Текст книги "Поход (СИ)"

Автор книги: Александр Никатор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Этому помог окрик фанатичного старика Избирателя Хорхе, главы храма Карающего Жара: «Хватит делить власть! Разорвите псов Руфуса на части и все дела! Не ведите себя как голодные кобели в драке за кость!»

Далее выступал уже сам министр Дезидерий. Наследники, что могли ему перечить, молча уставились перед собой, а остальные присутствующие, особенно командиры тех самых отрядов что и должны были вскоре громить засевших на холме еретиков «честных», чуть не открыв рот внимали плану Дезидерия… Такой ахинеи они давно уже не слыхивали!

Тарасий, как и сам министр Дезидерий, никогда не имел никакого отношения к военному делу и искренне считал что там всё довольно просто: главное хоть чуток разобраться где какой фланг и как управлять солдатиками в поле, словно фигурками из слоновой кости, в многочисленных играх что развлекали знать и самого покойного императора, долгими зимними вечерами во дворцах. Солдатики покорно исполняют любой, самый самоубийственный приказ и для них является честью погибнуть за идею своего командира.

Посему нынешний фаворит Дезидерия и предложил министру простейший план скорого разгрома еретиков: атака тяжёлой штурмовой пехотой в латах, вверх на холм, разбор хлипких повозок и баррикад и вторжение в лагерь, внутри которого будут сидеть в основном оборванцы с кузнечными молотами или секирами лесорубов.

Кавалерия обходит по флангам Холм и если тяжёлая, найдя себе подходящую тропу, старается подняться на вершину для поддержки действий пехоты при штурме лагеря, то лёгкая – просто скачет вокруг немалого возвышения где засели еретики и ведёт обстрел подкреплений еретиков, если таковые объявятся или помогают при преследовании бегущих толп «честных», когда их лагерь на холме падёт и они постараются спасти свои никчемные жизни в бегстве.

Вначале тяжёлая штурмовая пехота и кавалерия осуществляют захват в кольцо укреплений Руфусового воинства, потом, если понадобится – в качестве усиления направят отряды вице королей и их провинциалов, но так как скорее всего справятся без них, лучше держать наследников между штурмовиками первой линии и резервами, не давая проявить инициативу и где либо отличиться.

Множество имперских копейщиков и пикинёров, особенно из плохо обученных спешно набранных недавно «добровольческих отрядов» – Тарасий предлагал выставить полукругом у подножия холма, в тонкую линию, прямо перед возвышением со стороны имперского лагеря – именно с той стороны с которой начнут наступать основные имперские штурмовые отряды, вооружённые двуручными молотами и такими же топорами.

В случае первых неудач, штурмовики скроются за «стеной копий» и передохнув и получив подкрепление, смогут вернуться и продолжить атаку вторым темпом или как придётся. Заодно, линия солдат с копьями и пиками, помешает и наследникам попытаться лишь с собственной провинциальной кавалерией решиться взобраться на вершину холма и принять активное участие в готовящейся бойне еретиков, в обход приказа министра Дезидерия.

– Раздавить массой и повергнуть в прах!!! – надрывался в патетических призывах Дезидерий, под недоумённые взгляды и откровенные грустные смешки командиров имперской армии, сидящих за спинами высокой знати, наследников и Избирателей. – Мы правы и с нами Светило! Разгромим оборванцев Руфуса одним жёстким ударом и разорвав круг повозок в его лагере, сокрушим голодранцев всей мощью империи! Докажем чего стоят солдаты, всю жизнь проведшие в битвах, против швали набранной из преступников и нищеты, возомнившей себя воинами!

Когда один из имперских командиров всё же решился спорить и назвав приказы крайне общими, напомнил, что «рубаки» у горы Лабоир много лет ведут успешное отражение всех атак империи – его тут же перебил Тарасий и чуть ли не приказал прекратить панические разговоры и оставаться мужчиной, а не тряпкой.

Командир немедля встал со скамьи что бы наказать действием хама, но Избиратель Хорхе и сам министр Дезидерий потребовали прекратить ссору и исполнять приказы.

Командиры имперской армии, сжав кулаки до боли, вынуждены были смириться с тем, что войска на эту битву расставляли люди совершенно не понимающие что такое война и подготовка к ней.

Тут вмешался коммтур ордена «Чёрного единорога» и поддержал недавно выступавшего коллегу, старшего офицера имперской армии: «Это правда! Мы несколько наивно пытаемся действовать, в то же время я отлично помню хитрые уловки «рубак» с горы Лабоир. Да и вообще, сам Руфус ранее был не последним командиром в имперских походах! Надо полностью блокировать лагерь» честных», вести регулярное наблюдение за ними и установиь максимальное число бомбард, катапульт, баллист и прочего, чего мы везём с собой, с запасом. Нет нужды устраивать данное поспешество, дабы не прыгать в доспехах в мутный омут, да ещё и с головой…»

Министр, раздосадованный конфликтом с командирами имперской армии и тем, что его план ими откровенно признан негодным по всем статьям, поскорее завершил такой странный совет и сообщил расходившимся людям: «Я собираюсь выступить с речью перед войском, прямо перед началом нашей битвы, что войдёт в славную летопись побед империи! Выстройте своих бойцов словно на параде, перестановка в боевые порядки произойдёт уже прямо перед наступлением штумовиков – вначале моё обращение к солдатам, потом бой и славная победа!»

Старые командиры имперцы забурчали себе под нос ругательства и один из них, бывший императорский гвардеец Лиддом, ставший лет десять назад, на поле сражения где особо отличился сразу комтуром полевой гвардии походной армии, со злостью спросил: «Может хоть лёгкие бомбарды установим и немного укрепления еретиков ядрами, в щепы превратим? Ну что за план такой: переться в латах вверх на холм и руками, с помощью топоров и молотов, разбивать цепи, которыми скованны повозки? Жахнем по ним орудиями и пока еретики будут в панике, а их лагерь в дыму и огне – нанесём свой удар!»

– Нет! – отрезал Дезидерий. – Внезапность не позволяет нам…

– Да какая внезапность?! – вызверился, остановившись в шатре, Лиддом. – Они что – не видят как мы несколько часов втягиваемся на территорию равнины, что расположилась у холма с их укреплением? Не могут нас посчитать, хотя бы примерно и подготовиться к отражению удара?!

Министр однако помнил о том что говорил ему Тарасий, о возможном побеге еретиков, при виде устанавливаемых многочисленных имперских бомбард, всего воинства голытьбы бывшей сейчас с Руфусом, в города в Клину и трудность их штурма из тамошних укреплений, и решив не объяснять остальным свои доводы, просто затряс свинцовыми локонами: «Нет! Здесь и сейчас, согласно разработанному мной тщательному плану! Одним быстрым ударом захлопнуть ловушку и не позволить им вырваться из неё. Просто исполняйте ваш долг!»

Лиддом плюнул себе под ноги и уже громко костеря на чём свет «дураков при власти, что лезут не в свои дела…» – вышел прочь из шатра главного имперского министра.

– Не волнуйтесь! – пробормотал Тарасий своему расстроенному господину. – Наши верные люди, по моему приказу, сейчас начнут оббегать имперский лагерь и говорить что мы голытьбу крушить одними палками и пинками станем, и что в лагере «честных» полно пойла, жратвы и денег, вместе с бабами… Думаю через час рыцари и бароны, ветераны и добровольцы – будут ждать лишь вашего сигнала что бы вприпрыжку начать атаку и скорее разгромив еретиков, заполучить себе: славу для рыцарей, деньги для ветеранов и каких никаких бабёнок, для бойцов из добровольческих отрядов.»

Вскоре после этого разговора министра со своим доверенным секретарём, по лагерю имперской армии уже носились странно радующиеся люди и сообщали, по секрету, всем подряд, новости о том: что в лагере «честных» сплошь голяки и ремесленники из городов, солдат почти что и нет – зато полно жратвы и вина, красивых женщин и вся казна «честных», также находится в лагере на холме!

Имперцы начинали хохотать и потирать руки, обмениваться шуточками и теребить младших командиров просьбами, что бы те устроили так, что их отряд атаковал лагерь врагов одним из первых – что бы получить добычи побольше и скорее найти что ценное когда первыми станут обыскивать палатки и повозки еретиков!

Рыцари вовсю бахвалились, между собой, что будут одними сапогами прогонять прочь нищебродов «честных» и палками воевать против селюковского оружия, в руках последних.

Ветераны сговаривались как защищать палатки или повозки, в которых будут найдены сундуки с монетами в лагере ересиарха Руфуса и сколачивали коаллиции из разных отрядов под эти затеи.

«Добровольцы» решали как делить баб и вино, и были не прочь заняться «обменом женщин», что бы перепробовать как можно больше пленниц, пока есть такая возможность.

Как ни странно, но наследники и их свиты также радовались происходящему: все вице короли верили что первый штурм имперцев обязательно будет отбит, уж больно глуп министр Дезидерий и им предложенный, на военном совете, план и именно их, опытных в военном деле людей и призовут спасать ситуацию, и они не подведут… За что высокая знать, на скором съезде аристократов империи, заплатит. Сильно заплатит. Головами.

Вокруг Атаульфа, что также попал в некую весёлую кутерьму и неразбериху, после появления непонятных «народных глашатаев» которые и распространяли слухи о сказочной добыче по лагерю, уже вовсю бегали взад и вперёд его люди, отпрашивались быстро спросить что важное к землякам, в соседние отряды и скоро вернувшись начинали рассказывать уже совершеннейшие нелепицы: солдаты, ветераны имперских походов и знаменитейшие бородачи «рубаки» – оказывается все бросили ересиарха Руфуса, так как не видят силы способной противостоять нынешнему наступлению имперской армии. В лагере еретиков сейчас одна лишь чернь и осталась, что и оружия то в руках держать не умеет и женщины с детьми – до половины людей в лагере. На вершине холма, именно женщин не менее половины от тех кто там укрепился – баб всем хватит! Руфус скопил при себе немереное количество повозок, с провизией и вещами, сохранил казну своей армии при себе, пристыдив жадных воинов что его покинули, их предательством и сейчас представляет из себя преотличнейшую лёгкую добычу!

Атаульф слышал от своих людей лишь одно требование, точнее просьбу к Светилу и полководцу Дезидерию: лишь бы их отряд пикинёров стоял как можно ближе к лагерю еретиков и участвовал в первом штурме и соответственно, начальном разграблении лагеря «честных»!

Все были уверенны что «честные» разбегутся при первом же сильном ударе и уже сговаривались как защищать, от остальных отрядов имперцев, захваченные ими призы в лагере еретиков: женщин, тряпки и харчи, а также самое желанное – сундуки и мешки с монетами, что хитрый Руфус оставил при себе и не отдал бросившим его в беде «рубакам»…

Атаульфа вызвали на сбор младших командиров отряда и вскоре, в палатке их главы полутысячи пикинёров, довели до него новые приказы на сегодня: проверка своих людей – что бы были вооруженны и надели кожаные жилеты для защиты. Второе – построение для общего прослушивания обращения командующего имперской армией в походе, Дукса империи, Престолодержателя и нынешнего «бессрочного главного имперского министра», Дезидерия – который обратится с речью к войскам, в преддверии сего значимого сражения. Третье: отряды пикинёров будут прикрывать у основания холма штурмующих лагерь еретиков тяжёлых пехотинцев и кавалерию, но стоя стеной с оружием на изготовку у самого подножия холма – приказа подниматься наверх и принимать участие непосредственно в атаке на лагерь, для копьеносцев и пикинёров, пока что нет.

Юноша мысленно улыбался, когда возвращался к своему немногочисленному воинству, ибо он немного трусил, представляя как его люди начнут насиловать пленниц или грабить сундуки с монетами, Атаульф всё же был воспитан в несколько ином, чем его подчинённые, слое общества и явно не желал начинать свои славные ратные подвиги – с участия в грубейшем насилии и мародёрстве.

Сейчас же, когда им отдали приказ просто прикрывать более опытных бойцов ветеранов, молотобойцев и секироносцев, которые и должны будут захватить лагерь со спрятавшимися там еретиками армии «честных» – Атаульф был спокоен. Он и его люди обязательно отличатся, но без излишней жестокости или риска для собственной жизни.

Добыча будет не большой, зато и угрызения совести – его мучать не станут. А основное, на что он сильно рассчитывал в этом походе – будет сразу после битвы: получение своего собственного участка земли, обещанного добровольцам. Обустройство собственного домашнего очага. Возвращение в столицу «матёрым человечищем», что бы семья гордилась своим отпрыском.

Приказ от командования действительно шокировал пикинёров Атаульфа: вначале они кричали что сами станут атаковать лагерь, без остальных имперцев. Потом, немного выговорившись и остыв, начали, чуть ли не со слезами на глазах, жаловаться командиру какие наверху все скоты и что теперь, когда лёгкая огромная добыча так близка – их отсылают прикрывать задницы тем, кто получит себе всё.

– Будь там опасность – нас бы первыми поставили, а так… стойте внизу и облизывайтесь! – с горечью констатировал завшивленный боец из десятка Атаульфа и сплюнув смачно на землю, пошёл переодеваться в полотняную защитную курточку с кожаными полосами для усиления, перед будущим парадо и выступлением Дезидерием и выдвижения на позиции, для прикрытия отряда штурмовиков.

Тем временем гонцы министра Дезидерия повторяли письменно приказы полученные старшими командирами отрядов ранее, в шатре от самого главного имперского министра: армия делится на несколько частей – штурмовая колонна, что будет состоять из хорошо экипированных ветеранов молотобойцев и секироносцев, с приданными к ней несколькими отрядами меченосцев в доспехах, из императорской гвардии. Кавалерийская колонна, что станет силами лёгкой кавалерии совершать полный охват холма, с укрепившимся на вершине отрядом ересиарха Руфуса, пока тяжеловооружённые конные рыцари и сержанты и оруженосцы, поднявшись на холм боковыми дорогами, попытаются согнать пехоту еретиков – что скорее всего станет в строю прямо перед укреплениями из лагеря повозок, баррикад и траншей, что еретики ранее копали: кавалеристы атакуют таковых еретиков неожиданным фланговым ударом своих ромбов и клиньев, пока копейщики «честных» ждут лобовой атаки от штурмовой колонны пехоты имперцев.

Стрелки из арбалетов и луков пойдут вслед колонне штурмовиков пехотинцев, по основной дороге и подъёму на холм, и станут постоянными залпами болтов и стрел прикрывать наступление тяжёлой пехоты и её попытки разбить ворота или повозки, что их станут заменять в лагере «честных» и дальнейшее попадание внутрь укреплений.

Многочисленные пикинёры и копьеносцы, выстроившись полукругом у подножия холма – блокируют попытки еретиков прорваться в имперский лагерь, если таковые будут, а лёгкая кавалерия, что согласно плану должна к тому времени успеть полностью перекрыть все тропы и дороги с холма с укрепившимися еретиками на нём – начать преследование, если проклятые еретики попытаются в бегстве спасти свои жизни, поняв всю тщетность обороны на вершине.

Отряды наследников будут стоять сзади пикинёров, во второй линии и не примут активного участия, по задумке Дезидерия, в сражении – если только не случится чего экстраординарного и без их помощи будет не обойтись.

Третья линия – резерв, должна будет сформирована из баронских и графских дружин из числа пехоты, странных наёмников, которые уже в процессе похода присоединились к нему и подозрительных отрядов городской милиции, более походивших на обыкновенных бандитов и разбойников, от которых таким способом избавились магистраты их городов.

Тарасий, который и разрабатывал данный план, смог убедить своего господина что именно с помощью подобной расстановки победу, впрочем предсказуемую и лёгкую, над «чернью и швалью из числа простолюдинов Руфуса» – одержат именно имперские войска и гвардия, пока добровольные отряды, а также отряды провинциальных вице королей, наёмники и городская милиция – станут лишь наблюдателями.

Имперцы и сам Дезидерий получат славу и почёт, а также немалую добычу. Остальные решат компенсировать потери в последующих сражениях: зачистке Клина от остатков армии «честных», захвате городов что оставались под контролем еретиков и замков знати…

Всё это были операции рискованные и кровавые, и Тарасий был уверен что огромные потери у армии империи в них будут неизбежны, а потому советовал самому «престолодержателю», после лёгкой победы над Руфусом на Холме – тут же заняться вопросом организации проведения имперского съезда знати, доверив дальнейший поход либо комтуру Тибальду, командиру ордена «Чёрного единорога» и одному из Избирателей, либо же имперским полководцам, которые почти наверное смогут прославиться лишь большими потерями в людях и долгими осадами, в последующей кампании против «честных».

– У нас приоритет во всём! – увещевал Тарасий, сомневающегося в его идеях главного имперского министра. – Подумайте сами: противник – сплошь селюки и простота из городов, что оружия настоящих солдат в руках не держали! Сам лагерь – деревянные повозки и брёвна, совершенно без орудий, в то же время брать осадой захваченные ранее города, с каменными стенами и бомбардами на них, равно как и укреплённые замки знати – будет гораздо муторнее и без гарантии на лёгкую победу! Мы же быстро обратим в бегство всю эту нищую сволочь и начав её преследование на спинах бегущих и вторгнемся в Клин! Ура! Победа! Далее Вы занимаетесь съездом аристократии, а вот военные или высокая знать, гранды империи – пускай попробуют выбить самых умных, из еретиков, из городов и замков. У комтура Тибальда есть опыт бодания с «рубаками» при Лабоире…

Также секретарь напомнил министру Дезидерию о параде в честь победы в столице империи и праздничных раздачах, с кучей представлений и сотнях ораторов на площадях городов, которые станут прославлять данный поход и битву непосредственно с ересиархом Руфусом, и всячески упоминать главного имперского министра – сравнивая его с покойным императором…

Для простоты и мелкой знати именно Дезидерий станет символом возрождения империи и преодоления её нынешнего странного статуса, когда отпадают королевства провинции, и ереси плодятся как грибы после дождя.

– Да… Парад после триумфа! – не без удовольствия тихо проговорил Дезидерий. – Хм… Заманчиво! К тому же есть вариант сговориться с Хорхе и Виллиамом получше: Виллиам хочет массовых раздач пищи и мелкой монеты, при храмах и службах империи, а Хорхе, как всегда, впрочем, бредит казнями тысяч бойцов ересиарха Руфуса на все вкусы: зажарка в медных быках, спечь их на кострах, варить в чанах с водой, ломать кости на колесе, рубить по частям и прочее и прочее…

Пока обсуждали парад в столице, при возвращении, коснулись и скорой речи министра перед войсками. Следовало сделать её короткой и запоминающейся и главное, достойно выступить перед рыцарями и знатью империи, которым вскоре на имперском съезде придётся немало поволноваться из за интриги «высоких знатцев» против нынешнего государственного порядка и властной иерархии.

– Как мне появиться перед знатью? – внезапно забеспокоился Дезидерия. – Что скажешь?

– А что там сложного… – было поинтересовался озадаченный этим вопросом Тарасий и тут же осёкся. Его господин не ездил на лошадях, предпочитая кареты или паланкины в столице, и даже во время похода, когда он иногда заезжал в города на лошади, это была очень послушная кобыла, которую нередко вели под узцы кто из телохранителей минардов самого министра.

Появление «престолодержателя» на смешно ковыляющей доходяге, которую ведут минарды, дабы министр не свалился с неё на землю – произведёт самый дурацкий эффект и заставит знать призадуматься о том кто сейчас правит державой. На скором съезде они могут все предложения Дезидерия воспринимать через призму виденного ими его позора на приветственной речи, перед уничтожением ересиарха Руфуса.

– Что мне делать?! – метался Дезидерий по своему огромному шатру. – Да кому та речь нужна?! – никому! Отменяй её и давай приказ о наступлении, потом – всё потом… На пиру в честь победы произнесу, вместе с тостами и здравицами!

– Да, но… – попытался было встрять Тарасий.

– Что?! Хочешь меня опозорить при имперской армии и знати?! – отзывай, говорю тебе, дураку, парад и речь мою! Пускай немедленно начинают выдвижение на лагерь еретиков, без всяких пустобрёхств и пожеланий в дорогу!

Несмотря на панику своего господина, Тарасий всё же решил с ним спорить, даже видя что тот разгневан и может ему устроить наказание наподобие тогого, которому подвергся опальный ныне секретарь Рикльф: «Господин мой – молю! Полководец должен напутствовать своё воинство, просто обязан! – иначе это будет выглядеть как то непотребно! Такая грандиозная битва! Возможен невероятный успех и Вас никто не услышит и не увидит перед этим – что подумают солдаты?! Давайте вместо коня мы вас установим на небольшую колесницу, запряжённую четвёркой лошадей и на ней, как триумфаторы прежде – вы и проинспектируете войско перед схваткой и выступите с речью, поразив всех умом и рассудительность! Прошу! Нам обязательно нужен эффект вашего присутствия перед сражением и напутственной речи войскам – это совершенно необходимо! Молю!»

Дезидерий на долгую минуту замер на месте как статуя, потом медленно повернулся к своему фавориту и указав на него пальцем, шутливо погрозил. Рассмеялся и облегчённо выдохнув, довольно произнёс: «Умён! Вот что ты умён – того нельзя отрицать! Придумал вариант что пожалуй и сгодится! Готовь колесницу и как можно вычурнее укрась её, что бы видели что это полководец всей имперской армии, а то и главнейший человек державы, осматривает своих людей! Знать, наследники, командиры отрядов – все пускай на лошадках, в сёдлах, а я, как главнейший человек в походе – на колеснице! Со словами напутствия для великой победы… Хорошо! Иди. Ступай Тарасий и да осветит Солнце твои начинания!»

Через сорок минут, с небольшой задержкой, перед выстроенными для парада и дальнейшего, сразу после смотра, выдвижения на штурм лагеря еретиков на вершине холма бойцами имперской армии – выступал главный имперский министр Дезидерий.

Министр появился перед имперскими воинами на колеснице, запряжёной четвёркой гнедых лошадей. В гривах лошадей были вплетены красные и ярко жёлтые летны, а копыта обвязаны оранжевыми тряпицами. Сзади скакало двадцать пять минардов, в парадных, начищенных до блеска, доспехах и ещё сотня минардов пеших, неспешным бегом, сопровождала объезд Престолодержателем войска империи, которое сейчас он собирался повести в сражение, хотя, точнее будет сказать – послать.

Сам Дезидерий был облачён в странную кирасу из серебра, с золотыми вставками, начищенную до нестерпимого блеска в глазах, рези у всех кто пытался на ней остановить свой взгляд. Подобный наряд отличался от стиля что привил своим командирам ныне покойный император основатель и скорее напоминал защитные одежды старой, давно сгинувшей, Южной империи.

Министр поднимал свою холёную руку и что то кричал командиру отряда возле которого останавливался с приветствием, ему отвечали дружным воплем от нескольких сотен до тысячи глоток – тогда Дезидерий ехал далее.

Правда сам министр оказался обладателем довольно слабого голоса, что сразу же сказалось при его первых приветствиях, однако про себя Тарасий подумал что сейчас, когда битва уже близка, важнее то – какое впечатление произведёт внушительный вид и уверенность полководца и его свиты, чем слова, которые половина бойцов и не расслышит, а расслышав, просто не поймёт их смысла.

После победы можно будет досочинить всё что нужно: про орлиный взгляд Престолодержателя, властные жесты и уверенный твёрдый голос, а уж текст, как и его оттенки по смыслу – добавить и вообще, на все случаи жизни!

Пока министр объезжал на колеснице выстроенное перед ним воинство, наследники, четыре провинциальных вице короля, буквально бесились от зависти и ненависти к «престолодержателю», что сейчас их просто душили: проклятый, низкий по происхождению, обыкновенный чинушка их покойного деда – сейчас исполнял роль императора, в то же время как они сами, отпрыски великой фамилии, были в ранге провинциальной знати и располагались где в середине строя имперцев, не имея возможности показать себя остальной армии, свою молодцеватость и выправку, умение управлять людьми и прочее подобное.

– Скотина! – прокомментировал проезд Дезидрия уммландец Лиутпранд, на ухо своему советнику Тудджерри. – Павлин и редкая скотина! Он нас затмил, не так ли?

– Сейчас – безусловно. – равнодушно пожал плечами богатейший негоциант империи. – Что с того? Посмотрим что будет во время битвы и после неё, как сложится скорый съезд имперской знати… Мне кажется это более важные вопросы, чем показуха нашего нынешнего «престолодержатля» и глупости, что он так тщательно культивирует.

Гарданцы Поллион и Борелл тихо переговаривались меж собой и оба говорили что следовало повторить покушение на Дезидерия, и не в коем случае не допускать нынешнего позора, когда низкородный выскочка стал для имперской армии, хоть и всего на час – ровней умершему великому императору. Это позор!

Кельрики Корсо и Амвросий старались лишнего не болтать, боясь шпионов Дезидерия и помня о своём недавнем поражении, при стенах имперской столицы и разгромах местных штабов инквизиции, в ней.

Оба мечтали жестоко поквитаться за это с министром, но явно понимали что сил на подобное у них сейчас нет и не желали рисковать ещё сильнее своим и так шатким положением в данном походе на еретиков.

Отряды, перед которыми останавливался министр Дезидерий, приветствовали его своими особенными кличами: «Неустрашимые всегда! Верные до гроба! Счастливые в сече! Руки не дрогнут!» и тому подобными воплями.

Тарасий и Анулон, что вместе ехали на лошадях чуть сзади минардов охранения министра, услышав очередной кличь – чуть с сёдел на падали от смеха, но прикрывая лица руками только переглядывались и закатив глаза, тихо смеялись себе в плащи, удивляясь выдумке людей связанных с войной.

Провинциальные отряды, особенно из тех кому предстояло идти в составе штурмовой колонны на лагерь еретиков уже вскоре, всячески демонстрировали Престолодержателю свою молодцеватость и то – что они «не подведут»! Бойцы орали свои кличи, стучали оружием о щиты, выпячивали вперёд грудь.

Атаульф, заметив из за строя прочих пикинёров, виденного им в столице неоднократно главного имперского министра – стал счастливым как никогда и начал буквально бесноваться в криках и приветствии, стараясь как можно громче встретить проезжавшего мимо, на порядочном удалении от него, «земляка» Дезидерия.

– Ура! Слава министру и империи!! Жизнь отдадим за нашего Престолодержателя и Дукса!!! – буквально бился, как припадошный, в крике, словно одержимый бесами, Атаульф, чем немало удивил собственных бойцов и людей, просто стоявших в строю возле него. Видимо далеко не все были столь возвышенно настроены по отношению к нынешнему командующему походом и это задело Атаульфа. – Чего уставились, утырки?! – вызверился он на своих людей. – Чего вы все молчали как бараны?

– А чего шуметь? – удивился завшивленный коротыш бывший при юноше за порученца. – Нас же поставили там, где никакая добыча нам не светит… Чего радоваться?

Атаульф лишь смерил его презрительным взглядом и тут же отвернулся. Он не понимал своих людей, а они, похоже, совершенно не разделяли его щенячьего восторга по поводу появления перед армией главного имперского министра Дезидерия.

Сам Престолодержатель уже объехал всю первую линию выстроенного перед скорой атакой на еретиков имперского воинства, которой вскоре предстояло разделиться на штурмовую колонну, что непосредственно будет атаковать лагерь Руфуса и линию прикрытия, защищающую штурмовиков с тыла.

Дезидерий слез наконец с колесницы и улыбнувшись, тихо пробормотал Тарасию, который уже подскочил к своему господину: «А ведь неплохо получилось?»

– Просто отлично! – поддакнул секретарь.

– Что сейчас по плану?

– Просто взмахните рукой. А ещё лучше – какой блестящей железкой, что бы это послужило сигналом к началу выполнения ранее отданных вами приказов и… всё! Ждём когда нам принесут голову Руфуса или его самого – связанного, и отчитаются о разгроме укрепившихся на холме еретиков.

Министр усмехнулся лукаво, потом зажмурившись поднял голову к небу, где вовсю светило Солнце и что то пробормотав, тряхнул головой.

Взял поданный ему новёхонький протазан, украшенный золотым сечением и драгоценными каменьями и взобравшись на небольшую площадку, как опытный актёр трагик, выдержав паузу – Дезидерий высоко поднял руку с протазаном и потом резко, махом, опустил её вниз.

Тут же зазвучали трубы и барабаны начали бить дробь. Весь строй первой линии имперской армии пришёл в движение: первыми начали выдвигаться бойцы в тяжёлых, почти до щиколоток, длинных кольчугах усиленных металлическими пластинами. Они держали в обеих своих руках огромные молоты или секиры, одним ударом которых можно было раздробить голову лошади или рассечь её надвое.

Далее выдвигался отряд спешенных имперских рыцарей из тех что ранее были простолюдинами ветеранами и лишь заслугами в боях смогли получить себе титул имперского рыцаря. Это были отличные, опытные головорезы в облегчённых «половинчатых» латах для пешего боя и с мечами в обоих руках.

Им вслед двинулись меченосцы императорской гвардии, которые, согласно идеи Тарасия – должны были прикрывать штурмовиков когда те начнут прорываться в лагерь и пытаться растащить повозки и телеги, что еретики Руфуса связали кожаными ремнями или цепями.

Далее начали движение стрелки из тяжёлых арбалетов, имеющие почти ростовые щиты за спиной, за которыми они и совершали относительно долгую перезарядку своего мощного оружия и стрелки из длинных луков, которые, по задумке секретаря министра – должны будут стрелять горящими стрелами по повозкам и в глубину, по лагерю «честных», пытаясь начать там пожар и панику среди простецов, из числа сторонников ересиарха.

Замыкали выдвижение к холму, по главной тропе или даже дороге – пикинёры и копейщики, что остановились на им заранее указанных позициях в основании холма и просто начали ждать дальнейших приказов. Никто не требовал от них немедленно выставлять «стену пик» или «ежа», а посему Атаульф и его бойцы с некоторой завистью смотрели на вышагивающих всё выше штурмовиков и стрелков, которым, судя по всему и должна была достаться вся слава от сегодняшней схватки.