Текст книги "Знаменитые убийцы и жертвы"

Автор книги: Александр Лаврин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Первое время Васька Белоус решительно противился пролитию человеческой крови. Он не только не убивал, но и старался не нанести ран, даже если жертва ограбления активно сопротивлялась. В силу своей наивности он почти после каждого преступления писал... начальнику сыскной полиции послания примерно такого содержания: «Там-то и там-то дело сделано мной, Васькой Белоусом, знаменитым атаманом неуловимой шайки, родившимся под счастливой звездой Стеньки Разина. Крови человеческой не проливаю, а гулять гуляю. Не ловите меня – я неуловим. Ни огонь, ни пуля не берут меня: я заговоренный».

Постепенно ощущение безнаказанности (Белоуса и впрямь никак не могли поймать) и своей исключительности привели Ваську к закономерному финалу: он посягнул на человеческую жизнь, убив на Владимирском шоссе пристава Белянчикова. Вскоре после этого начальник московской полиции А. Ф. Кошко получил от преступника такое письмо:

«Его Благородие господина пристава Белянчикова убил я – Васька Белоус. Уж очень стали они притеснять нас, да и на Пашку ^[19]глаза запускать. Грабить их не грабил, взял лишь леворвер, так как зачем он им теперече? Нам же пригодится».

Сказавший «а», должен сказать и «б». Через несколько дней Васька Белоус при ограблении убил вдову капитана I ранга, затем своего подручного Петьку Шагов а и, наконец, полицейского надзирателя Муратова, пытавшегося его задержать. Несмотря на «счастливую звезду», Белоусов все же был пойман. У начальника полиции состоялся с ним такой разговор.

– Что же ты, Васька, письма разные писал? Крови, мол, человеческой не проливаю, а на деле сколько головушек сокрушил?

– Нет, господин начальник, писал я правду; капли крови зря не пролил, да и проливать своим товарищам не дозволял.

– А как же пристав, вдова в Люберцах, Шагов?

– Это не зря: господина пристава я застрелил за то, что он к Пашке лез со срамными предложениями. А Пашку мою я люблю больше жизни. С генеральшей ^[20]в Люберцах, право, грех вышел: не хотел я убивать ее, да не стерпел... Забрались мы ночью к ней в квартиру. Я в спальню – она спит. Только что успел забрать часы да кольцо со столика у кровати, как вдруг в полупотемках задел графин с водой; он бух на пол! Генеральша проснулась, вскочила, разобиделась, да как кинется, да мне в морду, раз-другой... Ну, я не стерпел обиды и убил за оскорбление. Убивать-то не хотел, а выстрелил больше для испугу, да вот на грех угодил в убойное место.

– А Шагова?

– Этому молодцу туда и дорога! Не насильничай и не похваляйся этим! Не желаю, чтобы про Ваську Белоуса слава дурная ходила. Он не убийца и не насильник! Людей зря не мучит!

– Ну, ладно, Васька! Будь по-твоему. Но как же ты Муратова, моего бедного Муратова не пощадил? Ведь посмотри на себя: в тебе сажень косая в плечах, а Муратов был слабым, хилым человеком, к тому же и безоружным? Ну, ты бы его пихнул хоть, стряхнул бы с себя, зачем же было убивать его?

Васька глубоко вздохнул.

– Да, господин начальник, признаюсь, подло я с ним поступил! Да и сам понять не могу, что за вожжа мне под хвост попала? Взглянул я на него, и такая злость меня разобрала! Да и испугался я за волю мою, волюшку. И недолго думая взял да и выпалил. А теперь и вспомнить горько. Позвольте мне, господин начальник, повидать их жену и сироток. Я в ногах у них валяться буду, прощенья вымаливать!»

Белоусов представляет собой редкий тип убийц – тех, кто не просто сожалеет о содеянном, но требует себе высшей кары. «Ну, сошлют меня на каторгу, – говорил он в полиции, – я сбегу оттуда да и примусь за старое. Раз человек дошел до точки – ему уж не остановиться. Шабаш! Как вы его ни ублажайте, а его все на зло тянет».

Суд удовлетворил пожелание Васьки Белоуса, приговорив его к смертной казни через повешение.

Помощник прокурора, присутствовавший на казни, говорил потом А. Ф. Кошко, что приговоренный вел себя с большим достоинством. Перед самой казнью он обратился к солдатам конвойной команды:

– Братцы! Вот политики говорят, что вешать людей нельзя, что правительство не имеет на это никакого полного права, что человек не собака и все такое прочее. Врут они, ребята! Такой человек, как я, хуже собаки! И ежели не повесить меня, то много еще крови невинной прольется! Слушайте свое начальство, оно лучше знает!

Белоусов испросил разрешения не надевать мешок на голову, подошел к табуретке и со словами «Не погань рук» отстранил палача и просунул голову в петлю. Потом прошептал слова прощания и с силой оттолкнул табуретку.

Конвойные солдаты заплакали.

САШКА-СЕМИНАРИСТ

Сын головы одного из уездных городов Пензенской губернии, он проучился в семинарии три года, а затем учебу бросил и стал лоботрясничать. Среди шпаны Самышкин получил кличку Сашка– семинарист.

Повзрослев и попав в Москву, он организовал банду, которая в 1913 году терроризировала горожан серией грабежей и убийств. За несколько месяцев Самышкин и его бандиты убили десять человек. Среди жертв оказались влюбленная парочка и извозчик, который ее вез, вдова священника и ее престарелая сестра, мелкий промышленник... Все они были убиты колющим оружием и раздеты буквально догола. Главным исполнителем убийств был сам главарь. Убивал он с особой жестокостью и садизмом. Так, двух старушек он перед смертью жестоко истязал, ломая им кости и вырезая груди. Подручные боялись Самыш– кина невероятно и подчинялись ему беспрекословно. Однажды один из членов банды неточно выполнил приказ, и Самышкин, ни минуты не колеблясь, выстрелил ему в грудь.

Полиции удалось наконец выследить бандитов и арестовать их. Поймали и Самышкина. На одном из допросов, даже закованный в наручники, он сумел схватить револьвер, лежавший на столе, и ударить им следователя. Затем Самышкин прыгнул в окно и, если бы не стоявший по посту городовой, возможно, сумел бы бежать.

На допросах Сашка-семинарист держался нагло, бравировал своими преступлениями и при этом считал себя «интеллигентом».

Ввиду особой жестокости совершенных преступлений Самышкин был приговорен к повешению. Судьба, однако, подарила ему отсрочку – грянула амнистия в связи с 300-летием дома Романовых. Наказание смягчили до 20 лет каторги, но и этого срока Сашка-семинарист не отбыл. Через четыре года революция освободила его (как и десятки тысяч других уголовников) из ненавистных царских казематов.

Вдохнув воздуха свободы, Самышкин, разумеется, принялся за старое ремесло. Прежде всего он свел счеты с двумя членами банды, которые некогда выдали его местонахождение полиции, убив обоих. Свои разбойные дела он продолжал еще три года. Его поймали и расстреляли в 1920-м.

СОДЕРЖАТЕЛЬ ТРАКТИРА

Одним из самых страшных русских убийц начала XX века можно назвать Михаила Лягушкина, бывшего крестьянина Рязанской губернии, перебравшегося в Москву и ставшего содержателем трактира. Однажды с целью ограбления он решил убить своего земляка. На беду, земляк жил не один – ютился в полуразвалившемся от ветхости домике в Марьиной Роще, бедняцком окраинном районе столицы, вместе с семейной артелью, состоявшей из четырех взрослых приказчиков и пяти мальчиков, работавших на мануфактурной фабрике.

Земляк Лягушкина мечтал купить трактир, чтобы обзавестись своим делом. Весной 1910 года Лягушкин пообещал продать ему свой трактир, и покупатель взял из банка 5 тысяч рублей – все свои сбережения. Сделку по русской традиции решили «обмыть». Лягушкин был щедрым и угощал не только земляка, но и его товарищей по квартире. Наконец он попрощался, ушел и, выждав некоторое время, вернулся. В руках у него была четырехкилограммовая железная штанга. Подкравшись к спящим хмельным сном приказчикам, Лягушкин короткими резкими ударами убил всех по очереди штангой и достал из сундука роковые 5 тысяч.

На суде убийца поведал о некоторых деталях преступления:

– Нет, Мишка, – сказал я себе, – не валяй дурака, покончи и с остальными. Ведь все они мне земляки, стало быть, и по деревне молва пойдет, да и полиции расскажут, что вот, мол, такой-то вчерась водку вместе с ними пил, и будет мне крышка. Тогда я взял свою культяпку (штангу) и прошел обратно в прихожую, а из нее сначала в одну, а потом и в другие две комнаты. Жалко было пробивать детские черепочки, да что ж поделаешь? Своя рубашка ближе к телу. Расходилась рука, и пошел я пощелкивать головами, что орехами, опять же вид крови распалил меня: течет она алыми, теплыми струйками по пальцам моим, и на сердце как-то щекотно и забористо стало. Прикончив всех, я заодно перерыл сундуки, да одна дрянь оказалась...

Наказанием Михаилу Лягушкину суд определил бессрочную каторгу, хотя в те времена и за гораздо меньшие преступления приговаривали к виселице.

ЗНАМЕНИТЫЙ НАЛЕТЧИК

Леонид Пантелеев был легендой питерского уголовного мира 1920-х годов. Имя его стало нарицательным. В организованную им банду грабителей и убийц входило около десяти человек. Налетчики, как их тогда называли, четко исполняли приказы умного и решительного главаря, благодаря чему довольно долго уходили от возмездия.

В городе у Пантелеева было много конспиративных «хаз», где он скрывался после налетов. Грабил Пантелеев главным образом врачей, адвокатов, нэпманов. Механизм ограбления был прост: налетчики звонили в квартиру, говорили, что это почтальон (курьер, клиент, пациент и т. д.), а затем под угрозой оружия забирали ценности. Если человек сопротивлялся, его оглушали или убивали.

В 1922-1923 годах в Петрограде совершалось около 40 налетов в день; из них значительная доля приходилась на банду Пантелеева. Жители города были до того напуганы, что стали устраивать у себя в квартирах электрическую сигнализацию, ложась спать, клали под подушку топор. Мало кто рисковал ходить в театр и в гости вечерней порой – грабители могли раздеть на любой улице, даже на Невском проспекте.

Пантелеев лично загубил немало душ. Так, летом 1922 года, убегая от опознавшего его человека, Ленька застрелил бросившегося ему наперерез начальника охраны Госбанка Бориса Чмутова.

Бандит торчал на глазу у города, как бельмо. Жители возмущались, Петроградский совет требовал от милиции решить наконец проблему Пантелеева. Подогреваемый звонками начальства и сыщицким честолюбием, угрозыск устроил массированную охоту за Ленькой, постепенно приближаясь к цели. Перекрывали все возможные щели. Каждый день розыска приносил новые и новые аресты наводчиков, бесчисленных сожительниц-соучастниц Пантелеева. В конце лета – начале осени 1922 года бандит уже чувствовал себя как затравленный зверь.

Чувство это, однако, не помешало Леньке продолжать налеты. Он лишь варьировал способы их совершения. 25 августа около 4 часов утра на Марсовом поле Пантелеев и его ближайший подручный Дмитрий Гавриков, вооруженные револьверами, остановили извозчика, на котором ехали трое человек. Грабители, поигрывая оружием, сняли с ездоков верхнюю одежду, отобрали деньги, часы и обручальные кольца. Затем, нагло пожелав жертвам «спокойной ночи», бандиты укатили на том же извозчике. Подобное же ограбление Пантелеев совершил на следующий день на улице Толмачева у клуба «Сплендид-Палас».

Спустя несколько дней поздним вечером на проспекте Нахимова начальник конного отряда милиции Никитин услышал чей-то крик:

– Это налетчик!

Никитин подъехал к неизвестному, на которого указал прохожий, и потребовал предъявить документы. Неизвестный предъявил «кольт», открыл из него стрельбу, а затем бросился бежать. Но ответными выстрелами патруля он был ранен и уйти не сумел. Неизвестного отправили в Мариинскую больницу, где он и скончался. Труп опознали – это был Белов, член банды Пантелеева.

Наконец удалось схватить и самого Пантелеева вместе с Гавриковым. Днем 4 сентября налетчики отправились в обувной магазин – нет, не для грабежа, а просто чтобы купить ботинки. Пока они примеряли модные туфли, в магазин заглянули двое милиционеров из местного отделения. Один из них узнал Пантелеева, но бандит успел отреагировать – выхватил револьвер и стал стрелять. В перестрелке один из милиционеров был смертельно ранен, но второй с помощью подоспевшего подкрепления сумел задержать преступников.

Легендарный петроградский налетчик Ленька Пантелеев. Архивный снимок (сделан после ареста, в 1922 году). Вверху – маузер калибра 7,63 мм, любимое оружие Леньки

В тюрьме Пантелеев и Гавриков пробыли недолго, В ночь с 10 на 11 ноября они бежали еще с двумя членами своей банды – Рейнтопом и Лысенковым.

И снова потянулись ограбления и убийства. Среди убитых был инженер Студенцов – при ограблении Пантелееву показалось, что инженер вынимает из кармана оружие, и бандит выстрелил, не раздумывая. В другом случае также при ограблении квартиры убили ее хозяина, профессора Романченко.

Поскольку угрозыск с задачей явно не справлялся, к делу подключили ГПУ. Для поимки банды была создана ударная группа, определены места возможного появления бандитов, установлены засады.

Во время кутежа в ресторане «Донон» Пантелеев и Гавриков поскандалили со швейцаром, и метрдотель вызвал милицию. Пьяного Гаврикова задержали. Пантелеев был ранен в левую руку, но сумел вырваться и побежал по направлению к Марсову полю. Возле Инженерного замка он перелез через забор и спрятался в Пантелеймоновской церкви.

Моментально сообщили в угрозыск, и через 5-10 минут на место происшествия прибыли агенты с собакой-ищейкой. По кровавому следу собака довела до Марсова поля. Дальше след терялся. Агенты наугад прошли по улице, миновали церковь и... не заметили лежавшего там Леньки.

Когда все утихло, Пантелеев решил отправиться на одну из самых отдаленных квартир на «Пряжке». Вышел из церкви, добрался до пустынного Невского проспекта. А там, как и по всему центру города, уже ходили дозоры, искавшие бандита. У Садовой улицы Пантелеев чуть не попался. Увидев приближавшийся патруль, он присел на каменную тумбу у ворот одного из домов и, подняв высокий воротник своего тулупа, притворился спящим ночным дворником...

Один из патрульных милиционеров подошел к нему и спросил, не видел ли он такого-то, и перечислил налетчику его же собственные приметы.

– Не знаю, не-а... Я три дня, как из деревни приехамши, – мнимый дворник зевнул, почти не поднимая головы.

Патруль пошел дальше. Так бандит ускользнул и на этот раз.

Чувствуя, что конец таки неминуем, Пантелеев ожесточился. Наглость и дерзость его перешли все границы. Столь же наглы и жестоки были его подручные. Время тщательно подготавливавшихся квартирных и магазинных налетов миновало. Теперь в ход пошли массовые уличные грабежи, совершаемые и ночью, и днем без особой подготовки. При малейшем сопротивлении жертвы – выстрел в живот. За последний месяц жизни Пантелеев вместе с Лысенковым и Рейнтопом совершили 10 убийств, около 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов.

Можайская улица, дом 38. Здесь, на втором этаже, находилась квартира, в которой в ночь с 12 на 13 марта 1923 года был застрелен Леонид Пантелеев

Уголовный розыск и ГПУ выделили на «дело Пантелеева» лучших работников, с конца января 1923 года они не слезали с автомобилей. В городе было размещено около 20 постоянных засад. То и дело поступали новые сведения, сыщики буквально «сели на хвост» бандиту, и он каждый день менял места обитания. Теперь Леньке было не до грабежей – на кону стояла жизнь.

К этому времени большинство конспиративных квартир банды было провалено, но Пантелеев все еще верил в свою удачу. Вечером 12 февраля 1923 года он вместе с Корявым шел на Можайскую улицу, где находилась надежная «хаза», с гитарой в одной руке и корзиной с провизией в другой. Бандит весело посвистывал, то ли изображая беспечного мастерового, то ли действительно не чуя опасности.

Пантелеев вошел в квартиру первым, за ним Лысенков. Ленька был совершенно уверен в том, что квартира «свободна», и не принял обычных мер предосторожности. Едва он оказался в прихожей, как из комнаты раздались выстрелы. Чекисты стреляли на поражение, и Пантелеев был убит мгновенно. Лысенкова лишь слегка ранило в шею. Впрочем, он и не думал сопротивляться. Ошеломление было столь велико, что бандит в испуге вскинул руки вверх и пискнул севшим от страха голосом:

– Сдаюсь, сдаюсь, не стреляйте!

Весть о случившемся на Можайской улице мгновенно облетела весь город. На другой день в вечерней «Красной газете» появилось сообщение о том, что в ночь с 12 на 13 февраля после долгих поисков убит при аресте знаменитый Ленька Пантелеев. Однако не все поверили, что с грозным налетчиком действительно покончено. По Петрограду ходили слухи, что Ленька жив, гуляет на свободе и еще покажет всем, где раки зимуют. Слухами этими ловко пользовались некоторые грабители, выдавая себя за Пантелеева и Лысенкова, чтобы нагнать побольше страха на свои жертвы.

Угрозыск решил положить конец слухам. Труп Пантелеева одели в приличный костюм, загримировали, «подживили» и выставили в покойницкой, как именовали тогда морг, на всеобщее обозрение. Очередь на осмотр растянулась на сотни метров. Убедившись в неотвратимости наказания порока, граждане с легким сердцем шли домой.

БОННИ И КЛАЙД

Фильм «Бонни и Клайд», вероятно, помнят все, кто ходит в кино и смотрит телевизор. Картина Артура Пенна довольно подробно воспроизводит основные эпизоды похождений преступной парочки. Это были преступники-романтики, грабившие и убивавшие не только ради обогащения, но прежде всего – для самоутверждения. Погони, перестрелки, вечная опасность быть пойманным или убитым – это был стиль жизни, наркотик, от которого они не могли отвыкнуть до самой смерти.

Бонни Паркер родилась в 1910 году в маленьком техасском городке Роуина. Когда девочке было 4 года, отец (по профессии каменщик) умер, и мать с тремя детьми перебралась к родственникам в Симент-Сити. В школе Бонни была прекрасной ученицей, с богатой фантазией, склонностью к актерству и импровизациям. И еще она была франтихой – насколько позволял семейный достаток. Начальную школу она окончила в 14 лет, затем поступила в среднюю, проявила литературные способности, но через два года учебу бросила. Ей вдруг стал тесен мир учебников, школьных парт, звонков на урок. Захотелось красивой взрослой жизни. И в 16 лет, влюбившись в некоего Роя Торнтона, Бонни вышла за него замуж.

Увы, семейного счастья не получилось. Муж все время куда– то исчезал. С мечтами о сладкой жизни пришлось распроститься. В 1927 году Бонни устроилась работать в кафе официанткой, но спустя два года началась Великая экономическая депрессия, и кафе закрылось.

Клайд Честнат Барроу тоже уроженец Техаса. Он родился в 1909 году в семье неграмотного фермера, имевшего семерых детей, и до 13 лет жил на ферме. В школе появлялся редко, предпочитая играть с деревянными пистолетами и шататься по округе, завистливо разглядывая автомобили зажиточных граждан. В 1922 году семья Барроу разорилась, и отец Клайда переехал в Западный Даллас. Он устроился работать на бензоколонке, а Клайда заставил посещать школу. Продолжалось это не очень долго – через пару лет Клайд школу бросил и пошел работать.

Трудился Клайд прилежно, но ни на одном месте подолгу не задерживался. В 1926 году полиция заподозрила его в краже автомобиля, однако доказать ничего не смогла. Тем временем Клайд вместе с младшим братом Баком влился в ряды подростковой банды «Рут Сквер», «раздевавшей» автомобили. В 1928 году Клайд убежал из дома и совершил первую самостоятельную преступную операцию. Со сломанным пистолетом он ворвался в игровой зал, разоружил охранников и захватил выручку. В следующий раз он попытался совершить ночную кражу со взломом, но еле унес ноги.

Однажды в конце 1929года произошла роковая встреча. Невысокая рыжеволосая девушка поразила Клайда с первого взгляда. Любовь! Большая, безмерная, романтическая. А если любишь, как не разделить взгляды любимого? И когда Клайда арестовывают за вооруженный налет, Бонни помогает ему бежать из тюрьмы, передав во время свидания оружие. Через неделю полиция снова схватила Клайда; суд «впарил» ему 14 лет тюрьмы. В знак протеста Клайд отрубает себе два пальца на ноге, но это не помогает. Тогда, напротив, он превращается в образцового заключенного и в 1932 году зарабатывает условно– досрочное освобождение.

Выйдя на волю, Клайд продолжил мелкие грабежи и кражи. Уловы ничтожны, и Бонни негодует. Она сторонница масштабных действий. Посему Бонни познакомила Клайда с прежним своим возлюбленным, Реймондом Гамильтоном. 27 апреля 1932 года они идут на совместное дело – грабеж музыкального магазина. Однако продавец отказывается открыть кассу, пытается сопротивляться, и его приходится застрелить.

Это было первое убийство Клайда Барроу. Добыча составила всего 40 долларов. Но теперь он ничего не боится, поскольку смертную казнь (в случае поимки) уже заработал. Через пять месяцев, когда Клайд и Гамильтон пили виски в танцевальном зале в Атоке (штат Оклахома), местный шериф и его помощник потребовали от них убрать бутылку и вместо ответа получили пули. Помощник скончался, шериф был ранен.

После этого Бонни заявила парням: хватит играть в игрушки, пора приниматься за настоящие дела. И пошли угоны автомобилей, грабежи банков, бензоколонок и магазинов. Но работа втроем продолжалась недолго. Вскоре Гамильтон был арестован и осужден на 264 года тюрьмы.

«После ареста Гамильтона Бонни научилась стрелять, – пишет биограф преступной парочки Джон Шеви. – Она проявила настоящую страсть к огнестрельному оружию. Машина преступников превратилась в целый арсенал: несколько автоматов, винтовок и охотничьих ружей, дюжина револьверов и пистолетов, тысячи патронов. С помощью Бонни Клайд овладевает искусством в считаные секунды выхватывать винтовку из специально вшитого вдоль ноги кармана. Такого рода виртуозность очень развлекала обоих. Они выработали собственный "элегантный" стиль убийств.

Клайд охотно учился пользоваться оружием

В преступлениях Бонни привлекает прежде всего романтико– героическая сторона дела. Она понимает, что выбрала смерть. Но это для нее приятнее, чем пережитая ранее скука. С однообразием размеренной жизни окружающих для нее покончено навсегда. Она будет знаменитой по-своему. По крайней мере, о ней будут говорить».

Отныне убийства Бонни и Клайд совершают с легкостью необыкновенной. Вместе с новым участником банды, 17-летним Уильямом Джоунсом, они утоняют автомобиль и выстрелом в упор убивают владельца, пытавшегося преградить им дорогу. Следующая жертва Клайда – Мальком Дейвис, шериф Форт– Вуда, пожелавший проверить документы на автомобиль. Клайд буквально разрезал его пополам автоматной очередью. Это его принцип – стрелять, не задумываясь, при малейшем ощущении опасности.

В 1933 году из тюрьмы вышел Бак Барроу и тоже присоединился к банде.

Методика «работы» однотипна. Бонни сидит в машине с работающим двигателем, мужчины врываются в банк и громко кричат: «Ограбление!» В большинстве случаев оружие даже не приходится применять. Иногда поблизости оказывается полиция, но автомобили у банды всегда мощнее и надежнее полицейских колымаг.

Нет смысла подробно пересказывать все многочисленные похождения банды, невероятную везучесть Бонни и Клайда, много раз выкручивавшихся из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций. Однажды во временном пристанище преступников полиция обнаружила неоконченную поэму Бонни «Грязное убийство». Другим ее хобби было фотографирование.

Во время бесконечных перестрелок и погонь погиб Бак Барроу, а Джоунс, не выдержав напряжения, дезертировал и сдался полиции. Тогда, в январе 1934 года, Клайд предпринял дерзкое нападение на тюремную ферму, куда водили на работу Гамильтона, и после перестрелки с охранниками освободил его и еще нескольких заключенных. Среди них оказался и застенчивый крестьянский парень Генри Метвин, который вместе с Гамильтоном присоединился к банде. Вскоре, однако, после ссоры при дележе награбленного Гамильтон покидает коллег. В конце февраля Клайд убивает двоих полицейских, в апреле – еще одного. Таким образом, общее число его жертв приблизилось к полутора десяткам.

В это время в Техасе задержали Гамильтона, и, чтобы избежать смертной казни, он все преступления приписывает Бонни и Клайду. Узнав об этом из газет, Клайд пишет судье издевательское письмо, полностью подтверждая показания Гамильтона. Бонни, кстати, тоже периодически посылала в газеты письма – в том числе и со своими стихами.

В мае того же года, после многих неудач, шерифу Фрэнку Хеймеру, поклявшемуся найти и обезвредить Бонни и Клайда, удалось организовать засаду на проселочной дороге. В качестве подсадной утки шериф использовал старого фермера Метвина, отца Генри Метвина, пообещав ему снисхождение в отношении сына, сообщника парочки.

22 мая 1934 года автомобиль «Форд» Клайда и Бонни был расстрелян из засады шестью полицейскими. 167 пуль прошили машину, из них 50 попали в бандитов.

Изуродованные тела преступников были выставлены на всеобщее обозрение в морге. Хотя за возможность посмотреть на них нужно было отдать один доллар, желающих оказалось довольно много

Журналистам Фрэнк Хеймер заявил:

– Жаль, что я убил девчонку. Но дело было так: или мы их, или они нас.

Среди «творческого наследия» Бонни Паркер осталась поэма «История Бонни и Клайда», которая кончается так:

И если когда-то погибнуть придется,

Лежать нам, конечно, в могиле одной.

И матъ будет плакать, акопы смеяться.

Для Бонни и Клайда наступит покой.

УБИЙСТВЕННЫЙ КИДНЕППИНГ

Слава, как известно, имеет и свои оборотные стороны. Знаменитости нередко привлекают внимание преступников. Так произошло и с американским летчиком Чарлзом Линдбергом, в 1927 году первым в мире осуществившим одиночный перелет через Атлантику. Совершив этот подвиг, Линдберг получил объявленную награду в 25 тысяч долларов, но еще большим призом стал статус национального героя Америки.

Спустя пять лет сына героя похитили, чтобы получить выкуп. Линдберг имел неплохое состояние и при этом был женат на дочери американского посла в Мексике, в то время одного из богатейших людей Америки.

1 марта 1932 года злоумышленник (возможно, он был не один) приставил лестницу к стене дома Линдбергов в городке Хопвелл (штат Нью-Джерси), взломал жалюзи и залез в окно. Обратно он вылез с 20-месячным младенцем на руках. На батарее отопления было оставлено письмо с требованием выкупа за мальчика в размере 70 тысяч долларов. В конце письма стоял знак в виде двух соединенных кругов, заключенных в еще больший круг.

Похищение произошло в ненастный день, когда на улице дул сильный ветер и шел дождь. Чарлз Линдберг, работавший у себя в кабинете, слышал какой-то треск, но не придал ему значения, приняв за отзвуки грома.

После десяти часов вечера ребенка хватилась нянька, и только тогда обнаружили письмо похитителя.

Два факта полиция установила точно: письмо было написано немцем, который не в совершенстве овладел английским; длинную 60-футовую лестницу, использованную для преступления, изготовил профессиональный столяр.

Похищение сынишки Линдберга шокировало всю Америку – от президента до босса чикагской мафии Аль Капоне, сидевшего в то время в тюрьме. Капоне обещал, что если его выпустят, то он быстро отыщет похитителя. Мафиози даже предложил награду в 10 тысяч долларов за успешное расследование этого дела. Полиция, однако, целиком полагалась на свои силы и усердно взялась за розыски. Порой даже слишком усердно. Подозревались все, включая 30 человек обслуги, кроме разве что самих родителей. На допросах следователи были так грубы, что горничная Линдбергов, молодая англичанка Виолетта Шарп, не выдержав их давления, покончила с собой.

Следствию мешало нежелание полиции штата Нью-Джерси сотрудничать с ФБР. Так, отпечатки пальцев с лестницы не были даже проверены в федеральной картотеке.

Пока шло расследование, Линдберги получили еще несколько писем от похитителя. Родителей ребенка упрекали за обращение к полиции, но сумма выкупа была снижена до 50 тысяч долларов. Впрочем, тон писем по-прежнему оставался угрожающим.

Тем временем нашелся аферист, попытавшийся выдать себя за преступника и получить выкуп. Его быстро поймали и разоблачили, и вместо выкупа он получил 15 лет тюрьмы.

Линдберг, которому надоела затянувшаяся игра в сыщиков и воров, решил не рисковать и уступить требованиям похитителя. Чтобы доказать искренность своих намерений, он нанял для посредничества двух известных гангстеров.

Чарлз и Энн Линдберг передали в газеты следующее сообщение: «Если похитители нашего ребенка не желают вести переговоры непосредственно с нами, то они могут войти в контакт с нашими уполномоченными посредниками».

Линдберг также публично обещал, что если ребенок будет возвращен, то он не будет пытаться причинить какой-либо вред похитителям. После этого он получил еще два письма, в которых сообщалось, что ребенок жив и здоров, но что похитители не пойдут на контакт с представителями Линдберга. Вместо этого была названа кандидатура ученого на пенсии доктора Джона Фрэнсиса Кондона, который предложил свои услуги в качестве посредника через «Домашнюю газету», выходившую в районе Бронкса (Нью-Йорк).

Линдберг принял ученого доктора, и они решили следовать указаниям из писем. В колонке объявлений они сообщили, что сумма денег для выкупа собрана. Местом встречи Кондону было указано кладбище в Бронксе. Там мужчина в маске хриплым голосом сообщил, что его зовут Джон и что банда похитителей состоит из шести человек. Вдруг он спросил доктора:

– Если ребенок мертв, меня посадят на электрический стул, даже если я не убивал его?

В качестве доказательства, что он тот, за кого себя выдает, человек в маске предъявил рубашку похищенного Чарлза Линдберга-младшего.

Кондон передал рубашку Линдбергу, и тот стал готовить сумму для передачи похитителю. Казначейство и полиция настаивали на том, чтобы выкуп был передан золотыми сертификатными десятидолларовыми банкнотами, обращение которых легко проследить.

Передача денег состоялась. Человек в маске сказал, что ребенок находится на судне неподалеку от берега в штате Массачусетс. На другое утро Линдберг сел на гидросамолет и пролетел над островами. Никаких следов судна он не обнаружил. Затем все окрестные бухты прочесали военные корабли США. Безрезультатно.

Шестью неделями позже, 12 мая 1932 года, разложившийся трупик младенца был случайно найден в лесных кустах, всего в четырех милях от дома Линдбергов. Вскрытие показало, что ребенок умер 73 днями раньше, еще во время похищения.

Охота за похитителем-убийцей продолжалась еще два с лишним года, до 16 сентября 1934 года. В этот день по номерам купюр из выкупа засекли жителя Бронкса Бруно Гауптмана, расплатившегося мечеными деньгами при заправке автомашины. А поскольку Гауптман был немец и столяр в одном лице, – улик оказалось предостаточно. При аресте улики умножились. В гараже Гауптмана было найдено почти 13 тысяч «меченых» долларов из суммы выкупа.