Текст книги "Полынов уходит из прошлого"

Автор книги: Александр Шейнин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

ПЕРВЫЙ ПОХОД

Щербакову не терпелось на практике испытать свое изобретение, но Василий Яковлевич попросил его повременить.

– Эту неделю все будут напряженно работать, – сказал он. – Вам с Павлом Григорьевичем предстоит тяжелый поход, а вот вернетесь в воскресенье, мы дадим всем отдохнуть и в торжественной обстановке откроем новую эру в высокогорном спорте.

Михаил согласился.

Василий Яковлевич пригласил Осередко, и втроем они стали разрабатывать маршрут похода. Перед ними лежала большая карта Алайского хребта, протянувшегося почти на 250 километров.

Советские ученые и альпинисты уже многое сделали в изучении этого обширного, но до последнего времени мало исследованного горного хребта. На карте до сих пор имелись «белые пятна», в районе которых и было решено искать ущелье Полынова и, если удастся его открыть, найти удобную дорогу, чтобы вслед за альпинистами в него могли проникнуть геологи.

Задача ставилась не из легких. Многие вершины Алая поднимаются до шести тысяч метров над уровнем моря. Даже известные перевалы, через которые колхозники перегоняют скот из Ферганской долины на летние пастбища в богатую растительностью Алайскую долину, нередко оказываются неприступными из-за обильных снегопадов и частых буранов. А Щербакову и Осередко надо было пробираться по нехоженым местам, подниматься на вершины пяти-шестикилометровой высоты.

Первый поход был рассчитан на три – четыре дня. К нему мастера высокогорного спорта усиленно готовились, отбирая и проверяя необходимое снаряжение. Каждому выпадало нести на себе 20—25 килограммов груза самых необходимых вещей, без которых в горах не обойтись.

По утрам геологи во главе с Василием Яковлевичем отправлялись на исследование горных пород. Вместе с ними уходили Рашид и Кожухов. Они отсутствовали весь день и возвращались уставшими и голодными. Щербаков и Осередко готовили обед, а затем тщательно укладывали в объемистые рюкзаки свои вещи, смазывали специальной мазью высокогорные ботинки, проверяли прочность вспомогательной веревки, укладывали палатку.

На третье утро их торжественно проводили, пожелав успешных поисков.

В лагере решили оставить Кожухова, чтобы он занимался стряпней. Но он наотрез отказался остаться.

– Вы что, смеетесь? – сердился Кожухов. – Я от курортной жизни из, санатория сбежал, а вы ее мне тут хотите навязать! Пусть тощие остаются, а мне противопоказано готовить пищу и опасно оставлять наедине с ней, она неравнодушна ко мне.

Наконец, договорились, что дневалить будут все по очереди. Начали с девушек. Выбор пал на Галю.

– Пожалуйста, – согласилась та. – Иду на выручку Алексею Борисовичу.

Когда все ушли, она принялась хлопотать по хозяйству.

К полудню погода испортилась. Солнце закрыли густые черные тучи, подул ветер, он все усиливался, похолодало. Девушка с беспокойством ожидала ушедших, и те возвратились раньше обычного. Заметив, что погода «пошаливает», Василий Яковлевич заторопился в лагерь. И как раз вовремя. Температура резко упала. Пошел сильный дождь, превратившийся затем в град. Участники экспедиции надели шерстяные носки, свитеры укрылись в палатке, прикрывавшей их от непогоды. В горах свирепствовал пронзительный ветер, поднимавший белые вихри, которые спрятали вершины гор. Время от времени раздавался тяжелый грохот – это ветер срывал с огромной высоты нависший снег, а вместе с ним и каменные глыбы.

Обед прошел безмолвно, без обычных шуток. О Щербакове и Осередко не говорили, хотя все думали о них.

Первая не вытерпела Лена:

– Василий Яковлевич, – сказала она, – надо отправляться на помощь.

Ее поддержал Малинин:

– Да, Василий Яковлевич, нужно немедленно идти, пока не наступила ночь.

Девушка с благодарностью посмотрела на Виктора.

– Спокойнее, друзья, – скрывая волнение, ответил Бархатов. – Щербаков и Осередко – опытные альпинисты и зря рисковать не станут. Я думаю, они скоро возвратятся. Подождем.

Время тянулось медленно, погода становилась все хуже и хуже. Термометр показывал один градус ниже нуля. Дождь перешел в снег, быстро покрывший землю.

– Ну, пришла зима, – мрачно сказал Кожухов.

Прошло около двух часов, а Щербаков и Осередко все не возвращались.

Василий Яковлевич верил в опытность Михаила, но про себя решил, что если их еще через час не будет, то придется с Малининым и Тумановым сделать вылазку в горы. Он то и дело выходил наружу, прислушивался. Вдруг ему показалось, что вверху блеснул огонек. Напрягая зрение, Бархатов отыскивал его. Вот желтый свет снова блеснул. Он то исчезал, то вновь появлялся. Бархатов пристально наблюдал за ним, а огонек, опускаясь, все приближался.

– Щербаков, Осередко! – крикнул Василий Яковлевич.

– А-а-а – донеслось в ответ.

Из палатки выскочили все ее обитатели. Послышались радостные восклицания:

– Идут!

– Наши!..

К лагерю подходили две запорошенные снегом фигуры. Их втолкнули в палатку, помогли снять рюкзаки, раздеться. Выслушав рассказ о неудачной вылазке, все успокоились, расположились на ночлег в теплой, защищенной от ветра палатке, освещенной спиртовой лампой. Никто еще не заснул, когда снаружи послышался чей-то приглушенный голос, в палатку ввалился мужчина в большой, обшитой мехом шапке. Он еле держался на ногах от усталости.

– Там, на перевале, колхозники, – с сильным акцентом проговорил он. – Засыпало... помогите...

ПЕРЕВАЛ

Многое изменилось за годы Советской власти на Памире. Там, где среди гор вились узкие караванные тропы, где и двум лошадям было трудно разойтись, теперь были проложены дороги. В былые времена месяцами добирались путники из Оша в Хорог. Сейчас между двумя этими городами протянулся 730-километровый большой Памирский тракт, одетый в асфальт.

Но и в наши дни на Памире еще немало труднопроходимых мест, перевалов. На огромной высоте между стыками двух гор лежат пути, заваленные породами, валунами, занесенные снегом. Пробираться по ним – нелегкое и опасное дело.

Одним из таких перевалов на Караказыкском высокогорье и пользуются узбекские и киргизские колхозники для перегона скота.

Ночной гость, не раздеваясь, рассказал, что его вместе с двумя товарищами отправили на поиски дороги через Караказыкский перевал. Они успешно перешли его и начали спуск, когда их застигла пурга. Пришлось повернуть назад. Но тут случилось несчастье. Упавшая с вершины снежная лавина засыпала всех. Ему одному с большим трудом удалось выбраться. Товарищей не нашел. Направился к перевалу, но его занесло, и позвать на поиски находившихся в долине колхозников не удалось. Тогда он решил искать помощи у жителей по эту сторону гор.

Спускаясь, он увидел вдали огонек. Это был фонарь Щербакова, возвращавшегося с Осередко в лагерь...

Идти на помощь колхозникам вызвались все, в том числе и девушки. Но Щербаков рассудил иначе и предложил другое.

– Василий Яковлевич, – сказал Михаил, – идти всем бесполезно. Сейчас вместе со мной пойдут Осередко, Туманов и Малинин. Пойдем налегке, захватим только ледорубы, лопаты и походную аптечку.

Поднялся ропот. Громче всех возражал Кожухов. Он хотел идти сейчас.

Спорам положил конец Бархатов.

– Будет так, как сказал Щербаков, – твердо проговорил он.

К Михаилу подошел Рашид.

– Возьмите и меня с собой.

– Нельзя, Рашид, дело опасное.

– Возьмите, – настойчиво повторил он. – Русские идут спасать киргизов, рискуя собственной жизнью, а я, узбек, их сосед, не имею права сидеть дома.

Щербаков не устоял, – до того горячо и настойчиво упрашивал его Рашид.

– Василий Яковлевич, разрешите взять Рашида.

– Пусть идет, – ответил Бархатов. – Не забудьте захватить спирт, а главное – будьте осторожны.

– Не беспокойтесь, Василий Яковлевич.

Они крепко пожали друг другу руки. Стали прощаться остальные. Лена сжала пальцы Михаила. Глаза ее говорили о многом. Щербаков ответил девушке признательной улыбкой.

– Я буду думать о вас, – чуть слышно прошептали ее губы.

– Спасибо.

Малинин наблюдал за ними.

– До свидания, Виктор, – протянула она ему руку.

Малинин хотел что-то оказать, но промолчал и, покосившись на Щербакова, руку не подал.

По-прежнему валил снег. Но здесь, в котловане, он был липкий и быстро таял. Михаил предложил связаться веревкой и идти гуськом. Первым встал колхозник Карзыбеков, чтобы указывать дорогу, за ним Щербаков. Замыкающим оставили Осередко.

Карзыбеков засветил фонарь, и все тронулись в путь.

Когда выбрались из котлована, налетел ветер. Он с силой бросал горсти снега, заслоняя свет фонаря. Шли медленно, осторожно. Начали скользить ноги.

– Ледник! – предупредил Михаил идущего впереди Карзыбекова, которого он не видел, но угадывал по желтой полоске света. – Смотрите внимательно вниз. Тут есть трещины.

Щербаков не успел договорить, как желтая полоска исчезла и веревку с такой силой рвануло, что он не удержался на ногах.

Пока Михаил поднимался, подоспел шедший за ним Туманов.

– Что случилось?

– Карзыбеков провалился.

– Надо скорей вытаскивать.

– Подождите. Веревка может порваться.

Светя фонарями, они прошли несколько шагов и оказались на краю широкой трещины.

– Карзыбеков! – крикнул Щербаков. – Посветите фонарем!

– Я его выронил. Отпустите еще веревку, встану на дно и буду искать.

Подошли остальные. Карзыбекова опустили ниже.

– Все, хватит, – кричал он, – сейчас будут искать.

Прошло несколько минут.

– Есть, – послышался обрадованный голос, и внизу блеснул свет.

Пятеро мужчин вытащили Карзыбекова. Обойдя трещину, все двинулись дальше в том же порядке.

Через полчаса снегопад прекратился. Над головой появилось звездное небо. Идти стало легче, но зато опаснее. За ледником начались крутые снежники, а когда их миновали, пришлось подниматься на гребень отрога со скалистыми зубьями.

– Вот тут, – сказал передний. – С этой вершины упала лавина.

Он принялся кричать что-то по-киргизски. Никто не ответил.

Освободившись от веревки, все взялись за лопаты. Ноги по колено проваливались в снег. Щербаков осмотрелся. Небольшая площадка с одной стороны подпиралась отвесной скалой, с другой – круто обрывалась. Подойдя к пропасти, Михаил подумал, что колхозников могло снести вниз. Надо было исследовать, глубоко ли тут. Он подозвал Осередко и Туманова.

– Я сейчас обвяжусь, а вы меня спустите.

Положив фонарь в карман, чтобы руки были свободны, Михаил сполз по обледеневшему краю.

– Готово, спускайте...

Переступая ногами и цепляясь руками за неровности и трещины, чтобы удержать тело в равновесии, Михаил медленно сползал вниз.

Минута шла за минутой, а твердой почвы под ногами он не чувствовал.

– Павел Григорьевич, – крикнул он, – если веревки не хватит, привязывайте другую.

– Есть! – донеслось сверху.

Но через несколько метров Михаил встал на ноги.

– Стоп, готово!

Снял с себя веревку, засветил фонарь. Ложбина была засыпана снегом. Сделав один шаг, Михаил провалился по пояс. «Если они скатились сюда, – подумал он, – рыхлый снег ослабил силу удара».

Щербаков крикнул:

– Павел Григорьевич!

– Слушаю.

– Спустите лопату.

Внезапно ему послышался стон. Он прислушался. Стон повторился. С большим трудом пробираясь в снегу, Михаил двинулся на голос. Мягкий снег доходил альпинисту по грудь. Варежки были мокрые.

– Михаил Георгиевич, держите лопату.

– Хорошо.

Он продолжал поиски, но стон не повторился. Тогда. Щербаков вернулся на прежнее место.

– Спустите еще кого-нибудь сюда.

Сверху ответил Осередко:

– Я сейчас буду.

Минут через пять он стоял рядом с Щербаковым.

– Тут кто-то стонет. Надо искать.

Они прошли несколько метров в направлении, откуда Щербаков слышал голос, и разошлись в разные стороны.

– Павел Григорьевич, идите сюда.

Осередко быстро приблизился.

– Здесь человек, – сказал Щербаков.

Они принялись раскидывать снег и вскоре наткнулись на фигуру, одетую в ватную куртку. Человек снова застонал. При свете фонарей Щербаков и Осередко увидели лицо пожилого киргиза. Глаза его были закрыты. Перенесли пострадавшего к скале.

– Живо аптечку и спирт, – крикнул Щербаков.

Требуемое немедленно опустили. Пострадавшему дали понюхать нашатырь. Он очнулся, застонал.

– Надо его поднять, – сказал Осередко.

– А как это сделать? Сам он не сумеет... Носилки нужны или хотя бы доска... Вот что, Павел Григорьевич, вы побудьте с ним, а я поищу другого.

ТРЕВОЖНАЯ НОЧЬ

Поиски продолжались долго, но не увенчались успехом, и Щербаков вернулся к Осередко. Вверху беспокоились. Михаил сообщил ожидавшим, что один колхозник найден.

Чтобы поднять спасенного, потребовалось много времени. Сделали так: спустившегося вниз Рашида, как самого легкого, связали с колхозником; Осередко подняли наверх, и он вместе с другими товарищами взялся за веревку. Рашид придерживал колхозника, чтобы он не ушибся о скалы. Щербаков остался внизу. Он напряженно следил за двумя удаляющимися вверх фигурами, которых подымали веревками, и обрадовался, когда до него донеслось:

– Михаил Георгиевич, все в порядке.

Через некоторое время к нему спустились Осередко и Рашид.

– Воздушные гимнасты, – пошутил Михаил. – Будем продолжать поиски. Сколько сейчас времени?

Осередко посмотрел на часы.

– Четверть двенадцатого.

– До рассвета еще три часа...

Шаг за шагом они обследовали ложбину. Холод и усталость давали о себе знать, но никто ни словом не обмолвился об этом. Иногда все трое сходились, советовались и снова продолжали поиски.

Так прошел час, затем другой. Небо посветлело. Да и в небольшой ложбинке, замкнутой со всех сторон скалами, стало виднее. Михаил тщательно обошел ее, а лишь затем уже отказался от поисков.

– Эй, наверху! – крикнул Щербаков.

Ответил Туманов. Он сообщил, что остался один. Малинин с Карзыбековым понесли пострадавшего к лагерю. Надо было выбираться наверх. Но как? Использовать ледоруб! На тренировочных занятиях Щербаков показывал геологам, как можно приспособить ледоруб для опоры. Это сейчас и пригодилось. Туманов старательно утрамбовал снег, воткнул ледоруб отвесно до самой головки, обвязал его веревкой у верха древка, а один конец веревки оставил себе, чтобы придерживать, когда Михаил начнет подъем.

Щербаков обвязал себя так, чтобы в случае, если сорвется, повиснуть в воздухе, и, схватившись обеими руками за веревку, упираясь ногами о каждый выступ и шероховатость, начал медленно подниматься. Несмотря на усталость, Щербаков быстро преодолел подъем, а затем он и Туманов помогли выбраться Рашиду и Осередко. Всходило солнце. Южнокарказыкский ледник, похожий на гигантскую серебряную чашу, сиял. Светились золотым отливом зубчатые изгибы Алайского хребта. А далеко впереди виднелся петушиный гребень перевала с прямыми, как свеча, совершенно черными скалами. В стороне, глубоко внизу, блестела река и зеленели кроны деревьев.

– Видите вон тот отвесный уступ? – спросил своих спутников Михаил, указывая рукой на склоны гор. – Он называется устьевой ступенью и отделяет боковую, или, как принято у альпинистов называть, висячую долину, от основной. Отсюда мы ее не видим, ее закрывают скалы.

Он тут же оборвал разговор, вернулся к волновавшей его все время мысли: что же случилось с третьим колхозником?

Туманов высказал предположение: может, его снесло лавиной в долину?

Михаил с благодарностью посмотрел на того. Говорил он мало, был задумчив. Галя по этому поводу острила: «Константин решает мировые проблемы». Бархатов высоко ценил его, как геолога, уверяя, что у Туманова острый и врожденный глаз исследователя. Вот и сейчас это подтвердилось.

ДРАГОЦЕННАЯ НАХОДКА

Утром подошли Бархатов, Кожухов и Карзыбеков. Толстяк тяжело отдувался, заметно было, что переход потребовал от него немало усилий.

Они принесли в термосах горячее какао, бутерброды с маслом.

За едой Щербаков вдруг подумал о том, что Малинин остался в лагере. «Он теперь с Леной», – промелькнуло в голове. Но тут его отвлек Бархатов:

– Смотрите, к нам идут люди.

Со стороны перевала показалось несколько человек. Карзыбеков узнал их. Это были киргизские колхозники, обеспокоенные судьбой своих товарищей.

Поиски продолжали объединенными усилиями. И тут неожиданно показал себя Кожухов. Он давно уже к чему-то внимательно присматривался.

– Василий Яковлевич, – позвал Алексей Борисович Бархатова. – Погляди-ка сюда. Видишь?

И он показал на истоптанный ногами снег.

– Что это?

– Следы.

– Да тут их полно.

– Нет, ты посмотри вот на эти.

Только теперь Бархатов разглядел продолговатую вмятину, от которой к самому краю ложбины тянулись две параллельные полосы, словно здесь проехали на детских санях с широкими полозьями. По бокам полос, на небольшом расстоянии друг от друга, виднелись небольшие полукруглые выемки.

– Да, странные следы.

– В том-то и дело.

– Ну и что они, по-твоему, означают?

– Тут кто-то на четвереньках полз. Вот эти сплошные линии – следы ног, а по сторонам, видишь, вмятины, примерно на равном расстоянии друг от друга – это следы рук, одетых в рукавицы.

Вот это углубление на снегу от большого пальца. Сейчас мы проверим.

Кожухов подозвал Карзыбекова, и тот подтвердил, что их пропавший товарищ носил ватные рукавицы.

– Все ясно... Вот здесь он дополз до края ложбины, а дальше покатился... Видите, весь верхний слой снега смят. Надо и нам спускаться.

Подошли остальные, осторожно стали спускаться. Наклон в этом месте был некрутой. Он заканчивался шероховатой складкой, над которой возвышался куполообразный холм. Следы вели на его вершину. Оттуда открылся вид на долину.

Там не было снега, обильно зеленели кустарники, высокая луговая трава.

Когда опустились в долину, солнце уже висело над головой. Стало жарко. Таявший снег серебристыми струйками стекал со склонов, образуя на дне долины бурливый поток.

Следы на снегу исчезли. Но они оказались ненужными. Пройдя метров триста по берегу горной реки, колхозники, участники экспедиции увидели в кустарнике распростертое тело.

Человек лежал на спине, широко раскинув ноги и руки.

– Ранен?.. Умер?..

Но тревога оказалась напрасной: человек ровно и глубоко дышал.

– Да он спит! – весело проговорил Кожухов и начал тормошить его.

Человек открыл глаза, удивленно уставился на склонившихся над ним членов экспедиции. Это был старик с редким пучком выцветших волос на голове.

Узнав Карзыбекова, он радостно произнес что-то по-киргизски.

– Жив, все живы, – ответил Карзыбеков по-русски. – Спасибо товарищам, выручили.

Участники экспедиции хотели двинуться в лагерь, но колхозники запротестовали. У них были запасы продуктов, и они пригласили закусить. Колхозники проворно развели костер, достали из мешков посуду; один из них сбегал за водой, промыл в ней мясо, и вскоре обед был готов. Все уселись на зеленой лужайке вокруг широкого металлического блюда, на котором аппетитно дымились большие куски баранины, залитые ароматным соусом, в котором плавали тонко нарезанные пластинки из теста.

Старичок извлек из голенища сапога нож с необычной, очень красивой рукояткой, тщательно вытерев его, принялся резать мясо.

– Кушайте, – сказал он, обращаясь ко всем, и, запустив пятерню в блюдо, ловко захватив кусок баранины с соусом, принялся есть. Колхозники последовали его примеру. Так как ни ложек, ни вилок не было, то и остальным пришлось орудовать руками.

Щербаков сидел рядом со стариком. Его заинтересовал нож, и он взял его в руки, стал внимательно разглядывать костяную, резной работы ручку.

Внезапно задыхающимся от волнения голосом Михаил воскликнул:

– Василий Яковлевич, посмотрите!

Тот взял нож.

– Старинная работа.

– Нет, нет, прочтите, что написано на ручке.

Бархатов перевернул рукоятку и, не веря своим глазам, прочел хорошо сохранившуюся надпись:

«А. И. Полынов, 1915 г.».

О еде забыли. Волнение охватило всех участников экспедиции. Еще бы! Нож принадлежал царицынскому врачу.

– Откуда у вас это? – спросил Бархатов старика.

Владелец ножа удивленно посмотрел на Василия Яковлевича.

– Человек один дарил. Хороший человек... Тогда я совсем молодым был.

Его попросили рассказать подробнее.

– Давно был... Революции не был... Царь был, баи были... У-у, лютый зверь... Человек пришел с молодой женщиной... В горы шел, лошадь сдохла. Пришел наш становище. Купил лошадь, деньги платил, не обманывал. Просил: покажи дорога на перевал. Отец сказал – ты иди... Я молодой был, дорог знал. Привел, а он мне нож дарил.

– Ну,а после видел того человека?

– Больше не видел. Мы быстро уходил на другой мест, глуп был, кочевал – за скотом шел.

– Перевал помните?

– Как не помнить. Нет перевал... Земля шибко качалась, дорог совсем засыпал, горы там, как живой, пошел...

Он показал рукой на высоченную, покрытую снегом гряду.

Все посмотрели туда.

Дальнейшие расспросы ни к чему не привели. Старик больше ничего не мог рассказать. Но и то, что он сообщил, было для экспедиции событием огромной важности.

Видимо, Полынов был еще раз здесь и, судя по дате на ноже, в 1915 году. Что же случилось? Куда он исчез?

Члены экспедиции распрощались с колхозниками. Те горячо благодарили их за помощь.

– Приезжайте к нам в колхоз, самыми дорогими гостями будете, – говорил Карзыбеков. – А если от нас что требуется – поможем...

Через несколько часов Бархатов и его спутники возвратились на базу. Пострадавшего в горах колхозника в лагере уже не было. Он заявил, что чувствует себя хорошо, и ушел навстречу своим товарищам.

Лена обрадованно встретила Щербакова, и ему захотелось сказать многое. Но кругом были люди, и Михаил лишь молча пожал руку девушке.