Текст книги "Поход (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц)

Проповедники, из лагеря при замке Гундобада, отправлялись в ближайшие города и поселения и начинали проповедовать на площадях оных, требуя от прохожих: «Вступать в армию светлых воинов, что борятся с несправедливостью и бесчестными, которые заполонили дворцы и храмы империи!»

Вначале их просто гнали прочь. Потом начали арестовывать. Наконец стали преследовать – но было уже поздно: пару раз толпы просто разносили крохотные узилища, где содержали данных проповедников и требуя не мешать им говорить людям истину, выводили агитаторов Руфуса за стены городов, и сопровождали их до самого замка барона Гундобада, где толпы присоединялись к образованым там отрядам, что увеличивались с каждым днём.

Барон решил что пришло указанное ему время и пора испытать слова Шильда и Марка, по поводу городов что «падут при первых речах праведного Руфуса».

Договорившись со стариком праведником о выступлении к ближайшему подобному, указанному ему агентами министра Дезидерия Шильдом и Марком, поселению – Гундобад вместе с Руфусом, взяв с собой одну бомбарду и пять сотен бойцов в кольчугах или бригантинах, с алебардами наперевес, отправился занимать своим воинством первый из городов, что как он предполагал и станет полноценным штабом армии возродившихся «честных».

К городку Мунду «честные» добрались часов за шесть да заката. Расположили свой лагерь полукругом, заняв основные дороги и мост, через местную речку-вонючку.

Бомбарда была демонстративно выставленна на упоры и медленно готовилась сделать свой первый выстрел, первоначально предупредительный, небольшим ядром в сторону стен города – основной приступ и дальнейшую осаду барон Гундобад хотел перенести на завтра, считая что на помощь городу и так никто не подойдёт, а против его вооружённой до зубов полутысячи с орудием, гарнизон селения, состоявший из примерно тридцати стражников города и стольких же оруженосцев и телохранителей местной знати, вряд ли сможет долго оборонять городок.

Было решено что Руфус не станет приближаться к крепостным стенам, дабы его не поразили выстрелом из арбалета, и пришлёт окружённым гонца со своим требованием: «Открыть городские ворота и впустить в поселение первый отряд армии «честных», которые с этой минуты и объявляют Мунд своей столицей!»

Гонец отправился к городским стенам. Его впустили в город, что несказанно удивило Гундобада, ожидавшего отказа пропустить посланца или его убийства, и пока все бойцы из отряда барона готовили начальный лагерь, что бы провести первую ночёвку и хоть как то укрепиться вне стен города – крепостные ворота Мунда распахнулись широко и из них вышла толпа: впереди гнали каких то избитых и вываленных в грязи и пыли людей, правда, бывших явно прежде в дорогих одеждах или воинском облачении.

Люди в толпе, что гнали вперёд пленников, размахивали руками и выражали пожелания здравствовать Руфусу, как присланному им праведнику от святого и честного Светила.

Гонец, посланный в город от имени этого самого Руфуса, обогнав горожан с пленниками, что направлялись в сторону палаток армии «честных», первым добрался к своим командирам и упав на колени перед стариком предводителем, стал взахлёб рассказывать что же произошло: не успел он объявить первым встретившимся ему людям, что его спрашивали о ситуации у самих ворот, что город осаждают вернувшиеся к борьбе «честные» и что праведник Руфус вернулся в мир – как многие тут же начали славить Руфуса и орать страшными голосами на стражу, которая их попыталась отогнать или заткнуть.

Во время переговоров с магистратом города, толпа, человек в пятьдесят, ворвалась на переговоры и сообщив что она берёт власть в свои руки – попросту без лишних стеснений арестовала главу города и прочих чинуш.

Гонец видел что большая часть стражи избита и связана, а по всему поселению, не иначе как по повелению Светила, разгуливают люди в бригантинах и с оружием на поясах, и вовсю славят праведника и его, прибывшую к ним во спасение, армию!

– Чудо! Люди прониклись одним упоминанием о присутствии Руфуса и его борьбы за «Святое и честное Солнце» и немедля отказались от старых порядков, самостоятельно сокрушив данный оплот имперцев и сместив, без нашей помощи – бесчестных своих управителей! – орал, как оглашённый, гонец от Гундобада, и плакал и смеялся, одновременно.

Подошли наконец жители Мунда, волокущие свою знать и стражу что были связанны верёвками и ремнями.

Дружно стали на колени перед Руфусом. На самом деле агенты министра Дезидерия были за главных заправил всего подобного выступления и именно они первыми совершали поступки, а местные горожане или прочие агенты и наёмники, лишь повторяли всё то что те делали как зачинщики.

Лидеры, столь странного и поспешного «восстания» в Мунде, стали на колени перед Руфусом и потребовали что бы святой и праведный старец благословил их на продолжение борьбы в его войске, а после получения «омовения солнечным светом», продолжали, уже встав на ноги: «Мы ненавидим империю и её бесчестные законы! Пора всем добрым людям объединиться и захватив власть в свои руки – основать новое государство, без пороков и излишеств нынешнего времени! Предлагаем вам зайти в Мунд и именно в нашем скромном поселении впервые издать официально будущие законы, по которым станут жить во всех, даже самых отдалённых, уголках будущей державы честного Светила. Прими нас, праведник Руфус, под свою сияющую длань и веди в походы на нечестивых и бесчестных, из нынешней имперской верхушки!»

Люди пришедшие из города заголосили вразнобой громкими плаксивыми голосами и вновь стали на колени. Тут же бойцы Гундобада упали вместе с ними также на колени и тоже стали просить за своих новоявленных братьев у лидера.

После краткой паузы, Руфус, быстрым шагом бросился всех поднимать с колен и говорить что очень рад что обошлось без жертв и люди и сами осознали, добровольно, что пора менять изжившие устои и готовиться создавать новое, идеальное государство, под правлением законов «Святого и честного Светила».

В город вскоре зашли походной колоной: вначале правда вошли разведчики «честных», что бы проверить что там нет засады и лишь после их сигнала и остальные бойцы из армии Руфуса и Гундобада – вошли внутрь за крепостные стены.

Всё было странно и необычно, и если Руфус пстоянно всех благословлял, даже насупленных горожан, которые не ожидали ничего хорошего от подобной внезапной перемены в правлении города, то барон Гундобад неожиданно вспомнил слова, произнесённые ему Шильдом и Марком, и призадумался: если это была чья ловушка – то какой смысл было давать мятежникам золото и такое мощное оружие, как бомбарды? А если они были правы и существовало некое неизвестное ему пророчество – тогда следовало скорее объехать все ранее ему названные города «что падут при имени Руфуса» и вместе с праведником устроить там «правление Светила», уже здесь и сейчас. Это добавит в армию «честных» во множестве городской черни для строевых отрядов и мастеров ремесленников, что было важнее, которые смогут создавать новое оружие и восстанавливать телеги для походных колонн движения.

За следующие трое суток по приказу барона было захвачено ещё пять городов: один, в первый день и по два, когда Гундобаду и Руфусу пришлось скакать на лошадях, что бы скорее добраться до заранее выступившим к указанным, различным по направлению целям, отрядов «честных».

Везде всё происходило по одной и той же схеме: обращение гонца от имени Руфуса, бунт в самом городе и захват стражи и магистратов, открытие ворот и радостное братание с отрядом мятежников местных активистов, из числа горожан, и не только их…

Агенты министра Дезидерия умело запугали или подкупили всех нужных им людей и сейчас, без труда, организованно сдавали небольшие городки вдоль реки, расположившиеся вблизи замка Гундобада.

Это позволяло, в дальнейшем, самому главному имперскому министру Дезидерию напугать наследников престола императора массовостью восстания сбежавшего Руфуса и при этом, при определённом желании, давало возможности относительно быстро придушить вновь проявившуюся в имперских землях ересь «честных».

Большие города провинций им сдавать никто не собирался и, по мнению секретарей Дезидерия Тарасия и Анулона, позволив расшириться в самом начале данному восстанию и запугав его деяниями наследников – в дальнейшем его можно будет быстро купировать, в связи с удобством распространения мятежа по городам вдоль одной реки, на которую можно будет ввести флотилию речных военных судов с бомбардами на палубе и штурмовыми командами. Два десятка разборных галер или барков с орудиями и абордажными командами, отряды на суше и всё – конец восстанию! А кто его так блестяще подавил? – министр Дезидерий…

К людям барона Гундобада стала пробираться, по ночам, прислуга соседних замков и предлагать захватить убежища знати, где они сейчас находились на работах.

Было решено, на совете вместе с Руфусом, что отдельные отряды по полста человек – будут выдвигаться на подобные ночные рейды и быстрой атакой замка знати, через отпертые им прислугой двери или ворота захватывать их.

Потом проводить суды над взятыми в плен хозяевами укреплений и если против них не будет ни от кого серьёзных обвинений – отпускать прочь или предлагать присоединиться к армии «честных», а если потребуют их крови за притеснения и жестокости – то казнить знать, в присутствии их слуг.

Эти казни должны были проводиться для подтверждения честности будущего правления нового миропорядка и показания всем, включая рыцарей или вельможных графов, что спастись от новой армии праведника Руфуса им не удастся.

За следующую неделю, к новым городам что перешли под власть «честных» – оказались присоединёнными и с добрые полсотни замков: почти во всех них, владевшая укреплениями знать и их боевые кнехты были вырезаны ещё во время самого нападения, но в паре замков всё же удалось повести показательные суды с участием самих Гундобада и Руфуса, и по приказу старика, захваченных в плен знатных владельцев данных укреплений – повесили высоко на дереве, для устрашения и предупреждения прочим.

Тогда же произошёл и первый неприятный инцидент, также связанный не с городами, которые продолжали «сыпаться» при одном приближении, даже небольших, сил воинства Руфуса, а с замком графа Ургхарта.

Сам замок не был ни особо крупным, ни тем более неприступным: относительно современный и почти не укреплённый дворец, что по последней моде в архитектуре был окружён крепостной стеной с четырьмя большими бастидами квадратной формы, на которых стояли баллисты и ещё двенадцатью башенками, поменьше.

В самом укреплении обыкновенно вместе находилось около тридцати бойцов и около полусотни служек, но из за начавшегося мятежа, во главе с Руфусом и разгрома замков соседей – к графу Ургхарту сбежала часть прислуги разгромленных «честными» ближайших поместий и жители городов которые не захотели оставаться под властью мятежников еретиков.

Поняв, что в его землях сейчас находится не менее тысячи здоровых мужчин, которых можно вооружить и которые сами горят желанием сражаться с «честными»– граф Ургхарт немедля озаботился созданием большого отряда способного оказывать сопротивление бойцам Руфуса и при удобном случае, даже атаковать их собственные позиции.

Графу показалось крайне удобным нынешнее развитие событий и он с удовольствием уже представлял, как разгромит всех новоявленных сторонников освобожённого ересиарха, и к моменту когда имперская армия придёт им всем на помощь, именно ему, Ургхарту, будет принадлежать честь и слава освобождения Каменнокарьерьерных холмов Клина от столь грозной угрозы безопасности империи.

Сперва барон Гундобад не замечал новой опасности, находясь в эйфории от всё новых захваченных территорий и поселений, вместе с замками, что таким чудесным образом доставались его с Руфусом воинству, тренировкам новых, прибывающих уже сотнями в день, бойцов на полигонах и подготовке, вместе с праведным старцем, планов вторжения в соседние имперские провинции, с целью расширить восстание на территории вице-королевств Уммланда и Гарданы, а также попыток связаться с мятежными Урдией, Амазонией и Ромлеей – для возможного общего выступления против империи.

Внезапное появление графа Ургхарта, с отрядом в восемь сотен бойцов и штурм ими одного окраинного городка, что лишь пару дней назад стал принадлежать «честным» – привели всех сторонников Руфуса в шок: город был захвачен после короткого яростного штурма, когда сторонники империи открыли ворота, перебив их охрану из числа «честных» в самом городе, а ранее бежавшие и вернувшиеся с графом, бывшие жители – с удовольствием отлавливали по улочкам родного города всех новоявленных «честных», и резали их частями, живьём. Насаживали на колья, варили в масле.

Пока Гундобальд и Руфус раздумывали что же им предпринять, сам граф Ургхарт провёл несколько новых манёвров своим уже немалым воинством и смог разбить пару команд с повозками, посланными ранее за провизией в сёла и что возвращались в столицу державы мятежников, город Мунд.

Последнее событие вывело из себя всех старшин «честных» и решено было первым делом уничтожить именно Ургхарта и его свору, прежде чем начинать большое вторжение в соседние с Клином, земли.

Наличие большого количества арбалетчиков, вооружённых найденным в схронах ранее качественным оружием – позволили «честным» быстро выиграть войну в полях и на дорогах, буквально выкашивая из засад, разъезды и поисковые команды, Ургхарта, у которого на вооружении были в основном охотничьи луки и незначительное количество профессионального стрелкового оружия.

Когда же граф заперся в укреплениях своего замка и построенных деревянных бастидах близ него, приготовленных для многочисленных новоприбывших беглецов, с земель уже занятых «честными» – армия праведника Руфуса, установив все имеющиеся в наличии бомбарды на возвышении, начала правильный обстрел замка графа и через восемь часов, практически полностью разрушила одну из основных башен крепостной стены и смогла поджечь деревянные внутренние постройки.

Всю ночь дворец Ургхартов полыхал, а утром, когда количество пленников «честных», из отряда графа, превышал четыре сотни, в основном покидали убежище и сдавались недавно присоединившиеся к нему беглецы, из земель ранее занятых войском Руфуса – начался общий штурм: по приказу Гундобада в плен никого не брали и яростное воинство праведника Руфуса за пару часов перебило всех людей, оставшихся внутри каменных укреплений и самого графа, вместе с преданными ему людьми и бежавшей за защитой мелкой знатью.

Головы Ургхарта и его сыновей были отрублены и установлены на частоколе возле развалин их родового укрепления.

Руфус официально разрешил крестьянам разобрать замок и крепостные стены по камням себе на постройки домов и скотных загонов, и запретил восстанавливать постройки замка под угрозой кары, от Светила «Святого и Честного», что подразумевало казнь нарушителей палачами его собственного отряда.

Кроме быстрого подавления внезапно разразившегося контрмятежа Ургхарта, был и ещё один неприятный случай: в небольшом укреплённом замке в лесной чаще одного из многочисленных баронов – находилось множество стрелков, из числа ветеранов что служили с самим бароном ещё во время походов, покойного ныне, императора.

Один из стрелков, защищавших это лесное укрепление и предложил бойцам небольшого отряда «честных», что находились в той местности – провести их бойцов в замок и помочь его захватить.

«Честные», отрядом в полторы сотни человек выдвинулись к указанному баронскому замку и в полночь были уже на указанном месте, когда им на встречу вышел встречающий предатель из стрелков охраны укрепления и объяснил что следует войти в подземный проход и быстро идти вперёд, пока не окажутся прямо в центре площади перед замком, а уж тогда…

Во время прохода по подземелью замка проводник внезапно исчез, а сами внешние двери, захлопнулись.

Людей, просидевших в темноте трое суток без еды и воды – наконец выпустили по одному на свет Солнца, однако их держали под угрозой взведённых арбалетов и натянутых луков, и весь отряд «честных» был разооружён.

В плену их оставлять не стали из за того что прокормить было сложно и сам «лесной барон», что и задумал данную ловушку – отдал приказ перебить всех свои пленников. Полторы сотни «честных» были обезглавлены или повешены…

Небольшой отряд разведчиков-связников армии Руфуса, что шёл узнать как там дела с баронским замком в лесу и почему нет отчёта о действиях в нём уже несколько суток – был обстрелян защитниками замка и им, спрятавшимся в низине, в огромных как море кустах возле замка, с криками и издёвками, стали скидывать с высоких стен, мешки, с отрубленными головами их товарищей.

Три дня шло обсуждение что предпринять, в штабе армии праведника Руфуса. Наконец, решили следующее: выдвигаться силами полутора тысяч человек. Полностью блокировать все тропы и дороги. Обстрелять замок бомбардами, но главное – устроить мину под одну из стен и обвалить часть каменной кладки.

Всё выполнение плана, по наказанию хитроумного барона и его людей, заняло около пяти дней, за которые войска «честных» доставили орудия под замок в лесу, что требовало немало усилий из за отсутствия полноценных дорог и завала имеющихся сваленными деревьями. Установили и взорвали мину под стеной замка, ещё несколько дней обстреливали частично разрушенное здание замка и наконец, по приказу гарцующего на белом коне Гундобада – начали финальный штурм, не беря в плен никого…

Как ни странно, но карающие акции против графа Ургхарта и барона из Лесного Угла, сильно увеличили репутацию армии мятежников и им сдались ещё с десяток городов и полсотни замков, видимо решив что сопротивление просто бесполезно.

Новых, активно сопротивляющихся отрядам «честных», лидеров у имперцев в Клину пока что видно не было и барон Гундобад и старец Руфус, вновь вернулись к определению расширения своего восстания и разгрома всей империи.

Из шатра вызвали Гундобада и он, недовольно морщась, вышел на яркий солнечный свет: «Что случилось?» – от прежней баронской медлительности и нерешительности не осталось и следа. Сейчас барон был жёстким и требовательным командиром с подчинёнными, и стал резок не только в словах, но и движениях.

– Прибыли рыцари и просят о встрече! – сообщил один из оруженосцев Гундобада, указывая рукой на отряд, примерно в четверть сотни всадников, что стоял невдалеке от них.

– Кто такие? Зачем приехали? – удивился командующий армией «честных».

– Утверждают, что желают присоединиться к армии праведника Руфуса и вместе строить новое общество, на честных законах что дало нам Святое и честное Светило! – отвечал своему господину оруженосец.

– Угу. Такие уже один раз Руфуса и предали… – буркнул себе под нос Гундобад, но вспомнив что и сам является выходцем из знати, как впрочем и праведный Руфус, всё же отправился на встречу с прибывшими рыцарями.

Всего приехало тридцать два рыцаря. Судя по тощим лошадям и довольно непримечательным, старым, видавшим виды доспехам и вооружению прибывших – явно из бедствующих.

В этом была своя польза: такие обычно мало чем отличаются от ветеранов сержантов и не столь спесивы, как их успешные коллеги. Они спокойно подчиняются приказам и если помочь им сейчас – вполне могут быть преданны помогавшим им людям.

Руфуса ранее всё же предали не бедные рыцари, а бароны, причём довольно богатые, которые просто хотели вначале востания обеспечить безопасность своих земель, от разорения новыми еретиками, а потом, прикинувшись сторонниками нового учения – смогли схватить доверившегося им предводителя мятежа, который считал их равными себе рыцарями и людьми слова.

После краткого ознакомления откуда прибыли рыцари и чем могут помочь армии «честных», выяснилось, что почти все были младшими отпрысками и своих наделов не имели, родители смогли им купить лошадей и вооружение, и обеспечить титуляр, закреплённый в имперском реестре, что подтверждал их знатность – это всё!

Теперь они желали присоединиться к армии, что собиралась «отнимать и делить», как простодушно объяснил один из них и хотели получить и свою долю дележа земель и имущества, своих более удачливых и успешных, коллег.

Гундобад поморщился от такой откровенности и простоты новичков, но всё же разрешил вступить в армию «честных» под его командование, не забыв сказать оруженосцу что бы всех прибывших рыцарей распределили в разные кавалерийские отряды и проповедники, что постоянно ходили по лагерям, как возле замка Гундобада, так и столице восстания городке Мунде, начали их плотно обрабатывать своими речами об общем имуществе и честной доле каждого: «По трудам его в общем деле и награда!»

Оруженосец обещал всё исполнить и указал на людей в каретах и на дорогих лошадях: «Вот. Тоже к нам!»

– Эти тоже, хотят всё делить по честному? – искренне изумился богато одетым посетителям, в лагере «честных», барон Гундобад. – Что то я не очень верю – не похожи они на бедствующих…

– Да нет же! – объяснил ему оруженосец. – Это представители богатейших городов, выше, по нашей реке, которые мы пока ещё раздумываем как захватить и ряд торговцев из иных, соседних с нашими, земель. Просят их принять и пособить.

– Чему?

– Предлагают выдавать нам суммы, негласно конечно, в случае если мы пощадим их города и не станем присоединять к себе, по крайней мере до полной и окончательной нашей победы, а они нам за это денежку подкинут немалую и лошадьми и порохом подсобят…

– Откупиться хотят? Что бы и мы не разоряли и империя их предателями не считала? – хохотнул Гундобад, поняв о чём ему толкует оруженосец и уверенным шагом пошёл к негоциантам, считая что именно с них сейчас сможет стрясти такие большие фонды и вообще, помощь движению за «Святое и честное Светило», что Руфус прослезится и уже хоть завтра можно будет начинать поход на столицу самой империи. Будут и деньги и орудия, для штурма тамошних главных крепостных стен!

Уверенно подойдя к негоциантам, что несколько попятились, увидев его – Гундобад широким жестом пригласил их в доселе пустующую палатку, желая провести переговоры без Руфуса, который его, хоть барон и сам старался отгонять подобную мысль, начал немного стеснять своей праведностью в поведении и постоянными проповедями собственных неизменных с годами убеждений.

– Выиграем войну – тогда и станем жить по его законам! – убеждал себя в верности подобной стратегии нынешний командир полевых отрядов армии «честных» барон Гундобад, когда усаживал представителей крупнейших торговых городов и гильдий, что к нему приехали. – Итак: что же вам всем нужно?

– Мира!

– И всё? – искренне подивился такой нетребовательности хитроумных торговцев, полководец.

– Мира и хорошего отношения. – поправил своих молодых сотоварищей, самый старший из делегации купцов.

– Как это?

– Вы не трогаете наши города и мастерские, корабли и торговые караваны, а мы, в свою очередь – выплачиваем вам за это некую денежную сумму и помогаем чинить оружие и повозки, пополнять лошадей и выдаём продовольствие.

– И порох с орудиями! – тут же напомнил о главной своей цели, Гундобад.

– Да… И это тоже. – пошамкав ртом, согласился старик торговец. – Но у нас не имперские литейные мастерские и наши возможности в этом ограниченны!

Разговор быстро перешёл в деловое русло: «честные» гарантировали проход кораблей и повозок купцов, через свои земли и по реке, и то что их люди не станут грабить негоциантов.

Гундобад не начнёт атаку на указанные ему города и ткацкие мельницы или прочие предприятия, а за это, негоцианты станут регулярно выплачивать деньги и привозить самостоятельно: провизию, порох, оружие – в его лагерь.

Также они не прочь были немного начать скупать, негласно, конечно же, то что мятежники будут захватывать в иных городах, что не откупились и в замках знати.

Взаимовыгодное струдничество было вскоре налажено и первые сундуки, со звонкой серебряной монетой пополнили казну армии праведника Руфуса.

Вместе с тем что было найденно ранее по схронам, сейчас казна мятежников насчитывала около семисот тысяч серебрянных монет и ещё примерно двадцать пять тысяч – золотых.

Гундобад мысленно присвистнул и решил что пора бросать все эти местечковые провинциальные метания и шарахания, от одного малого городка или замков баронов – к иным, и уже засылать большое количество «говорунов», которые начнут всячески расхваливать новые порядки, что навели в своих землях «честные» Руфуса и приглашать как вступить в их армию людей, так и начнут готовить восстания на местах, в отдалённых провинциях империи.

С получением новых орудий и пополнений запасов пороха – поход на столицу становился делом совершенно решённым.

Точнее он состоится уже в ближайшие дни, но лишь в соседние провинции, а вот на столицу империи, полис – рассадник всякой нечисти, символ имперской роскоши и несправедливости – можно будет выступать лишь когда прибудут обещанные «новыми знакомыми», двенадцать бомбард.

Десять, таких же по размерам как те что уже имелись в наличии армии «честных» и ещё две – вдвое больших, на перевозку каждой, в разобранном виде, придётся потратить по три телеги и это не считая запаса ядер к ним и пороха в бочонках…

После краткого, но крайне успешного разговора с негоциантами, Гундобад вышел на свежий воздух и довольно потянулся. Солнце светило вовсю, было приятно и как то спокойно, словно бы и не мятеж они сейчас совершали, который полностью изменит их жизнь, а некую лёгкую увеселительную прогулку осуществляли, для пользы пищеварения.

Прибыли ещё вчера Шильд и Марк, и посоветовали снарядить бродячих проповедников не только внутри лагеря и территорий, что уже занимали «честные», но и вообще, всех земель империи – которые будут ходить и громогласно объявлять что «Светило вновь решило вернуться на земли империи в виде праведника Руфуса и возвратить всем достойным людям «честность», против лжи продавшихся богатству жрецов и инквизиторов, что её скрывали от всех последние годы! Долой знать с их безнравственными кутежами и извращениями и купчин, жадных скопидомов!»

Подобная легенда уже давно на устах у многих простецов империи и была немалая надежда что теперь и слуги высокой знати, и ремесленники в отдалённых городах, и выслужившие сержанты имперской армии и рыцарских орденов – все они начнут потихоньку чем-либо помогать новому походу Руфуса, за «честностью» между людьми и тогда… Тогда успех в устройстве нового миропорядка был гарантирован!

Барон Гундобад сам себе вынужден был признаться, что его радовало не столько достижение истин Руфуса и претворение их в жизнь, сколько новое своё высокое положение и возможность влиять на события. Но вскоре запретил себе об этом думать и вернулся в палатку, где Руфус опять начал проповедовать, как он всегда делал по старой, ещё тюремной, привычке, когда было много свободного времени и мало – самой свободы.

Теперь у Руфуса образовывался как то самим собою собственный двор: были командиры отрядов, гражданские начальники что правили городами и замками и обеспечивали армию «честных» продуктами и деревом, вместе с металлом, для починки оружия и повозок. Появилась группа проповедников, которые в немом восхищении смотрели в рот старому праведнику и потом передавали его мысли вечерами у костров, когда все из отрядов собирались вокруг пламени и обсуждали прошедший день. Появился отряд телохранителей-«верных», что готов был идти в огонь и воду за своим лидером.

Руфус становился тем, кем он не был ранее, при первом своём появлении в качестве новоявленного ересиарха: он стал смесью святого и правителя, командира и жреца, что своими достойными поступками и речами, и своих сторонников приведёт к праведной жизни и позволит им вознеститсь куда выше, к лучам всемогущего и святого Светила…

«Верные» готовы были зубами рвать любого, на кого им мог указать Руфус, так велика была их вера в его слова и деяния.

Города продолжали открывать свои ворота, причём многие из них не обладали заранее расставленными там, на местах, агентурными сетями министра Дезидерия, отнюдь: Кто то испугался судьбы ранее захваченных поселений и предложил не ждать времени, когда и к ним прибудут отряды «честных», а самим объявить о присоединении к новому движению и возглавить его в родном городе, кто искренне поверил что пришёл в земли империи новый праведник и его следовало слушать, в отличие от погрязших в роскоши и словоблудии жрецов, инквизиторов и имперских чиновников, и такие люди с удовольствием призывали в свои поселения отряды руфусова воинства.

Теперь мятежники Руфуса контролировали не полтора десятка городков средней величины, а то и откровенно малых, а уже около полусотни и среди них была и пара в полстатысяч человек жителей.

Империя всё никак не реагировала полноценно на возрождённую ересь своего бывшего преданнейшего рыцаря и всё ограничивалось столкновениями с дружинами знати, чаще всего местной или рыцарских орденов, небольшими отрядами стражи или наёмников, которых взяли на службу купцы.

Каждый раз, фанатики из числа «честных и верных», разбивали посланные против них отряды в пух и прах – тем самым заслуживая славу непобедимой армии, своей, пока что всё ещё весьма пёстрой, ватаге.

Полсотни взятых городов, в несколько раз больше замков знати – всё это заставляло назначать на важные должности в иерархии, объявленного Руфусом, «государства Солнца» – большое количество людей из простецов и знати, и рассказы о головокружительной карьере очередного кузнеца или писаря барона будоражили умы черни во всех провинциях империи.

В армию «честных» теперь прибывали люди не только искренне верящие в смену нынешних порядков и законов и замену их на некие «справедливые и честные для каждого», но и просто те, кто не верил что сможет сделать себе карьеру где либо, кроме армии праведника Руфуса: бедные безземельные рыцари, брошенные орденами и побирающиеся или бандитствующие сержанты и ветераны, беднота – все эти люди валили толпами в лагеря мятежников, что выростали возле каждого более менее крупного поселения, захваченного армией праведника.

Гундобад, на одном из заседаний что рассматривали направления отрядов что начнут захватывать территории соседних провинций и вести там агитацию, довольно сообщал престарелому лидеру движения: «У нас уже сейчас есть около тридцати тысяч пеших бойцов, в семи лагерях и ещё, приблизительно, шесть тысяч кавалеристов, в основном лёгких, с дротиками или луками, ещё в четырёх. Примерно десять тысяч стрелков из арбалетов и луков и главное – скоро будет сформирован отдельный полноценный артиллерийский отряд из десяти бомбард, с помощью которого мы сможем брать даже твердыни провинциальных столиц, или самого главного города империи! И это не считая орудий при отдельных штурмовых отрядах».