Текст книги "Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию"

Автор книги: Александр Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Лернер и милиция

Еще одна тайна связана со странными отношениями между нашим героем и российскими блюстителями закона. Как они могли спокойно взирать на то, что аферист, который один раз уже отсидел за хищения, а второй срок не получил только благодаря тому, что сбежал из-под следствия, а потом попал под амнистию, – как они могли мириться с тем, что этот человек необычайно активно и вполне легально продолжает «сотрудничать» с крупными и важными (на финансовом сленге – системообразующими) российскими банками? Почему не поделились своей информацией с банкирами? Почему не проинформировали тех, кто готовил зарубежные поездки замминистров и руководителей Центробанка на презентации лернеровских проектов?

У тех, кто следил за деятельностью этого удивительного человека, возникло вполне законное предположение, что в правоохранительных органах существовала некая группа прикрытия, которая обеспечивала определенную «дозировку» информации и вывод из-под уголовной ответственности людей Лернера.

Эти подозрения усилились, когда в печать просочились подробности того, как шло расследование взрыва у офиса «ЛогоВАЗа». Как уже говорилось, 14 июня 1994 года Ольгу Жлобинскую и других соратников Лернера арестовали руоповцы. Им, правда, инкриминировали не организацию теракта, а хищение 18 миллиардов рублей. Однако уже через три дня Жлобинскую освободили под подписку о невыезде – мотивируя наличием малолетнего ребенка.

Буквально в день освобождения жена Сильвестра улетела в Израиль: Григорий Лернер встречал ее в аэропорту. Следователь, который вел это дело, направил заявку на розыск Жлобинской в Интерпол. А вскоре он поставил свой автограф под еще одной бумагой – заявлением об уходе. Формально – на пенсию. А на самом деле потому, что высокопоставленные сотрудники МВД и Генпрокуратуры оказывали на следственную группу жестокое и практически неприкрытое давление.

Следователь ушел сам. Работавшего с ним оперативника РУОПа Рината Фатехова – «ушли». Против него была организована спецоперация по дискредитации. Сотрудники отделения милиции в районе метро «Войковская» задержали знакомую даму Фатехова, работающую нотариусом. Задержали по липовому обвинению (дело вскоре развалилось): она якобы выдала фальшивую доверенность на краденую машину. Расчет был на то, что дама обратится за помощью к своему знакомому оперу. И действительно, она позвонила Фатехову. Тот немедленно приехал в отделение милиции. Где его зверски избили и посадили в КПЗ, – обвинив в том, что он устроил дебош в пьяном виде. Для верности при обыске у руоповца «обнаружили» несколько патронов.

Естественно, дело против Фатехова было в конце концов прекращено: ведь действующий сотрудник милиции, имеющий право на ношение оружия, имеет право и на хранение патронов. Но история с его задержанием была умело запущена в прессу. После такого скандала Фатехову ничего не оставалось, как написать заявление об уходе, последовав примеру следователя. Других желающих расследовать аферы Лернера и Жлобинской на тот момент не нашлось.

Кстати, отделение милиции, чьи сотрудники так успешно нейтрализовали оперативника, по странному совпадению находится в том же здании, что и филиал Московского торгового банка – того самого, что использовался Жлобинской и Лернером для изъятия денег из российских финансовых учреждений…

Вновь о «руке Лернера» заговорили в 1997 году, когда он уже сидел в израильской тюрьме и уже местные следователи усиленно собирали против него компромат. Со сбором компромата дело шло туго: израильтяне постоянно жаловались, что не получают необходимой помощи от российских коллег.

А потом появилась сенсационная статья во влиятельнейшей газете «Едиот Ахронот» («Последние новости»). Начиналась она так:

«Высокопоставленные офицеры Министерства внутренних дел России торпедировали передачу Израилю информации по делу Григория Лернера, так как опасались, что Лернер сообщит следствию данные, порочащие людей, приближенных к президенту Ельцину, в частности одного из его потенциальных преемников».

Далее в статье сообщалось, что высшие офицеры МВД России скрыли от Анатолия Куликова информацию и документы, обнаруженные в ходе следствия по делу Лернера в Израиле и переданные офицеру российского МВД, прибывшему в Израиль в командировку.

Среди документов, переданных российскому визитеру, было, в частности, письмо Лернера, в котором говорилось, что нужно «замочить» нескольких известных российских банкиров. Эту бумагу решили утаить от начальства потому, что в ней якобы содержалась информация, которая бросала тень на известных политических деятелей, приближенных к высшим властным структурам.

Те же милицейские офицеры всячески препятствовали и передаче касающихся Лернера документов израильским коллегам. В день, когда должна была состояться передача – в тот самый день, когда в Москву прибыл подполковник Меир Гидьбоа, заместитель начальника отдела по борьбе с особо опасными преступлениями израильской полиции, – ответственные сотрудники МВД дружно ушли в отпуск и фактически сорвали мероприятие. Мало того, уходя в отпуск, они прихватили с собой все материалы, которые так жаждали увидеть израильтяне.

Эта афера вскрылась, когда в Москву прибыл министр внутренней безопасности Израиля Авигдор Кахалани и встретился с Анатолием Куликовым. По версии израильской газеты, глава МВД, узнав об этой истории, был страшно возмущен. Реакция последовала незамедлительно: милицейский генерал, чьи подчиненные были уличены в сокрытии информации, был отстранен от должности. Аарону Талю, постоянному представителю израильской полиции в Москве, были переданы новые многочисленные документы по делу Лернера, составленные на русском языке.

Далее газета, ссылаясь на хорошо информированный источник из кругов, близких к руководству финансовой империи Лернера, сообщила еще более интересную вещь. Оказывается, причина задержки в передаче Израилю информации заключалась в том, что в списках, составленных российскими правоохранительными органами, фигурировали фамилии не просто известных российских политических деятелей, но потенциальных преемников Ельцина. Эти особо приближенные к Ельцину лица якобы вложили «черные» деньги – десятки миллионов долларов – на один из счетов, открытых Лернером. Этот счет использовался в качестве канала для перевода астрономических сумм в банк, купленный Лернером на Кипре. (Вероятно, речь шла о Независимом профсоюзном банке.)

Источник этих денег – сделки по импортным закупкам горючего и сахара. Сделки эти финансировались из государственного бюджета и не подлежали налогообложению. Тот же источник предполагает, что сумма налога, не выплаченного по сделкам с сахаром, составляет около 80 миллионов долларов. Имя своего конфидента газета не раскрыла, но оговорилась, что этот человек принимал непосредственное участие в финансовых операциях Лернера в России в 1993–1994 годах.

Я попытался перепроверить это сообщения, направил русский перевод статьи в Следственный комитет МВД, попросил прокомментировать. Но там от комментариев отказались, сказав лишь, что все, о чем сообщила «Едиот Ахронот», – полный бред от начала и до конца. Однако сомнения в искренности сотрудников МВД все равно остались. Уж больно не вязалась версия об «утке» с имиджем одной из ведущих, самых информированных и самых солидных газет Израиля.

Да и не бывает дыма без огня. В этом лишний раз убедила новая информация, пришедшая вскоре после этого скандала. Один из полицейских, входящий в состав следственной группы, ведущей дело Лернера, согласился дать комментарии по поводу той помощи, которую оказали его группе российские коллеги. Он сказал, что израильская полиция действительно возлагала большие надежды на материалы из Москвы. Но то, что в итоге передали российские правоохранители, «не помогло бы обвинить человека даже в краже бублика». Полицейские вновь и вновь обращались в МВД за дополнительными материалами. В итоге в Израиль прибыл помощник Генерального прокурора России. Но, по словам следователя, даже на лице сотрудника Генпрокуратуры было написано, что ничего существенного он с собой не привез.

Как же так? Разве наши правоохранители не располагали хотя бы той информацией, на изложение которой мне потребовалось более тридцати страниц? Разве пустыми были папки трех уголовных дел, которые возбуждались в России против Лернера и его помощников, и еще нескольких дел, возбужденных по фактам взрывов, покушений и убийств?

Думаю, на самом деле компромат, собранный на Лернера столичными правоохранителями, уже к 1997 году занимал не один десяток томов. Почему же они не хотели помочь в благом, казалось бы, деле разоблачения великого комбинатора? Ответ очевиден: в 1997 году, как и в 1994-м, продолжала действовать пресловутая группа поддержки.

Кстати, в существовании такой группы нет ничего необычного. Это доказал суд над участниками другой подобной компании – тех, что покрывали солнцевскую «братву». В группу поддержки солнцевских входили: инструктор по воспитательной работе службы по исправительным делам ГУВД Москвы майор Михаил Сапронов (его дважды увольняли из органов и однажды посадили на скамью подсудимых по обвинению в руководстве банды и должностных преступлениях), следователь из милицейского главка Владимир Жеребенков и профессор Высшей школы милиции полковник Евгений Жигарев. А также помощница солнцевского прокурора. Им удалось увести «из-под статьи» очень многих соратников Сергея Михайлова. Тем же, чьи дела все равно попадали в суд, благодаря стараниям группы поддержки в конце концов выносились наимягчайшие приговоры.

Вполне естественно, что, когда в женевскую тюрьму посадили самого Михася и швейцарские власти обратились к нашим за помощью в расследовании его деяний, из Москвы пришли документы, которые не только не помогли тамошним следователям, но, напротив, невероятно осложнили их работу. Два прокурора – из солнцевского района и из Генпрокуратуры – направили бумаги, из которых следовало, что Михайлов как стеклышко чист перед российским законом. И дел против него якобы никогда не было, и вообще никакой информацией о нем не располагают ни в прокуратуре, ни в милиции, ни в ФСБ. Когда Генпрокурор Юрий Скуратов, побывав с визитом в Швейцарии, узнал о лукавых ответах своих подчиненных, он не скрывал своего возмущения и пообещал провести по этому поводу служебное расследование. Позже выяснилось, что кто-то «почистил» милицейскую компьютерную базу данных, изъяв оттуда всю информацию, касающуюся многогранной деятельности Сергея Михайлова.

Этого мало. На единственного милиционера, согласившегося помочь швейцарцам, – на майора Упорова из РУОПа, как и на его коллегу Фатехова в вышеупомянутом эпизоде со Жлобинской, оказывалось жесточайшее давление. Один из начальников Упорова открытым текстом посоветовал ему ответить швейцарцам, что солнцевская преступная группировка – это миф, придуманный журналистами.

Упоров оказался порядочным и принципиальным человеком. Ценой собственной карьеры он решил все-таки помочь швейцарскому правосудию изобличить солнцевского главаря. Как и Фатехову, ему пришлось из органов уволиться. Но даже после этого давление на Упорова продолжалось. В конце концов он переехал в Швейцарию и попросил там политического убежища.

Неудивительно, что при таком отношении российских коллег швейцарские сыщики с большим трудом собирали информацию по поводу Михася. Да и как можно, находясь в Женеве, доказать, что в Москве существует группировка, чьи действия описываются простым словосочетанием, к которому русское ухо давно уже привыкло: «организованная преступность». Так что финал суда над Михайловым был предрешен. Оправдание этого человека можно считать очередной победой российской юстиции над здравым смыслом.

Те же самые трудности, очевидно, испытывали и израильские правоохранители. Вот что сказал генерал полиции Хаим Коен, когда его спросили о степени серьезности проступков Лернера:

– Я не могу определить степень их серьезности. В свое время московские коллеги обратились к нам с просьбой о помощи в борьбе с организованной преступностью, но не подкрепили просьбу никакими (выделено мной. – А. М.) конкретными материалами.

Лернер и Щаранский

На «хвосте» у Лернера израильская полиция сидела почти два года. Спецслужбы следили буквально за каждым его шагом, фиксировали все его контакты, прослушивали телефоны дома и в офисе. Был составлен план, согласно которому сбор компромата на Лернера должен был закончиться к осени 1997 года. Однако и у нашего героя были в спецслужбах неплохие связи и информаторы: он понял, что на него объявлена охота, и решил действовать на опережение.

В начале весны того же года полицейские заметили, что он начал проявлять подозрительную активность. Стал сворачивать свои дела, распродавать имущество, включая личные автомобили, осуществлять переводы капиталов на счета в Старом и Новом Свете. Полицейские поняли: промедление смерти подобно – еще немножко, и он сбежит из Израиля, как в свое время сбежал из России.

Лернера – Цви Бен-Ари – и пятерых его помощников задержали 12 мая в тель-авивском аэропорту имени Бен-Гуриона. Арестовали буквально на трапе самолета, чартерным рейсом следовавшего в США. В кармане нашего героя было 50 тысяч наличных долларов.

Одновременно полиция провела обыски на девяти виллах, принадлежащих Лернеру. Был наложен арест на все имущество предпринимателя, включая несколько «Мерседесов» последних моделей, богатую коллекцию драгоценностей, более полумиллиона долларов наличными. Кроме того, при обысках были обнаружены два фальшивых паспорта и винтовка с оптическим прицелом (интересно, в кого наш герой собирался прицеливаться?).

Лернер сразу же заявил, что будет отвечать на вопросы следователей только при условии, что освободят пятерых его сотрудников, арестованных вместе с ним. В какой-то момент наблюдателям показалось, что полицейские пошли у него на поводу. Один за другим на свободу вышли все пятеро. Последними тюремную камеру покинули две женщины – Илона Рубинштейн (более знакомая нашим читателям как Ольга Жлобинская) и Наталья Лозинская, бывший главбух Мосторгбанка, ставшая впоследствии основным свидетелем обвинения. Женщины вышли под невиданные в России залоги: обе внесли в качестве залога принадлежащие им дома, «Мерседесы», по 30 тысяч долларов наличными, а кроме этого, представили по две гарантии от людей, обязавшихся выплатить за них еще по 50 тысяч долларов.

Однако великий комбинатор свое обещание не выполнил – и давать показания по-прежнему отказывался. Более того, он заявил, что объявляет голодовку в знак протеста против условий его содержания в тюрьме. Позже в одном из интервью он заметил, что московская тюрьма по сравнению с израильской – это отель «Хилтон». Тамошние журналисты были удивлены: они-то полагали, что вполне комфортабельные – насколько это возможно для такого рода заведений – камеры в Израиле не идут ни в какое сравнение с российскими средневековыми, завшивленными «хатами» с парашей в углу. Но, возможно, Лернер и не лукавил. Наверняка во время своей последней отсидки в Москве наш герой, как и подобает авторитету, прохлаждался в светлой палате тюремной санчасти – с телевизором, сотовым телефоном, кондиционером, дорогими сигаретами и прочими атрибутами «блатного» арестанта. Поскольку в Израиле таких условий ему никто не обеспечил, он не нашел ничего лучшего, как объявить голодовку. Но, кажется, свою угрозу он так и не реализовал.

Израильские власти, впрочем, опасались другого: влиятельные сторонники арестанта № 1 вполне могли организовать его побег. К тому же сыщикам удалось перехватить отправленную на волю записку Лернера, где также содержался намек на возможность проведения такого рода операции. От греха подальше в декабре 1997 года Лернера перевели в новую, более укрепленную тюрьму. Более того, специально для известного арестанта началось строительство новой, ультрасовременной камеры, которая – как немедленно сообщила пресса – обошлась израильским налогоплательщикам в 700 тысяч шекелей (примерно 250 тысяч долларов). Любопытно, что великий комбинатор мог из окна наблюдать идущее ударными темпами строительство своей очередной темницы.

О том, что Лернер считался узником № 1, а процесс над ним – процессом века, можно было судить и по тому, что газеты сообщали обо всех изменениях в его деле буквально каждую неделю. И по тому, что в следственную «группу Лернера» вошло аж 120 специалистов разных профилей, включая экономистов и бухгалтеров. Расследуя разветвленные махинации нашего героя, они постоянно вылетали в загранкомандировки – в частности, в Швейцарию и на Кипр, в Люксембург и в Россию. Да и визит в нашу страну главного израильского правоохранителя Авигдора Кахалани тоже не в последнюю очередь был связан с «делом Лернера».

Следователи составили подробную карту деятельности президента ПРИФКа, отметив на ней географические точки, до которых дотянулись связи его компании, расположенной в Ашелоне. Нити лернеровских афер протянулись в Панаму, на Кипр, на Виргинские острова, в Люксембург и на остров Маврикий. То есть в самые популярные среди аферистов всех стран оффшорные зоны – туда, где можно без проблем и под любым именем зарегистрировать фирмы под самые сумасшедшие уставные цели (или вообще без всяких уставных целей) и где нет серьезного законодательства по борьбе с отмыванием «грязных» денег.

– Следствие по делу Лернера очень запутанное, – рассказывал начальник отдела полиции по расследованию особо тяжких преступлений Моше Мизрахи. – Полицейские изучили десятки тысяч документов, и им удалось расшифровать сложнейшую технику, целую систему, по которой действовал подозреваемый.

Основным приемом, которым пользовался «великий комбинатор», было использование в большинстве операций подставных фирм-однодневок и подставных менеджеров. В офисе Лернера был обнаружен не один десяток поддельных печатей несуществующих израильских и зарубежных компаний. Кстати, и значительная часть недвижимости, которую приобрел наш герой, была оформлена на подставных лиц. В частности, на чужие имена были записаны почти все виллы, которыми владел Лернер в Ашкелоне.

Очень скоро дело Лернера приобрело и явно политическую окраску. Выяснилось, что «великий комбинатор» очень активно играл в политику. Он даже планировал, войдя в одну из партий, стать депутатом кнессета – чтобы отстаивать интересы русскоязычной общины, – но потом соратники его от этих амбициозных планов отговорили.

Но Лернер продолжал активно обрастать политическими связями. Для начала он вступил в «Ликуд» – одну из двух ведущих партий Израиля. Затем установил контакты с весьма влиятельной Партией репатриантов из СНГ. Во время избирательной кампании он предложил свои услуги второй ведущей партии Израиля – «Авода» (Партия труда). Одновременно он активно заигрывал с партией «Третий путь».

В заигрывании с партийными боссами ничего криминального нет. А вот подкуп политиков – это по израильским законам довольно серьезное преступление. И случаи подкупа – точнее, его попыток – были зафиксированы. В ордере на арест соратника нашего героя Зеева Орбаха (он отвечал за связи с общественностью) говорилось, что тот «получил от Цви Бен-Ари (израильское имя Лернера. – А. М.) сотни тысяч шекелей за посредничество в противозаконных сделках и установлении хороших отношений между Цви Бен-Ари и политическими деятелями».

Один из самых скандальных эпизодов был связан с Именем Натана Щаранского – известного в советские годы диссидента, который, как и Лернер, энное количество времени провел в местах не столь отдаленных. В Израиле он возглавил политическое объединение выходцев из России и после удачного выступления на выборах получил пост министра промышленности и торговли.

Речь шла о 5 миллионах долларов, которые Лернер якобы собирался пожертвовать в пользу партии Щаранского «Исраэль ба-Алия». По одной из версий, в 1996 году к президенту ПРИФКа обратился помощник Щаранского некий г-н Воронель. Правда, формально он просил деньги не для своего шефа, а для ученых – эмигрантов из бывшего СССР, входивших в партию Щаранского. Согласно этой версии, Лернер в принципе не отказал, но обусловил выделение денег ответной услугой министра промышленности и торговли. Щаранский, по замыслу комбинатора, должен был помочь ему в открытии русско-израильского банка – разрешения на который никак не давали местные финансовые власти. Однако Щаранский от этой сделки отказался.

Впрочем, адвокат Йорам Шефтель эту версию опровергал весьма любопытным образом: «Зачем Лернеру было давать взятку через какого-то помощника Щаранского, если они были в таких отношениях, что Лернер в любое время мог с ним встретиться?»

Действительно, по ходу дела выяснялось, что одиозный бизнесмен был вхож практически в любые кабинеты. Остается только удивляться, как ему удалось обрасти такими связями всего за три года своего пребывания на земле обетованной.

Еще один эпизод связан с попыткой Лернера оказать услугу Партии труда («Авода»). Он предлагал профинансировать ее предвыборную кампанию – но не напрямую, а через организацию ее рекламы по российскому телевидению. По одной из версий, партийные боссы сперва склонялись к тому, чтобы принять от Лернера такое пожертвование, но, когда руководитель партии г-н Кахалани узнал, что бизнесмен разъезжает на «Мерседесе» в сопровождении многочисленных телохранителей, он от этого варианта отказался. Сказав при этом, что от Лернера идет «дурной запах».

Впрочем, в печать просочились сведения, что кое-каких политиков Лернер все-таки рекламировал при посредстве Останкино. Однако доказать эти эпизоды следователи, видимо, не смогли.

Так или иначе, усилия нашего героя по созданию определенного общественного мнения не прошли даром. Вскоре после его ареста русскоязычная пресса обрушилась на израильские правоохранительные органы с требованием прекратить травлю «русских». Несколько партийных функционеров обратились с посланием к депутатам кнессета с требованием немедленно разобраться в ситуации. В Ашкелоне и Иерусалиме (по месту «прописки» и по месту судебного процесса) неоднократно проходили весьма внушительные демонстрации в защиту «честного бизнесмена и мецената». Демонстранты подробно рассказывали тележурналистам о многозначительных благотворительных проектах и всевозможных акциях Григория Львовича в поддержку обездоленного русскоязычного населения.

Одну из таких демонстраций устроил русский комитет по борьбе за права человека. На митинге присутствовало – что характерно – несколько членов кнессета от уже упомянутых партий «Авода» и «Исраэль ба-Алия» (партия Щаранского). Парламентарий от «Исраэль ба-Алия» Юрий Штерн заявил, что дело Лернера является ярким примером того, как полиция ущемляет права выходцев из СССР и России и преследует их. Он сообщил также, что большинство депутатов от этой партии вызывались в полицию для дачи показаний. Естественно, это было расценено как явно политическое давление. Адвокат Лернера Йорам Шефтель пошел еще дальше: «Это политический процесс, который должен показать, что русскоязычное население Израиля – это мафия».