Текст книги "Сказки и легенды маори"

Автор книги: Александр Кондратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Тафаки не заметил, как оказался в небесной стране. Он лежал среди папоротника и никак не мог отдышаться. Наконец он встал и огляделся. До него долетали чьи-то голоса и стук топора, но деревья стояли так близко друг к другу, что он никого не видел. Тафаки принял облик худого согбенного старика с седыми волосами и стал пробираться сквозь кусты.

Вскоре Тафаки вышел на поляну и остановился пораженный. На поляне лежала лодка, и двадцать мужчин-богов трудились над ней, стараясь придать нужную форму длинному остову лодки и заровнять его снаружи и изнутри. Это были братья Хапаи, его небесной жены, и Тафаки понял, что пришел туда, куда нужно.

Братья бросили работу и следили за приближавшимся Тафаки.

– Вон идет какой-то старик, – крикнул один из них. – Хватит работать, уже почти ночь. Давайте кончать. Пусть старик отнесет наши топоры.

Братья бросили топоры на землю, и один из них сказал:

– Эй, раб, подойди сюда, возьми топоры и иди за нами. Да постарайся не отставать.

Боги ушли, переговариваясь друг с другом, а Тафаки поднял топоры и пошел за ними. Уже стемнело, Тафаки шел, едва передвигая ноги, и боги скоро скрылись из виду. Тогда он повернул назад и поспешил к лодке. Сбросив плащ, Тафаки достал тесло, прижал острое лезвие к неструганому дереву и быстро повел тесло по бортам лодки. Завитки стружки вылетали из-под нефритового лезвия, и там, где проходило тесло, сучковатое дерево становилось ровным и гладким. Тафаки несколько раз прошелся теслом, и под его ловкими пальцами огромное бревно стало в самом деле походить на законченный остов лодки.

У самой деревни, где жили братья Хапаи, старый дряхлый Тафаки, согнувшийся под тяжестью топоров, встретил двух женщин, которые собирали дрова.

– Вон идет новый раб, о котором нам говорили, – со смехом сказала одна из них. – Зачем нам нести дрова? Пусть раб отнесет дрова вместо нас. Эй, старик, подойди сюда!

Тафаки подошел и наклонился, а женщины взвалили вязанку дров ему на спину. Сгорбленный старик, презренный раб приближался к дому своей жены – и это был тот самый Тафаки, воин и вождь Тафаки, которому не было равных на всей земле! Боги смеялись над ним, когда он пересекал марае. Тафаки увидел жену и дочь, но ничем не выдал себя. По-прежнему сгибаясь под тяжестью своей ноши, он шел прямо к ним.

– Положи дрова вот здесь, низкорожденный! – крикнул кто-то, но Тафаки будто не слышал. Он подошел к Хапаи, которая грелась около костра, и бросил дрова рядом с ней. Потом медленно и осторожно, как старик, опустился на землю и протянул руки к пламени.

– Глупец! – крикнул какой-то юноша. – Ты стал табу из-за того, что сел слишком близко к высокорожденной Хапаи.

Тафаки не ответил ему, он пристально смотрел сквозь языки пламени на жену и дочь. Но ни та, ни другая не обращали внимания на старика, который лежал в темном углу у них в доме.

На следующее утро Тафаки разбудил крик:

– Вставай, раб, неси топоры к лодке!

Тафаки медленно, по-стариковски разогнул спину и встал. Он взял топоры и пошел за богами. Когда боги вышли на поляну, Тафаки услышал их удивленные крики и улыбнулся. Боги не обращали на него внимания, а он положил топоры на землю и слушал, как они возбужденно переговаривались, обходя наполовину законченную лодку и разглядывая, что было сделано в прошлый вечер после их ухода.

Когда на поляне начали сгущаться сумерки, боги бросили работу, хотя не очень-то много успели за день, а Тафаки собрал топоры и пошел за ними. Но как только боги скрылись из виду, он снова быстро вернулся назад, взял в руки тесло и строгал, пока не сделал почти все, что было нужно.

На следующее утро боги удивились еще больше и разговорам не было конца. Ночью Тафаки вернулся на поляну и доделал тонкие завитки на носу и на корме. А когда Тафаки сбросил стариковскую одежду и начал вырезать тонкий узор на высоком деревянном столбе, украшавшем корму, он сам стал походить на бога. Из-за кустов за ним следили полные любопытства глаза, потому что на этот раз братья Хапаи спрятались, чтобы посмотреть на искусного незнакомца, который довел до конца их работу. Не говоря ни слова, братья поспешно вернулись в деревню и разыскали Хапаи.

– Скажи, как выглядит твой муж? – спросили они. – Говорят, он мужчина в расцвете сил?

– Да-а.

– Высокий и стройный, как каури?

– Да-а.

– У него черные волосы и глаза, как звезды?

– Да-а.

– Тогда это Тафаки доделал нашу лодку. Посмотри получше на старика, когда он придет.

В это время старик пришел на марае и положил тесла на землю. Он подошел к Хапаи. Она пристально взглянула на него. У старика была согнутая спина. Лицо в морщинах, кожа на теле висела складками.

– Кто ты? – спросила Хапаи.

Старик прошел мимо нее, не сказав ни слова.

– Скажи мне, ты Тафаки?

Старик шел, не останавливаясь, пока не приблизился к дочери Хапаи. Он поднял девочку и крепко прижал к себе. А потом Тафаки распрямился, и кожа вновь натянулась на его руках и ногах, и на широкой спине вновь заиграли мускулы. Он повернул к Хапаи молодое красивое лицо, и радость засветилась у него в глазах.

– Это Тафаки! – закричали боги, а Хапаи опустила голову и заплакала, потому что радость переполняла ее сердце.

В ту ночь Тафаки спал в фаре рядом с женой. Когда взошло солнце, Тафаки и Хапаи сломали стену дома, пронесли девочку над тем местом, где никогда прежде не ступала нога ни бога, ни человека, и совершили над нею обряд наречения имени. Во время обряда боги толпились вокруг храбреца Тафаки, при каждом шаге которого гремел гром, а из-под ног вылетала молния.

С тех пор, когда люди на земле слышат гром и видят вспышки молний, они смотрят на далекое небо и говорят друг другу:

– Это Тафаки ходит по небесам.

Чудесная лодка Раты

Сейчас мы расскажем вам о Рате, внуке Тафаки и его земной жены Хине-пирипири. Мать с детства внушала Рате, что он должен отомстить за смерть отца. Когда Рата стал мужчиной, он отправился в далекий путь к дому великана-людоеда Матуку, который много лет назад убил его отца – Вахиероа.

Всю свою жизнь Рата учился владеть оружием и готовился к тому дню, когда сможет отомстить за гибель отца.

Рата взял с собой отряд молодых воинов. Недалеко от дома Матуку он произнес заклятие, чтобы защитить воинов от колдовства. Но Матуку не оказалось дома. Рата застал только какую-то старуху, и эта старуха помогла ему справиться с Матуку.

– Разожги костер, – сказала старуха, – Матуку захочет узнать, зачем развели огонь, и поторопится вернуться домой. Накинь на дверь веревочную петлю. Как только Матуку откроет дверь, петля соскользнет ему на плечи, потом на пояс, тут-то вы ее и затянете. На шее затягивать петлю бесполезно, у него очень сильная шея. А в поясе он не такой сильный.

Рата и его воины быстро разожгли костер и скоро почувствовали, как задрожала земля. Это Матуку спешил домой. Воины спрятались по обе стороны от двери и ждали, когда появится Матуку. Недалеко от дома Матуку вдруг остановился и потянул воздух длинным носом.

– Ого! – крикнул он. – Пахнет людьми, живыми людьми!

– Да что ты! – крикнула старуха. – Никого нет. Иди скорее!

Но Матуку заподозрил неладное.

– Пахнет свежим мясом. Пахнет опасностью.

– Да что ты! Что ты! – снова крикнула старуха. – Никого нет. Ты же несешь мясо на спине, вот оно и пахнет.

Матуку вошел в дом. Плечи чудовища тут же проскользнули в петлю, он рванулся назад, но воины дернули за веревку. Петля затянулась, и Матуку упал.

– Попался! – закричал Рата и бросился вперед. – Это ты убил моего отца! Теперь я убью тебя!

Но Матуку только засмеялся.

– Все равно ты меня не убьешь! – крикнул он.

Рата занес над чудовищем мере и отсек ему сначала одну руку, потом другую. Матуку снова засмеялся. В тесном доме раскаты его смеха звучали еще оглушительнее, чем обычно. Рата в третий раз занес мере и одним точным ударом отсек Матуку голову.

Воины, торжествуя, ослабили льняные веревки и вдруг снова услышали гулкие крики Матуку. Его ноги стали похожи на тонкие палочки, на теле, где прежде росли длинные волосы, появились перья, он сжался в комок и выскользнул из веревок. Матуку превратился в выпь. Он пробежал мимо остолбеневших мужчин и исчез в темноте ночи. Рата и его воины не видели, куда он скрылся, но слышали, как он кричал где-то на дальнем болоте.

Матуку до сих пор кричит на безлюдных болотах, а болотных выпей с тех пор зовут матуку.

Как только убежала выпь, снова появилась старуха, на ее беззубом лице сияла улыбка.

– Вот и хорошо, – сказала она с искренней радостью, – теперь я могу отдохнуть.

Рата подошел к ней.

– Скажи, где кости моего отца – Вахиероа? – спросил он.

– Здесь их нет.

– Где же они?

Старуха пристально взглянула на Рату и сказала:

– Этого никто не знает.

– Кто их унес отсюда?

– Странные люди. Они живут где-то там, далеко, – невнятно ответила старуха.

Рата вместе с воинами вернулся домой. Целыми днями он сидел в фаре и думал об одном и том же. Когда он наконец вышел из дома, у него даже походка стала другой. Теперь он знал, что ему делать. Нужно построить лодку и наделить ее силой и мудростью. Тогда она сама приплывет туда, где лежат кости отца.

Рата долго искал высокое прямое дерево. Наконец он нашел как раз такое дерево, как хотел, и пустил в ход топор. Нефритовое топорище без труда врубалось в ствол, и скоро дерево, подминая кустарник, с грохотом упало на землю. Тогда Рата отрубил его зеленую голову.

Настала ночь, Рата вернулся в каингу. А пока он спал, в лесу случилось чудо. Дети Тане рассердились, что Рата срубил самое лучшее дерево, гордость их леса. У Тане очень много детей, не меньше, чем песчинок на берегу моря. Никому из людей не под силу их сосчитать. Только Тане знает, сколько у него детей. Все дети Тане собрались в лесу: птицы риро, туи, хихи, попокотея и мохуа, голубь куку, птица-колокольчик коримако и зеленый попугай кака, ворона кокако и скворец уиа, и много других. К ним присоединились насекомые: те, кто ползает по коре и по листьям деревьев, те, кто ползает по земле, и те, кто летает. Дети Тане собрались все вместе и уцепились за лесного великана. Дерево неуклюже заворочалось на своем травяном ложе, воздух задрожал от взмахов бесчисленных крыльев, и мало-помалу дерево поднялось и встало на свое прежнее место. Крошечные насекомые подобрали самые маленькие щепочки и обломки и приложили их, куда нужно.

Скорее, скорее, щепочки и обломки!

Склейтесь накрепко,

Держитесь крепко!

Встань, дерево, стой, как прежде!

Мириады насекомых и птиц пели эту песню.

Утром Рата пришел в лес, чтобы вытесать из сваленного дерева лодку, и не поверил собственным глазам. Он даже подумал, что заблудился и пришел не на то место. Но тут же понял, что такого с ним не могло случиться, потому что он исходил этот лес вдоль и поперек. Рата огляделся и увидел кусты со сломанными ветками и оборванными листьями и длинную вмятину там, где ствол лежал на земле, но само дерево росло как прежде, как росло все эти долгие годы, которых хватило бы на несколько человеческих жизней.

Рата произнес заклинание, чтобы защитить себя от злых духов, взял топор и стал снова рубить дерево. Работа спорилась, и скоро обезглавленное дерево уже лежало на земле, вытянувшись во всю длину, а тесло Раты скользило вдоль его прямого ствола, снимая длинные завитки стружки, точь-в-точь как тесло его деда, который много лет назад сделал лодку в небесной стране. Вечером огромный ствол уже походил на красивую лодку, Рате оставалось только выдолбить сердцевину.

Но к следующему утру лодка исчезла без следа. Ночью при свете луны дети Тане подняли дерево, и оно вновь высилось на прежнем месте, гордо покачивая ветвями над остальными деревьями леса.

Рата в третий раз взялся за топор, и дерево снова рухнуло на землю, но на этот раз Рата не стал обрубать ветки, он взял топор и пошел в деревню. А когда отошел на такое расстояние, что дерево уже не было видно, свернул с дороги, беззвучно прокрался сквозь заросли папоротника и спрятался недалеко от срубленного дерева.

И тогда до его ушей донеслась песня:

Скорее, скорее, щепочки и обломки!

Склейтесь накрепко,

Держитесь крепко!

Встань, дерево, стой, как прежде!

Песня то затихала, то вновь звучала в полную силу; казалось, будто гудит летний лес и от этого гула дрожит воздух. Рата видел мелькание крыльев. Никогда еще так много лесных птиц не слеталось в одно место. Бескрылые птицы века и киви бегали вокруг срубленного дерева. Голубь в тревоге бил над ним крыльями. Сова руру, зеленый попугай кака, сова-попугай ка-капо и тысячи других птиц тянули и толкали дерево. Приглядевшись, Рата увидел множество насекомых. Они бегали взад и вперед и так старались помочь птицам, что сбивали друг друга с ног. Песня звучала все громче, ее мощные всплески напоминали Рате удары огромного нефритового гонга у него в па. Рата чувствовал, какая сила заключается в этой песне-заклинании, которую пели на тысячи голосов дети Тане. Его собственные ноги готовы были вот-вот оторваться от земли. Рата со страхом смотрел, как поднимается дерево, со всех сторон облепленное птицами. Наконец оно встало прямо, и заостренный конец ствола, над которым потрудился его топор, коснулся пня. В тот же миг насекомые торопливо поползли вверх по пню.

Они подбирали на земле самые маленькие щепочки и старательно прилаживали каждую на свое место.

– Ага! – закричал Рата и побежал к дереву. – Вот кто не дает мне сделать лодку!

Птицы окружили его плотным кольцом.

– Как ты смел, Рата, повалить лесного бога! Ты знаешь, что мы охраняем сад Тане!

Рате стало стыдно, у него не поднималась рука на маленьких любимцев Тане.

– Как же мне быть? – спросил он у птиц. – Мне обязательно нужно сделать лодку, красивую и крепкую. Я хочу почтить своих предков и вернуть кости отца и матери туда, где они должны лежать.

Лесные сторожа снова громко запели:

– Возвращайся домой, Рата. Мы сами сделаем тебе лодку.

Рата ушел, доверив маленьким лесным жителям постройку большой надежной лодки. И они сделали такую лодку. Сделали за один день и назвали ее Ривару – Великая радость.

Лодку поставили на полозья из молодых деревьев, протащили по лесу и спустили в море. Гордо и величественно закачалась она на волнах, а в ее могучем теле разместилось сто сорок человек. Воины Раты заняли свои места и взялись за весла. Ривару заскользила по воде, как чайка, что летит совсем низко над морем и поднимается на каждую набегающую волну.

За кормой лодки оставался прямой широкий пенный след, и вскоре Рата увидел берег, где жили понатури – его враги, похитившие кости Вахиероа.

Когда настала ночь, Рата один поплыл на берег, а лодка с его воинами осталась в открытом море. На берегу недалеко от леса горели костры понатури. Рата спрятался за кустами льна и не спускал глаз с морских тварей. Он чувствовал, как чары макуту проникают до самых его костей. Поблизости от костров колдовство действовало особенно сильно. Когда тохунги понатури стали греметь костями его отца, чтобы придать силу своим заклинаниям, волосы у Раты встали дыбом.

При свете костров тохунги произносили нараспев могущественные заклинания, и колдовские слова парили в воздухе. Рата не шевелился и старался запомнить слова заклинаний. Когда они твердо уложились у него в памяти, он вскочил, держа наготове мере, и бросился на тохунг. Тохунги не ожидали нападения. Колдовство не подсказало им, что враг притаился так близко, – кости отца не предали сына. Через несколько минут тохунги неподвижно лежали на земле, а пламя лизало последние сучья, и обуглившиеся веточки падали в золу.

При свете умирающих костров Рата собрал кости отца и поспешно вернулся в лодку. На восходе Ривару уже пристала к берегу около деревни Раты.

Утром понатури приблизились к светильнику – туаху и увидели, что окоченевшие тохунги лежат на земле, а костей Вахиероа нет.

– Это Рата! – закричали понатури. – Это сделал Рата, сын Вахиероа!

В ту же минуту собралось целое полчище понатури, тысяча сильных гребцов заняла место в лодке, и понатури поплыли вслед за Ривару к деревне Раты.

Завязалась жестокая битва. Шестьдесят воинов Раты не устояли под натиском понатури. Десятки понатури окружали каждого воина Раты, н защитники деревни погибали один за другим.

Рата слышал их крики. Кости Вахиероа подсказали ему, что делать. Он вспомнил заклинание, которое произносили тохунги в ту ночь, когда их настигла смерть. Рата произнес его, старательно выговаривая каждое слово. И мертвые воины снова встали на ноги, потому что кровь вновь заструилась у них по жилам. Когда поверженные воины снова подняли оружие, понатури дрогнули. Окинув взглядом поле битвы, они повернули назад и побежали к своей лодке, но было уже поздно. Из тысячи понатури ни один не вернулся назад, чтобы рассказать своим сородичам о страшной битве.

Вот как жил Рата. Храбрость снискала ему любовь маленьких детей Тане. Бессчетное множество раз всходило солнце над берегом моря с тех пор, как дети Тане пришли к нему на помощь, но они остались все такими же. Дети Тане по-прежнему добры к тем, кто любит сад их отца. Но в тех местах, где им негде жить, власть забирают злобные ветры Тафири-матеи. Слезы Отца-Неба падают на голую землю, вымывают плодородную почву и обнажают кости Матери-Земли, и тогда земля уж не может прокормить ни одно живое существо.

Помните об этом, дети Ао-Теа-Роа!

Земля и море

Нгаторо

Нгаторо (Нгаторо – знаменитый тохунга, прибывший на Ао-Теа-Роа в лодке «Арава» вместе с первыми поселенцами. С его именем связаны многие географические названия в районе Горячих озер на Северном острове. – Примеч. ред.) бросил свой дом в Макету и отправился на юг. Он шел и шел, пока не достиг бескрайнего плоскогорья, что лежит к востоку от озера Таупо. Тут Нгаторо решил отдохнуть, но облака рассеялись, и перед его глазами предстала гора Тонгариро во всем своем грозном великолепии, и тогда в сердце Нгаторо закралось страстное желание взойти на вершину Тонгариро, еще не покоренную человеком. Нгаторо окликнул своих спутников, и они все вместе отправились на юг. Они шли и шли, пока не приблизились к тому месту, где земля вздымалась к небу.

– Оставайтесь здесь, – приказал Нгаторо своим провожатым. – Я иду на вершину горы, со мной пойдет только раб Ау-рухое. Не знаю, вернусь я живым или нет, но, если вы хотите увидеть меня целым и невредимым, запомните хорошенько мои слова. Не прикасайтесь к пище, пока мы снова не будем вместе. Это придаст мне сил, и боги не оставят меня. Когда я вернусь, мы устроим пир, и я расскажу вам, что видел там, на горе.

Нгаторо и Аурухое быстро миновали зеленые заросли, где громко распевали птицы, и вышли на безмолвный склон горы, покрытый нескончаемой пеленой белого снега. Крутой подъем и глубокий снег заставили Нгаторо замедлить шаг. Прозрачное облачко от дыхания двух мужчин повисло в воздухе, их лица, руки и ноги одеревенели от жестокого холода. Аурухое упал, но Нгаторо заставил его вновь подняться на ноги.

– Разве интересно идти легкой дорогой! – воскликнул он. Аурухое остался глух к словам Нгаторо. Руки и ноги у него окоченели, ледяные пальцы мороза стискивали его сердце. Он едва плелся за своим хозяином. Солнце скрылось, над вершиной горы скользили облака. Мужчины с трудом передвигали ноги, и в нерушимой тишине цепкие руки мороза сжимали их тела, леденили их мускулы, их кости – казалось, они оба стали ломкими, как сухие ветки.

Но крутые скалы наконец расступились, и мужчины оказались на остроконечной вершине. Они сделали еще несколько шагов и упали лицом вниз.

Далеко внизу, в теплой зеленой долине провожатые Нгаторо томились в ожидании.

– Нгаторо, наверное, погиб, – сказал один. – Долго же нам придется дожидаться его и Аурухое! Но голод не ждет. Давайте поедим.

Искоса поглядывая на гору, они зажгли костры, чтобы приготовить пищу. Ни облака не было над горой, и на ярком снегу тела Нгаторо и Аурухое будто растаяли. Но когда провожатые начали есть, мороз вонзил ледяные когти в самое сердце Нгаторо.

Чувствуя, что его настигает смерть, Нгаторо воззвал к своим сестрам.

– Пришлите огонь, пусть он согреет меня, – вскричал он. – Скорее, не то я погибну. О Куиваи, о Хаунгароа, скорее! Ка риро ау и те тонга! (На языке маори фраза означает: "Меня уносит ледяной южный ветер". Гора, на которую взошел Нгаторо, называется Тонгариро от слов "тонга" – "южный ветер" и "риро" – "уносит".)

Далеко, далеко на берегу Гаваики сестры услышали мольбу брата. Они тут же призвали духов огня Те Пупу и Те Хоату (Те Пупу и Те Хоата – предки Нгаторо.), духи огня погрузились в море, пронеслись мимо глотки страшного морского чудовища Те Параты (В одной из маорийских легенд рассказывается, что в океане есть огромная впадина. Морская вода то всасывается в нее, то выбрасывается назад. Эта впадина – глотка огромного морского чудовища Те Параты, которое втягивает в себя воду, а потом выливает ее, чем объясняется чередование приливов и отливов.) и подплыли к Факаари (Остров Уайт в заливе Пленти.) – адскому острову. Здесь они высунули головы, чтобы набрать воздуха, и с тех пор на острове бушует неугасимое пламя. Выглянув из воды, Те Пупу и Те Хоата увидели, что до Нгаторо еще далеко. И снова в море появилась полоса бурлящей воды и струйки пара над ней – след, который оставляли духи огня. На Моутохоре (Моутохора, или остров Вейл, находится в заливе Пленти.) они опять на мгновение высунули головы, потом в озерах Окакару, Ротоеху, Ротоити, Роторуа, Та-равера, Таупо и в Оракеи-Корако (Оракеи-Корако – область, богатая теплыми подземными водами с центром в городе Роторуа.). И повсюду в этих местах сквозь трещины в земле слышно, как гудит пламя. Вот с каких пор существует подземный ход между островом Факаари и горой Тонгариро.

С быстротой молнии пронеслись духи огня сквозь огромную пирамиду Тонгариро и вырвались наружу на самой вершине, где лежал полумертвый Нгаторо. Его раб погиб от нестерпимого холода, но могучий подземный жар оживил Нгаторо. Теплая кровь заструилась по его жилам, руки и ноги вновь обрели силы. Языки пламени плясали на снегу, и снег стал кроваво-красным. Тело Нгаторо окутал густой дым. Нгаторо поднял своего раба Аурухое и бросил его в кратер, который с тех пор называется Нгаурухое.

Вот почему, говорят старики, духи огня бушевали под землей и вырывались на свет в Роторуа и в других местах – они искали Нгаторо-и-ранги. Это из-за него, великого тохунги, что приплыл на лодке Арава и взошел на вершину горы во славу своего народа, это из-за него боги огня до сих пор тешатся игрой под тонким слоем земной коры в Ао-Теа-Роа.