Текст книги "Книга о букве"

Автор книги: Александр Кондратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава седьмая. К югу от Сахары

НЕТ ПИСЬМА, НЕТ И ИСТОРИИ

олгое время бытовало мнение, что на территрии африканского материка развитые цивилизации существовали лишь в долине Нила, в Ливии, Магрибе, Мавритании, одним словом – к северу от Сахары. И поскольку письмо является одним из важнейших признаков, отличающих первобытную культуру от цивилизации, делался вывод – у темнокожего населения Африке до прихода «белого человека» не было письма, А так как письмо позволяет точно фиксировать события «дел давно минувших дней», то, стало быть, у африканцев нет и не может быть истории. Ибо они, говоря словами одного из африканистов, являются людьми «странной расы, без активной энергии и без положительной творческой силы».

Но вот наступил XX век – и древность Африки «заговорила». Археологи обнаружили в ее земле огромное количество памятников высокой культуры, возраст которых и тысяча, и две, и две с половиной тысячи лет. А этнографы нашли среди народностей Черного материка удивительные самобытные системы письма, происхождение которых не связано с европейскими письменностями. У африканцев было и «предметное письмо», и сложная пиктография, и логография, и смешанное «иероглифическое» письмо, наконец, письмо фонетическое.

«Предметное письмо» у некоторых народов Африки существовало в виде ожерелий из разноцветных стеклянных бусинок, зерен, листьев и стеблей растений. Так, зулусские девушки писали «письма» бусами из нескольких ярусов. Белый цвет символизировал чистоту и верность. Красный – глаза девушки, покрасневшие от слез, пролитых в тоске по любимому. Голубой означал счастье, желтый – богатство, зеленый – болезнь, черный – печаль и несчастье. Эти «буквы-цвета» располагались в строго определенном порядке и с их помощью можно было записывать довольно сложные сообщения (таким образом, «письма» зулусских девушек имели общие черты с любовными посланиями далеких юкагирок и вместе с тем с перуанским узелковым письмом «кипу»), В Конго, посылая важное сообщение, вождь отправлял гонца с листом подорожника. Средняя жилка листа должна была иметь длину не менее 15 сантиметров. Кроме того, лист должен был иметь четыре лоскута, по два с каждой стороны. Менее важное сообщение обозначалось ножом, копьем пли трубкой. Эти предметы посылались с гонцом, который был обязан вернуть их обратно, как бы подтверждая, что сообщение получено (здесь – новая этнографическая параллель, на сей раа – с посланиями северо-американских индейцев).

Сложная и очень интересная «почта» существовала у нигерийского народа йоруба. Называлась она «ароко». Если «ароко» было яйцо попугая, то это означало, что посылающий его начальник выносит смертный приговор своему подчиненному. Но чаще «ароко» посылалось в виде связки раковин каури. Две раковины, связанные выпуклой стороной друг к другу, означали упрек за неуплату долга. Четыре раковины, соединенные парами, вогнутой стороной друг к другу, – согласие на встречу с соплеменником, находящимся в чужой стороне, и т. д. Подобные символические послания, как вы уже знаете, широко распространены в различных частях света. Но йоруба превращали порой свои «ароко» не просто в символы, обозначенные предметами (трубка – предложение мира, стрела – объявление войны и т. п.), а в фонетическую запись, но принципу «ребуса». Иными словами, в виде логограмм у них выступали не рисунки предметов, а сами предметы! «Кучка из шести раковин каури имеет основное значение: „тесть“ – еfа, однако, поскольку efa означает также „увлеченный“ (от fa – „увлекать“), то веревка с шестью раковинами каури, посланная молодым человеком девушке, имеет смысл: „Я чувствую к тебе влечение, я люблю тебя“. Восемь раковин каури означают „восемь“ – ejo. Но это же слово значит и „согласный“ (от jo – „совпадать“, „быть похожим“), соответственно этому отправленная девушкой посылка жениху из восьми раковин каури означает: „Я чувствую то же, что ты, я согласна“», – пишет немецкий грамматолог Ханс Йенсен, ссылаясь на данные этнографа Хольмера.

Современный нигерийский ученый Джонатан Олумиде Лукас (сам происходящий из народности йоруба) приводит много других примеров «ароко»; ряд на этих посланий также является своего рода «предметными фонограммами». Например, принц одного из племен йоруба послал своему брату шесть раковин каури, нанизанных на перо. Шестерка передавала слово «efa» (влечение), перо – «слышать». Все послание читалось как «Я чувствую влечение к тебе, но могу лишь только о тебе слышать».

Еще более сложную систему «предметных фонограмм» разработал другой народ Западной Африки – дагомейцы. Здесь вместо раковин употреблялись топоры особой формы. Вот, например, образец дагомейского письма, возрастом около трехсот пятидесяти лет. Наверху топора изображен кремень (его название звучит как «да»). Внизу – символическое изображение земли («ко») и отверстия в земле («дону»). Весь топор «читается» сверху вниз, как «да»-«ко»-«дону» (кремень-земля-отвер-стие в земле), что в целом дает чтение «Дакодону» – таково имя дагомейского царя, которому принадлежал этот топор!

Удивительное письмо йоруба и дагомейцев, непохожее на другие письменности мира, свидетельствует о том, что народы Западной Африки совершенно самостоятельно пришли к идее «ребусного письма», с которого, собственно говоря, и начинается письмо в прямом смысле этого слова. Но «ароко» йоруба и топоры дагомейцев говорят и о другом: по всей вероятности, не только предметы, но и их изображения также использовались и качестве фонограммы. Иными словами – у народов Западной Африки складывалось иероглифическое письмо, ибо в этом районе земного шара уже много столетий назад существовала развитая цивилизация (вспомните изумительные скульптуры йоруба, найденные в священном городе Ифэ). Образцы африканской иероглифики погибли, хотя, быть может, будущим исследователям и посчастливится обнаружить древние тексты в земле Нигерии, Дагомеи и других стран. Причем эти тексты могут существенно отличаться от привычных нам глиняных табличек шумеров или надписей на камне хеттов и египтян. Об этом говорят исследования крупнейшего советского африканиста Дмитрия Алексеевича Ольдерогге.

БИВНИ БЕНИНА

В книгах, посвященных доколумбовой Америке, часто говорится о том, что в XVI в. испанцы уничтожили цивилизации астеков, инков, майя, по уровню развития стоявших на уровне развития держав Древнего Востока. Этот вандализм дорого обошелся науке – ведь ученые имели возможность совершить путешествие на своего рода «машине времени» к людям, жившим так, как некогда жили давным-давно исчезнувшие хетты, шумеры и т. д. Но подобное же преступление было совершено не только в XVI, но и на рубеже XIX и XX веков. В 1897 году англичане разрушили и разграбили африканский город Бенин, который был наследником древних цивилизаций Черного материка. Дворцы Бенина были сожжены, солдаты разрезали на части, а затем распродали великолепные барельефы из бронзы, украшавшие эти дворцы.

Барельефы были не простыми украшениями. Они, как пишет Ольдерогго, «имели совершенно ясную последовательность и были связаны единством содержания», подобно росписям на стенах египетских дворцов и храмов. Иными словами, – являлись своеобразной летописью государства Бенин. Разумеется, сейчас восстановить эту летопись невозможно, ибо ее «страницы», барельефы, распроданы коллекционерам из самых разных уголков мира. И поэтому бенинская бронза, столь много говорящая искусствоведам, куда как меньше может рассказать историкам.

Помимо бенинской бронзы к шедеврам мирового искусства справедливо относят и слоновые бивни, украшенные мастерами Бенина виртуозной художественной резьбой. Ряды фигур покрывают бивни, – это изображения повелителя Бенина, его придворных, слуг и т. д. Ольдерогге, предложив оригинальную «дешифровку» изображений, доказал, что в расположении фигур, вырезанных на бивнях, есть строгая закономерность, да и некоторые фигуры являются не просто «изображениями», а символами, условными знаками. «Принимая во внимание все это, – сделал вывод ленинградский африканист, – мы имеем право назвать резные бивни анналами бенинских царей».

Бивни устанавливались на подставки – бронзовые головы, которые снизу, для устойчивости, оканчивались ободком. На ободке наносились символические знаки – человеческая рука с трезубцем, топор на камня, погремушка, голова быка и т. д. На разных головах было разные изображения: по всей видимости, это были примитивные «надписи», ибо, как пишет Ольдерогге, в Бенине «система иероглифов еще не выработалась, по предпосылки уже складывались».

Бенин был наследником более древней цивилизации, созданной народом йорубе. В священной столице йоруба, в Ифэ, и но сей день стоит каменный столб в виде слоновьего бивня. На него нанесены символические знаки: трезубец и две дужки, повернутые друг к другу, рожками. На стене другого святилища в Ифэ также выбит символический знак. Это говорит о том, что зачатки письма появились у народа йоруба очень давно, когда была создана великая цивилизация Ифэ (из истории мы узнаем, что рождение цивилизации, централизованного государства, системы учета всегда рождает потребность в системе записи, в письме). А так как письму предшествует стадия «протописьма», пиктография, то естественно встал вопрос: нельзя ли обнаружить у народов Западной Африки развитого «языка рисунков», наподобие делаварской, юкагирской и т. п. пиктографии?

Символические знаки широко распространены по всей Африке. Достаточно вспомнить насечки, выжигаемые на щеках многими африканцами. Эти насечки говорят либо о религиозной принадлежности, либо являются своего рода «отметкой национальности» – глядя на тот или иной знак, можно определить, к какому племени относится человек или какому божеству он поклоняется. И Западной Африке колдуны в кузнецы пользуются особыми символами и, по словам французского этнографа Захана, записи, сделанные с помощью подобного рода «магических значков», могут читаться так же легко, как «страницы книги». Но все же ни насечки, им магические значки не образуют строгой и разработанной системы, которая могла бы лечь в основу африканского «протописьма».

У народа эвэ, живущего в Западной Африке, существует оригинальное письмо, которое немецкие ученые именуют «затц-шрифт» («пословичное письмо»). На сосудах из тыквы, калебасах, эвэ вырезают условные значки, которые служат для записи пословиц. Например, знаки о°о означают пословицу «Горшок, стоящий на трех камнях, не упадет в огонь»; рисунок иголки и рядом – ткани – пословицу «Иголка шьет одежду» (т. е. малая вещь делает большую пользу); иголка со вдетой ниткой – «Куда иголка, туда и нитка» (т. е. сыновья следуют по стопам отца) и т. д. Однако и эта любопытная система записи (на языке эвэ слово «нло» означает и «писать» и «вырезать на калебасе») не может считаться предтечей иероглифов йоруба, дагомейцев, бини. По мнению современных ученых, эти иероглифы базировались на основе нсибиди, пиктографии, открытой учеными лишь в XX веке и распространенной в Западной Африке на огромной территории, от Сьерра Леоне до Камеруна.

НСИБИДИ

Знаками нсибиди широко пользовались тайные общества, распространенные в Африке. Естественно, что их руководители стремились окутать это письмо ореолом таинственности, магии, колдовства. Людям, впавшим символику знаков, приписывались чудодейственные силы, равно как и самим знакам – пот почему европейцы узнали о нсибиди так поздно. Легенды о происхождении письма, по словам английского ученого Дирингера, «говорят о том, что письменность нсибиди является настолько древней, что даже местная традиция не сохранила никаких следов ее подлинного происхождения». Тексты нсибиди – это знаки, вырезанные или нарисованные на кусках расколотых пальмовых стволов, на стенах домов, на коре деревьев, на земле, на колесах (вероятно, ответвлением нсибиди является письмо эвэ), наконец, знаки, выжженные или вытатуированные на лицах, ногах или руках, С помощью нсибиди даются сигналы об опасности н записываются судебные решения, производятся гадания и посылаются любовные письма, изъявляется воля вождя и фиксируются «слова стариков» – пословицы. Словом, нсибиди обслуживает самые различные стороны общественной и личной жизни.

Одни знаки нсибиди носят рисуночный характер; другие знаки являются сложными символами; третьи представляют условные значки. В ряде случаев исследователям удается проследить процесс схематизации, превращения рисунков, в символы.

^{Идеограммы нсибиди.}

Приведем запись судебного разбирательства, которая читается так. Суд собрался под деревом (изображен круг), ссорящиеся стороны стоят внутри круга перед вождем, рядом с которым стоит его свита, а возле круга находится человек, шепчущий на ухо соседу. Члены стороны, выигравшей дело, находятся также за кругом, причем двое из них обнимаются. Далее стоит человек, не согласный с решением суда, держащий, в знак протеста, кусок ткани. Рядом с ним – проигравший дело, который должен уплатить штраф. Извилистые линии, окружающие всех лиц, показывают, что дело было запутанным и сложным и пришлось даже посылать в соседнюю деревню за знающими людьми, которые и помогли разобраться. Суть же дела записана с помощью перекрещивающихся линий – речь шла о нарушении норм брака.

ВАИ, БАСА, ГЕРЗЕ, ТОМА, МЕНДЕ…

Уже из вышеприведенной записи можно легко увидеть, что нсибиди нельзя назвать «настоящим письмом», ибо теист, записанный с помощью ого знаков, не читается, а «толкуется», наподобие других пиктографических текстов. Но сложная система нсибиди могла быть хорошим фундаментом для создания логографического письма. Насколько далеко по пути фонетизации пошли народы Западной Африки, судить рано, слишком у нас мало памятников «иероглифики» Бенина, Ифэ, Дагомеи. Однако, в той же Западной Африке обнаружены и другие письменности, причем на их материале можно проследить становления письма от пиктографии до фонографии, от языка конкретных рисунков до знаков, передающих абстрактные звуки.

В 1848 году английский офицер Ф. Э. Форбс обнаружил, что народность ваи, живущая в Сьерре-Леоне и Либерии, пользуется необычным письмом: знаки его не похожи ни на европейские, ни на арабские (подавляющая часть ваев – мусульмане, остальные – христиане, и было бы естественно, что они пользовались знаками латинского или арабского алфавитов). Форбсу сказали, что это письмо было изобретено для народа ваи восемью альманами (членами мусульманского религиозного братства) где-то между 1829–1839 годами. В том же 1848 году открытие письма ваи было сделано вторично немецким миссионером С. В. Кёлле, который узнал имя создателя письма – Момолу Дувалу Букеле – и дату его изобретения —1833 год. Это имя совпадает с именем одного из восьми альманов, записанного Форбсом.

Когда земли ваев в 1899 году посетил французский исследователь Африки Деляфосс, его поразило, прежде всего, почти поголовная грамотность населения – при полнейшем отсутствии школ. Искусство вайского письма передавалось от отца к сыну и несмотря на подобное домашнее обучение ваи умели писать и читать. Не менее удивился Деляфосс, обнаружив, что целый ряд знаков письма ваев отличался от тех, что записали Форбс и Кёлле. Правда, и здесь нашлось объяснение: за истекшие полвека ваи не только обучились грамоте, но и существенно изменили начертание знаков: прежде они имели рисуночный характер, а теперь схематизировались. Но вот третья загадка, заданная вайским письмом, и поныне не решена окончательно. Ни один из ваев не называл изобретателями их письма ни Дукелу, ни других альманов. Старики же утверждали, что письмо у них появилось очень давно, по крайней мере двести лет назад, т. е. в конце XVII века, а не в 1833 году!

Что это означает: забыли ли сами ваи своих изобретателей (теперь их считали просто авторами больших рукописей), или же действительно письмо было изобретено очень давно? Деляфосс, в течение многих лет изучая рукописи ваев (а он собрал большое количество сборников сказок, пословиц, инеем, торговых книг н даже романов и повестей, записанных знаками вайского письма), пришел к выводу, что у ваев письмо появилось еще в XVI веке, безо всякого воздействия со стороны арабов или европейцев.

Есть и другая точка зрения: вайское письмо было все-таки изобретено в 1833 году. Ибо историкам удалось отыскать сообщение одного из миссионерских обществ, действовавших в Либерии, относящееся к 1834 году, в котором говорилось о том, что «в прошлом году» (т. е. 1833) «некоторые лица» из числа ваев придумали особое письмо для своего языка, и «хотя изобретение сделано не более года назад, уже написаны целые тома».

Но, пожалуй, ближе всего к истине те советские ученые, которые полагают, что в развитии письма ваев можно наметить два этапа. С древних времен пап употребляли пиктографические знаки, близкие к нсибиди. Во всяком случае, как обнаружили этнографы, такие знаки существовали у них для передачи информации о военных действиях. Изображение бегущего человека, который обхватил голову руками, означало «враг бежит», точки, стоявшие рядом с фигурой, символизировали множественность; рисунок сидящего человека обозначал осажденную деревню и т. д. Даже современные знаки письма ваи, не говоря уже о тех, что зафиксировали Форбс и Кёлле, сохранили свой рисуночный характер в это значит, что прототипом их были пиктограммы. Да и столь быстрое распространенно вай-ской письменности, как объясняет Д. А, Ольдерогге, «показывает, что предпосылки к ее созданию давно уже существовали».

Таким образом, у ваев были и определенные навыки письма, и потребность в нем. Но от «языка рисунков» до фонографии – дистанция огромного размера. Чтобы пройти этот путь, необходимо миновать еще и стадии логографии, и «ребусных написаний», и смешанного, фонетически-логографического письма (типа шумерского или древнеегипетского). А у ваев мы видим либо пиктограммы, либо ужо чисто фонетическое письмо. Вероятней всего, Букеле (или все восемь альманов) создали свое письмо, используя древние формы знаков, но уже зная о «настоящем» письмо (ведь они были мусульманами, и арабская грамота должна была им быть известна). Но и здесь они проявили себя настоящими новаторами. Во-первых, потому, что письмо ваи – слоговое, а не алфавитное, – в нем 226 знаков, каждый из которых передает отдельный слог. Во-вторых, это письмо создавалось именно для языка ваев – с его помощью невозможно записать текст на каком-либо другом языке. И в то же время в письме есть особые знаки для специфических вайских звуков. В-третьих, изобретатели письма умело использовали народные традиции. Например, для слога «ко» использовался пиктографический знак, изображающий голову (по-вайски «кун»), который позднее упростился в кружок с точкой; для слога «со» – стилизованное изображение лошади (на языке ваев «coво») и т. д.

Вайское письмо непригодно для записи чужой речи, Однако пример ваев оказаля столь заразителен, что соседние с ними народы Западной Африки разработали, на основе вайского письма, свои собственные слоговые письменности, которые лишь недавно были открыты учеными (и остаются по сей день еще недостаточно хорошо изученными). Так, лишь в 1943 году французские этнографы Жоффер и Мотто обнаружили слоговое письмо у народа тома, живущего в Либерии и Гвинее. Близким письмом пользуются и народности менде (Сьерра-Леоне), баса (Нигерия), герзе или кпелле (Сенегал).

СУЛТАН НДЖОЙЯ И ЕАМУМ

В Камеруне, в городе Фумбане, реставрируется дворец султана Нджойя, взятый под охрану ЮНЕСКО, – уникальный памятник культуры народа бамум. Во дворце будет открыт музей, которому решено присвоить имя Нджойи. Султатт, правивший маленьким народом бамум в начале нынешнего века, был поистине удивительным человеком, имя которого может быть поставлено рядом с именами Теневиля, Букеле и других творцов оригинальных систем письма. Но если Теневиль превратил знаки-пиктограммы в знаки для слов, а Букеле (или все восемь альманов) создал, опираясь на внешнюю форму пиктограмм, сразу слоговое письмо, то султан Нджойя в своем творчестве проделал всю длительнейшую историю письма (разумеется, не зная об этой истории, а опираясь лишь на здравый смысл и интуицию).

Начал он с превращения «картинок» в знаки для слов, логограммы. Рисунок тарелки передавал слово «бака» («тарелка»), символическое изображение камня – «вуо» («камень»), глаза – «ли» («глаз») и т. п. И, подобно Теневилю и неведомым нам по именам шумерам, египтянам, хеттам, критянам, он столкнулся с проблемой передачи глаголов, местоимений, грамматических частиц. Первоначально для этой цели он использовал рисуночные знаки, подбирая их по ассоциации, или условные схематические значки.

Оказалось, что письмо получилось очень громоздким – около 1000 знаков создал султан, хотя далеко не для всех слов языка бамум были подобраны специальные знаки. Язык этот, к счастью, был односложным (подобно шумерскому или китайскому). Нджойя понял, что ряд знаков для передачи слов можно использовать и для записи слогов. Тогда, в 1907 году, он провел первую реформу письма – 1000 знаков оказались излишними, теперь можно было обходиться всего лишь 350–400 знаками, часть из которых передавала слово, а часть употреблялась и как слоговые. Иными словами, из логографической письменность стала смешанной, словесно-слоговой. Позже Нджойя стал сокращать число логограмм, оставляя слоговые знаки: их число было сокращено до 205. Наконец, и 1918 году султан ввел последнюю реформу, доведя число знаков до 70. Среди них не было уже ни одной логограммы, остались лишь фонограммы. Внешний облик знаков также упростился, потерял рисуночный характер. Письменность преподавалась в школах и употреблялась в качестве официальной в государстве, возглавляемом Нджойей.

Султану-изобретателю оставалось сделать один небольшой шаг к «открытию» алфавита. И этот шаг вытекал из самой логики развития его письма: ведь в последнем варианте, помимо слоговых знаков, применялись и алфавитные. Но в 1932 году оборвалась жизнь Нджойп, а затем постепенно сошла на нет и письменность, им изобретенная, Однако труд удивительного султана не пропал даром, но всяком случае, для грамматологии: ибо на его примере можно воочию проследить сложный и последовательный путь развития письма, его эволюцию от рисунка к букве.