Текст книги "Сказки и легенды маори"

Автор книги: Александр Кондратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Каумарики

Прославленный костяной крючок Те Рама переходил от отца к сыну и стал драгоценной собственностью Карири. Те Рама приманивал рыбу на расстоянии, и не было случая, чтобы его хозяин вернулся домой без улова; с годами крючок начали почитать как табу, потому что он передавал ману своего создателя Те Рамы тому, кто им владел.

Однажды ночью трое мужчин: Каумарики, Тафаи и Купе украли священный крючок. Они знали, что Карири не успокоится, пока не найдет воров и не вернет эту драгоценность своей семье. Поэтому они спустили лодку на воду и, не дожидаясь рассвета, отплыли от берега. Карири еще не заметил, что лишился крючка, а их лодка уже скрылась из виду. Трое друзей уплывали все дальше и дальше и на пятый день пристали к незнакомому острову, у берегов которого кишела рыба.

– Смотрите! – воскликнул Каумарики, когда они вытащили лодку на песок. – Те Рама знает свое дело. Рыба сама просится на крючок!

Целый день Каумарики собирал хворост и набрал огромную кучу, а Тафаи и Купе придумали более легкий способ укрыться от ночного холода, пробиравшего до костей. Они завернулись в плащи и зарылись в нагретый солнцем песок. Когда стемнело, Каумарики посмотрел на Тафаи и Купе и громко засмеялся.

– Вы похожи на покойников, – потешался он над друзьями. – Песок остынет раньше, чем взойдет солнце. Только огонь может помочь человеку отогнать демонов холода.

Каумарики разложил по кругу хворост и сучья, разжег костер и лег посередине. Время от времени ему приходилось вставать и подкладывать дрова в догоравший костер, и в полусне он подумал, что Тафаи и Купе поступили умнее.

Внезапно сон сняло как рукой. От отчаянных криков у Каумарики зазвенело в ушах. Он бросил взгляд поверх мерцающих углей, и его глазам предстало зрелище, от которого кровь застыла у него в жилах. Какие-то неземные существа набросились на Тафаи и Купе, а они бились в своих песчаных норах как в капкане. Пришельцы походили на людей, но при тусклом ночном свете их кожа казалась зеленовато-белой. У них были рыжие волосы и пальцы с отвратительными длинными когтями, которыми они раздирали Тафаи и Купе. Каумарики ничем не мог помочь своим друзьям, потому что не во власти человека лишить жизни белокожего понатури. Каумарики торопливо подкладывал дрова в костер, чтобы отогнать понатури, которые наступали на него. Это была самая длинная ночь за всю его жизнь. Едва костер догорал, как мерзкие белокожие твари протягивали к нему руки и не отступали, пока он в отчаянии не подбрасывал новую охапку хвороста, и все это время у него на глазах эти же твари разрывали на куски и пожирали его друзей. Только на рассвете понатури наконец исчезли. От друзей Каумарики не осталось ничего, кроме двух ям в том месте, где они зарылись в песок.

Каумарики не осмелился провести еще одну ночь на острове, который посещали такие гости. Он столкнул лодку на воду и поплыл домой: понатури, пожравшие его друзей, пугали его больше, чем гнев Карири. Добравшись до деревни, Каумарики вернул Карири крючок, признался перед всеми, что совершил нехороший поступок, и рассказал, что случилось. Соплеменники, узнав о страшных событиях на острове, простили ему кражу крючка.

– Я хочу отомстить за смерть друзей, – объявил Каумарики. – Кто пойдет со мной? Мне нужно сто воинов и еда для нас всех и несколько больших лодок, чтобы доставить на остров все, что нужно.

– Как ты справишься с понатури? – спрашивали люди. – Они очень сильные, они могут без труда одолеть даже большой отряд воинов, их очень много, им нет числа.

– Я придумал, как с ними справиться, – сказал Каумари-ки. – Если вы послушаетесь меня, мы победим понатури. Пусть женщины соберут листья рогоза и наломают веток чайного дерева, чтобы мы могли построить большой дом. И еще мне нужно много бревен, обтесанных так, будто это люди, и плащи, которыми их можно прикрыть.

Пока женщины ломали ветки, а мужчины обтесывали бревна, Каумарики ушел от всех, взял четыре тыквы, набил их губчатыми грибами, наполнил акульим жиром и сделал четыре светильника. К каждой тыкве они приделали полукруглый колпачок из коры, чтобы можно было прикрывать свет.

Шесть лодок отправились в путь, в них сидели воины и лежало все необходимое для расправы с понатури. Как только лодки вытащили на берег и разгрузили, началась постройка большого дома, где мужчины расстелили циновки и положили деревянные куклы, завернутые в плащи. Каумарики подвесил в каждом углу дома по светильнику и у каждого светильника поставил воина. Настала ночь, светильники с опущенными колпачками едва освещали дом, и в полутьме казалось, что на циновках спит много людей.

Недалеко от дома воины Каумарики разложили круговой костер и спрятались посередине огненного кольца. Время тянулось медленно, но никто не смыкал глаз. Около полуночи по рядам воинов пробежал шепот. У воды появилось темное пятно. Оно скользило по берегу, и в отблесках пламени сверкнули белая кожа и рыжие волосы понатури. К первому понатури присоединились еще трое, и четверо дозорных, держась подальше от огня, приблизились к дому. Они заглянули в открытую дверь, увидели неподвижные тела и закричали:

– Все спят!

Вождь понатури вышел вперед, заглянул в дом и тоже крикнул:

– Все спят!

Тогда толпа понатури устремилась из моря на берег. Белокожие твари протискивались в дверь и набрасывались на тела, недвижно лежавшие на циновках. Как только все понатури оказались внутри дома, Каумарики крикнул, и четверо мужчин, оставшихся в доме, сорвали колпачки со светильников. Яркий свет ослепил понатури. Они закрывали глаза руками, метались по дому, натыкались друг на друга, и тщетно искали дверь. В суматохе четверо воинов благополучно выбрались из дома.

В ту же минуту Каумарики заложил дверь, а его помощники поднесли горящие факелы к стенам дома, сложенным из хвороста. Хворост вспыхнул, дым взвился к небу, огонь побежал по стенам и перекинулся на тростниковую крышу. Дом запылал. Беспощадный огонь пожрал всех понатури вместе с домом – так Каумарики отомстил за убийство своих друзей Тафаи и Купе.

Как люди научились вырезать по дереву

К Руа-пупуке прибежали мальчики, вода текла с них ручьями.

– Твой сын! – кричали они, с трудом переводя дыхание. Руа-пупуке в тревоге поднял голову:

– Сын? Что случилось с моим сыном?

– Мы плавали, – начал один из мальчиков, – а он вдруг пропал. Море было спокойное, он даже не крикнул. Мы играли в воде, а потом увидели, что его нет.

Руа вскочил и со всех ног помчался к берегу. Сбросив па ходу плащ, он побежал на мыс, который уходил далеко в море.

– Где вы видели его в последний раз? – спросил он мальчиков.

Они показали. Руа молча бросился в воду и исчез. Мальчики думали, что он вот-вот вынырнет, но ничто не тревожило глади моря, и круги на воде тоже постепенно пропали.

Руа уплывал все глубже и глубже, он чувствовал себя как рыба в сумеречном подводном мире. Недаром он был могучим вождем и тохунгой. Еще на бегу Руа призвал на помощь своего атуа и приготовился к поискам сына. Он знал, что его похитили понатури, водяные, которые жили на дне моря.

Внезапно Руа увидел какой-то странный дом, который плыл, покачиваясь, к нему навстречу. Он был совсем не похож на обычные дома. Стены дома были обшиты досками с красивым резным узором, с фигурками людей, украшенными блестящими серебристыми ракушками, искусно вставленными вместо глаз. Над дверью, под скатами крыши сидел как текотеко живой человек. Это был его сын.

Но Руа тут же открыл богато украшенную дверь и даже не взглянул на сына. В доме была только старуха, ее глаза заблестели, когда она увидела, кто вошел.

– Я знала, что ты придешь. Тебя зовут Руа-пупуке, – сказала она.

– Где понатури? – спросил Руа.

– Ушли по своим делам. Если ты поможешь мне заткнуть щели в стенах, мы удержим их в доме до зари, и они погибнут.

Не говоря ни слова, Руа помог заткнуть все щели. Настала ночь, и понатури устремились в дом с таким грохотом, что казалось, будто рядом шумит водопад.

В ту же ночь Руа снял сына со стены, выплыл на поверхность и отнес его в каингу. А потом снова вернулся в дом понатури.

Солнце стояло уже высоко и вода стала золотисто-зеленой, когда Руа и старуха вытащили затычки из щелей и лучи света настигли понатури. Руа развел костер и поджег дом. Стены иэ дерева и тростника горели под водой ярким пламенем, и полчища понатури, ослепленные солнечным светом, задохнулись в дыму и погибли.

Но как ни бушевало пламя, Руа успел оторвать от дома резные доски, резной конек, резные дверные косяки и оконные рамы и выплыл с ними из воды. Он вытащил их на берег, а потом украсил спасенными сокровищами свой дом, и с тех пор люди начали заниматься резьбой по дереву.

Гости-призраки

Два друга, Пунгареху и Коко-мука-хау-неи, отправились ловить морскую щуку. Внезапно на море начался шторм, и их унесло далеко от берега. День за днем гнал ветер лодку в открытое море. К тому времени, когда ветер стих и море успокоилось, парус был изорван в клочья, а запасы пищи почти иссякли. К счастью, Пунга и Коко скоро оказались на мелководье вблизи отлогого берега.

Пунга и Коко вытащили лодку на берег и пошли искать дрова, чтобы развести костер, посушить намокшую одежду и согреться. Им не попалось ничего, кроме куманики и чахлых кустиков, но Пунга и Коко не растерялись. Они вынули кусочки дерева из рыболовных крючков и сунули их под мышки, чтобы просушить. Потом разожгли костер из маленьких веточек, положили кусочки дерева и сварили еду из тех немногих припасов, которые у них еще оставались. Подкрепившись, Пунга и Коко отправились осматривать незнакомую страну.

Вскоре они заметили странные следы на мягкой земле. Казалось, что их оставил какой-то косолапый человек, который опирался на палку. Следы привели их в лес, и через некоторое время они услышали знакомые звуки: кто-то обтесывал бревна. Пунга и Коко прокрались еще немного вперед и выглянули из-за кустов. На поляне трудились демоны аитанги, они валили деревья и обрубали ветки. Каждый раз, когда тесло впивалось в дерево и в воздух летела стружка, аитанги провожали ее взглядом.

– Смотри, друг! – сказал Пунгареху Коко-муке, – у этих людей зоркий глаз. Надо быть поосторожней.

– Глаза у них зоркие, но нас они пока не заметили, – возразил Коко.

Пунга и Коко поползли на животе, как ящерицы, и скоро увидели аитангу, который работал в одиночку. Они осторожно подползли к нему и вскочили на ноги. Пунга схватил аитангу поперек туловища и потащил в кусты, а Коко зажал аитанге рот, чтобы не дать ему закричать. Оттащив аитангу на достаточное расстояние, они отпустили его и сели на землю.

Аитанга посмотрел на них с изумлением.

– Откуда вы явились? – спросил он.

– Мы прилетели, – как ни в чем не бывало начал Пунга, – мы прилетели на крыльях ветра вон оттуда.

Аитанга пристально посмотрел на него;

– Откуда ты явился?

– Мы оба приплыли с Гаваики, – ответил Пунга. – Ты не знаешь этой страны, она находится далеко в океане. А где ты живешь?

– Идите за мной, я вам покажу. Пойдемте к моим соплеменникам.

Как только Пунга и Коко пришли на поляну, аитанги бросили работу. Они толпились вокруг пришельцев, теребили их, ощупывали одежду. Потом они повели Пунгу и Коко по тропинке через лес. Один из вождей аитангов подошел к Пунге и Коко и сказал:

– Мы приближаемся к нашим жилищам. Мне кажется, что вы добрые люди, поэтому я хочу вас предупредить: если кто-нибудь подойдет к вам и начнет танцевать или строить рожи, не смейтесь, а то вас убьют.

Наконец они подошли к деревне и увидели странных людей в домах на деревьях. Пунга и Коко вскарабкались в один из домов, и перед ними поставили еду. Им дали сырое китовое мясо, уже протухшее, что не мешало аитангам с удовольствием его поедать. Пунга и Коко сумели скрыть свое отвращение и незаметно отложили в сторону несъеденное мясо. Весь остаток дня Пунга и Коко провели в разговорах со своими хозяевами, а вечером им снова предложили такое же непривычное угощение.

Потом Пунгу и Коко отвели в большой дом на другом дереве, где начались танцы. У танцоров в руках было оружие из кремня и дерева, украшенное акульими зубами, – таким оружием аитанги пользовались в торжественных случаях. Они исполняли какой-то необычный танец и пели песню-предупреждение, наверное совсем не лишнюю для гостей:

А ну-ка засмейтесь!

Только не смейтесь!

А ну-ка засмейтесь!

Только не смейтесь!

Но Пунге и Коко было не до смеха, потому что аитанги воинственно размахивали пиками с острыми кремневыми наконечниками и акульими зубами.

На следующий день Пунга и Коко еле передвигали ноги от голода. Они разожгли костер. Аитанги обступили костер со всех сторон и разглядывали, что делают их странные гости, а когда дым начал подниматься в небо, они запели песню:

Гости-призраки с далекого Запада,

Как вы попали сюда,

На нашу землю?

Вставайте, уходите прочь!

Пунга и Коко будто не слышали их. Они вырыли яму, перенесли туда огонь и заложили его камнями, а когда камни раскалились, положили на них зеленые листья с кусками мяса и закрыли печь.

Когда мясо сварилось, ароматный пар заставил аитанг подойти еще ближе. Гости-призраки предложили им попробовать вареное мясо, и аитанги, поборов недоверие, присоединились к трапезе своих гостей.

– Вы наши друзья, – объявили аитанги. – Вы кехуа, могущественные призраки. Вы явились, чтобы помочь нашей беде.

– Это вы призраки, – рассердился Пунгареху. – А если не призраки, то уж во всяком случае не люди. Чем мы можем вам помочь?

– Вы могущественные призраки, – стояли на своем аитанги. – Помогите нам, гости-призраки с далекого Запада.

– Что у вас за беда? – спросил Пунгареху.

– Поуа-каи, людоедка поуа-каи. Это птица, она пожирает нас одного за другим.

– Где она живет? Она приходит к вам в деревню?

– Нет, она живет около реки. Когда мы идем за водой к реке, чтобы утолить жажду, она хватает кого захочет и уносит к себе.

– А вы видите, как она к вам подходит?

– Да.

– Тогда мы попробуем вам помочь. Покажите нам, куда она приходит, и помогите построить дом не на деревьях, а на земле.

Рано утром Пунга и Коко прокрались к темной заводи на реке. Несколько ярких звезд еще оставалось на небе, пока они молча ставили бревна, связывали их льняными веревками и делали из тростника стены и крышу. В доме, который они построили, было одно-единственное окно и совсем не было двери. Пунгареху и Коко-мука залезли внутрь и велели своим помощникам уйти в деревню, а когда наступит день, послать кого-нибудь за водой.

Пунга и Коко молча сидели в доме, дрожали от холода и сырости и смотрели, как бледнеют и угасают звезды. Потом яркие лучи солнца засверкали на небе и птицы запели утреннюю песню. Послышались чьи-то шаркающие шаги, и они увидели старика, который шел с кувшином за водой. Внезапно утренняя песня птиц оборвалась. Пунга и Коко услышали, как булькает вода, наполняя кувшин, и как медленно машет крыльями какая-то птица. Поуа-каи пролетела над деревьями н закрыла восходящее солнце, будто черная туча. Потом она ринулась вниз и зловонное облако опустилось на дом. Огромная птица летела, вытянув безобразную шею, и, когда она пролетала мимо окна, ее клюв был похож на заостренный конец таиахи. Пунгареху высунулся из окна, взмахнул тяжелым каменным топором и одним могучим ударом сломал крыло птицы. Она упала на бок и застучала клювом по земле. Птица устремила взгляд на хрупкий дом, но не увидела своих врагов, потому что они спрятались внутри. Поуа-каи повернула назад и поползла, но Коко-мука, улучив минуту, сломал ей второе крыло, и беспомощная птица осталась лежать на земле.

Пунга и Коко без труда выбрались из дома. Они запрыгали вокруг птицы, увертываясь от ударов ее когтистых лап и острого клюва, и в конце концов добили ее. Аитанги сбежались толпой посмотреть на поверженного врага. Одни танцевали вокруг мертвой птицы и насмехались над ней, другие смело направились в ее логово и с удивлением разглядывали огромную гору человеческих костей, изумляясь отваге гостей-призраков с далекого Запада.

Пожелай Пунга и Коко остаться с аитангами, они жили бы как атуа до конца своих дней. Но аитанги были им чужими. Пунга и Коко затосковали о доме, о женах и детях, они с грустью вспоминали о приятных часах, которые проводили на ма-рае после вечерней еды, когда мужчины и женщины рассказывали друг другу о том, что случилось за день, а молодые развлекались танцами и песнями.

Пунга и Коко вернулись к своей лодке, исправили повреждения, причиненные бурей, и покинули чужую страну, которая не могла стать им домом.

Они вернулись в родные места, но никто не встретил их на берегу. Они закричали, но их скорбный крик остался без ответа, как крик одинокой чайки. Они подошли к своим фаре и увидели, что вокруг старых дырявых стен растет густая трава и сорняки, а когда они вошли внутрь, им в нос ударил тяжелый запах заброшенного жилья.

– Мы стали стариками, – прошептал Пунгареху. – Все наши родные умерли!

Пунга и Коко вышли наружу. Неподалеку стоял еще один дом, где над отверстием в крыше поднималась струйка дыма. Пунга и Коко на цыпочках подошли к дому, тихонько открыли дверь и прокрались внутрь. В теплом доме спало несколько семей, и они обрадовались привычному запаху своих соплеменников. Пунга и Коко переходили от одной группы к другой и вглядывались в лица спящих.

Лицо одной женщины показалось Пунгареху знакомым, и он наклонился над ней. Женщина зашевелилась во сне и забормотала:

Как только приходит вечер,

Возвращается мой возлюбленный,

Тот, кого я любила давным давно.

Он уплыл от меня

В далекую Гаваики,

Но я слышу его голос

Оттуда, издалека.

Мой возлюбленный далеко,

За высокими горами, за бурными морями,

А голос его летит ко мне

По долинам.

Когда настало утро и беспокойные пальцы солнца забарабанили в дверь и окна, спавшие проснулись и увидели двух незнакомцев, которые лежали рядом с потухшим костром.

Две женщины подошли к ним. Одна сказала другой:

– Это наши прежние мужья, они не умерли, как мы с тобой думали. Они вернулись к нам такими же молодыми и сильными, какими уплыли много-много лет назад.

Старые женщины стояли, стиснув руки, и слезы текли по их сморщенным лицам и падали на угли потухшего костра.

Пеха и демоны

Пеха пробирался сквозь кусты и внимательно оглядывал каждое высокое дерево. Он искал тотару, красное дерево со стволом потолще, чтобы сделать лодку. На небольшой тенистой лужайке Пеха увидел то, что ему нужно. Вокруг теснились более высокие деревья, но для его топора все-таки оставалось достаточно места. Пеха сел на валявшееся бревно и придирчиво оглядел дерево, которое выбрал. Мысленно он уже видел будущую лодку с резным узором из тонких изогнутых линий и завитков. Внезапно его лицо омрачилось. Он вспомнил о своем враге Парукау из па на берегу реки. Парукау знал много заклинаний, с таким человеком не стоило враждовать. Правда, он не принадлежал к знатному роду, как Пеха. Пеха слышал, как Парукау хвастался перед своими соплеменниками, что его лодка будет самой лучшей на побережье, когда он доделает ее до конца.

Пеха встал и крепко сжал в руках топорище. Нефритовый топор вонзился в крепкую древесину и – застрял! Пеха застыл потрясенный. Дерево издало пронзительный крик, от которого у Пехи мороз побежал по коже. Он прислушался, но в лесу воцарилась тишина. Птицы смолкли, стих даже ветер, и листья не шевелились, словно ждали, что будет дальше. Пеха почувствовал, что замерз. И вдруг он догадался, что забрел в священную часть леса.

И тут началось! Глухой зловещий хохот прокатился по лужайке. Пеха оглянулся, его зоркие глаза обшарили кусты, но он никого не увидел. Глумливый смех раздался снова, Пеха посмотрел на дерево и в ужасе отскочил назад. Совсем близко на голой ветке он увидел круглое безволосое лицо. Оно было живое: Пеха снова услышал смех и увидел, что кожа лица наморщилась, а глаза превратились в щелки. На ветке лежала только голова – без тела, без рук, без ног.

Пеха произнес заклинание и призвал на помощь предков. Он почувствовал, что теплая кровь вновь заструилась у него по жилам, и перестал бояться головы-призрака. Но едва он прикоснулся к топору, как снова раздался оглушительный крик. На этот раз вслед за криком со всех сторон послышался зловещий смех, будто смеялась толпа людей. Разноголосый смех становился все громче, Пехе казалось, что толпа наступает на него и вот-вот раздавит. Чьи-то невидимые руки подняли с земли щепку. Она отскочила назад, а потом полетела в Пеху, как дротик. Щепка скользнула по его плечу, и вслед за ней дождем посыпались щепки и палки, а лицо по-прежнему лежало на ветке, с усмешкой глядя на Пеху, и нечеловеческий смех все так же гремел со всех сторон. Острый кусок дерева ударил Пеху по лицу, он почувствовал, как кровь побежала по щеке.

И тогда Пеха вспомнил, что он воин. Он схватил толстую палку, которая валялась около дерева, и замахал над головой. Взрыв смеха раздался у него над ухом. Пеха изо всех сил ударил тяжелой дубиной по невидимому весельчаку. Смех мгновенно оборвался, послышался стон, и Пеха почувствовал, что удар пришелся по живому телу, которого он не видел. Пеха вошел в азарт, он снова замахал дубиной и снова услышал глухие удары дерева по живому телу. Смех замер, и Пеха понял, что остался один, если не считать головы, которая покачивалась на дереве и подмигивала ему.

Пеха взял топор и пошел прочь из леса. До него опять донесся смех, но на этот раз негромкий. Голова не оставляла его. Она прыгала с дерева на дерево, забегала вперед, отставала, но не спускала с него глаз.

Пеха вздохнул с облегчением, когда деревья поредели и он вышел на открытое место. Отсюда было недалеко до его деревни, а за ней у реки стояла па, где жил Парукау. Прямо перед ним была старая заброшенная па, где уже много лет хоронили умерших.

Голова громко вскрикнула и пролетела мимо Пехи, обдав его холодом и едва не сбив с ног. Мгновение голова висела над кладбищем, потом земля раскрылась, поглотила ее и снова сомкнулась.

Пеха все еще держал дубину в руке. Он побежал к кладбищу, перелез через разрушенную от времени ограду и стал разрывать землю, пользуясь дубиной вместо ко. Пеха быстро отрыл голову. Она лежала лицом к небу, узкие глаза смотрели на него со злобой, рот по-прежнему улыбался. Пеха ударил голову дубиной.

– Ой! – крикнула голова и провалилась еще глубже. Пеха в ярости снова принялся рыть землю и с удивлением увидел, что голова приросла к телу мужчины, погребенного стоя. Пеха отбросил мягкую землю, и вытащил тело наверх. "Это все проделки злых демонов типуа, – думал Пеха, – но я не какой-нибудь жалкий раб, меня так просто не проведешь!"

Безжизненное тело твердо стояло на ногах. Пеха отступил на шаг и ударил его дубиной. Тело заходило ходуном и изменилось у Пехи на глазах. В нем появилось что-то знакомое. Пеха не мог поверить собственным глазам. Перед ним стоял не тот человек, которого он вытащил из земли, а Парукау, его враг из па на берегу реки. Парукау посмотрел на Пеху, потом повернулся и побежал и через мгновение исчез в сгустившихся сумерках. А Пеха почувствовал, что в него будто влились новые силы.

На следующий день Пеха пошел в па на берегу реки. Он издали увидел Парукау, но не захотел с ним разговаривать. Вечером он вместе с остальными пришел в большой фаре.

– Зачем ты сюда явился, Пеха-ане-тонга? – спросил вождь. – Тебе надоела твоя деревня?

Пеха вскочил, прошел размашистым шагом между рядами мужчин и женщин от одного конца дома до другого и снова вернулся к столбу, у которого сидел.

– Я хотел срубить дерево в лесу. Но там собрались демоны... – Пеха рассказывал о своих приключениях, и глаза его сверкали. – Теперь ты понимаешь, вождь, почему я пришел к вам в деревню?

Вождь кивнул.

– Встань рядом со мной, Пеха, сын воинов, – сказал он. – Парукау не человек, он лишь видимость человека. Его мана перешла к тебе. Теперь у тебя две души вместо одной.

Пеха вышел из дома, прошел мимо Парукау, который понурившись сидел у двери, и зашагал вверх по холму к себе в па, не испытывая ни малейшего страха перед демонами и призраками, которые бродят в темноте. Он не боялся их, так как его силы удвоились. Дух Парукау присоединился к духу Пеха-ане-тонги. А дубина, которую Пеха подобрал в священном лесу, с тех пор переходит от отца к сыну как самое большое сокровище. Потому что воин, которому она попадает в руки, непобедим в бою.