Текст книги "Хуторянин (СИ)"

Автор книги: Александр Извозчиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 34 страниц)

Глава 5
Крестьянин городского типа.

Алекс.31.03.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.День

Если отбросить прелести птичьего общения, то я доволен. Удалось втереться со своим захватом в самое удачное время. Пахота, посев и прочие трудоемкие весенние крестьянские прелести Григ со товарищи успели завершить буквально за день до моего появления, а для огорода день-два задержки плохо, но не смертельно. Лиза на хуторе занималась скотом, на земле хозяйничала Зита. Сам Григ справлял тяжелую мужскую работу да в кузне возился понемногу, хотя мастер из него был так себе, наблатыкался в отцовой кузне пока в ополчение не сбежал, да в армейской оружейке за время службы нахватался того-этого. Ну и своими мозгами кой до чего допер. Но кроме его младшего брата больше железянщиков на всей Хуторской равнине нет. Он и другие хутора за денежку малую осчастливливал до сих пор. Ну как мог. Главное кузня на хуторе была и даже с приличным набором инструмента. Младшенький-то куда мастеровитей старшенького оказался, но тс-с-с, информация нутряная, вовсе секретная.

В отличие от стандартного попаданца, производство булата и прочие железноделательные премудрости я представлял, по большей части, именно из книг фэнтези, ну и самую малость по детской энциклопедии. Было дома еще советское двенадцатитомное издание, а читал я с удовольствием еще с детского сада. Покопавшись в небольшом, полутемном помещение и погремев всяческим железным хламом, решил отложить прогрессорство до более детального ознакомления с хуторскими реалиями.

Осмотр богатого, но какого-то неряшливого хозяйства заинтересовал настолько, что все остальное вылетело из головы. К суровой прозе вернуло ленивое, предупреждающее рычание. Похоже во дворе Рьянга кого-то воспитывала.

–Нет!! Сынок, не надо!

–Мать, не лезь, иди Гри с Ладкой воспитывай, а этим гадом займутся мужчины…

–Ты себя мужчиной-то посчитал, шпиндель недоделанный?!

Шейн резко обернулся на голос. Слов он не понял, от злости я заговорил по русски, но угрозу учуял и от двери погреба отскочил чуть не сбив по дороге мать, которая пыталась его удержать. Довольная Рьянга вернулась к мослу, которым ее попыталась подкупить Лиза.

Собака с удовольствием пасла хозяйское стадо. Двуногие животные Старого Вожака совершенно бесполезны, молока с них не надоишь, да и шерсти не настрижешь, но приглядывать за ними куда интересней, чем просто носиться по хутору. Пусть Гера с кобелями частокол снаружи охраняет, хозяйская отара куда опаснее глупых овец и управлять ею ее сложно. Ещё и не укусишь особо-то, уж больно нежные, даже защитного слоя шерсти нет…

–Женщина, я приказывать, ты слушать и делать. Я ловить, сажать. Я выпускать.

Зита с ужасом вслушивалась в мои корявые слова и сжималась, стараясь стать как можно меньше. Она давно упала на колени, но руку сына не выпустила.

Зита отвязала его от столба не сразу, сначала разделала меньший кусок оленьей туши и с помощью пришедшей Лизы отмыла и перетаскала получившиеся куски на ледник. Мясо чуть-чуть, самую малость припахивало. Собственно только с верху. Провозились почти час, но хозяин не появлялся и Зита решила что пора, мужик, наверняка, уже дрыхнет насосавшись браги. Григ бы уже давно добрался до заначки…

–Плеть. Быстро. Здесь,—Хозяин с такой силой ткнул пальцем, что Лиза отступила на два шага и едва удержалась на ногах. Ее развернуло спиной к воротам и она с ужасом пятилась, ожидая удара, который просто проломит ей грудную клетку. Гневный высверк темных глаз, казалось, швырнул ее в открытые ворота внутреннего двора. Она как во сне метнулась до хорошо знакомой лавки и вернувшись неловко сунула сдернутую со стены плеть в руку нового хозяина. Никто и сдвинься не успел.

–Ты отпускать Шейн сама. Плохо. Много плохо. Первый раз пять удар. Бить он. Снова отпускать смерть.

Тяжелый взгляд упирался в Зиту и Шейн никак не ожидал сильного толчка рукояткой плети. Едва не упав, он от испуга изо всех сил вцепился в обтянутую кожей деревяшку. Жесткая ладонь ухватила его за плечо и швырнула к стоящей на коленях матери. Женщина принялась покорно развязывать завязки платья.

–Пять ударов. Сейчас. Сильно.

«Давай, гаденыш, правильно себя поведешь, оставлю хутор тебе, если не хватит духа Грига угрохать. Пограблю конечно, не без этого, но в мер. Лет за десять сможешь стать вполне справным хозяином. Разбойников и сборщиков налогов тут не водится, какой-то заповедник, право. Хотя прибыли с таких хуторов много не выколотишь, большевикам, в свое время, даже продотряды не помогли. Проще купцов взять за кадык, не хлебом единым жив человек, а значит все равно поедет на ярмарку…» 

Отвлеченные мысли вяло ворочались в голове словно отторгая меня от происходящего. Как при замедленной съемке поднялась рука с плетью, взметнулся и тут же оборвался полный боли крик женщины, перейдя в хрип.

Шейн старался во всю. Я смотрел и медленно охреневал от столь горячего проявления сыновьей привязанности. Любящий сын даже не дал матери снять платье и кровь быстро пропитывала рассеченную материю. Гаденыш явно демонстрирует что уяснил, чьи в лесу шишки и готов соответствовать. Однако спиной к нему поворачиваться… опасно для здоровья.

–Все, господин,—голос, полный готовности услужить, оборвал моё глубокомысленное мыслеблудство. Слегка испуганный, но довольный собственной исполнительностью, Шейн пнул ногой опершуюся на руки Зиту и та, вскрикнув, завалилась на бок. А парень протянул мне плеть, очень нерешительно, даже неохотно протянул.

"Боится? Конечно боится, но не на столько же. Хм… плеть символ власти и этот достойный наследник кулака-мироеда, видать, совсем не прочь слегка повысить свой статус…

А вот хрен те по всей морде. Облезешь без плюшек.Только местного варианта золотой молодежи мне не хватало. Ты то точно будешь самым последним, кому я хоть что-то доверю."

—Работать.

Лиза тут же опустилась на колени и вновь занялась куском оленьей туши, что я притащил утром, а мне пришлось заняться Шейном, Отобрал плеть и погнал со двора. Мы довольно быстро оказались на огородах прямо за центральной частью жилого дома около черного хода. По дороге я прихватил из сарая деревянную лопату с оковкой по краю лопасти и всунул ее Шейну в руки.

–Ты баран. Ты портить платье сейчас. Плохо. Много плохо,—я отошел от заднего крыльца на три шага и отмерил на земле шагами прямоугольник примерно метр на три.

–Копать так,—показал на отметки, а потом ткнул его в лоб,—Копать быстро. Всегда я думать, ты делать.

31.03.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.День

«Чужак словно с цепи сорвался. Конечно отец бы уже давно спустил мне шкуру за испорченное платье. Все из-за этой коровы. Сыночек, сыночек… Идиотка как и все бабы, испугалась, что Рьянга за задницу схватит. Совсем чуть-чуть времени не хватило.»

Шейн махал лопатой изо всех сил. Хотя пацан и храбрился, непонятный разговор с новым хозяином изрядно его напугал, особенно тычок в лоб. За недолгое общение Шейн проникся безжалостной жестокостью Чужака и сейчас готов был поверить, что копает собственную могилу, правда успокаивал явно избыточный размер заказанной ямы…

Зита натаскала воды в огромный кухонный котел и принялась помогать Лизе. Плечи саднило, она спустила платье до пояса и перетянула грудь найденными на кухне тряпками. Под ярким и теплым весенним солнцем ссадины от плети начали подсыхать. На сына женщина зла не держала. Четырнадцать лет, старший сын, наследник. Его детство закончилось. Хозяин не должен прятаться за мамкиной юбкой. Да и за дело получила—шустрей нужно поворачиваться. Глядишь и успели бы мужиков выпустить. Все Лизка, змея подколодная. Вполне ведь могла успеть открыть погреб, пока Зита возилась у коновязи. Не съела бы ее Рьянга, подумаешь, хватила бы за задницу…

Рина привычно рыхлила грядку деревянной тяпкой. Аккуратно, умело, быстро. Впереди нее маячила только согнутая спина сестры хозяина хутора мамы Гретты. Но за этой здоровой лошадью не угнаться. Хотелось жрать. Время почти обед, но варевом даже не пахло. На завтрак—ломоть хлеба и вчерашняя пустая каша, еще седмицу назад такую бы отдали собакам и свиньям, но хозяин—Григ пятый день пьет и гоняет маму Лизу с мамой Зитой. Раньше мама Гретта иной раз встревала и совестила брата, но зимой, после страшной драки старших, хозяин завалил ее на сеновале вместе с Лизой и теперь сестренка помалкивает, ублажает братца по-тихому и никуда не лезет. А папашке башку на бабах совсем заклинило, уже  и ее, и Шадди за задницу хватает. В этом году если не продаст, точно оприходует обеих, а то и вместе с Радкой, козел озабоченный. Так страшно сегодня было, когда Чужак ее в погребе с мужиками запер…

Лиза подкладывала дрова в плиту и мешала густое варево  в огромном котле. Медное чудовище было так велико, что его почти никогда не снимали с плиты, только для мытья раз-два в полгода. Когда они с Лизой хорошенько промыли самое прихваченное мясо и уже начали складывать его в котел, приперся Чужак, ухватил лежащий на камнях последний кусок мяса, понюхал, злобно рыкнул и с криком: "Плохо мясо, очень плохо!", швырнул кусок в Лизу! Ту чуть не снесло с невысокой скамейки. Потом хозяин сам влез на скамейку и сунул нос в котёл.

–Мясо убрать. Вода греть. Котел,—он поочередно ткнул пальцем во все котлы, стоящие на плите и полках,—мыть, много мыть. Хорошо мыть.

Сунул руку в притопок, прихватил горсть золы:

–Песок мыть, потом это мыть.

"Я не понял, где мудрый седовласый магический гуру с сыном, мастером меча? По законам жанра я должен не по грязным котлам лазить, а постигать перлы мудрости и хитрости местных способов смертоубийства уединившись в тиши с этими двумя придурками! Нет, я согласен и на прекрасную аборигенку, что будет греть мне постель и кормить местными деликатесами, я даже согласен спасти ее от какого-нибудь кровожадного дракона, но только в карманном издании! А эти средневековые бабы меня с ума сведут или доведут до греха. Не-е-е, совсем до другого, до греха чревоугодия.

Съем я их, вымою и съем, причем обязательно сырыми! Они же котлы раз в полгода моют, как в Российской Армии! Да еще людей собрались тухлым мясом кормить. Матерю их, а они сжались в комок и смотрят как девственница на дракона. Глаза по семь копеек, а в голове только эхо от моей ругани гуляет."

Алекс сам разлил тёплую воду из большого котла по всем остальным, что нашел на кухне, потом коротким рывком вырвал медного монстра из гнезда и медленно опустил его на камни двора. Женщины с ужасом смотрели, как малорельефные мышцы на руках и плечах Чужака вспухли перевитые толстыми веревками жил и опали, когда огромный котел с негромким лязгом коснулся камней.

Потом Лиза помчалась к амбару с инструментами за песком, пока Зита прикрыв в плите дыру от котла железным листом шурудила железякой в топке, расталкивая угли. Вернулась Лиза вместе с Ларгом и они вовсю принялись надраивать котлы. Грубым шлепком по заднице Чужак толкнул бывшую хозяйку хутора к котлу, а повариху ухватил за волосы и потащил к леднику. Сильная рука мужчины безжалостно согнула женщину так, что голова почти касалась его колен. Лиза судорожно перебирая ногами и нелепо взмахивая руками, почти на четвереньках бежала за своим мучителем. Видимо от страха включился инстинкт самосохранения. Женщина не видела куда ее тащат, но услышав скрип открываемой наружной двери, напряглась. Грубым рывком Чужак вбросил Лизу в тамбур ледника. Чудом женщина успела вывернуться и ударилась о вторую дверь не головой, а судорожно выставленными руками. Больно, но шишка на черепушке, а то и сотрясение мозга, много хуже. Буквально вцепившись в тяжелую дверь, она попыталась ее открыть и одновременно выпрямиться. Конечно не стоило открывать обе двери одновременно, тамбур сделан для сохранения холода, но если она промедлит и получит толчок в спину, то на пол ледника с крутой лестницы скатится уже труп. Разбухшая дверь, как всегда, открывалась медленно, с трудом, но вместо толчка тяжелая рука вновь сграбастала Лизу за волосы и оттащила от двери. От страха бедняга зажмурила глаза.

–Свет. Вниз. Осторожно. Портить вещь, накажу,—в руки ткнулась горящая свеча.

–К-к-какую вещь?—язык просто онемел от страха.

–Ты вещь. Моя вещь. Говорить много. Думать мало. Плохо. Глупая вещь. Надо много наказать.

«Этот гад издевался!»

От обиды и страха на глаза навернулись слезы и Лиза чуть не полетела вниз зацепившись за ступеньку. Рука хозяина больно дернула за волосы, но удержала от падения.

–Слезы глупо. Плохо. Думать хорошо.

Волосы хозяин не отпустил и ткнул ее носом в самую большую кучу мяса:

–Люди сейчас.

Нос уткнулся в слегка припахивающее мясо. Его было меньше трети от всего:

–Собаки сейчас. Люди если еда нет.

Самая маленькая куча:

–Только свиньи сейчас.

Наконец-то отпустил волосы и Лиза смогла набрать мяса. Отложила один кусок, подумав, несмело добавила еще, повернулась к хозяину.

–Плохо. Мало.

Но не ударил, только несильно ткнул пальцем в лоб и тут же, отхватив ножом огромный кусок, добавил к отложенному Лизой.

–Столько. Я есть вместе.

–Хозяин не ест вместе с вещами,—Лиза испугалась собственной смелости, но слова уже вылетели.

–Я хитрый. Сытый вещь работать хорошо. Мягкий вещь,—он вдруг слегка ущипнул ее за попу,—хороший вещь. Вкусный.

И оскалил огромные острые зубы…

"Как там положено у общечеловеков? Поговорить, прийти к консенсусу, найти точки соприкосновения. Рассказать о радости совместного свободного труда для обшей пользы… Да меня тут просто сожрут особо не заморачиваясь, или мы все сдохнем с голоду выясняя кто самый равный среди равных и чьи в лесу шишки. Пахать надо в прямом и переносном смысле, а эти все дядю с плеткой ждут, иначе кто в лес, кто по дрова, самки шакала, блин. Прости меня Рьянга и не обижайся, ты у меня классная сука и они совсем тебе не родственники.

Как там читанные попаданцы переживали? «Грязюка рабства возмутила благородного меня, светлая душа залилась кровавыми слезами сострадания и я ослободил  усех.» Так и просится добавить: «После чего они сдохли. Все. Почти сразу. Свободными.»

Пожалуй стоит предложить своим новым «вещам» свободу. Может разбегутся и удастся пожить спокойно, пока язык хоть чуть-чуть выучу. Еще бы гуру какого-никакого найти…"

31.03.3003 год от Явления Богини.Хутор Овечий.Ночь

Спать на полу амбара возможно и хуже, чем в доме, но когда на улице  лето, а под попой набитые сухой прошлогодней травой тюфяки, все совсем не так плохо. Малышня, так вообще, с удобствами устроились на овчинах, что забрали в доме у самого папы Грига! Можно подумать, раньше спали на пуховых перинах. Но несмотря на привычную вечернюю усталость, молодняк не спал. Шушукались, ворочались. Григ-младший прицепился к Терри, но получив от Гретты подзатыльник, отложил разборки на утро. Раздав еще пару подобных подарков, мама Гретта добилась некоторого подобия тишины и порядка. Еще раз осмотрев «объекты воспитания», сестра низвергнутого властелина устроилась в самом темном углу рядом со старшими женщинами. Рина за день изрядно вымоталась, но сон не шел, она уже вся извертелась, пытаясь устроить поудобнее плотно набитый живот.

Хуторяне пахали на огороде до самого вечера. Глаза уже с трудом вылавливали сорняки на грядках, когда на огород прибежала Лиза с двумя ведрами на коромысле и что-то быстро пробормотав Гретте, унеслась обратно.

–Малик, бегом к колодцу и принеси два ведра воды,—Гретта ткнула пацану в руки оставленное Лизой коромысло,—да ведра полные не набирай, так хозяин велел.

Как только пацан сорвался с места, женщина осторожно зачерпнула большой глиняной кружкой воду сначала в одном, затем во втором ведре, с натугой выпрямилась и поманила Рину.

–Руки подставляй, да давай пошустрее, много вас, а время позднее и наклонила кружку.

На руки потекла вода. Рина остолбенела—теплая! Окрик разморозил девушку и она чуть не повизгивая от удовольствия, принялась смывать землю с мгновенно занывших рук.

–Мордуленцию не забудь!

Малик оказался не дурак или Лиза подсуетилась, но пацан притащил еще две кружки. Остатки горячей воды разлили по ведрам и умывание пошло в три потока.

Рина подошла к лавке и судорожно сглотнула не осмеливаясь присесть. От стоящего на грубо сколоченном обеденном столе ведерного котла подымался пар, от запаха которого пустой живот буквально взбунтовался. Кости! Отличные кости, которые можно с удовольствием глодать и обсасывать, на них наверняка осталось немало вкуснейшего мяса!

–Долго вас ждать, оглоеды!—Лиза с натугой выставило на стол один за другим два котла с кашей. Выдохнула расслабляясь и подхватив котел с костями, утащила его за угол летней кухни. Оттуда мгновенно раздалось рычание, повизгивание и хруст костей. Счастья не может быть долгим.

Пока ребятня рассаживалась, из своего дома вышла Зита. Она несла большие глиняные тарелки! Те самые, что Григ привез с весенней ярмарки! Все шесть штук!

Тому, что каша в котле оказалась с большими кусками сочного оленьего мяса, Рина уже не удивилась. Просто сил не хватило, потому что они лопали, нет жрали! Большая тарелка мясной каши на двоих с Шадди, только им двоим! А сколько было этих тарелок Рина просто не запомнила, приканчивали вторую, когда Зита поставила перед ними кружку с простоквашей. Вместе с сытостью навалилась усталость. Хлопоты по обустройству в амбаре, суета с умыванием и визгливая мелочь прогнали было сонливость и она даже попыталась что-то ответить приставучей Ладке, но внезапно навалился неодолимый сон. Лёгкий подзатыльник и незлобивое ворчание мамы Гретты прошли уже мимо неё…

Алекс.Конец весны-начало лета 3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий.

Достал меня этот аврал. Пятилетку в три года, а перестройку в три дня! Хорошо хоть у Грига оказались доски припасены в изрядных количествах и срубы для овчарен стояли заготовленные. Я чуть не выл раздираемый на сотню дел, пока не додумался повесить все текущие дела на баб. Одно утро и всё потекло по старому, проторенному за десятки и сотни лет руслу. Я не вмешивался, коров доить, это вам не дельфятину борландить,[29]29
  дельфятину борландить—программировать на делфи, от Borland Delphi (шут.)


[Закрыть]тут умение впитанное с детства необходимо. Бабы всё просекли на раз и теперь дергали меня очень редко, когда уж совсем невмоготу. Кстати, не знаю, как в земном средневековье, но мои хуторяне прониклись гигиеной на раз. Я всего-навсего приподнял плетью подбородок Зиты и угрюмо посмотрел ей в испуганные глаза и проблемы с вечерним и утренним умыванием исчезли раньше, чем возникли. О мытье рук до и после еды Лиза сообразила сама. Правда карцерные сидельцы умывались раз в три дня, но меня они пока не интересовали. И так достало их пинать и контролировать. Григ с братаном похоже  на генном уровне не способны сделать ничего ровно и красиво. Хорошо, сначала на летнем душе потренировались, а лишь потом, под жестким контролем занялись туалетом. Да-да пришлось соорудить пресловутый домик с окошечком в дверце в огороде над ямой. Ну не постиг я культурных высот довоенной Прибалтики, не умею гадить под кустом хотя и сплю пока на сеновале, вот даже тюфяк у клопов отобрать не сумел. Мужики по прежнему ночуют в карцере, то бишь в погребе. Днем плотничают под присмотром Рьянги. Рэй до сих пор хромает—нехрен попытку побега вместе с неповиновением изображать было. Эта мохнатая поганка хватанула его за задницу весьма умело и аккуратно: штаны целы, а на ягодице громадный синяк. Кормлю я их только вечером, у нас товарообмен—каша с костями на путешествие с парашей к выгребной яме, а вода на грязную посуду. Рьянга до сих пор нос обиженно морщит. Духан-с. Остальные обживают амбар. До домов руки пока не дошли. Да и мне спокойнее когда эта шатия-братия ночью под громадным, действительно амбарным замком.

За три дня Шейн выкопал две выгребные ямы, а мужики кроме стационарных туалетов построили переносной домик для медитаций. А то приноровились в свинарнике срать, да хрюшкам использованное не по делу сено скармливать, панымаэшь! Ещё соорудили два летних душа, правда, опять же, временных. Полазив вокруг хутора и пообщавшись с Зитой, я разметил на заднем дворе место под громадный пятистенок, набор на который сох около леса уже второй год. Обойдусь пока без овчарни, баня куда важнее. Вот в нем-то и соорудили стационарный душ собрав на крыше гигантскую бочку на манер старояпонских деревянных купелей. Рэй оказался неплохим медником, он сумел согнуть из самопального медного листа весьма неплохие трубы. Пропаивать их запретил—олово слабо и дорого, серебро очень дорого и мешкотно. Мужик просто соединил их в двойной замок и хорошенько простучал. Грубовато конечно, но для душевых патрубков пойдет. Вот с латунными вентилями я помучился. Едик, младший сын Гретты, притирал седло и пробку два дня. Сначала песком, потом керамической пылью от разбитой тарелки. Получилось неплохо, но работал вентиль только на горизонтальной трубе. Пришлось изобретать самокат. Как всегда все оказалось намного проще. В днище деревянной бочки натуго вставил хорошенько ошкуренную глухую литую латунную трубку с нашлёпкой. Чуть ниже заглушки просверлил отверстие. Сверху, под нашлёпку кожаное кольцо. На другой конец трубки намертво присобачил выколоченное медное продолжение с лейкой-рассекателем. Вот и все. Трубку вверх—вода потекла через боковое отверстие, трубку вниз—дырка уходит ниже дна, да еще и кожа герметизирует. Вместо сальника—разбухшее дерево. Для лета в самый раз. А вентиля потом в бане пригодятся. Второй душ к медитационному домику вплотную прижали. Нефиг лопухи и сено переводить на столь грязное дело. Хотя они и так не пропадали. В компост всё уходило. Зато утречком вместо физзарядки трое самых ленивых бочки водой наполняют. Быстро-быстро. А потом их и на огороде фиг догонишь! Потому, что если орлы с орлицами попадут в водоносы снова, то во второй раз бочки наполняют  уже вместо завтрака. Нельзя зарядку часто пропускать, а периодическое умеренное голодание весьма полезно для здоровья. Третий раз с филейным воспитанием так и остался теорией. Правда я планировал гонять четверых, но Шейн стал постоянным водяным, уж больно ловко, быстро и аккуратно он поднимал ведра длинным шестом с зацепом наверх к бочке. Он же догадался использовать лишнее ведро, чтобы водоносы не сачковали. Так что я лишь добавил страховочную веревку и пристроил к бочкам жесткие ступеньки вместо переносной лесенки—воду заливать удобнее и для веревки надежный крепеж. Все это куда практичнее витающего в моих мозгах специального супер-пупер журавля с автоматическим опрокидывателем ведра.

Еще умывальники возле летней кухни обустроили, аж шесть штук, хоть и глиняные. Той самой гениальной конструкции: палочку бздынь, водичка кап-кап. Мне как владетелю полагался отдельный—медный. Его надраенные бока каждый день огнем горели на солнце. Самое удивительное—внутри также не появилось ни одной зеленой кляксы. Все хуторяне кроме сидевших в карцере обзавелись новым украшением—на их шеях засверкали начищенной медью неширокие рабские ошейники. До такого умного и прогрессивного меня как до утки на пятые сутки, но всё же дошло, что я не в ролевые игры с Олей-Леной балуюсь. Статус человека в средневековье не шутка, он определен конкретно и весьма жестко—демократическая размазня и словоблудие—прямой путь к разорению. И совсем неважно чье средневековье: земное или здешнее. Построил я хуторян перед воротами амбара и предложил примерить новое украшение. Совершенно добровольно кстати. Принципиальные противники рабства имели полное право снять хуторскую одежку и шлепать на все четыре стороны. Нет не голышом, как добрый и человеколюбивый индивидуум, я в качестве выходного пособия был готов выдать краюху вчерашнего хлеба и толику тряпья на набедренную повязку. Не люблю нудистов и просто нудных. Желающих не нашлось, все прекрасно понимали участь одиночки—в лучшем случае, работа за еду, а зимой пинок под зад или такой же ошейник. Это уж с какой ноги хозяин встанет. Ничего личного—работы мало, а еда на строгой экономии. Так что ошейники надевали чуть ли не с ликованием. И никакая это не рабская психология, а понимание жизненных реалий. Свободный, но  с голой жопой долго не протянет. Собственно, единственным тормозом оказался попаданец.

–Когда Хозяин будет клеймить свое стадо?—Зита с трудом сдерживала страх перед сидящим на ступеньках крыльца Чужаком. Она очень боялась, что тяжелая рука ухватит ее за не раз поротую шкурку и даже не пыталась это скрыть. Да, Григ выглядел гораздо мощнее, но она уже не раз видела, как муж сломанной тушей валится на землю после вроде бы ленивых ударов Алекса. Первый раз Григ набросился на захватчика сзади, когда собирали сруб за домом. И тут же согнулся и пару раз качнувшись, рухнул на землю, напоровшись на жестокий удар локтем. Проклятый Чужак даже не оглянулся. Во второй раз терпение Чужака, видимо, лопнуло и не ограничившись руками, он слегка попинал неугомонного ветерана. Сознания Григ не потерял, но подняться и выползти на работу смог лишь на следующий день. На четвереньках, с помощью соратников по заключению и под их злобную ругань.  Мужикам совсем не хотелось получить в свой импровизированный карцер ещё одну дымящуюся тряпку. Да еще на голодный желудок. Алекс тогда лишил их обеда, ужина и завтрака. В ответ на ругань он пояснил, что только лечебное голодание способно излечить от излишней прыти. Менять зловонное ведро оказалось не на что. И воду пришлось экономить. Нет грязной посуды—нет воды. Все честно.

–Стадо?—хоть я уже делал изрядные успехи в языке и несомненно ушёл от Эллочки-людоедки в сияющие дали, но Пушкина по словарному запасу пока не догнал.

–Говорящих животных. Рабов. Клеймо ни скрыть, ни уничтожить невозможно, поэтому клеймёные рабы не бегут. Бесполезно. Их захватит любой встречный. Вернут—не вернут, но свободы не видать.

–Бежать? Много хорошо! Собаки много бегать, мало спать, мало жир—много хорошо! Много весело! Много польза. Раб бежать, умирать много быстро. Голод. Зверь. Повезло—новый хозяин, опять раб.

–Зачем же Хозяин запирает нас на ночь?

«Три раза ха. Мне только малолетних поджигателей по ночам не хватает.»

—Животное плохо любить хозяин?—голос предельно заботлив, вот только задавая вопрос, я быстро наклонился и ухватив рабыню за волосы, грубым рывком вздернул ей голову и заставил взглянуть мне в глаза. Всего миг, но ее словно скрутила судорога.

Ошеломленная женщина застыла передо мной на коленях. Да-да, мои рабы разговаривали со своим хозяином стоя на коленях и не смея поднять глаз. Вот такая я сволочь. Некий весьма специфичный земной "опыт сын ошибок трудных" помог избежать опасных глупостей. Удерживать дисциплину  и принудить к весьма тяжелому труду и скудной жизни способен только страх. Страх наказания, страх ожидания жестокой расправы. Страх голода. Всеобъемлющий, в какой-то мере даже иррациональный, страх перед жестоким Чужаком—кровавым монстром, пожирающим на завтрак младенцев. Добровольный общественный труд для моей пользы, в лучшем случае, дело будущего. Надеюсь не очень далекого.

–Пошла вон,—и уже вслед испуганно уползающей женщине пробормотал по-русски,—Обойдетесь пока без клейма. Зачем портить шкурку такого ликвидного товара..

Зита.Начало лета 3003 года от Явления Богини.Хутор Овечий.

Зита скребла последний кусок шкуры и поглядывала, как мужики заканчивали сруб на заднем дворе—она никак не могла найти себе постоянную работу. На огороде справлялась Гретта, с коровами и прочим молоком вполне управлялась Лиза, а в дома новый хозяин заходить запретил, вот и «бездельничала» бывшая хозяйка, стараясь не попадаться Чужаку лишний раз на глаза. Зато двор, амбар, дорога блестели и Лиза с Греттой совсем не чурались ее помощи. Хотя, надо сказать, вдохновлённая такой кормежкой ребятня впахивала так, что впервые, на её памяти, Гретте седмицу назад удалось отлучить от огорода Ладу с двумя подружками и вместе с коровами на целый день отправить за травой. Пусть, вроде как рановато, а подсохнет и появится самый первый стожок в начале, а не в середине лета. Вернувшись тогда домой, девки едва успели передать скотину с рук на руки и прямо у коровника напоролись на хозяина.  Молчком бухнулись на колени, глаза в землю. Хозяин нетерпеливо мотнул башкой. Зита только дух перевела решив, что всё обошлось, как из коровника дрег[30]30
  дрег—аналаг земных адских работничков. Чёрт, дьявол и т.п.


[Закрыть]вынес Гретту. Дура-баба одним духом выложила Чужаку какие детки работящие да старательные…

Зита сжалась, но Алекс лишь осторожно приподнял за грязный подбородок испуганную мордочку Лады, ласково провёл пальцем по нежной, но столь же грязной щеке и едва заметно улыбнулся. Лицо девчушки дрогнуло едва заметной ответной улыбкой и несмело вздохнула.

–Мыться, крыски.

Фр-р-р. Подружек словно ветром унесло, а Чужак развернувшись к Гретте на каблуках своих диковинных сапог, швырнул Зите любимую григовскую плеть и отрывисто бросил:

–Два удара. Девки дурные. Бежать. Глупо. На ярмарке стоить много.

Зита бывшую шлюху-маркитантку не пожалела и врезала от души. Та едва успела сарафан с плеч сдёрнуть. Кровь по сторонам шариками так и брызнула. Только что пережитый испуг смешавшись с настоянной на старинной зависти неприязнью к золовке дурманил голову, вот и не сдержала руку… Хозяин едва слышно хмыкнул от удивления, но бабы быстро промелькнувшей гримасы не заметили…

Вцепившись руками в истоптанную землю, Гретта лишь судорожно втянула воздух сквозь стиснутые зубы. Когда шипя от боли она смогла встать на ноги, хозяин уже скрылся за широкими распахнутыми для коров створками наружных ворот. Зите очень хотелось узнать дальнейшие планы Чужака на захваченный хутор и его народонаселение, но лезть ему на глаза она не решилась… На следующий день заготовка травы продолжилась, но теперь по оврагам и лесным неудобьям вместе с ребятнёй мотался прайд Геры в полном составе. Гретта же после наказания несколько дней как пришибленная толклась по хутору безмолвной тенью. Она сделала всё как раньше и точно знала, что никто из ребятни с хутора не побежит. Ни за какие коврижки. Но почему-то сама посчитала что огребла за дело.

Григу на девок было наплевать, но и он знал, что бежать не куда да и не за чем… Чужак оказался другим, хотя дураком его бывшая маркитантка не считала, а потому думала… После порки появилось много мыслей обо всем. Особенно когда увидела как волкодавы… охраняют! Ха! Да ребятню сейчас с хутора поганой метлой не выгонишь. Ищи идиоток! Что постарше и вовсе о хозяина все глаза обломали. Ладка, дура малолетняя и вовсе на слюни изошла. Зато рабский помост на ближайшей Осенней Ярмарке маячил теперь холодящим душу ужасом Это их раньше рабский рынок не особо пугал—на родном хуторе жилось не лучше, чем в любом другом месте. За какую-то седмицу хутор для вечно голодных растущих подростков внезапно превратился в пастбища Богини… Впервые в жизни вечером живот не бурчал от голода, а привычная работа стала как-будто проще и легче. Неведомый и ужасный новый хозяин появлялся только во время обеда,  рычал грозно, но издаля. И головы от подзатыльником вредных и злобных мамок больше не звенели пустотой и болью.