Текст книги "Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию"

Автор книги: Александр Максимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Синтетическая версия

Возможно, только одна из перечисленных версий недалека от истины, но существует схема, при которой все они получают право на существование. Если шире взглянуть на то, что происходило в 1997 году в Санкт-Петербурге, становится очевидно: убийство Маневича произошло непосредственно перед началом нового, во многом решающего этапа городской приватизации. На кону были и морской порт, и упомянутые особняки, и аэропорт Пулково. Среди соискателей – все те же известные финансово-политические структуры.

При жизни Маневича имя вероятного победителя сомнений не вызывало: вице-губернатор всегда был активным членом команды Чубайса – Потанина. Да и сам губернатор Яковлев, перед избранием ориентировавшийся на партию Сосковца – Коржакова, в последнее время все больше сближался с друзьями ОНЭКСИМ-банка. Одним словом, накануне приватизационного финала обозначился явный дисбаланс сил.

После гибели Михаила Маневича стартовое положение основных претендентов на питерский «пирог» выравнялось. Г-н Греф слывет человеком более гибким и склонным к компромиссам. Кстати, и сам Анатолий Борисович не скрывал, что гибель Маневича для него – нечто большее, чем просто смерть друга.

– Мы достанем всех: и тех, кто спускал курок, и тех, кто оплачивал это своими вонючими воровскими деньгами, – говорил отец русской приватизации на похоронах. – Мы достанем их всех, потому что теперь у нас нет выбора: теперь либо – мы, либо – они.

Нет оснований сомневаться в искренности тогдашнего первого вице-премьера. Однако, чтобы «достать их всех», придется досконально изучить и вытащить на свет все механизмы, все приводные ремни российской – а не только питерской – приватизации.

Но на такое г-н Чубайс согласиться, конечно же, не мог. Тем более что и под ним к тому времени кресло начало изрядно шататься. Так что младореформаторам все-таки пришлось смириться с другой формулой: «и мы, и они».

Киллеры прятались в горах

Первое сообщение о задержании предполагаемых исполнителей убийства вице-губернатора Санкт-Петербурга совершенно неожиданно появилось в середине июня 1998 года.

Неожиданно – потому что все уже свыклись с мыслью, что серьезных киллеров, исполнителей наиболее громких преступлений, никогда не находят. Сложился даже стереотипный образ убийцы-профессионала, загадочного, как Фантомас, беспощадного и непобедимого, как Терминатор, неуязвимого, способного выкрутиться из всех ситуаций, бежать из любой тюрьмы – как Саша Македонский (ныне покойный Александр Солоник). Существует и миф № 2, согласно которому киллер, участвующий в самых резонансных заказных преступлениях, – это бездумная и безжалостная машина, которую заказчики стараются уничтожить немедленно после использования – подобно «мокрому» пистолету, который выкидывают на месте преступления. Именно этот стереотип лег в основу известного фильма «Шизофрения», консультантом которого выступил Александр Коржаков. Таков образ мыслей не только простого обывателя, но и сильных мира сего. Например, даже после объявления о поимке убийц Маневича губернатор Санкт-Петербурга Владимир Яковлев заявил, что он по-прежнему уверен: настоящих исполнителей этого преступления давно уже нет в живых.

Как бы там ни было, представители правоохранительных органов отрапортовали, что в горах на юге Киргизии, в районе Оша, задержана целая банда киллеров. Примерно через месяц, несмотря на завесу секретности, которой окутано все следствие по делу Маневича – даром что дело ведет ФСБ, – в печать потихоньку просочились их имена: братья-близнецы Андрей и Сергей Челышевы и Сергей Яковлев. Последний – что самое поразительное – оказался депутатом Первомайского райсовета Тамбовской области. Кроме того, была арестована и шестидесятилетняя мать Челышевых, которая, по мнению сыщиков, также принимала активное участие в деятельности банды.

Самой же поразительной новостью было то, что эта бригада, вполне возможно, организовала ликвидацию не только Маневича, но и Листьева, и Квантришвили, и алюминиевых королей – Яфясова, Львова, Кантора – и еще не менее десятка громких преступлений. Впрочем, все это пока лишь версии. Но одно несомненно: братья Челышевы и их приятель-депутат недаром прятались в далеких киргизских горах.

Есть несколько версий того, каким образом сыщики вычислили эту удивительную бригаду. Но всех их объединяет одно: киллеров нашли благодаря случайному стечению обстоятельств. По одной из трактовок, организатор преступления сам проболтался по пьяни. Через два месяца после расстрела вице-губернатора очень похожим способом был ликвидирован авторитет малышевской преступной группировки Максим Смирнягин. Как и в случае с Маневичем, снайпер вел стрельбу с чердака по крыше «мерса», в котором ехал мафиози. После этого сыщикам стало ясно, что работает одна и та же бригада, скорее всего – гастролеры.

Следующей уликой стала информация, полученная от одного из агентов РУОПа, внедренных в криминальные круги. Информатор сообщал, что во время одной из бандитских сходок некий авторитет, сильно «приняв на грудь», заявил, что в августе его команда работала в городе на Неве – выполняла «заказ» на весьма важного «туза».

Оперативники спецслужб стали проверять обстоятельства всех преступлений, имевших такой же почерк. Оказалось, что аналогичным образом крупные бизнесмены и мафиози были расстреляны в Тамбове, Москве, Липецке, Архангельске, Ульяновске, Рязани – в общем, во многих крупных городах европейской части страны. Однако поначалу зацепиться удалось только за убийство тамбовского нефтяного магната Рогового и местного авторитета Рогачева. Именно в Тамбове и базировалась эта преступная группировка.

Вторая версия гласит: в январе 1998 года сотрудники Кировского РУВД Санкт-Петербурга, опять же совершенно случайно, узнали о подготовке заказного убийства в одном из российских городов. Агент сообщил имена двух исполнителей – однако даты, места и других деталей готовящегося преступления он не знал. Но самым важным в его сообщении было указание на то, что эти двое уже совершили как минимум два заказных убийства. Оба – в Тамбове.

Информацию проверили. И она полностью подтвердилась. Выяснилось, что речь шла об убийствах тамбовского нефтяного магната Владимира Рогового (его застрелили возле дома из пистолета) и авторитета Владимира Рогачева. Последний контролировал город Мичуринск. Его не спасла даже мощная охрана: пуля настигла мафиози, когда тот ехал по трассе Мичуринск – Никифоровский в сопровождении двух автомобилей, набитых вооруженными боевиками. Впрочем, и киллеры готовились очень тщательно. Изумительная деталь: чтобы подготовить засаду, бандиты вырыли специальный окоп. Именно усердие помогло им справиться с нелегкой задачей, потому что особой меткостью они не отличались. Бандиты расстреляли два рожка из автомата Калашникова, а в авторитета угодила всего одна пуля. Впрочем, хватило и ее. Кстати, за столь сложную работу киллеры получили всего по пятьсот баксов.

Не отличались особым профессионализмом и сотрудники правоохранительных органов, к которым попала эта информация. Отследить связи и выяснить новые подробности о деятельности той группировки, к которой принадлежали два названных агентом преступника, сыщики не смогли. Поэтому, не долго думая, двух киллеров арестовали – хотя бы для предотвращения дальнейших «мокрых» дел.

Но операм повезло. Бандиты довольно быстро раскололись. Биография первого из киллеров оказалась вполне предсказуемой: четыре судимости за кражи и грабежи. А вот второй доселе считался чистым перед законом: он служил в спецподразделении морской пехоты, потом демобилизовался, потом участвовал в каких-то бандитских разборках, после одной из которых стал инвалидом.

Выяснилось, что они входят в устойчивое бандформирование из дюжины «волков», базирующееся на Тамбовщине и возглавляемое жителем Тамбовской области по кличке Серый. Они признавали только один род бизнеса: заказные убийства. Сыщики выяснили также, что наиболее активными членами банды были братья-близнецы из Ферганы.

После обработки всей этой информации была создана следственно-оперативная бригада прокуратуры и МВД, усилиями которой был пойман Серый. А близнецов объявили в розыск. Арестовать их удалось лишь через полгода.

Но существует и третья версия того, как следователям удалось разгадать тайну расстрела на Невском проспекте.

Все началось со звонка, поступившего в одно из отделений милиции Тамбовской области. Взволнованный мужской голос сообщил: «Мой сосед зарубил топором свою сожительницу». Прибывший на место происшествия наряд обнаружил мертвую женщину и неподвижно сидящего возле нее молодого мужчину. На первый взгляд речь шла об обычной «бытовухе»: 30-летний Сергей Попов – так звали подозреваемого в убийстве – был вдрызг пьян. На его бормотание о том, что он тот самый, кого давно разыскивает милиция, поначалу никто не обратил внимания.

Но на первом же допросе опера поняли, что к ним попал весьма любопытный экземпляр. Оказывается, все последние годы Поп – такова была кличка подозреваемого – состоял в банде киллеров-профессионалов. Как и многие его соратники, военную подготовку он прошел в спецподразделении морской пехоты.

Чем он провинился, история умалчивает, но однажды бывшие коллеги вынесли Попу смертный приговор. Сергей жил в постоянном страхе, на грани нервного срыва. И однажды все-таки сорвался: он взял топор и бросился на сожительницу.

Протокол с показаниями Попова спецпочтой был отправлен в Москву и вскоре лег на стол Генерального прокурора Юрия Скуратова. С этого момента следствие получило реальный шанс раскрутить не только дело Маневича, но и дело Листьева. Попов утверждал, что именно его коллега Андрей Челышев стрелял в телезвезду.

Ликвидатор в галошах

Какая бы версия ни была верна, удалось ли сыщикам разоблачить бандитов благодаря пьяным откровениям их авторитета, или благодаря агенту, указавшему на двух киллеров, которые, в свою очередь, указали на авторитета Серого, или, наконец, благодаря случайному аресту Сергея Попова, который указал на всех остальных, – ясно одно: уже зимой 1998 года следователи получили достаточно полную информацию о тамбовской банде убийц.

Впрочем, в банде были не только исполнители, но и организаторы. Таковым считают 33-летнего депутата Сергея Яковлева. До избрания в райсовет он был обычным фермером, главой фермерского хозяйства «Факел-2». На арендованных 200 гектарах выращивал зерно. Но, получив депутатский иммунитет, он решил изменить род деятельности. На заседаниях райсовета его никогда не видели – зато он объявился в Питере, уже под кличкой Фандора. Это имя все чаще звучало в оперативных донесениях о разборках, в которых участвовало уже упомянутое в предыдущих главах тамбовское преступное сообщество, которое контролирует не только родной город, но и северную столицу. По словам одного из оперативников, «грязную работу за Фандору выполняли специалисты – армейские спецназовцы, прошедшие через многие горячие точки».

После ареста Попа, Серого и других боевиков из бригады киллеров остальные их соратники – в том числе Яковлев и братья Челышевы – легли на дно, и долгое время никаких достоверных сведений об их местонахождении у следователей не было. Впрочем, одна зацепка была: братья-близнецы были родом из Ферганы. Логично было предположить, что именно в Средней Азии следует вести их поиски.

Вскоре было получено подтверждение этой догадки. Один россиянин, гостивший у родственников в Узбекистане, обратил внимание на странных соотечественников, которые от кого-то прятались и пытались снять дом или квартиру. Вернувшись домой, мужчина сообщил об этих людях своему приятелю – который по чистой случайности оказался оперативником, работающим именно по делу тамбовских киллеров.

Еще более достоверная информация у следователей появилась летом. На таможенном посту при пересечении таджикско-киргизской границы с фальшивыми документами попался один из лидеров группировки по кличке Ферганец. Проверив его личность по спецкартотекам, таджикские стражи порядка выяснили, что он находится в розыске по делу Маневича. В Таджикистан срочно вылетела опергруппа ФСБ.

Он раскололся на первом же допросе. Ферганец указал место, где скрываются остальные бандиты. Они все время меняли адреса, а в последнее время снимали домик в киргизском городке Кадамжай.

Благодаря молниеносной операции, проведенной сотрудниками ФСБ, РУОПа и их киргизскими коллегами, бандиты даже не успели оказать сопротивление. Впрочем, оружия в доме не обнаружили. Дело в том, что селевый поток уничтожил их арсенал 10 июля – за несколько дней до ареста. Кстати, вместе с арсеналом могли пострадать и сами боевики, жившие в то время в охотничьем домике в горах. Но жизнь им спасла привычка всегда быть настороже. Боевики охраняли свое убежище по всем правилам спецназа. Часовой вовремя заметил камнепад и успел предупредить друзей. Они выскочили из дома, но оружие спасти не успели. Это и облегчило операцию по их поимке.

Для доставки задержанных киллеров в Москву были предприняты беспрецедентные меры безопасности. В Фергану прибыла целая бригада оперативников и спецназовцев для переправки ценных пленников в Россию. Когда четырех киллеров сажали в самолет авиакомпании «Узбекистон хаво йуллари», в шапочках-масках были и преступники, и конвоиры. Когда лайнер приземлился в Шереметьево-1 и салон покинул последний пассажир, к трапу подкатил бронированный микроавтобус «Форд» и еще десять машин сопровождения. Через несколько минут кортеж уже мчался в центр Москвы. Еще через полчаса подозреваемые оказались в здании РУОПа на Шаболовке. Двоим из задержанных сразу же предъявили обвинения в убийстве тамбовских предпринимателей Рогового и Рогачева.

А уже на следующий день руководитель Главного управления по борьбе с организованной преступностью (ГУБОП) МВД России Владислав Селиванов заявил, что бандиты уже признались в убийстве Михаила Маневича и других известных людей.

Правда, с самого начала появились подозрения, что члены «банды спецназовцев» – так окрестили эту группировку мои коллеги – могут нарочно брать на себя побольше преступлений, чтобы запутать следствие. Однако некоторые детали, которые подследственные сообщали на допросах, говорят о том, что этим показаниям можно верить.

Гак, Сергей Попов (Поп) сообщал, что в день убийства Маневича киллер ходил и выбирал позицию в резиновых галошах. И действительно, следы галош были обнаружены в указанных Поповым местах. А потом выяснилось, что еще в период службы в морской пехоте Андрей Челышев страдал заболеванием почек. Врачи рекомендовали ему следить, чтобы ноги всегда были сухими. И он всегда в сырую погоду ходил в галошах или резиновых сапогах…

О том, что именно Челышев участвовал в убийстве Владислава Листьева, Попов узнал почти случайно. Однажды он ехал вместе с Андреем на очередное задание. В машине кроме них никого не было. «Интересно, а кто Листьева «замочил»?» – спросил без всякой задней мысли Попов. «Я», – просто ответил Челышев. А потом поведал некоторые подробности этой операции. Оказывается, поставив на боевой взвод пистолет, киллер засунул руку в полиэтиленовый пакет – чтобы гильзы остались в пакете. А на пол бросил гильзы от другого оружия, но того же калибра. Эту деталь также вполне можно проверить.

Наконец, еще одна важная улика – касающаяся дела об убийстве Отари Квантришвили. Оказывается, приклад снайперской винтовки, из которой стреляли в знаменитого авторитета, незадолго до операции треснул. По наводке Попова сыщики нашли баночку с клеем, с помощью которого ремонтировали приклады, – и вскоре установили, что содержимое банки идентично клею на прикладе.

Одним словом, каждое новое показание прибавляет следователям уверенности в том, что они на правильном пути. Правда, пока ничего не известно о заказчиках всех этих преступлений – и неясно, удастся ли проверить данные о том, что диспетчер, через которого передавался «заказ» – «генеральный подрядчик» этой банды, – работает в военном ведомстве.

Но очевидно главное. Если все эти громкие убийства совершала одна и та же группа людей, можно предположить, что и заказчики были одни и те же – или, по крайней мере, контактировали друг с другом. А из этого предположения следует, что речь идет о некой единой организации, о какой-то одной группе интересов – участвующей в глобальном переделе собственности в России. Вероятно, именно на эту группу интересов намекал Анатолий Чубайс в своем выступлении на похоронах Михаила Маневича.

Можно сделать и еще один серьезный вывод. Громкие убийства, громкие уголовные процессы, громкие скандалы – все это естественные особенности национальной приватизации. Такие же естественные, как гонорар в 450 тысяч долларов за брошюру о ее успехах.

Под крышей фонда своего

Некоммерческий бизнес

Среди нескольких относительно законных способов украсть миллион, несомненно, самым популярным к середине 90-х стало фондостроительство. Всевозможные благотворительные, общественные, вневедомственные, некоммерческие, целевые фонды повылезали как грибы после дождя. Неужели так много у нас вдруг появилось меценатов и таким пышным цветом расцвела благотворительность? Отнюдь. Просто «крыша» фонда – вообще общественного – не государственного, но и не коммерческого заведения – оказалась наиболее удобной для огромного числа предприимчивых людей, не желающих, однако, заниматься легальным бизнесом.

Легальный бизнес – дело хлопотное и, как правило, убыточное. Проблемы – на каждом шагу. Во-первых, острейшая конкуренция – все труднее найти свою, уникальную, никем не занятую нишу. Во-вторых, совершенно идиотское налоговое законодательство, съедающее 96 копеек из 1 рубля прибыли (если, конечно, все платить по честному). В-третьих (если не во-первых), рэкет: как только предприятие начинает давать хоть какие-то дивиденды, тут же появляются мытари с бейсбольными битами. В-четвертых, все вокруг «кидают» и все воруют – включая своих собственных работников. Короче говоря, проблем столько, что поневоле начинаешь искать обходные пути.

Именно таким неожиданным выходом из патовой ситуации является учреждение собственного фонда. Перечисляем плюсы.

Платить и вообще отчитываться перед фискальными органами не надо – фонд априори не коммерческая организация, никакого своего бизнеса – по идее – не имеет, следовательно, в государственную казну ничего отстегивать не обязан. Кроме того, до последнего времени вообще не было четкого законодательства, регламентирующего деятельность фонда; каким образом, на основании каких именно документов надо его регистрировать? можно ли его ликвидировать или запретить? кто вообще должен его контролировать? – все эти вопросы – если бы их кто-то вздумал задать – непременно повисли бы в воздухе.

Фонды как бы существуют – и как бы нет. Они как бы участвуют на рынке (и еще как активно участвуют! – см. ниже) – но как будто в шапках-невидимках. Их руководители ни за что не отвечают, – но пользуются немыслимыми правами.

Кроме освобождения от налогов – освобождение от таможенных пошлин. Ведь товары, поступающие в адрес благотворительных организаций (особенно импортные товары), – это гуманитарный груз. А у кого поднимется рука брать пошлину с гуманитарной помощи сиротам, старикам, инвалидам? Другое дело, что грузов этих оказывается порой гораздо больше, чем инвалиды способны надеть и съесть, – но где и кто будет устанавливать какие-либо рамки и ограничения для благого дела? И кто должен следить – попал ли в конечном счете этот товар к старикам и инвалидам или вся прибыль от его реализации давно уже осела на счетах в оффшорных банках?

Но таможенными преференциями дело, конечно, не ограничивается. Этого мало. Разве вы забыли про экспортные квоты? Например, на вывоз нефтепродуктов. Кому, спрашивается, выделять эти самые квоты, как не тем коммерсантам, которые действуют под крышей какого-нибудь, крайне нужного всем незащищенным слоям фонда? Вот, кстати, и решение проблемы конкуренции: какое может быть соперничество с теми, кто не платит налогов, таможенных пошлин, да еще и нефтяные квоты имеет? Руки прочь от благотворителей и меценатов!

Но и этого мало! Есть еще место в нашем необъятном рынке для всевозможных государственных программ и государственных заказов. А программы все как на подбор – во имя помощи все тем же неимущим и незащищенным. Кому же их, эти программы, реализовывать, кому принимать заказы? Конечно, им – некоммерческим, общественным, благотворительным…

Вот, например, программа по обслуживанию внешнего долга бывшего СССР. Бывшие соц– и просто развивающиеся страны деньгами расплатиться не могут, а вот натурой – пожалуйста. Но эту натуру – индийский рис, кубинский сахар etc. – надо прежде реализовать, распродать, а потом уже выручка может пополнить государственную казну. Но кому поручить столь ответственное и сулящее такие большие дивиденды (речь-то идет о миллионах долларов) задание? Каким-то «левым» коммерсантам, которые только о своих карманах и думают? Или им – благородным и бескорыстным помощникам униженных и обездоленных? Пускай после всех этих перепродаж, прокруток и комиссионных в саму госказну почти ничего из возвращенного социалистического долга не попадет – но обездоленным-то уж наверняка достанется! По идее…

Вы не поверите, но и это еще не все, и этого – как в известном стихотворении Арсения Тарковского – и этого мало! Фонды, как уже говорилось, сами никакой коммерцией вроде бы не занимаются. Где же им взять деньги на раскрутку? Правильно – за счет благотворительных взносов. Которые опять же налогами не облагаются. Хочет, например, какой-нибудь бизнесмен – даже не он сам, а фирма, которой ему поручено управлять, – помочь глухонемым. Выделяет миллиард. Чистенький миллиард, без всяких «отстежек» ложится на благотворительный счет. А там уже всем заправляет руководство фонда. А оно может счесть, что «глухонемые» денежки надежнее держать в швейцарском банке. Кто же руководству запретит? Несколько нехитрых операций (о них мы расскажем при случае) – и миллиард, предварительно отконвертированный по текущему курсу, оказывается за границей. И может так случиться, что пользоваться этими средствами сможет по доверенности вышеупомянутый бизнесмен или его родственник. Чувствуете разницу? В России деньги лежали в рублях на счете юридического лица – фирмы. А теперь эквивалентная сумма лежит за границей, при этом на счете физического лица – управляющего фирмой. А все благодаря принципиально некоммерческому фонду. Как же нам не быть меценатами, как же не выделять фондам и фондикам миллиард за миллиардом – если эти же самые деньги потом окажутся на наших собственных заграничных счетах?

В общем, счастья – выше головы! Но точку в перечне благоприятных условий для российского меценатства по-прежнему ставить рано. Потому что не только бизнесменам, но и чиновникам хочется иметь заграничные счета. А это значит, во всевозможные фонды стекаются не только коммерческие, но и государственные ручейки – федеральные, губернаторские, городские, муниципальные. «Надо делиться!» – сказал главный финансовый аналитик президентской администрации Александр Лившиц. И делятся, скидываются – еще как! Даже не ручьи, а полноводные реки, перетекающие в благотворительность, они едва не выходят из берегов – и не пересыхают никогда. Ни во времена шоковой терапии, ни во времена грозящей голодными бунтами финансовой стабилизации, ни в тяжкую годину девальвации и дефолта. Иногда складывается даже впечатление, что только в этих реках и зиждется жизнь на нашей суровой, нечерноземной земле.

В них, в этих фондах, столько благодати, что, казалось бы, не только российских – всех инвалидов, ветеранов и беженцев всего мира можно было бы накормить от русских щедрот.

Но вот незадача. Даже нашим собственным обездоленным ничего не перепадает. В переходах метро, на вокзалах, у мусорных баков все тот же люд в лохмотьях и на костылях – или в тельняшках и на костылях. Который, наверное, и не слышал ничего – ни о Фонде президентских программ, ни о президентском фонде «Россияне», ни о Фонде общественной защиты гражданских прав, ни о Российском общественном фонде инвалидов военной службы, ни о Российском фонде инвалидов войны в Афганистане (два последних были созданы как раз для одноногих в тельняшках).

Реки с золотыми рыбками текут мимо – мимо слепых, одноногих и престарелых. Они вытекают из государственной казны. И впадают в четырехэтажные особняки и оффшорные банки, они орошают оазисы VIP-жизни, неведомой и недоступной не только предполагаемым адресатам пресловутой благотворительности, но и всем нам, простым смертным.

Ведь все мы узнаем об этих фондах совершенно случайно – из газет. Но не под рубрикой «Благотворительность», а под рубрикой «Криминальная хроника».

А дело все в том, что если большинство минусов отечественной коммерции фондостроителям удается переправить на плюсы, то с одним минусом – тем, что мы обозначили под номером три, – поделать они ничего не могут. А он, этот минус, тем жирнее, чем больше сливок удается снять с инвалидного бизнеса нашим ловким и удачливым собирателям безналичных подаяний. Если государство такого рода бизнес в упор не замечает, то есть ведь у нас и другая власть – которую называют «пятой». Уж ее-то представители близорукостью не страдают. От их острых взоров не спасет ничего – ни декларации высоких целей и намерений, ни вывески на фасадах – с костылями и черными очками, ни президентская опека.

И звучат выстрелы. И гремят взрывы. И взлетают надгробья и людские тела над Котляковским кладбищем…