Текст книги "Отверженный 追放者 Часть IV (СИ)"

Автор книги: Александр Орлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– У тебя был сексуальный опыт, я правильно поняла?

– Да, конечно. Вынужденно приходилось очищать себя от надоедливых мыслей. Но очень редко, в крайнем случае. И, я знаю, что ты спросишь – я предпочитаю женщин, они кажутся мне более правильным выбором.

– Как ты так определил? – едко улыбнулась она.

– Это очевидно, – эрекция на вид женской груди. Первый признак того, что ты гетеросексуал, разве не так?

– Можно и так сказать, – подавила она смешок. – Ты получаешь удовольствие от процесса?

– Нет, это отвратительно, – возмущенно мотнул головой он. – Мне не нравятся человеческие тела, помнишь? Так что я вынужден терпеть весь акт, пока тело само не справится и не выполнит свою функцию. Это как смотреть нудный фильм через силу, противно.

Она выпустила струйку дыма и пригубила отвратительной бурды из картонного стаканчика. Интересно…

– Ты сказал, что предпочитаешь женщин. По статистике убийств, женщины составили почти 70 % от списка. Ты говорил, что пол или раса не влияют на твой выбор.

– Верно, не влияют. Женщин просто приятней убивать.

– Объясни.

– Они приятно пахнут. Их легче обездвижить, легче транспортировать или перенести. Они гораздо реже сопротивляются. Среди женщин больше пустышек.

– Стоп, стоп! Это уже похоже на женоненавистничество.

– Ты правда хочешь впихнуть повестку в интервью? – устало вздохнул он. – Послушай, я, возможно, единственный человек из всех, кого ты знаешь, который не является расистом, сексистом, шовинистом, или ненавистником хоть кого-то. Ты хоть представляешь какого это? Хоть на мгновение представь, что ты никого не ненавидишь.

– Эм… Я никого не ненавижу.

– Ты ведь поддерживаешь феминизм? И еще голосовала на выборах за небинарную персону, о чем яростно писала в блоге.

– И что с того, я наоборот…

– А теперь ответь, как ты относишься к людям, которые ненавидят феминизм как движение? Которые поливают грязью женский род, придумывают отвратительные шутки и считают, что ни одна мокрая дырка не должна иметь водительское удостоверение? Как ты относишься к патриархату в арабских странах, где женщину унижают и бьют лишь за то, что она посмела нанести косметику или не прикрыть лицо?

– Конечно, я осуждаю подобный…

– Ты их ненавидишь, Ви. Как ненавидишь насильников, педофилов, каннибалов и детоубийц. Тяжело быть честным с самим собой, да?

Она замолчала, не зная, какой аргумент привести, чтобы его образумить.

– Мир немного сложнее, чем тебе кажется, эМ, – наконец, сказала она. – Тебе сложно понять, учитывая психологические проблемы.

– О, теперь ты решила перейти на личности, ожидаемо. Вы всегда это делаете, когда нет других доводов, – довольно кивнул он.

Да что этот урод знает⁈ Как он смеет говорить… Спокойно, Ви, это очередная провокация, а ты, дурочка, пропустила удар под дых.

– Вы все друг друга терпеть не можете, – заявил он. – Лесбиянки не бьются за свои права, те времена прошли, теперь они просто вымещают злобу на любых мужчинах. Либералы желают смерти демократам, черные – белым, белые – другим белым, потому что встали на сторону черных. Все ваши сообщества, объединения и движения просто очередной звериный порыв. Вы все строите стены и организуете крестовые походы, и каждый год приходится смотреть в новостях новое порно.

– Вот что ты думаешь о нашем обществе? Это твое настоящее лицо, да, эМ?

– Общество… – он покачал головой и выплюнул бычок, тут же потребовав следующую сигарету. Прикурил и выпустил дым, после чего продолжил. – В самом деле, общая тенденция видна, – миром правит слабый. Это прискорбно осознавать, но спорить бесполезно. Они плачут и кричат о несправедливости, тянут руки к верхам, трубят в горны и бьют в барабаны, заявляя о своей исключительности, ранимости и гордости. Сейчас модно быть несносно жирным, больным, расово разнообразным, сексуально открытым, биполярным, ущемленным. Тогда можно приписать себя к великому меньшинству и заявить о своих правах слабого. И нужно заявлять как можно громче, так чтобы услышали, с брызгами слюны и до белого каления. Без разницы, какова твоя цель, куда важнее позиционировать себя буквой в аббревиатуре, которую и не выговоришь.

– Нет, человечество просто перешагнуло через предрассудки…

– Этот бред я уже слышал. Нет, не перешагнуло, а изменило, сделало предрассудки и идею равенства черным флагом, на пути к новому угнетению. Попыталось отбросить естественный отбор словно хвост, оставив лишь рваное напоминание на гладкой заднице. Эталон женщины в твоем мире, – тупоголовая и раздутая самка, что ведет прямой репортаж о том, как побрила причинное место. Эталон мужчины, – болезненного вида подросток, что проводит все время, скрючившись за компьютером, разрабатывая программы. Это не новый виток, и не деградация, – просто очередной загон, что приведет к плачевному результату будущих поколений.

– Твоя логика не подлежит какой-либо критике, ты – фанатик. Фанатик-моралист. Слышал об эти́ческом релятиви́зме?

– Все дозволено, бла-бла. И как там ещё «мораль относительна, потому что добро относительно». Философия, основанная на Эйнштейне, как убого. Знаешь, Ви, я не ручаюсь насчет добра, не понимаю, как охарактеризовать это понятие. Но то, что абсолютное зло существует, в этом я уверен. Так что приписать меня к релятивизму, нигилизму или абсолютизму не получится. Рамки нужны всем и каждому.

– Тогда объясни…

– Малыш, я не хочу философствовать весь вечер, и осуждать пороки современного общества тоже. Ты же не за этим сюда пришла?

Он резко выгнулся, так, что она от испуга отшатнулась, а рука автоматически полезла в сумочку, где лежал перцовый баллончик.

– Проклятье, спина затекла, – произнес он сдавленно. – Устал сидеть. Если так пойдет, на казнь отправлюсь со свежим геморроем и не смогу насладиться процессом.

Ви вернулась в исходное положение. Все вопросы, которые она готовила, сдуло из головы. Она прикурила следующую сигарету, допила кофе и бросила стаканчик в урну под столом.

В коридоре лязгали двери, шумел сквозняк, в остальном было замогильно тихо. Ей вдруг стало холодно, мерзкое чувство сосало под ложечкой, хоть она и не знала, где та ложечка находится.

– Я напугал тебя? – поинтересовался он. – Я думал, что мы подружились.

– Перестань изображать психа, эМ. Как могут подружиться змея и кролик?

– Черт, я не знал, что я так похож на кролика, – хмыкнул он.

– А я смотрю, тебя совсем не расстраивает грядущая смерть, а, мистер Маньяк?

– Нисколько. Пока я об этом не думаю, казнь и не произойдет. Это как прятаться от монстра под одеялом.

– Как насчет того, чтобы вернуться к твоим увлечениям?

Он сделал глубокую затяжку и закатил глаза.

– А то, что я убиваю людей, недостаточно? Нужно ещё что-то?

– Конечно. Большинство маньяков не просто убивают, ты сам знаешь. Кастрируют, уродуют, насилуют, поедают, собирают трофеи. Но не ты. Ты – только оставляешь метку. На их фоне, ты даже скучен.

– Вот теперь я депрессии, довольна? Не смогу жить, зная, что ты считаешь меня скучным маньяком.

– Нет, правда, эМ. Ты же любишь эксперименты. Пару лет назад никто не мог понять, как тебя поймать, ведь каждое убийство было выполнено в разном стиле. Одну ты распял, второго забил молотком, третью отравил…

– Меня начали искать, пришлось менять стиль.

– И ты никогда не поддавался желаниям сделать с жертвой нечто… этакое?

– Мне это не интересно.

– А как же детектив К…? (Подробности в романе /work/76041)

– Вот мы к этому и пришли… Мы же договорились, Ви. Это тема закрыта, ты обещала не спрашивать.

– Черт побери, это очень важно! Ты пытал его, но не убил, всем интересно почему⁈

– Так спросите его.

– Ты знаешь, детектив не дает интервью.

– Если я скажу, ты отстанешь? Обещаешь больше не возвращаться к этому?

– Клянусь! – подняла она ладонь. – Только Библии под рукой нет.

– Я тебе её процитировать могу, – мрачно заявил он.

– Не знала, что ты верующий, – заинтересовалась она.

– Не, просто в мотелях эта книжка в каждом номере, больше читать нечего.

– Вернемся к вопросу…

– Он… этот парень, что так рьяно за мной охотился… Сначала я решил, что он пустышка. Он был на грани, – алкоголизм, депрессивные настроения, замкнутость, разрушение семьи. Пропитанный бухлом, цинизмом и злобой, он так яростно рыл подо мной землю, что я заинтересовался его напористостью. Когда я встретился с ним лицом к лицу, мне открылась истина. Он не стал пустышкой только по одной причине, – из-за меня. Только охота придавала его жизни смысл, я стал преградой на пути его саморазрушения. Я был удивлен, никогда прежде не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. Я не мог его убить, ведь он хотел жить, но он жил, только чтобы убить меня. Неразрешимый парадокс и абсолютный дуализм. Я просто не мог этого сделать. Это как лишить жизни собаку, что идет за тобой, надеясь, что ты бросишь ей кость. Можно, но зачем?

– И ты решил его изувечить, – мрачно подчеркнула Ви.

– Нет, я решил его исправить, – поднял он палец вверх. – У В… был этот запал, я чувствовал. Фокус подсказывал мне, что я должен сделать. Теперь с ним рядом моё проклятье, как бы сильно он его не прятал внутри себя. И рано или поздно, он сорвется. Я отсюда слышу тиканье в его груди.

– Хочешь сказать, что он…

– Все, хватит, – прервал он её. – Мы условились не говорить об этом. Я лучше пойду посплю последние часы жизни, чем буду обсуждать человека, который меня сюда загнал.

– Хорошо, давай менять тему, ты прав, – поправила она очки. – О чем хочешь поговорить?

Он неопределенно пожал плечами, не сводя с неё глаз. Сволочь, намеренно так пялится. Ви вернулась к дневникам, открыла блокнот на середине, из книги выпали яркие фотоснимки.

– Это что, карточки с картинками? – усмехнулся он. – Как для детей?

– Думала, что может пригодиться, для тестов. Ты прав, их показывают детям, чтобы проверить эмоциональную вовлеченность. Хочешь попробовать?

– Валяй, Роршах все равно уже в печенках сидит.

– Я представляю. Готов? – она достала колоду из фотографий и изображений. – Нужно отвечать не задумываясь, максимально быстро.

– Отвечать, что? – развел он ладони.

– Называть мысли, которые тебе приходят на ум, когда ты видишь картинку.

– Хорошо, давай, – ответил он без интереса.

Она принялась выкладывать карточки, одну на другую, он мгновенно реагировал, произнося слова однотонно, словно программа.

Щенок, бегущий по полю.

– Блохи.

Новогодний свитер со снежинками.

– Колется.

Маяк на холме.

– Волны.

Крепкое рукопожатие.

– Кутикулы.

Пасущийся теленок.

– Ребра.

Дорога, уходящая в горы.

– Туман.

Старый, покосившийся дом.

– Убежище.

Горка осенних листьев.

– Разложение.

Колосистое золотое поле.

– Жатва.

Девушка, стоящая на перроне.

– Жертва.

Она отложила карточки и подперла подбородок руками, глядя на него осуждающе.

– Ты ведь играешь со мной, эМ, ведь так?

– Но ведь карточки это и есть игра.

– Твои ответы имеют максимально негативный контекст, ни одной нормальной реакции. Хочешь сказать, что твоя проекция мира настолько деструктивна, пессимистична?

– Я не понимаю, к чему ты ведешь. Ты попросила называть слова…

– К тому, что у тебя самого депрессия, если судить по ответам.

Казалось, её комментарий его рассмешил. Это было немного похоже на смех, только очень странный, будто он закашлялся.

– Вот оно что, малыш, ты просто все не так поняла. То, что ты воспринимаешь как негатив, мне может нравиться, об этом не подумала? Я люблю ребра и люблю запах прелых листьев. То, что это процесс гниения, меня не смущает.

– А почему на последней картинке ты выбрал девушку жертвой?

– А как ещё? Она одна, на вокзале, ждет поезд, идеальный вариант. Я подмечаю такие возможности непроизвольно.

– Ты всегда ищешь жертву? Постоянно?

– Что-то вроде. Не ищу, а просто прокручиваю варианты в голове.

– Как акула, которая никогда не насытится.

– Да, что-то вроде. Сложно объяснить, давай пойдем дальше.

– Я просто пытаюсь понять твое мировоззрение, вот и все, – произнесла она осторожно. – Ты начинаешь рассуждать, а потом просто прерываешься в который раз.

– Я не столь сложное существо, малыш. Задай мне простой вопрос, который ты задаешь своим пациентам и все поймешь.

– Хорошо, – чем похожи ботинок и карандаш?

– Классика, – они оставляют след. Но знаешь, каков был бы мой ответ? Я мог бы убить тебя карандашом, как и затоптать ботинком, и в обоих случаях это было бы весело. Вот все мое мировоззрение, я прост и скучен, как обои в цветочек.

– Ты хотел бы меня убить?

Он впервые за весь разговор облокотился на стол и медленно подался вперед. В этот раз она не испугалась, сидела не шелохнувшись, даже не дернулась. Он замер, глядя на неё в упор, сразу было видно, что он наслаждается происходящим, настолько вальяжно он себя вел. Кровь стучала у неё в висках, синие радужки гипнотически пульсировали в темноте, прямо напротив её лица.

– Хотел бы я тебя убить? Не знаю, Ви. А ты хотела бы? – произнес он и улыбнулся.

Грязный бизнес – часть 1

Мне стоило отвлечься от мыслей о самоубийствах и заняться работой. Чем дольше я тяну, тем ближе лезвие к моему горлу.

Я оделся, сунул листовку в карман и уже хотел выходить, как в дверь уборной постучала Асура.

– Что такое? – выглянул я.

– Твой аники звонит, – протянула она телефон. – Ты трубку не берешь, он решил и меня достать.

Я перехватил смартфон и прижал к уху.

– Слушаю.

– Ты где запропастился, аники?

– Как где, ты и так знаешь. В чем дело, узнал что-то по Каину?

– Кое-что, но дело не в этом. Сегодня что за день?

– Пятница, – вспомнил я.

– Ага, а значит, вчера наши дружки наркодилеры должны были…

– Принести долг, конечно! Я и забыл совсем, – изобразил я беспечность. (Если бы ты знал, Дате, чем я был занят…)

– И никто не пришел.

– В смысле?

– В прямом. Никого не было, ни курьера, ни денег. Мне же взнос нести оябуну, а валюты не хватает…

Вот это плохо. И хрен с ним, с Дайго, дерьмово, что нам не принесли нашу подать.

– Давай не по телефону, окей? Я скоро буду, – произнес я и отдал телефон Мико.

– В чем дело? – заметила она мою обеспокоенность.

– Трусы надень, – улыбнулся я, оглядывая бесстыдницу. – Едем в офис.

* * *

Когда мы поднялись в офис, там уже собрались почти все из команды.

– Они нас кинули, точно вам говорю, – насупленно бурчал Принц, уминая рис из миски.

– Нет, – прервал я его, – в этом деле не кидают, Кэтсу. Единственное, что есть у воров, это их слово, просто так они им не бросаются. Звонили секретарю?

– Хай, – ответил Ягами, – он сказал, что едет.

– С деньгами?

– Не сказал. Заявил, что его босс потребовал повторную встречу.

– У меня хреновое предчувствие, – произнес я и устало завалился на диван.

– Не начинай, а? Только дай волю, так ты хандришь, – махнула рукой Мико, падая рядом.

Акира молча протянул мне сигарету и помог прикурить. Я поискал глазами Дайчи, вон он сидит у окна, старается на меня не смотреть. Кои у входа, как обычно, ему бы в фильмах телохранителей играть. Кэтцу уминает за обе щеки, тоже дело обыденное. Дате у окна, курит и следит за дорогой, с нетерпением ждет гостей.

– Нужно подготовиться, – заявил я задумчиво, мысленно проматывая варианты. – Когда этот… как его, ну длинный такой упырь…

– Эмура, – подсказал Принц, заразительно чавкая. – Эмура Сорэ его зовут.

– Как это ты запомнил? – поразился Кои.

– Ну так! Я считаю плохо, зато имен не забываю никогда.

– Когда этот хлыщ должен приехать? – повысил я голос, заставляя парочку заткнуться.

– К вечеру, – ответил Ягами. – Точнее не сказал.

– Тогда у нас есть куча времени, чтобы подготовиться, – заявил я. – В этот раз я с голым задом на встречу не поеду. Накамура-сан, ты еще не забыл, как управляться с мечом?

Акира лишь улыбнулся уголком губ.

– Отлично, тогда у меня для тебя особое задание. И, кстати, где наш челкастый товарищ, а? Где, мать его, Сэра? – занервничал я.

– Он звонил, – отозвался Дате, – сказал, что опять у него живот скрутило или что-то вроде того. Я не до конца разобрался, слова тонули в звуках пердежа. Он приедет, но позже.

– Черт, этот точно не успеет. Вот это уже плохо, значит, западня, – помрачнел я. – Ладно, тогда будем импровизировать. Дайчи!

– А, что? – испуганно отозвался парень.

– Поедешь со мной на встречу, вместо Сэры. Будем надеяться, что твое везение сильнее, чем его невезуха. Да не трясись ты, Кои тоже возьмем. Если что, прячься за ним, – усмехнулся я.

– Мне опять в тылу сидеть? – нахмурился Ягами.

– Аники, ты босс, – развел я руками. – Если тебя в офисе не будет, Эмура однозначно что-то заподозрит.

– Ксо, Рио, ты задолбал уже.

– Не психуй, Ягами-сан, и для тебя дело найдется. В общем, слушайте, что нужно сделать…

Группа окружила меня, как дети елку на новогодний утренник, а я принялся выдавать задания каждому из них.

* * *

Все происходило равным образом, как и прошлый раз. Черный седан, Эмура и двое сопровождающих. Но сегодня я не собирался садиться в машину Мастера Ицу, отказался наотрез. Заявил, что последуем за седаном на своем минивэне. Если Эмура и удивился, то не подал виду.

– Ещё раз прошу принять мои извинения за задержку с оплатой, – сказал он, перед тем, как я покинул офис. – Как уже было сказано, у Мастера Ицу возникли проблемы с реализацией товара на вашей земле, он хотел бы обсудить их лично и найти некоторого рода решение.

Кои сел за руль, я на пассажирское, а Дайчи на заднем ряду, там, где не так давно катались трупы двоих наемников и Начи-самы. Мы тряслись по ухабистой дороге бедного квартала, из хрипящих колонок звучали попсовые мотивы одной из песен, что играла в караоке. Минивэн был заряжен на максимум наших возможностей. Под сиденьями у нас лежали самопалы, спрятанные в рукояти из-под зонтов (этот трюк я подсмотрел у Асуры). Там же были спрятаны вакидзаси и несколько катан, в том числе меч старого сенсея. Метательные ножи и газовые гранаты покоились в дверях, а в подкладке пиджака каждому грел сердце незаменимый танто.

– Эй, ты куда, – толкнул я Кои в плечо и показал на машину спереди. – Видишь, поворачивает.

– Сумимасэн. Никогда в этом районе не был, – ответил он мрачно. – Не нравится мне здесь.

– А я бывал, – подал голос Дайчи, – в самом деле, я здесь вырос.

– В этих… трущобах? – скривился Тайго. – Ксо, вон посмотри, у них даже сортиры на улице стоят.

– Вообще-то, даже в Санья есть хорошие кварталы и плохие. Как-ты понимаешь, в плохие лучше не забредать, – отозвался Никияма. – В центре не так уж и плохо. Похоже на дворы Кабуки-Тё, только мусора побольше.

– Так про всё Токио сказать можно.

Мы приближались к заброшенному заводу, мрачной тенью он выглядывал из-за домов, нависая над улицами как потухший вулкан. Медленно прокатились через первый пропускной пункт и двинулись ко входу, проезжая завалы металлолома, что так и не удосужились разгрести. В основном это были старые машины, легковые и фургоны, аварийные или разваливающиеся от времени.

Напряжение во мне росло. Чем сильнее мы приближались к заводу, тем больше нервничала Муза и ворочался Фокус в животе.

– Таких свалок в городе сотни, – заявил Дайчи. – Я как-то видел кладбище электросамокатов. Все в ряд, как новенькие, на некоторых ни царапинки.

– Сделай потише, – попросил я бавить музыку, она мешала сосредоточиться.

– А чего их не продают? Самокаты? – спросил Кои, крутя ползунок на магнитоле.

– Срок эксплуатации вышел, а новые печатать дешевле, чем старые чинить. Кризис производства, – решил поумничать новичок. – Аккумуляторы забирают, а каркас оставляют гнить на площадке, кому он нужен с неработающей платой.

– А если…

И в этот момент в правый бок нашего минивэна на скорости врезался фургон, появившийся неизвестно откуда. Хрясь!!!

Он вынырнул из скрытого для нас прохода между машин, и протаранил минивэн, опрокидывая в канаву.

Уши заполнил лязг металла и хриплый крик Кои, стекло пассажирской двери взорвалось блестящими искрами, я уперся руками в приборную панель и сжал зубы, в надежде, что наш транспорт не ляжет на левый бок. Но нет, земля перед глазами стремительно приближалась, – микроавтобус слетел в кювет и зарылся мордой в насыпи, как подбитый самолет. Я повис на ремнях, наблюдая, как растет трещина на лобовом стекле.

Тряхнуло нас недурно, аж в глазах зарябило, я ещё не пришел в себя после удара, а тело само начало выбираться. Я зажал катану коленями, коротким движением перерезал ножом ремни, и локтями врезался в стекло, выдавливая его тяжестью своего тела. Вывалился на землю, перекатился и сразу же вскочил, перехватывая меч.

Суки, я знал, что это засада, вот чувствовал же!

Красно-черная рукоять легла в ладонь, я вырвал катану из вынужденного сна, заставив прекрасную сталь запеть. В отражении клинка я видел бегущих по склону людей, там же появились глаза Музы, её зрачки пульсировали яростью.

Конец тебе мокрый хлыщ, и тебе, гнида морщинистая. Я вас обоих выпотрошу и повешу сушиться на проводах, в назидание остальным. А пока порубаю в капусту идиотов, что никак понять не могут, с кем, мать их, сволочи, падлы, твари гнилостные, они связались.

Они не ожидали, что кто-то выберется так быстро, не подоспели вовремя, я их опередил. Но Кои застрял, придавленный сломанным сиденьем, а позади него копошился Дайчи, что никак не мог достать свой вакидзаси. Им нужно время, а моей участью было их прикрывать.

– Вылезли быстро, бакаяро! – прокричал я им, разворачиваясь к врагам лицом и становясь в стойку.

Вот же дрянь, их тут тьма просто! Фигуры быстро спускались по грязи, перепрыгивая через мусорные кучи, а я никак не мог их сосчитать, будто проклятие Принца постигло и меня. Примерно до хрена, точнее не скажешь. Я покрепче перехватил рукоять двумя руками.

Первый, и самый глупый, парень в грязной футболке налетел на меня, замахиваясь здоровенным тесаком. Легко, даже слишком. Одним рубящим ударом я рассек его грудь, лишь немного подавшись вперед. Он пронесся мимо, следом пролетели брызги крови, мелкой моросью окропив моё лицо. Что ж, вот и мое цудзигири, – первая проба оружия в бою, так самурай испытывал свежую катану или технику, об этом тоже сенсей рассказывал.

Жаль, Акира этого не видел, он бы оценил выпад по достоинству.

Второй подросток оказался умнее, он растерянно остановился, дожидаясь кого-то из своих, чтобы напасть скопом. Но я не собирался давать ублюдкам ни шанса, хватит с меня этих дебилов. Никак они не научатся!

Я бросился вперед, и быстрым взмахом нанес двойной удар, по ногам и шее мальца, заблокировать которые он не успел. Мальчик рухнул в грязь, зажимая раненую шею и изливая ртом кровавую массу. Не успевший ему на помощь приятель сразу же попытался отомстить, растянувшись в прыжке и замахиваясь железной дубинкой.

Ну и где мой боевой отряд, симатта⁈ Чего копошатся там, как блохи в лесу междуножья⁈

Я шагнул назад, уклоняясь от прямого удара, и контратаковал снизу вверх. Рукоять ударила в подушечки на ладонях, будто я рубил не человека, а дерево. Кисть противника отлетела от тела, все также зажимая в кулаке шипастую дубинку. Выглядело это так, словно я человечка из лего разбирал, – потянул, вот запчасть и отскочила. С безумным воплем третий нападавший осел наземь, размахивая культяпкой и поливая себя красным дождем.

А вот и следующие, на вид тоже какие-то оборванцы. Теперь трое, за ними ещё человек семь бежит. А за теми ещё…

Вперед выпрыгнул Дайчи, обойдя меня справа. Он чудом увернулся от длинного ножа и дугообразным движением подрубил противнику руку.

– Дайчи! – выкрикнул я.

– Чего? – обернулся он.

Я было хотел сказать, что сзади ещё один, готовится бросить в него ржавую трубу, но обрезок пролетел буквально в сантиметре от головы Дайчи, лишь всколыхнув его волосы. Вот же везучий засранец.

– Ничего, – покачал я головой.

Я хотел добавить что-то вроде: «продолжай в том же духе», но схлестнулся с парнем в майке и трико, который довольно ловко размахивал цепью. (А бензопилу никто не принес? Вот не хватает ещё бензопилы здесь, знаешь…)

Заткнись нахрен, внутренний голос! Ты не видишь, что, бл… происходит⁈

Ловко пройдя под веером из колец, я подрезал недобайкеру ногу, чуть ниже ягодицы, а когда тот оступился, добил рукоятью в лицо. Глядя, как он захлебывается мокротой из носа, я бесцеремонно приставил лезвие к его горлу и потянул катану на себя.

Муза разрывала зал. Ощущение было, что для неё играл целый оркестр из маленьких херувимов, чертей или хрен знает кого. Иногда она прерывала пение на хриплый и зловещий смех, счастью её не было предела. Кажется, она сошла с ума. Лишь бы мне не последовать за ней.

– Ты где пропадал⁈ – зарычал я на Кои, который в это время втаптывал какого-то недомерка в землю. – И где твой меч, мать твою⁈

На здоровяка накинулся головорез с топориком, Кои перехватил его руку, одним движением сломал кисть, как будто она из соломы, вырвал из ослабевших пальцев оружие и добил врага обухом.

– Не нашел я меч, – пробурчал он в ответ. – Не страшно, и так справлюсь.

Он перехватил топорик покрепче и бесстрашно рванул в толпу, быстро орудуя им, как нунчаками. Ну и на хрена, спрашивается, мы запасались?

Отщепенцев становилось все больше, мастистая толпа, кто в майке, кто в тулупе, худые и толстые, разного возраста. Все как один озлоблены и потрепаны. Вооружены всем подряд, начиная от обрезков арматуры, до кукри и пожарного топора. Отребье из низов, которым бросили кость. Только эта кость им в горле встанет.

Держу рукоять поближе к корпусу, уклон, выпад, взмах, еще один, – парень с бородкой валится на колени, зажимая живот. Вращение, блок, моя катана скрещивается с коротким мечом бойца в кожаной куртке. Звон стали, держу угол, показ, проваливание и ответный удар по руке, противник теряет оружие, я привычно добиваю парой махов.

«Сзади» – предупреждает Муза. Ещё вращение, боковой удар «кеса», дугообразное движение, что тянет за собой кровавый ореол. Я даже не успел заметить, кого поразил, все происходило стихийно, рефлекторно.

В драке не заметил, как начался дождь. Земля в широкой канаве мягкая, я почувствовал это сразу, как вывалился из машины. Возможно, здесь когда-то проходила ливневка или организовывали сбросной канал. Ноги и так утопали в грязи, а дождь и всеобщая возня превращали место боя в болото.

Вероятно со стороны выглядело не очень. Трое парней в белых рубашках, залитые кровью и по колено в грязи отбивались от скопища вооруженного сброда и все это под ураганным ливнем.

Бой становился работой, ни о какой технике не было и речи. Плечи ныли от веса оружия, кисти отказывались повиноваться, серая жижа хлюпала под ногами. Спину обожгло невидимой плетью, – кто-то достал меня, полоснул по лопатке. Кои прикрыл меня, свалил врага и принялся добивать короткими ударами топора. Он все бьет и бьет, а парень в грязи орет и корчился, и кажется, эта сцена будет длиться до бесконечности. Дайчи пятится под напором двух оборванцев с ножами, один из бедняг поскальзывается в луже и теряет равновесие, а Никияма сразу же добивает его коленом в челюсть, и переключается на вторую цель.

Кто-то цепляет меня за ворот пиджака и тянет на себя, падаю навзничь прямо в грязь, наваливаюсь на противника, всем телом нажимая на катану. Он пытается защититься, выставив руки, я не вижу его лица, лишь обезумевшие от страха глаза. Лезвие режет его предплечья, проходит глубоко в лучевую мышцу, он больше не может терпеть, и с воем сдается. Катана падает ему на горло, словно гильотина.

Тяжелая бита с размаху ударяется мне под ребро, перехватывает дыхание, я перекатываюсь в сторону, измазавшись в сером месиве.Фокус только мешает, угроз вокруг столько, что голова идет кругом. Кстати о ней… Следующий удар прямо затылку, зубы щелкнули, а из глаз посыпались звезды, повезло, что не с размаху, иначе проломили бы череп. Бью наобум с разворота, вкладывая всю силу в замах, брызги грязи и крови переплетаются в отвратительный фарш, враг с битой падает, зажимая разрубленную ногу. Нужно встать, иначе так и останусь в этом дерьме. Катана стала обузой, она слишком длинная, в этой толкотне она не поможет. Придется оставить её, либо я, либо она.

Ползу в окружении ног, хватаюсь рукой за ржавое колесо брошенной колымаги, поднимаюсь, опираясь на дверь и тут же Фокус уводит меня вправо, не давая опомниться. Бита прилетает в то место, где я только что стоял, взрывая стекло машины фонтаном мелких осколков. Перекатом я отхожу к капоту, наблюдая, как второе стекло взрывается от удара подобно первому. Бросаюсь вперед, прямо на противника, беру кисть с оружием под руку, впечатываю локоть в зубы, ломаю кистевой сустав, отбираю биту. С размаха отправляю урода в клоаку и с разворота начинаю месить спину другого бродяги, что в этот момент забивал Дайчи монтировкой. Бью его с размаха по спине, еще раз, еще и ещё по ребрам, по голове, плечам и рукам… Глухой стук отбиваемого мяса звучит у меня в ушах хоровым пением.

Бок разорвало дикой болью, я слишком увлекся и был наказан. Теперь у меня под ребром рваная рана от ножа, а мелкий говноед, что мне её оставил, пятился от меня в испуге. Я набросился на него, уродуя битой его мордашку. Похоже было, будто я рублю дерево, – замах, удар, замах, удар, пока его лицо не превратится в пюре.

Ещё один, в окровавленной рубашке. Тоже хочет получить. Бита врезается ему в живот, заставляя согнуться, следующий выпад лишает его зубов.

Не успеваю закрыться, в тыльную сторону ладони впивается узкое лезвие вакидзаси, прошивает насквозь. Правая рука! Проклятье!

Я вырываю ладонь, бью мечника левой в нос, добавляю локтем и финально ногой с разворота в голову. Кто-то с разбега врезается в меня сзади, я лечу вперед, роняя биту, буксую в грязи, скольжу как по льду, закапываюсь все глубже. Удается сесть, но сзади наваливается туша, горло обивает велосипедная цепь и сдавливает гортань.

Суки! Уроды конченые! Я выхватываю танто левой рукой, колю сволочь в ногу обратным хватом, лишь бы попасть, неважно куда. После третьего или четвертого тычка цепь ослабевает, я откидываюсь назад, переворачиваюсь к засранцу лицом и вспарываю ему живот, выпуская внутренности.

Покрытый грязью с ног до головы, весь в крови и без сил, я продолжаю остервенело биться за жизнь. Воздуха не хватает, кажется, что драка идет вторые сутки. Оценить свое состояние я не в силах. Даже встать с колен не в состоянии, слишком скользко. Поэтому начинаю наносить короткие колющие удары по ногам людей вокруг. Сверху прилетает, то битой, то арматурой, я верчусь в сером месиве и продолжаю резать, рядом падают извивающиеся от боли бандиты.

Балаган заканчивается, когда затылок накрывает болью. Я даже не знаю,что это было и чем меня огрели, просто падаю лицом в клоаку, а сверху начинают сыпаться удары.

Дерьмо. Мы полагали, что засада будет в стенах завода, а никак снаружи на подьезде. Весь план был рассчитан только на это.