Текст книги "Сказки и легенды маори"

Автор книги: Александр Кондратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Миромиро, синица

Белогрудая синица, жизнерадостная ясноглазая птичка, постоянно высматривает мошек. Когда маори видят, что кто-то ищет потерянную вещь, они говорят:

– Вот бы тебе глаза синицы!

Муж Миромиро любит свою жену. Когда она строит гнездо для коричневых в крапинку яиц, он очень заботится о ней: приносит траву и веточки, чтобы облегчить ей работу, ловит для нее мошек.

Вот почему Миромиро просят вернуть сбежавшую жену или мужа. Иногда женщине надоедает свой дом, и она убегает, а иногда убегает мужчина. Тогда ему вдогонку посылают отважного маленького Миромиро. Как бы далеко ни ушел сбежавший муж, Миромиро летит на поиски. Найдет беглеца, сядет ему на голову, и у мужчины появляется желание вернуться домой.

Счастливый маленький Миромиро, посланец любви!

Как попугай Кака обманул попугая Какарики

Когда-то давным-давно у Какарики была красная грудка. Все считали Какарики красавцем из-за темно-красной грудки и зеленого оперения. Кака завидовал Какарики. У него самого были тусклые коричневые перья, и ему очень хотелось заполучить такую же яркую одежду, как у Какарики.

– Глупый, – сказал он как-то Какарики, – подумай, глупый, как спрятать свою красную грудь.

– С чего это я стану ее прятать?! – рассердился Какарики. – Да, у меня красная грудь, красная, как кровь Тафаки (Тафаки – мифический герой, совершивший множество подвигов.), и всем это нравится.

– Ах, малыш, – ласково продолжал Кака, – какой же ты глупый! Когда Тане одел меня в коричневые перья, он отдал лучшее, что у него было. Коричневый – цвет нашей матери-земли, и насекомые не замечают меня, пока в них не вонзается мой клюв, несущий им смерть. Коричневый – любимый цвет Тане.

– Но Тане одел нашу мать-землю в зеленое платье, – сказал Какарики, подвигаясь поближе к Каке, – а небо на закате всегда красное. Я уверен, что любимые цвета Тане – красный и зеленый.

– Нет, нет, Какарики, ты ошибаешься. Конечно, это неприятно, но ты, видно, не заслужил любви Тане, иначе он не одел бы тебя в такое пестрое платье.

Пристыженный Какарики взглянул на свою красную грудь и попробовал прикрыть ее крыльями.

– Как же мне избавиться от красных перьев? – печально спросил он.

– Ты можешь сделать только одно, – сказал Кака. – Отдать их мне. Из любви к тебе я возьму красные перья и спрячу под крыльями, где их никто не увидит.

Какарики вырвал красные перья, а Кака прикрепил их к своим крыльям. Потом он издал пронзительный торжествующий крик, расправил крылья и взмыл в небо. Кака купался в лучах заходящего солнца. Какарики увидел, каким красавцем стал Кака, и понял, что своими медовыми речами Кака заставил его отказаться от достояния, которое по праву принадлежало ему, Какарики. Сейчас у Какарики зеленое оперение, а Кака хвастается перед всеми ярко-красными перьями.

Вы, наверное, слышали, как поет Какарики, когда тоскует о своих перьях. Но он часто смеется и болтает с друзьями, сидя на дереве. Может быть, он думает, что теперь Тане относится к нему лучше, потому что у него больше нет красных перьев.

Попокоруа и кикихи

Попокоруа, муравей, вечно занятый поисками пропитания под корой деревьев или на земле, не мог понять, почему кикихи, цикада, ведет себя так легкомысленно, почему она только и делает, что греется на солнышке и нисколько не тревожится о будущем.

– Дорогая кикихи, – сказал как-то муравей. – Давай вместе возьмемся за работу и сделаем запасы на зиму. Ведь зимой на земле холодно и пусто.

В ответ послышался громкий скрипучий смех цикады.

– Дорогой муравей, у меня есть дела поважнее, – сказала кикихи. – Ползи сюда, на солнышко, и мы вместе споем хвалебную песню Тане.

Муравей понял, что с цикадой бесполезно разговаривать. Он перестал обращать на нее внимание и спокойно продолжал собирать мошек и личинок. Муравей трудился и тихонько напевал: "Зима идет. Нам нужна еда, а то мы умрем холодной зимой. Нужно работать, а то мы погибнем".

Цикада взглянула на своего друга, который ползал где-то там, внизу. "Что за глупое создание! – подумала она. – Бедный муравей, он совсем не умеет радоваться жизни. Как было бы прекрасно, если бы он приполз сюда и спел мою песенку!" И цикада запела песню, которую кикихи поют долгими летними днями: "В чем мое счастье? Ничего не делать, греться на солнышке, сидеть на ветке и бить крылышками".

Дни шли за днями, лето кончилось. Солнце больше не грело, листья на деревьях дрожали от ледяного ветра. На земле поселилась Хине-такура, Дева Зима, а Тио-роа (Тио-роа – олицетворение льда, снега и града.) сделала воду твердой.

Кикихи, такая счастливая и беззаботная летом, стала совсем тоненькой. Она жестоко страдала от холода, понапрасну прижимаясь к твердой коре, и в конце концов умерла. А попокоруа жил в своем уютном доме, у него было вдоволь еды и он спокойно ждал лета.

Комар и муха

Наероа, комар, и Наму, муха, жили около лесного пруда с зеленой водой, защищенного от солнца огромными деревьями и рогозом, который рос по берегам. Здесь они однажды встретились и разговорились.

– Какой бы подвиг нам совершить, чтобы прослыть храбрецами? – спросил Наму.

Наероа замахал прозрачными крылышками так сильно, что они зазвенели в неподвижном воздухе.

– Я знаю, какой подвиг принесет нам славу. Давай нападем на человека!

Комары и мухи давно враждовали с людьми из-за того, что Ту-матауенга (Ту или Ту-матауенга – прародитель людей.) убил первенца мушиного племени, укравшего у него хау, силу жизни.

Наму от радости даже заплясал в воздухе.

– Замечательно! – воскликнул он. – Давай сейчас же нападем на человека! Давай напьемся его крови!

Комар покачал головой.

– Не надо торопиться, друг Наму. Сейчас нельзя нападать на человека, потому что мы не сможем незаметно приблизиться к нему. Он перебьет нас всех. Нужно дождаться ночи. Ночью человек ничего не видит. Лучше напасть на человека ночью, тогда мы напьемся его крови.

Но Наму не терпелось броситься в бой.

– Я не стану ждать. Я не боюсь человека, – расхвастался он. – Если тебе так хочется, можешь подождать, пока небо укутается в плащ ночи. Мы, мухи, будем сражаться при солнечном свете. Многие из нас погибнут, но мы одолеем человека.

Наму тихонько окликнул своих братьев, и в ту же минуту будто черная туча закрыла небо – это братья Наму поднялись в воздух и полетели над лесом. Наероа сидел на листе дерева и смотрел им вслед.

Солнечные лучи пробились сквозь нависшие ветви деревьев, пруд согрелся и задремал, и Наероа тоже спокойно уснул.

Когда солнце зашло и на воду упали темные тени деревьев, Наероа открыл глаза. Наму кружился вокруг пруда. Он опускался все ниже и наконец сел рядом с Наероа.

– Как прошла битва? – спросил Наероа.

Наму в ответ опустил голову и запел траурную песню.

– Мы узнали вкус крови человека, – сказал Наму, когда допел песню. – Тут уж человек не мог нам помешать. Но он очень сильный. Взмах руки – хлоп! – и тысяча моих братьев погибла. Куда мы ни садились – взмах руки, хлоп! Никто, кроме меня, не вернулся назад. Все мои братья мертвы.

Услышав эти слова, Наероа запел:

Я говорил тебе! Я говорил!

Подожди! Подожди!

Иначе погибнешь!

Погибнешь от могучей руки человека.

Горе! Горе! Страшная участь!

Эта скорбная песня пронзила сердце Наму, но в ответ он запел песню борьбы:

Пускай смерть!

Пускай смерть!

Но зато мы пролили,

Но зато мы пролили,

Но зато мы пролили кровь человека!

– Ты поступил неправильно, не надо было нападать на человека днем, – сказал Наероа. – Ведь я предупреждал тебя.

Наму гордо вскинул голову.

– Человек нас победил, – сказал он, – но не покорил. Человек – наш враг. Мы снова нападем на него и будем нападать снова и снова. Мы никогда не сдадимся.

– Так-то это так, но сейчас победу одержал человек, – сказал Наероа. – Мы поступим иначе.

Настала ночь. При слабом свете звезд несметные полчища комаров поднялись в небо, чтобы отомстить за гибель своих друзей и покарать ненавистного человека.

Человек не знал, что на него готовится нападение. Он лежал дома и спал. Но вот человек шевельнулся. До него долетел какой-то тонкий надоедливый звук. Звук становился все громче. От этого звука у человека леденела кровь.

Внезапно наступила тишина.

– Ага! – сказал человек. – Это Наероа. Он сел на меня, но я уже перебил всех сородичей Наму, сейчас я разделаюсь с Наероа.

Человек хлопнул себя по руке, но комар сидел в другом месте. Над самым ухом человека снова зазвенела боевая песня Наероа. Человек ударил себя по голове с такой силой, что искры посыпались у него из глаз, а Наероа сел на ногу человека и спокойно пил его кровь.

Человек почувствовал укус, размахнулся, чтобы ударить по ноге, но Наероа уже улетел, и кто-то из его воинов ощупывал плечо человека.

Час за часом сражался человек с Наероа. Молчание комара внушало ему такой же ужас, как его звенящая песня. Когда настало утро, Наероа улетел вместе со своими воинами, ряды которых почти не поредели, а на человеке не осталось живого места. Лицо и руки человека были в крови и распухли так, что его нельзя было узнать.

Наму услышал, что Наероа возвращается с победной песнью, он обрадовался торжеству друга, потому что Наероа отомстил человеку за гибель воинов Наму.

С тех пор мухи и комары не дают покоя человеку ни днем, ни ночью. Мухи нападают на человека днем, а когда приходит ночь, они уступают место более удачливым комарам. Только Махуика, богиня огня, в силах отогнать комаров, и потомки Ту-матауенги раскладывают на ночь дымные костры, чтобы спастись от потомков Наероа.

Собаки и ящерицы

В стране маори водилось очень много ящериц. Ящерицы были повсюду, куда ни посмотришь: коричневые, зеленые, серые; они неподвижно лежали на теплых скалах и грелись на солнышке или прятались под камнями, под упавшей корой деревьев. И собак тоже было очень много, черных и белых, с длинным телом, толстым хвостом и вытянутой мордой. Собаки и ящерицы не любили друг друга.

Однажды ящерица и собака встретились на узкой тропинке, окруженной зарослями куманики (Куманика – растение семейства розоцветных, полукустарник, похожий на ежевику.), и ни та, ни другая не захотела уступить дорогу.

– Лесные тропинки принадлежат мне, – громко пролаяла собака, не скрывая злобы.

Бесстрашная ящерица продолжала лежать на тропинке, ее лапы напряглись, но она и не подумала шевельнуться. Собака поняла, что ящерица не уступит ей дорогу, однако и ящерица увидела, что собака не собирается отступать. Поэтому они обе вернулись к своим соплеменникам и рассказали о том, что случилось. Собаки яростно заспорили друг с другом, среди ящериц тоже начались споры, но и те и другие не сомневались, что надо начинать войну.

На большой прогалине разыгралась битва. У ящериц не было таких острых зубов, как у собак, и они потерпели поражение.

Разгромив врагов, собаки объелись мясом ящериц, и этот пир не прошел для них даром: говорят, что с тех пор собаки навсегда лишились плодовитости. Наверное, это правда, потому что собаки маори вымерли, как вымерли птицы моа.

Акулы и ящерицы

Ящерицы – такие безобидные миролюбивые создания, что можно только удивляться их безрассудной храбрости в борьбе с собаками. А все-таки маори боятся ящериц, может быть, потому, что ящерицы – сродни танифам, которые водятся в реках, озерах, глубоких темных ущельях.

И разве ящерицы и акулы не родные сестры? Когда жизнь на земле еще только начиналась, и те и другие жили в море. Ящерица была старшей сестрой, акула – младшей. После битвы между Тафири-матеа, богом ветров, и Тангароа, богом океана, ящерица невзлюбила младшую сестру и ушла жить на сушу. Она выползла на берег и улеглась на скале, нежась на солнце.

Акула подплыла почти к самой скале и крикнула:

– Почему ты не хочешь жить в воде, как я?

– Мне больше нравится здесь, на солнышке, где дует прохладный ветерок. Что за радость жить в неспокойной темной воде?

– Большая радость, потому что здесь мы никого не боимся. Нам не нужно прятаться в скалах и опасаться птичьих когтей и острых клювов.

– В морской воде тоже есть враги. Изумленная акула широко открыла глаза:

– Вода – наш дом. Откуда здесь возьмутся враги?

Ящерице надоел этот разговор. Она решила сказать что-нибудь обидное и заставить свою упрямую сестру замолчать. На минуту она задумалась, припоминая самые оскорбительные слова. И припомнила. Если сказать акуле, что ее могут сварить и съесть, она наверняка рассердится и уплывет.

– Откуда возьмутся враги? В море полно врагов. Я не хочу оставаться с тобой, потому что человек может поймать меня на крючок и сварить. Тебя когда-нибудь непременно поймают и сварят. И положат как лакомый кусочек в корзинку вместе с другой едой. Запомни мои слова!

Акула в ярости махнула хвостом и захлопнула свою страшную пасть, на этот раз никому не причинив вреда.

– Ну и живи на суше! – крикнула она. – В один прекрасный день люди подожгут папоротник и изжарят тебя на огне. Посмотрим, как тебе это понравится!

Ящерица вскинула голову и засмеялась.

– Ты плохо меня знаешь. Я открою глаза пошире, взгляну прямо им в лицо и закричу: "Пью!". Когда люди увидят, что я встала на задние лапы, они решат, что я мать демонов. Люди будут бояться меня, вся суша будет принадлежать мне.

Ящерица вильнула длинным хвостом, отвернулась от сестры и соскользнула со скалы. Трава и папоротник сомкнулись над ней. С тех пор сыновья Ту боятся ящериц.

Торжество рыб

Ленивая жена так надоела мужу, что он решил от нее избавиться. Не один раз, возвращаясь в деревню с хорошим уловом, он просил жену отнести рыбу домой, как делали все его друзья. И каждый раз удивлялся, находя дома всего несколько рыбешек. Он стал следить за женой и понял, в чем дело: жена бросала большую часть улова назад в море, чтобы облегчить ношу или потому, что ей не хотелось лишний раз идти на берег. Мужу стало невмоготу терпеть ее проделки, и он решил уйти из дома. Не сказав жене ни слова, он взял самое необходимое и ушел.

Идя по лесу, рыбак произносил одно заклинание за другим: он хотел умилостивить духов, чтобы они помогли ему скрыться от жены. Рыбак попросил деревья и ручей не говорить жене, в какую сторону он пошел, и рассказал им, почему убежал. Через некоторое время он пришел в деревню, расположенную довольно далеко от моря и от его дома. Жители деревни встретили его приветливо и, узнав о его печальной судьбе, предложили остаться у них.

Покинутая женщина несколько дней напрасно ждала мужа и наконец отчаялась. Она дошла по его следам до опушки леса, но в лесу скоро потеряла след. Тогда она попросила помощи у деревьев:

– Деревья, деревья! Скажите, вы не видели моего мужа?

Невнятное, едва слышное бормотание листьев на ветру было ей ответом.

– Ручей, ручей! – воскликнула она, выйдя на берег. – Скажи, ты не видел моего мужа?

Звонкий смех воды, бегущей по камешкам, был ей ответом. Опечаленная женщина вернулась домой и спросила у огня:

– Огонь, огонь! Скажи, куда ушел мой муж?

Безмолвная пляска языков пламени была ей ответом. Стены дома и слушать ее не хотели, ни дверь, ни удочка, ни одежда не обращали на нее внимания. Всю ночь просидела женщина совсем одна, обливаясь горькими слезами. На заре ей захотелось пить, она поднесла к губам кувшин. И кувшин пожалел ее.

– Не горюй, – сказал он. – Разбей меня об пол, собери осколки и отправляйся в путь. Я покажу тебе, куда ушел муж.

Женщина поблагодарила кувшин, бросила его на пол, подобрала черепки, сложила в плетеную корзину и вышла из дома. Черепки сказали ей, в какую сторону идти. Она шла, шла и вышла на берег ручья.

– Соберись с силами, – сказал кувшин. – Тебе нужно перейти на другую сторону.

Но когда женщина переходила ручей, вода налилась в корзину, и на другом берегу кувшин больше ничего не мог ей сказать.

Обескураженная женщина вернулась домой, потому что на другой стороне под деревьями было много тропинок, и она не знала, по какой идти. Во мраке ночи сердце ее переполнилось горечью – она была одна, муж оставил ее! Женщина слышала, как морские волны с грохотом обрушиваются на берег, и решила попросить Тангароа, бога моря, отомстить за зло, которое причинили ей люди. Как дикий лесной зверь пробиралась она среди деревьев и вышла наконец на бледно-желтый песок. Женщина обратила лицо к звездам, простерла руки и закричала так громко, как только могла.

– Услышь мою мольбу, о ты, властелин моря! Великое зло причинили мне муж и люди, которые спрятали его от меня. Утешь меня, накажи злодеев!

Тангароа не надо было долго упрашивать пойти войной на потомков брата, живших на суше. К тому же ему представился прекрасный случай отомстить рыбаку, который погубил столько его подданных. Громовым голосом созвал он своих воинов, жителей океана. Большие и маленькие – они все приплыли на его зов, и все были похожи друг на друга, как близнецы, потому что в те времена все, кто жили в океане, носили серое одеяние детей Ика-Тере (Ика-Тере – внук бога морей Тангароа, прародитель рыб и морских животных.) и тела их были одинаковой формы. Они различались только размером: среди них были великаны вроде кита Тохоры и крошечные мальки Инанги. Могучая армия двинулась на сушу, в сторону деревни, где жил убежавший рыбак. Впереди шли морские петухи, замыкали строй киты, чьи огромные тела должны были преградить путь мелким рыбам, если они не устоят под ударами маорийцев и обратятся в бегство. Рыбы доплыли до берега и выбросились на песок. В те далекие времена жители океана умели передвигаться по суше. Они пробирались сквозь кустарник, их влажные сверкающие тела громоздились друг на друга. И вдруг раздался пронзительный воинственный клич – это маори заметили под деревьями неясные очертания своих противников в сером одеянии.

Целый день продолжалась кровавая битва. Морские петухи штурмовали ограду па, многие из них были убиты, а остальные так испачкались в крови, что навсегда окрасились в красный цвет. Черный окунь Пароре помогал петухам, его воины шли за ними по пятам, отчего их тела покрылись корочками засохшей крови.

Племя за племенем бросалось в бой. Когда солнце склонилось к западу, рыбы увидели, сколько мертвых тел их соратников лежит на земле, и маленькие рыбки испугались. Они повернули назад и устремились в прохладную тень под защиту кустарника, где ждали своего часа Тохора и его могучие воины.

Увидев, что маленькие рыбки в смятении отступают, Тохора проревел приказ. Киты поползли вперед. Деревья на их пути падали, как листья рогоза на ветру. Под натиском их тел ограды в па трещали и разлетались в щепки, рушились с грохотом, от которого дрожала земля. Защитники па, объятые ужасом, обратились в бегство. Рыбы одержали победу. Так обитатели моря победили обитателей земли.

На следующий день Тангароа встал посреди своего родного океана. Его победоносная армия плавала вокруг него огромными кругами, и каждое племя, проплывая перед богом, получило в дар то, о чем просило.

Морские петухи в награду за верную службу получили почетный кроваво-красный значок передового отряда рыб-воинов.

Камбала Патики видела в па детскую игрушку и захотела, чтобы ее тело походило на игрушечного змея.

Морская щука Такеке гордо несла копье, прижимая его плавником, и попросила разрешения носить его на голове.

У ската Фаи тоже было копье с двумя рядами колючек на конце. Он пожелал, чтобы такие же колючки были у него на хвосте.

Последней предстала перед Тангароа рыба-конь, Араара. Она держала белый плащ, отнятый у мужчины, который покинул свою жену. Плащ был испещрен ярко-красными пятнами крови, и с тех пор такое же одеяние носит рыба-конь.

Так Тангароа отомстил за содеянное зло и наделил рыб удивительной формой тела и окраской. Дети Ика-Тере до сих пор с гордостью показывают боевые шрамы и знаки отличия, которые получили в тот день, когда победили людей.

Дельфин-лоцман

(Эта сказка невольно заставляет вспомнить о легендарном дельфине по кличке «Лоцман», который более двадцати лет (с 1888 по 1916 г. ) сопровождал в районе острова Дюрвиль все суда, следующие из пролива Кука в залив Тасман и обратно; специальным правительственным указом, изданным в 1904 г., дельфин-лоцман был объявлен национальным достоянием Новой Зеландии.)

Когда-то давным-давно на берегу залива Пелорес жили два маори. Оба они любили некую молодую женщину. Она выбрала одного из них себе в мужья, отчего отвергнутый юноша, Руру, пришел в такую ярость, что схватил ее, взбежал на высокий утес и бросил в море. Женщина упала на скалы под утесом и разбилась.

Ее муж видел, как совершилось убийство, но не мог помешать Руру, потому что находился далеко от него. Когда он добежал до злосчастного утеса, женщина уже умерла. Не дав себе времени отдышаться, он кинулся на соперника. Руру без труда одолел его и бросил мужа туда же, где лежала жена. В припадке безумия Руру попросил богов изничтожить душу и тело своего соперника и произнес такое злобное, такое могущественное заклинание, что оно пронзило мозг дельфина, который оказался поблизости, и убило его. Руру видел с вершины скалы, как волны подняли серую тушу дельфина и выбросили на песок.

Но безумие схлынуло, и Руру с ужасом понял, что он наделал. Три тела, искалеченные и разбитые, лежали на берегу, и виной тому была слепая ярость, которой он поддался. Руру пошел к тохунге своего племени, рассказал, что он сделал, и попросил помощи. Тохунга рассердился. Руру должен был понести наказание за свое безрассудство. Тохунга воспользовался сверхъестественной силой – макуту – и вселил дух Руру в тело искалеченного дельфина. Тохунга вернул дельфина к жизни и приказал ему навсегда остаться у этих берегов, чтобы встречать каждую лодку, которая сюда приплывет.

Шли годы. Душа Руру, заключенная в тело дельфина, искупала вину. Каждый год Руру просил тохунгу об избавлении, но тохунга оставался глух к его мольбам. Наконец он умер, и Руру с воскресшей надеждой попросил нового тохунгу положить конец его одинокому бдению, но оказалось, что никто, кроме старого тохунги, не может освободить его, а старый тохунга умер.

Так столетие за столетием Руру с болью в еердце встречал и провожал каждую лодку.