Текст книги "Десант в прошлое"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

Пристально посмотрев в глаза американца, я положил руку ему на плечо и негромко сказал:

– Стенли, ты уже член нашей команды, как полковник Ван Данер и Большой Тедди, только у тебя совсем другие задачи. Скоро Большой Тедди покинет Белый Дом и займётся тем, что станет создавать без войн и насилия Южно-Американские Соединённые Штаты, которые протянутся от мыса Горн до Гватемалы. Потом, когда он покончит с этой работой, то вернётся в Белый Дом и создаст ещё одну великую державу планеты – Северо-Американские Соединённые Штаты, в которые войдут Канада и Мексика. Ну, а тебе предстоит всё это время детально освещать эту работу и отсылать подробные доклады в Вашингтон. Сам понимаешь, даже Большой Тедди не сможет победить на выборах своих политических противников, если у нас, во-первых, что-то не заладится в Южной Америке, а, во-вторых, если в Штатах у него не будет сторонников и приверженцев. Так что от твоей работы будет зависеть очень многое, парень. В качестве нашего сливного бачка ты нам и даром не нужен. Ты должен честно и объективно докладывать своему начальству всё, что происходит в Венесуэле. Можешь при этом не щадить наше самолюбие. Поверь, мы уже сейчас больше всего нуждаемся в пусть и суровой, но справедливой и адекватной критике. Мы же не гении, так что можем и ошибаться.

Капитан Купер чуть ли не вытянулся после этих слов во фрунт, но отдавать мне честь всё же не стала, а лишь спросил:

– Сэр, значит ли это, что один экземпляр моего доклада должен лечь на ваш стол?

– Ни в коем случае! – Воскликнул я – Только этого не хватало. У нас и без того хватит в Соединённых Штатах людей, которые выскажут нам все претензии прямо в лицо и не постесняются при этом ещё и дать крепкого подзатыльника. Твоя задача, Стенли, оставаться тем, кто ты есть, разведчиком, и как ты будешь добывать информацию, это уже твоё дело, а мы постараемся тебе не мешать. Даже на секретные совещания ты станешь получать специальные приглашения и не нужно этому удивляться. Ты в любом случае будешь всего лишь наблюдателем и не более того, ну, а если в твои руки попадёт такая информация, о которой мы должны знать, то первым делом ты доложишь обо всём полковнику Ван Данеру, и уже потом сообщишь нам.

Покрутив головой, Стенли Купер с улыбкой сказал:

– Меня уже охватил азарт охотника, сэр. Поверьте, полковник Ван Данер не зря направил меня в Венесуэлу. Я уже трижды бывал в этой стране и поскольку имею смуглую кожу и прекрасно говорю по-испански, то запросто могу представиться кому-то хоть плантатором с подножий Анд, хоть льянеро. Теперь моя самая большая мечта, сэр, оказать когда-нибудь вам добрую услугу.

Внезапно на горизонте показались тучи, а вслед за этим послышался громкий звон корабельной рынды. На нас надвигался шторм и мы быстро покинули прогулочную палубу. Команда на "Симоне Боливаре" состояла из профессионалов высшего класса, а капитан корабля, не смотря на свою кажущуюся молодость, был настоящим морским волком. Он моментально развернул лайнер носом к набегавшим волнам и сбросил скорость. Я вошел в каюту и быстро осмотрелся в ней. Все мои вещи лежали в рундуках, так что ничто не должно было летать по каюте. Мне ещё ни разу не доводилось попадать в шторм, а поскольку моя каюта, находилась в передней части пассажирской надстройки, то я сел в кресло наподобие пилотского и пристегнулся к нему ремнями. После прогулочной палубы это было на "Симоне Боливаре" самое высокое место для наблюдения за морем.

Ураган хотя и не налетел внезапно, я всё же удивился тому, как быстро потемнело море, а вскоре наш лайнер встретился с волнами высотой метров в десять и началась болтанка. Когда-то я был совершенно невосприимчив к качке и вскоре выяснилось, что моё новое тело тоже плевать на неё хотело. В кресло перед самым большим иллюминатором, находившимся в моём кабинете, я сел не случайно, ведь по штатному расписанию на случай шторма мне предстояло быть вперёдсмотрящим. Всё правильно, ведь я находился на высоте в двадцать метров над водой и потому имел куда лучший обзор, чем в ходовой рубке. Уже первая волна буквально захлестнула корабль и я понял, что шторм будет не из слабых, но вода схлынула и наш лайнер поплыл дальше, как ни в чём не бывало, хотя его малость вдавило в воду. Ну, поскольку лайнер весил намного меньше эсминца, то и имел куда большую плавучесть, так что я не очень-то испугался.

Потянулись сначала нудные минуты жестокой болтанки, а потом и часы. Признаться, шторм надоел мне очень быстро, уже минут через десять. Хотя я и был не из боязливых, вскоре ко мне в каюту пришел матрос, тоже старый морской волк, сказал, что шторм так себе, средней паршивости и сел во второе кресло. Ответив, что мне и без него не страшно, я продолжил осматривать поверхность бушующего океана, бугрившуюся огромными волнами. Испугался я, и не на шутку, тогда, когда увидел вдали, справа от носа, какое-то судно, завалившееся набок. Вскоре оно исчезло, заслонённое очередной волной, но я, схватив большой микрофон, заорал:

– Борька, справа по курсу лежит на боку какой-то корабль! До него километра три с половиной или чуть больше. Поворачивай вправо где-то на двенадцать минут.

В кабинете тут же послышался через репродуктор сердитый голос нашего капитана:

– Серёга, на море нет километров. Мы всё меряем милями и кабельтовыми. Понятно. Мичман Соколов, ты что там, дрыхнешь?

– Никак нет, товарищ командир, – ответил сидящий слева от меня матрос, – просто мы с Серёгой поделили океан пополам. Его половина правая, а моя левая. Всё, я его вижу, капитан! Это грузопассажирское судно, водоизмещение ориентировочно пять с половиной тысяч тонн. Явно терпит бедствие.

Мичман Соколов заговорил на какой-то морской тарабарщине с румбами и зюйдвестами, так что я сразу перестал его понимать. "Симон Боливар" повернул направо и через несколько минут резко замедлил ход. Мичмана, словно ветром сдуло из каюты и я остался наблюдать за ходом спасательной операции один. Несколько десятков матросов быстро надели на себя ярко-оранжевые гидрокостюмы с туго надутыми спасательными жилетами и, привязавшись длинными леерами к кораблю, разделились на две группы. Одна группа матросов немедленно бросилась в воду и поплыла к сильно накренившемуся кораблю. Каждый буксировал за собой штук по десять уже надутых спасательных жилетов и я так понял, что приближаться к терпящему бедствию кораблю было опасно. Ещё трое матросов развернули в сторону корабля носовое орудие, вставили в его ствол здоровенную кошку и выстрелили ею по нему, причём очень метко.

Хотя болтанка была просто дикой, наши парни привязались к "Магдалине" двумя прочными канатами, установили на них самые настоящие стальные клетки с прикреплёнными к ним оранжевыми круглыми поплавками и пять матросов, оседлав их, стали перебираться на терпящее бедствие судно. Вскоре на борт стали поднимать первых пассажиров. Тех, кто отважился прыгнуть за борт. Это были баски-эмигранты из Испании, плывшие как раз в Венесуэлу, но ураганом их судно отогнало чуть ли не к берегам Флориды. Вскоре по канату притащили клетку с двумя с лишним десятками женщин и детей. Испуганных и промокших. Их тотчас завели внутрь лайнера и мы стали размещать их в каютах. Нас ведь к спасательным работам не допускали во избежание никому не нужных жертв в том смысле, что Нептун мог взять и с горя утопиться. Или лопнуть от смеха.

Первым делом мы закутывали спасённых в тёплые одеяла верблюжьей шерсти, после чего поили крепким, горячим чаем, отчего все ошпарились, но он им был нужен. Не смотря на лето, многие женщины и особенно дети всё-таки продрогли. Спасательная операция длилась шесть с половиной часов и всего мы приняли на борт триста девятнадцать человек, из которых восемьдесят шесть было членами экипажа, и чуть больше сотни чемоданов. Труднее всего было снять с "Магдалины" её судовладельца и капитана, француза лет пятидесяти и он так бы и остался на тонущем судне, если бы кто-то из наших парней не купил его. Естественно, не капитана, а судно. Едва капитана подняли на борт "Симона Боливара", как буквально десять минут спустя его посудина перевернулась кверху дном, заросшим водорослями и ракушками и быстро скрылась под водой.

Самым замечательным было то, что никто не погиб и спустя каких-то три часа шторм закончился. Как потом признался Борис Лавров, капитан "Симона Боливара", шторм-то был нешуточный, целых одиннадцать баллов по шкале Бофорта, но наш лайнер выдержал его с честью. Капитан "Магдалины", потомственный моряк с на редкость знаменитой фамилией – Шарль Сюркуф, когда мы вышли из штормовой зоны, честно сказал мне, что такого свирепого шторма ему не приходилось видеть. Он был очень удивлён, когда узнал, что сумел продать нам своё старое корыто за весьма достойные деньги и попытался было отказаться, сказав, что это было временное помешательство, но я, похлопав француза по плечу, лишь увеличил плату вдвое. Баски-эмигранты в результате этого жесточайшего шторма также потеряли практически всё, но в конечном итоге всё же выиграли. Они плыли в Венесуэлу мечтая там найти хорошую работу и мы её им не только предложили, но и компенсировали все потери. Нам ведь действительно были нужны рабочие руки.

В результате "Симон Боливар" превратился в самый настоящий цыганский табор. Все помещения на бывшем эсминце переделанном в быстроходный лайнер были битком забиты людьми. Хотя мужчины и спали лёжа на полу в коридорах, все были счастливы уже оттого, что остались в живых. Правда, троим нашим врачам пришлось поработать, они сделали несколько операций и приняли роды, в результате которых на свет появилась чудесная девчушка, которую счастливые родители назвали Симоной. Боря, прекрасно понимая, что это не дело, мучить людей в такой тесноте, вдавил педаль газа в пол и наш лайнер помчался с такой скоростью, что казалось, будто он вот-вот выпрыгнет из воды и взлетит, как птица.

Вскоре мы прибыли в Пуэрто-Кабельо и Анастас Иваныч Рикос, прибывший в этот порт, расположенный неподалёку от Каракаса, встречать нас, был немало удивлён, когда первыми с борта "Симона Боливара" на землю Венесуэлы ступил не я, а юная мадонна с малюткой на руках. Узнав в чём дело, он распорядился везти в президентский дворец всех, а не только нас. Вот таким был новый президент Венесуэлы, ничуть не хуже Уго Чавеса и, как и президент Боливарианской Республики нашей эпохи, тоже военный и даже бывший десантник, только успевший повоевать и дослужившийся до звания генерал-майора, но уже во внешней разведке. Наш друг проработал в Венесуэле почти двадцать лет. Он очень любил эту страну и прекрасно знал её. Обретя знания и облик сына плантатора, настоящего испанского гранда, он стал планомерно и методично превращать эту страну в то, чем она уже очень скоро стала, в процветающий, благополучный штат Южно-Американских Соединённых Штатов.

Глава 14
Тревожный июнь 1907 года

Высадка «Русского десанта» в Южной Америке прошла без сучка и задоринки. Через две недели после нашего прибытия в Венесуэлу, в порты Маракайбо, Барселона, Пуэрто-ла-Крус и Кумана стали входить пассажирские пароходы и транспортные суда. Площадки для строительства четырёх новых городов уже были полностью подготовлены и там даже началось строительство, но только с прибытием почти девяноста тысяч инженеров, рабочих и просто молодых парней, которые только-только начали осваивать азы своих будущих профессий работа закипела с утроенной силой. Дома в этих городах стали расти, как грибы после дождя, но ещё быстрее возводились заводские корпуса, ведь из стран Западной Европы, США и даже России было ввезено огромное количество металлических конструкций и комплектующих строительных изделий.

Президент Теодор Рузвельт, который всерьёз захотел стать архитектором Южно-Американских Соединённых Штатов, буквально потребовал от нас, чтобы в Венесуэле были созданы – нефтехимическая отрасль, современное судостроение на озере Маракайбо, радиотехническая, а также электротехническая промышленность. Помимо этих главных направлений, мы собирались построить также другие промышленные предприятия. Намеревались мы также развивать сельское хозяйство. Такую возможность нам давало то, что в Венесуэлу с начала года въехало около полумиллиона иммигрантов. Страна оживилась и буквально каждый венесуэлец мечтал теперь стать промышленником и миллионером. Новый президент Венесуэлы занял активную позицию относительно коренных народов и иногда сам выезжал в те места, где они жили, чтобы вовлечь их в новую жизнь.

В середине июня семидесятитысячный десант высадился в Бразилии, а в конце этого же месяца мы прибыли в Аргентину. В этой стране на берег сошло почти сто пятьдесят тысяч молодых парней. Им предстояло построить в этой стране пять городов и наш самый главный научно-промышленный центр на полуострове Вальдес. Весь этот полуостров и прилегающий к нему залив Сан-Матиас получил статус особой территории до того момента, пока мы не покинули страну, президентом которой так же стал член нашей команды. Начиная с лета девятьсот шестого года, мы начали развивать практически все страны Южной Америки, кроме Английской Гвианы, Голландской Гвианы и Французской Гвианы, которые стали нашей занозой на целых пять лет. Признаться, большинство наших неприятностей происходило оттуда и в конце концов Великий Гринго не выдержал, дал отмашку и войска Венесуэлы и Бразилии вышвырнули колонизаторов из Гвианы.

Ну, а я после того, как "Симон Боливар" прибыл в порт города Буэнос-Айрес, покрутившись в столице Аргентины вскоре отправился сначала в Монтевидео, потом в Асунсьон, Ла-Пас и уже из Боливии, проделав долгий путь на машинах, добрался сначала до Чили, а затем до порта Вальпараисо, чтобы снова подняться на борт "Симона Боливара" и поплыть дальше. Морем я в конце концов добрался до Коста-Рики и уже там мы перебрались с борта морского корабля, на борт корабля воздушного. Дирижабль "Россия" представлял из себя совершенно фантастическое зрелище. Двухсотпятидесятиметровый серебристый диск, летящий в небе, никого не оставлял равнодушным. В его нижней части находился трёхэтажный жилой отсек, под которым располагалась рулевая рубка с обзором на все триста шестьдесят градусов. На верхней плоскости находился ангар для шести двухмоторных, восьмиместных самолётов, которые могли взлетать и садиться во время движения дирижабля, что было очень удобно.

Наш новый штаб имел уже куда более мощное вооружение, чем "Симон Боливар". При высоте в восемьдесят пять метров, рабочий объём дирижабля "Россия" составлял два с половиной миллиона кубических метров и поэтому он мог поднимать в воздух до тысячи тонн грузов, но так его никогда не нагружали. Его максимальная загрузка никогда не превышала шестисот тонн и потому он мог подниматься на шестикилометровую высоту. Часть этой полезной нагрузки отводилась на артиллерийское вооружение и это были новейшие русские зенитные орудия, созданные на основе скорострельных немецких пушек "FLAK 88", только они стреляли не вверх, а вниз. Из-за этих пушек, а их было двенадцать, по шесть штук в носовых и кормовых гондолах и было введено понятие носовая и кормовая часть дирижабля, так как он мог лететь вперёд хоть носом, хоть задом, хоть как угодно, ведь шесть все шесть его рулей, оснащённых двумя двигателями мощностью в полторы тысячи лошадиных сил каждый, свободно крутились вокруг своей вертикальной оси.

Помимо того, что каждая орудийная гондола имела боекомплект из двухсот снарядов весом в пуд, дирижабль нёс на себе ещё и сто двадцать пятисоткилограммовых авиабомб, но они предназначались для шести самолётов. Те хотя и имели пассажирские салоны, были скорее десантно-штурмовыми военными самолётами, нежели сугубо гражданскими. У меня и в мыслях не было, возмущаться по этому поводу. Эти небольшие самолёты были на порядок совершеннее тех, которые должны были вскоре начать изготавливать сразу в нескольких странах. Простые и неприхотливые, они были вооружены четырьмя крупнокалиберными пулемётами "Корд", два спереди, два сзади, и без десанта могли поднимать в воздух четыре авиабомбы "ФАБ-500", а потому представляли из себя довольно грозные боевые самолёты, но в строю они находились недолго.

В конце октября одна тысяча девятьсот шестого года мы поднялись на борт дирижабля "Россия" и взяли курс на Нью-Йорк. В это время наши машиностроительные заводы уже приступили к работе, хотя ещё и не были толком достроены. Едва только схватывались бетонные подушки, отливаемые в строящихся цехах, как на них ставились металлообрабатывающие станки и наши рабочие, профессионалы экстра-класса сразу же начинали изготавливать детали более совершенных станков. Наши капиталовложения, сделанные в великого учёного Николу Теслу, а также то, что перед ним были настежь открыты двери хранилища знаний двадцать первого века, очень быстро принесли просто ошеломляющие результаты. Когда Никола Тесла взял в руки слиток соколовита, мы ещё не знали, что из этого выйдет, но уже очень скоро этот гений создал такой генератор энергии, до которого так и не смогли додуматься валары. Черпать энергию из космоса с его помощью, увы, было нельзя, но зато он имел КПД в девяносто семь процентов и это предопределило все наши дальнейшие успехи в области автомобиле и тракторостроения.

По нашему совместному решению мы не стали делать это открытие всемирным достоянием до тех пор, пока угроза Мировой войны не будет снята окончательно. Главной причиной этому было то, что обычный автомобильный двигатель мощностью в сто шестьдесят лошадиных сил, приводящий в действие генератор Теслы, с двумя компактными, но очень мощными электродвигателями его же конструкции, мог приводить в движение стотонный танк, дизельный двигатель тепловоза нашего времени, мог спокойно заставить вращаться электродвигатели судна водоизмещением в десять тысяч тонн и его скорость была бы ничуть не меньше, чем у "Симона Боливара". Вот потому-то мы и летели в Нью-Йорк. Там уже были готовы новые двигатели для нашего дирижабля и если до института Теслы мы добирались со скоростью в двести семь километров в час при попутном ветре, то сменив двигатели стали летать со скоростью двести восемьдесят километров в час, а дальность полёта увеличилась до сорока тысяч километров без дозаправки.

К счастью Никола не хуже нас понимал, что вооружать военных такими двигателями было бы безумием. Нам же он доверял полностью, как и мы ему. К тому же он вслед за мной также увлёкся исследованиями в области ментально-темпоральных наблюдений, но нам так и не удалось заглянуть в прошлое ближе, чем на пятнадцать лет. Зато он сумел улучшить конструкцию ментального шлема. Никола Тесла увлёкся также ещё одной темой – наноматериалами и нанотехнологиями. Он усовершенствовал свой механический осциллятор и с его помощью мы уже девятьсот шестом году стали получать самые различные наноматериалы. Это тоже предопределило целый ряд наших достижения в области вооружения и особенно защитной амуниции. Жидкую броню наши учёные создали уже в одна тысяча девятьсот восьмом году, но ещё раньше наноматериалы нашли своё применение в фармацевтической промышленности. Её мы развивали главным образом в трёх странах – в России, Бразилии и США и опять-таки на государственной, а не частной основе.

Всё у нас шло хорошо ровно до тех пор, пока король Испании Альфонс XIII, совсем ещё молодой человек, ему было всего двадцать лет, но король практически с рождения, не озаботился тем, что столько народа мечтает уехать из его страны в Южную Америку. Как раз в это время американская дипломатия пыталась вытрясти из него для нас концессию на подъём золота и серебра со дна бухты Виго. Король, подумав, решил поговорить со специальным посланником Большого Тедди, после чего согласился, но при одном условии, мы должны произвести в Испании модернизацию по типу латиноамериканской, о которой он уже был немало наслышан. Таким образом из Нью-Йорка мне предстояло срочно лететь в Мадрид. Первоначально мы не хотели связываться ни с одной из западноевропейских стран и даже в России не делали того, чем занялись в Латинской Америке. В Старом свете, как впрочем и в США, мы только и хотели, что раздать семи сестрам по серьгам и на этом успокоиться, а тут король Испании сам, без каких-либо намёков с нашей стороны захотел провести модернизацию.

Мы сразу же устроили большое ментальное совещание и стали решать, что нам делать. Испания ведь была страна с ещё теми нравами. Эта страна уже не была великой державой. Золотой век Испании давно миновал. В начале девятнадцатого века страну здорово потрепала Франция, потом её сотрясали гражданские войны. После этого была американо-испанская война в ходе которой была потеряна Куба, Пуэрто-Рико и, наконец, Филиппины, а затем настал черёд анархо-синдикалистов. Зная главарей террористических групп и самых активных террористов Испании, мы немного почистил её от этого зла, причём действуя может быть даже излишне кроваво и жестоко, вспарывая им животы и снося тесаками и мачете головы. Зато, уничтожив чуть более трёхсот убийц, мы здорово нагнали страха на всех остальных анархо-синдикалистов и те малость притихли. В том числе и это привело к тому, многие баски решили эмигрировать в Венесуэлу и Аргентину, где им всем нашлась работа.

"Королева морей" в то время была занята. На ней совершали круиз по Латинской Америке писатели, философы и другие деятели культуры. Было среди них немало испанцев и это благодаря некоторым из них король Альфонс XIII стал подумывать о модернизации. В конце концов, хорошенько всё обдумав, мы внимательно всё проанализировали, подсчитали, сколько денег, станков и оборудования на потребуется на самую капитальную модернизацию этой страны и решили, что если гора бежит к Магомету вприпрыжку, то ему не стоит воротить от неё нос. Мы срочно купили за бешеные деньги лайнер "Дойчланд" и погнали его сначала в Аргентину, а потом в Бразилию и в Венесуэлу, чтобы наши специалисты могли добраться на нём до печально знаменитой бухты Виго. К тому моменту мы уже находились в Мадриде и жители этого города две недели ходили задрав голову вверх, так как над ними постоянно кружил дирижабль "Россия". В то время это был самый большой в мире летательный аппарат и таким он оставался до середины века.

Переговоры проходили крайне трудно. Король Испании одновременно хотел и рыбку съесть и сразу на два кресла сесть. Ничего по сути не меняя, он хотел в обмен на сокровища, лежавшие на дне бухты Виго, получить индустриально развитую страну. В конце концов нам пришлось прибегнуть к помощи Большого Тедди и Петра Аркадьевича Столыпина. За первым мы слетали в Штаты, а второй прилетел на нашем двухмоторном десантном штурмовике. По пути из Санкт-Петербурга в Мадрид ему пришлось совершить посадку во Франкфурте-на-Майне для дозаправки. Немцы уже построили в этом городе авиационный завод и при нём большой аэродром, так что договориться с ними не составило труда и они даже не стали спрашивать кто и куда летит на этом самолёте. Вообще-то зря мы так сделали. Это привело к тому, что уже через полтора года в воздух поднялся сначала двухмоторный, а потом и четырёхмоторный самолёт и это были отнюдь не пассажирские самолёты.

Тогда мы об этом не подумали, но если честно, вовсе не те бомбардировщики явились той причиной, по которой была развязана Первая мировая война. Большой Тедди и Столыпин быстро разъяснили королю Альфонсу в чём именно тот заблуждается и он согласился провести в стране земельную реформу. Наши советники и консультанты уже добрались к тому времени до Испании и вскоре работа началась. Первым делом в стране был проведён референдум и шестьдесят восемь процентов испанцев высказалось за индустриализацию и модернизацию страны. Все разговоры о "сущности Испании", равно как и болтовня о "двух Испаниях" были прекращены и все заговорили об Испанском Возрождении. Если обратиться к тому плану, который был нами предложен, то ничем иным строительство сразу двух с половиной тысяч самых современных предприятий назвать было нельзя и чуть ли не вся страна села за парты.

Полторы тысячи молодых профессоров ежедневно читали лекции нескольким десятками тысяч самых образованных испанцев в первой половине дня, чтобы те после сиесты передавали полученные знания уже своим ученикам. Никакой теории, одни только сугубо практические советы, касающиеся огромного количества дисциплин. Всё остальное испанцам предстояло прочитать в тех учебниках и технических справочниках, которые печатались чуть ли не во всех типографиях. Параллельно уже в декабре месяце началось массовое строительство всех тех предприятий, которые через полгода, год будут оснащены новейшими станками, произведёнными в Венесуэле и Аргентине. Уже только за счёт того, что испанцы получили станки даже не первого, а второго поколения, эта страна получила огромное преимущество, но мы этого не боялись. Испания, как США и Российская империи заявили о своём нейтралитете.

На Европу это совместное заявление произвело даже большее впечатление, чем объявление войны. Как правящая верхушка Франции, так и главари Британской империи поняли, что теперь им не удастся так просто вовлечь США и Россию в войну, к которой они уже начали готовиться. В Великобритании и во Франции первыми начали модернизацию военно-морского флота, благо мы сделали им щедрый подарок в виде новейшей научно-технической документации. Германия и Австро-Венгрия также не задержались на старте, но это пока что была всего лишь подготовка к войне. О ней, о войне, даже перестали писать в газетах, но зато много думали в штабах. Наши разведчики, глубоко укоренившиеся в этих странах, своевременно докладывали нашему штабу о всех военных приготовлениях и поскольку они были очень серьёзными, то мы даже подумали, что войны всё-таки не будет, так как ментально даже генералы, мыслившие категориями девятнадцатого века, не были готовы к грядущей войне моторов с её танками и бомбардировщиками.

Вот тут-то мы и подкинули им мощные зенитные и противотанковые орудия, но это произошло несколько позднее. Зима в Испании это совсем не то, что зима в России. Поэтому стройка в этой стране и зимой не прекращалась, а начиная с весны из Латинской Америки в порты Испании стали приходить суда с новейшими, высокопроизводительными станками, причём некоторые из них, предназначенные для судостроения, были такими огромными, что их пришлось везти в разобранном виде и собирать уже на месте. С полезными ископаемыми в этой стране было туго, но зато Испания могла экспортировать их из России, что и было ей обещано. Поэтому и было заложено сразу пять довольно-таки крупных металлургических заводов, но самое главное, строилось более пятисот электростанций, использующих силу ветра и на всех ветряках мы собирались установить генераторы Николы Теслы. Это должно было удовлетворить потребности Испании на ближайшие двадцать, тридцать лет с лихвой.

В конце мая к берегам Испании прибыла наша водолазная флотилия, на охрану которой США направили уже пять линкоров, девять крейсеров и двенадцать эсминцев. А через две недели на горизонте показался во всей красе английский флот. Правительство Великобритании выразило свой протест по поводу того, что мя, якобы, собираемся потревожить покой множества английских матросов, утонувших в бухте Виго в одна тысяча семьсот втором году. Честно говоря, такой наглости я от англичан не ожидал, но всё именно так и произошло. Мы были предупреждены заранее о том, что Англия собирается насыпать нам на хвост соли. Поэтому дирижабль "Россия" прибыл к бухте Виго на двое суток раньше. Как только английские линкоры вошли в территориальные воды Испании, наши штурмовики моментально вылетели им навстречу и сбросили все бомбы, которые в них загрузили, причём очень прицельно. Шести линкорам не поздоровилось, причём двум капитально. В один угодило две авиабомбы, а в другой три. В остальные по одной.

Да, были жертвы, причём немалые, хотя ни один из линкоров не затонул, но только потому, что мы не стремились к этому. Бомбометание было произведено с ювелирной точностью и бомбы угодили в носовую часть каждого из шести линкоров новейшей постройки, спущенных на воду девятьсот шестом и девятьсот седьмом году. Мы уже существенно изменили историю и их у Великобритании было не четыре, а десять. Англичане не поняли сразу, что произошло, но зато здорово перепугались. Ещё бы, неизвестно из-за чего перед шестью самыми грозными кораблями вдруг выросли огромные столбы воды и к тому же все жесть кораблей сотряс удар чудовищной силы. Хотя ни один из линкоров не затонул, англичанам пришлось тут же начать спасательные работы и им уже было не до войны. Самолёты, проводившие бомбометание в пикирующем полёте с высоты в полтора километра, вернулись на дирижабль авиаматку, догнали его и один за другим приземлились, чтобы им подвесили ещё по четыре бомбы.

Следующее бомбометание носило уже чисто психологический характер, так как между английской эскадрой и испанским берегом просто выросла стена из воды и грязи, поднятой со дна. Сразу после этого открыли огонь, опять же предупредительный, наши воздушные артиллеристы. Когда с неба, с высоты шесть километров в твою сторону стреляют из пушек, имеющих скорострельность в двадцать выстрелов в минуту, не мудрено наделать в штаны. Сразу после этого один самолёт сбросил вымпел и тот приводнился рядом с флагманом. Его достали из воды и доставили командующему эскадрой, а им оказался никто иной, как сам контр-адмирал Джон Рашуорт Джеллико, лорд Скала. В водонепроницаемом пакете находилось моё личное послание, в котором я, используя от начала и до конца одни только непарламентские выражения, объяснял ему всю пагубность решения правительства Великобритании и в том случае, если он не повернёт назад, угрожал сначала разбомбить всю его эскадру, а затем отправиться в Лондон и раздолбать с воздуха Виндзорский замок, потом Вестминстерский дворец и Адмиралтейство.

Угроза подействовала и английская эскадра повернула обратно. В то злосчастное утро погиб триста семьдесят один человек, а ещё двести сорок два получили ранения. С одной стороны мы отвадили англичан от Испании навсегда, а с другой заполучили себе злейшего врага и уже через две недели с территории всех трёх Гвиан, а также с Фолклендских островов к нам полезли диверсанты, которых мы замучились отлавливать. Расстреливать мы никого не расстреливали, но вкалывать им на наших стройках пришлось долго. Правда, иногда им всё же удавалось что-нибудь взорвать или поджечь, но куда чаще они пытались поднять какое-нибудь восстание. Если в отношении Гвиан мы ещё хоть как-то сдерживались, то на Фолкленды отправились уже в конце лета и там англичанам пришлось туго. Против них выступили ведь не какие-то там сопляки, а бывалые спецназовцы. Всех пленных мы отправили в Великобританию с наказам рассказать о том, что нам не составит особого труда отделить голову короля Эдуарда VII от туловища и насадить её на шпиль Вестминстерского дворца.