Текст книги "Волчье логово"

Автор книги: Александр Омильянович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Иогер прочитал:

«Глубокоуважаемый господин начальник! Я верю Вам и поэтому после долгих раздумий осмеливаюсь посвятить Вас в один секретный вопрос. Возможно, он покажется Вам пустяковым и недостойным внимания. Прошу, однако, терпеливо прочитать мое письмо до конца. Мною не руководит чувство мести, ибо оно мне чуждо.

Я хочу помочь Вам обезвредить одного скрытого врага Третьего рейха. Им является Пауль Бауэр, с которым я нахожусь в близких отношениях. Если Вам эта фамилия ничего не говорит, то я сообщаю, что Бауэр выполняет какую-то мне точно неизвестную работу в Беловеже. Иногда он пропадает там целые недели. С некоторых пор я заметила, что Бауэр ведет двойную игру. Он выставляет себя горячим приверженцем Третьего рейха, но теперь я заметила, что он имеет подозрительные контакты с людьми из так называемого бандитского движения Сопротивления и даже с бандами из пущи. Так, однажды мы шли с ним на прогулке. Дело было вечером. Из пущи к нему вышли два вооруженных человека. Бауэр попросил у меня извинения и отошел с ними в кусты. Когда он спустя продолжительное время вернулся и я спросила его, что все это значит, он сказал, что это его служебные дела. Ночью я проверила его куртку. В ее карманах оказались коммунистические листовки, какие-то бумажки, испещренные цифрами. Однажды, будучи довольно пьяным, он заявил, что только дурак может верить в победу Третьего рейха и что мудрые люди уже сегодня готовятся к другому развитию событий. Я боюсь этого человека. Возможно, этим письмом я приговорила себя к смерти. Однако я верю, что все, о чем я пишу, будет известно только Вам. Письмо по известным причинам я не подписываю. Если Вы используете его – хорошо, а если нет, то пусть Бауэр продолжает свою враждебную работу. Хайль Гитлер!»

Циммерман, попыхивая трубкой, внимательно выслушал все, что прочитал Иогер.

– Какая почта проштемпелевала конверт?

– Белостокская.

– Хорошо. Напечатайте его на машинке в нескольких экземплярах.

Иогер вышел. Час спустя переведенное и напечатанное письмо оказалось на столе Циммермана. Он вызвал в кабинет Гаусмана – начальника III отделения, Шмидта – шефа отделения разведки гестапо и Хаймбаха – начальника IV отделения. Циммерман вручил им копии письма, а когда они прочитали его, спросил:

– Кто из вас слышал что-нибудь об этом человеке?

– Я, – ответил Шмидт. – Разрешите, я позвоню своим людям и выясню более подробные данные о нем?

– Пожалуйста. – Циммерман указал на телефон.

Не прошло и четверти часа, как в кабинете Циммермана появился Гольдхаммер и вручил Шмидту лист бумаги.

– Герр оберштурмбанфюрер, это человек абвера. К тому же пользуется там большим доверием, – добавил он.

– Тем хуже для них! – заявил Циммерман.

– Он используется для разного рода разведывательных операций, и даже за линией фронта…

– Где он и был перевербован! – вставил шеф.

– Это не исключено, – поддакнул Шмидт. – Больше в данную минуту я о нем ничего не знаю.

– Достаточно! Что вы скажете по этому поводу, господа? – Циммерман взглянул на Хаймбаха и Гаусмана.

– Я давно считаю, что в абвере вьют гнезда наши враги. Их агенты уже не однажды работали на обе стороны. Об этом свидетельствует случай с Бланке, которого накрыли и ликвидировали в шифровальной комнате, Завелли и Фриватт думают, что они собаку съели в разведке. А каково их мнение о нас, об этом как нельзя лучше говорят донесения Клаузера. Эта зазнавшаяся шайка офицеров слишком много о себе возомнила!

– Вы правы, герр гауптштурмфюрер! – подытожил Циммерман. – Ваши предложения.

– Арестовать, и немедленно! – заявили все разом.

– Да, арестовать, – подтвердил Циммерман. – Мы утрем нос этим спесивцам! Докажем, чья разведка работает лучше. И этим еще раз скомпрометируем абвер. Не лишним будет узнать мнение капитана Клаузера об этом Бауэре. Операцию поручаю вам! – обратился он к Хаймбаху.

Поздним вечером к резиденции центра «Хорн» в Беловеже подкатил черный лимузин. Из него вышли Хаймбах, Махоль и Кёниг. Сначала они направились к унтерштурмфюреру Киллеру – шефу представительства гестапо в Беловеже, где их уже ждал капитан Клаузер. Прибывшие вручили ему копию анонимки и поинтересовались его мнением, Клаузер заявил, что он тоже подозревал Бауэра, и уверен, что содержание письма соответствует действительности. Клаузер подозревал здесь каждого и, стремясь угодить своим шефам из гестапо, готов был предать весь личный состав разведки в Беловеже. Хаймбаху, однако, было достаточно его мнения. Они направились во дворец.

В секретариате майора за столом сидел Хайден и печатал на машинке. Увидев Хаймбаха и других вошедших гестаповцев, он вскочил с места.

– Хайль Гитлер, герр лейтенант!

– Хайль Гитлер! Слушаю вас, господа.

– У нас срочное дело к майору Завелли, – сказал Хаймбах.

– Герр майор очень занят. Он предупредил, чтобы никого не принимать. Разве что но вопросам чрезвычайной государственной важности…

– Именно по такому вопросу мы и прибыли! – заявил Хаймбах, с иронией взглянув на Хайдена. – Прошу доложить о нас. Есть ли кто еще в кабинете майора?

– Да, конечно.

– Кто?

– А это уж личное дело майора Завелли, кто у него там находится, – холодно ответил Хайден. Хаймбах уничтожающим взглядом пронзил адъютанта Завелли.

– Прошу доложить! Это приказ, а не просьба! – тоном, не терпящим возражений, проговорил Хаймбах.

Хайден открыл массивную, тщательно пригнанную дверь и исчез в кабинете шефа. Спустя минуту из кабинета вышел сам Завелли.

– Хайль Гитлер, герр майор! – приветствовал его Хаймбах. – Мы к вам.

– У вас что-нибудь очень важное ко мне, господа?

– Да.

– Можно попросить вас, господа, подождать часок-другой? Может, пройдете в казино? У меня сейчас действительно важное и неотложное дело.

– А если у нас еще более важное?

– В таком случае слушаю вас, господа.

– Здесь? – Хаймбах выразительно посмотрел на Хайдена.

– У меня нет секретов от моего адъютанта.

– Но зато у нас есть, – едко, растягивая слова, произнес Хаймбах.

– Хорошо. – Завелли развел руками. – Прошу вас, откройте малый зал заседаний, – обратился он к Хайдену.

Едва они вошли в зал, Хаймбах с нескрываемой резкостью в голосе обратился к Завелли:

– Герр майор, вам известно, что из вашего штаба есть утечка информации к противнику?

– Да, я располагаю такими данными.

– У вас есть кто-нибудь конкретно на подозрении?

– Мы постепенно сужаем круг подозреваемых нами лиц, – ответил Завелли и, не теряя самообладания, надменно посмотрел на гестаповца.

– Тем лучше. А вот наша разведка располагает неопровержимыми данными, что у вас в штабе действует советский агент.

– Я с интересом выслушаю вас, господа, – скривился в улыбке Завелли.

– О, несомненно! А что вы скажете по поводу того, что в эту минуту в вашем кабинете находится советский шпион?

– Я не люблю подобные шутки! – резко ответил Завелли.

– Мы тоже! Но я повторяю еще раз: в эту минуту в вашем кабинете находится советский шпион!

– Вы с ума сошли?! – крикнул Завелли.

– Нет, герр майор! Не слишком ли вы самоуверенны?!

– Я не хочу вас слушать!

– Кто у вас в кабинете?

– Там находятся Бауэр – наш лучший разведчик, полковник Данц и капитан из «Валли I». Уж не считаете ли вы кого-нибудь из них советским шпионом?

– Да, герр майор, советский шпион это… Бауэр. – Хаймбах нарочито медленно произносил слово за словом, не спуская глаз с Завелли, наблюдая за тем, какое они произведут на него впечатление.

– Герр гауптштурмфюрер!

– Повторяю еще раз: Бауэр – советский шпион! Мы располагаем неопровержимыми доказательствами!

– Но, герр Хаймбах…

– Прошу не прерывать меня! Здесь было совершено несколько диверсионных акций. Вы своими расследованиями ничего не выяснили. Мы тоже проводим расследование, но с другими результатами…

Завелли, как и подобает опытному разведчику, слушал собеседника с непроницаемым лицом.

– Мы взяли на подозрение нескольких ваших сотрудников, – врал напропалую Хаймбах. – Однако вскоре мы поняли, что находимся на ложном пути…

– Хорошо, но на каком основании вы подозреваете Бауэра?

– Не спешите, герр майор, дойдем и до этого. Мы совершенно точно установили, что в районе, где совершались диверсии, обязательно перед этим появлялся Бауэр. Это вам ни о чем не говорит?

– Абсолютно! Как сотрудник разведки, он имеет право бывать везде и всегда. Особенно там, куда мы его посылаем.

– Тем хуже, что вы так считаете, герр майор. Бауэр уже несколько дней находится в Беловеже. Наша разведка следит за каждым его шагом! – продолжал врать Хаймбах. – У него много подозрительных контактов.

– Герр гауптштурмфюрер, вы проявляете излишнюю подозрительность. Он контактирует только с личной агентурой! – с возмущением отпарировал Завелли.

– По-вашему, вооруженные бандиты из пущи – это тоже агенты Бауэра? Поздравляем вас, господа, с такой агентурой!

– Но где же, господа, доказательства? Где доказательства? Я слышу от вас одни общие рассуждения.

– Мы представим вам доказательства. Сейчас нам нужен только Бауэр.

В этот момент в зал, где между Завелли и Хаймбахом разгорелась словесная перепалка, отворилась дверь и вошел какой-то человек в штатском. Даже не взглянув на гестаповцев, он обратился к Завелли:

– Герр майор, не слишком ли долго длится ваша болтовня? Мы ждем. Нам с Бауэром пора выезжать, а вы здесь устроили дискуссию, – недовольно произнес он.

– Герр полковник, это не болтовня. Это вопрос государственной важности…

– Что?

– Господа из гестапо утверждают, герр полковник, что… Бауэр советский шпион, – медленно, все более понижая голос, процедил Завелли.

– Вы с ума сошли или вы пьяны, майор?

– Никак нет, герр полковник! Минуту назад я то же самое сказал господам из гестапо. Они уверяют, что располагают неопровержимыми доказательствами…

– Бауэр – советский шпион? – Полковник Данц резко обернулся к Хаймбаху.

– Так точно, герр полковник, шпион! – ответил тот, с вызовом глядя ему в глаза.

– Я позволю себе повторить вам то, что услышал сам, – сказал Завелли, шаря по карманам в поисках сигарет. Хаймбах протянул ему свою пачку. Завелли кратко изложил полковнику Данцу все, что сказал Хаймбах. Данц, кусая губы, смотрел то на Завелли, то на гестаповцев и наконец спросил:

– Вы его заберете?

– У меня такой приказ от доктора Циммермана.

– А если мы не отдадим Бауэра, а попросим у вас доказательства и сами займемся расследованием?

– У меня приказ шефа гестапо, и никакая сила не заставит нас отказаться от ареста Бауэра, – твердо ответил Хаймбах и, выразительно положив руку на кобуру с пистолетом, многозначительно взглянул на Махоля и Кёнига, – И еще одно. Мы должны произвести обыск в помещениях, где работал и жил Бауэр.

Завелли посмотрел на полковника Данца и развел руками.

– Идемте! – резко произнес он.

Они вошли в кабинет Завелли. Бауэр сидел в глубоком к|>есле и беседовал с сотрудником из «Валли I». Увидев входивших гестаповцев, которых не знал, он с удивлением взглянул на них.

– Бауэр, эти господа к тебе, – сказал Завелли и застыл на месте.

– Руки вверх! – крикнул Хаймбах, направляя на Бауэра пистолет.

– Как это понимать, господа? – спросил Бауэр, удивленно глядя на Завелли и офицеров из «Валли I».

– Руки вверх! – повторил Хаймбах, приставив к груди Бауэра пистолет.

Бауэр положил сигарету и медленно поднялся с кресла, поднимая руки. Махоль извлек у него из кармана пистолет, тщательно обыскал его одежду и защелкнул на запястьях наручники.

– Что это значит, герр майор? – выдавил из себя опешивший Бауэр.

– Господа тебе объяснят. Это не наше дело… – ответил Завелли.

– Веди нас к себе! – приказал Хаймбах.

* * *

Хайден вошел в казино и заказал бутылку коньяку. Затем он подошел к столику, за которым сидели Иорст, Шмидт и Штангер. Хайден молча наполнил стакан, залпом выпил, скривил физиономию; выдохнул, закурил и, не говоря ни слова, обвел взглядом уставившихся на него, ничего не понимавших офицеров.

– Что вы так смотрите? – спросил он.

– Что с тобой, Ганс? – поинтересовался удивленный Штангер.

– Ничего! – ответил он и снова потянулся за бутылкой.

– Чем ты так расстроен?

– Чем? Эх вы… Минуту назад арестовали Бауэра… —

– Как это арестовали? Кто? – в один голос спросили они.

– Гестапо, – ответил Хайден и потянулся к наполненному стакану.

Штангер взял стакан у него из рук:

– Успокойся и объясни по-человечески, что произошло.

– Гестапо арестовало Бауэра. Разразился большой скандал. Шеф не хотел его им выдавать, требовал оснований…

Трое офицеров разом наклонились к Хайдену. Посыпались вопросы, на которые тот не мог ответить. Хайден рассказал, как приехали гестаповцы, как разговаривали с Завелли и полковником Данцем, как потом надели на Бауэра наручники и пошли делать обыск помещений, где он спал и работал.

– Как же это? Бауэр? – заговорил Иорст. – Столько работал, такие имел заслуги!… А может, действительно что-то в этом есть? У них ведь тоже есть разведка, и неплохая.

– Вот видишь, Иорст, видишь! А ты еще совсем недавно до небес превозносил заслуги этого Бауэра! – промолвил Штангер.

Хайден, которому выпитый коньяк уже ударил в голову, схватил Штангера за руку.

– Штангер, ты веришь, что Бауэр виноват? Иорст, ты тоже такого же мнения? – Хайден смотрел на них затуманившимся взглядом, лицо его пылало румянцем. – Это они сводят счеты с нами! Они, как могут, ставят нам палки в колеса. Разведкой занимаемся мы! Мы! Понимаете? Сегодня взяли Бауэра, а завтра их жертвой может стать любой из нас!

– Замолчи и отпусти мою руку! – резко сказал Штангер.

– Как бы не так! Не буду молчать! Пусть занимаются бандитами, подпольщиками, но пусть не ищут врагов среди нас! Эта авантюра с Бауэром у них не выйдет! Тут они обожгутся! Завелли этого так не оставит! Это был его лучший разведчик! Кельнер, коньяк для всех! – все громче кричал Хайден.

Штангер сидел взволнованный и счастливый, он понимал, что судьба Бауэра предрешена.

Циммерман ждал возвращения Хаймбаха из Беловежа. Донесения, полученные им от капитана Клаузера, агента СД в центре «Хорн» в Беловеже, убедили его в том, что анонимка не является фикцией. Клаузер сообщал несколько фактов, которые подтверждали, что кто-то из работников абвера сотрудничает с партизанами и советской разведкой. Клаузер не располагал материалами непосредственно против Бауэра, но в то же время и не исключал, что именно он связан с партизанами. В дверь постучали.

– Войдите! – сказал Циммерман.

– Герр оберштурмбанфюрер, прибыл гауптштурмфюрер Хаймбах, – доложил дежурный офицер.

– Пусть войдет.

В дверях кабинета показался Хаймбах и вскинул руку в нацистском приветствии.

– Герр оберштурмбанфюрер, приказ выполнен! Бауэр находится в наших руках.

– Что говорил Завелли?

– Он разъярился, как дикий зверь. Не верит нам.

– Ничего, поверит. Что показал обыск?

– На месте найти ничего не удалось.

– А самого его обыскивали?

– Тщательно – нет. Не было времени.

– Хорошо, введите его.

Хаймбах открыл дверь и кивнул Махолю и Кёнигу. Они ввели Бауэра. Циммерман с интересом рассмотрел арестованного, а затем спросил:

– Ты знаешь, где находишься?

– Знаю, но, герр оберштурмбанфюрер, это ошибка. Это ужасное недоразумение! Я работаю в разведке Третьего рейха уже больше десяти лет.

– Это нам известно, но сейчас нас интересует не это. Я задам тебе лишь один вопрос. Ответишь откровенно, это облегчит твою участь. Завербован ли ты советской разведкой и сотрудничаешь ли с бандитами?

– Нет! Никогда! Я – разведчик абвера. Только абвера!

– Хорошо, – ответил Циммерман. – Снять наручники, обыскать одежду, допросить.

Махоль и Кёниг донага раздели Бауэра. Обыскали его белье, брюки, пиджак, шапку. Оставалась куртка и некоторые мелкие вещи в карманах. Их осматривал Хаймбах. Махоль тщательно проверял куртку.

– Здесь что-то есть, – шепотом сказал он Циммерману. – Здесь, под подкладкой…

– Отпори, – приказал Циммерман.

Минуту спустя Махоль извлек из-под подкладки три небольшие сложенные бумажки и подал их шефу. На маленьких листочках оказался план дворца в Беловеже, были обозначены кабинеты офицеров разведки, а также оттиски на картоне печати и подписи Завелли и какая-то длинная шифровка. Циммерман положил все найденное себе на ладонь и подошел к Бауэру и сунул ему под нос:

– Что это такое?

Тот стоял будто громом пораженный.

– Я спрашиваю, что это такое?! – крикнул Циммерман.

– Герр оберштурмбанфюрер, это провокация, фальшивка! Я ничего не знаю. Я не виноват.

Хаймбах ударил его кулаком в челюсть. Бауэр упал.

– Возьмите его к себе на допрос, – приказал Циммерман Хаймбаху. – На настоящий допрос! – многозначительно добавил он. – Утром представите мне протокол.

* * *

Совещание приближалось к концу. Его проводил капитан Клаузер. Остались только объявления. Майор Завелли, до сих пор сидевший с отсутствующим выражением лица, обратился к собравшимся офицерам:

– Я позволю себе, господа, сообщить вам чрезвычайно важную информацию, которая имеет далеко не последнее отношение к нашей работе. Ни для кого из вас, господа, не секрет, что несколько дней назад гестапо арестовало Бауэра. Многие из нас были застигнуты этой вестью врасплох. Во время обыска у Бауэра обнаружили план дворца с указанием секретных кабинетов, описание сигнализации и другие материалы. Найдены также документы особой важности, которые он хотел передать в руки советской разведки, но не успел. Следствие выявит его связи с разведкой противника и бандитами из пущи. Нам всем надо сделать из этого выводы. Добавлю только, что гестапо нас опередило, хотя я и сам был уже на верном пути к разоблачению Бауэра, – хвастливо заявил Завелли. – Надеюсь, что подобная история больше у нас не повторится. Бдительность, и еще раз бдительность!…

Через несколько дней Штангер передал в эфир четыре слова шифрограммы: «Операция "Бауэр" закончилась успешно».

РАЗГРОМ «ЭЙХЕ-ФА»

Весной 1943 года в центре разведки в Беловеже у многих вновь появились надежды, что военная инициатива на Восточном фронте снова перейдет на сторону Германии.

И хотя у всех было свежо в памяти поражение код Сталинградом, однако все чаще стали поговаривать о новом мощном наступлении в районе Курска.

Весной активизировалась и деятельность партизан в Беловежской пуще. Отряд народных мстителей Никора был бельмом на глазу у немцев. Группа капитана Клаузера, занимавшаяся разведкой против партизан и подпольщиков разрабатывала и осуществляла сногсшибательные операции, стремясь раз и навсегда разделаться с отрядом Никора. Но тот уходил целым и невредимым из расставленных для него сетей, Штангер мечтал наладить связь с Никором, так как без этого масштабы его разведывательной деятельности пока были слишком ограниченны. События развивались так, что вскоре эта связь стала просто необходимой.

* * *

С утра шел дождь. Пуща была мокрой, хмурой и в большей степени, чем всегда, труднопроходимой. Штангер, промокший до нитки, пробирался сквозь лесную чащу. Он не мог жаловаться на погоду: такая ночь как нельзя лучше способствовала осуществлению его намерений. Штангер подполз к тайнику, соорудил из накидки подобие палатки, развернул рацию, раскинул антенну. Крупные дождевые капли монотонно застучали по накидке, Где-то там, за сотни километров от Беловежской пущи, чуткое ухо незнакомого ему радиотелеграфиста уловило в эфире его позывной сигнал.

Можно было приступать к передаче. Действия Штангера были точными и рассчитанными, хотя он, как обычно, волновался при этом: ведь этот стук ключа передатчика, эти короткие и длинные сигналы, посылаемые им в эфир, как бы связывали его невидимой нитью с теми, от имени которых он вел борьбу.

Сегодня его телеграмма была длиннее предыдущих, хотя он и старался избегать лишних слов, Штангер информировал Центр о перебросках гитлеровских войск на Восточный фронт, об аэродромах и гарнизонах в районе Белостока и в Белоруссии, о готовящемся наступлении, которому дали кодовое наименование «Цитадель». Штангера никогда не оставляла тревога, что служба радиопеленга противника может засечь его рацию и определить ее координаты.

Его корреспондент подтвердил прием телеграммы и передал шифровку. Записывать было очень трудно. Фонарик едва освещал листок бумаги, на который он записывал шифровку. Дождевая вода просачивалась сквозь накидку. Наконец все было окончено.

Разведчик замаскировал рацию и выбрался наружу. Дождь не прекращался ни на минуту. До Беловежа Штангер добрался уже во втором часу ночи. В комнате сбросил с себя насквозь промокшую одежду и, до костей продрогший от холода, забрался под одеяло. Расшифровка телеграммы не заняла много времени: «Добыть информацию о полигоне Червоны Бор. Разведать центры абвера в Белостоке и Бресте. С сегодняшнего дня приступить к осуществлению пункта "Q" нашего плана. Личная связь исключается. Для контактов пользоваться шифром № 6. Зашифрованные материалы передавать через тайники, согласованные раньше. Там же ждать ответ».

Штангер прочитал шифровку еще раз и сжег ее. Сон, несмотря на усталость, не приходил. Штангер лежал в постели, смотрел в оконный проем, вслушивался в монотонный шум дождя и думал о своей работе, о ее результатах: «Наконец у меня будет столь необходимая связь с Никором. Завтра-послезавтра он ознакомится с моими данными и нанесет удар. Он сделает то, что не смогу сделать я сам лично. Но я помогу ему… Обязательно помогу».

– Я проинформирую вас по следующему вопросу, – сказал майор Завелли, перебирая лежавшие перед ним листки бумаги. – Станция радиопеленга и перехвата три дня назад подслушала работавшую ночью рацию противника. В этом не было бы ничего чрезвычайного, если бы пеленг не показывал, что она работала рядом с нами.

Штангер весь превратился в слух.

– Передача началась в двадцать три пятьдесят. Текст телеграммы записан на магнитофонную ленту. Дешифровщики пытаются раскрыть ее шифр…

– Это радиостанция принадлежит партизанам? – спросил капитан Клаузер.

– Специалисты склонны думать, что это агентурная радиостанция, так как партизаны не пользуются таким шифром. Все офицеры должны сконцентрировать свои усилия на том, чтобы обнаружить и уничтожить вражескую рацию. Это приказ! Все свидетельствует о том, что в последнее время в нашем районе активизировалась работа шпионской рации…

Завелли долго разглагольствовал относительно того, какие оперативные меры необходимо предпринять, чтобы воспрепятствовать разведке противника. Он заверил, что в ближайшее время Центр получит в свое распоряжение автомашину, оборудованную пеленгационной аппаратурой для обнаружения агентурных и партизанских раций.

– Однако прибытие специальной группы пеленга, – уверял Завелли, – это лишь подготовка к другим, более важным мероприятиям, которые намечено осуществить в Беловежской пуще.

Штангер вышел с совещания, охваченный тревожными мыслями. То, что он услышал от Завелли, серьезно обеспокоило его. «О каких других оперативных мероприятиях идет речь? Что еще имел в виду Завелли, упомянув о каком-то таинственном объекте? На некоторое время мне нужно прекратить пользоваться рацией. Буду действовать через Хальку…»

На следующий день после совещания Штангер получил с утренней почтой письмо от Хелен. Вот уже больше недели от нее не было известий, поэтому он с нетерпением вскрыл конверт и быстро начал читать письмо. Хелен извинялась, что задержалась с ответом, и сообщала, что она приболела: простудилась, у нее грипп, и ей прописан постельный режим. Хелен просила навестить ее, так как она не в состоянии сама приехать в Беловеж…

Штангер прочитал письмо несколько раз и по условному знаку догадался, что за этими безобидными словами кроется другое, тайное содержание. День тянулся невыносимо медленно. Штангер едва дождался наступления ночи, когда он смог бы узнать скрытое содержание письма. Завелли на очередном совещании долго и нудно инструктировал офицеров, уверяя, что определенные оперативные меры, которые намечены на ближайшее время, обеспечат успех их работы, особенно по ликвидации агентурных раций большевиков.

Поздно вечером, когда дворец погрузился в сон и в коридорах улеглась суета, Штангер достал химические реактивы, выглядевшие, как безобидные пилюли от головной боли. После соответствующей обработки письма он прочитал между строк: «Болезнь – выдумка. Речь идет о твоей безопасности. Ты должен во что бы то ни стало, приехать. Жду».

«А может, это имеет какую-то связь с тем, о чем разглагольствовал на совещании Завелли? Конечно! Халька не стала бы забивать мне голову ерундой. Повод для поездки у меня есть: ее болезнь. Я должен ехать, и немедленно. Вокруг меня начинает творится что-то неладное…» – с такими мыслями он уснул, но сон его был чутким и тревожным.

Сразу же после завтрака, убедившись, что Завелли уже у себя в кабинете, Штангер позвонил и попросил принять его. Шеф приказал прийти через час.

В указанное время Штангер по-уставному доложил о своем прибытии. Завелли сразу же поинтересовался, какое дело привело его к нему.

– Герр майор, я по личному вопросу…

– Что случилось? – спросил Завелли.

– Я никогда не обращался к Вам с личными просьбами…

– Знаю, знаю. Так в чем же дело?

– Я получил письмо от инженера Хелен из Кенигсберга. Она сообщает, что больна, и довольно серьезно. Она просит меня приехать… – выпалил он и слегка покраснел.

– Только и всего? – Завелли поднял брови.

– Да, герр майор.

– Сочувствую. Значит, хочешь поехать в Кенигсберг?

– Все зависит от вас, герр майор.

– Не очень-то для меня это кстати, так как на днях ты будешь здесь нужен. Мы подготавливаем некоторые мероприятия, о чем я говорил на совещаниях. От их выполнения зависит успех в нашей работе… Три дня тебя устраивают?

– Вполне, герр майор, благодарю вас.

– Хайден выпишет тебе документы. Сегодня хочешь ехать?

– Как можно скорее.

– Хорошо. Перед отъездом зайдешь ко мне. Дам тебе пакет. Вручишь его шефу «Асте I» в Кенигсберге либо его заместителю. Предупреждаю: это документы большого оперативного значения.

Штангер, обрадованный таким оборотом дела, еще раз поблагодарил Завелли, вышел из кабинета, быстро собрал дорожный чемодан, взял разрешение на выезд и был готов в дорогу. Оставалось только взять пакет с документами, который майор Завелли посылал полковнику Нотцену – шефу «Асте I» в Кенигсберге.

В Кенигсберг Штангер прибыл вечером. Не теряя времени, он взял такси и прямо с вокзала поехал на улицу Бисмарка, где располагалось здание абвера в Восточной Пруссии. В дежурном помещении тщательно проверили его документы и направление в «Асте I». Затем дежурный офицер куда-то позвонил и, получив разрешение, проводил Штангера на третий этаж. Несмотря на поздний час, в здании «Асте I» кипела работа. Мимо Штангера сновали офицеры с кипами папок в руках. Здесь и там над тщательно закрытыми дверями служебных кабинетов горели красные лампочки, запрещавшие вход посторонним. Штангер знал об этом шпионском гнезде, но сам был здесь впервые и поэтому усиленно старался запомнить все, что видел.

Сопровождавший Штангера офицер ввел его в узкий, полный закоулков коридорчик и толкнул дверь, обитую кожей. Они очутились в большой комнате, разделенной на две части стеклянной перегородкой. Офицер указал ему на стул и удалился. За стеклянной перегородкой находились столы с бесчисленным множеством телефонов и телетайпов. Их обслуживали несколько офицеров. Минут через десять дверь, возле которой сидел Штангер, отворилась, и один из офицеров пригласил его войти в кабинет шефа «Асте I».

Штангера ошеломила пышность кабинета. За столом сидел полковник Нотцен – шеф второго после Берлина центра абвера. Это был мужчина несколько старше шестидесяти лет, худощавый, с бледным лицом и водянистыми глазами. Он смерил доложившего о своем прибытии Штангера неприятным взглядом и произнес:

– Герр майор Завелли прислал с вами некоторые документы, которые я жду…

– Так точно, герр полковник. Вот они, прошу вас. – Штангер вытащил из полевой сумки засургученный пакет и передал Нотцену. Тот указал ему на стул.

– Прошу садиться. – Нотцен снял печати, взял из конверта несколько сложенных пополам, отпечатанных на машинке листов и бегло пробежал их взглядом. – Что у вас слышно? – Он поднял глаза на Штангера.

– Работаем, герр полковник.

– Майор Завелли сообщает мне об усилении бандитизма в Беловежской пуще и о проникновении в этот район разведки противника. Что, действительно положение настолько плохо?

– По-моему, оценка майора Завелли, моего прямого начальника, совершенно правильная. Мы отмечаем все большее число диверсионных актов партизан, а данные радиоперехвата свидетельствуют о том, что в пуще работают также и шпионские радиостанции.

– Вы являетесь офицером для особых поручений у Завелли?

– Так точно, герр полковник.

Нотцен вновь склонился над бумагами, а Штангер тайком оглядел его кабинет, обставленный стильной мебелью. Его взгляд задержался на двух массивных несгораемых шкафах, стоявших в нише стены.

– Прошу передать майору Завелли о моем расположении к нему, – обратился к Штангеру Нотцен. – Ответ на его письмо, присланное с вами, он получит. Сообщите ему также, что я вышлю хороших специалистов для реализации его намерений. Секретариат выдаст вам расписку в получении пакета, а дежурный проводит вас на выход.

Штангер отдал честь, четко сделал поворот кругом и вышел из кабинета шефа «Асте I».

Штангер шел по пустым, погруженным во тьму лабиринтам улиц и взглядом искал телефонную будку. Наконец с трудом удалось отыскать ее. Он набрал нужный номер. Тишина, трубку никто не снял. Набрал номер еще раз. Выждал несколько секунд и позвонил снова. И вот на лице его промелькнула улыбка.

– Добрый вечер, Халька! Докладываю о своем прибытии… Да, это я, звоню из Кенигсберга. Нахожусь недалеко от главного вокзала. Хорошо, выхожу и жду.

Взволнованный и счастливый, Штангер направился к вокзалу. Едва он успел прийти туда, как из темноты показался маленький «опель», из которого выскочила Хелен.

– Анджей, это ты? Неужели правда, что это ты? – обрадовано воскликнула она.

– Да, это я, я! Счастье мое! – добавил он, понизив голос.

Они прильнули друг к другу в коротком поцелуе, сели в машину и помчались по пустынным улицам столицы Восточной Пруссии.

– Все сделал?

– Почти.

– На воскресенье останешься? – допытывалась Хелен.

– Вероятно, нет, – грустно ответил он.

– Очень жаль. Это нужно для дела. Теперь слушай внимательно. Едем ко мне на квартиру…

– Удобно ли? – спросил он, хотя собирался сказать совсем другое.

– Глупости! Слушай, что я скажу. Значит, едем ко мне… Черт бы их побрал! Смотри, снова патруль.

Перед ними замигал красный свет фонарика. Хелен затормозила, завизжали тормоза, и они остановились возле тротуара. Полицейские сначала осветили фонариками все внутри «опеля», а затем проверили документы. Особенно тщательно они проверяли разрешение Хелен на вождение машины в ночное время. Минуту спустя их отпусти ли, и Хелен возобновила прерванный разговор: