Текст книги "Десант в прошлое"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 34 страниц)

И здесь нам на помощь пришел десант, но уже несколько иного рода. В окрестностях Малатии с неба спустилось на землю шестнадцать бронетранспортёров "Казак", без помощи которых нам пришлось бы туго. Мы понесли первые потери. Был убит один наш десантник, сержант Серёжа Говоров, а ещё одному нашему другу, рядовому Вите Косогорову, взрывом оторвало по колено обе ноги. Война без потерь не бывает, говорил я себе, но мне было странно видеть всю ту ненависть, которую турки выплеснули из своих душ на армян. Это ведь был не первый армянский погром Они пришли на эту землю как захватчики и удручающей регулярностью устраивали армянские и греческие погромы. В двадцать первом веке лично мне было страшно смотреть на мёртвые армянские храмы с крышами поросшими травой, а вокруг веселились и радовались жизни турки, которые после геноцида армян взялись за курдов, хотя те были их единоверцами.

Поэтому не надо удивляться, что сегодня на карте мира не найти такое государство, как Турция, как и не следует удивляться тому, что ни один человек не называет себя турком. Мы уничтожили Турцию раз и навсегда, без возможности возродиться как государству и как нации. Всё, хватит, сказали мы и сделали это. Почему, спросите вы? Да, хотя бы потому, что даже в двадцать первом веке в Турции торговля людьми не была редкостью, как, впрочем, не только в этой стране, но поверьте, это поветрие шло именно из Турции. Эта страна шестьсот лет совершала набеги на все славянские государства только для того, чтобы продавать рабов дальше на юг и восток. Мы предупреждали как народ Турции, так и его правительство, что последствия будут катастрофическими и это не возымело никакого действия. В этой операции по защите греков, армян и других европейцев я был всего лишь командиром десантной группы в составе десантного звена, но за пять дней мы в конечном итоге добрались до Стамбула.

С резнёй было покончено в первый же день, но только на суше, в тех регионах Османской империи, а по большей части как раз именно в Турции, где армия и толпа погромщиков набросилась на армян, греков и представителей других, немусульманских народов. Больше всего пострадали люди живущие в Стамбуле. Там резня приняла самый массовый характер и теперь половина города лежала в руинах. Были также буквально растерзаны сотрудники немногочисленных посольств европейских государств и в том числе их послы. Озверевшая толпа не щадила никого. Мы также не щадили ни солдат, ни погромщиков, ни каждого, кто брал в руки оружие из благих побуждений, ну, как же, русские напали на Турцию, а раз так, то с ними нужно сражаться. На выстрел мы отвечали сотней выстрелов и судьёй нам может быть только Бог. Турки сполна получили за все свои зверства, а они, право же, были страшными.

На мой взгляд больше всего досталось австрийским командирам и старшим офицерам турецких боевых кораблей. Турки их всех зверски замучили. На что они при этом надеялись, я не понимаю. Ещё вчера австрийские адмиралы и другие старшие офицеры отважно сражались в Восточном Средиземноморье с англичанами и французами, их награждали турецкими орденами, а сегодня на них набросилась озверелая толпа матросов и офицеров. Турки, по всей видимости, решили, что они смогут противостоять нашему флоту, но жесток просчитались. Он был потоплен весь в течение двух суток. Ни один турецкий моряк или морской офицер в итоге не выжил. Наши штурмовики без малейшей жалости добивали в воде выживших после чудовищной силы взрывов, которые разносили турецкие крейсера и линкоры на куски. Это было тотальное уничтожение нелюдей, презревших даже узы боевого братства и никто не проронил из-за них в наших рядах ни единой слезинки.

Мы все, словно окаменели и превратились в роботов. Какие там раны, сломанные пулями рёбра и ожоги! Мы их не замечали и, вколов в себя несколько ампул мощных антибиотиков, препаратов поддерживающих силы, а также другой боевой химии, которая была раз в пять мощнее фенамина, мы, передохнув пару часов, шли в бой. Иногда случалось так, что мы не успевали прийти на помощь к какому-нибудь осаждённому монастырю или храму и тогда его последние защитники вызывали огонь на себя, говоря, что в живых их осталось двое, трое или пятеро. Они умоляли нас покарать их убийц и мы это делали. С борта ракетных крейсеров, а иногда и из пусковых шахт в Южной и Северной Америке стартовали тяжелые ракеты, несущие к цели огромные теромобарические боеголовки.

Их взрывы были ужасны. В зависимости от погодных условий при взрыве образовывалась огненная сфера диаметром до полутора километров и всё, что оказывалось внутри неё, обугливалось до полной неузнаваемости. Всего таких пусков было произведено девятнадцать и два в том числе по пригородам Стамбула. Жертвы были очень велики, но и преступления турок тоже ведь были чудовищны. Уже вечером первого дня нашей самой главной задачей было сломить сопротивление турецкой армии и отрядов самообороны, в которые моментально превратились погромщики. Так они себя называли, когда, охваченные ужасом от того, что с ними никто не церемонится, начинали сдаваться в плен. В плену с ними тоже не церемонились. Их немедленно разували и скручивали им руки узкими полосками пластика, похожего на металл, порвать который было выше человеческих сил, после чего укладывали рядами прямо на земле.

Четверо суток нам приходилось буквально выдирать турецких солдат и погромщиков из множества подземных убежищ. Они пытались выставить перед собой живой щит из стариков, женщин и детей, но в таком случае если они не сдавались через полчаса, то мы уничтожали всех термобарическими боеприпасами. Вечером двадцать пятого сентября я посадил наш "Кречет" на палубе авианосца "Америка", который встал на якорь вблизи Стамбула. За пять суток мы потеряли убитыми троих десантников, но при этом неоднократно могли погибнуть все вместе. Никто даже не пытался сказать мне: – "Ваша светлость, вам надлежит находиться в штабе". В штабах у нас находились одни только военные, все те наши друзья, которые осуществляли руководство боевыми действиями, но теперь, когда Османская империя была повержена, а вся Турция оккупирована, нужно было принять политическое решение, что и было возложено на меня. Как только турбины "Кречета" остановились, Виктор спросил меня:

– Ну, что, Колобок, огорошишь нас чем-нибудь на ночь глядя или всё же возьмёшь тайм-аут до утра?

С трудом вставая из кресла, я огрызнулся:

– Витя, иди ты знаешь куда… Мне сейчас только бы добраться до госпиталя. У меня всё тело болит.

Не смотря на то, что мне действительно досталось во время последней высадки десанта, снова пришлось пострелять прямо из кабины, я всё же выбрался из кабины самостоятельно, а вот спускался по лесенке уже при помощи палубной команды. Боже, во что за это время превратился наш "Кречет". Весь исцарапанный, в копоти, с вмятинами от пуль он всё равно выглядел лучше, чем мы. Нас усадили на диванчики электрокаров и повезли в госпиталь. К счастью ничего серьёзного врачи во мне не обнаружили. Так, мелочи, несколько "щепок" отлетевших от внутренней поверхности боескафандра вонзилось мне в тело, было сломано четыре ребра и больше ничего. Первым делом меня загрузили в горячую ванну, где я нежился целый час, после чего мне начали накладывать швы даже не на раны, а на порезы. Потом мне наложили на грудь давящую повязку, одели в шелковую пижаму и отвезли на каталке президентскую каюту.

Наутро я чувствовал себя ещё хуже, чем вчера вечером и потому потребовал себе таблетку стимулятора, а поскольку выпил их за пять суток всего две, то мне её дали. Попробовали бы не дать. Через час я чувствовал себя совершенно другим человеком. Надев мундир майора Корпуса, я отправился из спальной в просторный кабинет. На борту каждого нашего крейсера имеется так называемая президентская каюта, отведённая для меня. Ещё до начала операции "Гнев миротворцев", я потребовал от своих друзей, чтобы никто не вмешивался в мои личные дела, а они заключались в следующем, до тех пор, пока обстоятельства не потребуют от меня выступить с очередным политическим заявлением, я вместе с Айболитом и Битюгом буду находиться в самой гуще событий и буду одним из нескольких тысяч командиров десантно-штурмовой группы. Если мне суждено погибнуть, то я погибну на этой войне. Если нет, останусь жив.

Немного подумав, те мои друзья, которые, как и я, были военными, согласились, что так оно и должно быть. Я не государь император и не президент, чтобы протирать штаны в Питере. Моя жена сразу после этого заявила, что она также отправится в бой вместе со мной и что это обсуждению не подлежит. Спорить с Алмирой не имело никакого смысла. Как пилот она была даже получше меня, в смелости ей не было равных, а ещё она обладала просто невероятным хладнокровием и была великолепным бойцом-рукопашником. Все пять суток Ала, как и я, провела в непрерывных боях и не раз была на волосок от гибели, но при этом не получила ни единой царапины. На борт "Америки" она прибыла на сорок минут раньше и потому встретила меня в каюте, как ни в чём не бывало. Она же перекрестила мне спину, когда я вышел из спальной и прошел в кабинет.

Через огромный иллюминатор мне был хорошо виден собор Святой Софии. Его купол уже венчал огромный золочёный крест, а все минареты были снесены. Что же, в этом варианте истории свершилось именно то, что должно было свершиться не возьми большевики власть в свои руки. Между прочим, я не испытывал ненависти ни к Ленину, ни тем более к Сталину. Они страстно желали власти, стремились к ней и получили её, а всё остальное это уже разговоры в пользу бедных. Мы тоже стремились к власти, но над умами, а не к её золочёным регалиям. В отличие от Николая II, Ленина, Сталина и всех прочих сильных мира сего мы знали, что ждёт Землю в двадцать первом веке, а потому стремились только к одному – отразить атаку валаров и не дать им уничтожить на нашей планете всё живое. Им ведь не были нужны накопленные нами культурные и иные ценности и даже наши природные ресурсы. Они просто хотели завоевать нашу планету, переделать её под себя а нас уничтожить.

Турки после всего того, что они устроили, виделись мне самыми настоящими валарами. Подсев к столу, я включил компьютер и принялся изучать данные о потерях. Они были чудовищными. От рук турецкой военщины и погромщиков погибло двести семьдесят шесть тысяч триста сорок восемь человек на суше и одна тысяча семьсот двадцать три человека на борту военных кораблей. Турок в ходе боёв было убито свыше семисот двадцати тысяч человек. Наши потери составили четыреста двадцать человек убитыми и пять тысяч триста тяжело ранеными, из которых в строй сможет вернуться не более десяти процентов. Соотношение потерь составляло один к ста двадцати пяти и если бы не та спешка, с которой нам приходилось действовать, мы вообще могли бы не потерять ни одного человека убитыми, но нам нужно было спасать армян, греков, болгар и в том числе даже тех турок, которые не исповедовали традиционный ислам.

В погромах самое активное участие принимали также курды, что было особенно неприятно. Чтобы понять почему, нужно знать о том, что в конце двадцатого века турки истребляли курдов точно так же, как в начале века армян и греков. По поводу резни, этого форменного геноцида, учинённого турками, нужно было срочно принять политическое решение, причём такое, которое осталось бы в веках и я ещё в первый день знал, каким оно должно быть. Знал, но помалкивал и не говорил об этом даже Виктору и Михаилу. Ровно в полдень в мой кабинет вошел наш Высший политический совет, состоящий из сорока человек, в котором я был Председателем и сорок первым его членом. Мы давно уже договорились, что по некоторым вопросам я буду принимать единоличное решение, нравится это кому-либо или нет, а мои друзья его могут только одобрить или же заявить своё особое мнение, после чего такой человек должен покинуть Высший политический совет, который к тому же не был выборным органом.

В него были включены только те люди, заслуги которых в далёком прошлом не вызывали никакого сомнения и некоторые из них когда-то были просто рабочими, но такими, которые сделали для страны ничуть не меньше, чем самые выдающиеся учёные. Все они, как один, были облачены в мундиры корпуса и точно так же, как и я, сражались все минувшие пять дней и это была их святая обязанность. Мы не собирались прятаться за спинами молодых парней и девушек и единственно кому было тяжелее всех, это нашим флотоводцам, воздушным и сухопутным стратегам, которые были вынуждены наблюдать за картиной происходящего в своих штабах. Хотя кое у кого всё же не выдерживали нервы и они, облачившись в витязи, садились в кабину штурмовика и мчались на нём в атаку на врага тогда, когда никакой другой возможности срочно прийти на помощь осаждённым людям не было. Виктор Зиновьевич Проскурин, который вселился в тело брата своего деда, сев за стол последним, сказал:

– Серёжа, мы тут поговорили промеж собой и приняли решение одобрить любую твою инициативу, так что не стесняйся.

Кивнув, я развёл руками и тягостно вздохнул:

– Тут уже не до стеснений, мужики. Операторы, включить телекамеры и не хрена меня припудривать, я вам не телезвезда. – в кабинет вместе с моими друзьями вошло три корреспондента и в том числе капитан Вацлав Сенкевич – Дамы и господа, Османская империя и турецкий народ совершили чудовищное преступление против всего Человечества и человечности. Словно стая диких зверей, турки набросились на своих сограждан с одной единственной целью, чтобы уничтожить их всех. Более того, турецкие военные моряки уничтожили всех австрийских военных специалистов, которые командовали боевыми кораблями турецкого флота. Если бросить взгляд вглубь веков и внимательно присмотреться к истории Османской империи, то мы увидим, что на протяжении всех шести веков она постоянно была агрессором и эта резня далеко не первая. Геноцид народов давно уже стал её политическим инструментом и пришедшие к власти младотурки ничем не лучше прежних властителей Османской империи. Поэтому я, как Председатель Высшего политического совета Корпуса миротворцев приказываю ликвидировать Османскую империю и уничтожить Турцию, как суверенное государство, а вместе с ней уничтожить весь турецкий народ, но при этом не путём массового убийства турок. Всё население Турции будет разделено по гендерному признаку и расселено по планете таким образом, чтобы ни один турок не жил от другого на расстоянии ближе пяти километров. За каждым турецким мужчиной и за каждой женщиной будет установлен строжайший надзор и им под угрозой длительного тюремного заключения будет запрещено общаться друг с другом. В обязательном порядке они будут жить осёдло без права передвижения по стране иначе, как по специальному приказу властей. Российская империя огромная страна, дамы и господа, и вместе с Китаем и США она поглотит турецкий народ и перекуёт его. Все дети в возрасте до десяти лет будут поодиночке переданы на воспитание в принудительном порядке, но всё это произойдёт только после того, как следователи военного трибунала Корпуса миротворцев расследуют все преступления турецкого народа и вынесут приговоры как в отношении убийц, так и их подстрекателей. А теперь, соратники, за работу, надо сделать это и покончить с народом, сотворившим такое пусть и не в прямом, а в переносном смысле, но безоговорочно и навсегда. Иначе они повторят это и не раз.

Глава 12
Незавидная роль мирового жандарма

То, что устроили младотурки, увидел чуть ли не весь мир за исключением стран, оккупированных Англией и Францией. Зато в самой Англии и Франции люди увидели, что творили эти звери и услышали рассказы тех, кому посчастливилось выжить. Седьмого числа следователи военного трибунала Корпуса приступили к работе. Под ментоларгином кто угодно становится честным и правдивым, а поскольку турецкий язык у нас знали очень многие люди и к тому же в переводчиках мы недостатка не испытывали, то уже очень скоро выяснились страшные вещи. В первую очередь то, что ненависть к грекам, армянам, сербам, болгарам, не говоря уже о русских, турки всосали, что называется, с молоком матери. Подстрекателями оказались не только младотурки, но и две трети стариков и старух, которые науськивали своих сыновей и внуков и более половины из них говорили: – «Иди и убей, иначе ты недостоин быть продолжателем рода».

Да, ни больше, ни меньше. Не имея сил взяться за оружие, они посылали убивать своих детей и внуков. Даже семи, восьмилетние дети и те считали, что всех неверных нужно убивать как собак. Самых оголтелых подстрекателей и всех тех, кто принимал личное участие в погромах, трибуналы приговаривали к смертной казни. На множестве холмов были установлены клетки из жаропрочной стали с поддонами, в которые заводили приговорённых к смертной казни, после чего вокруг них устанавливали на стольных помостах множество ёмкостей с напалмом, а на сами клетки навешивались противопехотные мины направленного взрыва. После того, как миротворцы отходили подальше, срабатывал часовой механизм, гремел взрыв и вспыхивал погребальный костёр. Когда клетка остывала, всё повторялось на глазах захваченного в плен политического руководства Османской империи и её высших военных руководителей. Им предстояло отправиться на тот свет последними и ни о какой пощаде не шло и речи.

Тех же турок, в вину которых можно было вменить только молчаливое согласие со всем происходившим, безжалостно пороли нагайками, а затем, заковав в кандалы, развозили по городам и весям как Российской империи, так и другим странам мира. Наши союзники довольно живо поддержали моё решение и только в Англии, Франции и Австро-Венгрии слышался истошный вой и рёв протестующих против беспредела Корпуса. И это после того, как их граждане были растерзаны в Стамбуле. Истинной причиной погромов была подстрекательская деятельность Англии и Франции. Таким образом Антанта, от которой уже отошли Бельгия и Голландия, решила втянуть в войну Россию, но этого не произошло. Они недооценили нашей истинной мощи и политического влияния, а потому действовали в полном соответствии с ранее разработанным планом.

Что же, у нас тоже имелись заранее разработанные планы на все случаи жизни. Среди них не было только одного – что нам делать с Турцией? Решение относительно территории Турции было принято быстро. Армении возвращались её земли, Курдистану предоставлялась возможность создать своё собственное государство, но только через двадцать пять лет, а до того момента он будет оккупирован за то, что многие курды участвовали в резне. Вся Северная Турция до тридцать шестой параллели отходила к России, западная часть её Юг передавалась Греции, а на восточной было решено создать еврейское государство Израиль вместе с небольшим анклавом на территории Палестины. Иерусалим становился его столицей, но над ним устанавливался Российский протекторат. Такое решение еврейского вопроса устроило в первую очередь самих евреев, которым было предложено добровольно отправиться в Израиль, причём всем до единого.

Много позднее мои друзья спрашивали меня иногда, что было бы с Турцией не устрой турки эту кровавую резню? Да, ничего бы не было! После двадцати пяти лет под внешнем управлением, турки стали бы точно такой же независимой страной, как и любая другая, с открытыми границами прочными экономическими связями со всеми остальными странами, избрали бы себе президента и жили точно так же, как и все другие народы на Земле. После того, что они учинили, я не мог поступить иначе. Казненные нами преступники моментально стали бы героями и великомучениками, про резню турки уже очень скоро начали бы говорить что её и вовсе выдумали, чтобы опорочить их, а потому мы не могли проявить слабость и нерешительность. Зато после того урока, который мы преподали всему миру, не существует даже такого понятия, как исламский или какой-нибудь другой фундаментализм, терроризм и радикальный экстремизм.

На примере Турции мы преподали всему остальному Человечеству очень хороший урок, хотя и стали в глазах многих народов мировым жандармом и душителем свобод, но не на долго. Что же касается самих турок, то они ведь получили по заслугам. Шестьсот лет их страна была мировым бандитом и жила за счёт грабежа, разбоя и работорговли, поэтому сегодня Османская империя это всего лишь достояние истории, но я что-то не слышал, чтобы ею кто-то увлекался всерьёз. Поэтому у меня нет никаких сожалений из-за того, что я отдал такой жестокий приказ и он был выполнен. В любом случае было казнено людей меньше, чем убито с оружием в руках по время пятидневных боёв. Вот что действительно стало для нас проблемой, это семимесячная задержка, которая в конечном итоге вылилась в долгие четыре года и восемь месяцев войны против Англо-Французской Колониальной Коалиции. Да, англичанам удалось выиграть за счёт этого мятежа время и, что самое главное, пополнить свои ряды солдатами.

Пока мы были связаны по рукам и ногам турецкой проблемой, в колониях Англии, Франции, Бельгии, Португалии и Дании крепко укоренились англичане, французы, а также присоединившиеся к ним бельгийские, датские и португальские плантаторы и влившиеся в их ряды арабские племенные вожди. Они контролировали огромную территорию и имели с нами паритет в численности вооруженных сил. Мы превосходили их в качестве военной техники и оружия, но и они не сидели сложа руки и создали в Индии, а также в Западной, Центральной и Южной Африке четыре мощных военно-промышленных комплекса. Именно они представляли из себя самую серьёзную угрозу, но наиболее сильным был Пакистано-Индо-Бирманский анклав британского владычества, всосавший в себя более половины людских ресурсов. Остальные четыре являлись лишь его дополнением, но и они усиленно готовились к войне, причём к войне тотальной.

Мы же пока что занимали выжидательную позицию и наводили порядок в Турции, Курдистане, Ираке, Сирии и других странах, появившихся на свет благодаря падению Османской империи. Единственное, что произошло за эти семь месяцев хорошего, так это то, что сама собой развалилась Австро-Венгрия и все страны, входившие в эту империю, одна за другой присоединялись к Свободной Европе. Было образовано также государство Израиль, в которое устремилось множество евреев со всего мира. Наше господство на море и воздухе было неоспоримым, но как африканский, так и азиатский колониальные анклавы вполне могли существовать самостоятельно, а потому какого-то большого грузооборота между ними не было. Они были сугубо континентальными образованиями и пока что ничто не мешало им готовиться к войне. А ещё наш главный враг – Англо-Французский колониализм, был далеко не глуп и вынашивал далеко идущие, грандиозные планы, нацеленные на порабощение России.

Поэтому огромные деньги и материальные ресурсы были вложены не только в военно-промышленный комплекс Азии и Африки, но и в сельское хозяйство. Были созданы десятки тысяч военизированных сельскохозяйственных поселений, по сути казачьих станиц или израильских кибуцев второй половины нашего двадцатого века, причём в тех районах, где с водой не было никаких проблем. Для того, чтобы создавать запасы воды в период дождей, в Африке были построены тысячи водохранилищ и разветвлённая сеть ирригационных трубопроводов. Английские учёные нашли эффективный способ борьбы с мухой цеце, создав мощный инсектицид направленного действия, а потому самые плодородные районы стали доступны для земледелия. Вместе с тем "на корню" были скуплены все племенные вожди и царьки, для которых строились в каждом сельскохозяйственном поселении роскошные, по африканским понятиям, дворцы. За эти и другие подачки в виде офицерских мундиров они продавали свой народ колонизаторам ничего и никого не стесняясь.

Англичане вывезли из Индии практически всех неприкасаемых в Африку и равномерно распределили их по всем колониям, но перед этим в течение полутора, двух лет хорошо откармливали их в военных лагерях, учили грамоте и обращению с современным оружием, чтобы потом отрядами численностью от мотопехотной роты до двух поселить вместе с семьями в довольно-таки неплохих домах с небольшими приусадебными участками, чтобы они охраняли земледельцев, ввезённых из Индии, Пакистана, Афганистана и Бирмы, а заодно заставляли негров работать на полях. Для того, чтобы не создавать слишком уж большого социального неравенства, для всех, кто жил в сельскохозяйственных поселениях, строились дома. Заправляли всем, естественно, пять-шесть белых сагибов, имевших личную охрану из десятка, другого гуркхов в возрасте от сорока до пятидесяти лет, которые получали за это очень высокую плату.

Таким образом на каждого чернокожего царька имелась управа и потому он не смел даже пикнуть, сидя в своём "дворце" и больше ничем, кроме своего гарема не интересовался. В поле работали преимущественно женщины, так как подавляющее большинство мужчин было продано в армию, но не сильно-то горевало из-за этого. Хорошая еда, выпивка и проститутки в солдатском борделе, а также неплохое жалование заставляли их считать, что им очень сильно повезло. Поскольку техника применялась практически повсеместно, то всех буквально палками заставляли учиться читать и писать, а также изучать устройство трактора и автомобиля. Причём всех поголовно, даже гуркхов, а потому самыми главными персонами были белые специалисты, которые никогда не расставались с оружием потому, что все числились офицерами колониальной армии и находились на службе. В любом случае это пошло жителям Африки на пользу, так как там по крайней мере перестали умирать от голода.

В армию колонизаторы гребли всех подряд мужчин в возрасте от семнадцати до тридцати пяти лет. По всей Африке было построено вокруг промышленных городов множество военных баз, на которых белые инструкторы ежедневно муштровали рекрутов с различным цветом кожи: арабов, вьетнамцев, тайцев и бирманцев, негров из самых различных народностей и даже бушменов и австралийских аборигенов, из которых готовили диверсантов. В общем Африка готовилась к тотальной войне и буквально везде все народы были тщательно перемешаны, но при этом привязаны к семьям, живущим в новых городах. Больше всего меня поражали темпы этого процесса. Не прошло и пяти лет, как вся Африка была превращена в один сплошной военный лагерь, битком напичканный современной военной техникой и почти все люди, включая даже женщин, щеголяли в нарядной военной форме тропического образца.

Единственное, чем отличались солдаты колониального корпуса, так это тем, что все они были облачены в тропические кортесы и цезари в то время, как все остальные солдаты были этого лишены и лишь офицеры имели защитную амуницию. Дисциплина была строжайшая. За неповиновения солдат безжалостно пороли и даже расстреливали, но при этом всем внушалась мысль, что после победы они станут сагибами и чуть ли не обретут белую кожу. Промывка мозгов была поставлена на высочайший уровень и буквально каждый солдат мечтал о победе над Россией и Корпусом миротворцев, ведь тогда он получит три белых женщины, полный ранец золотых монет и станет без пяти минут царём, падишахом или на худой конец князем. И это срабатывало. Умеющие читать одни только инструкции люди верили в то, что они одержат над нами победу и тогда на них станут работать белые рабы, а им достанутся их женщины.

В Индии, а также на прилегающих к ней территориях Пакистана и Бирмы дело обстояло несколько не так. Имея за спиной Гималаи, англичане и французы, а также часть колониальной элиты Бельгии, Голландии и Дании создали на флангах, а также вдоль побережья пять мощных рубежей обороны. В центральной части Индии, вокруг Нагпура, было построено пять городов-крепостей и в каком-то сейчас засел английский король Георг V, который начал всерьёз мечтать о мировом господстве. По его замыслу мы должны были завязнуть в Африке и потерять там до половины своих войск, ведь её оборона была построена по принципу пудинга с изюмом, когда куда не сунься, обязательно наткнёшься на мощную военную базу-крепость, прекрасно укреплённую и подготовленную к многолетней обороне. Если принять во внимание, что англичане уже начали массовое производство реактивных самолётов и вместе с тем полным ходом добывали нефть в Кувейте и Нигерии, то это так и было.

О том, что мы посмеем вторгнуться в его индийские, пакистанские и бирманские владения, Георг, по донесениям нашей разведки, даже не помышлял, но при этом дольше, чем одну неделю, не жил ни в одной из своих громадных крепостей. Для него было специально проложено по кругу метро, вот он и ездил из города в город. Он считал, что победа у него уже практически в кармане и в чём-то был прав. Нет, разумеется не в том, что ему удастся завоевать весь мир после того, как будет покончено с Корпусом миротворцев и Российской империей. Просто мы столкнулись с такой ситуацией, что нам, оккупировав Англию, Ирландию и Францию сначала придётся двинуть свои войска на юг, в Северную Африку и дойти до Африки Южной. Да, но при этом англо-французские войска, которые находились в Пакистане, Индии, Бирме и Французском Индокитае, также не могли двинуться на север и по сути оказались в западне.

Поэтому-то мы и не спешили. Нам ведь тоже нужно было сначала укрепить Корпус миротворцев кадрами, в основном солдатами и офицерами завербованными в него в России, Германии и бывшей Австро-Венгрии, в независимые страны которой сплошным потоком хлынула материально-техническая и гуманитарная помощь из России, Южной и Северной Америке. Оттуда в Корпус также прибывало большое количество солдат и офицеров. В мае месяце девятнадцатого года практически без единого выстрела мы оккупировали все страны Европы от Норвегии до Португалии. Кроме, естественно, Германии, Италии и Испании. Германия просто вошла в наш экономический и политический союз, а для Англии и Франции, где большую, а точнее подавляющую часть населения составляли старики и дети, наша мирная, гуманитарная оккупация явилась настоящим спасением.

До конца лета мы наводили в этих странах, большая часть взрослого населения которых "загремела" в колонии, порядок. Нужно было срочно восстанавливать в них экономику и нормальную жизнедеятельность. Самым великим благом на тот момент были валарские медицинские технологии, которые позволяли весьма существенно восстанавливать силы пожилых людей и омолаживать даже самых глубоких стариков. Тем не менее трудовых ресурсов в этих странах остро не хватало и мы были вынуждены ввозить туда рабочие отряды из-за рубежа, но они не были мигрантами и не поселялись там навечно. Все они работали там вахтовым методом и об этом было заявлено заранее. В основном это были жители Российской империи и Китая, которые приезжали всего на полгода.