Текст книги "Волчье логово"

Автор книги: Александр Омильянович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

– Никого. Абсолютная тишина. Капитан пошептался еще немного с командирами пятерок. Я и Грайнерт получили задачу – охранять часовню, а точнее, прикрывать всех при возвращении. У нас было два ручных пулемета, запасные магазины и рация. В случае атаки мы должны были задержать русских пулеметным огнем и дать возможность группе отступить в парк, а затем в лес…

Казалось, слушатели застыли в своих креслах, забыв о погасших сигаретах, трубках и сигарах. А Барт монотонным голосом продолжал:

– Капитан и проводник спустились в подземелье, а за ними и остальные. Наверху остались только я и Грайнерт. Мы установили пулеметы. С беспокойством…

– Который был час? – прервал его Завелли.

– Без десяти два. Итак, мы с беспокойством вслушивались в ночь и старались хоть что-то разглядеть в окружавшей нас темноте. Ничего подозрительного мы не слышали… Я машинально взглянул на часы: было ровно два часа двадцать три минуты. И вдруг откуда-то из глубины этого мерзкого подземелья до нас донесся приглушенный гул сильного взрыва, а через мгновение мне послышались отдаленные автоматные очереди. Правда, во втором я не совсем уверен. И сразу, как по команде, небо вокруг замка вспыхнуло от десятка ракет. В их свете мы увидели, как к часовне бегут русские. Их было много. «Генрих, бей по ним!» – крикнул я Грайнерту, и мы открыли огонь из пулеметов. Над головой засвистели пули. Мы дали еще несколько очередей и бросились бежать, так как русские были уже рядом… В парке слышались крики, стрельба. В общем, мы попали в пекло. Я расстрелял весь магазин, выбросил пулемет и схватился за «шмайсер». Генрих был ранен в ключицу… Я до сих пор не могу поверить, что выбрался оттуда… Генриха ранило…

– А что с ним случилось потом? – спросил Фриватт.

– Сейчас доложу. Отстреливаясь, мы вышли через парк в лес, оторвались от преследователей, но и сами заблудились… Я перевязал Генриху плечо. До утра мы шли по компасу на запад, день просидели в густой высокой траве. Хотелось есть, мучила жажда. Наши запасы остались в ранцах, которые мы бросили в часовне… У Грайнерта поднялась температура. Я знал, что облава продолжается, так как издалека до нас доносился шум автомобильных моторов. Днем мы прятались в лесных дебрях, а ночью пробирались на запад, к фронту…

Лишь на десятые сутки мы почувствовали приближение фронта: слышался грохот артиллерии, в небо взвивались разноцветные ракеты. Мы питались корнями и семенами растений. Грайнерту становилось все хуже. Его лихорадило, иногда он бредил. Мы не знали, где находимся…

Еще две ночи мы шли к линии фронта. Потом я оставил Генриха и пошел на разведку, так как мне казалось, что линия фронта уже совсем рядом… Разведав окрестности, я понял, что мы, фактически, находимся на передовой…

Мы попеременно то шли, то ползли. Благополучно миновали русские патрули. На рассвете оказались на краю какого-то болота. В нескольких сотнях метров впереди я увидел наши окопы. Когда я сказал об этом Грайнерту, тот в горячке, не владея собой, бросился вперед. Русские заметили нас, осветили местность ракетами и открыли огонь. Грайнерт был убит наповал недалеко от нашей линии обороны, там и остался. Я благополучно добрался до своих…

Барт умолк. Его долго ни о чем не спрашивали. Наконец Фриватт, закурив погасшую сигару, обратился с вопросом, который волновал его с самого начала, но который он боялся задать:

– Послушай, Барт. Ты старый и опытный диверсант, участвовал во многих операциях и из этого пекла, слава богу, вышел живым… Скажи… – Майор на минуту заколебался. – Скажи, это была случайность или… или русские были предупреждены о том, что вы там окажетесь?

Барт, жадно затянувшись сигаретой, некоторое время молча смотрел на Фриватта, а потом сказал:

– Герр майор, я долго думал над этим. И чем больше думаю, тем больше убеждаюсь, что это не было случайностью. Это было предательство. Русские знали об операции «Ксавир». Они ждали нас…

Майор Фриватт побледнел и нервно впился пальцами в подлокотники кресла. Через минуту он спросил:

– А как ты считаешь? Что с капитаном Текстером и остальными?

– Не знаю, – пожал плечами Барт. – Но думаю, что… Эх, лучше и не говорить! – И безнадежно махнул рукой.

Когда Текстер и его диверсанты спустились в склеп под часовней и осветили его карманными фонариками, они увидели низкое подземелье. Вдоль стен и в нишах стояли гробницы. Сыдонюк показал Текстеру дверь. Отпилили замок. Перед ними замаячила горловина узкого, наклоненного немного вниз прохода, который вел в подвалы замка.

Держа оружие наизготовку и освещая путь фонариками, диверсанты медленно продвигались вперед. Миновали несколько больших ниш, под ногами валялись обломки кирпичей.

Но вот ход расширился, и они оказались в просторном помещении с тремя дверями. Проводник о чем-то зашептался с Текстером. Они подождали, пока все диверсанты вышли из подземного хода и оказались возле них. Одна из дверей вела в подвалы замка. Это была прочная, дубовая дверь со старинным замком. Текстер осветил замок фонариком и стал подбирать отмычку.

Внезапно всем показалось, что по ту сторону дверей послышался подозрительный шорох. И когда они замерли в напряженной тишине, страшный взрыв бросил их наземь. Со свода посыпались кирпичи, штукатурка, песок. Подземелье наполнилось едким дымом и пылью. Ужас объял диверсантов. Многие были ранены.

Первым пришел в себя Текстер. Вскочив с пола и перепрыгивая через лежащих диверсантов, он бросился назад. Но при свете фонарика он увидел не темную горловину подземного хода, а глухую стену из мусора и земли, образовавшуюся после взрыва.

Отступление было отрезано. Крик ужаса и отчаяния вырвался у тех, кто успел заметить, что проход завален. В это время где-то со стороны дверей до них донесся приглушенный голос. Кто-то медленно говорил по-немецки:

– Ахтунг! Ахтунг! Немцы, вы в ловушке! Даем вам три минуты на размышление. Бросайте оружие и по одному выходите в двери, которые откроются. Мы будем рассматривать вас как военнопленных, иначе никто отсюда живым не выйдет…

– Штурмовать двери! – крикнул Текстер.

Диверсанты в безумном отчаянии и зверином страхе открыли огонь по дверям, но те не поддавались.

Капитан Текстер уже не мог владеть положением. Его подчиненные, толпясь в тесном подземелье, кричали, перебивая друг друга. Одни громко молились, другие посылали проклятия. Прошло три минуты…

– Ультиматум принят? – раздался тот же голос из-за дверей.

– Сдаться! Нет! Стрелять! – Крики смешались. Вскоре в герметически закрытом подвале стало душно.

Обвал, вызванный взрывом, прекратил доступ воздуха. Становилось трудно дышать. То и дело раздавались выстрелы. Несколько диверсантов покончили жизнь самоубийством. Затем поднялся глухой хриплый вопль отчаяния, раздались крики о помощи.

Через несколько минут одна из дверей подземелья открылась, и острый сноп света ударил по диверсантам. Они поползли к этому спасительному свету, откуда веяло свежим воздухом. Их обезоруживали и по одному выводили в одно из подвальных помещений замка.

В то же самое время была проведена облава на агента «Л-23», укрывавшегося в амбаре, недалеко от замка. Его не удалось застать врасплох. Он долго отстреливался, а последнюю пулю пустил себе в лоб. Когда русские ворвались в амбар, он уже был мертв. Возле него стояла подготовленная к работе рация: он должен был передать сообщение в разведцентр «Хорн» в Беловеже о благополучном завершении операции «Ксавир».

Вскоре командование люфтваффе вызвало майора Фриватта вместе с Бартом. Фриватт пробыл в ставке несколько дней.

Весть о возвращении фельдфебеля Барта, хотя это и стремились сохранить в тайне, быстро облетела дворец. В течение многих дней только и говорили о провале операции «Ксавир». Всех, кроме Штангера, волновал вопрос: почему провалилась эта прекрасно подготовленная операция и кто предатель? Рождались самые фантастические домыслы.

Штангер тоже участвовал в обсуждениях и сам выдвигал различные предположения. Вместе с тем он ждал ответа на свою шифрограмму, в которой просил Центр «выяснить» для немецкой разведки причину провала группы капитана Текстера. Это должно было отвести от Штангера все подозрения, если бы, конечно, они возникли.

Примерно через неделю после возвращения Барта Штангер заметил, что к Завелли прибыли два неизвестных ему офицера из «Валли I», а также Хаймбах и Махоль из белостокского гестапо. Совещание у Завелли продолжалось несколько часов.

Вечером, как обычно, Штангер отправился ужинать. Как только он занял место за столиком, к нему подсел Хайден. Штангер увидел, что тот чем-то взволнован.

– Тебя что, шеф отругал? – спросил он.

– Нет, – ответил Хайден. Оглядев зал, он наклонился к Штангеру и прошептал: – Загадка выяснена…

– Какая загадка? – Штангер недоуменно поднял брови.

– Ликвидации группы капитана Текстера.

Штангер пристально взглянул на Хайдена, а тот продолжал:

– Только об этом никому. Наша прифронтовая радиостанция перехватила русскую зашифрованную радиограмму. Представь себе, какой-то советский офицер сообщает кому-то о ликвидации группы Текстера. Упоминается, что это их человек завел группу Текстера в засаду и сейчас находится у них. Понимаешь?

– Не совсем, – ответил Штангер.

– Ну, это та сволочь, проводник, как его там. Ну, тот, который знал подземный ход…

– Ах… он? Понимаю!

– Разве можно было этого ожидать?

– Конечно, нет… И что теперь?

– Его кандидатуру выбрал сам Фриватт по рекомендации гестапо. Впрочем… я не уверен. А может, в гестапо умышленно подсунули его Фриватту? Ты ведь знаешь, какое соперничество между нами и ими…

– Этому трудно поверить, чтобы он… – Штангер недоверчиво покрутил головой.

– Однако это так. Факты указывают на это. После выброски проводник, наверное, понял, что операция слишком опасна, поэтому завел группу Текстера в засаду, а сам перешел на сторону русских…

Через несколько дней, когда Штангер послал в эфир свою очередную шифровку, радиостанция Центра передала ему краткое сообщение: «Операция "Ксавир" закончилась успешно. Поздравляем».

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК

В Беловеже было несколько мест казни. Публичные экзекуции проводились прямо у входа в Национальный парк, напротив церкви. Почти у самых ворот в дворцовый парк стояло здание, некогда предназначенное для царской свиты, До войны в нем размещался почтамт, теперь здесь расположились комендатура жандармерии и отделение белостокского гестапо, руководимое унтерштурмфюрером СС Киллером. Капитан Клаузер был там частым гостем. В подвалах этого здания, переоборудованных в тюремные камеры, содержались сотни людей. В основном это были заложники. Часть из них гитлеровцы отправляли в концентрационные лагеря, а остальных убивали на месте.

Когда в Беловежской пуще развернулась партизанская борьба, террор усилился. Летом и осенью 1942 года участились аресты подозрительных лиц, увеличилось число публичных казней перед церковью. Однако все эти жестокие репрессии не могли сдержать растущей ненависти населения, не могли подавить желания бороться против оккупантов.

Отделение гестапо и агенты Клаузера посылали в управление гестапо в Белостоке и в Главное управление имперской безопасности в Берлине тревожные донесения о растущем движении Сопротивления. Гитлеровское наступление провалилось. Шестая армия, окруженная под Сталинградом, переживала агонию.

В декабре 1942 года в Беловеж из Берлина прибыл штандартенфюрер СС Бруно Фляйнерт – уполномоченный Гиммлера и специалист по карательным операциям. В Беловеж он приехал, чтобы осуществить мероприятия по подавлению движения Сопротивления в этом районе и запугиванию местного населения.

Морозным декабрьским днем Штангер сидел в своей комнате и переводил документы, переданные ему Завелли. Это были сообщения от агентов, действовавших в районе Беловежской пущи. В одних сообщениях содержалась малосущественная информация, но были и важные: фамилии связных, членов подпольных организаций, места хранения оружия. Штангер только ему известными знаками делал выписки из этих сообщений. Шум низко пролетевшего самолета заставил его оторваться от работы. По звуку мотора он определил, что это «шторх».

Штангер подошел к окну. Самолет вынырнул из-за леса и удалился в сторону Беловежа.

Штангер снова уселся за стол, но в эту минуту в коридоре послышались шаги и в дверях появился лейтенант Хайден. Взглянув на него, Штангер спросил:

– Ну что там случилось?

– Прячь бумаги, одевайся и едем!

– Куда? У меня много работы.

– Приказ майора.

– Но куда? – допытывался Штангер, убирая в сейф документы.

– Недалеко. Несколько минут назад звонили шефу: к нам прилетает какой-то важный тип из Берлина. Необходимо встретить его на аэродроме.

– Интересно. Не знаешь кто?

– Нет. Майор, конечно, знает. Пойдем, скоро прилетит самолет.

Штангер быстро надел плащ и вышел вслед за Хайденом. В коридоре они встретили Завелли. Все трое сели в автомашину и помчались на аэродром. Они остановились на краю летного поля. На посадку шел «шторх». Солдат выпустил ракету, показывая пилоту направление ветра.

Вот самолет коснулся земли и, пробежав несколько десятков метров, остановился. К нему устремились майор Завелли и другие офицеры. Из кабины вылез немолодой уже мужчина в меховом комбинезоне и фуражке с эмблемой, изображавшей череп.

Штандартенфюрер СС Бруно Фляйнерт подал руку Завелли, а затем поздоровался с остальными офицерами.

– Полет прошел спокойно? – спросил Завелли.

– Спокойно, только было очень холодно и немного бросало.

Штангер оценивающим взглядом осмотрел прибывшего. «Высокий, хорошо сложен, около пятидесяти лет, быстрые пронизывающие глаза, неприятное одутловатое лицо… С какой целью он прибыл в Беловеж?» – размышлял Штангер.

– Я вижу, вы но профессиональной привычке, вероятно, пытаетесь отгадать, кто я, – неожиданно обратился к Штангеру Фляйнерт.

– У вас такой располагающий вид, герр штандартенфюрер, что мне приятно на вас смотреть, – с улыбкой ответил Штангер.

Фляйнерт смерил его колючим взглядом и повернулся к майору Завелли:

– Герр майор, где наиболее безопасное место для стоянки самолета?

– По-моему, герр штандартенфюрер, самолет должен вылететь на аэродром в Бельск-Подляски. Там есть ангары, квалифицированное обслуживание и надежная охрана.

– Прекрасно! В случае необходимости быстро вызову его сюда. Густав, – обратился Фляйнерт к пилоту, – лети в Вельск. Помнишь тот аэродром, над которым мы пролетали? Там через два-три дня жди моего звонка.

Пилот отдал честь и пошел к самолету. Штангер и Хайден забрали дорожные вещи эсэсовца в автомашину. Фляйнерт занял место рядом с водителем, а Завелли с офицерами разместились на заднем сиденье. Хайден, наклонившись к шефу, тихо прошептал:

– Герр майор, кто этот гость?

Завелли приложил палец к губам и шепотом ответил:

– Из Главного управления имперской безопасности. Надо ждать интересных событий…

Когда они входили во дворец, майор приказал Штангеру далеко не отлучаться, так как он может понадобиться.

Работа у Штангера не клеилась. Он никак не мог сосредоточиться. Его мысли были заняты прилетом высокопоставленного офицера СС: «Из Берлина самолетом? Значит, дело срочное. И мне велено не отлучаться из дворца. Что это значит?… Из Белостока прибыла автомашина с номерным знаком СС… Что-то намечается…»

В кабинете Завелли началось секретное совещание. Кроме Завелли и его заместителей в нем принимали участие прибывший штандартенфюрер СС Бруно Фляйнерт, начальник службы СС и полиции Белостокского округа полковник СС Вернер Фромм, шеф гестапо в Белостоке майор Вильгельм Альтенлох и руководитель четвертого отдела гестапо капитан СС Лотар Хаймбах.

Выступал Фляйнерт:

– Рейхсфюрер СС уполномочил меня передать вам свое недовольство в связи с усилившимся бандитизмом в районе Беловежской пущи. Рейхсмаршал Геринг также очень недоволен настоящим положением дел. Напомню, что здесь были убиты старший егерь Тирпинг и унтерштурмфюрер Бертель. За это варварское злодеяние виновные до сих пор не понесли наказания…

Завелли, его заместители, Фромм и Альтенлох, а также все остальные офицеры внимательно слушали посланника Гиммлера и хорошо понимали, что означают эти суровые слова.

– Бандиты совершают диверсии на железных дорогах, убивают наших людей. Растет коммунистическое подполье. А вы? – Фляйнерт поднял голову и обвел присутствующих пристальным взглядом. – Я спрашиваю, что вы сделали, чтобы здесь царило спокойствие? Я слушаю вас, герр майор! – кивнул он Альтенлоху. – Вы назначены сюда, между прочим, для того, чтобы в Белостокском округе царило спокойствие.

– Герр штандартенфюрер, я преклоняю голову перед мудростью рейхсфюрера СС, но район Беловежской пущи действительно трудно удержать в повиновении. Территория кишит коммунистами…

– Какие меры вы принимали? Вот что меня интересует! – со злостью прервал его Фляйнерт.

– Герр штандартенфюрер, шестого августа я приказал сжечь восемь деревень и расстрелять всех жителей, – вмешался в разговор Фромм.

– Это за уничтоженный пост в Рудниках? – уточнил Фляйнерт.

– Так точно!

– Результат?

– Незначительный, – признался Альтенлох. – Партизаны ненадолго затаились, но усилили свою деятельность в начале ноября, особенно седьмого…

– Это праздник их революции, – как бы про себя отметил Фляйнерт.

– Так точно, это их праздник. Вечером шестого ноября возле деревни Пшеходы диверсанты пустили под откос поезд, в котором направлялись на фронт подразделения СС и боевая техника.

– Какие потери?

– Локомотив и пять вагонов разбиты. Много убитых и раненых, – продолжал докладывать Альтенлох. – Из лагеря в Хайнувке бандиты освободили несколько десятков военнопленных.

– Которые, конечно, вступили в банду?

– Так точно. Были разоблачены и убиты несколько наших агентов. Почти каждый день партизаны обстреливают поезда, портят железнодорожные пути и оборудование. Несколько раз они атаковывали наши автоколонны. Диверсионные акты совершаются также в Белостоке. Потери значительные, – констатировал Альтенлох.

Фляйнерт некоторое время что-то обдумывал, со злостью поглядывая на Альтенлоха, потом встал и медленно раздраженным голосом проговорил:

– И вы так спокойно можете говорить об этом? Вы, гестапо, офицер СС! Когда наши солдаты самоотверженно воюют на фронте за тысячелетний рейх, за жизненное пространство, вы так спокойно докладываете: банды, саботаж, диверсии?! Я спрашиваю: где заложники, где казни, где карательные операции?! – все сильнее распалялся Фляйнерт.

– Заложники у нас есть, – несмело заметил Альтенлох.

– Знаю. Сидят месяцами, и мы их кормим. Чего вы ждете? На основе разведывательных материалов центра «Хорн» и своих собственных немедленно составить список лиц, подозреваемых в связях с бандитами, арестовать их и расстрелять! Прямо здесь, в Беловеже, расстрелять! В центре их бандитского гнезда! Завтра во второй половине дня я хочу иметь от вас рапорт о числе арестованных!

– Сколько, герр штандартенфюрер? – тихо спросил побледневший Альтенлох.

Фляйнерт бросил на него злой взгляд, а затем сказал:

– Мне кажется, я плохо расслышал, герр майор… А если расслышал, то удивлен, что шеф гестапо может задавать такие вопросы!

Завелли не вмешивался в разговор. С непроницаемым лицом слушал он словесную перепалку между Фляйнертом и Альтенлохом. К Фляйнерту обратился молчавший до сих пор капитан Клаузер:

– Герр штандартенфюрер, я руковожу здесь группой по борьбе с партизанами и десантниками. По моему приказу было проведено много, – конечно, в небольших масштабах– карательных акций. Мы располагаем обширными материалами о подозрительных лицах. Я давно считаю, что необходимо искоренить местное подполье. Несколько казней, проведенных в Беловеже, не остановили рост бандитизма. Я немедленно прикажу составить список подозрительных лиц, которых необходимо ликвидировать.

– Хорошо, – ответил Фляйнерт. – Мне кажется, господа, что вы здесь слишком много играете в «рыцарскую» разведку. Не те времена! Находить, арестовывать и убивать! Вот что от вас здесь требуется.

В кабинете воцарилась тишина. За окнами в парке медленно надвигались декабрьские сумерки.

Поздно вечером Штангер увидел, как все участники совещания направились в казино на ужин. Примерно через час Фляйнерт, Альтенлох, Фромм и Хаймбах закрылись и кабинете Клаузера, где совещались до поздней ночи.

Нервы Штангера были измотаны до предела. У него болела голова, во рту ощущалась горечь от выкуренных сигарет, горло сжимали спазмы. Впервые он вынужден был присутствовать во время убийства безоружных людей. Глядя на все это, он чувствовал, что нервы его могут не выдержать, что он вдруг выхватит из кармана пистолет и бросится на эту свору палачей. Теперь, расхаживая по комнате, Штангер вспоминал ужасные минуты, когда автомашины, крытые темным брезентом, остановились на лесной поляне. В ушах еще стояли отчаянные крики людей, которых гнали от автомашин к свежевыкопанным рвам. Визг собак, команды «Огонь!», автоматные очереди, гортанный крик гестаповца, руководившего расстрелом. И непрерывные крики, крики. «Убийцы, мясники, бандиты, расстреляли триста человек!…» Штангеру запомнились жестокие выражения лиц тех, кто наблюдал за расправой – Фляйнерта, Фромма, Альтенлоха, Клаузера и других. «Как я бессилен, безоружен перед этой волчьей сворой! Безоружен? – Он на мгновение остановился. – Совершенно безоружен?…» Потрясенный ужасом утренних событий, он не подумал о том, что можно предпринять. «Я был свидетелем убийства невинных людей… Я должен отомстить за них. Должен! Фляйнерт – это отъявленный негодяй! Уничтожить его. Не поздно ли? Нет, он еще пьет в казино с офицерами СС и гестапо. Его пилот еще на аэродроме в Бельск-Подляски. Фляйнерт, видимо, сегодня вылетит в Берлин. Сочельник, завтра Рождество… Действуй! Действуй быстро!»

Да, теперь он уже знал, как отомстить за расстрелянных. Он уничтожит штандартенфюрера СС Бруно Фляйнерта. Есть единственная возможность. Штангер проглотил таблетку от головной боли, запил ее стаканом воды, закурил новую сигарету, постепенно успокоился. Из хаоса мыслей возник план возмездия. Вскоре он уже знал, что делать…

Штангер быстро направился в кабинет Завелли.

– Привет, Ганс! Шеф у себя? – спросил он Хайдена.

– Да. Он один.

Штангер открыл дверь и попросил разрешения войти.

– Что у тебя нового? – спросил Завелли, внимательно взглянув на Штангера.

– Я бы хотел отдать часть выполненной работы, а кроме того, герр майор, у меня к вам дело, которое, в общем-то, меня не касается. Но как ваш офицер по особым поручениям…

– Слушаю, но, пожалуйста, покороче.

– Герр штандартенфюрер Фляйнерт вылетает сегодня?

– Да. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Я просто подумал, что нам следовало бы сделать ему к празднику подарок.

– Что ты имеешь в виду?

– В Берлине трудно с продовольствием… – бросил приманку Штангер.

– Да-да… Это неплохая мысль. Столько работы, что я сам как-то об этом не подумал, – поспешно подхватил ее Завелли.

– Не обидится? – спросил Штангер, вопросительно взглянув на Завелли. Тот улыбнулся уголками губ и сказал:

– Шутишь? Ты их не знаешь. Вот, возьми записку для заведующего казино, выбери у него на складе все, что сочтешь нужным, и принеси ко мне. Через час ты понадобишься. Хочу продиктовать тебе рапорт.

Обрадованный, Штангер выбежал из кабинета Завелли. Заведующий казино прочитал записку майора и провел Штангера на склад. Штангер окинул взглядом колбасы, окорока, грудинку и другие изделия, развешанные на железных крюках. Он выбрал несколько сортов колбас, большой окорок, кусок грудинки, две бутылки коньяку и, уложив все это в корзину, отправился во дворец.

Когда он входил в свою комнату, то услышал шум мотора «шторха». «Успею ли? Только б не опоздать!» Он думал теперь только об этом, доставая магнитную мину из тайника в камине. – «На сколько поставить?…» Посмотрел на часы. «Вылететь он может самое позднее через час. День пасмурный, и смеркается быстро. Он собирается к ночи долететь до Берлина. Через два часа…»

Штангер установил взрыватель на двухчасовое замедление. Затем развязал бечевки, которыми был перевязан окорок, разрезал его пополам, вынул из середины большой кусок мяса. Мина хорошо вошла в выемку. Он сложил половинки окорока, тщательно замазал срез салом, крепко обвязал окорок бечевкой и тщательно завернул в целлофан.

Штангер почти бежал по коридору. Завелли бросил взгляд на подарок, похвалил выбор.

– Запаковать, герр майор? – спросил Штангер.

– Не надо. Я ведь должен ему показать. Он через минуту будет здесь. Сейчас он в шифровальной комнате, просит разрешения на вылет.

У Штангера все похолодело в груди. А вдруг Фляйнерт захочет внимательно осмотреть подарки? Вдруг окорок покажется ему слишком тяжелым? Вдруг его что-то задержит? Нет, Штангер не хотел думать о том, что может случиться…

Фляйнерт в обществе капитана Клаузера вошел в кабинет Завелли. Штангер заметил, что штандартенфюрер был немного пьян.

– Я пришел попрощаться с вами, герр майор. Хотелось бы надеяться, что и в дальнейшем наше сотрудничество будет продолжаться в том же духе, – проговорил Фляйнерт и протянул Завелли руку.

– Благодарю за признание, герр штандартенфюрер. В связи с наступающим Рождеством я прошу принять от нас для вашей супруги этот скромный подарок, – произнес Завелли и показал рукой на корзину с копченостями и коньяком.

– О, благодарю! Как вы любезны! Жена будет рада. Благодарю, герр майор. Вы здесь неплохо живете…

Штангер положил руку на карман, где у него лежал пистолет. Фляйнерт взял бутылку коньяка, посмотрел на звездочки и причмокнул от восхищения. Затем он осмотрел все остальное.

– Хорошо… хорошо… – бормотал довольный Фляйнерт. – Я тронут вашей заботой… Ну, мне уже пора.

– Запакуй, Штангер, – бросил Завелли.

Штангер начал поспешно заворачивать копчености в бумагу. Ему помогал Клаузер. Сверток крепко перевязали бечевкой. Он был большой и тяжелый, но хорошо запакован. Штангер сам отнес его в автомобиль, на котором Завелли и Клаузер должны были отвезти гостя к самолету.

Пропеллер у самолета уже вращался. Пилот отдал честь, помог Фляйнерту надеть меховой комбинезон. Сверток втиснули за заднее сиденье.

Последний обмен любезностями, праздничные пожелания, фашистские приветствия – и самолет, взбивая снежную пыль, оторвался от земли, сделал круг над Беловежем и взял курс на запад.

Прошло сорок восемь минут с того момента, как Штангер привел в действие механизм взрывателя магнитной мины…

– «… На основе наших разведывательных материалов, а также материалов гестапо 24 декабря 1942 года было арестовано и доставлено в Беловеж триста человек, подозреваемых в сотрудничестве с партизанами…»

Завелли, заложив руки за спину, прохаживался по кабинету и медленно диктовал, а Штангер печатал на машинке отчет об особой операции, проведенной утром в Беловеже. Штангера охватывало все большее возбуждение, и он все еще поглядывал на часы, лежавшие возле пишущей машинки. «Еще пятнадцать минут. Конечно, если взрыватель хорошо отрегулирован…» – мысленно прикидывал он.

– «Арестовано также несколько десятков бывших советских солдат, которые скрывались у местных жителей…»

Завелли умолк и достал сигару. Штангер дал ему прикурить. Завелли затянулся и сказал:

– Сейчас закончим и пойдем ужинать. Теперь, я думаю, мы долго сможем жить спокойно.

– Что вы имеете в виду, герр майор?

– Это утреннее зрелище. Оно охладит пыл партизан и подпольщиков.

– Сомневаюсь, герр майор…

– Почему? – спросил Завелли, с удивлением глядя на Штангера.

– Вы знаете, я человек откровенный и говорю то, что думаю. Расстреляны сугубо гражданские лица, точнее, люди, не имеющие никакого отношения к подполью…

– Идеалист!

– Нет, герр майор. Я предпочитаю рыцарскую борьбу, как вы всегда меня учили. С настоящим противником, а не с мнимым, с которым любит воевать СС. Если б мы расстреляли триста партизан или членов подпольных организаций, тогда другое дело. А был ли среди расстрелянных хоть один партизан? Сомневаюсь. По-моему, это вызовет лишь усиление их борьбы.

– Ты смешон со своим рыцарством! – засмеялся Завелли. – Все местные жители – это потенциальные бандиты! Сегодня, завтра, через месяц они все пойдут в лес. Чем больше мы их уничтожим, тем увереннее будем себя здесь чувствовать. Ты должен понять дух нового времени, до конца понять цель борьбы, которую ведет Третий рейх. Я знаю, это зрелище могло тебя потрясти. Но это необходимо, понимаешь? Для нашей победы…

Они разговаривали так еще несколько минут. Штангер знал, что взрыв уже должен был произойти…

– Продолжим работу, – бросил Завелли.

Штангер склонился над пишущей машинкой. Как бы он хотел быть в эту минуту там, где-то в районе Варшавы, на трассе полета «шторха»! От каждого телефонного звонка на столе Завелли Штангер вздрагивал, но сообщения, которого он ждал, все не было. Прошло полчаса, сорок пять минут, час… Его охватило беспокойство. «Правильно ли я установил взрыватель? Не перепутал ли чего в спешке? Если мина не взорвется в полете, если Фляйнерт долетит с подарком до Берлина, что тогда? Я сделал это сам, по собственной инициативе, и если Центр узнает об этом, то наверняка будет не в восторге…»

Завелли закончил диктовать сообщение. И тут снова зазвонил один из телефонов. Завелли взял трубку.

– Да, слушаю, – устало сказал он. – И Варшава тоже? Что могло случиться? Может, испортилась рация?… Не пролетал над Варшавой? Странно… Хорошо, я буду ждать сообщений. – Он положил трубку и обратился к Штангеру: – С самолетом штандартенфюрера Фляйнерта потеряна связь. Ни наша радиостанция, ни Варшава не могут установить с ним контакта. Он уже давно должен был миновать контрольный пункт над Варшавой…

Штангер открыл было рот, чтобы что-то ответить, как в кабинет вошел Иорст и положил перед Завелли текст расшифрованной радиограммы. Тот пробежал ее взглядом.

– Проклятье!

– Что случилось, герр майор?

Побледневший Завелли медленно прочитал слова радиограммы:

– «С самолетом "шторх" около Вышкова произошла катастрофа. Охваченный пламенем, он рухнул с большой высоты на землю. Пилот и штандартенфюрер СС Бруно Фляйнерт погибли. Специалисты установили, что взрыв произошел в результате диверсии. Приказываю немедленно начать расследование. Необходимо установить, где находился самолет, как он охранялся и кто совершил диверсию. Полковник Шмельслегер…» Штангер, что ты на это скажешь? – спросил Завелли.

– Я думаю, герр майор, где искать виновных. Это варварство! Рассуждая логически, я бы искал их только в одном месте…

– Где? – спросил Завелли.

– На аэродроме в Бельск-Подляски… Там самолет, вероятно, повредили или… заминировали.

– Ты с ума сошел?

– Если б самолет был поврежден, он не долетел бы от Бельск-Подляски до Беловежа, а затем до Вышкова.