Текст книги "Операция "Изольда""

Автор книги: Александр Лидин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Нет человека – нет проблем, – цинично заметил Василий.

– Но Илларион Павлович…

– Может, оно и к лучшему, – пробормотал Василий. – Так, по крайней мере, его во враги народа не запишут… Пойдемте, нам нельзя терять ни секунды, скоро тут будут немцы.

Конечно, быть может, стоило броситься назад, попытаться разобрать камни в поисках уцелевших. Правда, Василий глубоко сомневался, что кто-то там смог уцелеть. Разве что живой мертвец. К тому же и в самом деле стоило поторопиться.

Он уже собирался хорошенько тряхнуть товарища Раткевича и продолжить свой путь, как из темноты зала ему навстречу выскочил Вельтман. Мальчишка аж трясся от страха – зуб на зуб не попадал. Следом за ним появилось еще трое бойцов.

– Там стреляют…

Церковь вновь тряхнуло.

– И что?

– Одного из наших убило. Бьют они по переправе… Там вообще… – Мойша не договорил. Вместо этого громко всхлипнул, вытирая кулаком сопли и слезы.

– Подотрись, а то не красный боец, а сопля бродячая, – Василий повернулся к энкаведешникам. – Кто старший?

– Я, – выступил вперед один здоровяк. – Сержант Слушко.

– Вот что, сержант… – но договорить Василий не успел. Тряхнуло так, что с потолка посыпались камни.

«Глядишь, тут все обвалится, – подумал Василий. – А пока нужно отсюда выбираться. Раз немцы палят, то вряд ли в ближайший час в город войдут. Ну не станут же они по своим лупить, а раз так, то надо конца этого обстрела дождаться, архив запалить и ноги делать». О том, чтобы что-то вывезти из города, речи уже и не было.

– Тут есть где пальбу эту переждать? – обратился Василий к Раткевичу.

Но тот только потряс головой, словно не понимал, о чем идет речь.

– Я говорю, подвал здесь есть какой-нибудь?

– А как же, – сразу встрепенулся Сергей Сергеевич. – Вон там, – и он показал в дальний угол зала, туда, где валялся живой мертвец, пристреленный Василием.

– Хорошо. Пошли быстро, – кивнул оперуполномоченный. – Отсидимся, пока эта канонада не закончится.

И решительным шагом он направился в указанную сторону. Переступив через мертвое тело, он подошел к разломанной решетке, которая раньше преграждала путь в темную глубину. Сам проход был не таким уж широким, но в нем вполне могли разойтись двое. Вот только решетка Василию не понравилась, точнее, решетка была что надо – массивные, свареные между собой прутья, и замок большой, амбарный. А не понравилось то, что средние прутья были выгнуты наружу и раздвинуты. Это ж какую силищу надо иметь, чтобы такое сотворить?..

– Тю… а это кто? – остановился у трупа сержант.

– Сержант Слушко, сюда быстро! – приказал Василий. – Трупы будем исследовать, когда обстрел закончится. – А потом он еще раз взглянул в темный зев хода по ту сторону прутьев и повернулся к Раткевичу, который следовал за ним, словно собачка на поводке. – Посветить чем есть?

– Там несколько ламп и факелы, справа в нише.

Василий потянулся во тьму. В самом деле, справа от входа в стене была ниша, в которой лежало несколько заготовленных факелов и стояли две керосиновые лампы.

– Отлично… Давайте туда быстро.

Солдаты один за другим пролезли через дыру в решетке. Василий был последним. Он едва успел нырнуть в узкий подземный проход, когда на то место, где он только что стоял, с потолка рухнул огромный камень. «А ведь прибил бы», – пронеслось в голове Василия. Но сейчас не время было задумываться о превратностях судьбы.

Когда Василий проскользнул в подземный коридор, Слушко, шедший впереди всех, уже зажег одну из ламп.

– Тут ход вниз, лестница какая-то…

– Ты не болтай, а ногами шевели, – прикрикнул на него Василий, едва устояв на ногах после нового взрыва. Нашарив в нише одну из ламп, он спросил у Сергея Сергеевича:

– Спички есть?

Тот протянул коробок. Василий попытался зажечь спичку, но удалось ему это только с третьей попытки. От взрывов казалось, что каменная кладка вокруг ходит ходуном.

– Эко кучно лупят, – заметил один из энкаведешников. – Суки фашистские.

– Пошли, пошли, – подтолкнул его в спину Василий. – Нечего тут толпиться.

– А как завалит выход… – начал было другой.

– Не каркай…

– Разговорчики!

– Осторожно, товарищ командир, тут ступеньки…

Небольшая лестница… а потом потолок словно бы обрушился на Василия.

Глава 2

Из воспоминаний Григория Арсеньевича Фредерикса

(Начало)

Но туманы уже по росе плелись,

Град прошел по полям и мечтам, —

Для того, чтобы тучи рассеялись

Парень нужен был именно там.

В. Высоцкий. «Бросьте скуку, как корку арбузную…»

(Данная рукопись, которую можно было бы озаглавить как «Мемуары барона Фредерикса», была обнаружена экспедицией 2155 года в руинах древнего города на обратной стороне Луны. Сочинение само по себе очень объемно, поэтому в данной книге мы приводим лишь фрагменты рукописи, касающиеся событий 1941–1942 годов.)

В то время у меня было множество поводов для беспокойства.

Во-первых, Катерина. Отношения с ней у меня по-прежнему напряженные, за время нашего путешествия, а путь из южной части Тихого океана до Марселя, а потом до Берлина занял почти три месяца, она так и не простила мне хладнокровное убийство Кима и двух других полярников. Я уже несколько раз пытался объяснить ей причины своего поступка. Нет, я не собирался переходить на сторону противника, но, отлично понимая, что бежать необходимо, я позволил себе решить судьбу своих спутников, пусть данное решение и легло тяжкой ношей на мои плечи, испортив отношения с единственным человеком, на которого я мог положиться в данной ситуации, – с Катериной. Однако постараюсь изложить свои соображения относительно этого убийства. Итак, предположим, что я оставил бы их в живых, и они попали бы в застенки немецкой машины. Идейные, они никогда не перешли бы на сторону противника, к тому же под пытками могли рассказать лишнее. Господин Вилигут и так видел лодку слуг Ктулху. Он знал, откуда мы бежали, и если я был уверен, что фашисты не тронут и волоска на моей голове, а тем более станут всячески оберегать Катерину, то судьбы полярников были под вопросом. Любой из них мог начать говорить, выдав врагам нашей страны лишнюю информацию. А если бы я бежал без них, то они бы, без сомнения, погибли. И то, что, бежав, мы с Катериной выполняли волю Великого Ктулху, ничуть не сказалось бы на поведении его слуг. В свое время нам ясно было дано понять, что в случае неповиновения или попытки побега смерть остальных – по сути своей, заложников – будет ужасна. А пребывание в Р'льехе лишь убедило меня в этом. Выходит, что я как гуманист спас людей от ужасной смерти. Хотя имел ли я моральное право так поступать? Быть может, стоило предоставить решать Судьбе… Но и в том, и в другом случае я оказывался в проигрыше.

И еще… Обходительность и вежливость немцев покорила Катерину. Это просто ужасно. За их масками она не видит истинного лица нацизма. Особенно опасен в этом плане даже не Вилигут, а его ученик Эрнст Рюдигер. Если честно, то я и сам не встречал более обходительного и галантного кавалера. К тому же Катерина отлично помнит все те зверства, через которые ей пришлось пройти в застенках НКВД. Ведь я вытащил ее из расстрельной камеры, а это само по себе говорит о многом. И все же надеюсь, что у нее хватит благоразумия.

(Часть текста в рукописи зачеркнута.)

Во-вторых, представить не могу, как выпутаться из создавшегося положения. Мне ведь нужно быть в России, а не в Германии. Но каким образом это осуществить, понятия не имею. Тем более, что при побеге выбора у меня не было. Или немцы, или…

(Часть текста в рукописи зачеркнута.)

Впрочем, должен сознаться, что мне у фашистов понравилось. В отличие от моих соотечественников, немецкий народ помнит и чтит свои корни. Повсюду чистота, порядок, и хотя в прошлом я не раз слышал о противостоянии различных ведомств Рейха, ничего подобного в реальности я не заметил. Хотя, быть может, мое знакомство с военной машиной Германии слишком поверхностно. Быть может, если копнуть поглубже, то обнаружится та самая гниль, о которой ныне с пеной у рта кричат советские пропагандисты. В те же дни у меня не было никаких причин подозревать что-либо подобное.

И третья причина для беспокойства – Василий. У меня не было с ним связи, и я очень переживал за судьбу этого молодого человека. Война полна всяческих превратностей и случайностей. А то, что его начальник Шлиман в случае чего будет спасать лишь собственную шкуру, не оставляет никаких сомнений. К тому же Красная Армия, неся страшные потери, отступала, а точнее, бежала под ударами стального немецкого кулака, и погибнуть в этом водовороте ничего не стоило.

Тем не менее, мне ничего не оставалось, как молча сносить укоризненные взгляды Катерины и вести задушевные беседы с Карлом Вилигутом. Кстати, оказалось, что он большой знаток истории, причем истинной Истории. Мы много говорили с ним о Гоцларе, и он ни разу не упомянул о гауптштурмфюрере Хеке. Карл считал себя наследником древней линии арийских королей. Он даже показывал мне свой герб и фамильную печать. Должен сказать, что тут у меня возникли сомнения: в свое время, получив дар ощущать присутствие магических сил, я без сомнения мог сказать, что Вилигут отчасти прав. И в гербе его рода, и в рисунке печати имелся некий неуловимый мистический элемент. В наши времена не умеют чертить подобных узоров, не могут вплести нить колдовства в полотно повседневной реальности.

Еще Вилигут утверждал, что его корона хранится в Гоцларе, а меч – под могильным камнем в Стейнамаре. Насчет меча не знаю, а местоположение короны еще тогда вызвало у меня большие сомнения. Если это и в самом деле так, то Ми-го, ныне правящие в древнем городе, наверняка завладели ею. И потребуется большая армия, чтобы захватить город. Опираясь на видения своей родовой памяти, Вилигут описывал религиозные практики, военную организацию и законы древних германцев в терминах, очень близких ранним откровениям Гвидо фон Листа. ^[1]Кроме того, Вилигут утверждал, что Библия изначально была написана арийцами. Он проводил параллели между нею и ирминистской религией, где во главе пантеона стоял бог Крист, отличавшейся от культа Вотана и во многом противоположной ему. По его словам, иудеи всего лишь заимствовали Христа у арийцев и, толкуя по-своему священные события, превратили его в Спасителя. Тут я был с ним совершенно не согласен. Порой мы долго и горячо спорили, но Вилигут всякий раз побеждал, поскольку я не мог привести наиболее значимые, известные мне факты. Хотя ныне мне кажется, что этот прохиндей подозревал, что мне известно много больше того, о чем я смел говорить, а посему, вызывая меня на откровенный разговор под бутылочку шнапса, надеялся узнать много больше, чем я хотел рассказать. И порой это ему почти удавалось. Помню, как-то я случайно оговорился, что знаю об участии гауптштурмфюрера Хека в поисках Гоцлара, а потом мне стоило больших усилий сменить тему разговора.

Особую же роль в истории далекого прошлого Вилигут приписывал своим предкам. Вилигуты, а точнее, Вилиготис, по словам Карла, вели свой род от союза богов воздуха, то есть детей Йог-Сотота и Ньярлатотепа, и богов воды – Дагона и иже с ними. Тут было одно спорное место, где я едва не прижал старого хитреца. Скрывать то, что я знаком с мифами Ктулху и даже читал «Некрономикон», никакого смысла не было, поэтому я, ничуть не сомневаясь, поинтересовался, как можно себе представить совокупление Ньярлатотепа и человека, ведь, согласно большинству древних книг, он – бесформенное воплощение Хаоса, нечто бурлящее, постоянно меняющееся. Однако Вилигут ничуть не удивился моему вопросу. В ответ он достал один свиток (насколько я мог судить, это были древнеегипетские иероглифы) и прочитал мне историю о явлении Ньярлатотепа народу в Древнем Египте. Тогда этот бог в образе человека прекрасной внешности – «истинного фараона» – пришел к людям из пустыни (и феллахи пали ниц, завидев его) и предвещал десять казней египетских. Что же до его потомства, то, согласно изысканиям немецких историков, еще в древние времена боги пытались создать следующую ступень цивилизации – сверхчеловека. Именно такими должны были стать потомки богов, но то ли что-то пошло не так, то ли продукт получился не той чистоты… В общем, опыт не удался. Тем не менее, согласно расовой теории, именно арийцы стояли на ступени цивилизации чуть выше остального человечества. Кроме того, Вилигут был совершенно уверен в том, что, доведись ему повторить данный эксперимент, он при помощи современной науки, безусловно, добился бы положительного результата. Тогда я еще не подозревал, насколько далеко распространяются его замыслы… Но вернемся к предкам Вилигута. Когда Карл Великий преследовал язычников по всей Германии, предкам Вилигута удалось бежать на острова Рагос, а оттуда в Центральную Россию. Конечной целью их бегства было возвращение в Гоцлар, но слишком велики были расстояния и слишком много земель враждебных племен и народов отделяло их от колыбели. Я несколько раз пытался выяснить, как же получилось так, что династия, зародившаяся в Гоцларе, оказалась в Европе, но Карл всякий раз уходил от ответа на данный вопрос, пропуская несколько тысячелетий истории. Судя по его намекам и интонациям, я предположил, что он знает ответ на этот вопрос, но по той или иной причине не хочет рассказывать. Так вот, оказавшись в Центральной России, Вилигуты основали город Вильму, который довольно долго существовал как столица империи готов, чье мирное существование постоянно нарушалось вторжениями русских и христиан. А в начале XIII века его семья, скрываясь от католичества, была вынуждена бежать в Венгрию…

В целом, беседы с Вилигутом напоминали мне сложные шахматные партии, где порой ставкой в игре могла оказаться жизнь. В то время мне так казалось, ведь я не знал ни о личном приказе Гиммлера, ни о той роли, что приготовили для меня нацисты. Единственным моим желанием в то время было как можно скорее попасть в Германию, а оттуда в Россию. Но не стану забегать вперед.

(Несколько страниц в рукописи отсутствует).

В Берлин мы прибыли на поезде поздним вечером. Я давно уже хотел побывать в этом городе и сравнить достижения фашистского монументализма со сталинским стилем. Однако города я так и не увидел. Мы прибыли на Центральный вокзал, где нас посадили в машину, и мы помчались в Вевельсбург – истинный оплот нацистской идеологии. Раньше этот замок предназначался для обучения офицеров вермахта, но уже несколько лет как утратил эту роль, превратившись в своего рода оккультный храм, где не только жили мистики и идеологи нацизма, но и располагался мавзолей, который называли Страной мертвых. Там, в специальных урнах, хранился прах высших офицеров СС и горел вечный огонь. История же самого замка довольно занятна. Существовала древняя легенда о том, что одному из пастухов Вестфалии явилось видение «битвы у березы», в котором огромная армия с Востока была окончательно разбита Западом. Быть может, именно поэтому замок сверху напоминал наконечник стрелы, угрожающе нацеленный на Запад. Вилигут сам в свое время раструбил об этой легенде на весь мир, добавив, что Вевельсбург станет истинным бастионом, о который разобьется «нашествие новых гуннов».

Однако сам замок, несмотря ни на что, мне понравился. Большие светлые помещения, чистота, никаких следов запустения и «ветхости», какие обычно встречаются в европейских дворцах и замках. В Вевельсбурге все сверкало, словно замок был построен только вчера. И лишь одно угнетало меня: я был слишком далеко от многострадальной России. Ежедневные передачи новостей с фронта говорили о новых победах фашистской армии, и, даже сделав поправку на размах гитлеровской пропаганды, я отлично понимал, что дела на фронтах достаточно плохи. Но не в этом было дело, а в том, что во время войны на поверхность всплывает слишком много грязного и низменного, внезапно появляются те, которым не место на Земле, а следовательно… Нет, в те дни я мечтал только об одном: как можно быстрее добраться до России.

Однако Судьба уготовила мне совершенно иную роль.

На следующий же день после прибытия в Вевельсбург я был приглашен на аудиенцию к самому Генриху Гиммлеру – рейхсляйтеру НСДАП и рейхсфюреру СС. Кроме того, на этой встрече присутствовал Рейнхард Гейдрих. Еще за завтраком Вилигут сообщил, что со мной хотят побеседовать, и, когда я спросил, кто именно, он лишь развел руками. В какой-то момент я даже решил, что мне предстоит аудиенция у самого Гитлера, но вышло все не так.

Часов в одиннадцать за мной зашел офицер СС и проводил в огромный дубовый кабинет, отделанный темно-красным бархатом. Во главе длинного стола сидел сам Гиммлер, а слева от него – Гейдрих. Они беседовали о кадровых перестановках в высшем командовании СД. Но когда я вошел, Гиммлер встал, обошел стол и, подойдя, пожал мне руку. В этот момент он сильно напомнил мне своего предка Генриха Птицелова, только без бороды.

– Рад приветствовать вас, барон, на родной земле.

Я кивнул, натянуто изобразив улыбку. Я никогда не чувствовал себя немцем и не испытывал никаких симпатий к фашистам. Тем не менее я вынужден был воспользоваться их помощью во время бегства из подводного города и теперь, соответственно, находился полностью в их власти.

– Проходите, барон, присаживайтесь.

Я сел за стол напротив Гейдриха, а Гиммлер тем временем послал офицера, который привел меня, за Вилигутом.

– Пока Карл задерживается, – вновь обратился ко мне рейхсфюрер СС, – я хочу поинтересоваться: как вы добрались? Как вам новая Германия? Как Берлин?

– К сожалению, не могу ничего сказать, только отметить чистоту Центрального берлинского вокзала, – ответил я. – Сами понимаете, мое путешествие не подразумевало обзорных экскурсий, хотя я с удовольствием побродил бы по старым кварталам Вены и Бонна. Кроме того, я слышал много лестных отзывов о Дрезденской галерее. Знаете ли, мне редко выпадают минуты отдыха, когда есть время соприкоснуться с прекрасным…

– Ну, во время подводного заключения вы, наверное, страдали от скуки. Впрочем, об этом вы потом побеседуете с Гейдрихом. Видите ли, нам интересно все, что вы увидели за время вынужденного заточения. Хотелось бы вам этого или нет, но как только коммунисты на Востоке сложат оружие, мы вплотную возьмемся за Ктулху. Секреты Древних по праву принадлежат Третьему Рейху… Впрочем, это тоже тема для отдельного разговора… Сейчас же нас интересует совсем иное. Думаю, вы знакомы с расовой теорией Ганса Гюнтера?

– Да, – согласился я. – Но только в общих чертах. К сожалению…

Но Гиммлер перебил, не дав мне договорить:

– Выделив основные типы людей по отличительным антропологическим признакам, мы руководствовались черепным указателем, пропорциями тела, лица, пигментацией кожи, цветом волос. Мы описали определенные психические и умственные качества каждого типа, выделив нордический тип европеоидной расы как наиболее рассудительный, справедливый, расчетливый, предусмотрительный и наиболее умственно одаренный. Однако, чтобы выделить этот тип, природе потребовались многие тысячи лет. Дальше так продолжаться не может. Сколько еще тысяч лет понадобится на то, чтобы появились на свет истинные арийцы – сверхлюди, которым будет принадлежать будущее нашей планеты? Но у нас нет времени ждать. Германия задыхается в кольце врагов, окруженная евреями, коммунистами и отрыжкой мирового империализма. Мы же имеем намерение теургически воссоздать новую расу полубогов на основе «расово-чистых» арийцев, применяя положительную евгенику, то есть отбирая лучших и уничтожая врагов нашей нации. Однако, даже несмотря на все наши усилия, по самым оптимистичным прогнозам на это могут уйти столетия. И вы, барон, должны отлично понимать, что у нас нет на это времени…

Вошел Вилигут и, произнеся традиционное: «Хайль Гитлер!», уселся напротив меня рядом с Гейдрихом.

– Сама же теургия подразумевает магическое «искусство» достижения богоподобного состояния, совершаемое посредством эвокации одного или нескольких богов, с целью воссоединения с божественным, достижения гнозиса и возвышения теурга, – продолжал рейхсфюрер. – Мистики Аненербе… Надеюсь, вам известно о существовании этой организации?

Я кивнул.

– Так вот, мистики Аненербе не раз предпринимали подобные попытки. Но… их попытки пока не увенчались успехом. Теперь же, при обилии человеческого материала с Востока, успех гарантирован. Однако нам при проведении подобных экспериментов хотелось бы использовать и ваш опыт, дорогой барон.

– Что ж… – протянул я, понимая, какого ответа от меня ждут. Собственно, от моего ответа зависела наша дальнейшая судьба – и моя, и Катерины. – Что ж, я согласен.

– Не сомневался… не сомневался… – протянул Гиммлер. – Кроме того, вы должны понимать, что данный опыт носит и стратегический характер.

– Стратегический?

– Естественно, ведь сверхчеловек, это в том числе и сверхсолдат. А ввиду того, что Германия в настоящее время ведет войну, сверхсолдат для Рейха имеет первостатейную важность.

– И?

– Мы планируем организовать на севере захваченных нами территорий, где-нибудь на границе СССР и Польши, особый лагерь для недолюдей – «Логово дождевого червя-2», где должен быть создан супервоин, непобедимый истинный ариец. Руководство этими исследованиями мы собираемся поручить Августу Хирту. В данный момент штурмбанфюрер является главой анатомического института СС в Страсбурге. Он уже получил определенные положительные результаты в Нацвейлере-Штрутгофе, но сами понимаете, во Франции у нас связаны руки.

– Да, конечно, – мне вновь не оставалось ничего другого, как соглашаться. – Но я совершенно не понимаю, какую роль я должен сыграть в данных событиях.

– Всему свое время, дорогой барон… всему свое время. Я думаю, за время нынешней беседы вы и так узнали слишком много. Пока же, я думаю, вам и вашей спутнице необходимо будет отправиться ближе к месту действия.

– Вы хотите отправить нас в Россию?

В тот миг я всеми силами пытался скрыть чувство радости, охватившее меня.

– Да, вас и вашу спутницу, – подтвердил рейхсфюрер. – Именно на нее я возлагаю особые надежды. В ней есть часть божественной крови…

Сердце мое сжалось.

– Так вы собираетесь использовать Катерину Ганскую как подопытное животное?

– Ну, о том, как лучше ее использовать, пусть думает штурмбанфюрер Хирт. Станет ли она донором крови для истинных арийцев, с тем чтобы в тела потенциальных испытуемых поместить частицу божественной крови, или он проэкспериментирует на ней… Он – ответственный за операцию, и выбор остается за ним. Вы же, как я полагаю, должны будете проследить за мистической составляющей эксперимента…

Мы беседовали еще долго, рейхсфюрер еще что-то говорил, я поддакивал, но мысли мои были далеко. Я думал о Катерине и о ее мистической связи с подводным народом. При этом меня мучило два вопроса. Во время подводного плена мы стали добрыми друзьями, и я, как человек, довольно неплохо знавший девушку, был уверен, что в ее жилах нет ни капли того, что господин Гиммлер называл «божественной кровью». Однако некая связь между нею и Ктулху существовала, но ни сама Катерина, ни я до сих пор не смогли разгадать истинной природы этой связи. Однако я сильно сомневался, что опыты в духе Аненербе дадут положительный результат. И еще я недоумевал. Если Ктулху явно покровительствовал Катерине, тогда почему он позволил нам бежать, попасть в руки СС. Или же я неправильно распознал намерения Великого Спящего. Быть может, он симпатизировал нацистам, а все, что произошло в подземном городе в Антарктиде, – инициатива слуг Ктулху, которые действовали в собственных интересах. Но как Спящий мог такое позволить? В тот день вопросов у меня было много больше, чем ответов, и единственным правильным решением было бы, сославшись на усталость, принять снотворное, а во сне попытаться связаться с Великим Спящим, надеясь, что он хоть немного прояснит ситуацию, но Судьба распорядилась иначе.

Вместо этого мне пришлось заняться всякими суетными делами, так как вечером того же дня состоялась торжественная церемония принятия меня в партию НСДАП и присвоения мне звания унтерштурмфюрера СС, что соответствовало российскому лейтенанту и считалось младшим офицерским званием. В итоге общение с портными, которые должны были подогнать под мою фигуру военную форму, и парикмахерами заняло почти все мое свободное время. Однако мне все же удалось выкроить полчаса, чтобы прогуляться с Катериной по Черному лесу. Мне нужно было поговорить с ней, причем я не хотел, чтобы наш разговор кто-либо слышал. Пока фашисты относились ко мне очень доброжелательно, и это меня устраивало. Изменись их отношение, и наше (мое и Катерины) положение могло перемениться к худшему.

Кстати, Черный лес удивил меня. Судя по названию, я ожидал попасть в настоящий лес, а вместо этого оказался, скорее, в парке, чем в лесу: ухоженные дорожки, скамейки, пусть и некрашеные. Гуляя по «лесу», мы несколько раз натолкнулись на беседки, возле одной из которых была даже устроена кухня. Нет, в моем понимании лес нечто иное, дикое, дремучее. А в этом лесу мне казалось, что из-за каждого ствола за мной следит шпик-агент. Правда, я несколько раз творил заклятия, и никакой слежки за мной определенно не было.

Когда же мы с Катериной отошли от замка на достаточное расстояние для того, чтобы даже сверхчувствительный микрофон не смог поймать наши голоса, я шепотом объявил:

– Катерина, вы в опасности. Скоро мы отправимся на Восток, и как только окажемся на оккупированной части России, вам нужно бежать.

– Удивлена, что именно вы предлагаете мне это. Вы, тот, кто предал…

– Ни слова больше. Я не собираюсь в очередной раз оправдываться перед вами, Катерина… Я собирался поговорить совсем о другом… Скоро мы уедем отсюда. Нас повезут в оккупированную Россию. И в конечной точке нашего путешествия… В общем, вам грозит опасность, и я хочу, чтобы вы бежали, как только представится такая возможность.

– Тогда надо бежать сейчас. Я проберусь во Францию…

– Если вы попробуете это сделать сейчас, вас непременно поймают. Вы же знаете, Франция оккупирована. Нет, бежать вы сможете только с территории России.

– Но…

– Вас тут же сразу вычислят, приставят охрану, и второй раз бежать будет много сложнее. Да и как вы сделаете это, не зная языка…

– Но я сносно говорю по-французски…

– Сможете ли вы сойти за француженку? Сомневаюсь. К тому же, вам понадобятся документы и все такое… А в России сейчас бардак. Там вы с легкостью выдадите себя за беженку.

– И куда же мне бежать?

– Я думаю, куда-нибудь на юг. Крым, Одесса… хотя лучше отправиться подальше, попытаться проскочить линию фронта, затеряться среди беженцев. Сибирь велика. А еще есть и Дальний Восток.

– Но там же дикари и лагеря.

– Лучше быть среди дикарей, чем стать подопытным кроликом нацистов. А может, вам повезет, и вам удастся перебраться в Китай. Манчжурия – далеко не самое худшее место для белого человека. Когда-то в юности я бывал в тех краях…

– Предположим… – после некоторых размышлений согласилась Катерина. – И все же вы должны объяснить, что за опасность мне угрожает.

– Случилось то, чего я больше всего боялся, из-за чего вынужден был убить наших товарищей по несчастью… – и дальше я вкратце пересказал Катерине свой разговор с рейхсфюрером СС. Я не стал пугать ее ужасами нацистских лагерей, которые отчасти напоминали сталинский ГУЛАГ, с той лишь разницей, что немцы не уничтожали свой народ и при массовом уничтожении людей использовали гуманные способы, такие, как газовые камеры, а не мучили людей голодом и пытками, не скармливали «белой воши», как это делали коммунисты. К тому же, нацисты не прикрывали свою деятельность красивыми лозунгами, действовали честнее и откровеннее. Но это лирика. Как бы то ни было, они оккупировали мою Родину, не СССР, а великую Российскую империю, а следовательно, они – враги. Впрочем, точно так же, как коммунисты – безграмотные лжецы, утратившие основы духовности.

Тогда же в Черном лесу я вынужден был уговаривать Катерину бежать к нашим… Хотя и такое решение проблемы мне не особо нравилось. Да, я избавился от полярников, но что скажет начальник Третьего отдела ГУГБ товарищ Шлиман, если вдруг из ниоткуда появится Катерина, погибшая во время землетрясения в Антарктиде? Как это может отразиться на судьбе Василия Кузьмина? Единственная надежда была на Ктулху. Конечно, по большому счету Великому Спящему никакого дела не было до творений Старцев, вышедших из-под контроля и заполонивших всю планету, – то есть к людям, и все же Василий был его любимой игрушкой…

В итоге Катерину я уговорил. Несмотря на то, что она до сих пор считала меня хладнокровным убийцей и негодяем, она согласилась во всем слушаться меня, а это было главное. Теперь самое важное было не упустить нужный момент, а пока можно расслабиться…

* * *

Церемония моего посвящения проходила в усыпальнице. Гранитные стены, строгая атмосфера… Пол со стилизованной свастикой. Торжественная музыка. Высшие чины СС в парадных мундирах застыли, словно восковые фигуры. Под бравурный марш в зал вошел Вилигут с жезлом из слоновой кости, увенчанным голубой лентой, на которой красовались руны. Вознеся жезл к потолку зала, он произнес десять заповедей, переделанных на свой манер. После чего рейхсфюрер наградил меня кольцом с изображением черепа и рунами, подтверждавшими величие и незыблемость ордена.

А потом рейхсфюрер СС произнес торжественную речь:

– Лишь один принцип должен, безусловно, существовать для члена СС: честными, порядочными, верными мы должны быть по отношению к представителям нашей расы и ни к кому другому… Меня ни в малейшей степени не интересует судьба русского или чеха. Мы возьмем от других наций ту кровь нашего типа, которую они смогут нам дать… Мы никогда не будем жестокими и бесчеловечными, поскольку в этом нет необходимости. Мы, немцы, являемся единственными на свете людьми, которые прилично относятся к животным, поэтому мы будем прилично относиться к этим людям – животным, но мы совершим преступление против своей собственной расы, если будем о них заботиться и прививать им идеалы с тем, чтобы нашим сыновьям и внукам было еще труднее с ними справиться.

Когда ко мне придет кто-нибудь из вас и скажет: «Я не могу рыть противотанковый ров силами детей или женщин. Это – бесчеловечно, они от этого умирают», – я вынужден буду ответить: «Ты являешься убийцей по отношению к своей собственной расе, так как если противотанковый ров не будет вырыт, погибнут немецкие солдаты, а они – сыновья немецких матерей. Они – наша кровь»… Это как раз то, что я хотел внушить СС и, как я полагаю, внушил в качестве одного из самых священных законов будущего: предметом нашей заботы и наших обязанностей является наш народ и наша раса, о них мы должны заботиться и думать, во имя них мы должны работать и бороться и ни для чего другого…