей менее внушительно и снабженную переговорным устройством. Большой Папа привел в действие переговорное устройство и произнес в него:

– Свои, откройте!

За второй дверью находилась средних размеров комната, битком набитая разнообразной радиоэлектронной аппаратурой. Там сидели двое мужчин лет тридцати, работавших с этой аппаратурой, а в воздухе висело густое облако табачного дыма.

– Здравствуйте, шеф, – одновременно произнесли электронщики, не выпуская сигарет изо рта.

– Здорово, орлы, – откликнулся продюсер, – Ну, как, задание мое выполнили?

– Да, Виталий Семенович, – сказал один из добровольных затворников, рыжеватый блондин с профессионально искривленным позвоночником, – При этом, как вы и просили, перезапись делали только по показаниям индикаторов, без аудиоконтроля.

– Молодцы, – оценил старание подчиненных Ханин, принимая от второго электронщика обыкновенную магнитофонную компакт-кассету, – Только, что вы вытяжку не включаете? Смотрите, ребята, не ровен час, наживете себе какое-нибудь профзаболевание!

Вскоре Большой Папа сидел у себя в рабочем кабинете и разговаривал по телефону.

– Наше почтение королям эфира!

– Привет, Виталий, – послышалось у него в трубке голос Пошлецова, Чем новеньким порадуешь?

– Новости, насколько я разумею, это больше твоя стихия, – веско возразил Ханин, – А я только имею намерение тебя к себе на дачку пригласить, в гости.

– Чем угощать думаешь там?

– Новой претенденткой в поп-знаменитости. Исповедует золотой принцип продвижения по лестнице успеха – чем большему количеству нужных людей подстрелишься, тем много выше поднимется.

– Ох, Виталя, жениться бы тебе давно надо! – лицемерно вздохнул телемагнат.

– Угу, – насмешливо согласился столп отечественной мас-культуры, Если плохо мне, то почему должно быть хорошо другому? Ты из этого принципа исходишь?

– Ты еще и упорствуешь в своих заблуждениях, – продолжал печалиться Пошлецов.

– Ну, ладно, хватит об этом, – сухо сказал продюсер, – Подъезжай ко мне, к шести, просто о жизни покалякаем, коль ты окончательно в святоши записался.

– Понял, – отозвалась трубка, – Буду.

В это самое время, Синди усердно пыталась спеть чего-либо членораздельного перед большим микрофоном в звукоизолированном боксе. От усердия бедная девушка покрылась обильной испариной.

– Стоп! – прозвучал в ее наушниках голос звукорежиссера, – Теперь послушай саму себя. Включаю твою запись.

И кандидатка в российский аналог Шарон Стоун услышала в наушниках собственный жиденький вокал под фонограмму багриевского шедевра. Ее задорно поднятый нос сам по себе уныло опустился. Никакого сравнения с благодатненским самородком!

– Как идет работа? – бодро осведомился хозяин фирмы, переступив порог аппаратной.

– Привожу нашу кандидатку в поп-идолы в чувство, – злорадно улыбнулся маэстро звукозаписи, – Вот сейчас она прослушала свое собственное пение – и естественно, опечалилась! Запись-то, не микшированная!

– А вот это совершенно лишнее – ребенка обижать, – холодно заметил известный продюсер.

– Как же так, босс? – недоумевающе посмотрел на начальство звукорежиссер, – Я уразумел вас в том плане, что отшить надо по быстренькому эту девочку.

– Неправильно уразумел.

– Так у нее, кроме внешности под Синди Кроуфорд, ничего и нет за душонкой, – вступился за своего шефа помощник звукорежиссера, Обыкновенная сырая глина.

– Господи, неужели вам этого мало? – непонятно было, что преобладало в голосе Большого Папы – сарказм, цинизм или издевка, – Вы так мне будущую любимицу нашей молодой поросли угробите. Нанесете ей непоправимую душевную травму!

Продюсер ободряюще улыбнулся повесившей нос Синди и добавил:

– Быстренько прокрутите ей подчищенный компьютером вариант ее вокальных упражнений. Через двадцать минут она будет мне нужна для иных целей.

Дача Виталия Ханина располагалась в черте специального дачного поселка на престижном красногорском направлении, экологически чистом и заботливо охраняемом, в буквально паре минут езды от окружной кольцевой дороги.

Дачные апартаменты Большого Папы выделялись среди прочих строений дачного поселка своим необычным интерьером. Они были тщательным образом стилизованы под старорусскую архитектуру – терема, бревенчатые стены, балясины и даже высокое крылечко у входных дверей. Правда, весь этот архитектурный антиквариат был построен при помощи современной западной технологии "пласт-баум", позволявший возвести без особых проблем хоть индейский вигвам, сохраняя при этом всевозможные бытовые удобства.

Сам шоу-бизнесмен, находясь на загородном отдыхе, любил входить в образ сермяжного хлебосольного русского боярина, особенно при посещении его "вотчины" гостями.

Вот и теперь, он, в роскошном купальном халате и с переносным дистанционным пультом управления воротами дачи, встречал пошлецовский "Кадиллак", стоя на высоком крылечке.

Ажурные резные ворота из стеклопластика гостеприимно распахнулись, и заморский лимузин въехал на территорию "боярской вотчины". Ханин вновь нажал на соответствующую кнопку переносного пульта, и ворота, изготовленные из материала, не уступавшие по прочности стали, вернулись в первоначальное положение.

Телемагнат выбрался из автомобиля и вместо приветствия пожаловался хозяину дачи, продолжавшему гордо стоять на старорусском крылечке:

– Ну и охрана у вас! Сколько приезжаю к тебе в гости – тихо зверею. Три раза останавливали!

Тот с достоинством погладил воображаемую длинную бороду и немедленно возразил:

– Непотребное речешь, гостюшка дорогой. Добрая стража – то препона для татей и иных лихих людишек.

Алексей набрал воздуху в легкие, намериваясь ответить "боярину" в таком же посконно-домотканном духе, как идиллические декорации "вотчины" были безнадежно испорчены появлением на крыльце Синди. Будущая эстрадная дива была облачена в супермодный лайкровый костюмчик, больше смахивавший на купальник, и создатель которого явно страдал манией экономного расхода ткани. Она лучезарно улыбнулась гостю и воскликнула радостным голосом

– Ой, а я знаю – кто вы! Вы – Алексей Пошлецов!

– Верно, котенок, – подтвердил хозяин дачи, – Это и есть тот самый знаменитый Пошлецов. Прощу вести себя с ним весьма услужливо и предусмотрительно. Хозяин лучшей и самой коммерчески успешной отечественной телекомпании может сыграть не самую последнюю роль в твоей будущей карьере, особенно на телевидении.

– Господин Пошлецов, помогите мне продукты достать из подвала, – тут же сориентировалось молодое дарование, – Я вот хотела Папика на помощь позвать, но...

– Ну, да, чего захотела! – фыркнул "боярин", перебивая свою молоденькую сожительницу, – Хозяина упечь пироги метать! Привлекай лучше вот его, он у нас самый настоящий оплот семьи и морали.

И Ханин ехидно подмигнул своему гостю.

– Да, лично я не посмею отказать даме, – гордо заявил телемагнат, – На том и стою!

После этого, он легко взбежал на крыльцо, наспех обменялся рукопожатием с хозяином дачи и немедленно направился вслед за соблазнительной красоткой.

Продюсер посмотрел им вслед, ухмыляясь, покачал головой и, не торопясь, закурил. Ждать ему пришлось не слишком долго.

Через некоторое время. Пошлецов вновь показался на крылечке. Вид у него был несколько встрепанный.

– Где ты откопал такое сокровище?

– Ширинку застегни, оплот семьи и морали, – посоветовал гостю хозяин дачи, – Можно сказать, это она меня нашла, когда ей во "Всех звездах" отказали.

– А ты и приголубил.

– Работа у меня такая, – холодно улыбнулся известный продюсер, – Быть светочем надежды для молодых.

– Все-таки, классная эта твоя работа, – сладко зажмурился телемагнат, – Идеальное сочетание приятного с полезным!

– Ну, у тебя тоже не уборка общественных туалетов. Кстати, что в данный момент моя питомица поделывает?

– Занимается сервировкой стола.

– Вот и ладненько. А мы с тобой пойдем побеседуем. Есть очень занимательные новости.

– Кейс захватить?

– Обойдемся без него.

Пошлецов и Ханин прошли в дом. Там, в большой комнате а-ля русская горница, будущая секс-бомба хлопотала над обеденным столом, повязав поверх своего легкомысленного лайкрового наряда кокетливый фартучек с рюшечками.

– Папик, может быть, что-нибудь из горячих блюд приготовить? спросила она, увидев вошедших мужчин.

– Нет, обойдемся холодными закусками, – ответил Большой Папа, – Ты особенно не поспешай, мы сейчас пойдем побеседуем о делах наших скорбных, а где-то через часик, ежели будет на то Господня воля, и к трапезе приступим.

Комната, где намеривался "боярин" говорить "о делах своих скорбных", была на первый взгляд обыкновенным внутренним помещением без окон. Но это лишь только на первый взгляд.

– Так ты уверен, что здесь нам не нужен мой кейс? – еще раз напомнил Алексей, войдя в "совещательную комнату" и с любопытством глядя на своего компаньона по тайному частному расследованию.

– Уверен. Две недели назад электронщики из моей фирмы хорошо поработали над этой комнаткой. Теперь она надежно звукоизолированна и полностью экранирована от любого электромагнитного излучения.

Компаньоны прошли вглубь помещения и сели в кресла, стоявшие рядом с журнальным столиком. На журнальном столике стоял компактный кассетный магнитофон, ничем не примечательный на первый взгляд.

– Магнитофончик послушаем? – попытался пошутить телемагнат, – Ты, наверное, классные записи где-то оторвал?

– Очень классные – тайная магнитозапись репетиционных упражнений суперзвезды телешоу "Все звезды" Снежаны Багрий, – проанонсировал предстоящее прослушивание Большой Папа и включил магнитофон.

Из магнитофонного динамика донеслись первые звуки, из которых поначалу ничего конкретного нельзя было разобрать – хлопанье дверцы автомобиля звук шагов, скрип входной двери. Наконец, раздался довольно отчетливый женский голос:

– Здравствуйте, меня зовут Снежана Багрий. Вот мой пропуск, мне в четвертую студию. Мужской голос:

– Время вашей репетиции?

– Девять ноль-ноль.

– Проходите.

Опять послышались звук шагов и звук открываемой и закрываемой двери. Вновь мужской голос, но с более властными интонациями:

– Присаживайтесь, Снежана. Рад вас видеть в добром здравии.

– Здравствуйте, Владимир Иванович, – сказала Багрий, – Как всегда, начнем с психологического тренинга?

– Естественно. Расслабься, пожалуйста. Звезда звезду зовет звездою.

Между тем, оставленная без присмотра в обеденном зале-горнице Синди, выждав некоторое время после ухода мужчин, прошла вслед за ними и натолкнулась на запертую дверь. Мучимая любопытством девушка приложилась ухом к двери, затем к стене, пытаясь услышать хоть слово из происходящего в "совещательной комнате". Однако, все ее усилия были тщетны.

Большой Папа и телемагнат продолжали прослушивание магнитофонной записи.

Мужской голос:

– Кто он – этот твой жених?

– Виктор Славин, мой земляк, мы давно знаем друг друга – почти четырнадцать лет, – сказал в ответ голос Снежаны, претерпевший по сравнению с началом тайной магнитозаписи поразительную метаморфозу. Он стал каким-то неестественным, с механическими безвольными интонациями.

– Как вы познакомились?

– Мы вместе работали в ресторанном оркестре.

– Тебе больше не нравятся девочки?

Поп-звезда молчала.

– Отвечай! – повысил голос странный собеседник.

– Цыганенок... Я его очень люблю.., – голос Снежаны странно вибрировал и, казалось, что она начала задыхаться, – Я знаю, этого нельзя... Но я ничего не могу поделать...

– Осторожно, критическая зона! – послышался еще один мужской голос, Имидж-модель блокирована!

Находящаяся за пределами совещательной комнаты Синди не унималась. Она прикладывала к разным местам стены и дверям большую кофейную чашку, упорно пытаясь таки добиться своего. Но ничего не помогало любознательному молодому дарованию. Все было тихо, как в могиле.

Ханин выключил касетник и поинтересовался у своего компаньона и гостя:

– Какие впечатления?

– Бывают в жизни чудеса или удивительное рядом! – молвил Пошлецов, немного помолчал и добавил, – Ты знаешь, я-то, поначалу, не очень поверил в твою версию. Но, теперь, все сомнения прочь.

– Какие еще соображения будут?

– Мне представляется, после такого конфуза с Багрий, они во что бы это ни стало попытаются избавиться от Славина.

– Несомненно. Тем более, с их возможностями, это не представит для них особого труда.

Телемагнат вскочил с кресла и возбужденно прошелся по комнате, смотря вдаль невидящими глазами. Потом он остановился и сказал компаньону, смущенно потирая лоб:

– Сейчас у меня возникла одна идея, как можно форсировать события и, в конечном счете, выиграть всю партию в целом. Но есть в моем плане не совсем приятные вещи, и я не знаю можно ли так поступать?

– Ты, видно, так и не понял – в какой дерьмовой ситуации мы оказались – перебил его Большой Папа, – Поэтому – нужно, Леша, нужно.

Над дачным поселком, где стоял псевдорусский терем Ханина, сгущались вечерние сумерки, когда за его ограду вторично за этот день въехал лимузин Пошлецова. Хозяин дачи, в этот раз облаченный в обыкновенный найковский спортивный костюм, встречал своих гостей без привычных псевдорусских церемоний. Он молча пожал руку телемагнату и попросту обнялся со Славиным.

– Рад тебя снова видеть, брат! Прости, что мы с тобой раньше не могли встретиться.

– Мне уже неоднократно это объяснил Леша, – отвечал Виктор, улыбаясь, – Конспирация!

– Не будем здесь, – остановил его шоу-бизнесмен, – Давай пройдем внутрь, там и поговорим.

Заводя гостей в дом, Ханин коротко спросил Пошлецова:

– Хвост был?

– Вроде бы нет. Кстати, Синди сейчас здесь?

– В город уехала. Надоело девочке в хозяйку дома играться – решила на дискотеке поплясать мальца.

Вскоре в "совещательной комнате", в креслах, перед низеньким и широким журнальным столиком, сидели Славин, Пошлецов и Большой Папа. Как когда-то в ханинской квартире перед судьбоносным для них решением о начале записи подпольной рок-оперы "Владимир Ильич Ленин – суперстар". Изменились приятели, изменилось и теперешнее обиталище хозяина квартиры. Несмотря на практическое отсутствие в комнате бытовой аппаратуры – главной приметы зажиточности Барыги в те года, все же было видно, что живет здесь человек очень богатый даже по теперешним бизнес-воровским временам. Отреставрированная антикварная мебель красного дерева, дорогой персидский ковер ручной работы на полу, а на стенах двойка-тройка подлинников весьма известных мастеров.

Угощал Ханин своих друзей каким-то прозрачным напитком в фигурной тонкостенной бутылке, со стеклянной гроздью винограда внутри.

– Граппа – итальянская водка из черешневых косточек, – отрекомендовал он свое угощение, разливая его с торжественным видом по небольшим изящным рюмочкам.

– Самогон! – вдруг оказал Виктор, пригубив свою рюмку, – Чистой воды самогон.

– Неужели не нравится? – неподдельно огорчился хозяин, – Может быть, чего другого примите?

– Виталь, у тебя есть сорокалетний "Мартель", ты меня им в прошлый раз угощал, – предложил лукавый телемагнат, держа рюмку с граппой в руке и ожидая вполне предсказуемой реакции гостя столицы, не искушенного в последних модах по части горячительных налитков в первопрестольной, – Тащи его сюда.

– Эх, вы, не понимаете тонкости вкуса благородных напитков! проворчал Большой Папа, поднимаясь со своего места и извлекая из винного бара, имевшего форму средневекового замка в миниатюре, вышеупомянутую бутылку "Мартеля", – А ведь когда-то исключительно "борматель" употребляли, да еще похваливали при этом!

– Может, ближе к делу? – попросил Славин, подмываемый законным любопытством.

– Щас, – сказал Ханин, наливая в чистые рюмки коньяк для Алексея и Виктора, – Леша, давай для начала, представим ему результаты его же деятель нести.

На журнальном столике, между фирменной круглой коробкой с английскими сигаретами "Данхэлл" и изящной китайской фарфоровой вазочкой с засахаренным миндалем, солеными фисташками и дорогим швейцарским шоколадом "Таблерон", красовался маленький кассетный магнитофон. Точно такой, каким пользовались шоу-бизнесмен и телемагнат в прошлый раз.

– Шпионскую "спичку" припоминаешь? Сейчас ты услышишь, что на нее записалось, – ухмыльнулся надежа прогрессивной российской телеаудитории и включил воспроизведение.

Хлопанье автомобильных дверей, звук шагов, скрип входной двери. Наконец, знакомый Славину голос.

– Здравствуйте, меня зовут Снежана Багрий. Вот мой пропуск, мне в четвертую студию. Мужской голос:

– Время вашей репетиции?

– Девять ноль-ноль.

– Проходите.^

Опять послышались шаги и звук открываемой и закрываемой двери. Вновь мужской голос, но с более властными интонациями:

– Присаживайтесь, Снежана. Рад вас видеть в добром здравии.

– Здравствуйте, Владимир Иванович, – сказала Багрий, – Как всегда, начнем с психологического тренинга?

– Естественно. Расслабься, пожалуйста. Звезда звезду зовет звездой. Виктор удивленно посмотрел на друзей юности. Те продолжали невозмутимо смаковать свое питье.

– Я слушаю, – голос благодатненской поп-знаменитости поражал своей внезапной метаморфозой.

– Запомни, ты сейчас занимается репетицией своего будущего номера. Запомнила?

– Да.

– Хорошо. Какие у тебя проблемы с Геликой?

– Я ее больше не люблю.

– Плохо. В чем дело?

– Ко мне приехал мой жених, я теперь его люблю.

– Кто он – этот твой жених?

– Виктор Славин, мой земляк, мы давно знаем друг друга – почти четырнадцать лет.

– Как вы познакомились?

– Мы вместе работали в ресторанном оркестре.

– Тебе больше не нравятся девочки?