Текст книги "Волчье логово"

Автор книги: Александр Омильянович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

– Не будем о них говорить! – резко прервал его Штангер.

– Хорошо! Я обещаю внимательно следить за развитием событий. Ведь я имею больше возможностей, чем ты.

Давай только избегать встреч, чтобы нас никто не видел вместе. Может, отделаешься легким испугом? Ведь они постараются использовать наши разведывательные кадры, так как сами они не имеют ни малейшего понятия о фронтовой разведке. Если тебе будет грозить опасность, постараюсь вовремя предупредить, и ты тогда примешь нужное решение. Рассчитывай на меня!

Хайден протянул руку. Штангер молча пожал ее…

«Судя по всему, мне грозит опасность. В любой момент готов уйти в пущу. Примешь меня как „безработного“ партизана. Может так случиться, что появлюсь без предупреждения и в немецком мундире. Чтобы твои ребята меня не подстрелили, сообщи им: пароль – „Рысь“; отзыв – „Весна“. Передай мне также несколько возможных мест базирования твоих людей и объясни, как туда попасть. Я буду в эти дни поблизости от Беловежа. Возможно, все еще окончится хорошо».

Штангер прочитал записку, воткнул ее во фляжку и отнес в тайник. Ему хотелось, чтобы Никор, получив его сообщение, на всякий случай был готов и находился поблизости. В ту же ночь Штангер послал шифровку в Центр, предупредив, что дело пахнет провалом.

Вернувшись к себе, проверил пистолет и лег спать, однако спал неспокойно, просыпаясь от каждого шороха в коридоре.

Рано утром раздался телефонный звонок. Хайден сообщил, что ночью американо-английские войска высадились в Нормандии. Это было 6 июня 1944 года.

Перед самым обедом в Беловеж приехала Хелен в сопровождении двух сотрудников института имени Геринга. После короткого телефонного разговора со Штангером она остаток дня провела в охотничьем домике на совещании у директора Рагнера. Со Штангером они договорились встретиться вечером за ужином в ее комнате.

Весь день в разведцентре царило необыкновенное оживление. Все только и говорили о высадке союзников, слушали короткие, скупые сообщения главной ставки фюрера, изучали карту Франции и высказывали прогнозы о дальнейшем развитии военных событий.

* * *

Встреча была обычной для влюбленных, Они громко говорили обо всем, о чем воркуют после долгой разлуки влюбленные, Хелен включила радио и вентилятор, потом выглянула в коридор проверить, не следит ли кто за ними. Плотно прикрыв дверь, она села на кушетку рядом со Штангером.

– Я думаю, здесь не подслушивают? – шепнула она.

– Думаю, что нет, но радио пусть будет включено. Я тебе должен столько рассказать…

– Я тоже.

Штангер обнял ее, поцеловал и долго шепотом рассказывал о том, какая обстановка сложилась вокруг него в Беловеже, о таинственной группе во дворце, о неудачном нападении Никора на автомашину. Хелен внимательно слушала его. Она курила сигарету за сигаретой, но не прерывала Штангера. А когда он кончил рассказывать о событиях последних дней, спросила:

– Что ты решил делать в связи с подозрениями Лайсберга? Ведь это сейчас самое важное!

– На всякий случай предупредил Никора, чтобы находился недалеко от Беловежа. Всю ночь и сегодняшний день ломал голову, думая о беседе с Лайсбергом и предостережении Хайдена. Я пришей к единственному выводу, и ты, думаю, согласишься с этим. Пока это всего лишь шантаж и попытка СС терроризировать нас. По-моему, я не ошибаюсь. Если б они имели конкретные доводы против меня в истории с Бланке, Фляйнертом и другими, то они со мной вообще бы не разговаривали. Так ведь?

– По логике вещей – так. Однако помни, Анджей, гестапо, чтобы убрать человека, не надо иметь никаких доводов. Бдительность и еще раз бдительность! Нельзя, чтобы тебя захватили врасплох. Надо признаться, что я тоже в подобной ситуации…

– Ты? – удивился Штангер.

– Да. Наш военный отдел возглавил офицер СС, дрянь несусветная. В институте он сейчас имеет больший вес, чем сам профессор Дервиц, который, как тебе хорошо известно, и сам ярый гитлеровец. До меня дошли слухи, будто этот офицер особенно интересуется мною, и, кажется, не только он. В мое отсутствие в моей комнате произвели обыск. Сделано это было очень аккуратно и умело, но я все-таки узнала об этом. Обо мне расспрашивали в гестапо всех соседей, которые живут на первом этаже особняка. Их спрашивали, кто ко мне приходит, не замечали ли они чего подозрительного и так далее. И хотя им под угрозой смерти было приказано молчать, они мне все же рассказали об этом. Террором и издевательствами эсэсовцы хотят удержать все, что рушится. Анджей, я больше не могу! Это все слишком долго тянется. У меня сейчас так расшатались нервы, что я буквально едва держусь на ногах. Постоянное напряжение… Если пойдешь к Никору – я с тобой.

Штангер еще крепче прижал ее к себе.

– Извини меня за минутную слабость, – прошептала она. – Прикури мне сигарету… Я помогу тебе разгадать загадку, над которой ты уже несколько дней ломаешь голову.

– Ты имеешь в виду эту особую группу?

– Да! Если мы нанесем по ней удар, то это будет наша последняя операция, ибо у нас под ногами, как говорится, уже горит земля. Эта группа имеет весьма романтическое кодовое название «Траум» – мечта. Уже несколько лет по приказу Гитлера эта группа осуществляет секретное строительство укрепрайонов, оборонительных линий, штаб-квартир главного командования и аэродромов. Во главе этой группы стоит инженер-полковник Рихард Зеллгер, офицер ставки Гитлера и его доверенное лицо, приятель Гиммлера, Геринга и Кейтеля. Ты еще с ним не познакомился?

– Еще нет, а хотел бы.

– Он иногда ходит в гражданском. Среднего роста, возраст – около шестидесяти, лицо полное, высоко подстриженные светлые волосы…

– Ты его знаешь? – заинтересовался Штангер. —

– И неплохо. Потом расскажу о своем знакомстве с ним. Это гитлеровец-фанатик. Один его сын, офицер СС, входит в состав личной охраны Гитлера, а другой сын работает у генерала Вальтера Шелленберга. У Зеллгера две слабости: любит выпить и неравнодушен к девочкам…

– Зачем их сюда прислали? – горя нетерпением, прервал он ее рассказ.

– Через несколько недель на Востоке начнется буря, и это для тебя не секрет. В штаб-квартире Гитлера некоторые считают, что русские не предпримут наступления, однако на всякий случай приказано строить две новые оборонительные линии и запасные аэродромы. Первая линия – Неман, Свислочь, Буг, северная граница полесских болот и восточная граница Беловежской пущи; вторая – Бебжа, Нарев, граница Восточной Пруссии. Готовятся железобетонные бункеры для орудий и станковых пулеметов, противотанковые рвы, заграждения, минные поля, волчьи ямы и все, что можно еще придумать. И конечно, аэродромы. Если русские доберутся сюда, то эти линии, особенно первая, должны их задержать. Там работают тысячи пленных, строительные батальоны. И всем этим руководят полковник Зеллгер и его штаб. Отсюда вся эта секретность и усиленная охрана, ибо они уже не доверяют старым кадрам – военной разведке.

– А как ты познакомилась с Зеллгером?

– Это произошло несколько дней назад. Он руководил строительными работами в Восточной Пруссии и с разрешения Геринга должен был выяснить некоторые вопросы в нашем институте. Последнее время Зеллгер торчал в Восточной Пруссии. Он усилил полосу обороны около Гижицко между озерами Негоцин и Кисаяны, треугольник линий укреплений в районе Лидзбарка, форты в первом поясе Мазурских озер. Все это я узнала от него. И все это теперь знает наш Центр. Теперь Зеллгера прислали сюда. Сколько жизней на его совести! Тысячи людей умерли от голода и истощения на стройках, которыми он руководил…

Хелен замолчала. Штангер, всматриваясь в тлеющий в темноте огонек сигареты, глубоко задумался. Как узнать планы этих двух оборонительных линий, предназначенных задержать наступление советских войск?…

– Что ты придумал? – нарушив молчание, спросила Хелен.

– Пока ничего. Разные мысли лезут в голову. Предстоит какая-то сногсшибательная операция… Я поставил Центр в известность о том, что мне грозит провал. Жду, что там решат. Однако независимо от решения Центра мы должны поймать в свои сети Зеллгера и вырвать у него планы этих оборонительных линий.

– А как?

– Этого я еще и сам не знаю. Думал кое-что сделать помощью Никора, однако ничего не получилось. Никор напал на машину, но никого живым взять не удалось. Я хотел даже ночью снять часового на этаже, вломиться в кабинет Зеллгера, подорвать сейф, захватить ценные документы – и в лес…

– Это слишком большой риск! – отрезала Хелен. – Где гарантия успеха этой операции?…

– А что ты предлагаешь?

– Я хочу продолжить свое знакомство с Зеллгером. Слушай, а что, если поехать с ним на инспекцию?

– Зачем?

– Он наверняка возит с собой часть планов строительства оборонительных линий. Сначала я посмотрела бы, где и что уже построено… Потом пристрелила бы Зеллгера, его шофера и адъютанта, захватила бы планы и – в пущу! Как только об этом станет известно во дворце, ты тоже сразу удерешь к Никору. Что ты на это скажешь?

– Это тоже слишком большой риск! С троими ты не справишься. После нападения Никора они просто посходили с ума и соблюдают осторожность. Каждая машина выезжает с усиленным сопровождением, не говоря уж об охране, с какой всегда ездит Зеллгер. Я не знаю его и ни разу не видел, но примерно догадываюсь, что это за человек. Кроме того, где гарантия, что он возит с собой документы? У меня есть один план операции… Ты когда возвращаешься в Кенигсберг?

– Завтра.

– Обязательно завтра?

– Да. Очень важное совещание в институте. Будет кто-то от Геринга.

– Так вот послушай. Завершай там все свои дела, ликвидируй все бумаги и под любым предлогом возвращайся в Беловеж. Сделаешь так?

– Сделаю.

– Не вызовешь подозрений? Я могу тебе выслать телеграмму, что со мной произошел несчастный случай.

– Не надо. Скажу, что еду на инспекцию, а приеду сюда.

– Я должен точно знать, когда мне потребуется машина, сильная и быстрая.

– Может, подойдет моя?

– Нет, у тебя слабая машина.

– Это не проблема. Я возьму «мерседес» профессора Дервица.

– Теперь слушай дальше. Прежде чем уехать отсюда, ты завтра должна встретиться с полковником Зеллгером и постараться максимально привлечь его внимание. Когда ты вернешься? Надо спешить.

– Сегодня вторник. Так, так… – Она на мгновение задумалась. – В пятницу. Наверняка! Да, в пятницу приеду.

– Порядок. Если все будет хорошо, то в субботу или в воскресенье приступим к операции. Я за это время постараюсь сделать все необходимое. Зеллгер должен знать, что ты сюда вернешься. Сделай намек на интимную встречу с ним вечером. Вообще, что-нибудь придумай. Он проглотит крючок…

– Однако я пока ничего не понимаю. Говори ясней.

– Слушай внимательно. Это будет наша последняя совместная операция в Беловеже. Назовем ее «Похищение»…

Утром Хелен покинула Беловеж. Прощаясь, она рассказала Штангеру о своей встрече с полковником Зеллгером. Тот очень удивился ее появлению и, хотя был не в лучшем настроении, пригласил ее к себе в кабинет, угостил кофе и вином, уговаривал остаться в Беловеже. Зеллгер обещал взять ее с собой в инспекцию, но предупредил, что это дело опасное, так как кругом действуют партизаны. Хелен узнала, что ключи от сейфа Зеллгер хранит в кожаном мешочке, который носит в кармане мундира.

Итак, Зеллгер клюнул на приманку. Первый шаг в запланированной операции был сделан. Штангер мог действовать дальше. Вернувшись в свою рабочую комнату, он набрал номер телефона Лайсберга. Услышав его голос, Штангер проговорил:

– Хайль Гитлер, герр гауптштурмфюрер! Это Штангер… Можно ли к вам зайти? Могли бы вы уделить мне несколько минут?… Хорошо, я иду…

Через минуту Штангер толкнул дверь кабинета Лайсберга и торжественно поприветствовал его традиционным «Хайль Гитлер!». Лайсберг с заискивающей улыбкой на лице встал из-за стола, вышел навстречу Штангеру и бодрым голосом заговорил:

– Здравствуйте, герр лейтенант. Знаете, меня ничуть не удивил ваш визит…

– Вы меня ждали? – Штангер делано удивился.

– Уверен был, что вы придете ко мне. Вы интеллигентный человек, и я верил, что вы сумеете сделать выводы в сложившейся ситуации.

– Однако вы еще не знаете, что меня сюда привело.

– Господин Штангер, я это прочитал на вашем лице. Вы пришли сказать, что решили идти с нами, с гвардией нашего фюрера!

– Вы, кажется, угадали, – таинственно усмехнулся Штангер.

– Хотите кофе? А может, коньяк?

– Если вы так добры…

Лайсберг дал по телефону указания, затем сел возле маленького столика напротив Штангера и продолжал прерванный разговор:

– Было бы жаль потерять такого разведчика, как вы. Я ценю ваши способности и сочувствую, что столько лет вы вынуждены были губить свой талант среди этих растяп!…

– Я служил рейху, герр гауптштурмфюрер! – ответил Штангер.

– Понимаю… Понимаю… – лицемерно вздохнул эсэсовец и закивал головой

Ординарец принес кофе и напитки. Лайсберг достал из шкафа бутылку, наполнил рюмки и произнес:

– Прошу, герр лейтенант, а вернее, уже герр оберштурмфюрер СС. За начало нового этапа вашей жизни! – Они чокнулись.

– Господин Лайсберг, формальности с принятием меня в разведку СС можно оформить позже, например, на будущей неделе. Я хотел бы затронуть более важные вопросы. Я сейчас готовлю такое, что может заинтересовать не только вас, но, возможно, и руководство в Берлине…

Эсэсовец, заинтересованный, придвинул свое кресло ближе к Штангеру, а тот продолжал:

– Вы хорошо знаете, что я был и еще являюсь офицером для специальных поручений центра разведки «Хорн». Я немало видел, немало знаю. Я сейчас нишу рапорт о моих многолетних наблюдениях, касающихся работы в Беловеже. Вы там найдете изложение всех собранных мною подозрений, конечно, опирающихся на факты. Вы убедитесь, какое гнездо свили себе здесь предатели и что готовят старые офицерские кадры вермахта…

– Восхитительно, герр лейтенант! Восхитительно! – Лайсберг потер ладони и вновь наполнил рюмки.

– Я долго сомневался, решиться на это или нет. Вы понимаете меня? Они все-таки были моими друзьями.

– Сентименты! – хмыкнул эсэсовец.

– Но я решился после той нашей беседы.

– Когда вы дадите мне этот рапорт?

– Самое позднее – в воскресенье. Только, господин Лайсберг, уговор: обо всем этом знаете только вы и я!

– Безусловно, герр лейтенант! – Лайсберг протянул руку Штангеру.

– И еще одно. На днях сюда инкогнито должен прибыть один офицер из окружения адмирала Канариса. Я еще не знаю его фамилии, но это весьма таинственная личность, и, кажется, не последняя фигура из тех, кто находится в оппозиции к фюреру. Планируется секретная встреча с Завелли. Беседы будут проходить вне стен дворца. Что делать, когда он приедет?

– Немедленно поставить меня в известность.

– А если это будет ночью?

– Неважно. Звоните в мою личную комнату по телефону двести девяносто два. Я обычно нахожусь или в своем служебном кабинете, или у себя в номере. Выхожу только в столовую. В общем, я жду вашего звонка.

– Прекрасно! Ознакомившись с моим рапортом, вы будете знать, что делать. Наверняка! Хайль Гитлер, герр Лайсберг!

Итак, был сделан еще один шаг к осуществлению намеченного удара. На эти несколько дней, которые требовались Штангеру для подготовки новой операции, со стороны Лайсберга и его подчиненных было обеспечено полное спокойствие…

Днем Штангер сидел на скучном совещании у Завелли, потом переписывал агентурные донесения с Востока. Наконец наступил вечер. Штангеру предстояло реализовать следующие пункты плана операции «Похищение».

Сразу же после ужина он направился в пущу. Немного возбужденный, Штангер развернул между деревьями радиостанцию, натянул антенну, накрылся плащом, удобно положил фонарик и несколько минут выстукивал в эфир свои позывные.

Получив подтверждение об установлении связи, он передал телеграмму и тут же получил ответ: «Немедленно уходите вместе с Галиной к Никору. Оттуда будете переброшены через фронт. Сообщите время». Галиной была Хелен.

Штангер понимал, что получил приказ Центра, но он понимал и другое: у него намечалась возможность провести важную разведывательную операцию в Беловеже, и пока он ее не осуществит – не возвратится…

И снова ключ передатчика начал выстукивать в эфир подготовленную шифровку: «Приказ понял! Галина предупреждена. Связь с Никором поддерживаю. Есть надежда добыть важные материалы. Именно это будет решать вопрос о моем возвращении. Необходимы еще три-четыре дня… Жду немедленного ответа…»

Штангер перешел на прием и долго сидел с наушниками, отбиваясь от яростных атак кровожадных комаров. Наконец радиостанция Центра отозвалась, и через несколько минут он держал в руках расшифрованный текст: «Если операция обещает быть успешной – действуйте! Запрещаем идти на риск! Возвращаться вместе с Галиной! Самолет будет ждать вашего сигнала на вылет. Никор обеспечит посадочную площадку и безопасность».

«Прекрасно! – подумал Штангер. – Больше всего я боялся, что могут не обеспечить прилет самолета за "посылкой"… Риск? Всегда в нашем деле есть риск. Надеюсь, это будет нашей большой победой. Не возвращаться же с пустыми руками?…»

Он взял радиостанцию на плечи, двинулся на встречу с Никором. Тот уже давно ждал его на опушке леса. Они обнялись как старые друзья. Штангер объяснил причину своего опоздания, а потом взволнованно спросил:

– Возьмешь меня в партизаны?

– Не шути. Неужели сложилась такая опасная ситуация?

– Да. Беловеж взяла в свои руки разведка СС. Подозревают каждого и меня тоже. Их надо опередить. Вот принес свою радиостанцию, ее надо спрятать где-нибудь здесь. Ты ее заберешь отсюда, как только получишь от меня сообщение. Теперь слушай внимательно. Только что я имел связь с Центром. Мне понадобится самолет. Он прилетит в назначенный час. Ты получишь от руководства соответствующий приказ. Надо подготовить посадочную площадку и обеспечить охрану. Да ты лучше меня знаешь, что надо в таких случаях делать. Найдешь в пуще место для посадки?

– Есть такое место, – ответил Никор, раскладывая на коленях карту.

Накрывшись плащ-накидкой, они при свете карманного фонарика изучали карту и обсуждали условия посадки самолета на поляне в пуще. Затем Штангер в общих чертах рассказал Никору о плане похищения полковника Зеллгера и определил в связи с этим задачи отряду Никора.

Партизанам следовало подтянуться поближе к Беловежу и каждую ночь проверять тайники в ожидании сигнала Штангера. Боевую готовность Штангер намечал на субботний и воскресный вечер и всю последующую ночь…

Во дворец Штангер проник поздно, далеко за полночь, но спать не лег. Он старательно проверил оружие, затем открыл бутылку французского коньяка и бросил туда несколько таблеток сильного снотворного средства…

Наступил четверг. На следующий день должна была приехать Хелен. На утреннем совещании офицеров первым выступил гауптштурмфюрер СС Лайсберг, назначенный третьим заместителем майора Завелли. Он начал патетически возбужденно:

– Господа, то, о чем говорил фюрер, теперь стало реальной действительностью! Секретное оружие «V» уничтожает врагов Третьего рейха. Сегодня летающие бомбы обрушились на Лондон. Гнездо плутократов, евреев, масонов и поджигателей войны будет разрушено. Такая же участь ждет и другие города наших противников. Судьба теперь повернулась к нам лицом! Мы на пороге нашей победы! Хайль победа! Хайль Гитлер!

В истерии он вскинул руку вверх. Собравшиеся ответили троекратным «Хайль!».

«Значит, испытания на Буге были не только проверкой теоретических разработок. Капитан Шарпе был прав. Оружие "V" уже применяется…» – думал Штангер, вспоминая свое пребывание в Сарнаках и беседы с капитаном Шарие. Сидевший рядом с ним Хайден толкнул его локтем и спросил:

– Что ты скажешь на это?

– Может, он и прав, – осторожно ответил Штангер.

Хайден покачал головой, наклонился в его сторону и шепнул:

– А почему этот умник не говорит об успехах англо-американского наступления во Франции и о том, что готовится на Востоке?

Затем говорил майор Завелли. Он, как всегда, долго распространялся об оперативных делах Центра. Штангер почти не слушал шефа; мысли его были заняты совсем другим.

После совещания Штангер вернулся в свою комнату, разложил на столе бумаги, но не притронулся к ним. Встав у окна, он из-за занавески наблюдал за движением возле дворца. Ему хотелось хотя бы издали взглянуть на Зеллгера. Наконец у подъезда остановились «мерседес», видимо, бронированный, и три машины с охраной. А через минуту из подъезда энергичным шагом вышел полковник Рихард Зеллгер. Лица его Штангер разглядеть не мог… Шофер, адъютант и сопровождающие вытянулись в традиционном фашистском приветствии. Зеллгер отдал адъютанту папку и занял место рядом с водителем. Машины тронулись, и через минуту Штангер потерял их из виду.

* * *

Вечер был беззвездный, теплый и душный. Где-то вдалеке, за пущей, шумела весенняя гроза. Штангер набросил на плечи накидку и вышел в парк. У подъезда отмерял шаги часовой. Штангер приблизился к радиостанции и, остановившись за дубом, долго всматривался в другого часового, который ходил за козлами колючего заграждения.

Штангер пошел дальше. Перед казармами охраны, прислонившись к будке, стоял часовой и внимательно прислушивался к громким голосам, доносившимся из открытых окон.

«Эти трое часовых не имеют значения. Ни один из них не видит охотничьего домика. Эти не опасны», – подумал Штангер и, успокоенный, двинулся дальше на разведку.

Вот и ворота в дворцовый парк. Едва Штангер приблизился к ним, тотчас же раздался громкий окрик «Стой!». Это часовой требовал пароль. Штангер ответил. Часовой поприветствовал его и открыл ворота.

Повернув направо от ворот, Штангер миновал здание штаб-квартиры гестапо в жандармерии. Здесь он встретил троих часовых, но его не задержали.

Штангер шел по пустынной улице, разделявшей Беловеж на две части. Его остановил патруль из пяти жандармов. Они проверили документы, извинились, и он пошел дальше. Пока он достиг окраины городка, его остановили три патруля.

«Что-то многовато этих патрулей… Все находятся в боевой готовности. Интересно, проверяют ли они автомашины? Это очень важно. Логически рассуждая, должны контролироваться только машины, въезжающие в Беловеж…» – рассуждал Штангер.

Задержавшись в тени развесистого куста сирени, он вслушался в голоса, доносившиеся из здания, где располагалась рота жандармов. Штангер хорошо слышал стук сапог часовых. Дорога в пущу казалась пустынной.

Возвращаясь во дворец, Штангер по пути не раз предъявлял документы патрулям. Была уже поздняя ночь, но идти в свою комнату не хотелось, и Штангер направился по тропинке к озеру. Остановился перед памятником королю Августу III, потом взошел на мостик, переброшенный через ручеек, оперся о перила и заслушался звуками июньской ночи.

Далекие вспышки молнии – предвестницы приближавшейся грозы – отражались в голубоватой воде. Штангер стоял задумавшись, охваченный странным беспокойством. В любых ситуациях он еще ни разу не испытывал подобного чувства. Он никогда не думал о себе, хотя и отдавал отчет, что очередная операция может быть последней. Но сейчас, когда в пуще его ждали товарищи по борьбе, когда вместе с ним рисковала и Галина, – сейчас, как никогда, он очень хотел, чтобы все удалось…

Обернувшись, Штангер взглянул на очертания дворца, видневшегося на холме. Когда на какой-то миг молнии пробивали черные тучи, на фоне темного неба вырисовывались башни, башенки, крытые балконы. Штангер смотрел на все это, будто видел дворец первый раз в жизни. Сейчас он казался ему более грозным, более мрачным, чем обычно.

Штангер долго стоял как прикованный, не в силах оторвать взгляда от дворца, который время от времени освещался в темном мраке ночи белыми вспышками молний.

«Дворец… Беловеж, – мысленно повторял он. – Я пробыл здесь почти тысячу дней и тысячу ночей. Пережил тут все, что можно пережить. Все ли я здесь сделал, что мог? Сколько уничтожил врагов?… Да, – ответил он сам себе, – я их много уничтожил, и они заслужили это за все преступления, совершенные на нашей земле…»

Перед его мысленным взором, как отдельные кадры фильма, пробежали картины пережитого: операция «Шифры»… Бланке… Покушение на Тирпинга и Бертеля… Операция «Ксавир»… Уничтожение Фляйнерта, Михалика, Бауэра, «Эйхе-ФА»… Борьба за жизнь Петра Наирова и победа над Клаузером… Уничтожение группы Фукса и Шумарского… Новогодний поезд… Сообщения в Центр… «Осталось осуществить последнюю операцию… Только бы нервы не подвели… – шептал он себе. – Не могу сказать, что я в восторге от задуманной операции, но у меня нет иного выхода. Сделаю все, как положено… Но почему я так волнуюсь? Может, потому, что наконец покидаю Беловеж? Если останусь жив, вернусь сюда после войны…»

На лицо ему упали первые капли дождя. Зашумели ветви и листья деревьев от первых порывов ветра. Накрывшись накидкой, он ускорил шаги.

Золотистый «мерседес» остановился перед охотничьим домиком. Хелен отправила водителя закусить в казино, а сама позвонила Штангеру. Он прибыл немедленно.

– Я приехала, дорогой! – Она бросилась ему на шею, крепко поцеловала. – Навсегда, – добавила шепотом.

– Прекрасно, Галочка, прекрасно!… – ответил он, взволнованный. – У тебя не было неприятностей?

– Немного. Прежде всего ликвидировала все свои наиболее важные дела… И институт…

– Как это? – спросил он удивленно.

– В воскресенье вечером там вспыхнет пожар… – призналась она чуть слышным шепотом. – Такая маленькая зажигательная «игрушка», понимаешь?

– Смотри у меня… – погрозил он ей пальцем.

– Я же должна была как-то попрощаться со своей «прекрасной организацией». Не так ли?

Штангер понимающе кивнул, а она продолжала шептать:

– Давай не будем об этом говорить. Я и так туда бы никогда не вернулась… А ты все подготовил?

– Мне кажется, да. Меня беспокоит только одно – многочисленные патрули на улицах Беловежа. Но, я думаю, справимся. Только что видел Зеллгера…

– Он понравился тебе?

– Очень. Хорошо, что не очень толстый и невысокий…

Оба рассмеялись.

– Мы должны определить дату операции и сообщить об этом Никору. Думаю, что больше всего для этого подходит ночь с субботы на воскресенье. Многие выезжают в Белосток или пьют здесь.

– Итак, решено: воскресенье… – твердо сказала Галина.

– Где будет спать водитель?

– В той гостинице, где ночуют…

– Хорошо. Не забудь только взять у него ключи от автомашины.

– Они уже у меня.

– Вечером я тебе доставлю все необходимое для операции. Как вернешься – конечно, если поедешь с ним на инспекцию, – приходи в казино на ужин И точно договорись с ним в отношении этого интимного воскресного вечера…

– В какое время?

– Как можно позже. Например, в девять вечера, можно в девять тридцать. В одиннадцать ночи начнем операцию. В десять тридцать вечера я проведу операцию с Лайсбергом и буду ждать от тебя звонка.

Когда попрощались, Штангер осмотрел автомашину, проверил запас бензина и пошел во дворец. Через несколько часов он увидел в окно, как Галина в сопровождении полковника Зеллгера и усиленной охраны отправилась на инспекцию.

Немного успокоенный тем, как идут дела, Штангер стал готовить сообщение для Никора: «Будь готов в воскресенье вечером. Займи позицию вдоль дороги, возле мостика на реке Хвозна. Автомашина – "мерседес". Мой сигнал – смена света фар. Возьми радиостанцию. Предполагаемое время – 23.00—24.00. Подготовиться к заминированию дороги…»

– Штангер, иди сюда! – позвал Иорст, сидевший за столиком в казино в обществе Хайдена, Швинда и капитана Денгеля. На столике выстроились несколько опустошенных бутылок. Все уже были в приподнятом настроении.

– Что тебе? – спросил его Штангер.

– Хочу с тобой выпить и помочь поднять настроение.

– Настроение? – удивился Штангер.

– Не притворяйся. Твоя дама, кажется, наставляет тебе рога. Может, на нее так действует пуща? Ха-ха-ха! Видимо, полковник Зеллгер ей больше, по душе… – Офицеры взорвались смехом.

– Отстань с глупостями! Лучше налей!

– Не переживай! Женщины изменчивы, как ветер! Не помню, кто это сказал… Не эта, так будет другая, – похлопал его по плечу Хайден.

– Пей.

– Да здравствует холостяцкая жизнь! – Иорст вдруг замолк на полуслове и приложил палец к губам, взглядом показывая на дверь. На пороге стояла Хелен и разглядывала казино.

Штангер подошел к ней, поцеловал руку и подвел к своему столику. Офицеры вежливо поздоровались, и разговоры, прерываемые вспышками смеха, продолжались своим чередом. Над Хелен стали подшучивать: мол, она пытается окрутить Зеллгера, но она ответила, что Штангер на нее не в обиде, так как Зеллгер – ее старый приятель. Это вызвало новый взрыв смеха у подвыпивших офицеров.

Эта ночь, следующий день и ночь прошли без каких-либо происшествий. Свободное время Анджей проводил в комнате Галины в охотничьем домике. Это были часы их большого счастья. Каждый из них понимал, что, может быть, это последние минуты, проведенные вместе. Наступающая воскресная ночь таила в себе много неожиданностей.

Никор прислал донесение: он все выполнил точно в соответствии с указанием Штангера и в воскресенье вечером займет позицию у реки Хвозна в том месте, где ее пересекает дорога.

Воскресенье выдалось солнечным. Пуща играла всеми весенними красками. Штангер нервно ходил но своей комнате, курил, пил кофе, старался читать, но ничего из этого не выходило. Потом пошел поболтать к Хайдену, но и там долго не усидел. Обедал он в казино вместе с Галиной, потом проводил ее в охотничий домик и направился к себе. Старался задремать, но бесполезно. Думал о вечере, о наступающей ночи, об операции…

К вечеру тучи закрыли небо, и рано стало темнеть. Штангер не пошел ужинать в казино. Он никого не хотел видеть, чтобы ничем не выдать своего возбуждения, с которым он уже не мог справиться.

Дважды он поднимался по ступенькам на второй этаж. Караульный, охранявший вход в коридор первого этажа, сидел в полной тишине возле кабинета полковника Зеллгера за освещенным столиком с телефоном и просматривал журналы. Около него стоял автомат. Штангер знал, что смена караула происходит каждые четыре часа. Таким образом, в случае чего быстро никто не хватится…

Штангер взглянул на часы. Скоро девять тридцать вечера. Зеллгер сейчас направится к Галине. Операция начинается.

Опершись на подоконник, Штангер мысленно подводил итоги своего пребывания здесь: «Я успел немало. Старался использовать все свои возможности. Я боролся здесь за то, во что верю. А дело, которому отдал все свои силы, стоит этой борьбы. Конечно, не хочется погибать накануне победы…»

Всматриваясь в густой мрак, вслушиваясь в дыхание лесной чащи, Штангер нетерпеливо посматривал на часы…

* * *

Комната Галины утопала в полумраке. На столике возле кушетки стояла бутылка французского коньяка и бутылка вина, а рядом рюмки и чашки для кофе. На блюде лежали плитки шоколада, бисквиты и соленые орешки. Со вкусом одетая Галина сидела в кресле возле ночной лампы, курила сигареты и перелистывала какой-то иллюстрированный еженедельник. Каждую минуту она нервно поглядывала на часы. Ей казалось, будто стрелки стоят на месте. Она смотрела на иллюстрации, но ничего не видела. Мысленно она была далеко отсюда.