Текст книги "Волчье логово"

Автор книги: Александр Омильянович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Да, герр…

– А шлагбаум какой?

– Деревянный.

– Выжимай газ до отказа. Постараемся проскочить на полном ходу. Если сбавишь скорость – пущу пулю в лоб и поеду один.

Мотор заревел во всю мощь. Светившаяся стрелка спидометра застыла возле отметки «80». Автомашину бросало из стороны в сторону. Казалось, еще немного – и она врежется в какое-нибудь придорожное дерево…

Наконец Штангер увидел красные огоньки шлагбаума и полоску света из приоткрытой двери караульной будки

– Газу! Газу! – торопил он немца, и тот выжимал из мотора все, что можно.

Постовые заметили мчавшуюся автомашину. Вспыхнуло световое табло «Стой!». Фигурка солдата в каске отделилась от караульной будки. Мигая красным фонариком, постовой выбежал на середину шоссе.

– Жми! Газу! Не обращай на него внимания! – кричал Штангер водителю.

Рев мотора заглушил отчаянный крик солдата, выбежавшего на шоссе. Видимо, в последнюю минуту постовой понял, что автомашина не остановится, хотел отскочить, но было поздно. Глухой удар бампера – и немец исчез под колесами. От сильного удара шлагбаум сломался, как спичка. Машину с разбитой фарой и помятым крылом чуть было не забросило в кювет. Она слегка задела бортом дерево, но в последнее мгновение водитель успел выровнять ее, прибавил газу, и она вновь помчалась вперед.

Рев мотора заглушали раздававшиеся им вслед выстрелы. Увидев, как немец пригнул голову почти к самому рулю, Штангер машинально тоже вобрал голову в плечи. Первая пуля вонзилась в доски кузова. Вторая, рикошетом от железа, чиркнула по шасси.

– Стараются бить по колесам, сволочи, – прошипел Штангер.

– Что? – переспросил немец.

– Прибавь газу! – добавил разведчик более миролюбивым тоном. Он почувствовал себя чем-то связанным с этим солдатом: оба они стремились избежать смерти, только каждый вкладывал в это свой смысл.

Штангер взглянул на немца. В тусклом свете щитка приборов он увидел руки, судорожно сжимавшие руль, грязно-серый мундир солдата вермахта, каску в форме горшка на голове и стекавшие из-под нее – он заметил это лишь теперь – по лбу и одутловатому лицу струйки пота.

– Боишься? – спросил Штангер, не меняя позы и не отводя «шмайсера» от бока немца.

– Да, герр…

Машина продолжала мчаться. «Пока мне удалось уйти от них целым и невредимым, однако наверняка уже трезвонят телефоны, организована погоня. Как только достигнем леса, сверну на какую-нибудь проселочную дорогу, чтобы удалиться подальше от шоссе…» – размышлял Штангер.

– Мотоцикл сзади… – испуганно прошептал немец. Штангер этого не заметил, а водитель увидел огонек одинокой фары в боковом зеркальце.

Штангер приподнялся на сиденье и посмотрел в небольшое окошечко в задней стенке кабины. Вдали за ними действительно мчался мотоциклист. Незатемненная фара отбрасывала длинную полосу света на шоссе и придорожные кусты. Штангер покосился на спидометр – восемьдесят километров. Значит, мотоцикл их скоро догонит.

– Далеко до леса? – спросил он немца.

– Километров десять.

– Догонят нас?

– Это мощный мотоцикл.

– Как тебя зовут?

– Гельмут.

– Послушай, Гельмут, если удерешь от них – будешь жить!

– О, герр…

– Молчи и жми на всю катушку!

Штангер взял винтовку немца, вынул затвор и засунул его в карман комбинезона. Затем снова прильнул к окошку. Мотоцикл, настойчиво сигналя, явно настигал их.

– Вот, дураки, хотят, чтобы мы остановились!

Штангер на глаз прикинул расстояние. Еще далеко…

Цель небольшая и подвижная… Да и машину сильно трясло: можно промахнуться. В этот момент в доски кузова и в шасси ударила очередь. «Из автомата стреляют, – констатировал он. – Значит, долетают. Они в лучшем положении: цель больше, поэтому легче попасть».

Он встал коленями на сиденье, прикладом разбил стекло, высунул ствол «шмайсера» в окошко. Долго ловил прицелом слабо дрожащий свет мотоцикла, потом нажал на спусковой крючок – раз, другой, третий. По стеклу и потолку кабины забарабанили пустые гильзы. Запахло порохом.

– Промазал… Промазал! – огорченно воскликнул Штангер и выхватил из «шмайсера» пустой магазин. – Сбавь скорость! – крикнул он немцу и еще раз прицелился.

– Есть! Попал! Наконец-то!

Луч фары мотоцикла описал дугу и погас слева в кювете.

– Хорошо, Гельмут! – Штангер похлопал немца по плечу. – Жми дальше!

На горизонте показалась темная полоса леса. Небо начинало светлеть, приближался рассвет. Только теперь Штангер смог взглянуть на часы. Было половина третьего. Ужасно хотелось пить и курить, но он тут же отогнал от себя эти мысли. Первая схватка с врагом еще не закончилась.

Разведчик опустил боковое стекло. Свежий порыв ветра ударил в лицо. Штангер всей грудью вдохнул запахи леса и прохладу летнего утра.

Наконец въехали в лес. Здесь было еще темно, над землей поднимался туман. Штангер решил расстаться с немцем.

– Ты принимал участие в облаве? – спросил он его.

– Так точно!

– На кого?

– Наша зенитная артиллерия и ночные истребители сбили три русских самолета. Несколько летчиков выбросились на парашютах. Нам было приказано схватить их…

– Останови машину!

Немец резко затормозил. Штангер ощупал его карманы.

– Вылезай! Скорее! Чего ждешь? – крикнул он и, видя, что тот медлит, подтолкнул водителя стволом автомата.

– Герр летчик, не убивайте… У меня жена и дети…

– Мы в спину не стреляем. Я дарю тебе жизнь, но не дай нам бог встретиться так еще раз… А теперь беги отсюда!

– Спасибо, герр…

– И вот еще что. Тебя теперь все равно расстреляют. Гестапо… Наверняка… Подумай и уходи лучше к партизанам. В пущу. Там тебе не придется их долго искать…

Немец выскочил из кабины.

– А если вернешься в город, то расскажи все, как было. Я не летчик. Я партизан. Приходил за продуктами, попал случайно в облаву. Остальное ты видел.

Штангер захлопнул дверцу, включил скорость и нажал на акселератор. Некоторое время он еще видел в боковом зеркальце стоявшего посреди шоссе немца.

Проехав с километр, Штангер заметил за крутым поворотом уходившую в лес проселочную дорогу и свернул на нее. Дорога оказалась вся в выбоинах.

«Если нарвусь на партизанскую засаду, некогда будет доказывать, кто я… – думал он про себя. – Надо же, спастись на парашюте, выпрыгнув из сбитого немцами самолета, не сломать шеи, повиснув на дереве, вырваться из облавы и вдруг погибнуть от пуль своих?…»

Машина двигалась с трудом. Штангер то и дело поглядывал на спидометр, однако скорость росла медленно. Температура воды в радиаторе поднялась до ста градусов.

Не успел разведчик далеко отъехать от шоссе, как увидел, что дорога раздваивается. Он свернул на менее ухабистую. Ветки рвали брезент кузова машины, мотор хрипел из последних сил. Впереди показался спуск в овраг. Лавируя между деревьями, Штангер проехал еще несколько сот метров. И наконец машина остановилась.

Штангер вылез из кабины, умыл лицо в ближайшей луже и, закинув за плечо «шмайсер», начал пробираться сквозь густой молодняк, посыпая дорогу за собой специальным порошком, чтобы собаки не взяли след.

Несколько часов разведчик кружил по лесной чаще. Он еле волочил ноги. Его шатало из стороны в сторону. Снаряжение и оружие казались невыносимо тяжелыми. От устал ости ломило спину, ноги подкашивались. Он нашел среди густых молодых елей небольшую полянку, сбросил рюкзак, расстегнул ремень и снял комбинезон. И только теперь заметил, что солнце уже высоко поднялось над ну щей. Наступил день. Штангер сел, чувствуя себя внутренне опустошенным и смертельно уставшим. Он закрыл глаза и долго глубоко дышал. Потом закурил, затянулся несколько раз сигаретой, но с отвращением отбросил ее.

Развязал рюкзак, вынул карту и фляжку со спиртом. Сделав несколько глотков, не почувствовал ни крепости, ни горечи. Он понимал только одно – пока выиграл схватку за жизнь.

Потом долго изучал воспаленным взглядом карту, шепча что-то про себя, пока наконец не положил голову на рюкзак и не заснул.

ОБОРВАВШИЙСЯ СЛЕД

В лесной глуши Штангер провел несколько дней. Лечил царапины и ушибы, обдумывал план дальнейших действий. Наконец двинулся в путь. В бескрайней пуще он чувствовал себя в относительной безопасности. Разведчик обходил стороной дороги, просеки, вырубки. Он шел в сторону Беловежа, ориентируясь по компасу. Никого из людей не встречал, лишь иногда вспугивал лесных зверей.

На третий день своих скитаний он вошел в дремучий бор. Прикинув, решил, что находится в Национальном парке, а значит, совсем рядом с Беловежем. Отыскал тропинку, ведущую в заповедник, сделал отметку на одном из деревьев и углубился в лесную чащу.

Вскоре наткнулся на огромный завал. Поваленная бурей столетняя ель образовывала из своих ветвей и пригнутых к земле кустов орешника и молодняка естественное убежище. Это было сухое, укромное и относительно безопасное место. Разведчик переночевал в этой «берлоге». На другой день он вынул из рюкзака пачку документов, упаковал рацию, смазал оружие, зарыл все под поваленным деревом, точно ориентировал образовавшийся тайник по местным предметам.

Три следующие ночи он провел на берегу Буга возле деревни Слохы-Аннопольские. Там, в одном из заброшенных бункеров, спрятал сверток с документами. Освободившись от «лишних» вещей, вышел на шоссе и зашагал в направлении Гродно.

Надвигались сумерки. Моросил мелкий дождик. Вместительный штабной «опель» мчался по шоссе в сторону Беловежа. На заднем сиденье расположились два офицера, держа наготове автоматы и гранаты. Это были капитан Фанер и лейтенант Швинд – сотрудники разведцентра «Валли I» в Сулеювеке.

Фанер взглянул через плечо водителя на спидометр.

– Франц, прибавь скорость! Что ты ползешь, как черепаха?! – прикрикнул он на водителя.

– Герр капитан, я не могу ехать быстрее восьмидесяти километров. Дорога скользкая, крутые повороты, выбоины, машину и так заносит.

– Постарайся проскочить эту проклятую пущу до наступления темноты! Лес в этих краях наводит на меня страх, – повернулся он к лейтенанту Швинду.

– Да, когда-то я очень любил лес, а теперь ненавижу его, – ответил тот.

– Я тоже, – заметил Фанер, не спуская глаз с лесной чащи.

– Еще одной загадкой больше. Придется распутывать, – продолжил прерванный разговор Швинд.

– Если б он был летчиком, тогда все ясно. Но он, судя по всему, не входил в число членов экипажа ни одного из сбитых самолетов… А за эту оставленную без охраны автомашину командир оперативной группы получит по шее!

Я тщательно проанализировал весь инцидент. Этого человека забросили не к партизанам…

Фанер не успел договорить фразы, так как в этот момент взвизгнули тормоза, послышались выстрелы, и подбитый «опель», завертевшись, как волчок, свалился в при дорожную канаву.

– Помогите! – раздался крик раненого водителя.

Оба офицера предвидели такую возможность, но были все же застигнуты врасплох молниеносным нападением. Под сильным огнем они выскочили из горящей машины и залегли чуть в стороне от нее во рву. Их прижали к земле автоматные очереди. Водитель, истекая кровью, полз за ними, но вскоре отстал, неподвижно застыв на месте.

– Герр капитан, портфель!… – воскликнул Швинд, стараясь перекричать грохот стрельбы.

– Стреляй! Задержи их хотя бы на минуту, а я спасу документы! – крикнул ему в ответ Фанер.

Оба открыли огонь из автоматов. Длинными очередями они били по густому кустарнику, в котором скрывался невидимый противник. Быстро меняя магазины, продолжали вести огонь, не давая партизанам приблизиться.

– Беги! – крикнул Фанер Швинду. – Я тебя прикрою, а потом сам отойду.

– А как быть с документами?

– Идиот! Речь идет о жизни, а не о бумагах! Беги!

Швинд вскочил – и сразу же возле него засвистели пули.

Спрятавшись за ель, он бросил гранату и, пригнувшись, побежал прочь от шоссе, горящей автомашины и отстреливавшегося Фанера. Вскоре он увидел между деревьями фигурки партизан. Дорога к отступлению была отрезана.

У него осталось лишь три запасных магазина. Швинд решил драться до конца. Он знал, что партизаны, как правило, пленных не берут. Экономя патроны, Швинд стрелял короткими очередями, с ужасом думая о том, что скоро боеприпасы кончатся. Кольцо партизан все плотнее сжималось вокруг него.

И вдруг он услышал треск выстрелов и взрывы гранат со стороны шоссе. Спустя некоторое время затарахтел пулемет, и до Швинда долетели команды на немецком языке. Он замер, считая это галлюцинацией. Еще не веря, что подоспела долгожданная помощь, Швинд поднял голову.

Партизаны сменили направление атаки. Воспользовавшись этим, Швинд бросился к шоссе, но резкая боль в правом плече свалила его на землю. Оружие выпало из рук. Левой рукой он поднял автомат и продолжал стрелять короткими очередями.

Шум боя постепенно удалялся. Из лесной чащи показалась цепь солдат. Швинд был спасен.

Ему помогли дойти до шоссе, перевязали рану. Невдалеке горел «опель», возле него лежал труп водителя.

Солдаты уложили на одеяло тело капитана Фанера, прошитое в нескольких местах пулями. Посреди шоссе стоял грузовик с дымящимся мотором и простреленными покрышками. За ним виднелись другие автомашины военной колонны. Она совершенно случайно оказалась на месте схватки Фанера и Швинда с партизанами.

– Герр полковник, я привез его, – доложил адъютант, входя в кабинет.

В дверях стоял лейтенант Швинд. Правая рука его была в гипсе и висела на перевязи.

– Герр полковник, разрешите доложить…

– Садитесь, – ответил полковник Шмельслегер и нетерпеливо указал рукой на кресло. – Ну как, заживает?

– Через недельку-две все будет в порядке.

– Проклятые бандиты, – заметил полковник, пододвигая Швинду пачку сигарет. – Документы сгорели?

– Так точно, герр полковник, сгорели.

– Чепуха. Восстановим. Жаль Фанера… Это был храбрый офицер… Участвовал в стольких операциях…

Швинд опустил голову.

– Не проходит и недели, чтобы то в одном, то в другом месте в лесу не случалось подобного.

– Ненавидят нас, – вставил Швинд.

– Ничего, мы их усмирим. Всему свое время. Они еще почувствуют нашу твердую руку. Научатся уважать нас. А теперь я вас слушаю…

– Дело происходило так: мы сбили три советских самолета…

– Где? Я уже забыл.

– Над Пружанами. Нескольким членам их экипажей удалось выпрыгнуть на парашютах. По тревоге был поднят местный гарнизон. Началась облава. И вот в саду одного из домов обнаружили парашютиста. Тот подпустил преследователей поближе и уложил из «шмайсера» четырех человек, в том числе проводника с собакой.

– Как это – из «шмайсера»? – удивленно спросил Шмельслегер.

– Да, из нашего «шмайсера». Нашли пустые гильзы от него. Они приложены к делу.

– Значит, это был не летчик и не член экипажа?

– Вот именно, герр полковник. Те стреляли бы либо из пистолета, либо из русского автомата. В конце концов ему удалось вырваться из окружения. На какое-то время след его потеряли. На одной из улиц на него неожиданно наткнулся патруль из двух солдат. Он застрелил их обоих и удрал.

– Что за болваны!

– Это еще не все. На пустынной улице стояла военная автомашина…

– С водителем? С охраной? – перебил его полковник,

– С водителем, но без охраны. Диверсант угнал ее…

– Как это – угнал? С водителем? – спросил Шмельслегер и с удивлением взглянул на Швинда.

– Да, с водителем. Машина разбила шлагбаум, задавила одного из постовых, проскочила контрольный пункт на шоссе и устремилась в сторону пущи…

– И никто ее не преследовал?

– Преследовали. За нею бросились в погоню два солдата на мотоцикле. Они стреляли, пытаясь остановить ее, но диверсант открыл по ним ответный огонь.

– Ну и что, догнали?

– Нет.

– Значит, в машине ехало двое?

– Сейчас, герр полковник, я дойду до этого. Диверсант ранил водителя мотоцикла и повредил мотор. Вот взгляните. Эти пули от «шмайсера» я вытащил из мотоцикла. – Швинд протянул полковнику две сплющенные пули. Тот внимательно осмотрел их, а Швинд продолжал: – Оторвавшись от преследователей, диверсант добрался до пущи, высадил водителя…

– Где он?

– Арестован.

– Расстрелять труса!

– Слушаюсь!

– Ну и что дальше?

– Он проехал на автомашине по пуще еще километров пятнадцать и покинул ее.

– А остальных парашютистов поймали?

– Да, четырех, в том числе бортстрелка спецсамолета.

– Его допросили?

– Разумеется. Мы его допрашивали три дня.

– Признался?

– Сначала молчал, по третьей степени воздействия не выдержал…

– Детали меня не интересуют! – заявил полковник, и лицо его передернулось от злобы. – Что он сказал?

– Он сообщил, что их самолет поднялся с аэродрома под Москвой. Перед самым стартом к самолету привезли на легковой машине какого-то человека. Бортстрелок не видел его вблизи, поскольку сидел уже в самолете, но успел заметить, что это был довольно высокий мужчина в темных очках. Его снаряжение составляли автомат, рюкзак и парашют. Водитель похищенной автомашины описал его внешний вид таким же образом. Правда, от страха он не сумел разглядеть его как следует…

– А что стало с летчиками этого самолета?

– Либо погибли, когда сбили самолет, либо, приземлившись на парашютах, скрылись.

– А где должны были сбросить этого?

– В том-то и дело. Бортстрелок утверждает, будто над Беловежской пущей. Кстати, и самолеты летели в том же направлении.

– Где находятся остальные пленные летчики?

– В гестапо в Волковыске.

– Хорошо. Я позвоню туда, чтобы их доставили к нам. Вести это дело поручаю вам. – Шмельслегер подошел к телефону и велел дежурному немедленно соединить его с гестапо в Волковыске. – Ну и к какому же вы пришли выводу? – снова обратился он к Швинду.

– Это довольно загадочная история. Во-первых, летчики должны были сбросить одного человека, а не группу. Отсюда вывод, что это была какая-то важная персона. Во-вторых, секретный характер всей операции. В-третьих, его поведение в Пружанах свидетельствует о том, что мы имеем дело с опытным диверсантом.

Раздался телефонный звонок, и полковник снял трубку.

– Алло, Волковыск? Говорит полковник Шмельслегер из разведцентра «Валли I» в Сулеювеке. Прошу вас отправить схваченных в Пружанах советских летчиков к нам. Усильте охрану… Что? В Белосток? Ну, хорошо… Спасибо… – Он постучал по вилке телефонного аппарата. Послышался голос дежурного офицера. – Соедините меня с гестапо в Белостоке. Только поскорее! – бросил Шмельслегер повелительным тоном. – Их привезли уже в Белосток, – сказал полковник, обращаясь к Швинду. – Завтра их доставят к нам.

Спустя некоторое время снова раздался телефонный звонок. На проводе был Белосток.

– Это полковник Шмельслегер. С кем я говорю?… Хайль Гитлер, герр гауптштурмфюрер! У меня к вам просьба. У вас находятся четыре летчика, схваченные в Пружанах. Да… Да… Мне только что сообщили об этом из Волковыска… Что?! Не может быть! Кто отдал такой приказ? Ведь следствие еще не окончено! – И, скверно выругавшись, бросил трубку. – Вы себе представляете, – задыхаясь, прошипел он, – что наделали эти идиоты?!

Швинд вопросительно взглянул на Шмельслегера.

– Расстреляли всех!

– И бортстрелка?

– Я же сказал – всех! Вся наша работа пошла теперь насмарку! – кричал взбешенный полковник.

В «ВАЛЛИ I»

Часовой, положив палец на спусковой крючок автомата, остановился, разглядывая медленно приближавшегося к нему по аллее мужчину в штатском.

– Хальт! Назад! – крикнул часовой.

– Вы должны меня выслушать и передать кому следует! – бросил по-немецки неизвестный.

– Стоять и не двигаться! – предупредил часовой, не спуская с него глаз, затем подошел к воротам и нажал кнопку звонка.

Спустя минуту из темноты вынырнул офицер. Подойдя к незнакомцу, осветил его электрическим фонариком.

– Откуда и к кому? – коротко спросил он.

– Мне нужно видеть полковника Шмельслегера, – тихо ответил мужчина.

Офицер, посвечивая фонариком, еще раз оглядел неизвестного с ног до головы и спросил:

– Кто вы?

– Вы что, полковник Шмельслегер?

– Нет.

– Тогда прошу не задавать лишних вопросов и отвести меня к полковнику! – резко прервал его незнакомец. – Скажите ему, что прибыл человек и назвал пароль «Граница».

– У вас есть оружие?

– Нет.

– Обыскать! – приказал офицер солдату. Убедившись, что неизвестный безоружен, офицер коротко бросил: – Идемте!

Незнакомца сопровождали офицер и вызванный для этого солдат. Они миновали огромный сад и вошли в холл роскошной виллы. Офицер, показав рукой на кресло, оставил возле незнакомца солдата, а сам удалился.

Мужчина устало опустился в кресло и равнодушным взглядом окинул прекрасно обставленный холл. Минут через десять офицер вернулся.

– Прошу следовать за мной. Полковник ждет вас.

– Благодарю.

Они поднялись на второй этаж виллы, и офицер показал ему на дверь одной из комнат. Незнакомец постучал.

– Войдите! – послышался приглушенный изоляцией голос.

Мужчина толкнул дверь и вошел в кабинет.

– Герр полковник… Докладываю о возвращении с задания…

Шмельслегер минуту с удивлением разглядывал вошедшего, словно не веря собственным глазам.

– Штангер! Вернулся? Жив? Не может быть!…

– Как видите, герр полковник.

– Черт побери! Мы уж решили, что тебя либо схватили большевики, либо… Впрочем, в твою смерть я не верил. Ты умеешь вывернуться из любого положения! – Полковник вышел из-за письменного стола и протянул ему руку. – Хорошо, что ты вернулся. Садись. Дежурный! – И Шмельслегер хлопнул в ладоши.

В дверях появился офицер.

– Кофе и коньяк! – коротко бросил полковник.

– Слушаюсь!

Когда дежурный закрыл за собой дверь, полковник обратился к Штангеру:

– Постой-ка, постой-ка, когда мы виделись с тобой в последний раз?

– В марте, герр полковник.

– Да, да. Столько событий произошло, столько перемен! Столько времени пролетело!

– Больше шести месяцев, – уточнил Штангер.

Вошел адъютант с подносом. Запахло кофе. Полковник наполнил рюмки и обратился к Штангеру:

– Ну а теперь я тебя внимательно слушаю.

– Герр полковник, подробный рассказ о моих приключениях за последние полгода займет слишком много времени, поэтому буду краток. Как вы помните, тогда, в марте, майор Завелли доставил меня и еще двоих разведчиков на пункт переброски в Зарембы-Косьцельные. Границу мы пересекли благополучно. Советская пограничная охрана не обнаружила нас… А те, двое, живы, вернулись? – спросил он вдруг полковника.

– Живы? Что с ними стало, неизвестно.

– Я расстался с ними возле Чижева и, следуя вашему приказу, двинулся на восток. Разведал строительство аэродрома возле Высоке-Мазовецкое и Бельск-Подляски, затем в течение нескольких дней наблюдал за строительством укреплений на Буге…

– Да, мы получили твое донесение об этом.

– В начале июня я выехал в глубь Белоруссии, как мне приказали в шифровке. События двадцать второго июня застали меня в районе Минска. Рацию я спрятал в Беловежской пуще, поэтому не мог связаться с вами и доложить обстановку. Вскоре ко мне присоединились двое наших разведчиков. Русские отступали. Мы на свой страх и риск перерезали телефонные провода, разбирали железнодорожные пути, поджигали деревянные мосты, меняли указатели дорог…

– А что с теми двоими?

– Однажды мы напоролись на патруль. Я сумел уйти, а их схватили…

Шмельслегер, отпивая маленькими глотками коньяк, не спускал взгляда со Штангера, внимательно рассматривая его усталое лицо и потрепанную одежду. А тот продолжал свой рассказ:

– Я отходил все дальше на восток…

– А почему на восток?

– Кто шел на запад, вызывал подозрение. Все двигались на восток. Впрочем, вы знаете, как это было…

Полковник кивнул головой.

– С толпой беженцев я добрался до Минска. Военные патрули на каждом шагу проверяли документы. Всех мужчин забирали с собой. За документы я не беспокоился. Они были вполне надежными. Вместе с другими мужчинами меня забрали на строительство оборонительных укреплений. Я хотел бежать, но уже на другой день меня назначили бригадиром. Впрочем, меня удерживали там и другие обстоятельства…

– В каком месте строились эти укрепления?

– Под Минском. Сейчас они, правда, уже потеряли свое значение, поскольку линия фронта ушла далеко на восток, но там мне удалось напасть на след одной тайны, связанной с районом Белостока. Наша строительная контора располагалась в бараке. И вот однажды я услышал за стенкой интересный разговор между офицерами, руководившими сооружением укреплений. Я узнал, что до войны они возводили оборонительный рубеж на Буге и, отступая, закопали там какую-то шкатулку или ящик с секретными документами. Они размышляли вслух о том, хорошо ли их спрятали…

– А они сказали где?

– Да. В одном из бункеров возле деревни Слохы-Аннопольские на берегу Буга, где-то в кустах.

– Отлично. А теперь расскажи, как тебе удалось бежать?

– Это произошло спустя некоторое время. Фронт стремительно катился на восток. Однажды ночью нас погрузили на автомашины и увезли под Смоленск, на строительство полевого аэродрома, затем рабочих перебрасывали еще несколько раз с места на место. И вот, когда нас повезли в Москву, я сбежал. Я брел от деревни к деревне, обходя стороной города. Работая под Минском, я раздобыл себе справку о том, что я, Иван Николаев, являюсь строителем военного объекта (а это соответствовало действительности) и направляюсь на специальные работы. При проверке документов эта бумажка не вызывала подозрений, а военные автомашины даже подвозили меня. Справка выручала меня не раз. Вот она! – И Штангер положил справку перед полковником. – С ее помощью я сумел добраться до линии фронта. Спрятался в одном из сел. Там меня и нашли наши. Но опять начались всякие осложнения. Вначале меня бросили на ремонт дороги…

– Почему же ты не сказал, кто ты?

– Герр полковник, в нашей работе чем меньше говоришь, тем лучше. У фронтовых войск нет времени проверять чьи-то анкетные данные, поэтому я снова сбежал. На этот раз я уже без каких-либо препятствий добрался до Гродно. Там явился в комендатуру и в общих чертах рассказал о себе. Мне выписали документ на проезд до Белостока, а там, в свою очередь выдали пропуск на проезд сюда. Вот и все, герр полковник.

– Да, да… – пробормотал Шмельслегер, грызя мундштук трубки. – Хорошо, что ты нашелся. Дел полно. За это время у нас произошли большие перемены. Многие твои знакомые работают сейчас в Беловеже, где мы открыли филиал нашего отделения. Ты, наверное, не знаешь, что капитана Фанера нет уже в живых?…

– Не может быть! Что, погиб на фронте? – поинтересовался Штангер, поскольку хорошо знал Фанера. Ему раньше приходилось сталкиваться с ним.

– Нет. Они ехали со Швиндом на автомашине из Пружан. Там сбили три советских самолета. Была организована облава на летчиков. Обнаружили то ли диверсанта, то ли шпиона… Завязалась перестрелка. Диверсанту удалось вырваться из окружения, и в довершение всего на нашей автомашине. Впрочем, Швинд сам тебе это расскажет. Фанер со Швиндом отправились туда для расследования. Возвращаясь, они нарвались в Беловежской пуще на засаду. Фанер и водитель погибли. Автомашина с документами сгорела. Швинд был ранен… – Полковник на минуту умолк, затем продолжил свой рассказ: – Эти идиоты из гестапо в Белостоке расстреляли всех схваченных летчиков, в том числе и пилота спецсамолета, на котором летел диверсант. Пока что нить оборвалась… Ну, хватит об этом. Ты, наверное, хочешь отдохнуть?

– Отдыхать будем после победы, – ответил Штангер, стараясь сдержать волнение.

– Ты прав. Мы живем в такое время, когда приходится жертвовать всем. Может, у тебя есть какие-нибудь планы относительно своей дальнейшей работы?

Штангер, поймав на себе пристальный взгляд полковника, минуту помолчал, а потом сказал:

– Я столько времени был оторван от разведывательных дел, поэтому, если быть откровенным…

– Слушаю тебя…

– Вы упомянули о Беловеже. Раньше я имел там неплохую агентурную сеть. Может, попробовать поработать в новом разведцентре? Впрочем, я заранее согласен с любым вашим решением, герр полковник.

– Хорошо. Я подумаю, а пока иди отдыхай. Подбери обмундирование, получи аванс на приобретение личных вещей. Завтра здесь будет майор Завелли, начальник нашего отделения в Беловеже. Я поговорю с ним о тебе…

Совещались втроем: полковник Шмельслегер, майор Завелли и капитан Клаузер. На столе перед ними лежала панка с грифом «Секретно». Это было личное дело лейтенанта Штангера.

– Вы проверили его регистрацию в Гродно и в комендатуре Белостока? – обратился полковник Шмельслегер к майору Завелли.

– Проверил. Подтвердили, что он там был.

– Я еще раз просмотрел его личное дело, все его донесения, – продолжал полковник, – и каких-либо неясных мест не обнаружил. Впрочем, в нашей работе надо всегда быть подозрительным, причем по отношению к каждому. Пока нет оснований подозревать его. Могли ли завербовать его большевики?… Не знаю…

– Можно предположить, – вмешался капитан Клаузер.

– Можно и нужно. – В разговоре с ним я старался прощупать его…

– Ну и что? – поинтересовался Завелли.

– Ничего. Он очень устал. Согласен работать везде. Упомянул о Беловеже, но так, мимоходом.

– Герр полковник, вы уже что-нибудь решили? – спросил Завелли.

– Пока еще нет. Начиная с того дня, как он появился у нас, мне ежедневно докладывают о каждом его шаге, о его встречах и разговорах. Он получил обмундирование, был у парикмахера. Отсыпается, иногда появляется в казино…

– Расспрашивал кого-нибудь о делах? – вмешался Клаузер.

– Нет, только о знакомых. Больше слушает других, о себе почти ничего не рассказывает.

– А может, герр полковник, вы все-таки что-то решили? – переспросил Завелли.

– Вот ломаю голову, как использовать его.

– Я готов взять его в Беловеж в качестве офицера по особым поручениям! – заявил Завелли. – Мы уже перенесли туда львиную долю оперативных дел. Мне очень нужны переводчики, а он знает русский и польский, неплохо говорит по-литовски и по-белорусски.

– Однако некоторое время надо не спускать с него глаз. Береженого бог бережет! – вмешался Клаузер.

– Только делать это нужно крайне осторожно, а то он человек обидчивый. Не следует раздражать его необоснованными подозрениями, – предупредил полковник. – Сегодня же распоряжусь подготовить приказ о назначении Штангера офицером по особым поручениям при вас, майор. А завтра, господа, отправляйтесь вместе с ним искать те документы, о которых он говорил, – закончил разговор Шмельслегер.